 |
|
 |
|
|
|
|
||
Анатолий Еремеев
МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ
©Анатолий Еремеев
Власиха – 2020.
Наш адрес: ruzhany@narod.ru |
60-летию РВСН – посвящается Оглавление
Полное оглавление см. здесь
ЕРЕМЕЕВ Анатолий Анатольевич Родился 17 декабря 1958 года в г.Вентспилс Латвийской ССР в семье военнослужащего. Детство и школьная юность прошли в военном городке Добеле-2, в Советской Латвии. В 1980 году окончил Львовское высшее военно-политическое ордена Красной Звезды училище и направлен для прохождения военной службы в Ракетные войска стратегического назначения (РВСН). С 1980 по 2002 годы – служба в РВСН от лейтенанта до полковника на военно-политических должностях. В 1994 гг. окончил военно-педагогический факультет ВПА им. В.И. Ленина – Гуманитарной академии Вооруженных Сил РФ. В январе 2002 года Указом Президента РФ присвоено Почетное звание «Заслуженный работник культуры Российской Федерации». В октябре 2002 года с должности начальника Дома офицеров РВСН и в воинском звании «полковник» по организационно-штатным мероприятиям уволился из Вооруженных Сил РФ в запас. С 2003 по 2017 годы руководитель Одинцовского филиала ГКУ Московской области «Областной центр социальной адаптации военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей». С ноября 2017 года – главный редактор общественно-социальной газеты Межрегиональной общественной организации «Союз ветеранов РВСН» «ВЕТЕРАН-РАКЕТЧИК». За активную общественную работу в ветеранском движении стратегических ракетчиков награжден орденским знаком «ЗА ВЕРНОСТЬ ОТЕЧЕСТВУ». Проводит большую поисково-исследовательскую работу по розыску и увековечению памяти без вести пропавших советских воинов в годы Великой Отечественной войны. В 2016 году стал лауреатом 3-й премии Губернатора Московской области «НАШЕ ПОДМОСКОВЬЕ» в номинации «Наследники Победы» за книгу «Без вести пропавший в битве за Москву». Лауреат литературной премии имени дважды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Крылова Н.И. «ЩИТ ОТЕЧЕСТВА» 2018 года за двухтомник книги «ПАМЯТЬ СЕРДЦА». Член Союза писателей России с 2018 года.  Часть 1. О РОДИТЕЛЯХ И РАКЕТНОМ ДЕТСТВЕ
Нина Григорьевна ЕРЕМЕЕВА, проводив мужа на третий день войны на фронт, с сыновьями – Толькой шести лет и Колькой четырех лет от роду осталась в родном нижегородском селе Озёрки. И работала вместе с детьми всю войну в колхозе, на себе познавая холод, голод, тяжкий колхозный труд «Все для фронта, все для Победы!». Толька – это мой будущий отец. Он вспоминал, что ходили зимой в одной паре валенок на троих, одевая их по очереди, кому по хозяйству было нужнее. Дров не было, в колхозе разрешали рубить только сухие сучья и собирать шишки в глубине леса, далеко за рекой Тёшей. Деревья рубить запрещалось. Братья-дошкольники Толька и Колька рубили ветки, залезая на верхушки деревьев, грузили добытый хворост на сани-волокуши и вместе с матерью тащили их из леса через речку и заливные луга по глубокому снегу за 4-5 километров от дома. Со слов отца, в лесу на деревьях были обрублены все сухие ветки, а на земле не осталось ни одной хворостины, шишки или валежника. Лес был чист и пуст. В колхозе остались одни женщины и дети. Детвора помогала матерям, как могла, выполняя и мужскую работу. Мой отец, будучи мальчишкой, работал водовозом на полуслепой лошаденке по кличке Дубок, возил ключевую воду женщинам, работающим в поле, а воду с реки – на скотный двор, поить колхозную скотину. Приказ о пресловутом «колоске» и его грустных последствиях знали все. Поэтому с колхозного поля ничего домой не брали. Весь урожай шел на фронт. Если лето еще как-то кормило – ягоды, грибы, овощи со своего огородика, то зимой приходилось туго. Основное питание – лепешки из муки толченой мерзлой картошки, чудом оставшейся на ноябрьском замерзшем колхозном поле. Мальчишки ЕРЕМЕЕВЫ были хулиганистыми. Сами того по-детски не понимая, как матери тяжело, шкодили в ущерб себе же. То курицу со своего двора стащат и зажарят на костре в лесу. То выкрадут куриные яйца и обменяют их на стакан табака-самосада у мужика по прозвищу Панама, не призванного в армию по состоянию здоровья,. Как вспоминал отец, гоняла их с братом матушка