Только в поезде, подъезжая к Москве, я почувствовал, что наконец-то сбывается моя давняя мечта – стать ученым! Если быть до конца правдивым, то моя основная мечта с юных лет была – стать конструктором машин и разных механизмов.
Эту мечту во мне разбудила Книга, которую я мог смотреть бесконечно. Я еще не умел читать, но сами фотографии и чертежи различных механизмов и машин вызывали во мне какой-то необъяснимый трепет. Эта книга была американская, на русском языке – подробный каталог самых различных устройств, механизмов, машин, которые выпускались американской промышленностью. В книге было более 1200 страниц. Она была напечатана на тонкой, качественной, мелованной бумаге. Листы очень гладкие, блестящие. Поэтому текст и рисунки выглядели очень четкими, как бы выполненные черной тушью и поэтому легко читались. Книга была большого формата, обложка из толстого картона, оклеенной светло – синим, дерматином. На обложке серебристым тиснением был изображен океанский, четырех трубный пароход, плывущий через океан к нам в СССР, и тисненая надпись ТЕХНИКА из АМЕРИКИ. Я звал ее «Американская книга».
В то время у нас жила бабушка Надя (папина мама) и я много времени проводил с ней. Когда ей надо было заняться своими делами, она доставала с папиной этажерки «Американскую книгу», клала ее на стол, подвигала к столу высокий детский стульчик вместе со мной и спокойно занималась пару часов своим делом. А я смотрел картинки машин и станков и, иногда звал бабушку, чтобы она прочитала мне названия машин. Вскоре, я сам научился читать крупные заголовки.
Когда мне было лет пять-шесть, я на папиной этажерке обнаружил толстенькую, малого формата книгу в черном кожаном переплете. Открыл ее и обнаружил непонятную, но очень красивую надпись (на немецком языке, готическим шрифтом). На следующей странице обложки, написанной по-русски, крупными буквами я прочитал по слогам «ЭЛЕКТРОТЕХНИКА СЛАБЫХ ТОКОВ». Ниже «Телефоны фирмы Сименс».
Стал ее листать и увидел рисунок точно такого же телефона, какой висел у нас на стене. Как позже я узнал, это был учебник по электротехнике, изданный в Германии для России в 1912году. Особенность книги была в том, что в конце каждого параграфа была отпечатана реклама разных аппаратов и устройств, выпускаемых фирмой Сименс. Эта книга стала моим первым путеводителем в электротехнику и телефонию. Конечно, тогда я не мог даже подумать, что десяток лет спустя знаниями, почерпнутыми из этой книги, удивлю начальника нашей поселковой телефонной станции Червинского, когда приду к нему в трудный послевоенный год устраиваться на работу.
Тогда на Монетнинское торфопредприятие привезли из Германии несколько ящиков трофеев – старинных немецких телефонов, коммутаторов для возможного их использования. Мне было поручено из этого хлама собирать действующие телефоны. С этой работой я, начинающий телефонный мастер, справился.
Занимаясь в «Детской технической станции», я изготовил несколько различных моделей, мотовозов, троллейбусов, самолетов, которые заняли призовые места в районных и областных олимпиадах. Вместе с моим школьным другом Володей Плетневым мы разработали и смонтировали школьный радиоузел.
В институте мой курсовой проект по дисциплине «Детали машин» заведующим кафедрой к.т.н. Сивоконенко был признан образцовым. И, как следствие, приглашение на работу, в возглавляемое им ОКБ.
На четвертом курсе я получил приглашение зам. гл. конструктора к участию в НИР по совершенствованию самолетного радиолокатора «Корунд».
И вдруг все прахом – призыв в «Ракетчики»! К сожалению, в РВСН значительная часть моих начальников, в угоду «стабильности», препятствовала внедрению моих новых предложений. Но у своего последнего войскового начальника, подполковника Бородая, я находил не только полное понимание, но и поощрение самостоятельных решений.
Интересно, как начнется моя новая «научная» жизнь? Это не войска – здесь НИИ! Надежды большие, а что и как произойдет в реальности!? Наука – это высшая форма проявления навыков умственного конструирования. Но как грамотно и эффективно проводить исследования? Такого опыта у меня было очень мало. Надо это осваивать.
