 |
|
 |
|
|
|
|
|
Родионов В.М.
© Родионов В.М., 2020
Наш адрес: ruzhany@narod.ru |
Авиационное вооружение. 12 января 2020 года
Мой жизненный опыт говорит о том, что у большинства людей сложилось абсолютно превратное представление об авиационном вооружении. Как правило, мой ответ о специальности на различного рода собеседованиях часто встречался определенным скепсисом. Однако, где бы мне не приходилось трудиться на протяжении без малого шестидесяти лет, знания и навыки, полученные в училище позволяли мне быть на уровне требований, предъявляемых жизнью. На мой взгляд авиационное вооружение – это целый мир. Некоторое представление о его многообразии может дать эта схема:
Данная схема приведена в энциклопедии «Авиация» [2] и соответствует современному уровню развития авиационной техники. Но в 1955 году количество объектов на подобной схеме было бы если и меньше, то не намного. Как можно убедиться характер объектов эксплуатации специалиста по вооружению отличается большим разнообразием. Здесь есть механические машины, например пушки, но есть и вычислительное оборудование, обеспечивающее прицеливание для точной стрельбы. Очевидно, что грамотная эксплуатация такой техники невозможна без изучения, хотя бы на уровне ознакомления, достаточно большого количества дисциплин от химии до радиотехники, от материаловедения до программирования. На мой взгляд, эта специальность способствует выработке у специалиста широкого кругозора и многосторонних знаний. Поэтому, несмотря на то, что этот выбор был принудительным, я всю жизнь гордился своей первой специальностью. 15 января 2020 года
Тема размышлений на это раз подсказана комментарием Sergey Serebrennikov [3] по поводу моей статьи Зачем были созданы высшие инженерные военные училища и почему было так трудно поступить туда в 1955 году. На мой тезис о преимуществах учебы в высшем инженерно-авиационном училище прислал мне возражение (цитирую): «но по приходу в полк, в лучшем оказываются выпускники средки и в академию проще и офицерами на 2 года раньше становятся в итоге карьерный рост перспективнее чем после высшего, а должности одинаковые, что после средки или высшего, в перспективе конечно нужно высшее, но после средки в академию проще уйти и далее на руководящую должность уже, а после вышки для академии нужна должность инженерная, а в полку таких мало, вот и получается пришел после вышки и «бетон» до пенсии обеспечен))». Мне показалось, что будет уместным рассказать современному читателю о том, как было организовано военное образование в начале пятидесятых, и что с ним стало потом. Оговорюсь сразу, что речь будет идти только об учебных заведениях Военно-воздушных сил. Тогда для подготовки инженерно-технического персонала использовались несколько форм военно-учебных заведений. Специалистов самого низшего звена – авиационных механиков – готовили школы младших авиационных специалистов (ШМАС). Это были сержанты срочной службы. Младших офицеров-техников готовили средние военные училища. Причем обучение в них организовывалось по двух- или трехгодичной программе. Подготовка военных инженеров осуществлялась в военных академиях. В авиации это были академия им. Н.Е. Жуковского в Москве и им. А.Ф. Можайского в Ленинграде. При этом уровень подготовки специалистов, выпускаемых этими учебными заведениями не вызывал нареканий. В 1954 году решением Совета Министров СССР обучение по двухгодичной программе прекращалось, а военно-технические военные училища с трехлетним сроком обучения получили статус средних специальных учебных заведений. Их выпускники получали дипломы о среднем специальном образовании. Несколько ранее ряд средних военно-технических училищ был преобразован в высшие военно-учебные заведения. В качестве слушателей в них принимались офицеры и гражданская молодежь со средним образованием. К числу таких ВВУЗов относилось и РКВИАВУ. Оно было образовано в 1949 году в результате слияния 1-го и 2-го Рижских высших военных авиационных инженерных училищ. Первое из них дислоцировалось во 2-м городке (ул. Ломоносова) и готовило специалистов по самолету и двигателю, а также по электро- спецоборудованию. Второе же размещалось в 8-м городке (ул. Цитаделес) и его профиль – авиационное вооружение и радиотехническое/радионавигационное оборудование. Подробнее об истории училища можно прочитать на сайте rkiigarau.lv [4]
Эта система подготовки специалистов для ВВС просуществовала достаточно долго. Деградация общей системы образования СССР не могла не сказаться и на подготовке военных специалистов. Здесь первой ошибкой реформаторов считаю переход к всеобщему среднему образованию, который в девяностых годах плавно перешел во всеобщее высшее. Мне кажется бесспорным, что далеко не в каждой профессии требуется высшее или даже среднее образование.
