 |
|
 |
|
|
|
|
|
Вентлянд В.А. ФИЗТЕХ 71-77
© Вентлянд В.А., 2020 Наш адрес: ruzhany@narod.ru |
Часть 2. Студенческий стройотряд.
Когда я поступил учиться в вуз, то понимал, что мне обязательно нужно будет получать стипендию и, кроме этого, ещё где-то подрабатывать, зарабатывать где-то деньги, чтобы купить одежду, обувь, на какие-то другие нужды. Школьником одни летние каникулы я работал на стройке подсобным рабочим. Другого опыта у меня не было (работу летом на полях колхоза-совхоза в счёт не брал). На лето строил планы (или мечтал) поработать на стройке, возможно, в стройотряде, о которых уже что-то слышал. Слышал также и о бригадах шабашников, которые летом зашибали деньги, а потом кутили на эти деньги до следующего лета. Но с шабашниками поехать мне не очень светило – строительного опыта у меня было мало, знакомых шабашников не было. Вначале второго семестра сразу после каникул появились объявления о наборе кандидатов в стройотряд университета. Наша комната (203, 11 группа) в полном составе написали заявления в стройотряд. Студенческие строительные отряды (ССО) создавались под эгидой Комсомола, под его шефством, контролем, организующим началом (см. прим. 9). Наш факультет был выбран базовым при создании ССО-72, что не удивительно, так как по количеству студентов в университете наш факультет был явным лидером. По количеству желающих работать в ССО мы тоже опережали все факультеты вместе взятые. Руководил отбором и организацией отряда комитет комсомола университета. Главное было выбрать командира и помощников ему: комиссара, начальника штаба, мастера (руководителя работ). Только мастер был сугубо гражданским в этой военизированной структуре. Командир обязательно должен был иметь опыт работы в стройотряде, знать специфику жизни стройотрядов, обладать организаторским талантом, уметь завоёвывать авторитет у ребят и многими другими качествами. Комиссара старались подобрать с опытом комсомольской работы, с лидерскими качествами, реально – это первый зам командира, с воспитательной функцией в отряде. Начальник штаба должен вести всю документацию штаба отряда, планировать работы, составлять графики, распределять, вести всю «рутину», текучку. Мастер (если хотите, прораб), должен иметь опыт работы в строительстве, читать чертежи, должен уметь поставить задачу конкретным исполнителям, объяснить работу. Командиром выбрали студента 3-го курса физтеха Ткачёва Алексея (фамилию и имя я изменил). Я не знаю, были ли ещё кандидатуры у комитета комсомола. Как минимум, ещё одна была – Мисиюк Костя, физтеховец с 4-го курса. Костю назначили комиссаром отряда. А начальником штаба стал мой брат Николай, первокурсник. Наверное, основной причиной такого назначения было то, что брат входил в состав студсовета общежития, т.е. с опытом организационной работы, а также отслужил в армии. (Вторым кандидатом на начштаба был Скляренко Сергей с 1-го курса физтеха, староста группы.) Мастера определят позднее, среди уже определившегося состава отряда. А сформированный штаб отряда сразу включился в работу, по организации работы, по подбору участников в отряд. С нами, кандидатами, проводили беседы, рассказывали, что собой представляют ССО. Конечно, предварительно шёл отбор кандидатов, характеристик не требовали, оценок из деканатов не запрашивали, но кандидатов просматривали штаб отряда и представители комитетов комсомола университета и факультетов. – Зинаида Н., – фамилию по понятным причинам я не привожу, хотя до сих пор её помню, – Учится нормально, отношения в группе отличные, здоровье крепкое. – Вопросы, дополнения есть? – Красивая... – И что? – Легко устанавливает контакты с парнями... – Ты что-то не договариваешь? Говори прямо? – Проблемы могут быть. – У кого? У неё с кем-то? Или проблемы у тебя? Или она «лёгкого поведения»? – На счёт последнего утверждать не буду. А проблема может быть в том, что ребята из-за неё могут передраться. В результате Зинаида отбор так и не прошла. Но каждому же в душу не заглянешь. Окончательный отбор проходил на собеседовании с каждым кандидатом, всех нас собрали у комитета комсомола, и вызывали по одному. Я зашёл, поздоровался. – С какой целью Вы хотите поехать в стройотряд? – Денег хочу заработать, – честно признался я. Молодой, 18 лет, наивный, всегда старался говорить правду и, главное, ничего зазорного в