Проходя службу в Козельске, я снова почувствовал (впервые это было в Кап. Яре), что мой нелегкий военный труд нужен отечеству. Но активный труд во время строительства и ввода объектов, это непрерывное напряжение, связанное с постоянным сознанием того, что необходимо еще сделать что-то в одном полку, а что-то в другом, критически осмотреть объекты, подлежащие сдаче Государственной комиссии, подготовить целую пачку документов для предъявления комиссиям. И так далее...
И теперь к этому возврата нет!
Немного мучила совесть, что не смог более убедительно доказать Бородаю, что лучшего офицера в качестве моего преемника, чем инженер-капитан Евгений Дульнев из полка Богатырева, у нас в дивизии нет. Бородай мне так и ответил, да у нас нет, но я подыскал одного выпускника Академии им. Дзержинского (там Бородай был членом Государственной дипломной комиссии), он капитан и его зовут Антон Вертопрахов. После защиты дипломного проекта и отпуска он прибудет к нам, на Вашу должность. Я, про себя, тогда пошутил, как бы с этим «Вертопрахом» все не пошло бы прахом и горя бы не хлебнули?!
Забегая вперед, скажу, что спустя год встретил бывшего заместителя Бородая, Виктора Карцева, на Власихе уже, как подполковника Оперативного отдела Главного штаба РВСН. Он, со свойственным ему юмором, поведал мне историю Вертопрахова. Приехал, дали ему, как было обещано, сразу двухкомнатную квартиру. Но он не спешил привозить семью. Оказался не только лентяем, но, вдобавок, еще и любителем заглядывать в чужие постели, когда хозяин находится на боевом дежурстве. Итог – у любителя прострелено одно яйцо, он разжалован до старшего лейтенанта и послан на Камчатку. Очевидцы, якобы, около полуночи видели абсолютно голого человека, который, держась за промежность, оставляя на снегу красные пятна, скакал как кенгуру по снежным сугробам военного городка! Справедливость восторжествовала, и Евгений Дульнев занял освободившееся место.
Я прибыл в Болшево.
На Казанском вокзале я оставил вещи в камере хранения и с маленьким «тревожным» чемоданчиком на электричке доехал до Болшева.
Вышел на «привокзальную площадь». На площади организовано круговое движение автотранспорта. В центре площади цветочная клумба, заросшая травой, без цветов. По краям площади – развалюхи-магазинчики, разномастные киоски. Справа – приличное одноэтажное здание с большой вывеской «КНИГИ». Рядом автобусная остановка, стоят люди. Подошел. Поскольку меня предупредили, что «НИИ-4» название секретное, и поэтому надо спрашивать не НИИ-4, а в/ч 25840, я так и спросил стоявшего у остановки военного. Тот переспросил: «НИИ-4, что ли?». И объяснил, как доехать на автобусе до бюро пропусков.
В бюро пропусков я предъявил предписание, и мне выписали временный пропуск. Вежливый сержант спросил: «Есть ли у Вас две фотографии для постоянного пропуска?». Я ответил утвердительно и дал ему фотографии. «Утром зайдите за пропуском».
Позвонил из бюро пропусков моему другу еще по институту ЛИАП, Шатило Марлену Степановичу. Марлен тут же вышел ко мне. Сказал, что приказ Главкома о назначении меня в ВЦ пришел.
Шатило М.С.
Вместе с Марленом пошли в отдел кадров. Зашли к начальнику вместе. Марлен с ним поздоровался и говорит: «Привел Вам нового сотрудника». Начальник отдела кадров посмотрел мое предписание и сказал, что приказ о моем назначении младшим научным сотрудником в 52–ой отдел уже подписан, и я могу представляться своему начальнику полковнику Клычникову Аркадию Михайловичу.
Шатило, вдруг ему говорит:
– Почему к Клычникову? Его по приказу Главкома назначили в ВЦ по специальности.
На что начальник отдела кадров Марлену отвечает:
– Вы, наверное, не знаете, что у капитана Ягунова есть еще другая очень дефицитная специальность – тренажеры. Это записано в его характеристике.
И, уже, обращаясь ко мне, говорит:
– Поэтому начальник НИИ-4, генерал Соколов, принял решение Вас, Евгений Анатольевич, как хорошего специалиста по тренажерам, направить в отдел, который заниматься их разработкой. Решение окончательное.
На меня как будто ушат холодной воды вылили. Опять, в очередной раз – обманули!!!
Подполковник мне говорит.
– А сейчас зайдите в соседнюю комнату и напишите рапорт на предоставление квартиры.