Завершая ответ моему корреспонденту я считаю целесообразным сказать только одно. С точки зрения получения званий (в смысле больших звезд на погонах) инженерно-ехническая служба ВВС СССР больших перспектив не открывала. Так, потолок инженера по вооружению в полку – майор, в дивизии – подполковник и т.д. Полковники были только в центральном аппарате и в ВВУЗах. «А напоследок Вам скажу», что одна из наших проблем состоит в том, что у нас, зачастую, специалист (и не только) оценивается по формальным признакам: диплому, полу, возрасту и т.п. (в свое время и по партийности), а не по деловым качествам. О военных реформах в СССР и России (53-57 гг) 19 января 2020 года
Мой интерес к армии и военной службе вполне объясним. Ведь значительную часть моей жизни составляет служба в Советской армии, которая началась в 1955 и закончилась в декабре 1990 года. За это время сменилось пять генеральных секретарей, возглавлявших нашу «руководящую и направляющую силу» и шесть министров обороны. Поэтому понятно, что смена персоналий на этих постах не могла проходить бесследно для наших Вооруженных сил. К моменту моего поступления в РКВИАВУ уже продолжалась реформа Вооруженных сил, начатая Н.С. Хрущевым в конце 1953 года. В ее основе лежала идея о мирном сосуществовании капиталистической и социалистической систем (использую терминологию того времени). Поэтому политика руководства СССР исключала возможность третьей мировой войны. Поэтому было принято решение о сокращении Вооружённых Сил СССР на 640 000 человек. В соответствии с этим решением уже к середине 50-х были выведены советские войска и ликвидированы военные базы в Финляндской Республике, Австрии, Китае и Румынии. Одновременно с уменьшением численности Советской армии происходило и сокращение военного бюджета. Каким образом эти глобальные решения сказались на нас, тех кто готовился на смену поколению офицеров, прошедших войну? Во-первых приказами Министра обороны дважды был изменен порядок прохождения службы слушателями рядовыми и сержантами. Осенью 1956 года был объявлен приказ о том, что офицерские звания теперь будут присваиваться только после третьего курса, а весной 57-го – после завершения обучения. Кроме того, в это же время был отменен ряд выплат офицерскому составу и изменен порядок начисления пенсий при увольнении с военной службы. Здесь надо отметить одну особенность организации обучения в нашем училище. Так, обучение проводилось на четырех факультетах соответственно числу основных специальностей инженерно-авиационной службы. Организационно переменный состав (слушатели как офицеры, так и рядовые) был разделен на пять курсов в соответствии с временем от момента зачисления в училище. Поскольку число слушателей на курсе переваливало за сотню, постольку курс делился на 2 потока, в каждый из которых входило 2-3 учебных отделения. Таким образом, основной учебный процесс осуществлялся в учебном отделении. В его состав первоначально включались 15 человек офицеров и 10 рядовых. Офицеры-слушатели были в звании от лейтенанта до капитана, правда, на нашем курсе был один майор. К выпуску их стало три плюс один подполковник. Естественно, что в процессе учебы обеим категориям слушателей приходилось общаться между собой: была общая курилка, на самоподготовке многие офицеры обращались за помощью по математике. физике, химии, английскому. При этом панибратства не было. Это отступление я сделал для того, чтобы объяснить источник информации о денежном довольствии офицеров в то время. Так из разговоров наших коллег в курилке стало известно, что в одним из результатов проводимой военной реформы стало сокращение некоторых выплат офицерам. Так упразднялась выплатах так называемых «ординарских». Офицеров в должности командира роты или в звании капитана во время войны полагался ординарец. После войны вместо него стали выплачивать денежную компенсацию. Она составляла, насколько