|
КОНФУЗ
Самым лучшим в училищном карауле был 7-й пост – патрулирование на Монументе Славы у выхода из Парка культуры и отдыха имени Т.Г.ШЕВЧЕНКО. В парадной форме, с белым ремнем и штык – ножом на боку, алая повязка «Патруль» на рукаве, гуляй себе и смотри, чтобы не допустить случаев вандализма или осквернения охраняемой святыни. Ходи и созерцай на отдыхающих львовян, из Зеленого театра парка звучит музыка, лепота! Мини увольнение, да и только.
На этот пост ходили по очереди, но чаще всех заступал командир первого отделения сержант МОРГУНОВ Владимир Иванович. Ростом за два метра, статный, с лицом волевого мужчины, типа артиста УРБАНСКОГО. Наутюженный и надушенный одеколоном, сапоги, надраенные до зеркального блеска, Владимир любил побалагурить на посту с местным женским населением, на людей посмотреть, да и себя показать.
Но один раз с ним произошел небольшой конфуз. Сменился, как мы его называли, сержант Вова, со своей смены, пришел на обед и стал нам восторженно рассказывать, что познакомился с такой девушкой! В следующую его смену она обещала снова прийти на встречу. И давай гладиться, мыться, бриться, намазываться благоухающими кремами и одеколонами. Оделся в соответствии со строевой парадной формой одежды и отправился в очередную свою смену к Монументу Славы.
Не прошло и получаса, как возвращается красный от смущения Володя и поведал нам следующее. Хожу, говорит, гордый и красивый, как павлин с распушенным хвостом, жду приятной встречи. Люди проходят мимо и на меня все обращают внимание, показывают в мою сторону и радуются. Я, говорит, еще больше приосанился, строгость служивую напустил, сам себе нравлюсь. Присмотрелся, а народ не радуется, а посмеивается надо мной, показывая пальцами в мою сторону. Оказалось, что Володя, торопясь на встречу, не прищепил на брюках подтяжки. Мужские помочи, предательски свисавшие сзади из-под парадного мундира, как хвост, болтались на уровне начищенных до глянца сапог, в такт его шагам, и поблескивали на солнце никелированными зажимами-крокодильчиками. Эту картину можно только представить.
Пришлось патрульному 7-го поста Владимиру МОРГУНОВУ быстро ретироваться под крышу родного училища, чтобы привести свой внешний вид в порядок.
ТРИ НАРЯДА ВНЕ ОЧЕРЕДИ
Я курсантом в основном ходил охранять училищный автопарк и танковые боксы. Мой пост №3. У Виктора КОЗЛОВА рядом пост №4. Две половины парка, разделенные въездной дорогой, спускавшейся мимо боксов вниз от КТП.
Моя охраняемая половина парка примыкала через ограждение сеткой «рабица» к курсантской столовой. Половина Виктора к глухому забору с вышкой и прожектором – в углу. За забором уступами размещались общежития Львовского политехнического института, откуда постоянно звучала музыка, и слышались голоса разгулявшихся студентов. Посредине, на стыке наших постов, в глубине парка, открытая стоянка инженерной техники под крышей-навесом. Ничего интересного, скучно, а если дождь или снег, то и грустно.
В ночное время, набродившись вокруг своих охраняемых объектов, мы, в нарушение Устава караульной службы, встречались у инженерной техники, забирались в кабину гусеничного БАТа на десятиминутный перекур. Если идет проверка, нам ее видно в свете коридора КТП. А им нас нет. Тем более, после яркого освещения в помещении КТП. Мы, как ни в чем не бывало, быстро занимали свои посты и по уставу во всеоружии встречали проверяющего нас дежурного по училищу офицера в сопровождении нашего сержанта-разводящего и караульного бодрствующей смены.
За все время охраны автопарка было только два случая, о которых можно вспомнить.