Нина Григорьевна за хулиганские проделки. Но больше всего доставалось брату Кольке. Он, кроме того, что чудил по жизни, еще был упертый и никогда не сознавался в своих проказах, пока за руку не поймают. Отец в детстве по характеру был более покладистым, чем младший брат, рассудительным и спокойным, за что имел послабления в материнском воспитательном процессе с использованием ветлового прута или ремня. Большой утратой для семьи стала потеря кормилицы-коровы. И опять же по вине шустрых братьев. Какая никакая, корма не хватало, но молока коровенка немного давала. Помогая разгружать продукты, крайне редко привозимые в военную годину в сельмаг, братья умудрились стащить из бочки с соленой селедкой две рыбины. Одну они тут же за двором съели, а вторую завернули в тряпицу и засунули про запас в сено, заготовленное для коровы. Позже обыскались, переворошили всю копну, но заветный клад не нашли. А корова нашла, съела и... околела. Бабуля Нина, а тогда еще молодая женщина 29 лет, до самой смерти так и не узнала причину падежа рогатой кормилицы тяжелого военного времени. Эту историю мне поведал отец. Искренне корил он себя, сам став дедом, за этот случай и просил прощения у своей матери, давно ушедшей в мир иной. 14 октября 2006 года, на большой православный праздник – Покров Пресвятой Богородицы, отца не стало. Наверное, уже встретился и покаялся перед своей мамой за случай с селедкой фронтового детства. Мой отец ЕРЕМЕЕВ Анатолий Степанович в 1953 году окончил среднюю школу в селе Красный Бор Шатковского района Горьковской области. Их выпуск был знаменателен тем, что он был первым в школе, ставшей десятилеткой. Отец вспоминал, что свой выпуск он помнит плохо. Особенно вторую часть, после вручения аттестата зрелости. Впервые после войны мать ему «справила» брюки без заплаток и белую рубашку. Получив аттестат о среднем образовании лихие колхозные ребята-выпускники, а как же без этого, выпили вина в честь торжественного события. А много ли надо было ослабленным и исхудавшим детям войны?! В общем, проснулся выпускник, сам не понимая, как сюда попал, на сеновале в своем хозяйственном дворе, в сарае рядом с буренкой, в белой рубашке и новых брюках, покрытых соломой и репьями. Мама Валя – в то время пока просто ровесница и односельчанка, девушка, которая ему нравилась, долго подтрунивала над ним за этот выпускной «подвиг». Прошло время. Отец отслужил в рядах Вооруженных Сил СССР 31 год, из которых 24 года – в РВСН, и в 1984 году уволился в запас. В 2003 году отмечалось 50 лет первого выпуска Красноборской школы-десятилетки. В предчувствии доброй встречи в честь юбилея выпуска из школы, отец нарядился в парадную военную форму полковника с орденами и медалями, и поехал в Красный Бор с благими намерениями увидеть своих одноклассников и выступить перед нынешним поколением школьников. Но, увы, встречи не получилось. Как оказалось, не во время приехал. Не достучался он до разума и души директора школы, где его даже не приняли. Им было некогда. Так и убыл ни с чем, обиженный черствостью руководства школы, один из выпускников первого выпуска десятилетки 1953 года – ветеран Вооруженных Сил СССР и РВСН, полковник в отставке Анатолий Степанович ЕРЕМЕЕВ. Как любой юноша военного времени и его сверстники-односельчане, Анатолий решил стать военным. И сын красноармейца, погибшего в декабре 1941 года в боях за Советскую Родину под городом Ржевом, поехал покорять неизвестный и далекий от родных сельских мест город Новосибирск. Он поступил в Новосибирское военное общевойсковое училище. Как старший и заботливый сын, не забывал маму с братом и часть своего вещевого имущества, получаемого по курсантскому аттестату (мыло, сахар, теплые портянки, деньги и т.