 |
|
 |
|
|
|
|
||
По материалам зарубежной прессы
(Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции сайта)
|
АНАЛИТИКА
Ядерные силы Северной Кореи Оглавление
* * *Общая часть Северная Корея, также известная как Корейская Народно-Демократическая Республика, или КНДР, добилась значительных успехов за последние два десятилетия в разработке своего ядерного арсенала. С 2006 года Северная Корея взорвала шесть ядерных устройств, обновила свою ядерную доктрину, чтобы отразить необратимую роль ядерного оружия для своей национальной безопасности, и продолжила внедрять различные новые ракеты, испытанные с новых пусковых платформ. Широко распространено мнение, что Северная Корея имеет действующие ядерные боеголовки для своих ракет малой и средней дальности, а также, возможно, для своих ракет большей дальности, хотя последняя возможность еще не была публично продемонстрирована. Существует значительная неопределенность относительно того, какие из ракет Северной Кореи были развернуты с активным действующим ядерным потенциалом. Однако из публичных заявлений Северной Кореи и испытаний систем становится яснее, что страна намерена развернуть действующий ядерный арсенал, способный держать под угрозой цели в Восточной Азии, Соединенных Штатах и Европе. В 2021 году Ким Чен Ын объявил о нескольких ключевых стратегических целях северокорейской программы ядерного оружия, предложенной в качестве пятилетнего плана. Согласно заявлению Кима, эти цели включают:
Северная Корея, по-видимому, добилась значительного прогресса в достижении этих целей и с тех пор выдвинула больше требований, включая резкое увеличение производства ракет и «современных двигателей стратегического оружия» [52]. Из-за отсутствия ясности вокруг ядерной программы Северной Кореи агентства и должностные лица разведывательного сообщества США, а также военные командиры и независимые эксперты испытывают трудности с оценкой характеристик и возможностей программы. В результате эта статья опирается на общедоступную информацию и спутниковые снимки о производстве расщепляющихся материалов Северной Кореей, ядерной позиции и разработке средств доставки, а также использует несколько источников данных, когда это возможно, для подтверждения выводов. Мы осторожно оцениваем, что Северная Корея могла произвести достаточно расщепляющихся материалов для потенциального создания до 90 единиц ядерного оружия и могла собрать около 50 боеголовок для доставки в основном баллистическими ракетами средней дальности GPB – рост с момента нашего последнего отчета в 2022 году [54]. Методология исследования и надежность данных После заключения соглашения о гарантиях с Северной Кореей в 1992 году Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) впервые получило доступ к северокорейским ядерным объектам для проверки декларации о ядерных материалах Северной Кореи. В последующие годы МАГАТЭ периодически посещало Северную Корею для проверки соблюдения этого соглашения о гарантиях, а также Рамочного соглашения и других инициатив, пока инспекторы не были окончательно высланы в 2009 году. Кроме того, в период с 2004 по 2012 год Северная Корея также время от времени приглашала неофициальные экспертные делегации для наблюдения за своей ядерной программой и приостановкой деятельности в Йонбёне [Yongbyon]. Эти тщательно задокументированные инспекции МАГАТЭ и визиты специальных экспертов, в ходе которых инспекторы и эксперты могли видеть и осмотреть ядерный комплекс Северной Кореи, продолжают составлять большую часть основы для понимания общественностью ядерного арсенала Северной Кореи. Северная Корея также исторически использовала свои государственные СМИ, такие как Корейское центральное телеграфное агентство (KCNA), газета Rodong Sinmun и Корейское центральное телевидение, для публикации видео, изображений и заявлений, связанных с военными парадами, испытаниями ракет и новыми разработками оружия. Намеренно или нет, северокорейские государственные СМИ часто предоставляют информацию о ключевых аспектах своей программы создания ядерного оружия. Однако эта информация не считается полностью достоверной, учитывая множество хорошо документированных случаев преувеличения и фальсификации, обнаруженных в предыдущих северокорейских пропагандистских усилиях. Используя эти ресурсы и другие открытые источники, включая коммерческие спутниковые снимки и общедоступные отчеты МАГАТЭ и Группы экспертов ООН по Северной Корее, аналитики независимых организаций смогли изучить отраслевые сети, определить местонахождение ключевых объектов и составить карту ядерного топливного цикла Северной Кореи, чтобы составить оценки запасов и производства расщепляющихся материалов – все это является ключевыми факторами при оценке размера, сложности и статуса ядерного арсенала Северной Кореи на сегодняшний день. Однако уверенность в оценках ядерного потенциала Северной Кореи медленно снижается по мере того, как мы все дальше отдаляемся от последних официальных и неофициальных инспекций на местах. Без обмена данными или доступа к ключевым объектам эксперты вынуждены больше полагаться на неофициальные источники и спутниковые снимки, чтобы сделать вывод о состоянии арсенала Северной Кореи. Это создает уникальные проблемы и часто может привести к широкому спектру выводов о производстве расщепляющихся материалов Северной Кореей, запасах оружия, конструкциях боеголовок и других ключевых факторах, которые в некоторых случаях могут даже быть противоречивыми. В разделах ниже мы объясняем предположения, используемые для наших оценок. Ядерная политика Северной Кореи В течение десятилетий Северная Корея делала многочисленные заявления и сигналы о своей политике в отношении ядерного оружия, излагая свою ядерную доктрину на случай, если сдерживание не сработает. Такие заявления в последнее время были кодифицированы в официальной декларативной политике. Например, в 2013 году «Закон об укреплении позиции государства, обладающего ядерным оружием» Северной Кореи предлагал политику неприменения первым, отмечая, что ядерный арсенал Северной Кореи будет использоваться только «для отражения вторжения или нападения со стороны враждебного государства, обладающего ядерным оружием, и нанесения ответных ударов» [39]. Ким Чен Ын официально объявил о политике неприменения первым в 2016 году после четвертого ядерного испытания Северной Кореи. Однако с 2016 года заявления Северной Кореи и изменения в расстановке сил указывают на отход от этой политики неприменения первыми. Всего через два месяца после объявления политики правительство Северной Кореи выступило с заявлением о том, что Северная Корея не будет первой применять ядерное оружие «до тех пор, пока враждебные силы агрессии не посягнут на ее суверенитет» [41]. В 2020 году Ким Чен Ын заявил, что ядерное сдерживание Северной Кореи «никогда не будет использоваться превентивно. Но если […] какие-либо силы посягнут на безопасность нашего государства и попытаются прибегнуть к военной силе против нас, я заранее задействую всю нашу самую мощную наступательную мощь, чтобы наказать их» [1]. Такие оговорки достигли кульминации в сентябре 2022 года, когда парламент Северной Кореи законодательно закрепил право Северной Кореи на превентивный запуск ядерного оружия [53]. Год спустя правительство Северной Кореи закрепило в конституции страны свое право «сдерживать войну и защищать региональный и глобальный мир путем быстрого развития ядерного оружия до более высокого уровня»[94]. Отказ Северной Кореи от политики неприменения ядерного оружия первым совпадает с недавними усилиями страны по разработке тактического ядерного оружия. После разработки и демонстрации новых стратегических ракет большой дальности, способных нести ядерное оружие, стремление к созданию тактического ядерного оружия, по-видимому, направлено на предоставление вариантов ядерного применения ниже стратегического уровня и укрепление ее региональной позиции сдерживания [43; 75]. По мнению двух аналитиков, Пхеньян теперь рассматривает свое ядерное оружие как полезное не только для возмездия за нападение, но и для потенциальной победы в ограниченном конфликте [71]. Другие предполагают, что такая позиция может включать некоторую степень предварительного делегирования полномочий на ядерный запуск по цепочке командования [73; 3]. Однако система ядерного командования и управления Северной Кореи в значительной степени неизвестна, и кажется сомнительным, что Ким Чен Ын будет доволен передачей контроля над ядерным оружием военным: в апреле 2024 года Северная Корея провела первые учения своей системы «ядерного пуска», включая пуск ракет залпового огня (РСЗО) с имитацией боеголовок, как сообщается, для проверки «способности Кима сохранять командование и контроль над ядерным оружием, разбросанным по всей стране, в условиях кризиса»[121]. Время от