Первый, когда на День Великого Октября из окна студенческой общаги из мелкокалиберной винтовки обстреляли пост Виктора. Ему повезло, пули прошли рикошетом по крыше, не попав в часового. Поднимали караул по тревоге. Но никого, конечно, не нашли. Потом со студентами разбирались специальные органы. Результатов нам не доводили. Единственной принятой мерой по итогам этого случая стала отмена из маршрута патрулирования часового этого поста обязательный подъем на караульную вышку с прожектором. Хорошая мишень для львовских студентов «политеха», с которыми традиционно исторически мы были не в ладах.
А второй случай был со мной, за что мне объявили три внеочередных наряда на службу.
Было дождливое утро перед подъемом. Кухонный наряд от 2-й группы мимо меня шел готовить столовую к завтраку. Кто ходил в караул, знает, что самое сонное время с четырех до шести утра. Вот и мне ужасно хотелось спать, глаза слипались сами собой, автомат оттягивал плечо, шел дождь, и мокрый брезентовый караульный плащ висел на мне тяжелой ношей.
Чтобы облегчить свою нелегкую долю часового, я вставил автомат затвором в трещину между кирпичами стены танкового бокса. Он висит на стене, я стою в плаще, за спиной виден ствол автомата. Не придерешься, цвет брезентового ремня автомата совпадает по цвету с плащом-дождевиком часового, пошитого из грубого брезента.
Накануне мне пришло письмо от родителей, и ребята из кухонного наряда принесли его к ограде моего поста. Забыв про автомат, висящий на стене, я отошел от бокса к забору за письмом. И, как назло, идет проверять готовность кухонного наряда наш родной командир взвода старший лейтенант ШТЫРЛИН А.К. У него от такой картины, где я у забора, а автомат, в десяти метрах, на стене висит, перехватило в горле, и фуражка медленно поползла на сивый затылок.
Не стал он меня снимать с караула. По возвращении из наряда воспитывал с пристрастием и объявил взыскание – три внеочередных наряда на службу.
СКАЗ О НАРЯДЕ ПО КУРСАНТСКОЙ СТОЛОВОЙ
Отдельная тема курсанта – наряд по кухне. О нем нельзя не упомянуть.
Группа, заступая в столовую, проходила медосмотр и получала робу-подменку из б/у повседневной формы военно-морского отделения училища. Состав наряда распределялся по объектам столовой: варочный цех, обеденные залы, овощерезка, и посудомоечный, так называемый «торпедный цех».
Наиболее престижным было попасть в варочный цех. Рядом с гражданскими поварами. Получил со склада продукты, доставил их поварам на кухню. Помыл огромные варочные котлы и кастрюли. Начистил ванную размороженной рыбы. Убрался на своем, закрепленном участке и, казалось бы, с задачей справился, можешь отдыхать. Но, нет.
Негласной обязанностью наряда по варочному цеху было договориться с поварами на счет мяса и рыбы, для доппайка составу стоящего наряда по столовой. К 23 часам вечера нажарить картошки с мясом и рыбу, добытые у сердобольных женщин-поваров, и накрыть на весь состав наряда ночной или второй ужин. Поэтому сюда назначались самые коммуникабельные в общении, балагуры, пронырливые и смелые ребята, типа Валеры АРАКЕЛЯНА, Олега НАРОЛЬСКОГО или Александра КАЛИНИЧЕНКО. А после приема ночного дополнительного пайка, все направлялись на помощь мученикам из овощерезки.
Похуже было в обеденных залах. Надо накрыть столы в двух залах на более двух тысяч человек с бачками, чайниками, тарелками с маслом, хлебом и сахаром, ложками и вилками. После приема пищи все это хозяйство собрать обратно, загрузить на тележки и доставить в посудомоечный цех. Потом подмести и помыть полы в бескрайних обеденных залах, перевернув стулья на столы, а потом, после уборки, поставить их обратно и протереть все столы. За сутки набегаешься вдоволь!
Овощерезка и моечный цех – «хрен редьки не слаще». Две ванны картофеля горой, пару больших баков моркови, лука, при наличии вечно неработающей электрической картофелечистки. И весь этот объем овощей доставался четверым. Это вам не мед ложкой хлебать у мамы дома! В течение суток, не выпуская ножей из рук, сидели мы и до одури чистили нескончаемую картошку, свеклу, лук и моркошку. Благо приходили на помощь освободившиеся ребята из других цехов и обеденных залов. К двум-трем часам ночи заканчивали работу и всем нарядом шли отдохнуть оставшееся время. Глаза закрываешь и перед тобой та же картина – нож и картошка в руках, и падающие очистки. В пять утра наряду по кухне снова подъем и по своим местам в столовой.
