 |
|
 |
|
|
|
|
||
По материалам зарубежной прессы
(Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции сайта)
|
АНАЛИТИКА
Ядерные силы Северной Кореи Оглавление
* * *Северная Коре, видимо, могла произвести достаточно расщепляющегося материала для создания от 45 до 55 единиц ядерного оружия; однако, возможно, их собрано всего от 20 до 30. За последние два десятилетия Северная Корея добилась значительных успехов в развитии арсенала ядерного оружия. Она взорвала шесть ядерных устройств (одно из которых мощностью более 100 килотонн) и испытала множество новых баллистических ракет, некоторые из которых могут быть способны доставить ядерную боеголовку к целям в Северо-Восточной Азии а, возможно, в Соединенных Штатах и Европае. Однако существует значительная неопределенность относительно того, какие из ракет Северной Кореи были размещены с активным боевым ядерным потенциалом. Широко распространено мнение, что Северная Корея имеет действующие ядерные боеголовки для своих ракет малой и средней дальности. Однако неясно, удалось ли ей разработать полностью функционирующие ядерные боеголовки, которые можно будет доставлять с помощью межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и после резкого входа в атмосферу взорвать, как планировалось. Тем не менее, даже несмотря на то, что Северная Корея еще публично не продемонстрировала способность поставить функционирующую баллистической ядерную ракету большой дальности, это не обязательно означает, что она не работает над ее разработкой или не может выставить ее без публичной демонстрации. Из ее усилий по развитию и публичных заявлений становится ясно, что Северная Корея в конечном итоге намерена создать действующий ядерный арсенал, способный поставить под угрозу региональные и американские цели. В 2021 году Ким Чен Ын объявил о нескольких ключевых стратегических целях программы ядерного оружия Северной Кореи, в том числе
Эти стратегические цели были представлены в контексте предложенного пятилетнего плана, и Северная Корея, похоже, уже добилась значительного прогресса за первые полтора года его реализации. Из-за отсутствия ясности вокруг ядерной программы Северной Кореи агентства и представители разведывательного сообщества США, а также военные командиры и неправительственные эксперты с трудом могут оценить характеристики и возможности этой программы. В результате эта статья опирается на общедоступную информацию и спутниковые снимки о производстве расщепляющегося материала Северной Кореей, ядерной политике и разработке средств доставки, а также использует многочисленные источники данных, когда это возможно, для подтверждения выводов. По нашим осторожным оценкам, Северная Корея могла бы произвести достаточное количество расщепляющегося материала для создания от 45 до 55 единиц ядерного оружия и собрать от 20 до 30 боеголовок для доставки в основном с помощью баллистических ракет средней дальности – небольшое увеличение со времени последнего отчета 2021 года [65] . Ядерная политика Северной Кореи На протяжении десятилетий Северная Корея делала многочисленные заявления о своей политике в области ядерного оружия и сигнализировала о своей ядерной доктрине, если сдерживание потерпит неудачу. В 1997 году бывший северокорейский чиновник Министерства иностранных дел свидетельствовал перед Сенатом США, что: Еще в 1965 году Ким Ир Сен заявил, что Северная Корея должна разработать ракеты-носители и ракеты для поражения американских войск внутри Японии. А что касается сил США внутри Южной Кореи […], то хорошо известен тот факт, что Северная Корея будет использовать ракеты малой дальности и другие ракеты, чтобы добиться потерь где-то от 10000 до 20000, и даже больше со стороны американских вооруженных сил, чтобы вызвать рост антивоенных настроений внутри Соединенных Штатов и вызвать вывод американских войск во время войны [42]. «Закон об консолидации позиции государства, обладающего ядерным оружием» 2013 года – один из последних официальных документов, касающихся ядерной доктрины Северной Кореи – предполагает аналогичную цель, отмечая, что ядерный арсенал Северной Кореи будет использоваться только «для отражения вторжения или нападения на Северную Корею». враждебному ядерному государству и нанести ответный удар» [57]. Эта доктрина, по-видимому, имеет сходство с ядерной доктриной Пакистана, которая делает упор на использование тактического ядерного оружия в начале конфликта для отражения превосходящих индийских обычных сил вторжения [49]. Совсем недавно объявленное Северной Кореей стремление к разработке новых типов тактических систем доставки ядерного оружия, похоже, направлено на усиление ее региональной позиции сдерживания [83; 62]. Некоторые эксперты предположили, что такая позиция может включать в себя некоторую степень предварительного делегирования полномочий по запуску ядерного оружия вниз по цепочке командования [81; 3]. Но система ядерного командования и контроля Северной Кореи в значительной степени неизвестны, и неясно, будет ли лидер Северной Кореи Ким Чен Ын согласен передать контроль над ядерным оружием военным. Повышенное внимание к тактическому ядерному оружию (конечно, перед делегированием полномочий на запуск) может, по-видимому, ослабить действующую в стране политику неприменения первыми, которая была официально объявлена после четвертого ядерного испытания Северной Кореи в 2016 году. С тех пор Северная Корея добавила оговорку к своей политике, заявив, что она «не будет первой применять ядерное оружие […] до тех пор, пока враждебные силы в целях агрессии не посягнут на ее суверенитет» [58]. Последующие заявления также содержали подобные предостережения; во время 75-летия правящей Трудовой партии Кореи в октябре 2020 года Ким Чен Ын заявил, что ядерное сдерживание Северной Кореи «никогда не будет использоваться превентивно. Но если какие-либо силы посягают на безопасность нашего государства и пытаются применить против нас военную силу, я заранее привлеку все наши самые мощные наступательные силы, чтобы наказать их» [1]. Время от времени Северная Корея, также известная как Корейская Народно-Демократическая Республика или КНДР, прямо упоминала или давала понять, какие цели она намерена поразить в случае неминуемого вторжения. В заявлении Верховного командования Корейской народной армии от 2016 года говорилось, что страна сначала нанесет удар по Голубому дому Южной Кореи (резиденция правительства), затем «по базам империалистических агрессорских сил США для вторжения в КНДР в Азиатско-Тихоокеанском регионе и материковой части США» именно в таком порядке [59]. В заявлении прямо не упоминается использование ядерного оружия; однако явно подразумевается, что ядерное оружие будет использовано, по крайней мере, во второй волне атак на цели, связанные с обычными силами вторжения США и Южной Кореи. Совсем недавно в отчете 8-го Конгресса Трудовой партии Кореи за январь 2021 года была отмечена цель «нанести упреждающий и ответный ядерный удар за счет дальнейшего повышения точности, достаточной для поражения и уничтожения любых стратегических целей в радиусе 15000 километров с высочайшей точностью» [83]. В этом контексте ядерное применение (или угроза ядерного применения) ракет меньшей дальности потенциально может быть использовано для «отключения» военной поддержки США от их региональных союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе путем отказа от ударов по объектам на территории США во время ядерной войны. атаки на региональные цели. Неизвестно, достаточно ли развита ядерная политика Северной Кореи, чтобы поддержать такую сложную стратегию. В разное время Северная Корея также угрожала запустить ядерное оружие в ответ на более мелкие провокации, такие как совместные американо-южнокорейские военные учения [27]. Однако, несмотря на эти периодические подстрекательские заявления, весьма вероятно, что Северная Корея – как и другие государства, обладающие ядерным оружием – будет использовать свое ядерное оружие только в крайних обстоятельствах, особенно если дальнейшее существование северокорейского государства и его политическое руководство будут поставлены под угрозу. . Оценки расщепляющегося материала и боеголовок Северная Корея производит плутоний в своем ядерном реакторе с графитовым замедлителем мощностью пять мегаватт (МВт), расположенном в Йонбенском научно-исследовательском центре ядерных исследований (Yongbyon Nuclear Scientific Research Center) в провинции Северный Пхеньян. В период с декабря 2018 года по июль 2021 года реактор оказался неработоспособным; однако в июле 2021 г. Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) отметило периодический выброс охлаждающей воды из реактора и последующие шлейфы пара из реакторного зала, признаки, которые соответствовали бы работе реактора [39; 21]. Спутниковые снимки показывают, что по состоянию на май 2022 года реактор мощностью 5 МВт, скорее всего, будет продолжать работать [75]. В своем годовом отчете за август 2021 года МАГАТЭ пришло к выводу, что тепловая электростанция комплекса в Йонбёне, которая снабжает паром радиохимическую лабораторию, используемую для переработки плутония, проработала примерно пять месяцев, с середины февраля 2021 года до начала июля 2021 года, после многолетнего перерыва [39]. МАГАТЭ отметило, что эти сроки соответствуют времени, необходимому для переработки всей активной зоны с облученным топливом. В марте 2022 года в отчете Группы экспертов Организации Объединенных Наций отмечалось, что «по оценкам государства-участника, КНДР могла перерабатывать отработавшие топливные стержни, хотя Группа не смогла проверить эту оценку» [15; кроме того, по состоянию на середину 2022 года независимые аналитики еще не заметили признаков того, что активная зона была разряжена [37]. С 2010 года Северная Корея также находится в процессе строительства экспериментального легководного реактора, а в последние годы начала переносить основные компоненты реактора на объект в Йонбёне. МАГАТЭ сообщило, что Северная Корея, возможно, проводила инфраструктурные испытания системы охлаждения экспериментального легководного реактора в течение 2020 и 2021 годов; однако в отчете отмечается, что «невозможно оценить, когда реактор сможет войти в эксплуатацию» [39]. Независимые аналитики из 38 North сообщили о строительстве новых сооружений реакторного комплекса в течение 2021 и 2022 годов, включая насосную станцию охлаждающей воды, электрические распределительные устройства и ряд небольших зданий [75; 37]. Хотя этот реактор, судя по всему, предназначен для производства электроэнергии в гражданских целях, он также будет обладать скрытой способностью производить оружейный плутоний или тритий, которые могут быть использованы для программы Северной Кореи по созданию ядерного оружия. В мае 2022 года независимые аналитики Центра исследований нераспространения Джеймса Мартина (James Martin Center for Nonproliferation Studies) отметили возможное возобновление строительства давно бездействующего в Северной Корее реактора мощностью 50 МВт, которое было приостановлено с 1994 года. В частности, аналитики отметили, что Северная Корея, похоже, подключает контур вторичного охлаждения реактора до насосной станции, что позволяет предположить, что они планировали в конечном итоге завершить строительство реактора [72]. Аналитики пришли к выводу, что после завершения реактор теоретически сможет производить примерно 55 килограммов плутония в год, что достаточно для потенциального производства около дюжины новых ядерных боеголовок в год, в зависимости от конструкции боеголовки [72]. Однако аналитики из 38 North впоследствии отметили, что подобные строительные работы на площадке мощностью 50 МВт не являются редкостью и что недавние работы по рытью траншей могут быть предназначены для обслуживания близлежащего подземного объекта, не связанного с самим реактором [77]. Учитывая эту неопределенность, остается неясным, действительно ли Северная Корея возобновила строительство реактора мощностью 50 МВт; учитывая очевидную неремонтопригодность реактора, на завершение этого проекта, вероятно, уйдет несколько лет [33]. В апреле 2021 года бывший директор Лос-Аламосской национальной лаборатории Зигфрид Хеккер (Siegfried Hecker), которому в течение нескольких лет был предоставлен беспрецедентный доступ к северокорейским ядерным объектам, подсчитал, что Северная Корея имеет запасы плутония в диапазоне от 25 до 48 килограммов и может производить до шести килограммов в год при полной эксплуатации [2]. Гораздо сложнее оценить состояние операций по обогащению урана в Северной