А в соседней комнате мне девушка сказала, что рапорт я напишу в своем отделе, и принесу ей только после подписи начальником отдела. Выдала мне направление для размещения в общежитии.
Вышли из административного корпуса.
Марлен немного меня проводил, показал мой корпус –старый Главный. Я побрел туда, совсем не в радостных чувствах.
Зашел в корпус, спросил встречного офицера:
– Где отдел Клычникова?
Тот сказал:
– На втором этаже, направо, в конце коридора.
Захожу, докладываю, что капитан Ягунов прибыл к новому месту службы. В ответ:
– Здравствуйте Евгений Анатольевич!
Полковник, среднего роста, лысоватый, немного полноватый, с редкой шевелюрой, вышел из-за стола, поздоровался за руку. Я даже опешил от такого необычного для армии приема. Но рука, скорее ручка, у полковника оказалась очень маленькой и мягкой. Какое-то женское рукопожатие.
(Ранее мне не встречались у офицеров подобные «ручки». Позже узнал такую присказку: «Ручки – для авторучки!». Как правило, такие ручки обнаруживались, в основном, у различных замполитов).
– Я, Клычников Аркадий Михайлович! Здесь не войска. Здесь принято обращаться друг к другу по имени и отчеству! Мне позвонил Иван Иванович и сказал, что «Вы идете». Сегодня день командирской подготовки, поэтому все офицеры на занятиях. Я Вас дожидался. Подробно ознакомился с Вашим личным делом. Будете служить в Лаборатории 2 – «Разработка учебных классов и тренажеров. Начальник Шифрин Наум Руввимович, майор, тоже из войск, Кировской дивизии. Сейчас идите, устраивайтесь в общежитии. Завтра в 8-45 приходите, поговорим подробно, и я представлю Вас сотрудникам отдела.
Так, началась моя долгая служба в НИИ-4 МО в качестве младшего научного сотрудника «Отдела учебно-тренировочных средств», который входил в состав «Управления эксплуатации ракетных комплексов», возглавляемое к.т.н. инженер-полковником Георгием Лазаревичем Тарасовым.
Пришел к коменданту общежития, она записала меня и дала ключ от комнаты, предупредив, что комната на двоих. Спросил ее о столовой, она объяснила, как к ней пройти.
Покушал, съездил на вокзал за чемоданами, выложил необходимые вещи.
Пришел со службы мой сосед, майор – высокий, статный кавказец. Познакомились, он назвался «Алексей». Потом признался, что он Алихан Асланов, но многие его зовут Алексеем. Он осетин, окончил Академию тыла, прибыл месяц назад, экономист, служит в штабе на Болшевских складах РВСН. У него трое детей и мать. Готовится заселение 80-ти квартирного дома во втором городке, но там только двух и одно комнатные квартиры. Поэтому, он дожидается, когда освободится большая квартира. А это должно произойти только после расселения коммуналок в сдаваемый дом. А после, видимо, еще придется ждать, пока квартиру отремонтируют.
Отдел учебных средств. Первые впечатления.
На следующее утро, в 8-30, я пришел в свой отдел. Комнаты отдела были закрыты, но напротив одна дверь была открыта, и я вошел. Это была мастерская. Стояли небольшие станки – токарный, сверлильный, и лабораторный стол с приборами, за которым сидел коренастый молодой человек. Он сосредоточенно разбирал ручные часы. Мы познакомились. Старший техник нашего отдела – Иван Рыбаков. Приветливый, деловой, громогласный. Мне он понравился сразу. Сегодня он дежурный по отделу, поэтому пришел раньше, взял у дежурного по корпусу ключи от всех комнат отдела.
Иван рассказал, что вместе с напарником, техником Кимом Зайцевым и техником-монтажницей Марьяшиной они должны изготавливать макеты учебных пособий, разработанные в отделе.
Получили лабораторный стол, блоки питания, генераторы, тестеры и другие приборы. Получили и установили малогабаритные станки: токарный, фрезерный, сверлильный, точечной сварки. Прошло более двух лет, а заказов на изготовление учебно-наглядных приборов как не было, так и нет.
Он не любит сидеть без дела, и пока разработок и заданий нет, он выполняет отдельные поручения. В свободное время изготавливает и вытачивает для автомобилистов некоторые детали и ремонтирует все, что принесут. У техника в НИИ мизерная зарплата, он работает здесь только за квартиру. Жена ткачиха на фабрике «Передовая текстильщица» зарабатывает в три раза больше его. Начальник отдела Аркадий Михайлович к нему относится хорошо, так как он постоянно ремонтирует его «Волгу».