желании заработать я не видел. Для меня это было жизненно необходимым. – Деньги зарабатывают шабашники. Нечего Вам делать в стройотряде. Свободен. Следующий пусть заходит. В коридоре вспомнил, как батя брал меня, дошкольника, к себе на работу в сельскую кузницу: большое просторное помещение с земляным полом, где господствовали чёрный цвет и копоть. Только в центре горна красным пятном светятся раскалённые угли. Мехами раздувают огонь и прямо в этот жар засовывают металлические заготовки. Когда они накаляются до красного цвета, их вытаскивают и на наковальне молотами формируют нужные детали. Процесс ковки завораживает. Я послушный ребёнок, не кручусь под ногами, а в углах кузницы нахожу среди куч металлического хлама какие-то железяки – дома нет игрушек, и я нахожу себе «игрушки» в кузнице. Когда мы идём домой, я показываю свои «игрушки», батя разрешает взять «это добро» домой: «Бери, это будет твоя шабашка». Я взял одну из «железяк», придя домой, хвастаюсь маме: «Ма, я шабашку принёс»! На этом моё участие в ССО могло закончиться, так и не начавшись. Выручил брат, как начальник штаба отряда он был членом этой комиссии, проводившей собеседование – ему удалось уговорить членов комиссии дать мне ещё один шанс. Вот после всех я опять зашёл «на ковёр», язык у меня был хорошо подвешен, говорил о воспитании студентов в духе творческого коллективизма, уважительного отношения к труду: «Задача ССО – формирование высоких нравственных качеств, воспитание чувства патриотизма у бойцов стройотряда». Ну, что-то в этом духе. Меня зачислили в списки бойцов ССО. (Здесь и далее я буду использовать термин «боец стройотряда» – и это не приверженность автора военной терминологии, а принятая практика того времени в ССО.) С этого дня мы начали функционировать как отдельный отряд «Промінь-72». Структурно мы входили в объединённый ССО Днепропетровской области. Место будущей дислокации – Тюмень, Тюменская область. Штаб объединенного отряда выбирал объекты строительства, распределял их между линейными отрядами, согласовывал вопросы работы с руководителями области, со строительными организациями, определяли населённые пункты, где будут размещены линейные отряды. Для нас, бойцов ССО, организовали курсы по технике безопасности – читали их нам в Строительном институте (мы ходили по аудиториям корпуса ДИСИ, по их лестнице без ступенек). В стройотряде мы будем 2-2,5 месяца, с продуктами в Тюмени хуже, чем на Украине, и дороже. Опытные товарищи советуют закупить продукты здесь. Чтобы закупить, надо заработать деньги. И мы начинаем уже работать здесь: на Шинном заводе на разгрузке стройматериалов. Заработанные деньги – в кассу отряда. На эти деньги отряд закупит продукты, какие-то инструменты. А ещё барабан, горн, детские игры. Зачем? При отряде на месте дислокации отряда мы должны создать пионерский лагерь для местной детворы. Побывав на Шинном заводе, наша комната (203) решила поработать там самим уже для себя. Правда, когда мы собрались, семестр подходил к концу – конец апреля или май, было уже тепло. Мы вышли в ночь, на завод приехали к 10 часам вечера (ночи). К нам присоединились ещё двое-трое ребят (мужиков). В эту ночь надо было разгрузить вагон каучука. Каучук – удобный материал для погрузочно-разгрузочных работ, в пакетах (мешках) по размеру как раз ложится на спину, по весу 30-40 кг, и ещё один немаловажный фактор – пакет был чистым, непыльным. Мешок цемента весит 50 кг и больше по размеру, если бы пришлось разгружать цемент – мы бы, наверное, не выдержали (всё-таки подготовки, закалки физической у нас практически не было). Мужчина-распределитель работ привёл к вагону с пакетами каучука, объяснил, где и как укладывать на площадку возле вагона мешки (с перевязью, чтобы надёжно лежали, не рассыпались). Мы разделились на две группы – двое-трое подавали пакеты из вагона, остальные относили их и укладывали. Сама работа была не тяжёлой, посильной, но однообразной, монотонной: мы, как роботы, брали мешок-пакет из вагона на спину, относили к месту складирования, опускали, поправляли и шли за следующим. Тяжело стало посреди ночи в 2-3 часа – организм хотел спать, ритм нашей работы замедлился. Но с работой мы управились даже досрочно, с наступившим рассветом. Немного подождали нашего распорядителя, он пришёл то ли после 6 утра, то ли около 