 |
|
 |
|
|
|
|
|
Анатолий Еремеев ©Анатолий Еремеев Наш адрес: ruzhany@narod.ru |
Транспортная проблема с перевозкой офицеров на службу, как и в других однотипных полках ракетного комплекса 8К63, в полку стояла очень остро. Автобус Курганского автозавода, покрашенный почему-то в рыжий цвет, на всю часть был один. А так как он возил больше женщин, кого на службу, кого на работу, его прозвали «жензовозом». Этот видавший виды агрегат ровно в 18 часов убывал из части. Вечернее построение всего личного состава части проводилось в 18.30, но, как правило, работа продолжалась до 20 часов и позже. Для офицеров и прапорщиков управления полка и дивизионов основным транспортным средством для их перевозки были грузовые ЗИЛ-157, с установленными на их шасси неотапливаемыми КУНГами, прозванные ракетчиками «мормонами». В КУНГ с тремя рядами лавок, рассчитанных на 21 посадочное место, набивалось почти в два раза больше пассажиров. В зимние морозные дни, прибывая со службы домой, на конечную остановку в город Неман, с потолка КУНГа капал конденсат от надышавшей массы проехавших в нем людей. Простояв морозную ночь в парке под навесом на зимних квартирах, этот же КУНГ в 6 утра приезжал за нами. Теперь его салон напоминал заиндевевшую морозильную камеру холодильника, обвешанную сосульками замерзшего конденсата. Машины были старыми и часто ломались. Бывало, что 35 километров до полка мы ехали по два, а то и три часа. То колесо отвалится, то масло в мосту замерзнет и его заклинит, и нас, как в ореховой скорлупе, мотает по зимнему узкому шоссе, шлепая до хруста фанерной обшивки по старым, посаженным немцами в довоенное время, стволам придорожных лип. Новенькие комфортабельные, теплые автобусы ПАЗ на армейском узле связи, возившие нас на службу, остались только в светлых воспоминаниях. Здесь была другая жизнь и другие, суровые условия на уровне 60-х годов. Отец так добирался на службу. Теперь, на двадцать пять лет позже, также добирался и я. Немного стало легче, когда в часть прибыли четыре новых высокооборотистых ЗИЛ-131. Доставка людей стала быстрее и без поломок. Но комфорта не добавилось, так как на новые машины просто переставили старые КУНГи с ЗИЛ-157. Начальником автомобильной службы полка был капитан ВЕНГЕРЕНКО Владимир Николаевич – человек шустрый и веселый. Позже он закончил службу полковником, начальником автомобильной службы северного полигона, в Плесецке. Владимир наладил связи с автобусным парком города Советска и по бартеру, за колеса от заправочных емкостей, выслужившие срок службы, заполучил списываемый автобус ЛАЗ-695. Автобус остался в парке гражданской автобазы для восстановления, замены деталей и узлов и покраски. Мы с нетерпением ждали, когда же по-человечески будем ездить на службу и возвращаться домой в салоне теплого автобуса. Прошло месяца три, как по полку пошел слух, что сегодня после обеда прибудет долгожданный автобус. К вечеру его оформят, присвоив военные регистрационные номера, и домой поедем на нем. В приподнятом настроении офицеры обсуждали эту тему за обедом в полковой офицерской столовой. И вот час настал. Как при встрече первого космонавта Земли Ю.А.ГАГАРИНА, мы выстроились по обе стороны центральной аллеи полка, чтобы встретить железного виновника торжества. Вдалеке, на прямой видимости, открылись ворота КПП части, и в них въехал блестящий от свежей белой краски ЛАЗ. За рулем автобуса гордо восседал командир автовзвода старший прапорщик ДЗИРВИТИС. Рядом с ним на кресле старшего машины важно восседал довольный такой встречей герой дня капитан Володя ВЕНГЕРЕНКО. Все захлопали от радости и провожали взглядом уходящий в автопарк автобус. Центральная дорога части, проходящая между штабом, офицерской гостиницей, клубом, спортзалом, музеем и казармами, была заасфальтирована. А примыкающие, перпендикулярные пути, уложены бетонными плитами, с глубокими выбоинами от долголетнего