Я рассчитывал, что на материалах обоснования построения тренажеров для систем радиоуправления смогу сделать диссертационную работу. Мне одному пришлось разрабатывать эскизный проект тренажера РУП. Кроме того, эскизный проект на тренажер надо было согласовать с разработчиком РУП (НИИ-885) и общим отделом КБ Челомея. После этого проект был утвержден профильным отделом БП РВСН.
Я два раза был на полигоне Байконур. Первый раз был вместе с заместителем начальника Управления боевой подготовки генералом Ивановым (фамилию забыл). Тогда при первом пуске ракета взорвалась на старте. И нам, находящимся в окопчиках в 150-200 метрах от старта пришлось резво «делать ноги», чтобы не попасть под ядовитое облако, образовавшееся при взрыве. Следующий пуск был наполовину удачным. Со старта ракета ушла нормально, но отказала вторая ступень. Полигонные остряки тогда даже придумали такую присказку: «Королев работает на ТАСС, Янгель на НАС, а Челомей в УНИТАЗ!». Челомей не сдался, а с упорством продолжал испытательные пуски ракет УР-100. Во время второй командировки старт ракеты был полностью удачным, ракета достигла заданного района падения.
Там, на полигоне, у разработчиков РУП я выяснил, что они изготовили и приступили к испытаниям модернизированного комплекта аппаратуры РУП, снабженного новыми антеннами с электронным фазовым управлением луча в пространстве. Это позволит управлять всеми ракетами полка даже при их одновременном пуске. В то время создание подобных антенн было техническим прорывом в области электроники. Отпадала необходимость в последовательном пуске ракет, обусловленном «ручной» системой наведения антенн. Упразднялись сами операторы наведения антенн. Но, по моим сведениям, испытания РУП в комплексе с управлением ракетой удалось провести менее чем в половине пусков. Объясняли это тем, что у значительной части ракет отказы происходили либо до включения управления РУПом, либо во время управления, но еще до выдачи РУПом команды на выключение (отсечку) двигателя.
Аппаратура РУП показала высокую надежность. По опубликованным данным, отказов пуска ракет по вине РУП не было.
Дипломированный «киношник».
Поехали с Иваном Карпычем на киностудию Моснаучфильм. Операторы там постарались и отсняли большое количество материала. Но из-за организационных трудностей некоторые эпизоды проверки и подготовки к пуску были сняты в разных вариантах, с разных ракурсов и с отклонением от основного сценария. Это привело к трудностям при окончательном монтаже фильма. Получилось так, что некоторые операции подготовки повторялись, но определить это съемочный коллектив самостоятельно не мог. Возникли несовпадения текста сценария фильма и снятых немых фрагментов. Переснять летние эпизоды зимой нельзя, а подошли сроки сдачи фильма заказчику.
Главный режиссер фильма принял решение озвучить все снятые фрагменты для облегчения монтажа. Для этого срочно стали подбирать бригаду артистов (имеющих допуск к секретной работе). Основным диктором «за кадром» был приглашен народный артист Алексей Хмара, диктор Центральной студии документальных фильмов. Он ранее озвучивал фильмы о запуске первого космонавта Гагарина. Пригласили еще двух артистов, имеющих допуск. Мне, как специалисту, предложили принять участие в «озвучке» фильма. Но в съемках фильма на натуре принимали участие около двух десятков командиров и номеров расчета. Где набрать столько артистов для озвучки фильма?
Я предложил Ивану Карпычу привезти для ускорения процесса «озвучки» всех наших офицеров отдела. В ближайшую субботу для тестового отбора приехало 8 человек. Тест прошли 6 человек, из них двоих, меня и Василия Гайдая, допустили для «озвучки» сложных сцен. Дополнительно, с разрешения заместителя начальника управления полковника Стрелкова, пригласили на «озвучку» нескольких офицеров, служивших в РВСН, из других отделов.
«Озвучка» происходит так. В почти темном зале встаешь перед экраном, на пюпитре лежит подсвеченный текст. Читаешь и запоминаешь текст. Нажимаешь кнопку. На экран проектируется повторяющийся фрагмент фильма. Про себя проговариваешь текст, стараясь совместить его с движением губ на экране. После нескольких повторных тренировок нажимаешь кнопку «Готов». Показывается фрагмент 3 раза, а ты каждый раз проговариваешь текст в микрофон. Показывают озвученные фрагменты. Принимается тот фрагмент, в котором лучшее совпадение артикуляции и голоса. Если совпадение голоса и артикуляции плохое, то назначается снова повтор, и. т. д.