п.) частично отправлял своим родным в Озёрки. Отец вспоминал, каким счастьем и деликатесом для него, после военных лепешек из мерзлой картошки, была жиденькая картошка – пюре, подаваемая в курсантской столовой, да еще с банкой кильки в томатном соусе на четверых! Безусловно, на время летнего отпуска, курсант Еремеев приезжал с подарками в родное село Озёрки к маме и брату. Помогал по домашнему хозяйству, в колхозе, наставлял на путь истинный хулиганистого младшего брата Николая. Но, не менее важной причиной его приездов была выпускница школы и любимая девушка – Валя ДЕРЯБИНА. Тем более, до курсанта дошла весть, что у этой девушки, которую он искренне полюбил, появился ухажер и одноклассник, представитель сельской интеллигенции – местный киномеханик Сашка БУРЕЕВ. Как тут вытерпеть пылкому сердцу будущего офицера! Он же должен был показать любимой девушке удаль молодецкую и лихость воинскую. И показал. В парадной курсантской форме на глазах у девчонок и своей невесты решил оседлать на скаку, не менее удалого, жеребца из колхозного табуна... И, под звонкий смех сельчанок, сконфуженный, остался лежать на земле в облаке оседающей черноземной пыли, висевшей над заливными лугами от умчавшегося дальше табуна. И все же курсант добился своего. Свадьбу сыграли позже, в октябре 1957 года. Состоялась она в родном для обоих молодых селе Озёрки. Знаменательно, что в день свадьбы состоялось два памятных события. Во-первых, 4 октября 1957 года Советский Союз запустил в космос первый в мире искусственный спутник Земли. А во-вторых, в доме ЕРЕМЕЕВЫХ, по случаю проведения свадьбы, первыми провели электропроводку и зажгли электрическую лампочку в селе. Свадьбу молодых сельчане гуляли при электрическом освещении «лампочки Ильича». В историю уходили коптящие керосиновые лампы – трехлинейки. Нижегородское село Озёрки переходило на электроэнергию. Так, только в конце 50-х годов ХХ века в домах сельских тружеников колхоза «Гигант» появилось электричество. А молодая жена – выпускница Челябинского культурно-просветительного училища ДЕРЯБИНА Валентина Николаевна поменяла девичью фамилию на фамилию мужа и, как нитка за иголкой, со своим мужем лейтенантом ЕРЕМЕЕВЫМ Анатолием Степановичем начали самостоятельную жизнь там, где «Родина прикажет». Родина приказала лейтенанту ЕРЕМЕЕВУ Анатолию Степановичу в 1957 году убыть к новому месту службы на самый западный рубеж Советского Союза – в город Вентспилс Латвийской ССР. Название города произошло от слияния двух латышских слов: слово «Вента» – наименование местной реки, и слово «пилсета», в переводе с латышского языка – город. Таким образом, Вентспилс – это город на реке Венте, в самом её устье, впадающей в открытое Балтийское море. Крупнейший в СССР нефтеналивной морской порт. Здесь молодая чета начинала самостоятельную семейную жизнь. Все шло своим чередом, пока в 23 часа 45 минут, в среду, 17 декабря 1958 года родился у них сын (автор этих строк). Кстати, родился к величайшей радости молодого отца. Он очень хотел сына. Как-никак появился первенец – наследник рода и фамилии ЕРЕМЕЕВЫХ! Мама хотела меня назвать Валерой. Но этому не суждено было быть. А причина вот в чем. О ней мне поведал отец. О радостном событии рождения сына его оповестили друзья-сослуживцы, дежурившие в этот день по части и получившие сообщение из роддома по городскому телефону. Родильный дом находился в двухстах метрах от берега Балтийского моря, но довольно далеко от военного городка. Зима, наступила ночь, транспорта нет, добираться только пешком. Колючий и влажный морской ветер пробирал до костей. Кратчайший путь из общежития до роддома все же был, но он пролегал через городское кладбище. Ужас преодоления кладбищенских крестов, могил, склепов и теней от них, под завывание промозглого ветра, еще больше добавляли скорости движения к роддому новоявленному отцу. Рассказывал, что волосы дыбом стояли под армейской шапкой-ушанкой. Решил, «если преодолею кладбищенские страхи и благополучно добегу до роддома, то назову сына Толькой, в честь себя – героического». Добежал! Так я стал Анатолием Анатольевичем ЕРЕМЕЕВЫМ или Анатолием-вторым, или Анатолием в квадрате, или просто Толь Толичем. Кому как нравится. В дальнейшем, чтобы не запутаться, кого зовет или к кому обращается из своих Анатолиев, мама сама нашла выход. Если обращается к отцу, то – Толя. Если зовет меня, то – Толик. Все хорошо складывалось по службе у зенитчика лейтенанта ЕРЕМЕЕВА А.