использования без ремонта. Свернув с асфальта, автобус тряхнуло на первой же колдобине так, что работающий двигатель, дымясь, на глазах у всех, вывалился на дорогу. Вентилятор воздушного охлаждения по инерции вращался. Это был облом, которому нет цивильных слов благопристойного гражданина своей страны. Праздничное настроение ракетного люда моментально пропало... Через неделю автобус отремонтировали, укрепив раму под двигателем, и выпустили на маршрут. Всем хотелось проехать цивилизованно. Поэтому, кроме 65 посадочных мест, плотно занимались и стоячие места в проходе тёплого салона автобуса. В конечном итоге, не поездив и месяца, наш ЛАЗ не выдержал такой нагрузки и переломился пополам на неровной лесной дороге, в километре от КПП. Его ржавый остов так и лежал на обочине поворота, когда в январе 1988 года я убывал из полка к новому месту службы. Боевая техника ракетного полка за тридцать лет эксплуатации, мягко выражаясь, устарела как морально, так и физически. Люди изнашиваются и стареют, что уж говорить о металле. Когда-то мощные грузовики КрАЗ-214, являющиеся тягачами для транспортировки ракет и многотонных цистерн с ракетным горючим, от старости чадили черно-сизым дымом, тяжело, на издыхании, волоча за собой штатный груз. Из выхлопных труб вылетали искры несгоревшей солярки. Они еле-еле выполняли свое прямое предназначение. Про такие доходяги, т.е. старые автомобили, ракетчики шутили: «У этого автомобиля бесперебойно работает только сердце водителя и зеркало заднего вида». Для поддержки штанов на итоговые проверки комиссией Главнокомандующего РВСН, из Белокоровичей Винницкой 43-й ракетной армии пригоняли более новые и мощные машины типа КрАЗ-255. Потом снова угоняли обратно. Надо отдать должное личному составу полков РСД Р-12, умудряющихся выполнять поставленные учебно-боевые задачи на этой груде автомобильного хлама и лома. Мне запомнился мой первый выход полка на учения в полевой район в феврале 1985 года. На время совершения марша замполит полка подполковник АРХИПОВ В.Б. лично распределял всех политработников на самые сложные места, в колонну передвигающейся в ЗПР автомобильной техники подразделений. Меня он определил старшим машины передвижного командного пункта полка (ПКП). Огромный КУНГ – штаб для полевых условий, установленный на длинном шасси дизельного древнего трехосного грузовика Ярославского автомобильного завода, был в сносном состоянии. А вот сам автомобиль с деревянной кабиной и фигуркой буйвола на капоте, с трудом заведенным двигателем, без освещения и габаритных огней, а также без работающей печки обогрева кабины и стекол, представлял собой монстра-дракона, извергающего густой солярочный дым, которому предстояло начать нелегкий путь по ночной зимней дороге. Лобовые стекла, равно как и дверные, изнутри были покрыты морозными замысловатыми расписными узорами, и дороги через них совершенно не было видно. Боковые стекла дверок мы опустили, чтобы видеть обочину. Я выполнял задачу обогревателя пятнышка лобового водительского стекла, чтобы боец-водитель хоть одним глазом видел, куда ведет эту махину. До Славска мы ехали при свете фар задней машины и моего трехбатарейного фонарика, ориентируясь на габаритные огни впереди идущей машины. В Славске к нам на помощь на ПКТ приехал начальник штаба полка подполковник ГЛЕБЧЕНКОВ Олег Александрович. Огромный инженерно-дорожный колесный трактор, имея фары с обеих сторон, освещал путь и себе и нам. Так и доползли до полевого района, причем без дорожно-транспортных происшествий. Штаб был развернут, подключен к электропитанию, боевой расчет занял свои посты и трое суток воевал, в соответствии с планом учений. Обратный путь был легче, так как возвращались днем, когда освещение фарами не требуется. Нашего начальника штаба подполковника ГЛЕБЧЕНКОВА О.