я помню, 300 руб (зарплата уборщицы). Кроме того, по положению воинский гарнизон был обязан предоставить офицеру служебную квартиру, параметры которой зависели от его служебного положения. В случае отсутствия возможности предоставления квартиры офицеру выплачивалась денежная компенсация. Эту выплату тоже исключили. При всем этом изменился порядок начисления пенсий. В завершение следует добавить, что, реализуя концепцию Хрущева о том, что обороноспособность страны определяется «не числом солдат с ружьями, а огневой мощью и средствами доставки», было принято решение о сокращении Вооруженных сил еще на 1 200 000 человек. При этом существенно сокращались Сухопутные войска, ВВС и ВМФ. Правда, создавались Ракетные войска стратегического назначения. Широко пропагандировались случаи, когда уволенные офицеры трудоустраивались на рабочие места, не требовавшие высокой квалификации. Классикой стал майор Чиж, ставший свинарем. Все эти последствия реформы резко снизили престиж военной службы, вызвали недовольство и неуверенность в будущем у офицеров, а в результате отрицательно сказались на политико-моральном состоянии личного состава. (Уж простите меня за канцеляризм). Итоги военных реформ, проведенных в СССР в 50-х. 21 января 2020 года
Прошу всех читателей учитывать, что я излагаю лишь свою точку зрения на события, современником которых я был. Более того, последствия этих событий самым непосредственным образом повлияли на то, как в дальнейшем сложилась моя жизнь. Реформы, начатые Хрущевым и Жуковым в пятидесятых, продолжались до второй половины шестидесятых. Смена министра обороны (Жукова на Малиновского) на общее направление преобразований не повлияло. Итак, что было сделано к 1960 году? 1. Сокращен численный состав Вооруженных сил. Причем это сокращение носило тотальный характер, при котором о судьбе увольняемых офицеров никто из руководства страны не задумывался. Особенно болезненными были сокращения, проведенные в конце 50-х, сначала на 640 000, а в начале 1960 года еще на 1200 000 человек. Тогда, цитирую: «многие фронтовики были уволены из армии без пенсии; кому не хватило года, кому – двух; были и такие, кому оставалось дослужить до пенсии всего-навсего несколько месяцев. «Армия – это вам не собес», – жестко говорили таким офицерам при увольнении.»[5] 2. Сокращены расходы на содержание Вооруженных сил как за счет сокращения численности, так и уменьшения денежных выплат военнослужащим; 3. Введена новая (более дешевая) форма одежды; 4. 17 декабря 1959 года Постановлением Совета Министров СССР создан новый вид Вооруженных сил – Ракетные войска стратегического назначения (РВСН). В него вошли уже существовавшие 10 инженерных бригад РВГК, вооруженных ракетами Р-2 (8Ж38). Кроме того, было принято решение о формировании еще тридцати шести ракетных полков, вооруженных ракетами Р-12 (20 из них формировались на базе частей сухопутных войск, а 16 – на базе частей ВВС) [6]. До принятия этого постановления офицеров-ракетчиков готовили в Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского, и в Ростовском высшем и Камышинском среднем училищах. Кадры, подготовленные в этих ВУЗах не покрывали всех потребностей нового вида Вооруженных сил. Поэтому бóльшая часть выпусков авиационных училищ и многие офицеры из сокращаемых частей попали в формируемые полки. Кроме того, стали призывать и только что уволенных офицеров запаса, в том числе и тех, что сумели найти себе работу. В результате упал престиж вооруженных сил, снизилась привлекательность военной службы, ухудшилась подготовка абитуриентов военных ВУЗов. 27 января 2020 года