7, посмотрел укладку и выдал деньги – каждому по червонцу (10 рублей) – неплохая прибавка к нашей стипендии. Мы шли к проходной завода, потом на остановку троллейбуса-трамвая, не столько уставшие, сколько желающие поспать. Высоким Жене и Лёше, наверное, больше всего хотелось спать. Я по природе жаворонок – утренняя свежесть окончательно прогнала у меня сон, самый худой и самый низкий в нашей компании, рядом с неспешной поступью своих друзей я шёл быстрым шагом, забегал вперёд, тормозил, поджидал ребят и опять непроизвольно убегал вперёд. Приехав в общежитие, ребята с подачи Лёхи решили устроить отсыпной день. Я был в состоянии пойти на занятия, но отрываться от друзей не стал – так мы всей комнатой прогуляли занятия. Передовой отряд Заканчивалась весна. На носу была вторая наша сессия. От стройотряда в Тюмень выезжал передовой отряд – подготовить условия для всего отряда. Бориса включили в состав передового отряда: он перед армией отработал полноценный год на стройке, реально освоил несколько строительных специальностей. Мы, комната, даже ожидали, что Борю назначат мастером в отряде. Но мастером назначили Сашу Канивца, первокурсника с филфака (возможно, у него строительный стаж был больше Бориного). Передовому отряду надо было досрочно сдать сессию, Боря агитировал меня сдавать экзамены и ехать вместе. Но мой стаж и мои умения были недостаточны, чтобы меня включили в передовой отряд. В начале июня передовой отряд через Москву выехал в Тюмень, состав отряда: комиссар отряда Костя Мисиюк, Лариса Матюшева, Нина Нахимова, Борис Вишневецкий (все физтех, Борис 1 курс, остальные – 4-ый), Саша Нейман и Женя Федулов (физфак). А мы, оставшиеся, сдавали сессию: все экзамены надо было сдать с первого захода, времени для пересдачи не было, если бы кто-то не сдал экзамен, то он автоматически пролетал бы мимо стройотряда.
Надо было собрать свои личные вещи в стройотряд. Первым делом я купил рюкзак, объёмный, вместительный (он и сейчас, спустя 46 лет, ещё «живой»). Съездил к родителям: взял свои сапоги-кирзачи и фуфайку родителей (ватная куртка, ватник). Стройотрядовцы, которые недавно служили в армии, брали с собой армейскую форму в качестве робы и воинский бушлат, кто демобилизовался в прохладное время. Ещё купил синий трикотажный свитер без ворота: вряд ли согреет, а для работы подойдёт. Когда начал складывать, оказалось, что половину рюкзака заняли сапоги и ватник. Из обуви я взял ещё кеды (не в расчёте на спортивные игры, а как сменная обувь сапогам – ноги должны отдыхать от сапог) и лёгкие открытые босоножки в дорогу (да и кеды могли не «дожить» до обратной дороги). Все свои ситцевые клетчатые рубашки, одежду для работы (две пары неновых брюк, куртка), бельё, полотенца, туалетные принадлежности, электробритву «Москва» (уже студентом купил техническую новинку с плавающими ножами и сеточкой с дырочками-сотами). Ещё взял две кепки: лёгкая хлопчатобумажная по форме бейсболки (но не бейсболка) с пластмассовым козырьком и кепка-немка (из возможных названий выбрал это – напоминала форменную кепку немецких солдат). Первая с символом Таллина Старым Томасом – для жары, вторая глубокая кепка – для холодной или дождливой погоды. Наверное, у нас были хорошие консультанты – все вещи пригодились, а без каких-то вещей было бы очень туго. Сессия сдана. Вещи собраны. Накануне отъезда нам выдали форму бойца ССО: куртка в виде кителя (в другие года были и короткие куртки) и брюки из ткани диагональ зелёного цвета, с наклейками на рукаве и на груди. Форма несколько не дотягивала до парадной формы, или, скажем так, была скромной, простоватой, но дешёвой. В качестве рабочей одежды она тоже не совсем подходила – длительного срока работы она бы не выдержала. Носили её по-разному: кто-то куртку на выпуск поверх брюк, кто-то заправлял куртку в брюки. В последнем варианте к месту был широкий пояс, солдатский. Незадолго до отъезда мы втроём, Борис, Женя и я, в знак дружбы обменялись поясами, мне достался шикарный офицерский пояс от Жени. Вот он как раз и пригодился. Выдали значки «Студенческие строительные отряды 1972». Значок вешали на куртку, если кто-то ехал во второй раз – вешал два значка. Вешали значок физтеха «ФТФ» и комсомольский значок. Мы гордились, что мы – стройотрядовцы. Мы гордились, что мы – физтеховцы. Мы гордились, что мы – комсомольцы.