А. в полку любили и уважали. Грамотный, эрудированный, доброжелательный человек, не лишенный чувства юмора. Высококлассный офицер-ракетчик, радеющий за дело и за людей, выполняющих нелегкий ратный труд. Он никогда не нагнетал нервозности в воинских коллективах. Всегда спокойно и взвешенно принимал решения и требовал их исполнения в установленный срок. С ним было легко и интересно служить. Мне нравилось оставаться на выходные дежурным политработником, когда Олег Александрович был командиром дежурных сил или ответственным командиром по полку. Организовав утренние спортивно-массовые мероприятия, после обеда он давал личному составу возможность отдохнуть, не обременяя служебными и хозяйственными задачами. Хорошо запомнилось его предложение – посмотреть чудо природы. В полутора километрах от позиционного района полка, в лесу, проходил рукотворный канал, построенный немцами ещё до Великой Отечественной войны. Такими каналами изобиловала вся бывшая Восточная Пруссия, а ныне Калининградская область России. После общего построения и проверки личного состава, мы отправили подразделения с ответственными офицерами в клуб на просмотр кинофильма. Сами сели в УАЗ начальника штаба и выехали за КПП. Через километр свернули направо на лесную песчаную дорогу. Стоял очень теплый весенний апрельский день. Мы подъехали к мосту через довольно широкий, не меньше десяти метров, канал. Железобетонный мост с массивными металлическими поручнями был уложен такой же брусчаткой, как на улицах Советска. Опять же, даже в лесу, предусмотрительные немцы строили капитальные мосты и переправы через водные преграды, чтобы могли пройти танковые колонны. Но несказанно удивило больше второе. В лесной глубинке, под птичьи переливы, справа и слева от моста, на всю длину видимости канала, поверхность воды бурлила и кипела. Это нерестился лещ! Такого скопления крупной рыбы, собравшейся в одном месте, я никогда в жизни не видел. Трясь друг о друга, шумно выворачиваясь своими широкими серебристо-бронзовыми боками, шлепаясь о воду, они поднимали множество брызг и взбивали пену. Брызги воды переливались в лучах яркого весеннего солнца всеми цветами радуги, будто разноцветные алмазы. По берегам черемуха оделась в свежие изумрудные листочки. И все это бурление происходило в лесной тишине, вдали от цивилизации и человеческой суеты. От такой красоты невозможно было оторвать глаз. Это была сказка наяву. Мы молча стояли, завороженные чудной картиной природы. Правда, эту идиллию вскоре нарушили местные аборигены – заготовители, по сути дела браконьеры, приехавшие на мотоцикле с коляской, в которой стояла двухсотлитровая бочка. Они бесцеремонно взяли в руки большие сачки и начали без особого труда тупо черпать крупную нерестящуюся рыбу, вываливая ее в привезенную бочку. 1987 год стал началом конца Гвардейской 24-й ракетной дивизии. Ему предшествовал Советско-американский договор о ликвидации сторонами своих ракет средней и меньшей дальности (РСМД), подписанный в декабре 1987 года. Согласно этому документу, Советский Союз должен был ликвидировать все свои РСД-10 «Пионер» (методом подрыва на полигоне Капустин Яр и методом пуска 72 ракет с позиционных районов Читинской 53-й ракетной армии). Ракетовозы – МАЗы подлежали конверсии в народное хозяйство на базе ликвидации в Сарнах, на Украине. Кроме того, предстояло ликвидировать все имеющиеся ракеты средней дальности типа Р-12 и Р-14. Уничтожение их методом резки предусматривалось на базе ликвидации «Лесная», в Белоруссии. 