Второй техник, Ким Зайцев, и монтажница Марьяшина освоили печать на пишущей машинке и печатают различные срочные бумаги и научные отчеты.
Пришли сотрудники нашей лаборатории, и я перешел в лабораторию. Познакомился. Пришел начальник лаборатории, майор Шифрин, я ему представился.
Пришел Клычников, и собрали весь отдел в большой комнате первой лаборатории. Я огляделся. Сидели военные: один полковник (старый и седой), один подполковник средних лет, пять майоров. Гражданские: один очень пожилой, молодые ребята и девушки (всего 11-12 человек).
Клычников представил меня, как офицера из войск, большого специалиста по разработке тренажеров. Сказал, что я призер конкурса по тренажерам для ракетного комплекса 8К64. Расхвалил меня так, что мне стало очень неудобно. Он, как бы противопоставил меня своим бездарным сотрудникам как конкурента. Мне задали несколько вопросов: откуда я, где служил, что окончил. Ответил. Собрание окончилось.
Подошел пожилой гражданский, приветливо обратился ко мне, и мы познакомились. Генерал-майор в отставке, бывший начальник Камышинского училища РВ, Рождественский Андрей Тихонович. Он спросил меня, знаю ли я «спецнаборовцев» (назвал несколько фамилий, в том числе Казмичева), которые были в его Камышинском ракетном училище и показали себя очень подготовленными и умелыми преподавателями. Я ответил, что близко знаком с ними не был, поскольку они из более раннего, «февральского» призыва. Андрей Тихонович мне сразу понравился своей интеллигентностью и отсутствием «генеральского величия». Говорит по делу. Очень эрудирован. На нем, тщательно выглаженный аккуратный костюм, при галстуке. Очень вежливый и культурный человек!
Андрей Тихонович сказал, что составляет и готовит к изданию учебное пособие по изучению ракетного комплекса 8К64. Поскольку я проводил в части подобные занятия, то он решил посоветоваться по некоторым практическим методическим вопросам.
К нам подошел полковник. Представился: Кругляк Иван Карпович. Он курирует на киностудии «Моснаучфильм» съемки учебного фильма «Подготовка ракеты к пуску и пуск» по комплексу 8К64. Задание на фильм разрабатывал он, а сценарий пишет сценарист и режиссер с киностудии Моснаучфильм. Иван Карпович думает привлечь меня к этой работе, как консультанта, поскольку я видел все это в действующей части. Я, польщенный вдруг таким вниманием, согласился.
Я испытывал некоторую растерянность после «хвалебных» слов Клычникова. Позже я узнал, что это его стиль руководства – периодически показывать превосходство одного сотрудника над другими. Фактически, сталкивая сотрудников лбами, чтобы вызвать зависть, конкуренцию и этим заставить сотрудников лучше работать.
Вернулись в лабораторию. Я, чтобы как-то сгладить неприятный осадок, пояснил начальнику лаборатории майору Шифрину, что мой тренажер действительно занял второе место. Но тренажер был не по всему комплексу, а только по системе подготовки ракеты к пуску. Майор Шифрин рассказал, что решением Отдела боевой подготовки РВ, отделу еще в 1962 г. было поручена разработка комплексного тренажера по РК 8К64. Это было еще до его прибытия в этот отдел. Ответственным исполнителем был назначен начальник лаборатории к.т.н. подполковник Джалалов. Кировоградскому ремонтному заводу запланировано начать серийное производство тренажера в 1964 году. Однако, по ряду причин, а также из-за возникших трудностей в получении документации по комплексу, работа по тренажеру долго не начиналась. С большим опозданием вместо проекта тренажера на завод были высланы только техническое задание на его изготовление и отдельные схемы. ОКБ при заводе, чтобы не сорвать план и загрузку завода, сами приступили в декабре 1963 г. к разработке тренажера. С приходом в отдел Шифрина, ему в приказном порядке передали сопровождение работ по тренажеру, поскольку он пришел из дивизии, в которой комплекс 8К64 должен быть основным. В настоящее время сотрудники лаборатории сопровождают изготовление тренажера по ракете 8К64 на Кировоградском ремонтном заводе.