За «озвучку» на киностудии неплохо (по тем временам) платили. Почасовая такса «озвучки» в Моснаучфильме, тогда была примерно такая:
Просто артист – 2-3 руб/час. Артист со средним образованием (инженер, озвучивающий технический фильм) – 3,5- 4,0 руб. Артист с высшим образованием (инженер-специалист в Моснаучфильме) – 10-12 руб. Заслуженный (народный) артист – 50-120 руб. Деньги получали сразу в кассе по талону, выданному помощником режиссера. (Напомню, что суточные командировочные в то время были на уровне 2,4-3,2 рубля/сутки). После первой «озвучки» мы зашли в ближайшее кафе и «обмыли» заработок.
Мне пришлось в этом фильме полностью озвучить голоса 4-х командиров (полка, дивизиона, батареи, отделения).
В это время на студии, в павильоне, снимались некоторые сцены и озвучивался художественный фильм: «Его звали Роберт», про мальчика-робота. Я в перерывах работы попутно озвучил там какого-то «дядьку».
Как раз в это время нам из МО, прислали разнарядку на прохождение трехмесячных курсов военных сценаристов, и Иван Карпыч рекомендовал мою кандидатуру. Занятия проходили на Киностудии Министерства обороны три дня в неделю. Главным лектором на курсах был известный кинорежиссер Леонид Гайдай. Он прочитал нам четыре 3-х часовые лекции по теории разработки сценариев. Лекции читал очень интересно и доходчиво, сопровождая их забавными «байками». Много рассказывал про свое участие в Великой Отечественной Войне. В частности, рассказал, как у него зародилась мечта стать кинооператором.
Однажды к ним, на передовую, прибыл кинооператор. Солдата Гайдая назначили охранять оператора и помогать переносить тяжелое съемочное оборудование. Во время боя оператора ранили и он, подняв камеру, доснял пленку до конца. Сам тогда получил тоже ранение.
Раз, отвечая на вопрос «Сколько зарабатывают режиссеры?», он ответил короткой шуткой – «Как потопаешь, так и полопаешь! Будешь хорошо работать – будешь хорошо иметь…».
Однажды, узнав, что Леонид Гайдай родился в городе Свободный, Амурской области, я в перерыве подошел к нему и сказал, что недавно служил в городе Свободном. Он с интересом расспросил, как с той поры изменился город. В общении он был каким-то очень простым, «домашним».
Я долго хранил тетрадь с записью тех лекций и некоторые полученные там методические материалы, отпечатанные на ротапринте.
В качестве выпускной работы нам было предложено написать сценарий учебного фильма (1часть) по обучению (был выбор тем) дежурного электрика на электроподстанции.
Запись в личном деле о том, что я «Окончил курсы военных сценаристов…» проявила себя через 5 лет, когда я был уже в другом управлении.
Моя работа по тренажеру РУП для комплекса УР-100 продолжалась, но, иногда, с временными отвлечениями на другие работы.
Предсказуемое событие.
Испытательные пуски УР–100 на полигоне проводились очень интенсивно. Всего за год было сделано около 60 испытательных пусков. Результаты каждого пуска сразу анализировались, ракета или ее приборы управления постоянно дорабатывались.
Тем временем конструкторское бюро Кузнецова, совершило революционный скачок вперед, установив на гироскопическую платформу высокоточные гироскопы, основанные на новых физических принципах. Ее испытания показали обнадеживающие результаты по улучшению точности управления ракетой. Кроме того, был доработан алгоритм работы БЦВМ (Бортовая цифровая вычислительная машина). Эти нововведения должны были улучшить точность попадания ракеты.
Видимо, результаты полигонных испытаний навели Челомея на мысль о возможности в дальнейшем вообще отказаться от использования РУП. Я понимал, что избавление от «хвоста» РУП – дело времени.
Однажды во Власихе встретил своего товарища из ГУРВО, который мне поведал о том, что состоялось представительное совещание, на котором Челомей докладывал о ходе последней успешной серии пусков доработанной УР-100. Ракеты с установленной модернизированной автономной системой управления показали повышенную точность, сравнимую с точностью, обеспечиваемой РУП. Поэтому было предложено от системы РУП отказаться. Но были также высказаны определенные возражения. Вопрос находится в стадии решения.