В посудомоечном цеху работали три человека. Душно и влажно от парящих ванн с горячей водой, заправленных обезжиривающим посуду порошком посудомоя или низкосортной мукой. Горы грязных тарелок из нержавейки, как торпеды, влетали в моечную ванну. Почему и дали название «Торпедный цех». Бесконечный конвейер, с небольшим перерывом на ночной отдых. Один сбрасывает объедки в бак под пищевые отходы, очищая тарелки. Второй в ванне с горячей водой моет посуду. Третий споласкивает ее холодной проточной водой из-под крана и ставит в сушку. И такой непрерывный процесс после завтрака, обеда и ужина на протяжении всего наряда.
В общем, в наряде по кухне романтики мало.
ТЫ УЖЕ НЕ МАЛЬЧИК, ЮНЫЙ БАРАБАНЩИК!
Ежегодно 7 ноября, в День Великого Октября, проводился парад войск Львовского гарнизона. Участие в параде принимали части всех видов и родов войск Прикарпатского военного округа, а также Хмельницкое, Каменец – Подольское и наше, Львовское, военные училища. От нас выставлялись рота почетного караула, одна офицерская «коробка», два сводных общевойсковых батальона, один военно-морской и рота парадных барабанщиков, традиционно открывающая военный парад. В течение четырех лет учебы я был участником всех четырех львовских парадов 1976, 1977, 1978 и 1979 годов.
Наша 3-я рота, переодетая в суворовскую военную форму, с красными нагрудниками с золотыми пуговицами и аксельбантами, была той ротой «юных барабанщиков». Как в песне поется: «Ты уже не мальчик, юный барабанщик». Так и в нашем случае. До смеха доходило. На четвертом выпускном курсе, когда большинство однокурсников были женатыми и даже успели завести детей, без пяти минут лейтенанты, а мы изображаем юных суворовцев. На общих гарнизонных тренировках доходило до курьезов, когда на перерыве к нам подходили курсанты 2-го и 3-го курсов из Хмельницкого и Каменец-Подольского училищ и агитировали нас, по окончании суворовского училища, поступать к ним. Мы включали дурака и наивно их разводили, показывая величайшую заинтересованность их предложениями и условиями поступления к ним в училище.
Нас тренировали отдельно от всех. Коробка десять на десять, т.е. сто человек. Занимался нашей подготовкой музыкант училищного оркестра, ветеран Вооруженных Сил, старшина-сверхсрочник по фамилии ФОГЕЛЬ. Прохождение строевым шагом, с барабаном на животе и единообразной, с секундной задержкой, отмашкой рук в белых перчатках и с барабанными палочками, требовало определенной подготовленности и строевых нюансов.
Если обычный строй становился по ранжиру, т.е. с высоких ростом в первых рядах, до низкорослых, завершающих строй, то у барабанщиков было наоборот. Мелкие шли впереди, а строй замыкали дяди под два метра ростом, как сержант Володя МОРГУНОВ, к тому времени имеющий годовалого сына. На параде, с трибуны, такой строй смотрелся объемно и красиво. После каждого парада мы оценивали свое прохождение, транслируемое по местному телевидению, и сравнивали с парадным строем барабанщиков настоящих суворовцев в Москве, на Красной площади. Мы шли намного лучше. Все-таки уже не дети, хотя еще и не лейтенанты.
За полтора месяца до парада начинались ежедневные тренировки на плацу училища. Потом несколько дневных сводных тренировок на проспекте В.И. Ленина в центре города у Львовского театра оперы и балета. И три ночных тренировки там же. На парадной стометровке наш строй барабанщиков стоял напротив магазина текстиля «Лавсан» и магазина «Гудзики», где продавали пуговицы и прочую фурнитуру для швейного дела. Насмотревшись на них за время тренировок, мы их окрестили на иностранный манер – английский магазин «Лав сан» и итальянский «Гудзики», с ударением на первую букву «И».
