Дело в том, что когда начальник Отдела программирования средств управления, майор Кобзарь, пришел из ВЦ во вновь созданный отдел нашего 8-го Управления НИИ-4 МО, то обнаружил, что более половины сотрудников, пришедших из Академии, не владеют языками программирования. Пошел на ВЦ в поисках преподавателя, а там ему сказали, что у них в Управлении есть свой такой кадр, который пришел из 6-го управления эксплуатации.
Майор Кобзарь обратился к Богдановскому с просьбой, чтобы я провел с сотрудниками его отдела в течение двух-трех месяцев лекций и семинары по изучению Операционной системы и программного обеспечения ЕС ЭВМ, включая языки программирования: FORTRAN и PL-1.
Заместителем начальника Отдела был подполковник Сивоклоков. Он высказался против приглашения «варяга» для занятий с сотрудниками отдела. Тогда майор Кобзарь предложил ему самому провести эти занятия. Он ответил:
– А кто тогда будет выполнять мои обязанности?
– Ну, это только первая половина дня…
Сивоклоков отказался проводить эти занятия. В конечном результате мою кандидатуру утвердил начальник управления полковник Пятаков. Так я стал впервые преподавателем!
Я в течение двух месяцев проводил занятия с сотрудниками отдела программирования. Основной упор был сделан на программирование на ФОРТРАНЕ задач обработки данных, получаемых в результате проведения различных экспериментальных работ по системам боевого управления. Слушатели выполняли задания в соответствии с планами выполняемых НИР. Поскольку наши отделы соседствовали, то мы постоянно встречались и обменивались методами программирования. Что касается языка программирования PL-1, то от его использования многие отказались, из-за его повышенной сложности в отладке программ.
6. «Дядя Женя»
Однажды меня вызывает Богдановский и спрашивает:
– Евгений Анатольевич, ты давно занимаешься вопросами диагностики отказов аппаратуры?
– Да, аппаратуры и «человека-оператора».
– Ну, я так и сказал Дяде Жене. Он просит зайти и проконсультировать по некоторым вопросам диагностики.
– Прямо сейчас?
– Да, он тебя ожидает.
Захожу, докладываю.
– Здравствуй, проходи, садись. У меня к тебе просьба, конфиденциальная. Мне дали несколько статей по диагностике для отправки на депонирование. Надо доложить о них на совете Института. У меня возникло подозрение, что «пахнет плагиатом». Возьми и посмотри здесь.
И «Дядя Женя» протягивает десять сброшюрованных, отпечатанных на машинке статей, не секретных.
Смотрю, первый автор всех статей Ануфриев, Другие авторы - знакомые мне ребята-майоры из его отдела. Листаю, читаю, рассматриваю таблицы, графики, рисунки. Чувствую, что я это уже это где-то видел. Но, где? Просматривая третью статью, увидел знакомый график. «Бессонов?», ну конечно – Бессонов, «Диагностика…»! Я воскликнул: «Нашел»!
«Дядя Женя» спрашивает:
– Что нашел?
– Знакомый график!
– Откуда?
– Из книги Бессонова «Диагностика…», первое издание, выпущено было малым тиражом, около 500 экземпляров. Во втором издании график немного другой.
– Уверен?
– Точно, обе книги у меня дома есть, Евгений Иванович!
– Евгений Анатольевич, тебе задание. Складывай все статьи в портфель и никому ничего не говори. Иди домой, тщательно проверь по книгам все места плагиата, отметь, запиши. Богдановскому скажи, что я дал тебе срочное задание. Завтра в одиннадцать приходи.
Пошел к Богдановскому, доложил, что «Дядя Женя» дал срочное задание. Ждет с докладом в одиннадцать. Богдановский жестом молча, показал:
– «Помалкивай»!
Дал мне пропуск на вынос портфеля.
Дома нашел обе книги Бессонова А. А. Прогнозирование характеристик надежности автоматических систем. Первая издана в местном институтском издательстве тиражом всего в 300 экземпляров, вторая книга вышла массовым тиражом в издательстве: Энергия, 1971. Вторая книга почти идентична первой. Но издана более качественно, исправлены опечатки и изменена одна таблица.
Когда я учился в адъюнктуре Ростовского ВКИ, мой руководитель полковник Шубравый говорил, что книги, изданные малым тиражом особо ценны для аспирантов. Можно «передирать» ее содержание с малой вероятностью, что тебя поймают на плагиате! Видимо на это рассчитывал Ануфриев, разделив часть первой книги на 10 статей, предназначенных для рассылки на депонирование. Об этом свидетельствовало наличие технических опечаток первой книги.