25 июля 1955 года нас, успешно сдавших приемные экзамены, переодели в солдатскую военную форму неизвестно какого срока носки, кирзовые сапоги и перевезли в летний лагерь, где мы должны были пройти курс молодого бойца, т.е. солдатский ликбез. Впечатления от этого времени: не хватает времени на сон, невкусная солдатская пища, селедка на обед, полуторакилометровые кроссы в натирающих ноги сапогах, занятия по тактике в поле с трехлинейной винтовкой, противогазом и саперной лопаткой, которая на марше постоянно бьет тебя под колено. Если учесть, что трехлинейка со штыком была одного роста со мной, то, думаю, что выглядел я тогда интересно. 31 августа нам выдали новое обмундирование и из лагеря мы переехали в общежитие. Нам представили нашего начальника курса – подполковника технической службы Николая Николаевича Дубасова. Он только что выпустил свой курс, наш выпуск оказался для него последним: в 1960 году он по выслуге лет был уволен в запас.
Николай Николаевич и внешне и по своим человеческим качествам в полной мере соответствовал моим представлениям о том, каким должен быть офицер. Внешне – подтянут, одет строго по форме. В обращении только по уставу, строг, никогда не повышал голоса, справедлив. Началась новая жизнь. Приказ о зачислении в училище был подписан первым сентября. С этой даты начался отсчет срока моей военной службы. Что касается быта, то условия были вполне комфортные. Мы – слушатели первого курса факультета авиавооружения в звании рядовой – составили 29-е подразделение (Второй факультет, 9-й набор). На первое сентября 1955 года нас было, по-моему, 49 человек (к июлю 1960 осталось 41). Нашему курсу был выделен этаж в общежитии на ул. Ломоносова. Размещались в комнате по три человека. В комнате были 3 кровати, письменный и круглый столы, платяной и книжный шкафы и стулья. Если в лагере нам выплатили денежное довольствие по 30 рублей плюс 8 руб. некурящим, то уже первая выплата составила более 200 руб. Дело в том, что из 750 рублей оклада по должности слушателя первого курса вычиталось 420 руб на питание в солдатской столовой, 75 руб. – внутренний заем на восстановление и развитие народного хозяйства (все подписывались на оклад, вычеты осуществлялись ежемесячно), какие – то деньги вычитались на уборщицу. Из числа слушателей назначался только суточный наряд – два дневальных. Дежурным по курсу назначался один из офицеров нашего же курса (об организационном составе курса я писал здесь). Учебные занятия начинались в 9 часов и составляли три пары. Потом обед. После перерыва самоподготовка до ужина. После ужина личное время. Для учебы условия идеальные. За одним исключением: в середине сентября и марта начинались занятия по подготовке к параду. Подъем в 5 утра, марш к месту занятий и занятия строевой до 8 утра. Таким образом, мы отходили 9 парадов (7 ноября и 1 мая). На пятом курсе, во время дипломного проектирования мы от участия в параде были освобождены. В результате у меня выработалась стойкая привычка засыпать во время лекций или докладов. Такой распорядок с некоторыми вариациями существовал на протяжении всех пяти лет обучения. Так, например, после визита Жукова в Индию был введен «индийский» час. После обеда – получасовой сон, а затем час физической подготовки. Эксперимент продолжался до снятия его с должности. О содержании нашей учебной программы расскажу позже. Чему и как учили в советском военном ВУЗе 26 февраля 2020 года
Итак, продолжаю свое повествование об учебе в РКВИАВУ. Для меня это период с 1955 по 1960 г. Первые два года практически все учебные занятия слушателей нашего факультета проходили во втором городке на ул. Ломоносова, так как здесь базировались все обще училищные кафедры, а основное содержание обучения составляли общеобразовательные и общеинженерные дисциплины. Сейчас я попробую воспроизвести их перечень: математика (3 семестра), физика тоже 3, химия – 2, английский – 4, начертательная геометрия, машиностроительное черчение, материаловедение, металловедение, технология металлов, теоретическая механика, теория машин и механизмов, детали машин, сопромат и электротехника – по 2 семестра. Кроме этого, были и некоторые специальные дисциплины, которые носили