Эта информация меня сильно расстроила. Разработка тренажера реально оказалась под угрозой закрытия. Я сильно пожалел, что выполняя другие работы не связанные с разработкой тренажера, потерял много времени. Спросил у офицеров-направленцев, в Управлении БП, что им известно об упразднении на комплексе УР-100 системы РУП, но они ответили, что об этом им ничего неизвестно.
Спустя некоторое время я позвонил в НИИ-885 Володе Старцеву и завуалированно спросил о судьбе проекта. От него узнал, что подготовлено постановление правительства о прекращении всех работ по данному проекту. Я понял, что близкую к завершению диссертационную работу по этой теме придется «бросить псу под хвост»! Надо придумать что–то новое, используя полученный многолетний задел. Возможно, надо полностью переключиться на проработку и воплощение идеи использования ЭВМ в тренажерах. Утешало одно, «что нет худа без добра» – освоена методика и аппарат применения и использования ЭВМ!
Жизнь продолжается. Дети подрастают.
Рядом с домом оканчивалось строительство (шли отделочные работы) детского садика, очень удобного и красивого. С надеждой мы смотрели на окончание стройки. Я заранее сходил к замполиту, который ведал распределением мест в детсад и получил направление на Алешу в этот детский комбинат. Вскоре комбинат вошел в строй, и Алеша пошел в младшую группу.
Для Нины это был просто подарок! Алеша с удовольствием пошел в этот садик. В группе было много новых игрушек. Воспитательницы были молодые, хорошие и добрые. В садик Алеша ходил с удовольствием.
Лена пошла в школу. Болшевская школа №3 была рядом с домом, в 3–5 минутах ходьбы. Лена росла очень старательной, училась хорошо, с удовольствием. Учительница в начальных классах была молодая, квалифицированная и добрая по характеру, поэтому дети ее любили.
Когда Лена стала постарше, ей разрешили забирать Алешу из детского сада. Лена с Алешей жили очень дружно. Лена на улице как курица-наседка пасла и защищала от разных уличных бед Алешу.
Алеша рос смышленым и послушным. Он редко капризничал и почти никогда не плакал. Его кроватка стояла в нашей маленькой комнате. Когда ему было 4 года, он, катаясь на велосипеде со старшим мальчиком, получил серьезную травму. Ножка каким-то образом попала между цепью и зубчатым колесом. На внутренней части бедра образовалась рваная рана. Алеша прибежал домой и говорит:
«Папа посмотри, что у меня» и показал мне свою рану. При этом не плакал! Видимо он был в шоковом состоянии. Наверное, крупные кровеносные сосуды были не повреждены, поскольку рана кровоточила, но не сильно. Я обомлел, но Алеше бодро говорю: «Потерпи немного, сейчас мы твою ранку забинтуем!». Я обработал рану перекисью водорода, плотно забинтовал. Взял Алешу на руки и бегом принес в поликлинику городка. Там медсестра сделала ему противостолбнячный укол. Отвез Алешу в хирургическое отделение Центральной городской больницы. На наше счастье начальник отделения, отличный хирург, сам решил зашить рану. Положили Алешу на хирургический стол, он молчит, только слезы катятся из глаз. Хирург ему спокойно говорит: «Какой ты молодец, наверное, и стихотворения уже знаешь, Расскажи мне!» Алеша с выражением стал декламировать: «Подарили нашей хрюшке в день рождения игрушку…», Хирург ему рану зашивает, а Алеша продолжал ему рассказывать стихотворение, пока тот рану не зашил.
Потом приехали домой. Далее произошла реакция на «Взрослую дозу противостолбнячной сыворотки», которую по халатности ввела сестра поликлиники. Была угроза жизни, которой, благодаря квалифицированным и решительным действием врача детской больницы, удалось избежать. Честь и хвала и хирургу и, особенно, врачу детской больницы!
Рваная рана быстро заросла, а большой шрам остался на всю жизнь.
Летом 1968 г. мы съездили в отпуск к сестре Нины, Рите, в Молдавию. Там ее муж, Юра, купил для нас путевки в свой пансионат «Лебедевка», который располагался около Одессы на самом берегу Черного моря. Мы там жили в легких, из фанеры, индивидуальных домиках на каждую семью, но без удобств. Была своя столовая, где хорошо готовили и кормили. До моря 100метров, что еще надо для отдыха! Новости я слушал по радио. «Кинозал» под открытым небом. Два раза в неделю приезжала узкопленочная передвижка. Показывали старые фильмы.
Там Алеша и Лена впервые познакомились с морем. Берег был высокий и крутой. Поэтому к морю был прорыт спуск.