Корее, поскольку площадь этих объектов значительно меньше и их труднее обнаружить, в сравнении с объектами по производству плутония. Северная Корея производит желтый кек (yellowcake) – разновидность порошка уранового концентрата, который после переработки и обогащения используется в реакторном топливе – на химическом комплексе Намчон в Пхёнсане [11]. Северная Корея заявила, что только об одном заводе по обогащению урана – Йонбёнском заводе по изготовлению ядерных топливных стержней, на котором, по оценкам, имеется около 4000 центрифуг. Этот объект находился в регулярной эксплуатации в течение 2021 года, поскольку шлейфы пара можно было наблюдать на спутниковых снимках в течение всего года, а также на месте находилось нечто, что могло быть прицепом-цистерной с жидким азотом1 [113; 115]. Аналитики из Центра исследований нераспространения Джеймса Мартина также отметили в сентябре 2021 года, что Северная Корея расширяет размер своего завода по обогащению урана, чтобы потенциально разместить примерно 1000 дополнительных центрифуг, увеличив таким образом общую мощность завода на 25 процентов [71]. Широко распространено мнение, что Северная Корея имеет по крайней мере еще одну центрифужную установку за пределами известного комплекса в Йонбёне. В мае 2018 года газета Washington Post, со ссылкой на работу Института науки и международной безопасности, впервые сообщила о существовании потенциального тайного объекта по обогащению урана в Кангсоне, недалеко от Пхеньяна [126]. В июле 2018 года группа исследователей из The Diplomat и Центра исследований нераспространения Джеймса Мартина определила комплекс в Кангсоне как предполагаемое место расположения центрифуги [98]. В последующей статье Washington Post указывалось, что «среди спецслужб США существует широкий консенсус в отношении того, что Кангсон является одним из, по крайней мере, двух секретных заводов по обогащению» [80]. В сентябре 2020 года МАГАТЭ предположило, что «если комплекс Кангсон является установкой по центрифужному обогащению, это будет соответствовать оцененной агентством хронологии развития сообщаемой [Северной Кореей] программы по обогащению урана» [38, 5]. Однако недавний независимый анализ вызвал сомнения относительно природы комплекса Кангсон, предполагая, что вместо этого этот объект может использоваться для производства компонентов для центрифуг [2; 36]. Без более подробной публичной информации или доступа к самому объекту невозможно подтвердить ни характер объекта Кангсон, ни его потенциальную роль в программе создания ядерного оружия Северной Кореи. В 2022 году Группа экспертов ООН включила Кангсон в список «предполагаемых тайных объектов по обогащению урана» и отметила продолжающуюся с июля 2021 года транспортную и строительную деятельность [115]. Учитывая неопределенность вокруг деятельности на объекте в Кангсоне, неясно, сколько высокообогащенного урана (ВОУ) произвела Северная Корея; однако известно, что этот объем растет. В начале 2021 года Зигфрид Хеккер подсчитал, что Северная Корея, возможно, произвела от 600 до 950 килограммов ВОУ по состоянию на конец 2020 года [2]. Оценка Стокгольмского международного института исследования проблем мира предполагает более широкий диапазон от 230 до 1180 килограммов на начало 2021 года [66, 426], тогда как Международная группа экспертов по расщепляющимся материалам оценила несколько меньший диапазон. От 400 до 1000 кг в 2022 году [40]. Распространенной ошибкой в публичных дискуссиях о ядерном потенциале Северной Кореи является приравнивание количества произведенного расщепляющегося материала к количеству созданного ядерного оружия. Но для данного количества расщепляющегося материала количество ядерного оружия будет зависеть от конструкции оружия, а также количества и типов пусковых установок, которые могут его доставить. По оценкам, Северная Корея, возможно, создала несколько ядерных боеголовок, которые, вероятно, меньше, чем предполагаеме количество ее расщепляющихся материалов. Это связано с тем, что неясно, отдает ли Северная Корея приоритет разработке и производству термоядерного оружия большей мощности, оружия только ядерного деления меньшей мощности или форсированного одноступенчатого оружия. Более мощные боеголовки с высокой мощностью, продемонстрированные в ходе единственного испытания усовершенствованной конструкции в 2017 году, будут потреблять больше делящегося материала, если они основаны на конструкции композитной боеголовки, или потребуют специального водородного топлива, если они основаны на конструкции двухступенчатой термоядерной боеголовки. Вместо этого для создания одноступенчатого оружия деления меньшей мощности потребуется меньше делящегося материала. Подобные предположения могут привести к весьма разным оценкам количества ядерного оружия. В одной из оценок 2020 года был сделан вывод, что Северная Корея имела бы только 10–20 единиц ядерного оружия, если бы она использовала свой расщепляющийся материал для производства термоядерного оружия [28]. Другая оценка пришла к выводу, что Северная Корея может произвести около 40 единиц оружия и лишь «очень мало термоядерных бомб», хотя неясно, сколько она фактически собрала [35; 2]. Основываясь на общедоступной информации, мы оцениваем, что Северная Корея произвела достаточно расщепляющегося материала для создания от 45 до 55 единиц ядерного оружия (если весь этот материал используется для производства оружия), но, вероятно, собрала меньше этого количества – потенциально от 20 до 30. Согласно этой оценке Большинство боеголовок, скорее всего, будут представлять собой одноступенчатое оружие деления с возможной мощностью от 10 до 20 килотонн, аналогичные тем, которые были продемонстрированы в испытаниях 2013 и 2016 годов, и лишь несколько термоядерных боеголовок. Это соответствует диапазону, предложенному в исследовании армии США, проведенном в июле 2020 года, в котором говорится, что «[оценки] северокорейского ядерного оружия варьируются от 20 до 60 бомб с возможностью производить 6 новых устройств каждый год» [120]. Оно также попадает в диапазон, предложенный в октябре 2018 года тогдашним министром объединения Южной Кореи, который представил парламенту оценку южнокорейской разведки, согласно которой ядерный арсенал Северной Кореи содержит от 20 до 60 единиц оружия [52]. Предположения о производстве расщепляющегося материала и конструкции боеголовок также влияют на прогнозы о том, сколько ядерного оружия Северная Корея может иметь в будущем – и, как правило, приводят к завышенным цифрам. Например, исследование 2021 года предполагало, что Северная Корея уже может иметь от 67 до 116 ядерных боеголовок, и прогнозировало, что к 2027 году их запас может достичь от 151 до 242 ядерных боеголовок [9]. Другие сочли прогноз «слишком завышенным» [2]. Кажется более правдоподобным, что Северная Корея может быть способна добавлять достаточное количество расщепляющегося материала для производства от нескольких до полудюжины ядерных боеголовок в год, что потенциально будет достаточно для производства примерно 80-90 единиц оружия к концу десятилетия. Ядерные испытания и возможности боеголовок После шести ядерных испытаний – в том числе двух средней мощности и одного большой мощности – больше нет сомнений в том, что Северная Корея может создать мощные ядерные взрывные устройства, рассчитанные на разную мощность. Северная Корея даже опубликовала фотографии, как она утверждает, различных конструкций боеголовок (в том числе «термоядерной»), которые кажутся небольшими и достаточно легкими, чтобы потенциально доставляться с помощью баллистических ракет (рис. 1). Могут ли представлять собой опубликованные конструкции реальные боеголовки, прототипы или модели – узнать наверняка невозможно. Неизвестно также, соответствуют ли опубликованные конструкции устройствам, взорванным в ходе ядерных взрывных испытаний.
Хотя широко распространено мнение, что Северная Корея разработала боеголовки для своих баллистических ракет малой и средней дальности, существует меньше согласия относительно ее способности доставлять действующие ядерные боеголовки на большую дальность межконтинентальными ракетами. Эти неопределенности часто упускаются из виду в публичных дебатах о ядерном потенциале Северной Кореи.2 Чтобы лучше понять состояние программы ядерного оружия Северной Кореи и оценки ее боеголовок, полезно проанализировать основные вехи и оценки за последние два десятилетия или около того. Северная Корея, очевидно, начала разработку ядерного оружия еще до формального краха Рамочного соглашения – соглашения 1994 года, согласно которому Соединенные Штаты предоставили Пхеньяну два ядерных энергетических реактора, защищенных от несанкционированного распространения, а Северная Корея, в свою очередь, заморозила работу реакторов, которые считались частью программы создания ядерного оружия. Как публично сообщалось в 2004 году, пакистанский физик-ядерщик Абдул Кадир Хан (Abdul Qadeer Khan) заявил, что примерно в 1999 году ему показали «три плутониевых устройства» во время посещения подземного объекта примерно в часе езды от Пхеньяна [101].3 Три года спустя тогдашний госсекретарь США Государственный секретарь Колин Пауэлл (Colin Powell) публично заявил о Северной Корее: «Теперь мы считаем, что у них есть парочка ядерных боеголовок, и они владеют ими уже много лет» [121]. «Оружием», о котором говорил Пауэлл, могли быть «устройства», которые видел Хан, или ранние прототипы, предназначенные для использования в ядерных испытаниях в случае необходимости. Но всего через три года после заявления Пауэлла, в декабре 2005 года, сама Северная Корея впервые заявила, что она «изготовила ядерное оружие для самообороны» и что это оружие «будет оставаться средством ядерного сдерживания для самообороны при любых обстоятельствах». [127]. Менее чем через год, 9 октября 2006 года, Северная Корея провела свое первое ядерное испытание. Взрывная мощность была ограниченной, менее одной килотонны, что не является впечатляющей демонстрацией потенциала ядерного оружия и широко рассматривается как провал. Разведывательное сообщество США заявило, что это испытание дало мощность «менее одной килотонны – значительно ниже мощности первого ядерного испытания других государств» [89]. Второе испытание, состоявшееся два с половиной года спустя, 25 мая 2009 года, было немного более мощным и, согласно заявлению для разведывательного сообщества США, «предполагает, что Север имеет возможность производить ядерное оружие мощностью примерно в пару килотонн в тротиловом эквиваленте». Эти испытания не продемонстрировали мощность, необходимую для боевого ядерного оружия. В отчете корпорации RAND в 2012 году предупреждалось: «Следует также учитывать, что даже по оценкам спекулятивных источников Северная Корея не может иметь больше, чем несколько ядерных боеголовок. Если они существуют, то эти устройства очень ценны для режима, и маловероятно, что они будут установлены на неточных и ненадежных ракетных комплексах – риск «потерять» оружие просто слишком высок» [102]. Третий тест, проведенный 12 февраля 2013 года, оказался более убедительным. Первоначально разведывательное сообщество заявило, что его мощность составила «несколько килотонн», но впоследствии международные анализы оценили мощность примерно в 10 килотонн [90; 86]. Это побудило некоторых экспертов предположить, что Северная Корея могла разработать миниатюрную боеголовку для ракеты «Nodong», хотя другие считали, что Северной Корее еще слишком рано совершать этот поступок [5; 51; 78]. Примерно в то же время Агентство военной разведки США – в оценке, распространенной среди членов Конгресса США – впервые пришло к выводу: «[Управление военной разведки] оценивает с умеренной долей уверенности, [что] Север в настоящее время обладает ядерным оружием, способным доставляться баллистическими ракетами; однако надежность будет низкой» [105]. Оценка не отражала вывод разведывательного сообщества США в целом и вызвала немедленное опровержение со стороны Министерства обороны США: «Было бы неточно предполагать, что северокорейский режим полностью разработал и испытал виды ядерного оружия, упомянутые в докладе.» Директор Национальной разведки добавил, что «заявление, зачитанное этим членом, не является оценкой разведывательного сообщества» и что «Северная Корея еще не продемонстрировала весь спектр возможностей, необходимых для создания ракеты с ядерным боеголовкой» [18]. Аналогичным образом, Командование глобального удара ВВС США (US Air Force Global Strike Command) заявило на брифинге в сентябре 2013 года, что Северная