времени Северная Корея прямо упоминала или давала понять, какие цели она собирается поразить своим ядерным оружием. К ним относятся военные базы США в Южной Корее, Азиатско-Тихоокеанском регионе, Гуаме, Гавайях и континентальной части США. Зная, что ее заявления и военная деятельность внимательно отслеживаются и анализируются за рубежом, в 2013 году Северная Корея опубликовала фотографию Ким Чен Ына и военных чиновников с картой на заднем плане, по-видимому, показывающей трассы ракет в несколько мест в Соединенных Штатах, что было истолковано как преднамеренное желание нервировать Соединенные Штаты [8; 70]. В заявлении Верховного командования Корейской народной армии от 2016 года говорилось, что страна сначала нанесет удар по Голубому дому Южной Кореи (резиденции правительства), а затем по «базам американских империалистических агрессоров для вторжения в [Северную Корею] в Азиатско-Тихоокеанском регионе и на материковую часть США» именно в таком порядке [40]. В заявлении прямо не упоминается ядерное оружие; однако настоятельно подразумевается, что ядерное оружие будет использовано по крайней мере для второй волны атак по целям, связанным с обычными силами вторжения США и Южной Кореи. В отчете 8-го съезда Трудовой партии Кореи за январь 2021 года отмечалась цель «нанесения упреждающего и ответного ядерного удара путем дальнейшего повышения точности, достаточной для поражения и уничтожения любых стратегических целей в радиусе 15 000 километров с высокой точностью» [75]. В этом контексте ядерное оружие (или угроза ядерного оружия) с ракетами меньшей дальности потенциально может быть попыткой «отделить» военную поддержку США от их региональных союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе путем воздержания от ударов по внутренним целям США во время ядерных атак на региональные цели. Неизвестно, достаточно ли продвинута ядерная позиция Северной Кореи, чтобы поддержать такую сложную стратегию. В ответ на прибытие американского бомбардировщика B-52 в Южную Корею в октябре 2023 года KCNA сообщило, что стратегические объекты США, размещенные в Южной Корее, станут «первыми целями уничтожения» [117]. Северная Корея также угрожала применить ядерное оружие в ответ на более мелкие провокации, включая совместные военные учения США и Южной Кореи [17]. Однако, несмотря на такие случайные подстрекательские заявления, весьма вероятно, что Северная Корея – как и другие ядерные державы – применит свое ядерное оружие только в экстремальных обстоятельствах, особенно если под угрозой окажется дальнейшее существование северокорейского государства и его политического руководства. Ядерная оружейная программа Сев. Кореи Производство плутония Ядерный научно-исследовательский центр в Йонбёне, расположенный в провинции Пхёнан-Пукто [North Pyongan], называют «бьющимся сердцем» северокорейской ядерной оружейной программы. В Йонбёне Северная Корея производит плутоний на своем пятимегаваттном электрическом (МВт) графитовом ядерном реакторе, который работает с перебоями с 1986 года. В июле 2021 года, после нескольких лет бездействия, МАГАТЭ и независимые эксперты обнаружили сброс охлаждающей воды из реактора и последующие паровые шлейфы из реакторного зала, признаки которых соответствуют тому, что реактор снова начал работать [25; 79]. В апреле и сентябре 2023 года спутниковые снимки показали, что сброс охлаждающей воды прекратился, что позволяет предположить, что эксплуатация реактора в это время прекратилась [99, 100]. Это может означать, что реактор находился на техническом обслуживании или что отработанное топливо было извлечено для отправки на переработку, что потенциально могло бы дать от пяти до восьми килограммов чистого плутония после разделения [24]. Электрический реактор мощностью пять мегаватт потенциально может также использоваться для производства трития – элемента, который может быть использован для повышения мощности боеголовок деления. Некоторые аналитики оценивают, что Северная Корея может производить от семи до 12 граммов трития в год; этого достаточно для одной-трех усиленных бомб деления в зависимости от конструкции [114]. В своем ежегодном отчете за август 2021 года МАГАТЭ пришло к выводу, что тепловая установка комплекса в Йонбёне, которая поставляет пар в радиохимическую лабораторию, используемую для переработки плутония, проработала примерно пять месяцев, с середины февраля 2021 года до начала июля 2021 года, после многолетнего перерыва [25]. МАГАТЭ отметило, что этот временной интервал соответствует времени, необходимому для переработки полного ядра облученного топлива. Выбросы от тепловой установки в радиохимической лаборатории наблюдались в июле 2022 года наряду с активностью в хранилище радиоактивных отходов, что может быть признаком подготовки к кампании по переработке, обслуживанию или обработке радиоактивных отходов [68; 99]. С 2010 года Северная Корея также находится в процессе строительства легководного реактора (light-water reactor, LWR) и в течение почти десятилетия ведет умеренную деятельность на площадке, включая строительство новых зданий в 2021 и 2022 годах [23; 66]. В период с 2020 по 2023 год МАГАТЭ и Группа экспертов ООН сообщили о нескольких испытаниях системы охлаждающей воды LWR, что свидетельствует о подготовке реактора к эксплуатации [25; 99]. Затем, в октябре 2023 года, МАГАТЭ сообщило о повышенных уровнях активности, которые соответствовали вводу в эксплуатацию LWR [28]. Дальнейшее наблюдение за тепловой сигнатурой от распределительного устройства и устойчивым сбросом теплой воды из предполагаемых линий охлаждения в последующие месяцы, по-видимому, указывало на то, что реактор может находиться на начальной стадии эксплуатации или проходить предэксплуатационные испытания [27; 27]. Строительство вокруг LWR наблюдалось с помощью спутниковых снимков в течение всего 2023 года [100]. Хотя LWR, по-видимому, предназначен для производства электроэнергии в гражданских целях, он также имеет скрытую способность производить оружейный плутоний или тритий, которые могут быть использованы для ядерной программы Северной Кореи. В мае 2022 года независимые аналитики из Центра исследований нераспространения имени Джеймса Мартина (James Martin Center for Nonproliferation Studies, CNS) отметили возможное возобновление строительства давно бездействующего реактора мощностью 50 МВт в Северной Корее, который был приостановлен с 1994 года [62]. Аналитики пришли к выводу, что после завершения строительства реактор теоретически может производить около 55 килограммов плутония в год, что достаточно для потенциального производства около дюжины новых ядерных боеприпасов в год, в зависимости от конструкции боеголовки. Однако аналитики из проекта 38 North Центра Стимсона [Stimson Center’s 38 North project] впоследствии отметили, что подобные строительные работы на площадке мощностью 50 МВт не являются редкостью, и что недавняя деятельность по рытью траншей могла быть направлена на обслуживание близлежащего подземного объекта, не связанного с самим реактором [66]. Учитывая эти неопределенности, остается неясным, действительно ли Северная Корея возобновила строительство реактора мощностью 50 МВт; учитывая очевидную неисправность реактора, на это, скорее всего, уйдет несколько лет [20]. Обогащение урана Оценка состояния операций по обогащению урана в Северной Корее сложнее, поскольку история эксплуатации и местоположение нескольких связанных с ними предприятий по обогащению урана неизвестны. Кроме того, связанные с ними предприятия и их производственные мощности сложнее обнаружить, чем те, которые используются для производства плутония, поскольку их сигнатуры менее заметны через открытые источники. Большая часть того, что общеизвестно, основана на отчетах неофициальной делегации, которая посетила предприятие по обогащению урана в Йонбёне в Северной Корее в 2010 году. Аналитики пользующиеся открытыми источниками также полагались на спутниковые снимки и технические геологические методы для оценки эксплуатации и производственных мощностей известных урановых рудников, урановых заводов и центрифуг Северной Кореи [86]. Северная Корея производит желтый кек — тип порошкообразного концентрата урана, который после преобразования и обогащения используется в качестве реакторного топлива — на заводе по обогащению урана в Пхёнсане [Pyongsan] (также известном как химический комплекс Намчон [Nam-chon]) [9]. С 2020 года аналитики наблюдали продолжающуюся добычу, измельчение и обогащение, включая расширенные хвостохранилища на заводе по обогащению урана и урановом руднике, расположенном в Пхёнсане[26; 65; 100]. В Северной Корее есть только один заявленный объект по обогащению урана – на заводе по изготовлению ядерных топливных стержней в Йонбёне, – который имел 2000 центрифуг, когда он был впервые показан посетившей его делегации экспертов в 2010 году. Сейчас, по оценкам, на объекте размещено около 4000 центрифуг после того, как спутниковые снимки показали, что цех по обогащению урана на объекте почти удвоился в размерах в период с 2013 по 2014 год. Было замечено, что обогатительный объект в Йонбёне работал регулярно в течение всего 2021 года, поскольку на спутниковых снимках были замечены шлейфы пара, а также присутствие на объекте того, что могло быть прицепом-цистерной с жидким азотом [97, 98]. 