Не понятно, зачем это было нужно Ануфриеву? У него уже было несколько десятков научных трудов и публикаций. Может и те, другие, публикации были подобного рода!?
У меня не укладывается в голове, как может начальник отдела, воспитатель научных кадров, организовать поточное написание фальсифицированных научных статей, плагиата в чистом виде. Воспитывать изначально лжеученых? И этому присуждают Государственную премию за «успехи» в науке! Позор!
На Ученом Совете полковник Яковлев доложил о плагиате. За «вынос сора из избы» его вскоре уволили. Видимо руководству НИИ-4 выгодно было иметь подобных «ученых»!
7. Сбор и обработка информации об отказах аппаратуры АСБУ
Вскоре после моего перехода в отдел надежности встал вопрос о сборе статистики отказов аппаратуры боевого управления. Лаборатория Романенкова Н.А. занималась сбором и обработкой данных по отказам аппаратуры систем БУ. Данные об отказах приходили в НИИ-4, в виде карточек отказов из всех армий РВСН.
Карточку отказов и методику ее обработки заимствовали у связистов, но она не предполагала какую-либо автоматизацию, и обработка была очень трудоемкой. После получения карточек отказов данные, содержавшиеся в них, переписывались по мере поступления в специальный журнал. Отчет предусматривал отчетность по каждому типу изделия. Поэтому сначала составлялся черновик отчета по каждому изделию. Для этого приходилось многократно перелистывать журнал для поиска, сортировки и обобщения нужных сведений, поэтому подготовка данных для отчета занимала не только много времени, но была очень утомительной работой. Часто приводила к ошибкам. Группу обработки информации возглавил лейтенант Акимов Ленмар. Черновую работу по переносу данных с карточки отказов в журнал выполняла очень аккуратная и внимательная техник Клава Карпенко. (18 лет спустя, она успешно руководила Отделом Социальной защиты в Администрации г. Юбилейного.)
Но время не стоит на месте. Карточка отказов, приемлемая для связистов, оказалась мало пригодной для нас в силу своей ограниченной информативности. Иногда не хватало некоторых сведений для составления ежеквартальных оперативных отчетов об отказах аппаратуры АСБУ, которые выпускала лаборатория.
Начальнику лаборатории Романенкову я обещал оказать помощь сотрудникам лаборатории в разработке бланков отказов аппаратуры АСБУ и в организации оперативной обработки информации. Поэтому я стал обдумывать, как рационализировать сбор и обработку данных.
Ранее, в Козельске, у меня был первый опыт использования карт с краевой перфорацией для сбора статистики отказов по аппаратуре системы РУП ракеты Р-9М. Когда я прибыл в НИИ-4, я предложил использовать эти карты для создания локальных справочных систем поиска для отдела, а также справочных картотек с механизацией быстрого поиска. Некоторые отделы нашего 6-го управления стали их использовать. Удалось практически реализовать подобные системы в двух подразделениях НИИ-4: Отделе информации и Центральной общей библиотеке.
Использовать в нашем отделе методику обработки информации, принятую в отделе надежности 6-го управлении мы не могли в силу не только ее громоздкости и архаичности. У нас общий объем информации был на порядок меньше. Там содержание карточек отказа переносили сначала в отдельные журналы по типам и видам техники. Только после проверки правильности записей данные по каждому отказу кодировались, затем операторы переносили (набивали) их на обычные, 80-ти колонковые перфокарты. На каждой перфокарте можно было записать всего до 80-ти цифр или кодов букв, т. е. сведения с одной карточки требовали набивки более 10 перфокарт. Кроме того, во избежание ошибок кодирования и набивки, набивка карт дублировалась. Затем набивки карт сравнивались. Перебивались ошибочные и т.д. и т.п. Сортировка и обработка данных производилась на допотопном и громоздком, релейном табуляторе, занимающему зал площадью более 100 кв. метров. Штат 12 человек, а у нас – это штат всей лаборатории. Кроме того, принятая система кодирования данных устарела и не позволяла использовать для обработки перфокарт современные ЭВМ.
Прежде чем предложить свой вариант карты для сбора и обработки статистических данных по результатам эксплуатации аппаратуры АСБУ я решил изучить существующие подобные информационные системы и одновременно определить главные параметры входной информации. Анализ, поступивших в отдел карточек отказов и аппаратный состав блоков аппаратуры АСБУ, позволил определить предварительный перечень возможных отказов.