Корея «в настоящее время не имеет боеголовки в рабочем состоянии; в случае разработки ее можно было бы разместить ее на ракетах «Musudan» («Hwasong-10»), «Taepo Dong-2» или «Hwasong-13» [116].4 Глобальное ударное командование не указало ни одной ракеты средней или малой дальности с ядерным потенциалом. Несмотря на это, независимые аналитики в то время считали, что баллистические ракеты средней и, возможно, малой дальности были первой платформой для северокорейского ядерного оружия. Например, в докладе Американо-корейского института при Школе перспективных международных исследований Джонса Хопкинса за апрель 2015 года утверждалось, что ракета «Nodong» составляет «костяк ее нынешних средств сдерживания…» [103]. Аналогичным образом, после того, как пятое ядерное испытание Северной Кореи в сентябре 2016 года продемонстрировало мощность от 10 до 15 килотонн, Институт науки и международной безопасности подсчитал, что «Северная Корея может иметь несколько боеголовок на основе плутония для своей баллистической ракеты «Nodong»» [ 6]. Но военные командиры, похоже, пошли дальше разведывательного сообщества того времени. Командующий вооруженными силами США в Корее генерал Кертис Скапаротти (Curtis Scaparrotti) заявил в октябре 2014 года: «Я считаю, что на данный момент у них есть возможность миниатюризировать устройство, и у них есть технология, которая потенциально может предоставить то, что, по их словам, у них есть». Скапарротти предупредил: «Мы не видели его испытаний», но добавил: «Я не думаю, что как командующий мы можем позволить себе роскошь полагать, что, возможно, они этого не достигли». Пресс-секретарь Пентагона уточнил: «Генерал Скапарротти сказал, что, по его мнению, у них есть возможность миниатюризировать. Это не то же самое, что сказать, что у них есть возможность установить, испытать и доставить ядерное оружие в [межконтинентальной баллистической ракете]» [7]. В Минобороны Южной Кореи также не согласилось с оценкой Скапаротти. «Несмотря на значительный технологический уровень, мы не думаем, что Север способен создать такое ядерное оружие», — заявил представитель в феврале 2015 года [55]. Как следует из этих цитат, в то время существовала путаница в том, как описывать ядерный потенциал Северной Кореи. 20 марта 2015 г. газета Korea Herald процитировала адмирала Сесила Хейни (Cecil Haney), тогдашнего командующего Стратегическим командованием США, который сказал о ядерном потенциале Северной Кореи: «Мы думаем, что они уже миниатюризировали часть этого потенциала» [56]. Но когда всего четыре дня спустя на пресс-конференции его спросили, есть ли у Северной Кореи миниатюрная боеголовка, которую можно установить на ракету, Хейни ответил: «Пока я не вижу никаких испытаний, которые [были бы] связаны с этой миниатюрной боеголовкой». [117]. Кроме того, когда адмирала Билла Гортни (Bill Gortney), тогдашнего командующего Североамериканским командованием воздушно-космической обороны (North American Aerospace Defense Command) и Северным командованием США (US Northern Command), в апреле 2015 года спросили, считает ли он, что Северная Корея «разработала возможность миниатюризировать ядерную боеголовку и разместить ее на баллистической ракете, подобной KN08», он ответил, что «по нашим оценкам, у них есть возможность сделать это» [118]. Однако в то время Северная Корея даже не провела испытательный запуск KN08, поэтому Гортни предупредил: «Мы не видели, чтобы они это делали. Мы не видели, чтобы они это проверяли». Тем не менее, он добавил: «Я не думаю, что американский народ этого хочет от нас – вы знаете, есть некоторые вещи, которые они хотят, чтобы мы убедились, что мы перешли на сторону консерватизма, чтобы быть уверенными, что мы поступим правильно» [118]. Это объяснение стало важным напоминанием о необходимости осторожности при интерпретации официальных заявлений о ядерном потенциале Северной Кореи. «По нашей оценке, — сказал Гортни, — у них есть возможность установить ядерное оружие на KN08 и выстрелить им по своей территории. И это – это то, как мы – это то, как мы думаем. Такова наша оценка процесса (курсив наш). Мы еще не видели, как они тестировали KN08, и ждем этого. Но это не обязательно означает, что они полетят прежде, чем испытают его» [118]. После четвертого ядерного испытания, состоявшегося 6 января 2016 года, Северная Корея заявила, что успешно взорвала то, что она назвала «водородной» бомбой. Мощность взрыва была относительно скромной (около пяти килотонн), и в следующем месяце разведывательное сообщество США пришло к выводу, что «низкая мощность испытания не соответствует успешному испытанию термоядерного устройства» [19]. Второе испытание в том же году, состоявшееся 9 сентября, было более мощным (от 10 до 15 килотонн), но все же далеко от того, что можно было бы ожидать от успешного термоядерного испытания.5 Возможно, но неизвестно, что северокорейская ссылка на такое испытание под названием «водородная» бомба предполагала использование трития для повышения эффективности одноступенчатого устройства деления. Такая технология позволила бы Северной Корее использовать меньше расщепляющегося материала в каждой бомбе и еще больше расширить свои производственные мощности [45]. Кроме того, неясно, использовались ли в испытаниях реальные конструкции ядерных боеголовок или испытательные устройства, которые потребуют дальнейшей модификации для установки на ракету. Деннис Блэр, который был директором национальной разведки в 2009–2010 годах и бывшим командующим Тихоокеанским командованием США, еще в апреле 2017 года, похоже, считал, что взрывы были связаны с испытаниями устройств, а не с контрольными испытаниями эксплуатационных конструкций. В ходе беседы Блэр охарактеризовал ядерные боеголовки Северной Кореи как «эти грубые вооружения, которые они разработали семь или восемь лет назад», каждая из которых «по размеру примерно равна половине этого этажа…». Программа Пхеньяна, как утверждал Блэр, «может быть разработка от 10 до 15 ядерных боеголовок» [14]. Неясно, знал ли Блер о более поздних разработках, но его описание далеко от фотографий, опубликованных Северной Кореей в то время, законных или нет, на которых были показаны конструкции так называемых «диско-шаров» и «арахисовых» боеголовок. . В начале августа 2017 года генерал Пол Сельва (Paul Selva), тогдашний заместитель председателя Объединенного комитета начальников штабов, подробно рассказал о неопределенностях, которые сохраняются в отношении ядерного потенциала Северной Кореи [29]. «Прежде чем мы сможем утверждать, что у Ким Чен Ына есть ядерная ракета, способная поразить Соединенные Штаты, — сказал Сельва, — нам необходимо знать несколько аспектов». Он перечислил несколько критериев, которым необходимо соответствовать [104]:
Месяц спустя, 3 сентября 2017 года, Северная Корея ясно продемонстрировала, что она потенциально может производить ядерные устройства с мощностью, сравнимой с термоядерными боеголовками. Ядерный взрыв мощностью более ста килотонн показал, что Северной Корее удалось создать термоядерное устройство или устройство, использующее смешанную (композитную) конструкцию. Сообщается, что разведывательное сообщество США назвало его «современным ядерным устройством» [93]. Оценки мощности варьируются от 140 до 250 килотонн [87; 86]. Несмотря на неуверенность в количестве и способности доставить действующую ядерную боеголовку в Соединенные Штаты, некоторые эксперты в то время утверждали, что Северная Корея могла бы сделать именно это. Тем не менее, даже после нескольких летных испытаний межконтинентальных баллистических ракет (МБР), проведенных Северной Кореей в 2017 году, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Джозеф Данфорд (Joseph Dunford) заявил в 2019 году, что Северная Корея еще не продемонстрировала способность доставить функционирующую ядерную боеголовку на ракете большой дальности: «Я все еще вижу потенциальную, хотя еще и непродемонстрированную, возможность сопоставить ядерное оружие с межконтинентальной баллистической ракетой…» [23]. В 2021 году Группа экспертов ООН сообщила, что анонимное государство-участник оценило, «судя по размеру ракет КНДР, что весьма вероятно, что ядерное устройство может быть установлено на межконтинентальные баллистические ракеты». и также вероятно, что ядерное устройство может быть установлено на баллистических ракетах средней дальности и баллистических ракетах малой дальности». Но поскольку размер ракеты сам по себе ничего не говорит о возможностях ядерного устройства, которое она может нести, государство-член предупредило, что «неясно, разработала ли КНДР баллистические ракеты, устойчивые к к теплу, выделяемому при входе в атмосферу» [114]. В целом, эти оценки показывают, что, хотя Северная Корея разработала ядерные устройства, достаточно маленькие для установки на ее баллистические ракеты средней и большой дальности, неясно, разработала ли она возвращаемую ракету, способную защитить устройство во время возвращения. вход через атмосферу Земли. Северная Корея провела все свои ядерные испытания на полигоне Пунге-ри в провинции Северный Хамгён, который представляет собой большой горный комплекс с несколькими подземными туннелями. Северная Корея частично вывела из строя комплекс в мае 2018 года, разрушив три входа в туннель и несколько близлежащих зданий; это было сделано в качестве меры укрепления доверия перед запланированной встречей Ким Чен Ына и Дональда Трампа [111]. Однако само подземелье не было разрушено и поэтому при необходимости могло быть восстановлено. В начале 2022 года, после длительного периода бездействия, Северная Корея начала восстанавливать территорию Пунгье-ри. Спутниковые снимки, собранные в период с марта по июнь 2022 года, показали строительство новых зданий и реконструкцию старых; перемещение пиломатериалов, оборудования и персонала; новые раскопки; и создание нового портала на горный полигон [76; 12; 72]. Эти значительные усилия по строительству новых объектов позволяют предположить, что Северная Корея, возможно, готовится к еще одному подземному ядерному испытанию, и официальные лица США и Южной Кореи заявили, что они ожидают, что в ближайшее время будет проведено седьмое испытание [47; 8]. В августе 2022 года Группа экспертов ООН сообщила, что в июне Северная Корея провела испытания «ядерных пусковых устройств»; однако комиссия «не смогла определить места и даты испытаний», связанных с испытаниями. Группа дополнительно отметила, что «в начале июня два государства-участника оценили, что подготовка к ядерным испытаниям находится на завершающей стадии» [68]. Баллистические ракеты наземного базирования За последнее десятилетие Северная Корея создала весьма разнообразные силы баллистических ракет, включая ракеты всех основных категорий дальности. В дополнение к вышеупомянутой неопределенности, связанной с ядерными боеголовками Северной Кореи, неясно, сколько средств доставки имеется в распоряжении Северной Кореи и каким из них будет поручена ядерная миссия. Также важно отметить, что некоторые из типов баллистических ракет, которые Северная Корея испытала или продемонстрировала в полете, могут быть исследовательскими проектами, предназначенными для разработки будущих технологий баллистических ракет, а не демонстрацией действующих ракет. В последние годы масса новой информации о северокорейских ракетных базах стала общедоступной, в первую очередь благодаря работе Джозефа Бермудеса-младшего и Виктора Ча на веб-сайте Beyond Parallel [13]. Однако, несмотря на разработку Северной Кореей ракет и масштабное строительство на предполагаемых ракетных базах, боевой статус многих из этих ракет остается неопределенным. Например, в отчете «Обзор противоракетной обороны», опубликованном Пентагоном в 2019 году, говорится, что ни одна из современных ракет большой дальности Северной Кореи не была развернута [119]. Однако в последние годы Северная Корея резко активизировала испытания ракет: Группа экспертов ООН сообщила, что по состоянию на август 2022 года страна уже испытала 31 ракету по сравнению с 25, которые она испытала за весь 2019 год, что является ее последним рекордом. переломный год [68]. Для обеспечения полноты в этом разделе анализируются все известные баллистические ракеты наземного базирования Северной Кореи (см. Таблицу 1) и предлагаются некоторые гипотезы о том, какие ракеты, скорее всего, будут играть ядерную роль. Опять же, включение ракеты в таблицу не обязательно означает, что известно или наверняка она играет ядерную роль. Таблица 1. Северокорейские ракеты с возможным ядерным потенциалом, 2022 г.*.