Слово «сопровождают» у меня вызвало сразу недоверие. Понятно, что любой разработчик техники «сопровождает» свое детище, выстраданное и созданное многодневными раздумьями, напряженным умственным трудом. Но как можно «сопровождать» чужую разработку? Можно только помогать посильно разработчику. А контролировать выполнение разработчиком всех пунктов Технического задания может только тот, кто составлял это задание.
Одновременно подобный тренажер создают наши соисполнители НИР «Тренажер» в Академии им. Дзержинского для использования в своем учебном процессе.
Шифрин сам, будучи в части, только начал изучать комплекс 8К64, поэтому ему нужен ответственный помощник. Он думает сделать меня ответственным исполнителем по тренажеру 8К64.
Я ему ответил, что при переводе из дивизии, не собирался идти в отдел тренажеров. Поскольку это произошло, то будет более целесообразно поручить мне разработку нового тренажера по моей радийной специальности – унифицированной радиосистеме управления пуском для ракет Р-9А и УР-100. Эту систему я знаю очень хорошо, поскольку в свое время удалось даже принять некоторое участие в ее разработке. Но, главное, что на своей прежней должности я вводил эту систему в эксплуатацию и готовил личный состав к боевому дежурству.
Шифрин со мной согласился, но сказал, что это будет немного позже. Сейчас надо форсировать изготовление тренажера на заводе. Много времени было упущено, а сроки поджимают. Поэтому мне необходимо в срочном порядке ознакомиться с документацией по комплексу и отчетами НИР Джалалова по проекту тренажера. После этого поехать на завод и проконтролировать, как идет процесс подготовки к серийному изготовлению согласно ТЗ. Таким будет мое задание на квартал.
Я ему ответил, что согласен помочь в разработке тренажера, но не в качестве «Ответственного исполнителя». Поскольку, я только начинаю научную работу, а ответственный исполнитель НИР, видимо, должен быть опытным научным сотрудником. Судя по Вашим словам, работа по тренажеру была «завалена» по срокам, а я должен потратить определенное время на вхождение в должностные обязанности и изучение проектной документации по тренажеру.
Шифрин, чувствуя, что ему не удается сбросить с себя обязанности «Ответственного исполнителя», продолжал настаивать. А я в ответ приводить новые доводы, оправдывающие мой отказ. Шифрин тогда сказал, что обратится к начальнику отдела для разрешения этой ситуации. Клычников обещал ему, что все работы по тренажеру будут переданы новому сотруднику, специалисту по тренажерам. На том и окончили разговор.
Дела семейные.
Я написал рапорт о предоставлении мне квартиры на семью из 4-х человек, которая состояла из меня, супруги и двух разнополых детей: дочери Елены 1958 г.р. и сына Алексея 1964 г.р. Шифрин его завизировал, Клычников подписал.
По закону, мне полагалось получить трех комнатную квартиру. Но в жилищной комиссии мне предложили только двух комнатную квартиру в кирпичной «хрущёвке» на первом или пятом этажах. По документам, дом был сдан еще три месяца назад, и значительная часть ордеров на заселение выдана. Но, по правилам, можно начать заселение дома только тогда, когда выданы ордера на все квартиры. В доме были только двух и однокомнатные квартиры. Двухкомнатные квартиры были маломерные (24 кв. м. жилой площади) и с проходной главной комнатой, поэтому желающих было мало. Дома с 3-х комнатными квартирами только начали строить. Ждать 1,5-2 года. Что делать? Позвонил Нине, и решили согласиться на квартиру на первом этаже, поскольку Алешка был еще в коляске.
Узнал, что когда стали раздавать ордера на заселение дома, якобы готового к заселению, то будущими жильцами было выявлено настолько много грубых недоделок строителей, что заселение дома отложили до тех пор, пока строители не устранят все отмеченные в акте и претензиях жильцов недостатки. Заселение снова приостановили.
Я позвонил по телефону на Урал маме и попросил ее подумать о переезде к нам, тогда она в новой моей квартире может рассчитывать на свою комнату. Просил маму хорошо подумать. Через некоторое время я перезвонил, но мама ответила отказом. Причина в том, что моя сестра Миля пообещала ей «райскую жизнь» у нее в Кисловодске. Отдельную комнату и постоянное медицинское обслуживание.