24-я Гвардейская пятиорденоносная ракетная дивизия, тридцать лет державшая своими Р-12 на прицеле и в страхе Великобританию, подпадала под действие этого договора. Все уже знали, что скоро наше прославленное первое ракетное соединение прекратит свое существование. В конечном итоге, весь боезапас ракет соединения и их установщики с пусковыми столами были отправлены на уничтожение на Базу ликвидации «Лесная». А 31 мая 1990 года дивизию расформировали. Боевое Знамя с пятью боевыми орденами передали в Центральный музей Вооруженных Сил СССР. К великому сожалению, почетные наименования и ордена, богатые боевые традиции так и не были переданы по преемственности вновь формируемому ракетному полку или соединению. Перед закрытием дивизии главное командование РВСН приняло решение провести учения с выходом в реальный, до этого засекреченный, район боевой стартовой позиции полка, куда никогда в учебных целях не выходили за всю историю дивизии. Как оказалось, она находилась в лесу, прямо на выезде из города Советска. Была поздняя осень 1987 года. Снег покрыл землю, но сильных морозов пока не было. В этот полевой выход замполит подполковник АРХИПОВ В.Б. направил меня в 4-е, то есть заправочное отделение, стартовой батареи комбата старшего лейтенанта Михаила ДИРИНА. Мне достался КрАЗ-214 с прицепленной к нему бочкой Т-112, заправленной горючим ракетного топлива. Я прибыл на стартовую позицию. Вся техника уже ушла. В последнюю очередь строилась колонна заправщиков всех батарей 1-го дивизиона. Выходы в полевой район осуществлялись только в темное время суток. На месте пускового стола ракеты горел тепловой имитатор, выставляющийся для запутывания космической разведки противника. Тут же, при свете луны, стоял КрАЗ с огромной бочкой, урча работающим двигателем. Вокруг ни души. Я два раза обошел длинный автопоезд. Никого. Посветил фонариком на кабину, водителя не видно. И только когда поднялся на подножку грузовика и открыл дверь, за рулем увидел маленького роста солдата-водителя, с измазанными машинным маслом руками и таким же чумазым лицом. Ему бы в танкисты, а его посадили за руль огромного грузовика-тягача. Первое короткое знакомство определило, что передо мной солдат первого года службы, рядовой Миша ЛУНГУ родом из Молдавии, и то, что он впервые поведет этот автопоезд. Мне такая информация оптимизма не прибавила, но боевую задачу нужно было выполнять. И мы медленно тронулись к формировавшейся колонне заправщиков. Инженер дивизиона по заправочным отделениям старший лейтенант Владимир МАРЫШОВ построил на инструктаж водителей и старших машин. Доложив, что он едет в колонне первым, обратил наше внимание на установленную скорость движения и поддержание безопасной дистанции между автомобилями в колонне. А еще предупредил о правилах проезда мостов и уклонов при транспортировке тяжелых цистерн. Довели маршрут движения до ЗПР, и тяжелогруженая колонна двинулась в путь. Было около трех часов ночи. Из выхлопной трубы впереди идущего КрАЗа от напряжения и старости на метров пять вылетали снопы искр несгоревшего дизельного топлива. Вдруг он остановился, встали и мы. Я вышел в ночную тьму и обошел остановившийся транспорт. Никого впереди не было видно. В свете карманного фонарика передо мной появилась бочка с окислителем Т-131, без горящих габаритов и без тягача. Но слышно, как впереди, где-то слева на обочине урчит КрАЗ. Оказалось, что первая машина старшего лейтенанта МАРЫШОВА, спускаясь с горбатого мостика, нарушив его же инструктаж и, КрАЗ, получив под зад напиравшей тяжелой бочкой, слетел в кювет, к счастью, между придорожных деревьев. Второй, идущий за ним тягач, отцепив и бросив посреди ночной дороги свою цистерну, на которую мы чуть не напоролись во тьме, поехал выручать из кювета первого. Процедура нелегкая и долгая. Ночь, вроде бы и движение по шоссе редкое, но колонну гражданских машин с обеих сторон насобирали солидную. Кто и как выбирал этот район БСП, не знаю. Но на себе убедился, что свернуть с шоссе на лесную дорогу под острым углом в 35-40 градусов к нему, да еще и в песчаную горку, развернуться и въехать негабаритным тяжелым автопоездам с ракетами на транспортных тележках и бочками с ракетным топливом сходу практически невозможно. Тягачи КрАЗы, буксуя в каше из мокрого снега и песка, ревели двигателями и останавливались на пригорке перед лесом, не в силах самостоятельно продолжать