* Статус и возможности ракет Северной Кореи подвержены значительной неопределенности. Включение ракет в эту таблицу не обязательно означает, что авторы приходят к выводу, что все они оснащены ядерными боеголовками или имеют ядерную миссию. Некоторые из них могли быть задуманы как прототипы, демонстраторы технологий или ранние версии, которые были или будут заменены более новыми ракетами. Некоторые ракеты также группируются из-за их сходства или из-за их роли как части ракетного «семейства» или «поколения». Обозначения: ? = неизвестно; () = под сомнением. 1 Обзоры названий и обозначений северокорейских ракет см. в списках Мэтта Корды «The More You KN-0w About North Korean Missiles» и «The Hwasong That Never Ends» на сайте Arms Control Wonk (ссылка; ссылка); «Обзор Северной Кореи» Центра исследований нераспространения на сайте Nuclear Threat Initiative (NTI) (ссылка); Проект «Ракетная угроза» Центра стратегических и международных исследований (ссылка); и репортаж Анкита Панды (@nktpnd). 2 Дальность северокорейских ракет неизвестна, и к ней следует относиться с осторожностью. Северная Корея часто запускает свои ракеты большей дальности во время летных испытаний, что затрудняет оценку точной дальности. Полезные источники включают: отчет Национального центра воздушной и космической разведки ВВС США (NASIC) об угрозах от баллистических и крылатых ракет (ссылка); различные исследования Американо-корейского института SAIS; статьи в блоге 38North.org; обзор Северной Кореи Центра исследований нераспространения Джеймса Мартина в рамках Инициативы по уменьшению ядерной угрозы (ссылка); статьи Дэвида Райта в блоге allthingsnuclear.org Союза обеспокоенных ученых (ссылка), а также отчеты Группы экспертов ООН, касающиеся ракетной деятельности Северной Кореи. 3 Большинство ракетных пусковых установок имеют одну или несколько перезарядок. 4 Северная Корея называет KN24 «Hwasong-11Na», что можно считать родственным «Hwasong-11B», поскольку «На» (나) — вторая буква корейского (Hangul) алфавита. Это указывает на то, что KN24 является усовершенствованием или заменой оригинальной БРМД «Hwasong-11», которую Министерство обороны США обозначает как KN02 (Toksa). 5 Scud ER с дальностью 1000 км иногда называют БРМД, но NASIC указывает его как БРСД. 6 Ранее предполагалось, что эта ракета будет называться «Hwasong-16»; однако на «Выставке самообороны» Северной Кореи в октябре 2021 года выяснилось, что она называется «Hwasong-17». Неясно, какая ракета (если таковая имеется) в настоящее время имеет обозначение «Hwasong-16». * * *Баллистические ракеты малой дальности (БРМД) Северная Корея обладает несколькими различными типами баллистических ракет малой дальности (БРМД), хотя многие из них являются частью одного и того же ракетного «семейства» и, следовательно, имеют общие конструкцию и характеристики. В своей речи в мае 2021 года Ким Чен Ын заявил, что Северная Корея разработала то, что он назвал «тактическим ядерным оружием, включая тактические ракеты нового типа…». Ядерное оружие меньше и легче для тактического использования. Это позволит разработать тактическое ядерное оружие, которое будет использоваться в качестве различных средств в соответствии с целями оперативного дежурства и целями удара в современной войне…» [88]. Однако значение слова «тактический» неясно. Это может означать реальное тактическое ядерное оружие малой дальности или просто оружие, дальность действия которого меньше, чем у межконтинентального оружия. Северная Корея имеет несколько твердотопливных баллистических ракет «Точка» (KN02) с максимальной дальностью 120 километров и, возможно, версию с увеличенной максимальной дальностью 170 километров [50]. Эта ракета создана на базе российской «Точки» (SS-21 «Scarab»), которая разрабатывалась как ракета двойного назначения. Однако нет никаких заслуживающих доверия публичных доказательств того, что Северная Корея разработала ядерный потенциал для «Точки». Северная Корея эксплуатирует несколько различных типов ракет на жидком топливе, принадлежащих к семейству ракет «Скад». БРМД «Hwasong-5» и «Hwasong-6» представляют собой северокорейские версии российских ракет «Скад B» и «Скад С» соответственно. Национальный центр воздушной и космической разведки ВВС США оценивает дальность действия ракет в 300 и 500 километров (186 и 311 миль) соответственно и считает, что Северная Корея имеет менее 100 пусковых установок для объединенного арсенала «Hwasong-5» и «Hwasong-6». 82, 21]. Северная Корея модернизирует оба типа ракет, оснащая их маневренными возвращаемыми средствами, предназначенными для обхода региональных систем противоракетной обороны, таких как система Terminal High Altitude Area Defense (THAAD), которую США размещают в Южной Корее [96]. Модернизированный «Hwasong-5», получивший от правительства США обозначение KN21, в августе 2017 года трижды проходил летные испытания, при одном отказе [42]. Модернизированный «Hwasong-6», получивший обозначение KN18, успешно прошел летные испытания в ноябре 2017 г. [42]. В последние годы Северная Корея разрабатывает новую серию более точных твердотопливных БРМД собственной разработки. Эти ракеты, известные как KN23, KN24 и KN25, с начала 2019 года прошли испытания более 40 раз [42]. Эти ракеты, судя по всему, имеют некоторое сходство с обычными американскими, южнокорейскими и российскими ракетами, такими как «ATACMS», «Hyunmoo-2B» или БРМД «Искандер», а Северная Корея заявила, что некоторые варианты этих новых ракет могут нести 2,5-тонные боеголовки. Это гораздо более тяжелая полезная нагрузка, чем необходима для перевозки ядерного оружия, и поэтому она может указывать на конвенциональную роль [122]. Однако возможно, что одна или несколько из этих новых твердотопливных ракет в конечном итоге могут быть использованы для доставки ядерного оружия. Некоторые из этих БРМД, включая KN23 и, возможно, KN24, могут выполнять маневры «подтягивания» (pull-up) на конечном этапе полета, что усложняет возможности северокорейских противников по отслеживанию ракет во время их снижения [смотри рисунок 3].
В сентябре 2021 года Северная Корея запустила две БРМД KN23, но впервые они были запущены с железнодорожно-мобильной пусковой установки. После успешных испытаний Северная Корея объявила о намерении расширить железнодорожный мобильный ракетный полк, созданный на Восьмом съезде Трудовой партии Кореи (ТПК) в январе 2021 года, в бригаду, которая в конечном итоге может состоять из девяти пусковых установок с 18 ракетами [123]. В январе 2022 года Северная Корея испытала две другие БРМД KN23 с железнодорожно-мобильных пусковых установок [124]. Учитывая, что Северная Корея имеет обширную железнодорожную сеть, которая часто проходит через горы, железнодорожно-мобильные пусковые установки позволят Северной Корее быстро перемещать ракеты по стране и повысив живучесть ее сил второго удара. Северная Корея, похоже, постоянно совершенствует свои собственные разработки ракет. В апреле 2022 года Ким Чен Ын курировал испытания «тактического управляемого оружия нового типа», которое было явно связано с ядерной программой Северной Кореи. Мало того, что этот испытательный запуск был охарактеризован как одна из «ключевых целей военного сдерживания, выдвинутых на Восьмом съезде ТПК» – которая, в частности, включала разработку тактических систем доставки ядерного оружия – но в сопроводительном пресс-релизе отмечалось, что эта новая ракета «[укрепит] эффективность тактической ядерной операции [Северной Кореи]» [125]. Сложная программа испытаний этих новых систем показывает, что ракетные войска Северной Кореи становятся значительно более опытными в проведении залповых пусков и сокращении временных интервалов между пусками ракет [20]. В качестве иллюстрации этих новых возможностей можно отметить, что в июне 2022 года Северная Корея менее чем за час произвела испытательный пуск восьми БРМД из разных мест. Это было самое большое количество северокорейских баллистических ракет, запущенных за один раз [140]. Ракеты средней дальности (БРСД) Северная Корея, вероятно, уже ввела в действие три баллистические ракеты средней дальности (БРСД), еще несколько находятся в стадии разработки. Это та категория ракет, которая, скорее всего, будет иметь оперативный ядерный потенциал. «Hwasong-9» («Scud-ER») – одноступенчатая жидкотопливная мобильная баллистическая ракета средней дальности, запускаемая с четырехосной транспортно-установочной пусковой установки. Эта пусковая установка очень похожа на ту, что используется с баллистическими ракетами малой дальности Scud B и Scud C. Многие источники считают Scud-ER баллистической ракетой малой дальности, но при тройном испытательном пуске 5 сентября 2016 года ракеты, очевидно, пролетели на дальность 1000 километров, нижний предел, который Центр воздушно-космической разведки использует для баллистических ракет средней дальности [82, 25]. «Hwasong-7» («Nodong/Rodong») – одноступенчатая жидкостная баллистическая ракета средней дальности, размещаемая на пятиосной мобильной транспортно-пусковой установке. Ракета, первый испытательный полет которой состоялся в 1993 году, существует в двух версиях (Mod 1 и Mod 2) и имеет расчетную дальность полета 1200 километров или более. По оценкам Национального центра воздушной и космической разведки, Северная Корея развернула до 100 пусковых установок «Hwasong-7» [82, 25]. Судя по всему, изначально «Nodong» предназначался для доставки ядерной боеголовки первого поколения, и, как сообщается, в 1994 году военно-морская разведка США предупредила, что Северная Корея, вероятно, сможет оснастить ракету ядерной боеголовкой к 2000 году, а возможно, и раньше [10; 99]. Точность «Nodong» низка по сравнению с более современными ракетами Северной Кореи, и поэтому ее традиционная полезность весьма ограничена. Частично по этой причине некоторые аналитики предполагают, что «Hwasong-7» является одной из наиболее вероятных ракет, имеющих оперативный ядерный потенциал [5; 41; 15]. «Pukguksong-2» (KN15) – иногда пишется «Pukkuksong-2» или «Bukkeukseong-2» («Polaris-2») – представляет собой двухступенчатую твердотопливную баллистическую ракету средней дальности, перевозимую в контейнере на дорожно-мобильной гусеничной транспортно-монтажной установке. Ракета была впервые испытана в 2017 году и, судя по всему, представляет собой модификацию запускаемой с подводной лодки «Pukguksong-1» («Polaris-1»). Это первая попытка Северной Кореи разместить твердотопливную баллистическую ракету наземного базирования. Первые два летных испытания в 2017 году продемонстрировали дальность действия до 1200 километров, что соответствует оценке Национального центра воздушной и космической разведки в 1000 километров и более [128; 130]. По сравнению с ракетами на жидком топливе твердотопливные ракеты требуют меньше материально-технического обеспечения и требуют гораздо меньше времени на подготовку перед пуском. «Hwasong-8» – это новая ракета, впервые представленная в 2021 году. Судя по всему, ракета состоит из модифицированной ракеты-носителя «Hwasong-12» и может нести несколько различных полезных нагрузок, включая гиперзвуковой планирующий аппарат (HGV) и маневренный возвращаемый аппарат (MaRV). ). Вариант Hwasong-8 с грузовым автомобилем был испытан в сентябре 2021 года, а вариант с MaRV был испытан дважды в феврале 2022 года. Во время вторых испытаний в феврале Северная