Я жил в общежитии. Так как сдача дома задерживалась уже более двух месяцев, то в Козельске Нину с детьми тыловики стали шантажировать, грозя выселением. Я позвонил начальнику штаба дивизии полковнику Янчнко в Козельск и попросил его оказать содействие моей семье. Он обещал.
2. Лаборатория тренажеров, участие в разработках
Наум Шифрин торопил меня с командировкой на завод, но я ему тактично отвечал, что смогу выехать только после того, как семья будет устроена с жильем. Кроме того, мне был дан квартал на подготовку и изучение комплекса и документации на тренажер.
На заводе постоянно находился кто-то из инженеров нашей лаборатории. Они решали какие-то возникающие текущие проблемы. Но ребята были молодые, только окончили ВУЗы, могли рисовать только схемы. Ни теории тренажеров, ни тем более практики их использования они абсолютно не представляли. У меня постоянно крутилась мысль спросить Шифрина, что же он сам, как ответственный исполнитель, не едет на завод? Но это было бы уже определенной конфронтацией, а я не хотел начинать службу на новом месте с конфликта. Кроме того, у меня вдруг возник вопрос, почему Шифрина НАУМА, всего год назад окончившего академию, не имеющего опыта эксплуатации ракетных систем, не имеющего опыта научных исследований и научных степеней, сразу назначают в НИИ и, кроме того, сразу, начальником научной лаборатории? Это притом, что, согласно правилам, даже должность младшего научного сотрудника в НИИ можно занять только, имея не менее трех лет инженерного стажа. А должность старшего научного сотрудника в НИИ может занять, только кандидат технических наук! В крайнем случае, соискатель должен был обязательно сдать кандидатский минимум или быть успешным в заочной адъюнктуре. Как Науму Шифрину удалось получить такое назначение?! В разговоре с ним я однажды поинтересовался: «удавалось ли в академии заниматься научными исследованиями?» Он ответил, что программа обучения была настолько напряженная, что приходилось заниматься самоподготовкой до позднего вечера и не всегда удавалось даже хорошо выспаться. Какие тут исследования! В части ему написали хорошую характеристику. Вскоре я узнал, что его начальник – гл. инж. дивизии так же был «НАУМ»! Естественно, он постарался устроить Шифрина на хорошую должность.
Могут ли люди, не видевшие никогда реальную технику, не работавшие на ней, писать наставления о том, как эту технику надо изучать и эксплуатировать!? Бред какой-то! Но, оказывается, в нашем государстве «все могут», если кому-то очень захочется! Из всего состава отдела, состоящего из двух лабораторий: лаборатория тренажеров (я был в ней) и лаборатория разработки учебной и боевой документации, только Рождественский, я и Шифрин служили в Ракетных войсках. Полковник (не инженер) Кругляк был «ссыльным»! Он, попал в НИИ-4 на должность старшего научного сотрудника, с должности (генеральской) Начальника тыла полигона Байконур по причине «Не соответствия должности». Все остальные сотрудники отдела в Ракетных войсках не служили и ракеты видели только на картинках и на чертежах. Как можно было создавать «Отдел технических средств обучения» из людей весьма далеких и от Ракетных войск, и от обучения, и от науки вообще. Но, на то и Россия, где большинство людей живёт не по законам и правилам, а по сложившимся «понятиям». А какова будет эффективность этих «псевдо научных сотрудников» начальство не особенно волнует!
Два к.т.н. отдела Клычников и Джалалов защитили диссертации по специальностям весьма далеким от намеченной специализации отдела и лаборатории возглавляемых ими. Как они могли организовать и проводить исследования во вверенных им областях?
Главным заказчиком работ нашего отдела было Управлению Боевой подготовки РВСН. И именно руководство этого управления должно быть заинтересовано в подборе кадров для НИИ в своей зоне ответственности. Выявлять офицеров, пригодных для работы в нашем отделе.
Взять хотя бы нашего начальника отдела, полковника, к. т. н. Клычникова А. М. Он в армию был призван после окончания гражданского ВУЗа. Ни одного дня в войсках не служил, в командировки в войска ездить боялся из-за своей вопиющей некомпетенции в ракетной технике. Андрей Тихонович, с которым я во многих вопросах нашел единомышленника, как то мне сказал, что по его сведениям Клычников в прежнем отделе достаточно успешно занимался вопросами теории моделирования полета ракет. Если это так, то Клычников должен бы знать, хотя бы теоретически ракетные комплексы, но это не просматривалось. Иногда он меня в разговоре буквально вводил в шок своими некомпетентными утверждениями в ряде общих вопросах ракетной техники. Как такой человек мог руководить научным подразделением, предназначение которого – разработка учебной документации, разработка методик обучения, разработка учебных классов и комплексных тренажеров для войск!? Лучше бы назначили опытного подполковника, преподавателя или командира дивизиона из войск – толку было бы значительно больше!