1 Строительство второго, меньшего расширения цеха по обогащению урана было первоначально отмечено аналитиками из CNS в сентябре 2021 года, прежде чем оно было завершено в мае 2022 года. Это расширение потенциально может вместить около 1000 дополнительных центрифуг, что может увеличить общая мощность завода на 25 процентов [61]. Текущая деятельность на объекте может быть замечена с помощью спутниковых снимков, включая недавно завершенное строительство нескольких новых зданий в самой южной части участка; однако назначение этих зданий остается неизвестным [69]. Широко распространено мнение, что у Северной Кореи есть по крайней мере еще один подпольный центрифужный объект за пределами известного комплекса в Йонбёне. В мае 2018 года Washington Post впервые сообщила о существовании потенциального объекта по обогащению урана в Кансоне, недалеко от Пхеньяна, сославшись на работу Института науки и международной безопасности [Institute for Science and International Security] [105]. В 2022 году Группа экспертов Организации Объединенных Наций включила Кансон [Kangson] в список «подозреваемых подпольных объектов по обогащению урана» и отметила непрерывную транспортную и строительную деятельность с июля 2021 года [98]. Однако независимый анализ вызвал сомнения относительно типа деятельности, проводимой на комплексе в Кансоне, предположив, что объект может использоваться для производства компонентов для центрифуг, а не для обогащения урана [2; 22]. Однако без более подробной публичной информации или доступа к самому объекту невозможно подтвердить назначение объекта Кансон или его потенциальную роль в ядерной программе Северной Кореи. Оценки запасов расщепляющихся материалов и боеголовок Благодаря предыдущему доступу к объектам в Йонбёне аналитики имеют разумное представление о возможностях производства плутония в Северной Корее. Однако, учитывая неопределенность относительно операций на объекте по обогащению урана в Йонбёне и возможное существование второго объекта центрифуг, неясно, сколько высокообогащённого урана (ВОУ) произвела Северная Корея и сколько урана она может перенаправить на военные цели, в том числе для производства плутония. Тем не менее, известно, что это количество растёт, и очевидно, что Северная Корея инвестирует в улучшение своих возможностей производства расщепляющихся материалов. На протяжении многих лет многие эксперты пытались оценить производство расщепляющихся материалов в Северной Корее, и результаты были самыми разными. В апреле 2021 года бывший директор Лос-Аламосской национальной лаборатории Зигфрид Хеккер [Siegfried Hecker], которому в течение нескольких лет был предоставлен беспрецедентный доступ к ядерным объектам Северной Кореи, подсчитал, что запасы плутония в Северной Корее составляют от 25 до 48 килограммов, и она может производить до шести килограммов в год при полной эксплуатации [2]. Хеккер также подсчитал, что по состоянию на конец 2020 года Северная Корея, возможно, произвела от 600 до 950 килограммов ВОУ [2]. Оценка, опубликованная Стокгольмским международным институтом исследований проблем мира (SIPRI), предполагает более широкий диапазон, возможно, от 230 до 1180 килограммов ВОУ по состоянию на начало 2021 года [55: 426], тогда как Международная группа экспертов по расщепляющимся материалам оценила немного меньший диапазон от 400 до 1000 килограммов ВОУ в 2022 году [29]. Отчет Дэвида Олбрайта из Института науки и международной безопасности предполагает, что запас расщепляющихся материалов Северной Кореи может составлять от 56 до 70 килограммов оружейного плутония и примерно от 1400 до 2200 килограммов ВОУ по состоянию на конец 2022 года [6]. Недавно опубликованная методология моделирования ядерного топливного цикла Северной Кореи использует информацию, полученную из предыдущего доступа, предоставленного инспекторам МАГАТЭ и международным экспертам, а также спутниковые снимки и открытые источники, для оценки производства расщепляющихся материалов при различных сценариях [12]. Эти сценарии построены вокруг определенных предположений об истории эксплуатации, сложности объекта и существовании других объектов. В зависимости от предположений в сценариях, а также учета распределения расщепляющихся материалов по различным видам деятельности топливного цикла и ядерным испытаниям, модель выдает оценки высокого и низкого диапазона потенциальных запасов плутония и ВОУ Северной Кореи. Для целей данной публикации мы используем эту модель и включаем три предположения относительно производства расщепляющихся материалов в Северной Корее:
Размер ядерного арсенала Северной Кореи также зависит от конструкции оружия, а также количества и типов пусковых установок, которые могут его доставить. Многие эксперты также считают, что Северная Корея могла создать меньшее количество ядерного оружия, чем можно предположить по ее запасам расщепляющегося материала. Это связано с тем, что неясно, отдает ли Северная Корея приоритет разработке и производству термоядерного оружия большей мощности, оружия только деления меньшей мощности, усиленного одноступенчатого оружия или любой комбинации этих конструкций. Более мощные боеголовки с высокой мощностью, продемонстрированной в единственном испытании усовершенствованной конструкции 2017 года, потребляли бы больше расщепляющегося материала, если бы основывались на конструкции составной боеголовки, или потребовали бы специального водородного топлива, если бы основывались на двухступенчатой термоядерной конструкции, тогда как конструкции одноступенчатого оружия деления меньшей мощности потребовали бы меньше расщепляющегося материала. Такие предположения могут привести к противоречивым оценкам относительно количества ядерного оружия, произведенного Северной Кореей, и того, сколько она могла бы произвести в будущем. Например, в 2020 году исследователи SIPRI Виталий Федченко [Vitaly Fedchenko] и Роберт Келли [Robert Kelley] опубликовали отчет в Janes Intelligence Review, в котором они рассчитали размер арсенала Северной Кореи на основе оценок запасов расщепляющихся материалов за 2018 год [18]. Если предположить, что Северная Корея выделит четыре килограмма оружейного плутония для одноступенчатого плутониевого оружия – что соответствует заявлению Министерства энергетики, рассекреченному в [14] – 12 килограммов ВОУ для одноступенчатых устройств, работающих только на уране, и 40 килограммов ВОУ для термоядерного оружия с плутониевым первичным зарядом, то в отчете Федченко-Келли сделан вывод о том, что если Северная Корея выделит свой ВОУ для производства термоядерного оружия, страна, вероятно, будет обладать от 10 до 20 боеголовок. В 2023 году в отчете Института науки и международной безопасности было подсчитано, что для оружия, содержащего только плутоний, потребуется четыре килограмма, составное оружие будет содержать два килограмма плутония с 10–15 килограммами ВОУ, а термоядерное устройство будет использовать 3,5 килограмма плутония и 80 килограммов ВОУ [6]. В сочетании с различными предположениями о запасах расщепляющихся материалов Северной Кореи, а также с возможностью того, что ее ядерный арсенал содержит смесь ядерных устройств с композитным ядром, термоядерных, только плутоний и только ВОУ, это привело к предполагаемому диапазону от 35 до 63 ядерных боеприпасов [6]. При указанных выше предположениях мы оцениваем, что Северная Корея может обладать до 81 килограмма плутония и 1800 килограммов ВОУ, что может обеспечить Северную Корею достаточным количеством материала для потенциального создания до 90 единиц ядерного оружия (если она соберет 48 устройств, содержащих только ВОУ, и 40 составных единиц оружия, используя приблизительно 25 килограммов ВОУ для конструкции, содержащей только уран, затем два килограмма плутония и 15 килограммов ВОУ для составной конструкции). Вышеуказанные предположения также могут дать более низкую оценку запаса расщепляющихся материалов Северной Кореи, составляющую приблизительно 66 килограммов плутония и 1000 килограммов ВОУ. Эти более низкие прогнозы означают, что Северная Корея может потенциально создать до 20 единиц оружия, содержащих только уран, и 33 единицы составного оружия, если использовать те же самые распределения расщепляющихся материалов, что может обеспечить потенциал для создания до 53 единиц ядерного оружия. Хотя конструкция