В день отъезда было торжественное построение объединённого отряда области на центральной площади города – нам говорили слова напутствия, желали удачи, затем торжественным маршем отряд прошёл по площади. Я не был на этом мероприятии: с несколькими ребятами мы грузили вещи отряда в вагон (багаж был весьма объёмным) – брат удружил, но я не в обиде на него – кому-то же надо было погрузить. Нас с братом провожали наши сёстры (трое), а также Люба Василько, её брат тоже ехал в стройотряд.
Один эпизод при отъезде запал в память. В составе отряда была однофамилица Жени Голубя – Люся Голубь. Женька сразу в шутку стал обращаться к ней «сестрёнка», а она тут же назвала его «братишкой». Вслед за Женькой тоже стал называть её «сестрёнкой» – так у Люси появилась сразу целая комната братишек. Я как-то так проникся братским отношением к новой знакомой, что её красота стала не объектом возможной влюблённости, а предметом гордости красотой названной сестры. Люся была красивой девушкой: высокая, длинноногая, с прямыми распущенными волосами ниже лопаток. Красивые губы с приятной обворожительной улыбкой и по-детски ангельскими глазами, взгляд с выражением детской невинности. Люся, студентка филфака, ехала в Тюмень в качестве вожатой в будущий пионерский лагерь при отряде. На торжественном построении она была в пионерском галстуке – обязательный атрибут вожатой. И на перроне при отъезде сверху стройотрядовской формы у неё был повязан пионерский галстук. Люсю пришёл провожать парень с шикарным букетом роз: он что-то живо говорил, словно наделся в последний момент отговорить её от поездки. Пионервожатой Люся могла бы поехать в какой-нибудь лагерь на берегу моря, а она почему-то выбрала далёкую Тюмень. Что особенного в проводах молодой девушки молодым парнем? Ничего. Но... пришёл ещё один влюблённый с букетом поскромнее. И они чуть не подрались. Впрочем, Люся в этом не виновата: ей, пожалуй, самой были неприятными разговоры с обоими, никаких надежд она им не давала, а их навязчивость вызывала досаду. Но и это ещё не всё. Наш поезд ехал не стандартным маршрутом по известному расписанию, а каким-то эксклюзивным (как сказали бы сейчас) уникальным маршрутом с непонятным графиком. Если Москву посчитать одной вершиной треугольника, то мы ехали по кривой гипотенузе Днепропетровск – Тюмень. Поезд практически нигде не останавливался и не стоял, разве в тех случаях, когда надо было пропустить то ли встречный, то ли попутный поезд. Отследить маршрут, города, через которые мы проезжали, было нереально. Сделаю маленькое пояснение: мобильных телефонов в то время и в помине не было, да и стационарные телефоны были признаком хорошо развитой инфраструктуры. На одной из станций, где-то, наверное, перед Волгой, к стоящему вагону подошёл парень (правда, без букета). И Люся к нему вышла! Обнялись. Короткая встреча (3-5минут) и поезд увозит её в Тюмень. А парнишка остался стоять на перроне. Как? Откуда он узнал? Сколько он ждал на станции? Или, может быть, у Люси в каждом городе был влюблённый в неё парень?