Корея заявила, что ракета совершила маневр «штопор», что, как сообщается, вынудило Федеральное управление гражданской авиации США временно приостановить вылеты коммерческих авиакомпаний вдоль западного побережья США примерно на 15 минут [16; 74]. «Hwasong-8» была представлена на северокорейской выставке «Самооборона 2021» в октябре 2021 года вместе с другой безымянной ракетой, также использующей модифицированный ускоритель «Hwasong-12», которую северокорейские государственные СМИ назвали «гиперзвуковой». Независимый анализ показывает, что, хотя ускорители очень похожи, гиперзвуковые планирующие аппараты, используемые на «Hwasong-8» и безымянной ракете, имеют разную конструкцию [138]. Государственные СМИ Северной Кореи сообщили, что «Hwasong-8» была первой северокорейской ракетой, в которой использовалась «топливная ампула», которая предполагает размещение предварительно заправленных ракет на жидком топливе в контейнеры с регулируемой температурой для облегчения более быстрого запуска [22; 137]. Северная Корея заявляет, что планирует ампулизировать все ракеты на жидком топливе [22]). Баллистические ракеты промежуточной дальности (Intermediate-range) (БРПД) «Hwasong-10» («Musudan») — одноступенчатая жидкостная баллистическая ракета промежуточной дальности, запускаемая с шестиосной транспортно-установочной пусковой платформы. Ракета, которую также иногда называют BM-25, имеет расчетную дальность полета более 3000 километров, но в 2016 году прошли несколько неудачных испытаний [42]. По оценкам Национального центра воздушно-космической разведки в 2020 году, у Северной Кореи было до 50 пусковых установок «Hwasong-10» [82, 25]. Однако, учитывая ненадежность системы, общий статус программы «Hwasong-10» остается неясным; она, возможно, была заменена более новой «Hwasong-12» в качестве основной баллистической ракеты Северной Кореи средней дальности. «Hwasong-12» (KN17) — одноступенчатая жидкостная баллистическая ракета промежуточной дальности, размещаемая на восьмиосной автомобильной транспортеро-монтажной платформе со съемным пусковым столом. После нескольких неудач 14 мая 2017 года ракета была запущена в испытательный пуск по высокой траектории, что, как сообщается, продемонстрировало, что она может пролететь примерно 4500 километров при полете по нормальной траектории [129]. Национальный центр воздушной и космической разведки оценивает дальность полета в 3000 километров и более. В следующем испытании, состоявшемся 28 августа, она пролетела над Японией, а затем разбилась в западной части Тихого океана, примерно в 2700 километрах от стартовой площадки. Третий успешный запуск, состоявшийся 14 сентября, продемонстрировал большую дальность – примерно 3700 километров [94; 133]. В январе 2022 года Северная Корея запустила свой первый за почти пять лет «Hwasong-12», продемонстрировав траекторию, аналогичную предыдущим запускам [43]. На данном этапе неизвестно, был ли развернут «Hwasong-12». Межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) Самым драматичным из недавних событий Северной Кореи стал показ и испытательный пуск крупных баллистических ракет, которые, судя по всему, имеют межконтинентальную дальность. Северная Корея публично продемонстрировала пять типов ракет этой категории дальности: «Taepo Dong-2», «Hwasong-13», «Hwasong-14», «Hwasong-15» и «Hwasong-17». Эти системы находятся на разных стадиях разработки, а некоторые могут быть просто макетами или демонстраторами технологий. «Taepo Dong-2» — это трехступенчатая жидкостная ракета большой дальности, которая считается производной от ракеты-носителя «Unha-3», которая вывела спутник на нестабильную орбиту в 2016 году. Северная Корея еще не продемонстрировала функционирующый возвращаемый аппарат для «Taepo Dongг-2», а в годовом отчете Национального центра воздушной и космической разведки за 2020 год эта система упоминается как « космическая ракета-носитель» [82, 29]. Учитывая недавнюю разработку Северной Кореей более новых, более совершенных систем большой дальности, мы считаем, что «Taepo Dongг-2» в настоящее время не является оперативной военной системой и не будет в центре внимания северокорейской программы межконтинентальных баллистических ракет в будущем. «Hwasong-13» (KN08) представляет собой трехступенчатую межконтинентальную баллистическую ракету (МБР) на жидком топливе, установленную на восьмиосной транспортно-установочной пусковой платформе (TEL), в которой используется грузовик, аналогичный тому, который используется для межконтинентальной баллистической ракеты «Hwasong-14». «Hwasong-13» впервые была показана во время парада в 2012 году. В 2013 году на брифинге командования глобального удара ВВС США KN08 была названа межконтинентальной баллистической ракетой, которая «может быть принята на вооружение в ближайшие [пять] лет» [116]. Однако «Hwasong-13» не проходил летные испытания, и, учитывая недавнюю разработку Северной Кореей более новых, более совершенных систем большой дальности, мы считаем, что «Хвасон-13» в настоящее время не является оперативной системой и, как и «Taepo Dong-2», не будет в центре внимания северокорейской программы межконтинентальных баллистических ракет. В июле 2017 года Северная Корея провела два первых в истории испытательных пуска межконтинентальной баллистической ракеты «Hwasong-14» (KN20). Двухступенчатая жидкостная ракета «Hwasong-14», судя по всему, имеет общую первую ступень с баллистической ракетой промежуточной дальности «Hwasong-12» и запускается с восьмиосного мобильного транспортера-установщика со съемным пусковым столом. Первый испытательный пуск состоялся 4 июля, и ракета пролетела по высокой траектории на 950 километров. Неназванный источник в правительстве США позже сообщил The Diplomat, что, по оценкам Соединенных Штатов, дальность полета составляет от 7500 до 9500 километров по нормальной траектории [92]. Северная Корея опубликовала видео пуска, на котором видно, что ракета имела модифицированный кожух полезной нагрузки, который выглядел как кожух, изображенный на фотографиях Ким Чен Ына, инженеров, а также устройство в форме арахиса, которое, как утверждается, является термоядерной боеголовкой. Северная Корея заявила, что испытания продемонстрировали, что она может использовать возвращаемую часть ракеты для защиты боеголовки ракеты, однако позже было доказано, что это неверно [131]. Второй испытательный запуск «Hwasong-14», проведенный 28 июля, также использовал высокую траекторию и достиг апогея примерно в 3700 километров. По данным Национального центра воздушно-космической разведки и некоторых независимых аналитиков, испытания показали, что при полете по нормальной траектории ракета может иметь дальность полета более 10000 километров [132; 82, 27]. Это потенциально может привести к тому, что города США на западном побережье, включая Лос-Анджелес и Сиэтл, окажутся в пределах досягаемости [24]. Вес полезной нагрузки, использованной в испытаниях, который мог бы существенно повлиять на дальность полета, неизвестен; однако последующий анализ показывает, что испытание, скорее всего, проводилось не с использованием возвращаемой ракеты с реально тяжелой макетной боеголовкой [4]. Таким образом, испытание не продемонстрировало, имеет ли Северная Корея работоспособную возвращаемую часть МБР для защиты боеголовки. Примечательно, что Северная Корея не продемонстрировала «Hwasong-14» на своем последнем военном параде с участием межконтинентальных баллистических ракет в октябре 2020 года; это может указывать на то, что Северная Корея намерена уделять больше внимания своим новым межконтинентальным баллистическим ракетам большей дальности [85]. Во время парада в октябре 2017 года Северная Корея также продемонстрировала две новые пусковые установки с большими контейнерами для перевозки ракет. Одна пусковая установка выглядела похожей на восьмиосный транспортер-установщик, использовавшийся для «Hwasong-14», но была модифицирована большим контейнером, который напоминал ракетный контейнер, используемый на российской пусковой установке транспортера SS-25 («Тополь»). Вторая новая пусковая установка, оснащенная ракетным контейнером, сильно напоминала транспортно-установочную пусковую платформу китайской «DF-31A». Канистровые пусковые установки обычно используются для транспортировки твердотопливных ракет, поэтому две новые пусковые установки – в сочетании с недавними заявлениями Ким Чен Ына – позволяют предположить, что Северная Корея пытается разработать твердотопливную межконтинентальную баллистическую ракету. После двухмесячной паузы в летных испытаниях ракет 29 ноября 2017 года Северная Корея запустила новую межконтинентальную баллистическую ракету с еще большей дальностью: «Hwasong-15» (KN22). Двухступенчатая жидкостная ракета была запущена с девятиосного транспортера-установщика по высокой траектории почти на 4500 километров, что указывает на максимальную дальность полета по нормальной траектории с легкой полезной нагрузкой примерно 13 000 километров, что достаточно, чтобы потенциально нацелиться на большую часть Соединенных Штатов [134]. По оценкам Национального центра воздушной и космической разведки, дальность действия «Hwasong-15» превышает 12000 километров [82, 29]. Однако важно отметить, что более тяжелая полезная нагрузка, включая ядерные боеголовки, значительно снизит дальность полета ракеты. МБР «Hwasong-15» были показаны во время военного парада Северной Кореи в октябре 2020 года [85]. В апреле 2018 года Ким Чен Ын заявил, что Северная Корея будет соблюдать добровольный мораторий на испытания ядерных взрывных устройств и летные испытания баллистических ракет большой дальности [60]. В январе 2020 года северокорейские дипломаты заявили, что страна больше не будет соблюдать мораторий, однако Северная Корея не проводила испытательных запусков еще одной МБР до 2022 года, когда в течение года она провела несколько испытаний МБР и компонентов МБР [84]. 26 февраля и 4 марта 2022 года Северная Корея провела успешные пуски ракет средней дальности; однако 10 марта Пентагон заявил, что, по его мнению, эти испытания связаны с программой межконтинентальных баллистических ракет Северной Кореи [30]. Учитывая это объявление, а также конкретные подсистемы, упомянутые в пресс-релизах Северной Кореи об испытаниях, возможно, что испытания были связаны с разработкой платформы для разделяющейся головной части с независимой наведением (MIRV) [42]. 24 марта Северная Корея заявила, что впервые провела испытательный пуск своей новой межконтинентальной баллистической ракеты «Hwasong-17» на жидком топливе. Эта ракета была впервые представлена на военном параде Северной Кореи в октябре 2020 года (рис. 2), во время которого независимые аналитики отметили, что ракета значительно больше, чем другие северокорейские межконтинентальные баллистические ракеты, и что диаметр ракеты может составлять от 2,4 до 2,5 метра, длиной примерно от 24 до 25 метров [70; 67; 25]. Во время летных испытаний 24 марта ракета достигла апогея почти 6200 километров и преодолела почти 1100 километров за 71 минуту, что предполагает возможную дальность полета примерно 15000 километров [141 ]. Однако анализ видео запуска, опубликованный Северной Кореей, позволяет предположить, что ракета, возможно, была испытана 16 марта, но потерпела неудачу, и что вместо нее могла быть ракета, испытанная 24 марта, «Hwasong-15» [143].