боеголовок и состав арсенала Северной Кореи неизвестны, возможно, что большая часть оружия, скорее всего, будет одноступенчатым оружием деления с мощностью, возможно, от 10 до 20 килотонн в тротиловом эквиваленте, похожим на те, что были продемонстрированы в испытаниях 2013 и 2016 годов, а меньшее количество будет одноступенчатыми боеголовками с композитным ядром с более высокой мощностью. Такой арсенал также будет соответствовать пониманию того, что Северная Корея имеет ограниченные запасы плутония и отдает приоритет возможностям ядерного оружия меньшей дальности над стратегическим оружием большой дальности. В соответствии с этими ранее высказанными предположениями мы осторожно оцениваем, что Северная Корея могла произвести достаточно расщепляющегося материала для максимальной мощности, позволяющей потенциально создать до 90 единиц ядерного оружия, но, вероятно, собрала меньше этого количества – потенциально около 50. Кроме того, мы оцениваем, что Северная Корея может быть способна добавлять достаточно расщепляющегося материала для производства дополнительных полудюжины ядерных боеголовок в год – достаточно, чтобы потенциально произвести в общей сложности около 130 единиц оружия к концу десятилетия. Ядерные испытания и создание оружия После шести ядерных испытаний, включая два с умеренной мощностью и одно с высокой мощностью, больше нет никаких сомнений в том, что Северная Корея может создать мощные ядерные взрывные устройства, рассчитанные на разную мощность. Последнее ядерное испытание Северной Кореи, проведенное 3 сентября 2017 года, имело мощность значительно более 100 килотонн и продемонстрировало, что Северной Корее удалось разработать термоядерное устройство или, по крайней мере, такое, которое использовало конструкцию на смешанном топливе (композите). Фотографии, опубликованные во времена Ким Чен Ына, стоящего рядом с моделью боеголовки в форме арахиса, описанной как «термоядерная» конструкция, по-видимому, были предназначены для того, чтобы обозначить разработку двухступенчатой конструкции. Хотя ее внешний вид предполагал, что она мала и достаточно легка, чтобы потенциально быть доставленной баллистическими ракетами, неизвестно, была ли демонстрация настоящей боеголовки или макетом. Также возможно, что ссылка Северной Кореи на так называемую «водородную» бомбу подразумевала использование трития для повышения эффективности одноступенчатого устройства деления, а не двухступенчатого термоядерного оружия. Такая технология позволила бы Северной Корее использовать меньше расщепляющегося материала в каждой бомбе и еще больше расширить свои производственные мощности [36]. 3 Однако, учитывая относительно короткий период полураспада трития (12,33 года) и низкую скорость производства трития в Северной Корее, возможности Северной Кореи по производству усиленного или термоядерного оружия, по-видимому, ограничены [114]. В своей речи в мае 2021 года Ким Чен Ын заявил, что Северная Корея разработала то, что он описал как «тактическое ядерное оружие, включая тактические ракеты нового типа». В будущем, заявил он, необходимо будет усовершенствовать технологию «и сделать ядерное оружие меньше и легче для более тактического использования. Это позволит разрабатывать тактическое ядерное оружие, которое будет использоваться в качестве различных средств в соответствии с целями оперативного дежурства и целями удара в современной войне» [77]. Хотя значение слова «тактическое» в речи Кима неясно, оно, по-видимому, подразумевает роль, отличную от «стратегического» оружия с большей дальностью действия, и, возможно, может быть использовано на более ранних этапах конфликта. Чтобы еще раз проиллюстрировать свое стремление к «тактическому» ядерному оружию, Северная Корея в марте 2023 года опубликовала фотографии Ким Чен Ына, осматривающего новые малые ядерные боеголовки под названием Hwasan-31, изображенные рядом с технологией установки боеголовки на баллистических ракетах (см. Рисунок 1). Плакаты на заднем плане также, по-видимому, подразумевали намерение установить эту новую боеголовку на восьми различных типах баллистических и крылатых ракет, включая KN23, KN24, KN25, Hwasal и Haeil [119]. Количество и размер боеголовок на изображениях, по-видимому, подразумевали, что Северная Корея стремится стандартизировать конструкции легкой боеголовки, которую можно было бы устанавливать на различные типы ракет, хотя это будет весьма сложно. Также нет возможности узнать наверняка, соответствуют ли эти боеголовки реальным конструкциям, соответствуют ли они каким-либо устройствам, взорванным во время ядерных испытаний Северной Кореи, или потребуют ли они существенной модификации для установки на ракету.4
Хотя Северная Корея продемонстрировала значительно улучшенные ракетные возможности и более мощные ядерные испытания, некоторые официальные лица США и Южной Кореи время от времени выражали сомнения в том, что Северная Корея на самом деле обладает технологиями, необходимыми для того, чтобы боеголовка функционировала и выдерживала доставку на ракете большой дальности. На восьмом съезде Трудовой партии Кореи в 2021 году Ким Чен Ын обсуждал разработку разделяющихся боеголовок с индивидуальным наведением (РГЧ ИН), что было бы еще более технически сложно [42]. Некоторые аналитики считают, что испытания северокорейских спутниковых ракет-носителей в феврале и марте 2023 года могли бы быть использованы для проверки технологий для достижения такой возможности РГЧ ИН [78]; 83]. Применение боеголовок малой дальности было бы менее сложным, и во время ядерных учений тактических систем в 2023 году государственные СМИ Северной Кореи сообщили об испытании возможности испытательного взрыва в воздухе, подтвердив «надежность работы устройств управления ядерным взрывом и детонаторов, установленных в ядерной боеголовке» [34]. Северная Корея провела все шесть своих ядерных испытаний на испытательном полигоне Пунге-ри в провинции Северный Хамгён, который представляет собой большой горный комплекс с несколькими подземными туннелями. Северная Корея частично вывела из строя комплекс в мае 2018 года, уничтожив три входа в туннель и несколько близлежащих зданий; это было сделано в качестве меры по укреплению доверия перед запланированной встречей Ким Чен Ына и Дональда Трампа [95]. Однако сам подземный полигон не был разрушен и, следовательно, мог быть восстановлен при необходимости. После длительного периода бездействия Северная Корея начала восстанавливать испытательный полигон Пунге-ри [Punggye-ri]. Спутниковые снимки с марта 2022 года показали строительство новых зданий и реконструкцию старых; перемещение пиломатериалов, оборудования и персонала; новые земляные работы; и создание нового портала на горный испытательный полигон [10; 63; 67; 100]. Эти существенные новые строительные работы заставили официальных лиц США и Южной Кореи предположить в 2022 году, что Северная Корея может готовиться к проведению седьмого подземного ядерного испытания [7; 38]. Пока этого не произошло. Потенциальные ядерные ракеты наземного базирования За последнее десятилетие Северная Корея разработала весьма разнообразную варианты баллистических ракетных сил, включая ракеты всех основных категорий дальности. Группа экспертов ООН в своем докладе за 2024 год оценила, что баллистическая ракетная программа Северной Кореи достигла прогресса за последний год в плане производительности, включая улучшение маневренности и точности, выживаемости и готовности [100]. В дополнение к неопределенностям, связанным с ядерными боеголовками Северной Кореи (см. раздел «Программа ядерного оружия Северной Кореи»), неясно, сколько у Северной Кореи боевых средств доставки и сколько из них будет назначено для ядерной миссии. Более того, крайне сложно оценить, какие из ракетных систем Северной Кореи были развернуты и каково их рабочее состояние. Государственные СМИ Северной Кореи иногда намекают, что определенные системы находятся в рабочем состоянии, но поскольку многие из ракетных баз Северной Кореи спрятаны в горных хребтах, эти заявления трудно проверить. Кроме того, некоторые из типов баллистических ракет, которые Северная Корея испытывала или демонстрировала, могли быть исследовательскими проектами, направленными на разработку будущих технологий баллистических ракет и сигнализировать о таких стремлениях своим противникам, а не демонстрациями действующих ракет. Для обеспечения полноты в этом разделе анализируются все известные баллистические ракеты наземного базирования Северной Кореи и предлагаются некоторые гипотезы о том, какие ракеты с наибольшей вероятностью будут иметь ядерную роль. Включение ракеты в этот раздел не обязательно означает, что она имеет или считается имеющей ядерную роль. (См. Таблицу 1). Таблица 1. Северокорейские ракеты с возможным ядерным потенциалом, 2024 г.*.