движение с грузом. Приходилось цугом цеплять один-два других тягача и по одной бочке затаскивать в лес, на ровное место. Уже рассвело, когда единственный, кому не понадобилась помощь, чудом, самостоятельно взобравшийся с бочкой в полевой район был КрАЗ гвардии рядового Михаила ЛУНГУ, впервые севшего за руль вверенного ему, отживающего свой век, но ещё боевого автомобиля! Это был тот полевой выход, когда полк на закате своей тридцатилетней истории впервые занял свои учебно-боевые позиции на несколько часов позже, чем требовалось по боевому расписанию, и получил «неуд». А для меня это был последний полевой выход в составе Советского 25-го ракетного полка Гвардейской 24-й ракетной дивизии Смоленской 50-й ракетной армии. Так уж получилось в нашей семейной династии офицеров – ракетчиков, что мой отец ставил на боевое дежурство и служил с 1960 по 1984 годы на ракетном комплексе 8К63 с ракетой Р-12. Я, в свою очередь, с 1980 по 1988 годы служил на этом комплексе и, волею судьбы, стал невольным ликвидатором ракет Р-12, выполняя с 1988 по 1991 годы задачи в соответствии с советско-американским договором по РСМД на базе ликвидации «Лесная» под городом Барановичи Брестской области. Всей командой политработников и одного войскового инженера после инструктажа в штабе армии из Смоленска мы приехали в Лесную. Был конец января 1988 года, когда База ликвидации ракет Р-12 «Лесная», условное наименование – войсковая часть 57335, только начала свое формирование. До этого здесь располагался арсенал Смоленской 50-й ракетной армии с боезапасом ракет Р-12. В начале 80-х годов, в лесном массиве, рядом с технической позицией базы, проводилось опытно – боевое дежурство дивизиона Слонимского ракетного полка при перевооружении его на новый ракетный комплекс РСД-10 «Пионер». В целях легендирования на КПП части все еще висела уличная вывеска с названием «База хранения и ремонта тяжелой техники». Из расформированных ракетных полков Островской, Кармелавской, Гвардейской и Пружанской ракетных дивизий Смоленской армии в течение конца января и начала февраля 1988 года ежедневно в часть прибывали отобранные кадровиками офицеры и прапорщики, а также команды сержантов и солдат. Они сразу приступали к исполнению служебных обязанностей. А выполнить предстояло очень большой перечень задач. Причем, как всегда у ракетчиков, в сжатые сроки. Первая американская инспекционная группа должна была посетить базу в августе 1988 года. За полгода база должна была быть в полной готовности к выполнению задач по штатному предназначению. Предстояло к началу работ по ликвидации ракет сформировать подразделения, провести сплачивание новых воинских коллективов, обучить их новой работе, организовать боевую и политическую подготовку, наладить быт и условия жизни, как личного состава, так и членов семей офицеров и прапорщиков. Воинский коллектив части создавался заново. Требовалось перестроить психологию и самосознание боевых ракетчиков, десятками лет лелеющих родную кормилицу Р-12, на психологию ее ликвидаторов. Для многих офицеров этот психологический перелом проходил весьма тяжело. Ведь за малейшую царапину на «карандаше» в боевых полках налагали строгие дисциплинарные взыскания и привлекали к партийной ответственности. А тут бери пилу по металлу и режь ее, родимую! Уму ракетчика непостижимо, руки не поднимаются на такой поступок. Личный состав со своей задачей справился качественно и в установленный срок. Все, что требовалось по плану подготовки, было построено, оборудовано, обновлено, готово к прибытию американских инспекторских групп и началу ликвидации ракет. В 10 часов утра 8 августа 1988 года на базе «Лесная» началась ликвидация первой партии ракет Р-12. Сам процесс, ради чего была создана база ликвидации, представлял собой следующие этапы. Ракеты в транспортных вагонах, по установленной очередности и графику, по железной дороге в сопровождении