После двух недель у моря, Нина поехала к сестре в Бельцы, а мы с Алешей на автобусе доехали до Одессы и оттуда вылетели в Кисловодск, навестить мою маму. Там побыли неделю и поездом вернулись домой.
На родительские собрания в школу ходил обычно я. Меня избрали в родительский совет класса, а затем и в родительский совет школы. Иногда приходилось конфликтовать с руководством школы. Запомнился инцидент с колготками. Директор школы издала приказ, согласно которому дети могли ходить в школу только в однообразных светло-коричневых колготках. Но в то время детские колготки вообще были в большом дефиците, и приходилось покупать то, что удавалось достать. Нина Лене купила голубе колготки. И вот, однажды, когда Лена надела эти колготки, дежурные из старших классов ее в школу не пустили. Лена вернулась из школы вся в слезах. Я как раз еще не ушел на службу, был дома. Меня это настолько возмутило, что я сразу пошел к директору школы. Я стал с ней разговаривать с позиции представителя родительского комитета. Она заявила, что это ее приказ, а она приказов своих не отменяет. На это я ответил, что для начала напишу о случае «с колготками» в журнал «Семья и школа», и пусть они опубликуют это на своих страницах в рубрике «Конфликты». Директриса побледнела, изменилась в лице и сказала:
– Пусть Ваша дочь ходит в школу в колготках любого цвета, даже в красных!
Я ей спокойно возражаю:
– Речь не о моей дочери, а о всех учениках школы №3, которую Вы возглавляете. Я остаюсь при своем мнении и вынесу этот вопрос еще и на общее собрание родителей. А заметку или звонок в редакцию, я все же сделаю. А, пока, до свиданья!
И вышел из кабинета.
На другой день дежурные от входа в школу перестали смотреть на цвет колготок учениц.
А звонок в редакцию я сделал. Мне сказали, что приказ был абсолютно противозаконным, и они постараются позвонить директору (телефон директора я сообщил). Не знаю, звонили они или нет, но вопрос по колготкам больше не возникал. А директриса со мной, при встрече, всегда вежливо здоровалась.
Вскоре в школу пошел Алеша. Он с большим удовольствием шел рядом со старшей сестрой, держа в руках букет цветов. Потом была торжественная линейка. Старшеклассники взяли первоклашек за руку и так вошли в школу.
Жизнь шла своим чередом. Появились дополнительные родительские заботы.
Полковники Клычников и Кругляк.
Полковник Клычников считал, что для успешной работы сотрудников необходимо разжигать и поощрять соперничество между ними. Для этого он занимался взаимным стравливанием сотрудников. Например, у майоров Новожилова и Пахомова выходил срок присвоения очередного звания, а должность с.н.с. ожидалась только одна. Вот он вызывает Пахомова и говорит ему, что он хотел перевести его на должность старшего научного сотрудника, но Новожилов сейчас более успешен в работе, поэтому делайте сами выводы. Потом, то же самое говорит Новожилову. Но Пахомов с Новожиловым были друзьями, и обо всем рассказали друг другу. И оба стали врагами Клычникова.
При делении премий Клычников лично их распределял. Он назначал премию одному сотруднику чуть больше, а другому такому же по работе – чуть меньше. И сам гордился такой политикой, подчеркивая, что этим повышает активность научных сотрудников. Поэтому у сотрудников отдела росло возмущение деятельностью Клычникова, как руководителя. «Оппозицию» негласно возглавил с.н.с. полковник Кругляк Иван Карпыч.
Интересна судьба этого человека. Он мальчишкой решил пойти на фронт добровольцем, но в военкомате его отставили по возрасту. Тогда он «подправил» год рождения в свидетельстве о рождении на два года. Попал на фронт. Отлично воевал. Имеет много наград. После войны поступил и закончил академию тыла. Успешно продвигался по службе. Был назначен на генеральскую должность заместителем по тылу начальника полигона Тюра-Там.
После трагической гибели командующего РВСН маршала Неделина главнокомандующим РВСН назначили маршала Москаленко. Но через два года его сменил маршал Бирюзов, хотя он был чисто пехотный генерал. Оба назначения в войсках не приветствовали.
Маршал Бирюзов первым делом издал приказ о замене традиционной артиллерийской формы ракетчикам на пехотную, фуражки с красным околышем. Большинство офицеров в войсках и управлениях (бывших артиллеристов) молча, игнорировали этот приказ под предлогом «донашивания» старой формы. Тогда был издан новый приказ о выдаче новой формы досрочно до выноски старой. Причем срок носки увеличивался на время досрочного списания.