Используемые сокращения:
* Статус и возможности ракет Северной Кореи подвержены значительной неопределенности. Включение ракет в эту таблицу не обязательно означает, что авторы пришли к выводу, что все они оснащены ядерными боеголовками или предназначены для ядерной миссии. Некоторые из них могли быть задуманы как прототипы, демонстраторы технологий или ранние версии, которые были или будут заменены более новыми ракетами. Системы, которые мы оцениваем как работоспособные, выделены жирным шрифтом. Обозначения: ? = неизвестно; () = под сомнением. 1 Обзор названий и обозначений северокорейских ракет см. в списках Мэтта Корды «The More You KN-0w About North Korean Missiles» и «The Hwasong That Never Ends» на сайте Arms Control Wonk. 2 Северная Корея недавно начала присваивать многим своим ракетам суффиксы Hangul (хангыль). Эти суффиксы можно считать родственными A, B, C и т. д., учитывая их соответствующее расположение в алфавите хангыль. Например, Северная Корея называет KN23 «Hwasong-11»가 (транслитерируется на английский язык как «Ga»). Поскольку «Ga» является первой буквой алфавита хангыль, эту систему можно рассматривать как «Hwasong-11A». 3 Ракету «Scud-ER» с дальностью полета 1000 км иногда называют баллистической ракетой среднего радиуса действия (SRBM), однако Национальный центр воздушной и космической разведки ВВС США относит ее к классу баллистических ракет среднего радиуса действия (MRBM). 4 Ранее северокорейские государственные СМИ называли эту ракету «Hwasong-8», однако в период с сентября 2021 года по июль 2023 года она была переименована. 5 Ранее предполагалось, что эта ракета будет называться «Hwasong-16»; однако на «Выставке самообороны» Северной Кореи в октябре 2021 года было раскрыто, что она называется «Hwasong-17». Неясно, какая ракета – если таковая вообще имеется — в настоящее время носит обозначение «Hwasong-16». 6 Один из новых суффиксов Северной Кореи – ㅅ – (транслитерируется на английский как «Sh»), который Северная Корея недавно начала присваивать своим новым ракетам морского базирования. По словам официальных лиц ВМС Южной Кореи, это, вероятно, потому, что он относится к 수상용, что означает «для использования в воде». Источник: Ким, Чонмин. 2021. «К вашему сведению: командующий ВМС Южной Кореи ранее сказал, что согласная «ㅅ» в названиях «Pukguksong», вероятно, относится к «수상용», что означает «для использования в воде». (т. е. «Pukguksong-4»ㅅ и новый 5ㅅ сегодня)». Твит, 14 января. * * *Баллистические ракеты малой дальности На протяжении десятилетий основная часть ракетного арсенала Северной Кореи состояла из старых жидкотопливных вариантов советской баллистической ракеты малой дальности (БРМД) Р-17 Scud, которую Северная Корея получила от Египта в 1970-х годах и впоследствии подвергла перепроектированию [88]. Первоначальные северокорейские версии этих ракет были известны как Hwasong-5 (Scud-B) и Hwasong-6 (Scud-C). Национальный центр воздушной и космической разведки ВВС США указывает дальность ракет в 300 и 500 километров соответственно, и подсчитал, что в 2021 году у Северной Кореи было менее 100 пусковых установок для объединенного арсенала Hwasong-5 и -6 [74: 21]. На протяжении 1980-х и 1990-х годов Северная Корея совершенствовала эти конструкции, чтобы увеличить их дальность, и в конечном итоге разработала ракеты средней дальности Hwasong-7 (Nodong) и Hwasong-9 (KN04). За исключением «Toksa» (KN02) — твердотопливной высокоточной ракеты-отражателя, созданной на базе советской БРМД ОТР-21 «Точка», — все северокорейские БРМД были относительно неточными и использовали жидкое топливо примерно до 2017 года, когда стало ясно, что Северная Корея стремится повысить точность и боеготовность своих БРМД, способных нести ядерные боеголовки. В 2017 году Северная Корея провела летные испытания модернизированных версий своих Hwasong-5 и Hwasong-6, каждая из которых была оснащена маневренными боеголовками, предназначенными для обхода региональных систем противоракетной обороны, таких как система THAAD (Terminal High Altitude Area Defense), которую Соединенные Штаты развертывают в Южной Корее [31; 80]. Эти модернизированные ракеты были обозначены Соединенными Штатами как KN21 и KN18 соответственно. За последние пять лет Северная Корея отдала приоритет производству нового поколения твердотопливных ракет двойного назначения и уделила особое внимание своим БРМД. Хотя жидкостные ракеты более эффективны и могут быть дросселированы путем замедления химической реакции между топливом и окислителем по мере необходимости, твердотопливные ракеты имеют несколько явных военных преимуществ перед жидкостными: твердое топливо безопаснее и не такое едкое, как жидкостное, требует меньшего обслуживания и может безопасно выдерживать условия транспортировки по бездорожью [93]. Более того, твердотопливные ракеты изготовляют заранее и, следовательно, не требуют длительного процесса заправки перед запуском. Это означает, что в военном сценарии твердотопливные ракеты можно просто выкатить из укрытий и запустить в течение нескольких минут — в отличие от жидкосных ракет, которые могут быть уязвимы для упреждающего удара во время их длительного процесса заправки. Эта уязвимость может усугубляться наличием вспомогательных транспортных средств и заправщиков, которые не нужны для твердотопливных ракет и упрощают обнаружение жидкостных ракет с помощью воздушной разведки или спутников. С 2019 года Северная Корея последовательно представила новые типы более точных твердотопливных БРМД с собственными конструкциями, которые в конечном итоге могут заменить старые Hwasong-5 и -6, а также их модернизированные версии (KN21 и KN18). Эти ракеты, в том числе KN23 (Hwasong-11A), KN24 (Hwasong-11B), KN25, Hwasong-11C и Hwasong-11D, в общей сложности были испытаны примерно 70 раз с начала 2019 года [31]. Эти ракеты, по-видимому, имеют несколько сходств с обычными американскими, южнокорейскими и российскими ракетами, такими как БРМД ATACMS, Hyunmoo-2B или Искандер. Северная Корея прямо заявила в официальных заявлениях, что многие из ее твердотопливных БРМД способны нести ядерное оружие. Например, в апреле 2024 года Северная Корея провела «комбинированные тактические учения, имитирующие ядерную контратаку», в ходе которых они одновременно запустили четыре ракеты KN25, «оснащенные имитаторами ядерных боеголовок» [49]. Учения были значимы как явная проверка «тактического» ядерного потенциала KN25, так и как первое испытание северокорейской системы управления ядерным оружием «Nuclear Trigger» с KN25 [101]. За исключением Hwasong-11C, Северная Корея явно связала все свои твердотопливные БРМД нового поколения со своей ядерной программой. Северная Корея заявила, что этот вариант может