ознакомительный характер: аэродинамика, конструкция самолета, авиационные двигатели, тактика ВВС. Особое место занимали социально – политические дисциплины, которые сопровождали нас все 9 семестров до дипломного проектирования. На первом курсе это была почему-то философия, при этом основным учебным пособием была 4-я глава истории ВКП(б) (вряд ли сейчас найдется кто-нибудь, кто знает что это такое). На втором – политическая экономия (один семестр капитализм, потом – социализм). Третий курс посвящался изучению истории КПСС, а на четвертом нас ждал курс партийно-политической работы в СА и ВМФ. Занятия на втором курсе завершились производственной практикой в наших учебно-производственных мастерских (УПМ). Это подразделение училища располагалось в 8-м городке в двух или трех зданиях постройки конца 18-го века. Однако производственная база была неплохо оснащена. Здесь нам сумели привить навыки слесарных, литейных и сварочных работ, а также дали практику работы на токарном, строгальном и фрезерном станках. Начиная с третьего курса, мы уже целиком и полностью располагались в этом же восьмом городке, рядом с Рижской комендатурой и гарнизонной гауптвахтой. Здесь началось изучение в основном специальных дисциплин: стрелково-пушечное и бомбардировочное вооружение самолетов, авиационные артиллерийские установки, теория и прицелы воздушной стрельбы, теория и прицелы бомбометания, авиационные боеприпасы, управляемые авиационные боеприпасы (бомбы и реактивные снаряды), оружие массового поражения. Однако для их более глубокого понимания читались и некоторые другие предметы: теория вероятностей, теория автоматического регулирования, внешняя и внутренняя баллистика, счетно-решающие устройства, термодинамика, радиотехника и радиолокация. Необходимо упомянуть, что всемерно поощрялось участие слушателей в научной работе, проводимой на кафедрах факультета. В частности, я с третьего курса начал работать над темой, подсказанной мне моим научным руководителем С.Н. Перепелицким, на редкость образованном, общительным и жизнерадостным человеком. Эта тема впоследствии легла в основу моего дипломного проекта, а работа удостоилась премии на конкурсе студенческих научных работ. После окончания третьего курса для слушателей – рядовых закончилось казарменное положение. Было разрешено проживание либо в офицерском общежитии училища, либо на частных квартирах в городе. Кроме того, на четвертом курсе было введено интересное новшество в нашем учебном процессе. Тем слушателям, кто на протяжении предыдущих трех лет показал достаточно высокие результаты, разрешили заниматься по индивидуальному плану. При этом мы были обязаны а) присутствовать только на утреннем построении пере началом занятий, б) обязательно присутствовать на всех мероприятиях и занятиях социально-политического цикла и в) отчитываться о выполнении лабораторных, курсовых и т.п. работ в сроки, установленные учебным планом. Это же касалось экзаменов и зачетов. Досрочная сдача разрешалась, но ее сроки надо было согласовывать с кафедрой. Достаточно большое место в нашем обучении уделялось практике. Так, после третьего курса у нас была войсковая стажировка в частях ВВС. Так я проходил ее в течение месяца в Паневежисе (это теперь республика Литва) на должности механика по вооружению в бомбардировочном авиаполку фронтовой авиации (Ил-28). После четвертого курса мы (я имею в виду слушателей-рядовых) стажировались уже на должностях инженеров. Лично я в июне 1959 года стажировался в Прилуках (Украина) на должности начальника группы регламентных работ в полку дальней авиации (Ту-16). После возвращения со стажировки у нас была полигонная практика. В ходе этой практики мы выезжали на полигон, где учились работе с боеприпасами в том числе и их подрыву электрическим и огневым способами. 