Но у многих, знавших его ранее, маршал запомнился и вошел в историю, как любитель экзотической пищи. Молва твердила, что когда он был командующим округом на Дальнем Востоке, то создал специальную бригаду егерей для отстрела для его кухни фазанов, которые были занесены в красную книгу.
Свои порядки он решил распространить и на Ракетные Войска. Иван Карпыч рассказал, что приехав на полигон в Тюра-Там, Бирюзов вызвал его н приказал поставлять к его столу мясо сайгаков, а также организовать специальное медицинское подразделение (лабораторию) при службе тыла для изготовления целебных для мужчин препаратов из пант сайгаков. Закупить для этого соответствующее оборудование. Все полученные препараты поставлять прямо в аппарат командующего.
Иван Карпыч начал выполнять приказ. Для этой цели было закуплено и установлено импортное оборудование. Но на пути реализации приказа встало Казахстанское управление охотохраны. Его инспекторы с поличным задержали охотников. Полковника Кругляка признали виновным и оштрафовали на весьма большую сумму. Поэтому, пришлось указания Главкома выполнять тайно, и, следовательно, не очень активно. Стало мало сырья (пант сайгаков). Нашлись «доброхоты», которые доложили командующему, что его приказ саботируется. Маршал Бирюзов, «проявив боярский гнев», снял с генеральской должности строптивого начальника службы тыла полковника Кругляка. Якобы в приказе говорилось (со слов Ивана Карпыча): «…Снять с должности за неоднократные неисполнения указаний Главкома».
Подхалимы в «кадрах» даже намеревались уволить его досрочно из армии, но не смогли, так как он был участник ВОВ. Тогда его «отправили в ссылку», назначив старшим научным сотрудником в НИИ-4. Иван Карпыч не имел технического образования, непосредственно с ракетной техникой не общался, поэтому ему было поручено курировать на киностудии Моснаучфильм съемки учебных кинофильмов.
Клычников при каждом удобном случае пытался унизить опального полковника, подчинить его себе, но тот невозмутимо сохранял свою самостоятельность. Имея большой жизненный опыт и присущие ему организаторские способности, он скромно и основательно делал свое дело. В склоки с Клычниковым не вступал. Клычников явно просчитался. Обрел умного врага. А снявший Кругляка Главком через год сам слетел с треском со своего поста и был отправлен на пенсию. А про его злополучный приказ о замене формы одежды ракетчиков на общевойсковую форму все вскоре забыли, как об очередной неумной выходке.
Позже из опубликованных воспоминаний генерала Горбатова я узнал, что и ранее, во время ВОВ, все подчиненные Бирюзова отмечали его барство, себялюбие и невоспитанность. Он любил унижать подчиненных, используя матерные выражения. Горбатов даже жаловался на него члену Военного совета Хрущеву. Кроме того, Бирюзов любил жить всегда с большим комфортом.
Грубость и невоспитанность, унижение подчиненных не красят любого начальника и руководителя. Я сам столкнулся с подобным хамом, начальником штаба бригады полковником Коваленко в первую неделю после прибытия в часть из Академии.
Недавно я прочитал воспоминания генерал-майора Малашенко – «Дивизион, который забыть нельзя». Он на полгода раньше прибыл в наш дивизион, которым командовал подполковник Генералов (см.Гл.5). Там он так описывает свое прибытие в ту, нашу бригаду:
«Всех прибывших офицеров в звании лейтенант принимал начальник штаба бригады подполковник Анатолий Павлович Коваленко с чувством непонятного для нас возмущения:
- Черт знает что!.
При этом подполковник свои чувства подкреплял сочными выражениями...»
Последний яркий пример: Министр обороны России Сердюков (который в среде офицеров именовался как «маршал Табуреткин») прилюдно, перед строем части материл командира части, Героя России.
То же читаешь о некоторых высокопоставленных чиновниках.
Меня в описанных случаях интересует главное, - почему в нашем обществе вообще возможно такое?! Почему столько государственных чиновников высокого ранга, назначаемых Главой государства, оказались не просто грубиянами, а банальными ворами и жуликами. Как сейчас осуществляется подбор кадров? Почему жуликам удается не только добиваться высоких постов, но и благополучно их занимать длительное время?
КГБ – не дремлет.