нести боеголовки весом 2,5 и 4,5 метрических тонны. Это гораздо более тяжелые полезные нагрузки, чем те, которые необходимы для переноски ядерного оружия, и поэтому могут указывать на конвенциональную роль [102; 50]. Некоторые из этих БРМД, включая KN23 и, возможно, KN24, могут выполнять маневры «подтягивания» [pull-up] на конечном участке полета, тем самым усложняя возможности северокорейских противников по отслеживанию ракет во время их снижения. Это новое поколение твердотопливных БРМД, по-видимому, может быть запущено с нескольких различных типов платформ, включая колесные транспортно-пусковые установки (ТПУ), гусеничные ТПУ, шахтные пусковые установки, подводные пусковые установки и железнодорожные пусковые установки. Северная Корея также объявила о своем намерении расширить Железнодорожный мобильный ракетный полк, созданный на VIII съезде Трудовой партии Кореи в январе 2021 года, до бригады, которая в конечном итоге может состоять из девяти пусковых установок с 18 ракетами [103]. Учитывая, что у Северной Кореи есть обширная сеть железнодорожных путей, которые часто проходят через горы, железнодорожно-мобильные пусковые установки позволят Северной Корее быстро перемещать ракеты по стране и повысить выживаемость ее второй ударной силы. Сложная программа испытаний этих новых систем показывает, что северокорейские ракетные войска становятся значительно более опытными в проведении залповых пусков и сокращении временных интервалов между пусками ракет [13]. В качестве иллюстрации этой новой возможности в июне 2022 года Северная Корея провела испытательный пуск восьми БРМД из нескольких разных мест менее чем за час. Это составило наибольшее количество северокорейских баллистических ракет, запущенных за один раз [116]. В марте 2024 года Северная Корея провела еще одни залповые учения, одновременно выпустив шесть БРМД двойного назначения KN25, а затем еще одну KN25 для имитации вероятного ядерного взрыва в воздухе [101]. Баллистические ракеты средней Северная Корея разрабатывает новое поколение ракет средней и промежуточной дальности с улучшенной точностью, готовностью и маневренностью. В течение десятилетий Северная Корея эксплуатировала свои относительно неточные жидкостные баллистические ракеты средней дальности (БРСД) Hwasong-7 (Nodong) и Hwasong-9 (KN04). Эти ракеты, установленные на пяти- и четырехосных колесных ТПУ соответственно, были получены на основе ранних поколений Hwasong-5 и -6 и имели относительно низкую точность. Частично по этой причине некоторые аналитики предположили, что Hwasong-7 является одной из наиболее вероятных ракет, имеющих оперативный ядерный потенциал [4; 11; 30]. В период с 2010 по 2016 год Северная Корея также разрабатывала жидкотопливную баллистическую ракету промежуточной дальности (БРПД) – Hwasong-10 (Musudan) – с предполагаемой дальностью более 3000 километров. Однако в 2016 году ракета потерпела несколько неудачных испытаний, и ее конструкция не была отражена в новом поколении ракет Северной Кореи – что указывает на то, что ракета, вероятно, была заменена и больше не находится в разработке [31]. В 2017 году Северная Корея представила две новые баллистические ракеты: Pukguksong-2 (KN15) и Hwasong-12 (KN17). Pukguksong-2 – это двухступенчатая твердотопливная БРСД, размещаемая в контейнере на дорожно-мобильной гусеничной пусковой установке. Ракета, по-видимому, является модификацией запускаемой с подводной лодки Pukguksong-1 (KN11). Первые два летных испытания в 2017 году продемонстрировали дальность до 1200 километров [107, 110]. Hwasong-12 – это одноступенчатая жидкостная баллистическая ракета средней дальности, размещаемая на шестиосной дорожно-мобильной пусковой установке со съемным пусковым столом. Несколько испытаний, в том числе одно в январе 2022 года после почти пятилетнего перерыва, показали, что ракета может достигать целей на расстоянии до 4500 километров, если лететь по нормальной траектории [32; 110]. Северная Корея, по-видимому, разрабатывает два варианта оригинальной Hwasong-12, которые значительно более маневренны, чем оригинальная конструкция. Одна ракета несет клиновидный планирующий блок, а другая ракета несет коническую маневренную боеголовку. Первоначально первая система была обозначена северокорейскими государственными СМИ как Hwasong-8, но, по-видимому, была изменена на Hwasong-12Na (эквивалент Hwasong-12B, поскольку «Na» — вторая согласная в алфавите хангыль) в период с сентября 2021 года по июль 2023 года; новое обозначение было подтверждено в июле 2023 года изображением с визита министра обороны России в Северную Корею [59]. Учитывая это подтверждение, мы можем предположить, что ракеты с коническими боеголовками, испытанные в январе 2022 года, являются «Hwasong-12Ga» (эквивалент Hwasong-12A), хотя это обозначение неподтверждено. Хотя оба планера, по-видимому, оснащены модифицированными ускорителями Hwasong-12, предполагается, что они имеют меньшую дальность полета, чем оригинальная БРСД Hwasong-12. Государственные СМИ Северной Кореи сообщили, что Hwasong-12Na стала первой северокорейской ракетой, использующей «топливную ампулу», что подразумевает размещение предварительно заправленных ракет на жидком топливе в терморегулируемых контейнерах для ускорения запуска [15; 112]. Северная Корея заявляет, что планирует ампулировать все ракеты на жидком топливе [15]. В 2024 году Северная Корея дебютировала с твердотопливной БРСД, показав два варианта новой двухступенчатой конструкции ракеты, включающей, по-видимому, те же два типа планеров, что и у Hwasong-12. Запуски двух вариантов были проведены в январе и апреле 2024 года. Учитывая, что вариант с клиновидным ускорительно-планирующим блоком был подтвержден государственными СМИ как Hwasong-16Na (эквивалент Hwasong-16B), вариант, запущенный в январе с коническим маневренным боеголовкой, скорее всего, будет Hwasong-16Ga (эквивалент Hwasong-16A); это также будет соответствовать схеме обозначения для Hwasong-12 [48; 101; 60]. Во время апрельского испытания Hwasong-16B продемонстрировал маневр подтягивания и возможность бокового маневрирования. Сообщается, что оба испытания проводились на ограниченной скорости и дальности, что затрудняет оценку того, будет ли какой-либо планер успешным на средней дальности [113]. Межконтинентальные баллистические ракеты Самым драматичным из последних событий Северной Кореи стал показ и испытательный пуск больших межконтинентальных баллистических ракет (МБР), включая первую в стране твердотопливную МБР. За эти годы Северная Корея продемонстрировала несколько типов ракет этой категории дальности, три из которых, вероятно, в настоящее время находятся в эксплуатации: Hwasong-15, Hwasong-17 и Hwasong-18 (см. рисунок 2).