Парад открывал начальник гарнизона, стоя в парадной серой «Волге» без крыши, за ним шли мы – барабанщики, за нами парадные строи нашего училища, а там и все остальные участники парада. В завершение шли боевая техника и сводный военный оркестр округа.
За свое прохождение мы всегда получали благодарность от командующего округом. В мою бытность командующими Прикарпатского военного округа были Герой Советского Союза генерал армии ВАРЕННИКОВ В.И., потом его сменил генерал-полковник БЕЛИКОВ В.А., до этого командовавший войсками Северо-Кавказского военного округа.
АРМЕЙСКАЯ СВЯТЫНЯ – СТРОЕВОЙ ПЛАЦ
Строевой плац. Место проведения торжественных построений, строевых смотров, ежедневных построений и разводов на занятия, место занятий по строевой подготовке и вечерних прогулок, общеучилищных вечерних поверок, завершающих государственные праздники. Это место сбора всего личного состава и обязательный атрибут каждой, даже маленькой отдельной воинской части. Можно сказать святыня воинских коллективов. А на святыню плевать нельзя. Поэтому содержаться строевой плац должен всегда, в любое время года, в образцовом состоянии.
Плац нашего училища, протянувшийся вдоль величественного длинного здания главного учебного корпуса, при моем поступлении был сравнительно небольшой, с широкой аллеей фруктовых деревьев и такой же ширины асфальтированной пешеходной дорожкой вдоль здания. Командование училища приняло решение расширить плац. По осени 1976 года вырубили яблони и закатали освободившуюся территорию асфальтом. Строевой плац училища стал в два раза больше.
За уборку и содержание святыни отвечал 2-й курс 1-го батальона факультета КПР. То есть, перейдя на второй курс, наша рота в придачу получала и эту огромную площадь, поровну поделенную между четырьмя учебными группами.
Если в летний период с уборкой плаца проблем почти не было, разве что слегка местами подмести, да разогнать лужи пред училищным разводом. То к осени положение усугублялось опадающими широкими разлаписто-резными листьями каштанов, крепко прилипающими к мокрому асфальту. Не писанный армейский закон, гласящий, что «Листья на деревьях воинской части могут находиться только в двух состояниях: они или висят на дереве, или зависают в воздухе, не долетая до земли», никто не отменял. Поэтому метлы и плащ-накидки, под ворохи собранных листьев, до наступления зимы становились нам, как родные. Выражение комбата САДОВСКОГО В.И. «Метите плац от КПП и до отбоя. С лопатами я договорился», соответствовало действительности.
Зато зимой! Как мы гребли строевую святыню львовской снежной зимой 19771978 года! На удивление мокрый крупный снег валил ежедневно, особенно предательски шел по ночам. Нас поднимали за два часа до училищного подъема и отправляли на уборку закрепленной территории. Гребли по двое широкими тяжелыми металлическими щитами с ручками. Только уберем, снег снова нападал. Так до завтрака и ползали по плацу со скребками. Нам этот процесс порядком надоел. Ночи постоянного недосыпа сказывались на качестве учебного процесса. В теплой аудитории, волей неволей, брал свое здоровый курсантский сон, к великому неудовлетворению преподавателей, особенно гражданских. И мы на время нашли выход из создавшегося положения.
Ежедневно около 5.30 утра мимо училищного КПП по улице Гвардейская проходил грейдер, очищая проезжую ее часть от выпавшего снега. Командир группы старший сержант Андрей РЫБНИКОВ, как местный львовский абориген, знающий украинский язык с местным диалектом, договорился с трактористом, чтобы тот за деньги убирал трактором за нас плац. Что ему на грейдере, пару кругов сделал, получил пять рублей и поехал дальше городскую улицу убирать. Нам оставалось лишь окультурить сугробы. Получая на втором курсе свои курсантские 7 рублей 30 копеек в месяц, мы складывались на арендную плату трактора. И трактористу приработок и нам меньше мороки – снег убирать.