Я также узнал, что в ВИНИТИ используют подобные карты в своей информационно–поисковой системе. Съездив туда, ознакомился с используемой системой кодирования информации и определения поисковых признаков на картах с краевой перфорацией. Выбрал приемлемые для нас варианты и методы кодирования вырезов перфокарт. Кроме того, мне сообщили адреса производителей этих карт и производителей приспособлений для их сортировки.
Сделал несколько макетов карточек отказов на перфокартах с различными вариантами кодировки. Выбрал наиболее подходящие. Пришел к начальнику первой лаборатории Николаю Романенкову со своими предложениями. Николай с интересом посмотрел мой макет карточки отказов на перфокарте и краткое описание методики ее использования. Посмотрел и попросил оставить ему для более подробного изучения. Также я оставил ему популярную брошюру по использованию подобных карт, изданную в Тартуском университете.
На следующий день, обсудив некоторые, возникшие у него вопросы, мы пошли с докладом к начальнику отдела полковнику Коваленко. Доложили ему о нашем предложении – создании новой улучшенной формы бланка отказов, выполненного на картах с краевой перфорацией. Пояснили, что использование новой карты избавит нас от излишней работы переписывания содержания карточки отказов в журнал. Карта позволит не только получать необходимую информацию об отказах аппаратуры из войск, но также проводить оперативно ручную сортировку по любым двум десяткам признаков. Для начала новую форму целесообразно использовать только для внутренней работы по сортировке отказов.
Коваленко сразу понял суть нашего предложения и не только его одобрил, а сразу предложил Романенкову оформить заказы на перфокарты (10 000шт.) формата А5 и на два устройства (кондуктора) для их сортировки.
Романенко быстро оформил заказ с предоплатой, для сокращения срока выполнения заказа.
Лейтенант Акимов получил от Романенкова задание – изучить методы использования карт с краевой перфорацией. Разработать свои предложения по их содержанию, заполнению и сортировке.
Пока ожидали получение перфокарт из Прибалтики, окончательно доработали содержание текста на перфокарте и отпечатали пробные образцы карт в нашей типографии (см. ниже).
Отвезли образцы для утверждения в Управление Начальника войск связи РВСН. Там одобрили нашу инициативу и приняли нашу форму в качестве стандартной для всей аппаратуры АСБУ, а также всех типов аппаратуры связи.
Как видно из фотографии, карта по всему периметру имеет парные отверстия. Кодирование производится путем вырезания специальным компостером продолговатых вырезов. В этой карте используется кодирование ключом 1 – 2 – 4 – 7. Вырезки делаются компостером на отверстиях, обозначенными цифрами, сумма которых дает вырезаемое число.
Например, число 9 кодируется двумя короткими вырезами 2 и 7. Длинными одиночными вырезами кодируются цифры 1, 2, 4, 7. Ноль кодируется двумя короткими вырезами в позициях 4 и 7. Возможна и другая кодировка.
Сортировки карт по нужному признаку происходила так. Пачка карт помещалась в специальное устройство – кондуктор. Кондуктор представлял собой две металлические (или из пластика) пластины, имеющие по краям отверстия аналогичные отверстиям на карте. К первой пластине прикреплены направляющие, по которым вторая пластина может перемещаться. Пачка перфокарт помещается между пластинами и сжимается. Пластина фиксируется стопором. Вставляются сортирующие спицы в одну из сторон пластины кондуктора в соответствующие отверстия. Кондуктор приподнимается, стопор отжимается. Те карты, которые имеют сортирующий вырез, выпадают из пачки. Собираем их и анализируем результат отбора карт. При необходимости, отсортированные карты снова сортируем по новому признаку, и т.д .
Использование перфокарт с краевой перфорацией, более чем на порядок повысило оперативность и снизило трудоемкость первичного анализа для составления отчетов по надежности аппаратуры АСБУ. Кроме того, данные об отказах стало легче переводить на машинные носители. Используя сканер перфокарт с краевой перфорацией, стало возможно осуществлять автоматический ввод данных в ЭВМ.