92 учебное отделение на полигонной практике. Фото из архива автора. Пятый курс начался на учебном аэродроме училища, где в форме практических занятий нас познакомили с основами эксплуатации авиавооружения. Здесь я впервые увидел НИАС. Затем была еще месячная производственная практика в Москве, где нас ознакомили с производством авиационного вооружения. После возвращения с производственной практики начались занятия по плану заключительного – девятого семестра. Сразу стало понятно, что нас ожидает. Нам начали читать лекции по баллистике ракет, на практических занятиях началось ознакомление с ракетой 8Ж38 (Р-2). Конечно, многие из нас испытали разочарование. Дело в том, что уровень авиационной техники на тот момент был существенно выше того, на котором была техника ракетная. Особенно удручающее впечатление произвел процесс стыковки головной части к ракете. Для этого использовались ручная таль – кошка и усилия четырех человек. А мы в то время подвешивали авиационные бомбы с помощью электрической лебедки и делал это один человек. После формальной сдачи зачетов и экзаменов на последней, девятой, экзаменационной сессии началось дипломное проектирование. Оценку качества нашей подготовки я привожу здесь. 7 февраля 2020 года часть 2
В первой части этой статьи я в общих чертах описал содержание нашего обучения. Здесь же я попытаюсь высказать свою оценку. Теперь, когда за плечами уже 35 лет военной службы и 21 год работы после увольнения в запас, мне кажется, что я имею праву оценить роль образования, полученного в училище, в в том, как сложилась моя жизнь. Теперь о выводах. 1) С точки зрения формирования военного человека, офицера, важное значение имело совместное обучение нас – вчерашних школьников и офицеров из строевых частей с реальным войсковым опытом. Причем взаимодействие этих двух категорий слушателей было взаимно полезным и с точки зрения обучения и для воинского воспитания. 2) Наша программа была насыщена большим количеством инженерных дисциплин, которые изучались на достаточно глубоком уровне. Эти знания позволяли работать в НИИ и в проектных организациях. Однако, для квалификации инженер по эксплуатации авиационного вооружения слишком мало внимания было уделено организации эксплуатации техники, логистике, изучению контрольно-поверочной аппаратуры, т. е чисто эксплуатационных вопросов. 3) У нас было много строевой подготовки (все-таки участвовали в девяти парадах – по два в год и полтора месяца подготовки к каждому), мы три года выполняли обязанности лиц суточного наряда. за время обучения я трижды заступал в караул, трижды состоялись стрельбы. Так что можно сказать, что военными бы при выпуске были только по форме. Мы были полными профанами в области военной администрации, организации службы. Мне кажется, что основы общевойсковой тактики, хотя бы на уровне взвода должен изучать каждый офицер: основные действия при организации боя как в обороне, так и в наступлении, разведки, целеуказания т.п. просто необходимы. Это только то, что с ходу пришло в голову. На самом деле этот вопрос заслуживает серьезного внимания. 4) Занятия по социально-политическим дисциплинам, особенно конспектирование первоисточников и материалов съездов пленумов оказались не очень эффективными с точки зрения воспитания стойких борцов за дело строительства коммунизма. (Ведь в свое время не нашлось никого, кто предпринял бы конкретные действия по предотвращению развала СССР и КПСС). А общую оценку качества нашего образования, мне кажется, можно сделать на основании нескольких известных мне фактов. При выпуске в нашем курсе насчитывалось 45 новоиспеченных инженер-лейтенантов. Сорок из них были направлены в РВСН начальниками отделений в ракетные полки и инженерами групп в ртб РВСН. Судьба некоторых из них мне достоверно известна. Пятеро закончили службу в центральных аппаратах Главкомов видов Вооруженных сил СССР (Четверо в РВСН, один в ВВС); двое – были прикомандированы к НИИ, занимавшемся разработкой автоматизированных