Отряду университета был выделен отдельный плацкартный вагон. Багажом отряда мы загрузили его под завязку, все грузовые места и более того. Бойцов отряда тоже было не мало. (Сейчас, спустя десятилетия, я думаю, возможно, с нами ехал ещё один неофициальный отряд, который по приезду просто отделился от нас на свой объект, хотя «чужаков» я не заметил.) Некоторым ребятам (автору, в том числе) пришлось спать на третьей полке под самым потолком вагона (впрочем, это такая несущественная мелочь). В поезде мы ускоренными тепами знакомились друг с другом, кто, где учится, узнавали характеры, «слабые места» кого-то. Конечно, в составе отряда изначально было несколько групп, в составе которых ребята хорошо знали друг друга, например, команда третьего курса физтеха. Сразу хочу пояснить, номер курса я считаю на момент подачи заявления в стройотряд: мы учились на первом курсе и потому своих однокашников я отношу к первому курсу. Хотя мы все и сдали сессию и были переведены на 2-ой курс, но второкурсниками мы станем 1-го сентября. За время дороги, пожалуй, больше других запомнилась Лиза с филфака, круглолицая девушка с объёмными формами, бойкая и звонкая, «в карман за словом не полезет». Она несколько болезненно реагировала на шутки в свою сторону, что только увеличивало количество шуток, впрочем, шуток без злобы. А ещё у нас состоялся импровизированный чемпионат отряда по настольному хоккею – комплекты игр везли для детей пионерлагеря (до Тюмени игры доехали целыми). Игра была новой (и в продаже тоже), вызывала интерес у всех, и молодых, и не очень. Чемпионом стал аспирант Толя Дзюба: побеждал он не столько скоростью рук, сколько скоростью мысли, быстротой взгляда (видения) и слаженностью рук. Наш поезд проехал Волгу, перевалил через Урал с вершинами, покрытыми лесами, выехал на равнинные поля. Тюмень – край озёр и болот. Сейчас известный на весь мир регион добычи нефти и газа на севере области: Сургут, Югра, Ямал. Открытие залежей «чёрного золота» приходится на 1959-60 года. И в 70-ые года регион развивался, обустраивался – страна вкладывала большие деньги в Тюмень. Но работа нашего стройотряда никак не была связана с «чёрным золотом», с нефтью и газом. Поезд приехал на конечную станцию Ишим на реке Ишим. Нас встречало руководство местного стройуправления. Принимающая сторона интересуется, сколько всего людей. Задержка ответа командира отряда и я, тут как тут, спешу помочь командиру – с гордостью называю количество бойцов стройотряда, брат вёл списки отряда, я их видел и запомнил. На Украине говорят «виліз поперед батька в пекло». Встревать в разговор старших некорректно и просто невежливо, я подставил брата, я подвёл командира. Откуда мне было знать, что в списках отряда значатся люди, которые будут работать совсем в другом месте, и никак не связаны с нами. Что численность отряда завышена, никто подушно проверять не будет, а под большее количество будет и больше оснований на фонд оплаты труда, то есть оплата будет не только по объёму фактически выполненных работ, но и с учётом количества отработанных человеко-часов. Всей этой «кухни» даже брат не знал (у него был реальный список отряда), но он соблюдал субординацию. Короче, брат меня оттащил подальше от глаз командира и принимающей стороны. Тюмень нас встретила солнцем и теплом. Мы выгружаемся на перрон: фото на память. Грузимся в две грузовые машины (ГАЗ-51). Местом нашей дислокации было село Бердюжье – райцентр на самом юге Тюменской области, практически на границе с Казахстаном. К селу примыкают два озера Большое Бердюжье (южнее) и Малое Бердюжье. От Ишима до Бердюжьего по грунтовой дороге мы добрались за два часа, расстояние – 90км. Проехали всё село и за селом на немалом расстоянии от жилых домов остановились у озера. Ещё дальше от места, где мы остановились, будет строиться производственное здание, цех, а на этом месте в прошлом году уже начали строительство двух жилых двухэтажных домов для рабочих этого производства. Возвели первый этаж, частично второй – и на этом работы прервали. Заканчивать придется нам: часть помещений на 2-ом этаже перекрыта плитами, часть ещё под открытым небом. Во дворе для будущих жильцов на каждую квартиру будет сарай – такой симбиоз городской и сельской жизни. Длинный сдвоенный ряд сараев с входами с двух сторон, планировали построить сараи к нашему приезду и разместить всех людей в этих сараях, но передовой отряд не успел. Физически по времени не мог построить сараи.