караула доставлялись из ракетных дивизий на станцию разгрузки «Лесная». Военный тепловоз загонял прибывший состав со станции «Лесная» на техническую территорию части. Караул по документам передавал доставленную ракету ответственным лицам от базы ликвидации. Личным составом проводилась разгрузка из вагона и транспортировка ракет на открытую площадку хранения на технической территории, огороженную техническими средствами охраны и наблюдения. Партия из 8-9 ракет, чья очередь подошла по графику ликвидации, закатывались в боксы для демонстрации и предоставления американским инспекторам. Далее весь процесс шел под постоянным наблюдением американцев, для которых на каждом технологическом посту было оборудовано рабочее место. Внутренняя начинка ракеты полностью демонтировалась. Изделия, содержащие драгоценные металлы, цветные, из нержавеющей стали, болты и контровочные гайки – все по учету сдавалось на склад, для дальнейшей отправки на центральные заводы переработки. Черный металл сдавался отдельно. В итоге оставалась цельнометаллическая оболочка ракеты, одновременно являющаяся топливными баками. Пустую ракету перегружали на технологическую тележку и по рельсам завозили в специальный цех. Там с использованием специального аппарата – плазмореза «Киев-4», разработанного Киевским институтом имени Е.О.ПАТОНА, ракету, как по маслу, распиливали на шесть частей. С тыльных ворот бокса на тележках выкатывались шесть колец, которые разрезали поперечно. В итоге получались большие листы легкого высокопрочного металла из специального ракетного сплава. После этого представители советской и американской сторон подписывали акт ликвидации ракеты по ее номеру, установленному заводом – изготовителем. А производил ракеты Р-12 завод «Южмаш», что в Днепропетровске, на Украине. В свое время этим заводом руководил будущий Президент Украины Леонид КУЧМА. Из такого металла была отлита единственная партия из 700 штук памятных монет с названием «Рубль-Доллар разоружения», с соответствующим сертификатом качества. Его вручали депутатам первого съезда народных депутатов СССР, членам инспекционных групп и военнослужащим базы, непосредственно участвующим в ликвидации. Оболочки головных частей, с заранее изъятым ядерным боезарядом, ликвидировали на другом технологическом посту. Их давили, используя мощный масляный пресс. Пусковые столы разрезали на части вручную газосваркой и утилизировали, сдавая тяжелые металлические фрагменты в металлолом, как чермет. С пусковых установщиков МАЗ срезали подъемную стрелу и отправляли их в народное хозяйство. Из них получались мощные и проходимые дорожные скреперы. 23 мая 1991 года в торжественной обстановке была ликвидирована последняя ракета Р-12 и сторонами подписан заключительный акт. Мы дали концерт для гостей, личного состава части и семей военнослужащих, приглашенных по случаю завершения ликвидационных работ, в помещении огромного технологического ракетного бокса. Всего за трехлетний период реализации Договора на базе «Лесная» ликвидировано 149 ракет Р-12 и 6 ракет Р-14. О ходе реализации Договора, в том числе и на базе ликвидации «Лесная», часто писали специальные корреспонденты газеты «Красная Звезда» стратегические ракетчики полковники А.БЕЛОУСОВ и В.ПОЛЕЖАЕВ. Последнюю разрезанную ракету, как памятник и экспозицию, на специальном постаменте и технологической тележке, установили в военном городке в Лесной. Одну ракету, в полный рост, установили в новом микрорайоне города Барановичи. Еще одну, отправили на Кубу. Кубинцы решили ее установить перед посольством США, как напоминание американцам о Карибском кризисе 1962 года. Американцы уехали. А нам было предписано готовить базу под ликвидацию межконтинентальных баллистических ракет (МБР) на жидком топливе, подпадающих под Договор по ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ-2). Но, когда почти все было готово к выполнению новых