8. Командировки вместо научной работы
Обязательства, данные всеми нами, назначенными на должности старших научных сотрудников, висели над нами как «Дамоклов меч»! Мы дали такое обещание, но взамен не получили от начальства гарантий не использовать нас постоянно на выполнении различных внеплановых «пожарных» работ. Не могу сказать за всех, но у меня соотношение времени на выполнение заданий «плана» и «НЕПЛАНА» в некоторые кварталы было или «один к одному, или еще хуже…
Так, за первую половину первого года службы в 8-м управлении я «всего-навсего» пять раз побывал в командировках в войсках и три раза в КБ ЛПИ. При этом только одна из командировок в КБ ЛПИ по тематике совпадала с плановой тематикой. Кроме того, один раз я был назначен в комиссию по проверке боеготовности дивизии, в которой даже еще не была установлена АСБУ.
В октябре 1969 года был включен в состав Комиссии Главкома по проверке ЦКП РВСН, которая работала месяц. Хотя я проверял знание АСБУ у «направленцев ЦКП», но это никак не напоминало «научную работу». Эту проверку я запомнил надолго!
Проверка прошла нормально, но перед самым подведением итогов проверки я получил известие, переданное из НИИ-4 Богдановским, что моя мама в Кисловодске находится при смерти. Используя спецсвязь, позвонил из бункера ЦКП сестре Эмилии в Кисловодск и узнал о кончине мамы. Доложил председателю комиссии генерал–лейтенанту Иванову И. И. Он, выразив мне соболезнование, отпустил мена, и, кроме того, дал указание соответствующей службе, забронировать мне место на рейс самолета в Кисловодск. Меня быстро доставили на машине в Болшево и, затем, в аэропорт к самолету .
Ушел из жизни мой авторитетный советчик и любимый человек. Еще в то время, когда умер папа, я принял решение – перевезти маму к себе, в Болшево. Но моя сестра Эмилия, убедила маму переехать к ней в Кисловодск, поскольку она сможет обеспечить ей хорошее медицинское обслуживание. Она медик – терапевт в санатории.
Когда я учился в институте, Академии и служил на полигоне, то считал своей обязанностью каждый отпуск проводить с родителями. После того как я женился, мы стали приезжать в отпуск всей семьей. В прошедшее лето я навестил маму в Кисловодске вместе с сыном Алешей.
Похороны родителей – это большая трагедия для каждого человека. Это всем приходится пережить!
Видимо, после этой «премьеры» - проверки ЦКП, я попал в «обойму» внештатных инспекторов ГШ РВСН по проверке БГ частей.
Это «доверие», к сожалению, сопровождало меня почти до конца службы в РВСН, создавая значительные дополнительные помехи в занятии наукой и руководством научной лабораторией. Бывало так. Только войдешь в «Тему…», нащупаешь пути решения поставленной задачи, как «Дан приказ ему на Запад…».
Активной моей работе над диссертацией в определенной степени способствовал начальник отдела полковник Богдановский В. Г., который постоянно интересовался ходом работы и говорил мне, что материала собрано и обработано вполне достаточно, и мне пора «закругляться». Оп старался, по возможности, не отрывать меня на командировки. Это было очень трудно, поскольку зам. начальника института генерал Долгов был одновременно еще и заместителем главного конструктора систем боевого управления. Главным Конструктором был Соколов Тарас Николаевич в ОКБ Ленинградского Политехнического Института.
Наш отдел курировал разработку боевой и эксплуатационной документации на СБУ. Мы принимали участие в разработке Устава Боевого Управления РВСН в части написания раздела по проверке боеготовности частей. Поэтому часто привлекались для участия в различных комиссиях в КБ разработчика, также при постановке полков и дивизий на боевое дежурство и в плановых итоговых проверках. Но, поскольку я оказался в «обойме», то иногда меня вызывали персонально. Естественно, что подобный вызов Богдановский отменить не мог, поэтому бывать в командировках мне приходилось чаще других.
Кроме того, мне, как члену межведомственной комиссии по приему от разработчиков системы «Сигнал» эксплуатационной документации, приходилось часто бывать в Ленинграде. Но «нет худа – без добра». В Питере проживала значительная часть всех моих двоюродных братьев и сестра, с которыми я поддерживал дружественные и родственные отношения со времени моей учебы в ЛИАПе. Две из моих многочисленных командировок в Питер совпали с проведением в ЛИАПе юбилейных торжеств и встреч с выпускниками (в 1970 и 1975 г. г.). Было очень приятно повстречаться со своими однокурсниками и друзьями!
Практически в каждой командировке приходилось быть свидетелем каких-то необычных, порой забавных, а порой серьезных происшествий. Особо запомнилась следующая.