4 и 24 мая Северная Корея провела два дополнительных испытания того, что могло быть компонентами МБР – как испытания 26 февраля и 4 марта – или, возможно, по мнению правительства США, неудачные испытания «Hwasong-17» [108; 107]. По оценкам, в случае развертывания «Hwasong-17» потенциально сможет доставить крупную боеголовку – или, гипотетически, небольшое количество разделяющихся боеголовок или одну возвращаемую часть со средствами проникновения – на континентальную часть Соединенных Штатов. Однако эти расширенные возможности потребуют сложной кампании тестирования, завершение которой займет несколько лет [25]. В целом, несмотря на значительные успехи Северной Кореи в программе межконтинентальных баллистических ракет, страна до сих пор публично не продемонстрировала работоспособный возвращаемый блок, который мог бы защитить боеголовку во время входа в атмосферу Земли. Более того, по-прежнему существует значительная неопределенность относительно того, как комбинация ракеты, спускаемого аппарата и боеголовки будет функционировать в реальном нападении. После испытаний межконтинентальной баллистической ракеты «Hwasong-14» в июле 2017 года Центральное разведывательное управление США (ЦРУ), как сообщается, пришло к выводу, что возвращаемый аппарат не выдержал повторного входа в атмосферу, но, тем не менее, вероятно, будет работать при нападении на Соединенные Штаты [95]. Однако после испытательного полета межконтинентальной баллистической ракеты «Hwasong-15» 28 ноября официальный представитель США сообщил CNN, что «у Северной Кореи были проблемы с входом в атмосферу» и что ракета, вероятно, развалилась при входе в атмосферу Земли [109]. Сообщается, что заместитель министра оборонной политики Южной Кореи Ё Сок Чжу (Yeo Suk-joo) заявил южнокорейскому парламенту, что Северной Корее все еще необходимо провести контрольные испытания некоторых технологий, таких как возвращение в атмосферу, наведение на конечной стадии и активация боеголовок [53]. Министр иностранных дел Сеула Кан Гён Хва (Kang Kyung-wha) добавил, что северокорейцы «не продемонстрировали свою способность вернуться в атмосферу». Они не продемонстрировали ни своего дистанционного нацеливания, ни необходимой для этого миниатюризации» [63]. Эти заявления совпадают с приведенными выше оценками официальных лиц США. Эксперт Союза обеспокоенных ученых Дэвид Райт (David Wright) согласился с тем, что «Северная Корея еще не продемонстрировала работающую возвращаемую часть ракеты на траектории, по которой ее ракеты могли бы лететь, если бы она была использована против Соединенных Штатов», но добавил, что, похоже, не существует технических препятствий для создания действующего возвращаемого аппарата [135]. В 2017 году Зигфрид Хеккер (Siegfried Hecker) из Стэнфорда подсчитал, что на испытания может потребоваться еще два года [34]. Способность Северной Кореи развернуть большое количество тяжелых ракет большой дальности может зависеть от ее способности закупать или производить на месте пусковые установки для этих ракет. В прошлом Северная Корея закупала тяжелые пусковые установки у российских, белорусских и китайских компаний и импортировала их под видом гражданского применения [31; 102]. Например, Северная Корея закупила как минимум шесть восьмиосных китайских автомобилей WS51200, которые продавались как лесовозы, а предполагаемым конечным пользователем было обозначено Министерство лесного хозяйства Северной Кореи. Однако переоборудованные машины WS51200 впоследствии были показаны на военном параде в апреле 2012 г. с межконтинентальными баллистическими ракетами «Hwasong-13», а также на нескольких последующих военных парадах и во время испытательных пусков ракет [114, Приложение 10; 112]. Также представляется, что по крайней мере одна из этих машин была модифицирована с целью добавления девятой оси для запуска в ноябре 2017 года межконтинентальной баллистической ракеты «Hwasong-15» [114, Приложение 10]. Одновременно появилось не более шести переоборудованных пусковых установок WS51200, поэтому вполне возможно, что Северная Корея имеет в общей сложности только шесть таких пусковых установок. Учитывая жесткий санкционный режим, в котором действует страна, Северной Корее чрезвычайно сложно импортировать дополнительные пусковые установки; Таким образом, очевидно, что Северная Корея работает над созданием собственного потенциала по производству тяжелых пусковых установок. По данным северокорейских государственных СМИ, в конце 2017 – начале 2018 года Ким Чен Ын посетил несколько заводов, связанных с «производством большегрузных автомобилей корейского типа», в том числе завод «16 марта», тракторный завод «Kumsong», завод «Amnokgang». Шинный завод, Сунринский моторный комплекс и Пхеньянский троллейбусный завод [98]. Однако производство тяжелых пусковых установок собственными силами представляет собой весьма сложную перспективу. Шасси и системы рулевого управления сложны в производстве, и Северной Корее также придется разработать мощные двигатели и трансмиссии, а также сложную компьютерную программу, которая правильно выравнивает оси транспортных средств и позволяет им безопасно реагировать на вызовы бездорожья [32 ]. Несмотря на эти технологические и логистические проблемы, похоже, что Северная Корея добилась определенных успехов в собственном производстве тяжелых пусковых установок для своих ракет большей дальности. В октябре 2020 года Северная Корея продемонстрировала новый одиннадцатиосный МПУ для своей новой межконтинентальной баллистической ракеты «Hwasong-17», которая, как предположила Группа экспертов ООН, была произведена в Северной Корее ([114, Приложение 10]. Если это так, то это станет значительным достижением для возможностей страны по производству тяжелых пусковых установок. Если Северная Корея теперь сможет массово производить тяжелые пусковые установки для своих межконтинентальных баллистических ракет, будет значительно меньше ограничений на количество ракет большой дальности, которые может эксплуатировать страна. Эти типы тяжелых колесных пусковых установок будут ограничены передвижением по дорогам с ровным покрытием и, вероятно, будут использоваться для перевозки новейших северокорейских межконтинентальных баллистических ракет на жидком топливе. Это означает, что пусковую установку также придется передвигать в колонне с бензовозами, транспортные средства и, возможно, погрузочный кран – все это значительно облегчит разведке противника обнаружение систем задолго до запуска.6 Остается неясным, сколько новых МПУ «Hwasong-17» имеет Северная Корея. На четырех парадах, где была представлена ракета, одновременно появилось только четыре таких МПУ. Однако серийные номера МПУ (которые варьируются от 321 до 329), похоже, указывают на то, что Северная Корея произвела как минимум девять [21] – хотя эти номера вполне могут перекрашиваться перед каждым парадом в попытке Северной Кореи преувеличить свои собственные МПУ инвентарь. Баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) Северная Корея разрабатывает несколько типов баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) – все они являются частью семейства ракет «Pukguksong» (также пишется как «Pukkuksong» и «Bukkeukseong») или «Polaris». В отчете Национального центра воздушной и космической разведки за 2020 год по баллистическим и крылатым ракетам говорится, что ни одна из БРПЛ Северной Кореи не была развернута к 2020 году [82, 33]. Первые версии, возможно, представляли собой проекты разработки технологий, предназначенных для будущих боевых ракет. «Pukguksong-1» (KN11) – это двухступенчатая твердотопливная ракета, предназначенная для размещения на одной подводной лодке класса «Sinpo». Подводная лодка имеет только один ракетный ствол. Всего в 2015 и 2016 годах «Pukguksong-1» проводился шесть испытательных запусков, три из которых были успешными [42]. По оценкам Национального центра воздушной и космической разведки, дальность действия «Pukguksong-1» превышает 1000 километров [82, 33]. В октябре 2019 года Северная Корея провела испытательный запуск БРПЛ нового типа: «Pukguksong-3», максимальная дальность которой может составлять от 1900 до 2500 километров [1369; 114]. О существовании «Pukguksong-3» ранее стало известно во время визита Ким Чен Ына в институт химических материалов в августе 2017 года [97]. Во время военного парада в октябре 2020 года Северная Корея представила новый тип твердотопливной БРПЛ: «Pukguksong-4», которая может иметь большую дальность полета, чем ее предшественница. Двухступенчатая ракета шире, чем «Pukguksong-1», и, возможно, немного короче, чем «Pukguksong-3». Его больший диаметр указывает на то, что он гипотетически может нести несколько боеголовок или средства проникновения для преодоления защиты от баллистических ракет. Слухи о том, что «Pukguksong-4» в настоящее время может нести несколько возвращаемых аппаратов, кажутся преждевременными. Ракета еще не прошла летные испытания. На военном параде в январе 2021 года Северная Корея продемонстрировала еще одну версию БРПЛ: «Pukguksong-5». Ракета, не проходившая летные испытания, длиннее, чем «Pukguksong-4», но примерно такой же длины, как «Pukguksong-3». Однако кожух «Pukguksong-5» более длиннее, чем кожухи на двух предыдущих типах ракет [110; 26]. «Pukguksong-5» может иметь большую дальность полета и грузоподъемность, чем его предшественники [114, 96]. Как и в случае с другими северокорейскими ракетами, предположения о возможности разделяющейся боеголовки кажутся на данном этапе преждевременными. На военном параде в апреле 2022 года Северная Корея представила шестого вероятного представителя семейства «Pukguksong», хотя название ракеты пока официально не объявлено. Она длиннее и шире всех ранее представленных Северной Кореей БРПЛ [17; 139]. Северная Корея также, судя по всему, разработала «новый тип» БРПЛ меньшего размера, который, судя по всему, имеет характеристики, аналогичные новейшим разработкам Северной Кореи, особенно KN23 [137]. Ракета, название которой официально не объявлено, была представлена во время северокорейской выставки «Самооборона 2021» в октябре 2021 года и на следующей неделе прошла летные испытания на дальность почти 600 километров. Впоследствии Северная Корея заявила, что испытания продемонстрировали «фланговую подвижность и подвижность планирующего скипа» [79]. Ракета была запущена с использованием единственной экспериментальной подводной лодки Северной Кореи класса «Gorae» (Sinpo), известной как «8.24 Yongung», которая может быть вооружена и запускать только одну БРПЛ [79]. Ракета того же типа могла быть испытана 7 мая 2022 года; однако неясно, был ли тест успешным [44]. Другие потенциальные платформы Крылатые ракеты наземного базирования (КРНБ) Северная Корея, похоже, разрабатывает крылатую ракету для поражения целей на земле (LACM, land-attack cruise missile), описание которой напоминает описания ракет, способных нести ядерное оружие. В сентябре 2021 года Северная Корея провела два испытательных запуска этой системы на дальность 1500 километров. Хотя Северная Корея имеет в своем арсенале и другие крылатые ракеты, это первая система, которая была явно описана как «стратегическое оружие», что потенциально подразумевает связь с программой Северной Кореи по созданию ядерного оружия [106]. Однако заявление Ким Чен Ына в январе 2021 года о том, что «обычные боеголовки крылатых ракет являются самыми мощными в мире», указывает на то, что LACM может быть либо двойного назначения, либо исключительно обычными [100]. Государственные СМИ Северной Кореи опубликовали изображения ракеты, указывающие на то, что она может включать терминальную систему наведения и может быть запущена с МПУ, несущего пять таких ракет [137]). Примечательно, что южнокорейские новостные источники впоследствии сообщили, что ни Южная Корея, ни Соединенные Штаты не знали о запусках LACM до тех пор, пока не было объявлено об этом в государственных СМИ Северной Кореи [69]. Учитывая, что эта система предназначена для обхода радаров и систем противоракетной обороны путем полета на меньших высотах и по маневренным траекториям, она может дать Северной Корее новую и уникальную возможность атаковать региональные цели. Гравитационная бомба (свободного падения) Никакая достоверная публичная информация не свидетельствует о том, что Северная Корея разработала ядерные боеголовки для гравитационных бомб, несмотря на то, что боеголовки для баллистических ракет разработать труднее, чем гравитационные бомбы, из-за экстремальных условий во время их запуска и траектории. Все остальные страны, обладающие ядерным оружием, сначала разработали ядерные бомбы для самолетов, а затем приступили к созданию боеголовок для ракет. Однако Северная Корея пошла по противоположному пути развития своей программы создания ядерного оружия. Если бы Северная Корея когда-либо хотела быстро разработать доставляемое ядерное оружие, она потенциально могла бы разработать простую гравитационную бомбу для доставки бомбардировщиком средней дальности H-5 (Ил-28). Этот потенциальный вариант упоминается только для справки; никакие публичные доказательства не свидетельствуют о том, что Северная Корея заинтересована в этой идее. Крылатая ракета береговой обороны, несущая ядерное оружие, получившая обозначение KN09, была указана на брифинге Командования глобального удара ВВС США в 2013 году, но была удалена в последующей редакции [64]. 1. Жидкий азот используется в процессе обогащения урана, особенно в контексте холодного улавливания гексафторида урана. 2. Эти и другие полезные источники см. «Угроза баллистических и крылатых ракет», доклад Национального центра воздушной и космической разведки (ссылка); проект ракетной угрозы Центра стратегических и международных исследований (ссылка); обзор Северной Кореи Центра исследований нераспространения Джеймса Мартина на сайте Nuclear Threat Initiative (ссылка); статьи Дэвида Райта в блоге allthingsnuclear.org Союза обеспокоенных ученых (ссылка); и Джошуа Поллака: «Северокорейское оружие массового уничтожения: Путеводитель по онлайн-ресурсам» (ссылка). 3. Слайд 5 из брифинга Global Strike Command был обновлен 10 сентября 2013 г. с указанием приведенной оценки боеголовки. 4. Подробный обзор заявления Северной Кореи о водородной бомбе см. у Келли и Хансена [48]. 5. Оценки конструкции боеголовок и производственных мощностей Северной Кореи см. у Олбрайта [6], Хекера [34], Джонса [46] и Келли и Хансена [48]. 6. Эти параграфы заимствованы из книги Корда [54], где можно найти более подробную оценку северокорейских ракет-носителей. БРПЛ БРВБ КРВБ КРНБ КРМБ МПУ (ТПУ) БРМД БРСД БРПД (БРБД) КРЗ МБР ПЛАРБ ПРО РВЗ РЗВ РЗЗ РГЧ РГЧ ИН РКПСН РМД Пуск по предупреждению ШПУ ГПБ 1. 38 North. “Kim Jong Un’s October 10 Speech: More Than Missiles.” October 13. 2020. 2. 38 North. “Estimating North Korea’s Nuclear Stockpiles: An Interview With Siegfried Hecker.” April 30. 2021. 3. 38 North. “North Korea’s Evolving Nuclear Doctrine: An Interview with Siegfried Hecker.” May 24. 2022. 4. Acton, J., J. Lewis, and D. Wright. “Video Analysis of the Reentry of North Korea’s July 28, 2017 Missile Test.” Arms Control Wonk, November 8. 2018. 5. Albright, D. “North Korean Miniaturization.” 38 North, February 13. 2013. 6. Albright, D. “North Korea’s Nuclear Capability: A Fresh Look.” April 28. 2017. 7. Alexander, D., and P. Stewart. “US General Says He Believes N. Korea Can Build Nuclear Warhead.” Reuters, October 24. 2014. 8. BBC. “North Korea Could Carry Out Nuclear Tests ‘Any Time,’ Warns US Official.” June 8. 2022. 9. Bennett, B. W., K. Choi, M.-H. Go, B. E Bechtol Jr, J Park, B. Klingner, and D.-H. Cha. “Countering the Risk of North Korean Nuclear Weapons.” RAND and ASAN, April, 37. 2021. 10. Bermudez, J. S., Jr., “A History of Ballistic Missile Development.” Occasional Papers No. 2, 15, 21, Monterey Institute of International Studies, Center for Nonproliferation Studies. 1999. 11. Bermudez, J. S., Jr., V. Cha, and J. Jun. “Current Status of the Pyongsan Uranium Concentrate Plant (Nam-chon Chemical Complex) and January Industrial Mine.” Beyond Parallel, November 8. 2021. 12. Bermudez, J. S., Jr., V. Cha, and J. Jun. “New Activity at Punggye-ri Tunnel No. 4.” Beyond Parallel, June 27. 2022. 13. Beyond Parallel. “Center for Strategic and International Studies”, Washington, DC. 2022. 14. Blair, D.C. “Panel Remarks at National Committee on US-China Relations.” May 23. 2017. 15. Center for Strategic and International Studies. “Hwasong-7 (Nodong 1).” CSIS Missile Defense Project, July 31. 2021. 16. Chongnyon, Chonwi. “Distinguished Feat of WPK in History of Leading Juche-based Defence Industry Success in Another Hypersonic Missile Test-fire Respected Comrade Kim Jong Un Watches Test-fire in Field.” January 12. 2022. 17. Chung, C, and J Kim. “North Korea Shows off Apparent New Solid Fuel Missile.” NK News, April 26. 2022. 18. Clapper, J. R. “DNI Statement on North Korea’s Nuclear Capability.” April 11. 2013. 19. Clapper, J. R. “Statement for the Record: Worldwide Threat Assessment of the US Intelligence Community.” February 9, 7. 2016. 20. Dempsey, J. “Assessment of the March 9 KN-25 Test Launch.” 38 North. March 10. 2020. [Crossref], 21. Dempsey, J. “A Notable Absence from #NorthKorea’s Parade Was Not Showing More Hwasong-17 ICBM TELs. First Shown in Oct 2020 These ‘Indigenous’ TELs Indicated an ICBM Force No Longer Limited to 6 Modified WS51200 Trucks from China. However while Still Showing No More than 4 at once … (1/3)” Tweet, April 26. 2022. 22. DPRK Today. “Hypersonic Missile Newly Developed by Academy of Defence Science Test-fired.” September 30. 2021. 23. Dunford, J. “Statement at Meeting on US Strategy in the Era of Great Power Competition.” Atlantic Council, March 21. 2019. 24. Elleman, M. “North Korea’s Hwasong-14 ICBM: New Data Indicates Shorter Range Than Many Thought.” 38 North, November 29. 2018. 25. Elleman, M. “Does Size Matter? North Korea’s Newest ICBM.” 38 North, October 21. 2020. 26. Elleman, M. “North Korea’s Newest Submarine-Launched Ballistic Missile: Same as the Old One?” 38 North, January 15. 2021. 27. Ellyatt, H. “North Korea Threatens Nuclear Strike on US, SKorea.” CNBC, March 7. 2016. 28. Fedchenko, V., and R. Kelley. “Fine Tuning.” Jane’s Intelligence Review, September, 44–49. 2020. 29. Garamone, J. “Selva Discusses Nature of Nuclear Deterrence at Mitchell Institute Forum.” US Joint Chiefs of Staff, August 3. 2017. 30. Hadley, G. “North Korea Has Tested New ICBM System, Pentagon Reveals.” Air Force Magazine, March 11. 2022. 31. Hanham, M. “North Korea’s Procurement Network Strikes Again: Examining How Chinese Missile Hardware Ended up in Pyongyang.” Nuclear Threat Initiative, July 30. 2012. 32. Hanham, M., M. Frank, T. Xu, and K. Furukawa. “North Korea’s New ICBM and Transport Truck.” Datayo, October 16. 2020. 33. Hecker, S. “A Return Trip to North Korea’s Yongbyon Nuclear Complex.” NAPSNet Special Report, Nautilus Institute, November 22. 2010. 34. Hecker, S. “What We Really Know About North Korea’s Nuclear Weapons, And What We Don’t Yet Know For Sure.” Foreign Affairs, December 4. 2017. 35. Hecker, S. “What Do We Know about North Korea’s Nuclear Program?” In Briefing presented to KHU-GABI-NRDC workshop Dialogue on DPRK Denuclearization: Roadmaps and Verification, October 20, Virtual conference, slide 5. 2020. 36. Heinonen, O. “New Evidence Suggests Kangson Is Not a Uranium Enrichment Plant.” 38 North, December 18. 2020. 37. Heinonen, O., P. Makowsky, and J. Liu. “North Korea’s Yongbyon Nuclear Center: In Full Swing.” 38 North, March 3. 2022. 38. International Atomic Energy Agency. “Application of Safeguards in the Democratic People’s Republic of Korea.” GOV2020/42-GC(64)/18, September 3. 2020. 39. International Atomic Energy Agency. “Application of Safeguards in the Democratic People’s Republic of Korea.” GOV/2021/40-GC(65)/22, August 27. 2021. 40. International Panel on Fissile Materials. “North Korea.” May 2. 2022. 41. James Martin Center for Nonproliferation Studies. “CNS Special Report on North Korean Ballistic Missile Capabilities.” Nautilus Institute, March 22. 2006. 42. James Martin Center for Nonproliferation Studies. “The CNS North Korea Missile Test Database.” Nuclear Threat Initiative, June 29. v2022. 43. Japanese Ministry of Defence. “Related Information Such as North Korean Missiles.” January 30. 2022. 44. Japanese Ministry of Defence. . “Related Information Such as North Korean Missiles.” May 7. 2022 45. Jones, G. S. “The Implications of North Korea Testing a Boosted Nuclear Weapon.” Proliferation Matters, January 11. 2016. 46. Jones, G. S. “North Korea’s Sixth Nuclear Test: Was It a Hydrogen Bomb?” Proliferation Matters, September 18. 2017. 47. i“Park Jin: ‘Only the Decision to Test the North Korean Nuclear Test Remains … in case of Provocation, South Korea and the United States Will Cooperate and Take a Decisive Response.’” Yonhap News Agency, June 13. 2022. 48. Kelley, R., and N. Hansen. “Trick or Tritium: North Korea H-Bomb Claims Examined.” Jane’s Intelligence Review, August 9. 2016. 49. Kidwai Lt. Gen. (Ret.) Khalid. “Deterrence, Nuclear Weapons and Arms Control, Keynote Address, Workshop on South Asian Strategic Stability.” International Institute for Strategic Studies and Centre for International Strategic Studies, February 6. 2020. 50. Kim, E. “N. Korea Has 100 KN-02 Missiles with Extended Range.” Yonhap News Agency, March 5. 2014. 51. Kim, J. “North Korea May Be Close to Developing Nuclear Missile, Some Say.” Reuters, May 19. 2014. 52. Kim, H. “Seoul: North Korea Estimated to Have 20-60 Nuclear Weapons.” Associated Press, October 2. 2018. 53. Kim, C, and D Solovyov. “Seoul Says North Korea Puts Washington in Range, but Needs to Prove Critical Technology.” Reuters, November 30. 2017. 54. Korda, M. “Nuclear Weapons and Delivery Systems that Might Be Implicated in Nuclear Use Involving the Korean Peninsula.” Journal for Peace and Nuclear Disarmament 5(1): 115–131. April 10. 2022. 55. Korea Herald. “N. Korea yet to Miniaturize Nukes: Seoul.” February 26. 2015. 56. Korea Herald. “U.S. Commander Says He Believes N. Korea Already Miniaturized Some Nuclear Weapons.” March 20. 2015. 57. Korean Central News Agency. “Law on Consolidating Position of Nuclear Weapons State Adopted.” Korea News Service, April 1. 2013. 58. Korean Central News Agency. “Success in First H-bomb Test.” Uriminzokkiri, via KCNA Watch, January 7. 2016. 59. Korean Central News Agency. “Crucial Statement of KPA Supreme Command.” Korea News Service, February 23. 