В нашем отделе случилось происшествие! КГБ выследило и выяснило, что наш старший техник Иван Рыбаков по совместительству работал сторожем-истопником в Болшевской церкви. А в то время на её богослужения часто приезжали дипломаты из недружественных нам стран, дачи которых находились в Болшево. ВЫВОД: Не является ли Иван Рыбаков, сотрудник НИИ-4, «вражъим агентом»? За Иваном было установлено постоянное наблюдение. Телефон прослушивался.
Иван вел себя беспечно. Из-за отсутствия заданий на изготовление учебных макетов техники, которые никто, в отделе, не разрабатывал, на работе он часто просто скучал. Но, как человек очень активный, способный и работящий, стал принимать от сотрудников любые заказы на ремонт любой бытовой техники. Но этим мало заработаешь, тем более, что, как совестливый человек, он стеснялся со своих брать заслуженную плату. Пользуясь широкими знакомствами с сантехниками, он стал подрабатывать днем, в рабочее время, сантехническими работами на стороне. Кому установит дополнительную батарею отопления, кому заменит электропроводку, кому машину подремонтирует. Он и слесарь, он и сварщик. Он все мог и умел хорошо делать. А в это время недремлющие агенты КГБ контролировали каждый его шаг.
Надо было предотвратить возможную утечку государственных секретов из НИИ-4. Следили за Иваном, видимо, длительное время. Но никаких контактов с иностранными агентами выявить не удалось. Выявили, что техник «Научного!» отдела не только «шабашит» в рабочее время, но еще и принимает совместно с заказчиками работ «Бутыль – Броды»!
В прочесе слежки также установили (все по датам, часам и минутам), что Рыбаков в рабочее время частенько проводил ремонт и обслуживание «Волги» начальника отдела полковника Клычникова.
Из КГБ доложили Министру обороны, Главкому, в Главное политическое управление РВСН, что «Научный сотрудник НИИ-4 по совместительству работает у попа в церкви, которую посещают сотрудники посольств США и Израиля».
От Главкома пришла шифровка генералу Соколову. Для выяснения всех обстоятельств «дела» была создана авторитетная комиссия под председательством начальника одного из управлений НИИ. Одновременно, «Дело коммуниста полковника Клычникова» приняла для рассмотрения Партийная комиссия НИИ-4. Полковнику Клычникову Главком РВСН объявил «Служебное несоответствие» за потерю бдительности. На партийном собрании отдела мы «дружно и единогласно» исключили коммуниста Клычникова из партии. Клычникова сняли с должности начальника отдела и отправили старшим научным сотрудником в Отдел информации.
Ивана Рыбакова хотели уволить, но профсоюз встал на его защиту и не разрешил, поскольку в его личном деле были только благодарности за время длительной работы в НИИ. Ивана лишили квартальной премии и объявили строгий выговор. Но эта история имела уже смешное продолжение.
Журнал «Политическое самообразование», издаваемый МО, в одной из своих передовых статей, посвященных проискам иностранных разведок, тогда написал: «Вопиющим фактом попустительства руководства одного из НИИ МО был факт, когда ведущий научный сотрудник института работал по совместительству помощником попа в церкви, которую посещали агенты иностранных держав!» Подобная «Передовая» появилась также в журнале «Коммунист Вооруженных Сил». В общем, наш отдел фактически прославился на все Вооруженные Силы!
Мы подсмеивались над Иваном:
– Раз ты «ведущий научный сотрудник», то требуй от начальства нового должностного оклада!
Недаром существует притча: «Трудно жить в эпоху перемен».
В отделе наступило почти полное безвластие. Исполняющим обязанности начальника отдела, назначили начальника лаборатории подполковника Джалалова. Зная, что шансов занять место начальника у него нет, он не особенно напрягался. Кроме того, было известно, что он в это время готовил новый «аэродром» для своей «посадки».
Должность начальника Отдела учебных и тренировочных средств, видимо, никого особо не вдохновляла. Поиски начальника затягивались. Я думаю, что Управление БП РВСН могло бы найти в войсках достойного преемника для «своего» отдела в НИИ-4. Но там, по-видимому, не посчитали достойным вмешиваться в кадровую политику НИИ-4.
Кстати, полковник Кругляк хотел бы занять место начальника, но высшее руководство его отвергло по причине предельного возраста. Кроме того, он не имел высшего технического образования. Для нашего отдела, назначение полковника Кругляка было бы более правильным решением, поскольку НИИ в области образования управляют часто гуманитарии и вполне с этим справляются. Кроме того, его хорошо знали в Управлении БП, как успешного куратора съемок учебных фильмов для РВ.