задач и налажен технологический процесс, в Беловежской пуще три новоиспеченных президента-демократа, представителя основополагающих братских славянских республик – России, Украины и Белоруссии, росчерком пера поставили жирный крест на государстве с названием Союз Советских Социалистических республик. Первым, что сразу заявил белорусский президент Станислав ШУШКЕВИЧ, это объявил Беларусь безъядерным государством, где нет места стратегическим ракетам России. Поэтому четыре ракетные дивизии – Пружанская, Мозырьская, Поставская и Лидская в течение 1992-1993 годов должны были быть выведены с территории Белоруссии. О присутствии в Лесной нашей базы и ликвидации российских тяжелых ракет на территории Белоруссии, даже и речи не велось. Срок расформирования части определен – 31 декабря 1992 года. С 1989 по 1993 годы я имел честь обучаться в педагогическом отделении факультета заочного обучения Военно-политической орденов Ленина и Октябрьской Революции Краснознаменной академии имени В.И. ЛЕНИНА. После роспуска партийных органов в армии и на флоте и реформирования политорганов ее переименовали. Поэтому на последнюю выпускную сессию мы ехали и заканчивали уже Гуманитарную орденов Ленина и Октябрьской Революции Краснознаменную академию Вооруженных Сил (ГАВС). Теперь без имени В.И. ЛЕНИНА. Ушли в историю должности заместителей командиров по политической части, пропагандистов, секретарей партийных комитетов и комитетов ВЛКСМ. Вместо них были введены должности помощников командиров по работе с личным составом, психологов, социологов, специалистов по правовой работе, офицеров по организации досуга и офицеров по организации общественно-государственной подготовки. Родное Львовское высшее военно-политическое ордена Красной Звезды училище было отдано Министерству обороны Украины вместе с Боевым Знаменем училища под Общевойсковую академию Вооруженных Сил Украины имени какого-то гетмана Сагайдачного. Курсанты и преподаватели, не пожелавшие принимать украинскую присягу, организованно поездом убыли из Львова в Москву и потребовали открыть факультет культуры и журналистики при Гуманитарной академии Вооруженных Сил РФ, как правопреемника Львовского ВВПУ. И такой факультет при академии в 1992 году был открыт. На сессии мы жили в 3-м корпусе академического общежития на Большой Пироговской улице. Здание, построенное по инициативе Максима ГОРЬКОГО, как дом – коммуну советских писателей, состояло из восьми корпусов, соединенных одним основанием, за что получило народное название «гребенка». Окна нашей комнаты выходили на исторический архитектурный ансамбль Новодевичьего монастыря. Его купола и башни, подсвеченные прожекторами, были сказочно красивы и привлекательны, особенно в ночное время. Оторванные на длительное время от семей, взрослые дяди, они же и отцы, в звании подполковников и майоров, после возвращения с занятий в общежитие вели себя, как курсанты училища выпускного курса. Большинство слушателей продолжали культурную программу походов по театрам и концертным залам города Москвы. Меньшая часть, уставшая от экзаменов и культпоходов, вечера коротали в своих номерах общежития, устраивая застолья со спиртным и карточными играми. За углом здания общежития у кинотеатра «Спорт» стоял ларек с названием «Квас», где вопреки названию, с часа дня продавали разливное пиво. Продавца Колю знали все в округе станции метро «Спортивная». От комнат, желающих испить пивка, высылались гонцы с банками и чайниками, занять очередь перед открытием ларька. И мне пришла мысль описать в стихах наше общаговское житье заочников. Написал, а было это в апреле 1993 года. И вот что получилось: Солнце светит или дождь, мороз или ветер, Эти самиздатовские вирши быстро разошлись по этажам, где жили офицеры заочного факультета и возымели определенный успех. Призыв к уровню культуры был услышан. Вечерняя разгульность в общежитии заметно снизилась. 
|