2016. 60. Korean Central News Agency. “Third Plenary Meeting of Seventh CC, WPK Held in Presence of Kim Jong Un.” April 21. 2018. 61. Korean Central News Agency. “On Report Made by Supreme Leader Kim Jong Un at 8th Congress of WPK.” January 9. 2021. 62. Korean Central News Agency. “Second-day Sitting of Third Enlarged Meeting of Eighth Central Military Commission of WPK Held.” KCNA.kp, June 23. 2022. 63. Krever, M. “South Korea Doubts North Korea’s Ability to Launch ICBM.” CNN, December 6. 2017. 64. Kristensen, H.M. “Air Force Briefing Shows Nuclear Modernizations but Ignores US and UK Programs.” Federation of American Scientists Strategic Security Blog, May 29. 2013. 65. Kristensen, H.M., and M. Korda. “North Korean Nuclear Weapons, 2021.” Bulletin of the Atomic Scientists. 2021. 77 (4): 222–236. doi:10.1080/00963402.2021.1940803 66. Kütt, M., Z. Mian, and P. Podvig. “Global Stocks and Production of Fissile Materials, 2021.” Stockholm International Peace Research Institute, July, 2022. 424–432. 67. La Boon, D. “@davidlaboon: Using the Lawn as a Ref, ~24m Width. That’ll Put the Diam at ~2.5m Confirming Your Suspicion.” Tweet, October 10. 2020. 68. Lederer, E. ”UN Experts Report North Korea is Testing Nuclear Triggers.” Associated Press, August 5. 2022. 69. Lee, C., and Y. Park. “[Exclusive] ‘Both Pre-and post-detection of North Korean Missiles Failed … Korea-US Intelligence Disaster.’” JoonAng, September 13. 2021. 70. Lewis, J. “@armscontrolwonk: My Work, for Better or Worse.” Tweet, October 13. 2020. 71. Lewis, J., J. Pollack, and D. Schmerler. “North Korea Expanding Uranium Enrichment Plant at Yongbyon.” Arms Control Wonk, September 14. 2021. 72. Lewis, J., J. Pollack, and D. Schmerler. “North Korea Resuming Construction at the Yongbyon 50 MW(e) Reactor.” Arms Control Wonk, May 10. 2022. 73. Lewis, J., and D. Schmerler. “Changes at Punggye-ri.” Arms Control Wonk, March 7. 2022. 74. Liebermann, O., P. Muntean, and B. Starr. “US Grounded Planes as a ‘Precaution’ after a North Korean Missile Launch.” CNN, January 11. 2022. 75. Makowsky, P., O. Heinonen, and J. Liu. “North Korea’s Yongbyon Nuclear Research Center: Upgrades around the Complex.” 38 North, May 24. 2022. 76. Makowsky, P., O. Heinonen, and J. Liu. “Punggye-ri Nuclear Test Site: Work Continues to Restore Tunnel No. 3” 38 North, April 28. 2022. 77. Makowsky, P., O. Heinonen, J. Liu, and J. Town. “Is North Korea Restarting Construction of the 50 MWe Reactor at Yongbyon? It’s Unlikely.” 38 North, June 9. 2022. 78. McGrath, M., and D. Wertz. “North Korea’s Ballistic Missile Program.” The National Committee on North Korea, August, 5. 2015. 79. Naenara. “Academy of Defence Science Succeeds in Test-Launch of New-type SLBM.” October 20. 2021. 80. Nakashima, E, and J Warrick. “US Spy Agencies: North Korea Is Working on New Missiles.” The Washington Post, July 30. 2018. 81. Narang, V, and A Panda. “Command and Control in North Korea: What a Nuclear Launch Might Look Like.” War On The Rocks, September 15. 2017. 82. National Air and Space Intelligence Center. Ballistic and Cruise Missile Threat (Corrected Version). July. 2020. 83. National Committee on North Korea. “On Report Made by Supreme Leader Kim Jong Un at Eighth Party Congress of WPK.” January 9. 2021. 84. Nebehay, S. “North Korea Abandons Nuclear Freeze Pledge, Blames ‘Brutal’ U.S. Sanctions.” Reuters, January 21. 2020. 85. NK News. “North Korea Military Parade 2020—Livestream & Analysis.” YouTube, October 10. 2020. 86. NORSAR. “The Nuclear Explosion in North Korea on 3 September: A Revised Magnitude Estimate.” September 12. 2017. 87. Asia Review. “North Korea Nuclear Yield Estimate Upgraded To 160 Kilotons: Japan.” September 6. 2017. 88. North Korean Ministry of Foreign Affairs. “Great Programme for Struggle Leading Korean-style Socialist Construction to Fresh Victory on Report Made by Supreme Leader Kim Jong Un at Eighth Congress of WPK.” January 9. 2021. 89. Office of the Director of National Intelligence. “Unclassified Report to Congress on the Acquisition of Technology Relating to Weapons of Mass Destruction and Advanced Conventional Munitions, 1 January to 31 December 2006.” February 8, 5-6. 2007. 90. Office of the Director of National Intelligence. “Statement by the Office of the Director of National Intelligence on North Korea’s Declared Nuclear Test on February 12, 2013.” February 12. 2013. 91. Pabian, F., J. Town, and J. Liu. “North Korea’s Yongbyon Nuclear Complex: More Evidence the 5 MWe Reactor Appears to Have Restarted.” 38 North, August 30. 2021. 92. Panda, A. “Why Is Russia Denying that North Korea Launched an ICBM?” The Diplomat, July 11. 2017. 93. Panda, A. “US Intelligence: North Korea’s Sixth Test Was a 140 Kiloton ‘Advanced Nuclear’ Device.” The Diplomat, September 6. 2017. 94. Panda, A. “Summary of This Launch.” Twitter, September 14. 2017. 95. Panda, A. “US Intelligence: North Korea’s ICBM Reentry Vehicles are Likely Good Enough to Hit the Continental US.” The Diplomat, August 12. 2017. 96. Panda, A. “Introducing the KN21, North Korea’s New Take on Its Oldest Ballistic Missile.” The Diplomat, September 14. 2017. 97. Panda, A. “Something New, Something Old: North Korea’s Next Missiles.” The Diplomat, August 24. 2017. 98. Panda, A. “Exclusive: Revealing Kangson, North Korea’s First Covert Uranium Enrichment Site.” The Diplomat, July 13. 2018. 99. Pinkston, D. A. “The North Korean Ballistic Missile Program.” Strategic Studies Institute, US Army War College, February, 52. 2008. 100. Rodong, Sinmun. “Great Programme for Struggle Leading Korean-style Socialist Construction to Fresh Victory on Report Made by Supreme Leader Kim Jong Un at Eighth Congress of WPK.” January 10. 2021. 101. Sanger, D. E. “Pakistani Says He Saw North Korean Nuclear Devices.” The New York Times, April 13. 2004. 102. Schiller, M. “Characterizing the North Korean Missile Threat.” Rand Corporation, 65. 2012. 103. Schilling, J., and H. Kan. “The Future of North Korean Nuclear Delivery Systems.” US-Korea Institute at SAIS, April. 12. 2015. 104. Selva, P.J. “Remarks by General Paul Selva at the Mitchell Institute for Aerospace Studies Strategic Deterrence Breakfast Series.” The Michelle Institute for Aerospace Studies, August 3. 2017. 105. Shanker, T., D.E. Sanger, and E. Schmitt. “Pentagon Finds Nuclear Strides by North Korea.” The New York Times, April 11. 2013. 106. Shin, H., and J. Smith. “N.Korea Tests First ‘Strategic’ Cruise Missile with Possible Nuclear Capability.” Reuters, September. 2021. 107. Starr, B. “US Assesses North Korea Preparing for Possible Long Range Missile Test within Days as Biden Prepares to Travel to Asia.” CNN, May 18. 2022. 108. Starr, B., and J. Herb. “US Intelligence Assessing whether North Korea Tested Missile with Properties Not Seen before.” CNN, May 27. 2022. 109. Starr, B., and R. Sanchez. “North Korea’s New ICBM Likely Broke up upon re-entry, US Official Says.” CNN, December 2. 2017. 110. Sutton, H.I. “North Korean Navy SLBM Pukguksong-5.” Covert Shores, January 15. 2021. 111. Talmadge, E. “N. Korea Demolishes Nuclear Test Site as Journalists Watch.” Associated Press, May 24. 2018. 112. United Nations. Report by the Panel of Experts Established Pursuant to Resolution 1874 (2009). S/2013/337, 13-33174, June 11. 2013. 113. United Nations. Report by the Panel of Experts Established Pursuant to Resolution 1874 (2009). S/2021/777, September 8. 2021. 114. United Nations. Report by the Panel of Experts Established Pursuant to Resolution 1874 (2009). S/2021/211, March 2. 2021. 115. United Nations. Report by the Panel of Experts Established Pursuant to Resolution 1874 (2009). S/2022/132, March 1. 2022. 116. US Air Force Global Strike Command. “Air Force Global Strike Command.” May 7. 2013. 117. US Defense Department. “Department of Defense Press Briefing by Adm. Haney in Pentagon Briefing Room.” March 24. 2015. 118. US Defense Department. Department of Defense Press Briefing by Admiral Gortney in the Pentagon Briefing Room. April 7. 2015. 119. US Defense Department. “Missile Defense Review.” January 17, 7. 2019. 120. US Department of the Army. “North Korean Tactics.” ATP 7-100.2, 2020. 121. US State Department. “Interview on NBC’s Meet the Press with Tim Russert.” December 29. 2002. 122. Voice of Korea. “New-type Tactical Guided Missiles test-fired.” March 26. 2021. 123. Voice of Korea. “Secretary Pak Jong Chon Guides Launching Drill of Railway Mobile Missile Regiment for Inspection.” September 16. 2021. 124. Voice of Korea. “Test Firing Drill of railway-borne Missile Regiment Conducted.” January 15. 2022. 125. Voice of Korea. “President of State Affairs Kim Jong Un Watches test-firing of new-type Tactical Guided Weapon.” April 17. 2022. 126. Warrick, J, and S Mekhennet. “Summit Collapse Foils Chance to Press North Korea on Suspicious Sites.” The Washington Post, May 25. 2018. 127. Washington Post. “Full Text: N. Korea’s Statement on Its Nuclear Program.” February 10. 2005. 128. Wright, D. “North Korea’s February 12 Missile Launch.” Union of Concerned Scientists, All Things Nuclear Blog, February 12. 2017. 129. Wright, D. “North Korea’s Missile in New Test Would Have 4,500 Km Range.” Union of Concerned Scientists, All Things Nuclear Blog, May 13. 2017. 130. Wright, D. “North Korea’s May 21 Missile Launch.” Union of Concerned Scientists, All Things Nuclear Blog, May 21. 2017. 131. Wright, D. “Reentry Heating from North Korea’s July 4 Missile Test.” Union of Concerned Scientists, All Things Nuclear Blog, July 7. 2017. 132. Wright, D. “North Korean ICBM Appears Able to Reach Major US Cities.” Union of Concerned Scientists, All Things Nuclear Blog, July 28. 2017. 133. Wright, D. “North Korea’s Sept. 15 Missile Launch over Japan.” Union of Concerned Scientists, All Things Nuclear Blog, September 14. 2017. 134. Wright, D. “North Korea’s Longest Missile Test Yet.” Union of Concerned Scientists, All Things Nuclear Blog, November 28. 2017. 135. Wright, D. “Reentry of North Korea’s Hwasong-15 ICBM.” Union of Concerned Scientists, All Things Nuclear Blog, December 7. 2017. 136. Wright, D. “North Korea’s Latest Missile Test.” Union of Concerned Scientists, All Things Nuclear Blog, October 1. 2019. 137. Xu, T. “Brief on the Defence Development Exhibition of the Democratic People’s Republic of Korea.” Open Nuclear Network, October 18. 2021. 138. Xu, T. “Analysis of the 11 January 2022 Hypersonic Missile Test of the DPRK.” Open Nuclear Network, January 14. 2022. 139. Xu, T. “Emerging Capabilities? the Unflown SLBMs of the DPRK.” Open Nuclear Network, July 25. 2022. 140. Yonhap News Agency. “N. Korea Fires 8 short-range Ballistic Missiles toward East Sea: S. Korean Military.” June 5. 2022. 141. Yonhap News Agency. “Seoul, Washington React Sternly to Provocative North Korean ICBM Firing.” March 24. 2022. 142. Young-Hwan, K. “North Korean Missile Proliferation.” Testimony before the Subcommittee on International Security, Proliferation and Federation Services, October 21. 1997. 143. Zwirko, C. “Imagery Casts Doubt over North Korea’s Hwasong-17 ICBM Claims.” NK News, March 25. 2022.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