Даже стрелять из табельного пистолета ПМ Клычников не умел. Я стал его «потенциальным врагом», когда на стрельбище при выполнении простого упражнения «стрельба по силуэту» я при пристрелке выбил 26 очков, а при зачетных – 29, а Клычников, выбил всего 15 и 19 очков соответственно. Другой начальник сказал бы: «Ну, неплохо Вас научили в войсках стрелять!» А Аркадий Михайлович вполне искренне обиделся и весьма неудачно пошутил: «Нехорошо стрелять лучше командира!» Оказалось, что офицеры нашего отдела, по войсковым меркам, стреляли плохо. У них, конечно, не было такой огневой практики как у меня. Но мне показалось, что они и не стремились делать это хорошо. Некоторые, даже высказывали некоторое возмущение:
– Зачем нас «работников авторучки» заставляют стрелять.
После своего фиаско со стрельбой Клычников стал как то предвзято ко мне относиться. Он под разными надуманными предлогами, стал задерживать рассмотрение уже написанного Шифриным представление меня к очередному званию – майор. Это вынудило меня обратиться с письменной жалобой на имя начальника управления Тарасова. Только тогда Клычников отправил представление в отдел кадров. И мне присвоили звание майора. Об этом скажу ниже.
Во время ожидания начала заселения дома, я активно взялся за выполнение тренажерной темы. «Обновил» свои познания в комплексе 8К64. Изучил все существующие в отделе данные по разрабатываемому тренажеру. Основное внимание я уделил изучению общих вопросов и идеологии построения тренажеров вообще.
ТЗ на Комплексный тренажер состояло из пяти машинописных страниц, содержащих общие слова и формулировки. На трех страницах перечислялось оборудование, входящее в комплекс. Далее шли утверждения типа: «Должен иметь…», «Должен соответствовать». И ни одной конкретики.
В ТЗ на тренажер обнаружил несколько существенных, на мой взгляд, недостатков. Предлагалось построить тренажер по принципу полной имитации всей аппаратуры подготовки и пуска ракеты. При этом были проигнорированы два основных азбучных принципа построения тренажера:
Первый – тренажер в своем составе должен иметь устройства объективной оценки действий обучаемых.
Второй – тренажер должен иметь устройства имитации нестандартных ситуаций, которые могут возникнуть во время подготовки и пуска ракеты.
В ТЗ на тренажер эти устройства даже не упоминались!
Несравненно лучше, и конкретнее были изложены вопросы построения тренажера в отчетах по НИР Академии им Дзержинского. Но они появились, во-первых, на год позже, чем ТЗ на разработку нашего тренажера, а во-вторых, отчёты не раскрывали основные подробности построения своего тренажера. НИИ-4 по теме был назначен головным, и естественно, стал основным конкурентом Академии в разработке.
Для изучения запланированного мне вопроса, я провел всесторонний расширенный поиск информации об основных принципах построения тренажеров. Просмотрел в патентной библиотеке патенты, относящиеся к тренажерной технике. Провел поиск литературы по тренажерам в Ленинской библиотеке, в технической библиотеке на Кузнецком мосту и в библиотеке Политехнического музея. Был в фондах ВИНИТИ (там мне очень хорошо помог начальник сектора Шубравый И.И., бывший мой руководитель). Удалось оформить допуск в Бюро Новой Техники (БНТ) МО (преобразованное впоследствии в издательство «Советское Радио»). В информационном отделе узнал, что в подольском ЦНИИ-20 МО будет проходить научная конференция по тренажерам. Послал туда заявку на участие.
Там на конференции я сделал сообщение о тренировке операторов военной техники по быстрому и безошибочному считыванию показаний со шкал приборов. Это были материалы моей работы еще в Козельске по системе РУП. Кроме того, в кулуарах конференции весьма полезно пообщался с разработчиками авиационных тренажеров.