Но наши коммерческие отношения с одним из востребованных зимой представителей гражданского населения города Львова прекратил комбат САДОВСКИЙ В.И., придя пораньше на подъем в училище.
В соответствии с нашими договоренностями, тракторист, закончив работу, остановил грейдер посредине убранного от снега плаца, и вылез из кабины получить законно заработанные пять рублей. Из-за грейдера, как черт из табакерки, вылетел, кипя от негодования, наш «Папа» с вопросом: «РЫБНИКОВ! Что это за безобразие? Почему гражданский трактор на территории военного училища?!». Командир группы старший сержант РЫБНИКОВ, не моргнув глазом, доложил по команде, что плац убран, задача выполнена и не найдется ли у товарища полковника пять рублей для оплаты трактористу. Немая сцена. Стоим мы, вне строя, с лопатами, тракторист в ожидании денег, и два наших командира друг перед другом, младший и старший. Комбату, как фронтовику, неудобно было падать в грязь лицом перед зелеными курсантами из-за пяти рублей. Он отдал деньги трактористу и впредь запретил нам пользоваться его услугами. Ну и пусть. Весна была уже не за горами.
ВЕЧЕРНЯЯ ПРОГУЛКА
В соответствии с распорядком дня училища перед вечерней поверкой и отбоем на плацу проводились ежедневные вечерние прогулки в составе учебных рот. Все курсы выходили на плац, но прогуливались по-разному. Как и в любом другом военном училище, у нас была четкая градация.
Первый курс назывался: «Без вины виноватые», т.е. молодые, неопытные курсанты, которых всему еще надо учить и за все строго спрашивать, приучая к строгой армейской дисциплине.
Второй курс назывался: «По тонкому льду». Взаимоотношения в коллективе уже окрепшие, устоявшиеся и дружеские. Но еще можно быть отчисленным из училища по неуспеваемости или за грубое нарушение воинской дисциплины. Да не просто отчисленным, а с отправкой в войска, для дослуживания установленного срока службы по призыву, т.е. рядовым солдатом. Причем, два года училища несправедливо засчитывались за один год службы по призыву!
Третий курс самый беззаботный – «Веселые ребята». Всему обучены, всё знают, взаимоотношения – один за всех и все за одного, не обременены подготовкой к выпускным экзаменам, впереди еще самостоятельная двухмесячная стажировка, в отрыве от училища и, как правило, уже не отчисляют за успеваемость и за мелкие нарушения. Одна причина отчисления – грубейшее нарушение воинской дисциплины или преступление. Третий курс, считай, младшие лейтенанты, только в курсантских погонах.
Четвертый, выпускной курс, назывался: «А туда ли я попал?». Все знают и умеют, стерты грани между сержантами и рядовыми, все без пяти минут лейтенанты. Но каждый понимает, что впереди подготовка к выпускным экзаменам и его личное распределение по видам и родам войск. Можно поехать в Среднеазиатский военный округ в пески или горы, или Забайкальский военный округ в сопки и тундру. А можно послужить в Венгрии, Германии, Чехословакии или Польше. Неплохо попасть в Прибалтийский, Одесский или Киевский округа. Это рыба ищет, где глубже, а человек-то, где лучше. Нормальное явление и человеческое желание удачно распределиться, становилось головной болью каждого выпускника.
Надо отдать должное, никакой дедовщины между курсантами старших и младших курсов в нашем училище, как и во многих других, не существовало. Такого термина «дедовщина» не было. Исключительно порядочные и товарищеские отношения. Младшие с уважением относились к более опытным старшим курсам. Те, в свою очередь, помогали словом и делом младшим. У нас было одно объединяющее заветное слово «Курсант Львовского ВВПУ», без скидок на количество нашитых курсовок на рукаве. Причем выпускники оберегали первокурсников, а второй и третий курсы, почти ровесники, просто друг с другом были теснее и дружнее. И попробуй обидеть местными хоть одного! А такие случаи бывали, хоть и нечасто.
Как в кинофильме «Республика ШКИД» – клич: «Наших бьют!». И на этот сигнал срывались все курсы, кто через КПП, кто через забор, на ходу наматывая ремень с бляхой на руку.