По приезде при встрече с ребятами передового отряда выясняется, что нет Бориса Вишневецкого – он в больнице: работал на пилораме, распиливали доски, и ему в глаз попал осколок доски. Можно считать, что всё хорошо обошлось – глаз остался целым, но в больнице его оставили на несколько дней. Ещё замечаю хмурое встревоженное лицо Нины Нахимовой. Две подруги Нина и Лариса Матюшева, обе входили в бюро комсомола факультета, уже закончили 4-ый курс – считай, элита студенчества, без пяти минут дипломированные специалисты, правда, на физтехе им ещё учиться полтора года. Смуглая брюнетка Лариса и Нина с русыми волосами и открытым лицом, серьёзная, строгая Лариса и Нина с прямым взглядом, в уголках глаз у неё иногда проскальзывают весёлые искорки. Наверное, невозможно, глядя в глаза Нины говорить неправду. Компания в передовом отряде попалась примерно одного возраста, они ехали через Москву три дня и все успели подружиться. А Борис и Нина за эти три дня полюбили друг друга.
Лёгкий ужин и отряд размещается на первую ночь в комнатах недостроенного жилого здания: выбираем второй этаж в тех комнатах, где есть плиты перекрытия – ночью может пойти дождь. Спать укладываемся прямо на бетонном полу, как раз пригодится ватник, кто его взял. Условия спартанские, но все мы нормально воспринимаем, мы же не на море отдыхать ехали. Брат нашёл одну небольшую комнату, и мы с ним укладываемся спать в ней. Получается, что мы отделились от всего отряда, как-то это неправильно. У меня с детства есть одна особенность: при переезде на новом месте у меня повышается температура – такая акклиматизация. Может, брат просто беспокоился о моём здоровье? И утром температура поднялась, но я решаю никому ничего не говорить. Утром подъём, завтрак, построение, распределение на работы. Нашей группе задача спланировать участок между недостроенным домом, рядом сараев и будущей нашей столовой (кухней и столами под навесом) – будущее место построения отряда. Где-то землю убрать, где-то подсыпать. С напарником на носилках мы носим землю. Напарник – Саша Сокол, физтеховец второго курса, высокий, на голову выше меня, худощавый, но с широкими прямыми плечами, светлые волосы и прямой взгляд. У Саши красивая фамилия, приятная внешность, а росту можно и вовсе позавидовать (мне всегда хотелось ещё немного подрасти). Через пару часов мышцы рук устают, чувствую, что скоро я не удержу и выпущу ручки носилок. Первым не выдержал идущий впереди Саша – одна ручка выскользнула из руки. Вообще-то, наши коллеги перестарались – слишком много земли накладывали на носилки – просим меньше насыпать грунта. У остальных рабочих групп организован целый конвейер: кто-то пилит доски, кто-то сколачивает двери, девчонки краской на дверях пишут № будущей квартиры, кто-то вешает на петлях дверь к сараю. «Отличился» Дима Кривега (физтех, 2-ой курс, простой смуглявый сельский парень): он прикрутил петли и поставил двери так, что N получился верх ногами внизу, скорее всего, он вообще номера на двери не заметил. Когда Диме указали на оплошность, он ещё раз посмотрел на двери и выдал фразу, которая станет оправданием и призывом к целесообразности до конца работ стройотряда: «Та що з нього стріляти, чи що»? Дверь так и оставили висеть верх ногами, сарай был с тыльного ряда (не выходил на площадку построения). Только Дмитрия в назидание поселили в эту комнату-сарай. Не помню (да и времени не было смотреть), все сараи построил передовой отряд, или парочку делали в этот день. Командир отряда Лёша Ткачёв сам сложил печь для кухни. Построили кухню, помещение столовой, сколотили навес, столы и скамейки, расставили их. Главное: за один день все работы по обустройству были выполнены. В сараи разнесли кровати, матрацы, постельное бельё, на улице повесили ряд умывальников с общим сливом, обустроены уборные. Площадь сарая такая, что в нём становились две кровати, то есть весь отряд разместили в сараях по двое. (Замечание: жилых домов должны были построить два, и сараи мы строили, возможно, на два дома.) Штаб отряда разместился в отдельном сарае. Также была отдельная кладовая (или два сарая под кладовые).