Достижение способности МБР нацеливаться на территорию США уже давно является стратегической целью Северной Кореи. Первыми межконтинентальными ракетами Северной Кореи были Taepodong-1 (TD01) и Taepodong-2 (TD02), испытанные в 1998 и 2006 годах соответственно. Однако эти ракеты лучше подходили для использования в качестве космических носителей и вряд ли могли реально функционировать как МБР с ядерным оружием. В результате мы оцениваем, что ни один из вариантов в настоящее время не является действующей северокорейской военной системой. Северная Корея в очередной раз продемонстрировала свою приверженность разработке возможностей МБР в 2012 году, когда она продемонстрировала Hwasong-13 (KN08) во время парада. Hwasong-13 была трехступенчатой жидкостной МБР, но она никогда не проходила летных испытаний. Двухступенчатая версия Hwasong-13 впоследствии была показана на параде в 2015 году, но также никогда не проходила испытаний. Учитывая разработку Северной Кореей более сложных систем с тех пор, мы оцениваем, что Hwasong-13 в настоящее время не является оперативной системой, и ее конструкция, вероятно, была заменена более новыми конструкциями. Северная Корея достигла переломного момента в 2017 году с испытательными пусками того, что стало ее первой действующей МБР, теоретически способной доставлять ядерные боеголовки на континентальную часть Соединенных Штатов: Hwasong-14 (KN20). Северная Корея провела первые два испытательных пуска двухступенчатой жидкостной Hwasong-14 в июле 2017 года. По данным Национального центра воздушной и космической разведки и независимых аналитиков, второе испытание продемонстрировало, что ракета может, если лететь по нормальной траектории, иметь дальность более 10000 километров [74: 27; 106]. Однако эти испытания не продемонстрировали работоспособную боеголовку МБР. Примечательно, что Северная Корея не выставляла Hwasong-14 напоказ с 2018 года и не включала его в свои военные парады в октябре 2020 года и феврале 2023 года, на которых были представлены другие МБР [76]. В сочетании с разработкой новых, более сложных систем это позволяет нам сделать вывод, что северокорейские военные в настоящее время не эксплуатируют Hwasong-14. 29 ноября 2017 года Северная Корея запустила новую МБР с еще большей дальностью: Hwasong-15 (KN22). Двухступенчатая жидкостная ракета была запущена с девятиосного транспортера-установщика по высоко поднятой траектории на расстояние почти 4500 километров, что указывает на максимальную дальность полета по нормальной траектории с легкой полезной нагрузкой около 13000 километров, что достаточно для потенциального поражения большей части Соединенных Штатов [108]. Национальный центр воздушной и космической разведки утверждает, что дальность полета Hwasong-15 составляет более 12000 километров [74: 29]. Однако важно отметить, что более тяжелая полезная нагрузка, включая ядерные боеголовки, значительно сократит дальность полета ракеты. МБР «Хвасон-15» демонстрировались во время военного парада в Северной Корее в октябре 2020 года [76], но не на военном параде в феврале 2023 года. МБР Hwasong-17 (KN28) впервые была представлена на параде в октябре 2020 года [81]. Двухступенчатая жидкотопливная ракета была показана на 11-осной ТЭП, и независимые аналитики оценили, что ракета была значительно больше, чем другие северокорейские МБР, с диаметром, возможно, от 2,4 до 2,5 метров и длиной примерно от 24 до 25 метров [16; 56; 58]. 24 марта 2022 года Северная Корея провела испытательный пуск, который, по ее словам, был первым испытанием Hwasong-17. Однако анализ NK News видео запуска, опубликованного Северной Кореей, показал, что ракета могла быть испытана 16 марта, но не прошла, и что испытанная ракета могла быть Hwasong-15 — оценка, подтвержденная Washington Post неназванным официальным лицом США [115; 118]. Вместо этого, похоже, что первый успешный испытательный полет Hwasong-17 состоялся 18 ноября 2022 года, что сделало ракету крупнейшей дорожно-мобильной жидкостной ракетой, когда-либо испытанной [82]. Северная Корея утверждает, что успешно провела летные испытания Hwasong-17 снова в марте 2023 года [47]. Во время ракетного парада в феврале 2023 года Северная Корея продемонстрировала не менее 11 МБР «Хвасон-17» на 11-осных транспортно-пусковых установках [85]. Во время того же ракетного парада Северная Корея продемонстрировала самое значительное недавнее достижение возможностей своих МБР: свою первую трехступенчатую твердотопливную МБР Hwasong-18. Страна продемонстрировала существенный прогресс в области твердотопливных ракетных двигателей в декабре 2022 года, проведя первое статическое испытание твердотопливного двигателя [35]. Государственные СМИ объявили, что Северная Корея провела первое успешное летное испытание Hwasong-18 13 апреля 2023 года, после чего Ким Чен Ын заявил, что ракета «значительно усилит компоненты нашего стратегического сдерживания, быстро увеличит полезность позиции ядерного контрнаступления и придаст инновационный характер практичности наступательной военной стратегии»[120]. Северная Корея провела в общей сложности три летных испытания Hwasong-18 в 2023 году, второе и третье состоялись 12 июля и 18 декабря соответственно [84; 100]. Третий запуск состоялся на расстоянии более трех километров с бетонной площадки, где были проведены первые два запуска, что продемонстрировало относительную мобильность ракеты [100]. Три последовательных успешных запуска и упоминание государственными СМИ третьего запуска как «пусковой тренировки подразделения МБР», вероятно, указывают на то, что МБР Hwasong-18 находится в процессе интеграции в вооруженные силы [44]. Несколько официальных лиц США и Южной Кореи заявили, что Северная Корея еще публично не продемонстрировала работоспособную боеголовку, которая может защитить боевой заряд во время входа в атмосферу Земли при доставке на межконтинентальную дальность по нормальной траектории. Однако многие эксперты оценивают, что нет никаких существенных препятствий для создания рабочей боеголовки, и что это, вероятно, будет в пределах растущих технологических возможностей Северной Кореи [21; 111]. Способность Северной Кореи развернуть большое количество тяжелых ракет большой дальности зависит от ее способности закупать или производить пусковые установки для этих ракет. В прошлом Северная Корея закупала свои тяжелые пусковые установки у российских, белорусских и китайских компаний и импортировала их под видом гражданских приложений [19; 92]. В частности, китайский лесовоз WS51200 является основой для многих северокорейских ТПУ. Недавно Северная Корея добилась, по-видимому, значительных успехов в местном производстве тяжелых пусковых установок для своих ракет большой дальности. В октябре 2020 года страна продемонстрировала новую 11-осную ТЭП для своей новой МБР Hwasong-17, которая, по мнению Группы экспертов ООН, была произведена в Северной Корее [96: Annex 10]. По крайней мере 11 пусковых установок были видны во время военного парада Северной Кореи в феврале 2023 года, что свидетельствует о значительных производственных возможностях [85]. Если бы Северная Корея теперь могла массово производить тяжелые пусковые установки для своих МБР, ограничений на количество ракет большой дальности, которые страна может эксплуатировать, было бы значительно меньше. В то же время, эти типы тяжелых колесных пусковых установок будут ограничены движением по дорогам высокого качества. Для жидкостных МБР Северной Кореи пусковые установки также должны будут перемещаться в колонне с бензовозами, вспомогательными транспортными средствами и, возможно, погрузочным краном — все это значительно облегчит разведке противника обнаружение систем задолго до запуска. (См. также рисунок 3).