Наши ровесники, бывшие студенты Львовского политехнического института знают, о чем я сейчас упоминаю. Вражеский «Голос Америки» из Вашингтона в сентябре 1976 года тут же передал на весь мир, что львовские комиссары намолотили мирному львовскому населению. Причем, сначала в городском парке культуры и отдыха, потом гнали до студенческих общежитий, а там им еще добавили, завершив полный разгром «мирного» студенчества.
Но «Голос Америки» не сказал, что досталось на орехи не мирному населению, а своре местных националистически настроенных молодчиков, напавших в парке, как стая волков, на двух львовских курсантов-второкурсников. Избивали жестоко толпой, только за то, что курсанты пришли на танцплощадку в советской военной форме.
Надолго у многих из них остались отметины на спинах и тазобедренных суставах с прекрасным символом Советской Армии – лучистой пятиконечной звездой с серпом и молотом, от армейских начищенных блях. Потом боялись, а значит и уважали. Вот так.
А сейчас молодые последыши ОУН и УПА хозяйничают во Львове. Недобитые нашими дедами фашистские прихвостни – старичье, себя считают героями-освободителями Украины, да в бандеровской форме и немецкими крестами на груди по улицам города смело выхаживают. И местные львовские власти их почитают, охраняют милицией и чествуют, юродствуя перед памятью 27 миллионов погибших в годы Великой Отечественной войны советских людей. «Слава Украине! Героям слава!» – это приветствие украинских националистов, уничтожавших вместе с фашистами в годы войны мирное население, сегодня обыденно звучит на улицах не только Львова, а всей Украины! Ничего не боятся. Герои! Да некому их там гонять, этих «героев»!
Продолжаю о проведении вечерних прогулок на строевом плацу.
Для первокурсников вечерняя прогулка являлась логическим продолжением плановых дневных строевых занятий в составе роты, с обязательным бодрым исполнением строевых песен.
Второкурсники, выполняя то же самое, вели себя более раскованно и демократично, имея существенные послабления от своих сержантов. Они же на год старше.
Третий курс просто отбывал номер на плацу, вальяжно и никуда не торопясь, прогуливался на свежем воздухе перед сном грядущим. При виде дежурного по училищу или, особенно коменданта училища, майора по прозвищу «Миша КОСОРОТОВ», еле перебирая ногами, руки за спину, они запевали поэму Т.Г.ШЕВЧЕНКО, которую исполняли хором в училищном клубе. Текст поэмы следующего содержания: «По пыльному полю телега несется. А в ней по бокам два жандарма сидят. Сбейте оковы, дайте мне волю. Я научу вас свободу любить!». Только вместо слов по «пыльному полю», мы пели по «пыльному плацу». Классика, но с намеком в адрес недемократических притеснений курсантского братства со стороны товарища коменданта.
Особенно забавно на вечерней прогулке смотрелись наши моряки в дождливую погоду. На плацу лужи, а они шлепают по воде и бодро поют: «По морям, по волнам. Нынче здесь, завтра там. По-о морям, морям, морям, морям. Ны-ынче зде-есь, а завтра там!». Брызги во все стороны, брюки – клеш мокрые, ну прямо морские волки! А сами море только на картинке и в кино видели. В Львове одна речка – «вонючка», в которую стекает канализация, с названием Полтва, и та в трубу под землей спрятана и протекает прямо под Львовским оперным театром. За городом есть небольшое, неглубокое и цвета жидкой глины озеро, с соответствующим названием Глинновария. На этом местном «море-океяне», а точнее загородном пруду, у нашего военно-морского отделения была учебная база, с несколькими настоящими морскими шлюпками. Вот туда наших сухопутных моряков вывозили на практические занятия и чему-то военно-морскому обучали. Да не обидятся на меня выпускники военно-морского отделения. Но, так было.
Четвертый курс в этом прогулочном мероприятии не участвовал. Женатые после самоподготовки уходили к своим молодым семьям, у них был свободный выход. А холостые выпускники гуляли по городу в увольнении и готовились к предстоящим свадьбам перед выпуском, в том числе и я.
|