С., если бы не один случай, несколько подпортивший ему служебную карьеру. Сослуживцу присвоили очередное воинское звание «старший лейтенант». По офицерской традиции он пригласил в ресторан своих друзей-однополчан, чтобы отметить это торжественное событие. В их числе был и мой молодой отец. В назначенный день и час пять лейтенантов вместе с новоиспеченным старшим лейтенантом, надев парадную форму одежды, направились в ресторан портового города Вентспилс. Местное население города, в основе своей латыши, мягко говоря, не сильно жаловали и побаивались военных, считая их советскими оккупантами. До конца 50-х годов в Латвии еще выползали из своих землянок и хуторков недобитые после войны вооруженные латышские бандиты-националисты, так называемые «лесные братья». Разгульная жизнь иностранных моряков, сошедших на берег, чтобы «культурно отдохнуть» в ресторанах и барах портового города, криминала городу только добавляла. Слово за слово и праздник перерос в крепкую драку. Спровоцировали ее изрядно подвыпившие местные аборигены, бравирующие перед заморскими гостями и оскорбившие празднующих офицеров. Такого советские офицеры не могли перенести, тем более тоже уже выпили. Со словами известного призыва «Наше дело правое, победа будет за нами!», они смело ввязались в бой с задирами, отстаивая честь офицерского мундира и доброе имя советского воина-победителя. Военные, хоть и в меньшем количестве, но стойко отбивались, направо и налево раздавая тумаки обидчикам. Неведомо, чем бы закончилась эта история, но администрация ресторана вызвала стражей порядка. Вызови они патруль из военной комендатуры, все бы было по-другому. Получили бы от командования по «выговорешнику», но честь мундира не опозорили, и дальше б дело не пошло. Но приехала местная милиция, скрутила не успевших убежать военных и увезла, но не в военную комендатуру, а к себе в отделение милиции. Отец рассказывал, что он попал в милицейский участок по банальной причине. Выбегая из ресторана, наступил на тесемки армейских кальсон, предательски развязавшихся и свисавших из-под брюк и, соответственно, растянулся на радость догоняющих местных стражей порядка. Драка в ресторане получила политическую окраску. Информация о происшествии дошла до городских властей. Те, в свою очередь, обратились к командованию дивизии, мол, советские военные избили мирное местное население, требуем наказать. Реакция у командования сверху была незамедлительной. В итоге – старший лейтенант, чье повышение праздновали в ресторане, вновь стал лейтенантом. А пятеро друзей-лейтенантов в одночасье дослужились до первичного офицерского воинского звания «младший лейтенант». Как они себя потом называли «ночные майоры», из-за одной маленькой звездочки на погонах. В темное время суток не разберешь, кто идет, майор или младший лейтенант. Звездочка-то одна! Это понижение в воинском звании «сроком на один год», в служебной карточке отца черным пятном «висело», хоть и было давно снято, двенадцать лет. Пока в 1970 году ему не было присвоено очередное и первое воинское звание старшего офицера – «майор». Дело в том, что при присвоении воинского звания «майор», поощрения, полученные за службу ранее, переносились в новую служебную карточку, а взыскания автоматически удалялись. Старая служебная карточка младших офицеров, прошедших воинскую службу от лейтенанта до капитана, уничтожалась. Вот такая ресторанная история. Мое детство прошло в советской Латвии, в военном городке танкистов и ракетчиков Добеле-2, расположенном в 70 километрах от Риги и 55 километров от Кемери (Рижское взморье). Главной целью наших детских похождений из городка за реку, – железная дорога, соединяющая столицу Латвии город Ригу и балтийский город-порт Лиепая. Пролегала «железка», как мы ее называли, в полутора-двух километрах параллельно одноименному шоссе, проходящему через наш военный городок. Была она без электрической тяги и с редким движением поездов. За сутки проходило два пассажирских поезда в Вентспилс и Лиепаю с 6-8 вагонами в составе и несколько товарняков, в основном с углем и нефтеналивными цистернами. Тепловозов я не помню. Локомотивами были черные паровозы с яркой красной звездой впереди. Стук колес и гул проходящих составов всегда был слышен в городке, особенно в ночной тишине. Чем же нас, мальчишек, тянула, как магнитом, эта железная дорога? Конечно, интересно было выйти на пути, увидеть вдалеке грозно