На одной из научных конференций в МГУ познакомился с заведующим кафедрой инженерной психологии ЛГУ профессором Ломовым Борисом Федоровичем. Ему понравилось мое сообщение. Узнав, что я разрабатываю тренажеры и обучающие устройства, он познакомил меня с доцентом, к. п. н. Талызиной Ниной Федоровной, ведущим специалистом по программированному обучению МГУ. У них на кафедральном семинаре сделал доклад об электромеханической обучающей машине. Стал постоянным участником семинаров на кафедре психологии МГУ.
Конечно, из соображений секретности, мои сообщения и доклады носили сугубо исследовательский характер, рассматривалась работа абстрактного оператора аппаратуры без ссылки на конкретную аппаратуру.
В БНТ МО мне удалось отыскать ряд весьма полезных статей, опубликованных в журнале «Electronics» и др. о тренажном комплексе для дежурных операторов американской межконтинентальной ракеты «Atlas».
Во время этого поиска, я старался найти основной «стержень» – идею построения эффективных тренажных комплексов. При разработке и изготовлении тренажера по системе БРК-2 в Манзовке у меня, по существу, был только один, но весьма значимый источник в виде годовой подписки на «Труды Американского общества по радиоэлектронике». Там было много материалов по авиационным тренажерам. Поэтому удалось познать некоторые общие принципы создания тренажеров. Но там главным была отработка навыков управления самолетом и пилотаж. Работа с приборами – это вторичное. В ракетной технике главное - работа на оборудовании, с приборами, особенно на ракетных комплексах первого поколения при полном отсутствии автоматизации проверок и автоматизации операций подготовки и пуска ракеты. С появлением на новых ракетных комплексах автоматизации операций предпусковой проверки и операций подготовки и пуска ракеты методика и структура тренировки должны меняться. Но как?
Здесь в Болшеве (Москве), я получил возможность многофакторного и многоаспектного поиска нужных материалов по самым разным источникам. Материалов я «накопал» настолько много, что на их осмысливание потребовалось несколько месяцев. А сделанный таким образом «задел» я потом «эксплуатировал» несколько лет.
Однажды, когда я беседовал с Шубравым, он разочаровал меня, сказав, что пытаться защитить диссертацию по тренажерной тематике в настоящее время бесперспективное занятие. Позже я убедился, что он был не прав. В академиях им. Дзержинского и Можайского по этой тематике было защищено несколько диссертаций. Я упустил время, но об этом – позже.
Много времени я уделял изучению самой методологии проведения научных исследований, поскольку сам не знал ее. Правда, в свое утешение, я также убедился, что большинство сотрудников в нашей и другой лаборатории отдела об этой методологии даже понятия не имеют. Работу ведут исключительно на основе своей интуиции и жизненного опыта. Даже такой «киношный ас», как полковник Кругляк Иван Карпыч, не особенно интересовался вопросами методологии учебного кино. Исключением был Рождественский, который постоянно знакомился с публикациями по построению учебной литературы, и мы обменивались полученной информацией.
Проведя анализ, я пришел к заключению, что тренажеры для ВУЗа и тренажеры для войск должны в некоторой степени отличаться как по составу оборудования, так и по выполнению функций контроля процесса обучения. Изложу основное, кратко.
Тренажеры для ВУЗов:
Во-первых – должны обладать функционалом для изучения теории построения алгоритма работы оборудования.
Во-вторых – давать возможность слушателям находить пути совершенствования самого оборудования, алгоритма его работы и методики использования.
В-третьих – иметь возможность имитации нештатных ситуаций и разработки путей их предотвращения.
Тренажеры для войск:
Во-первых – должны обеспечить возможность тренировки до автоматизма «ручных» операций проверки системы и операций пуска. Для реализации этого требования тренажер должен иметь развитую систему контроля всех выполняемых операций с детальным хронометражем и регистрацией результатов. Грубые ошибки и временные отклонения от боевой документации должны отмечаться особо. Документирование состояния не только тренированности испытуемых, но (желательно) и их психического состояния.
Во-вторых – давать возможность тренировки по широкому спектру действий при возможных «нештатных» ситуациях. При этом желательно, чтобы хронометраж действий сопровождался контролем основных физиологических функций тренирующегося (частота пульса, давление, потоотделение, тремор конечностей и др.).
В-третьих – иметь возможность тренировать отдельные, наиболее важные этапы подготовки и пуска ракеты.
В-четвертых – быть практическим пособием для изучения алгоритма функционирования системы. Иметь систему подсказок и справок по системе.