По окончании работ, расселения, обеда (на десерт хлеб с повидлом) состоялось построение отряда и посвящение новобранцев (подавляющее большинство отряда) в бойцы ССО. В центре построения были командир, комиссар отряда, кто-то из девчат и Миша Джураев (от имени Джура – в переводе с тюркского «друг»). Особенно запомнилась колоритная фигура последнего. Джураев – сотрудник лаборатории университета, не знаю, ездил ли он раньше в стройотряды, и был в «президиуме» на правах ветерана, или был просто активистом сего действия. Смолянисто-чёрные волосы с залысинами, глаза с прищуром (узбек, вероятно) и усы, которые по бокам рта узкими полосками спускались вниз. Миша надел жилет на голое тело, повязал какой-то красный пояс, за пояс заткнул половник – «козак-запорожець та й годі». Каждого новобранца вызывали в центр, и в честь посвящения Миша предлагал «причаститься» из ложки каким-то снадобьем, совсем немного, так как почти все «причащающиеся» удержать его во рту не могли – отскакивали в сторону и выплёвывали. Я задумал фокус и боялся, что кто-нибудь сделает его до того, как придёт мой черёд: я проглотил обжигающую смесь и попросил добавки. Смеха ради. В качестве снадобья использовалась или закупленная ещё дома аджика, или наши повара сами приготовили сильно перчёный соус а-ля аджика. Аджику я до этого ни разу не пробовал.
В первый же день (а может и раньше, до нашего приезда) к лагерю «прибилась» небольшая собачонка, белая, беспородная. Кто-то из ребят, глядя на неё, возможно из-за её звонкого лая, сказал: «Да это же Лизка»! Лиза, студентка, тут же среагировала: «Убью!» и погналась за обидчиком. Обидчика она не догнала, а кличка к собаке «прилипла». Впрочем, с Елизаветой они не конкурировали: девушка всё время работала на выездных объектах и в лагере находилась мало. Вечером напротив нашего жилья зажгли костёр, пели песни. У костра мы будем сидеть каждый вечер, за исключением дней, когда шёл дождь. Иногда читали полюбившиеся стихи, Саша Харызин (филфак, невысокий парнишка с залысинами, острый небольшой нос, маленькие тёмные яркие глаза – о таких говорят острый взгляд) читал свои. Делились какими-то своими впечатлениями, мыслями. Но чаще просто пели песни. Конечно, кто-то часто заглядывал на огонёк, кто-то редко там бывал. Заводилой была Валя, высокая девушка с длинными волосами, человек, всегда готовый придти на помощь, поддержать, когда надо. Завсегдатаем посиделок у костра был и автор. Петь я особо не умел, поэтому просто слушал, иногда негромко подпевал, когда пели коллективом. Хочу сразу назвать песни, которые мы пели. Ведь песни – это тоже характеристика людей и коллективов, характеристика времени. Конечно, этот список будет субъективен, что-то я запомнил лучше, что-то вообще упустил. Авторы песен указаны в примечаниях (см. прим.10). И очерёдность в списке чисто моя (как вспоминалось): «Бригантина» («В флибустьерском дальнем синем море»). (Я на этом остановлюсь, потому что список можно писать очень длинным. Кому-то этот список может показаться чересчур патриотическим, чересчур советским. Но мы на самом деле были такими, преданными Родине, Советскому Союзу, и песню «Мой адрес...» пели с гордостью. А песню «О друге» пел весь Советский Союз. И одно пояснение: в 1972 году бардовская песня, клуб самодеятельной песни уже были, но они ещё не захватили периферию, каким был Днепропетровск. Какие-то бардовские песни к нам ещё не дошли, кроме «За туманом».)
|