надвигающийся на тебя и дымящий трубой монстр-паровоз. Потом посмотреть со стороны на пролетающую рядом с тобой пыхтящую и грохочущую махину. И считать, кто быстрее, количество мелькающих перед глазами вагонов. Непременно выскочить сразу за прошедшим последним вагоном на пути, чтобы прильнуть к рельсу и послушать стук уходящего вдаль состава. Нравился нам специфический запах, исходящий от пропитанных креозотом и прогретых на солнце деревянных шпал. И помечтать, что скоро у отца будет отпуск и я также, на поезде, поеду в качающемся вагоне, да на верхней полке, у открытого окна и буду смотреть на проплывающие незнакомые места и природу, пока не усну под мерный перестук колес. А еще, с помощью проходящего мимо железнодорожного состава, мы делали медальоны. Укладывали на рельсы монеты в три, две или одну копейки, которые под колесами проходящего поезда становились ровными кружочками желтого металла. Оставалось их отыскать на путях и отполировать до зеркального состояния, просверлить дырочку, пропустить веревочку или цепочку, и медальон готов. Хочешь – носи, хочешь – обменяй на еще какую-нибудь ценную вещицу, в нашем детском понимании. Пока ждали прохождения «ювелирного» поезда, собирали полевую дикую клубнику, сладкую и ароматную, сплошь покрывавшую травянистые откосы насыпи вдоль железной дороги. В случае непредвиденно нагрянувшего дождя, прятались, как в шалаше, в средине густых еловых посадок по другую сторону железнодорожного пути, защищающих зимой дорогу от снежных заносов со стороны открытого поля. Прошагав по шпалам пару километров в сторону Лиепаи, мы добирались до железнодорожного разъезда с наименованием Гардене. Здесь, среди леса, располагалась база разгрузки и хранения ГСМ танковой дивизии, лежали горы выгруженного угля для котельных городка и воинских частей, и в тупике стояли несколько вагонов, искусно закамуфлированных под пассажирские, предназначенных для перевозки боезапаса ракет Добельского ракетного полка. Но для нас главным были не эти достопримечательности. Здесь мы непосредственно соприкасались с историей и занимались археологическими раскопками. В годы Великой Отечественной войны через Гардене проходила линия обороны «Курляндского котла», где фашисты, прижатые советскими войсками к Балтийскому морю, вплоть до капитуляции Германии в мае 1945 года, упорно сопротивлялись и не хотели сдаваться. А наши войска не могли их выбить. Так и стояли ожесточенным противостоянием друг перед другом: линия немецких траншей, блиндажей и окопов, а через несколько, не сотен, а десятков метров, такие же укрепления наших войск. Весь лес изрыт траншеями, огневыми гнездами, воронками, осколками и ржавыми, искореженными останками оружия и шанцевого инструмента. После окончания войны тогда прошло всего-то двадцать пять лет. И мы, как археологи, рылись в этих окопах. Копали в безмерном количестве патроны и боевые гранаты, оперения минометных снарядов, каски, фляги, термоса, саперные лопатки, ложки, котелки, бляхи поясных ремней со звездой и рядом с немецким орлом и фашистской свастикой, и другие, сохранившиеся предметы солдатского окопного быта противоборствующих сторон. Надо отметить, что немецкая крупповская сталь была лучше нашей. Гитлер качественно подготовился к войне. Все, что мы находили в наших окопах, было ржавым и полусгнившим от сырой земли, за исключением патронов от автомата ППШ. Все, что найдено с немецкой стороны обороны, находилось в хорошем состоянии, почти без ржавчины. Выкопанные патроны разбирались, порох ссыпался в трехлитровые банки, а найденное стрелковое оружие надёжно пряталось от родителей в укромные места. Каково же было удивление моего отца, когда из-под своей кровати он извлек две трехлитровые банки с порохом. В прямом смысле спал на пороховой бочке. А позже, в подвале нашего жилого дома, из сарайчика для дров, из моего тайника извлек немецкий пулемет, выкопанный в лесу у Гардене. Найденный арсенал папой, безусловно, был изъят, а с юным «археологом» с пристрастием (с применением широкого офицерского ремня) была проведена разъяснительно-воспитательная работа. И все же «железка» нас тянула, как магнитом.
Для комментариев.Вы должны быть зарегистрированы в Facebook.
|