Ракеты морского базирования, За последнее десятилетие Северная Корея работала над разработкой все более сложных средств ядерного сдерживания морского базирования. С момента своего первого летного испытания новой баллистической ракеты подводного базирования (БРПЛ) в 2015 году Северная Корея публично продемонстрировала около 10 различных систем доставки морского базирования, которые она охарактеризовала как способные нести ядерное оружие, включая баллистические ракеты, крылатые ракеты и беспилотные подводные аппараты. Баллистические ракеты подводных лодок Большинство БРПЛ Северной Кореи являются частью семейства ракет Pukguksong (также пишутся как Pukkuksong и Bukkeukseong), или «Polaris». По состоянию на середину 2024 года было разработано не менее пяти версий ракет Pukguksong, хотя большинство из этих вариантов, вероятно, не были развернуты. Учитывая итеративные конструкции, отсутствие недавних испытаний и нехватку пусковых платформ, мы оцениваем, что самые ранние варианты, вероятно, предназначались для проверки ключевых технологий, необходимых для разработки более сложных ракет. Семейство конструкций баллистических ракет морского базирования Северной Кореи демонстрирует прогресс в направлении развертываемой ракеты (таблица 2). Таблица 2. Развитие баллистических ракет морского базирования Северной Кореи.
Северная Корея явно переребатывает конструкцию своей БРПЛ, особенно в отношении длины и диаметра планера [корпуса ракеты], размера двигателя и формы носового конуса. Мы оцениваем, что вместо развертывания нескольких вариантов Pukguksong, Северная Корея в конечном итоге намерена остановиться на стандартизированной конструкции БРПЛ. Как и в случае с другими северокорейскими ракетами, предположения о возможности использования разделяющихся боеголовок на данном этапе кажутся преждевременными. Северная Корея также, по-видимому, разработала «новый тип» меньшей БРПЛ, которая, вероятно, имеет схожие характеристики с более новыми конструкциями БРПЛ Северной Кореи, в частности KN23 [112]. Ракета, название которой официально не было объявлено, была представлена во время северокорейской выставки «Самооборона 2021» в октябре 2021 года и на следующей неделе прошла летные испытания на дальность почти 600 километров. Впоследствии Северная Корея объявила, что испытание продемонстрировало «фланговую подвижность и мобильность планирующего блока» ракеты [72]. Тот же тип ракеты, возможно, также был испытан 7 мая 2022 года; однако неясно, было ли испытание успешным [33]. Быстрое развитие программы ракет морского базирования Северной Кореи пока не соответствовало развитию пусковых платформ. До конца 2023 года у Северной Кореи была только одна подводная лодка, которая могла запускать баллистические ракеты – экспериментальная подводная лодка класса Gorae (Sinpo) с одной пусковой трубой, известная как 8.24 Yongung [72]. В сентябре 2023 года Северная Корея ввела в эксплуатацию модернизированный вариант своей устаревшей подводной лодки класса Romeo, названный № 841 Hero Kim Kun Ok, – которая может вместить до 10 баллистических ракет вертикального пуска (четыре ракеты большого диаметра и шесть ракет меньшего размера). Государственные СМИ Северной Кореи называют эту подводную лодку «тактической ядерной ударной подводной лодкой», имея в виду ее способность запускать ядерные ракеты, а не ее метод движения (дизель-электрический) [45]. Во время спуска на воду № 841 Hero Kim Kun Ok Ким Чен Ын отметил необходимость «продвигаться вперед с ядерным вооружением ВМС в будущем», указав, что такое развертывание еще не произошло [45]. В своей речи Ким Чен Ын также объявил о «плане по переоборудованию всех существующих средних подводных лодок в ударные подводные лодки, оснащенные тактическим ядерным оружием» [90]. В течение первой половины 2024 года спутниковые снимки указывали на то, что началась новая строительная кампания по строительству дополнительных подводных лодок [64]. Добавление нескольких мобильных систем доставки ядерного оружия морского базирования в арсенал Северной Кореи усложнит усилия по постоянному отслеживанию ядерных пусковых установок Северной Кореи. Крылатые ракеты подводных лодок Северная Корея разрабатывает новую крылатую ракету подводного базирования, известную как Pulhwasal-3-31. Система была названа «стратегической крылатой ракетой» – что подразумевает статус ядерной, – и в пресс-релизе корейских государственных СМИ испытания описывались в контексте «ядерного вооружения нашего флота» [91]. Во время испытаний в январе 2024 года, как сообщается, две ракеты летели чуть более двух часов [91]. Хотя обозначение «Pulhwasal» предполагает, что ракета является частью того же семейства, что и северокорейские наземные крылатые ракеты Hwasal-1 и Hwasal-2, северокорейские государственные СМИ еще не опубликовали изображения Pulhwasal-3-31 достаточно высокого качества, чтобы подтвердить техническое сходство. Другое вооружение морского базирования Северная Корея, по-видимому, разрабатывает подводную систему оружия, миссия которой была описана северокорейскими государственными СМИ как «скрытное проникновение в оперативные воды и создание сверхмасштабного радиоактивного цунами посредством подводного взрыва для уничтожения военно-морских ударных групп и крупных оперативных портов противника» [46]. Хотя это описание звучит как описание российских беспилотных подводных аппаратов (UUV) «Посейдон», сама система оружия имеет существенные отличия. В частности, она не ядерная, не движется на высоких скоростях и, вероятно, имеет гораздо меньшую дальность, что ограничивает ее применение ответным оружием, а не системой первого удара. Система под названием «Haeil», по-видимому, находится в стадии непрерывной разработки, и Северная Корея утверждает, что она прошла более 50 испытаний в период с 2021 по 2023 год, причем несколько испытаний длились десятки часов за раз [46]. Существует по крайней мере три известных варианта системы Haeil — Haeil-1, Haeil-2 и Haeil-5-23 — однако остается неясным, какой из них в конечном итоге будет развернут, если это вообще произойдет. Возможно, что все публично представленные варианты Haeil являются программами демонстрации технологий, и что будущая версия будет иметь другое обозначение. «Haeil» была, в частности, одной из восьми систем доставки, включенных в графическую картинку, описывающую совместную боеголовку, известную как «Hwasan-31». Однако разработка совместимых боеголовок полна проблем, учитывая необходимые различия в размерах, формах, массах, центрах тяжести и многих других технологических факторах. Поэтому кажется маловероятным, что БПА (беспилотный подводный аппарат) «Haeil» будет нести точно такую же боеголовку, как тактические БРСД и стратегические крылатые ракеты Северной Кореи. Крылатые ракеты наземного базирования Северная Корея, по-видимому, разрабатывает серию крылатых ракет наземного базирования (КРНБ) — Hwasal-1 и Hwasal-2 — которые были испытаны по крайней мере дюжину раз по состоянию на середину 2024 года. Хотя Северная Корея описала эти КРНБ как «стратегическое оружие», она также указала, что ракеты были развернуты подразделениями, которым было поручено наносить тактические ядерные удары [46]. Несмотря на очевидную связь с ядерной программой Северной Кореи, вполне вероятно, что эти ракеты также имеют обычные ударные функции. Например, в январе 2021 года Ким Чен Ын заявил, что обычные боеголовки крылатых ракет являются «самыми мощными в мире» [89]. А в апреле 2024 года Северная Корея заявила, что испытала «сверхбольшую» боеголовку для Hwasal-1 Ra-3 (очевидный вариант Hwasal-1, который может быть немного длиннее оригинальной конструкции), которая, исходя из предыдущего заявления Ким Чен Ына и типа проведенного испытания (летное испытание, оценивающее «мощность» боеголовки), вероятно, будет обычной [104]. Государственные СМИ Северной Кореи опубликовали изображения ракет, указывающие на то, что они могут включать в себя систему конечного наведения и могут быть запущены с ТПУ, несущих пять ракет [112]. Hwasal-2, по-видимому, имеет более длинный воздухозаборник, чем Hwasal-1. Примечательно, что во время первых испытаний южнокорейские новостные источники впоследствии сообщили, что ни Южная Корея, ни США не знали о запусках КРНБ до объявления в северокорейских государственных СМИ [57]. Учитывая, что эти системы предназначены для обхода радаров и систем противоракетной обороны за счет полета на более низких высотах по маневренным траекториям, они могут предоставить Северной Корее новую и уникальную возможность атаковать региональные цели. Примечания
Ссылки
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