систем управления войсками, где успешно завершили службу в ВС СССР; один стал старшим преподавателем в одном из ВУЗОВ КГБ, один уволился заместителем командира ракетной дивизии по РВО, один – командиром ракетного полка, один – главным инженером авиаремонтного завода, один – начальником оперативного отделения ракетной дивизии. Так что видно, что наше образование позволяло решать широкий круг задач. Что касается автора статьи, то я в течение с 1960 по 1977 год служил в ртб 24-й ракетной дивизии (кстати, первая в Вооруженных силах СССР рд). Прошел все должности от инженера группы до начальника сборочной бригады. С 1977 года переведен в 31 рд сначала главным инженером, а затем командиром в/ч 55165. В 1980 поступил на факультет руководящего инженерного состав Военной академии им. Ф,Э,Дзержинского (сейчас она носит имя Петра I). После ее окончания был оставлен на кафедре 45 (сейчас 42). Здесь служил сначала преподавателем, затем старшим и заместителем начальника кафедры до 1990 г. Уволен по болезни. Продолжал трудовую деятельность на должности доцента кафедры информатики РГСУ до 2011 года. На всех должностях мое первое образование было надежной базой для освоения новых знаний и новых обязанностей. Как меня предала «ум, честь и совесть нашей эпохи» 11 февраля 2020 года
Вспоминая события своей жизни, не могу обойти вниманием свои взаимоотношения с партией, в которой состоял более тридцати лет с 1960 по 1991 г. Прежде всего должен сказать, что в нашей семье никогда и никто не говорил о политике. Эти вопросы не подлежали никакому обсуждению. Точно так же с мое участие в общественной жизни никогда не обсуждалось с родителями. Всегда, сколько я помню, отец был членом ВКП(б), старшая сестра – пионеркой и комсомолкой. Что касается лично меня то все, что сообщалось официально было непреложной истиной. Для меня, без преувеличения, было личной трагедией когда в конце 2-го класса, в апреле 1947 года меня не приняли в пионеры вместе со всем классом, так как я пошел в школу в 7 лет, а все были на год старше меня. В пионеры принимали с 9. Я чувствовал себя отверженным в течение почти года. Повторилось это в седьмом классе, когда все вступали в комсомол. Сейчас я понимаю, что это просто духовная незрелость. И, по-видимому, стремление быть как все, сознательно или нет, культивировалось в нашем обществе. Для меня было абсолютной истиной все, что написано в «Как закалялась сталь» и показано в кинофильме «Коммунист». Я искренне старался быть образцовым пионером и комсомольцем. Надо сказать, что по мере накопления стажа пребывания в этих организациях острота восприятия притупилась и стало восприниматься как рутина. Тем более никаких подвигов во имя Родины и Партии в тех организациях, где я состоял, не совершалось. Я думаю, что и в других обстояло так же. Надо сказать, что, начиная со второго курса меня избирали комсоргом классного отделения. Думаю, что по принципу «лишь бы не я». Как комсорг, я составлял планы работы на месяц, вместе с командиром учебного отделения собирал раз в месяц комсомольские собрания, оформлял протоколы этих собраний. Если сейчас объективно оценить эту деятельность, то, скорее всего это было формальное обозначение этой работы. Кстати, точно так же работали и остальные мои коллеги на курсе. Большего от нас не требовалось. На четвертом курсе у нас появилась учебная дисциплина «Партийно-политическая работа в Советской армии и военно-морском флоте». Тогда пришлось ознакомиться и вот с этой брошюрой:
И вот тут возник вопрос. Пусть после выпуска я получаю назначение на самую младшую инженерную должность по специальности – начальником группы регламентных работ по вооружению. В группе есть партийная организация, я – комсомолец, следовательно, на партсобрании не присутствую, и проблемы обсуждаются без меня. Это правильно? Отсюда вывод: полноценным начальником может быть только член партии. К тому же на курсе уже появились первые партийцы из числа рядовых слушателей. В результате весной 1959 года я подал заявление, рекомендации мне дали начальник курса Д.Л.Дубасов и мой командир учебного отделения Станислав Николаевич Ясницкий. Кстати, этот человек заслуживает самых добрых слов. Он поступил в училище в предельном для поступления возрасте с должности техника самолета. Поэтому звание старшего лейтенанта он получил в 1958 году, уже будучи зрелым человеком, старше 30. На протяжении всех пяти лет он был образцом добросовестного отношения, всегда был уравновешенным и доброжелательным. Училище он закончил с золотой медалью. Третью рекомендацию дала мне комсомольская организация учебного отделения. Таким образом к окончанию училища в июне 1960 года я завершил прохождение кандидатского стажа и выпустился уже членом КПСС. Что касается исполнения обязанностей члена КПСС во время службы, то я был как подавляющее большинство офицеров. Я считал, что добросовестная служба – это и есть мой партийный долг. Как и многим из нас, мне приходилось быть руководителем группы политзанятий, принимать соцобязательства и отчитываться за их исполнение, конспектировать первоисточники и руководящие документы партии и Правительства. И, конечно, платить членские взносы. Мне до сих пор кажется, что таким же было отношение к этой сфере нашей жизни и у людей, окружавших меня. В подтверждение того, что каких-то конкретных выгод от пребывания в партии я не стремился извлекать, могу привести один факт. В 1969 году я уже девятый год тянул лямку инженера группы – начальника расчета (должность капитанская). При этом у меня вышел срок на получение очередного звания. Во всех предыдущих аттестациях содержались выводы о выдвижении на вышестоящую должность. В дивизию поступали запросы на мой перевод в Рижское училище РВСН и в учебный центр 12 ГУ МО. На них следовал один ответ: «Перевод нецелесообразен, так как он является перспективным офицером». В этих обстоятельствах я получаю предложение командования части о выдвижении на должность заместителя начальника сборочной бригады по политчасти (категория – майор). Я отказался, так как понимал, что на своем месте я служу, а на новом придется прислуживать. Однако. вернемся к повествованию. В декабре 1990 года я, отслужив 35 календарных лет ушел в запас. Поскольку судьба оказалась благосклонной ко мне, окончание службы застало меня в академии, где и продолжил трудиться на должности доцента. И вот, 6 ноября 1991 г. Президент РФ своим указом запрещает деятельность КПСС и КП РСФСР на территории России. Что поразило в тот момент, так это отсутствие какой бы то ни было реакции со стороны руководящих партийных инстанций. Как будто и не было политотдела академии, райкомов, горкомов и прочих органов. Поэтому, посовещавшись с коллегами, которые, как и я, почувствовали себя преданными, мы попросту забрали свои учетные карточки в партучете. На этом закончились мои взаимоотношения с КПСС. Подводя итог, можно сказать, что к моменту моего вступления во взрослую жизнь в СССР сложились твердые правила взаимодействия индивидуума с государством и обществом. Эти правила формулировались высшим партийным руководством и определяли взаимные обязательства субъектов этих отношений. За все мои упущения, если я их совершал, с меня жестко взыскивали как по строевой, так и по партийной линии. А какую ответственность понесли те руководители, которые не выполнили своих обязательств перед всеми нами? В заключение скажу, что, на мой взгляд, партийных организаций в армии и на производстве быть не должно. Вопросы партийности и религии должны быть сугубо личным делом каждого человека. Вот такие думы, навеянные былым. Эти размышления прошу считать ответом на вопрос почему я вступил в партию. Ведь вся эта серия публикаций имеет целью разобраться в причинах того как сложилась жизнь. 
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
