Я
присутствую в полку полковника Дмитрия Василевича Богатырева на первом,
испытательном «выезде» ракеты из хранилища и ее автоматической заправке
Открылись ворота арочного МИКа и ракета Р-9А медленно на тележке-установщике «поехала» к стартовому столу и встала на него. Автоматически подключись стыковочные кабели и заправочные коммуникации. Началась предстартовая проверка ракеты, раскрутка (форсированная) гироскопов и форсированная заправка компонентами топлива. На пульте пуска загорелся красный транспарант «ГОТОВНОСТЬ!». Присутствующие так были поражены увиденным, что невольно стали аплодировать! По хронометражу весь процесс занял 26 минут.
Так как кислородные баки ракеты не имели теплоизоляции, то в них кислород сразу закипел, что было видно по «дымкам» у трубок дренажных клапанов. В таком состоянии (заправленная кислородом) ракета может находиться на стартовом столе не более суток. После чего, кислород из ракеты надо сливать. На наземных стартах слив происходит самотеком. Керосин, через заправочную магистраль, обратно в цистерну. Кислород, по специальной сливной магистрали в емкость, находящуюся не ближе 100-120 метров.
Включили слив керосина, хронометрируем – время слива в допуске. Включили слив кислорода и вдруг – началась «пальба из пушек со звоном»! Это секции алюминиевых труб в местах сварки лопались со страшным шумом, да так, что некоторые секции вылетели из канавы, в которую были уложены, на 10-20 метров по сторонам!
Хорошо, что никто не пострадал! И не произошло взрыва, так как кислород слился по канавке, начинающейся у самого стартового стола!
Я вернулся в штаб. Доложил о происшествии Бородаю. Бородай, после некоторых уточнений, позвонил в ГУРВО, доложил.
Как всегда в таких случаях, собрали «консилиум» из офицеров службы. Обсудив, мы пришли к выводу, что причина разрыва сварки – резкий скачок температуры в трубопроводе. Вывод – надо изменить технологию сварки труб сливной магистрали. Парадокс ситуации в том, что подобная технология сварки уже использовалась на полигоне. Но там швы выдержали слив топлива.
Портативных рентгеновских аппаратов для проверки сварочных швов тогда еще у монтажников не было. Они появились позже.
Через некоторое время сварку провели заново, но другим сварочным неплавящимся электродом из чистого вольфрама и с использованием специальной присадки, а также используя трубы из другого алюминиевого сплава. Испытания прошли нормально.
Вот так, приходилось мне иногда отвлекаться от основной работы – приема комплекса РУП в этом же полку. Но, такие отступления практически не мешали, так как по ходу строительства и монтажа постоянно шли доработки и сооружений РУП и ее аппаратуры, согласование которых задерживало выполнению работ по РУП. Это вызвало значительное отставание от установленных ранее сроков.
РУП для комплекса 8К75 разрабатывался в достаточно сложной и неоднозначной ситуации, сложившейся в НИИ-885. Яблоком раздора стал заказ на разработку системы радиоуправления полетом межконтинентальной Королевской ракеты Р-7. Выполнение подобного заказа сулило большие премии, награждение орденами и высокими титулами и званиями. К сожалению, и тогда было велико значение административного ресурса и личных взаимных отношений.
На утверждение было представлено два эскизных проекта. С одной стороны Коноплев, Богуславский и поддержавший их директор НИИ Рязанский, с другой - Борисенко и Барановский. Победил административный ресурс, как сейчас говорят! А также авторитет Коноплева.
Первый проект обеспечивал достижение заданной точности с большим запасом, но состоял из нескольких пунктов управления, разнесенных друг от друга на сотни километров. Был очень затратным и весьма сложным. По второму проекту РУП размещался в одном месте, вблизи старта, но теоретически обеспечивал немногим меньшую точность. Но он был менее затратным и не таким сложным. Главное, он располагался компактно в районе стартовой позиции и не требовал «радиокрыльев», разнесенных почти на 1000 км. Можно предположить, что в случае принятия проекта Борисенко-Барановского, нам бы не потребовался «Байконур». Новый полигон можно было создать в Астраханских степях, ближе к Астрахани. Кстати, этот вариант рассматривался Госкомиссией.
Следует также учесть, что тогда основным электронным компонентом схем в РУП для ракеты Р-7 были электронные лампы. Надежность их была очень низкой. Производство элементарных транзисторов, которые теоретически, почти на два порядка надежнее электронных ламп, только осваивалось нашими заводами. Освоение их серийного производства шло очень медленно и сопровождалось значительными трудностями! *)
*) Моя двоюродная сестра, Сосновская Маргарита, после окончания Института связи им. Бонч Бруевича по распределению попала на завод им Козицкого в новый цех, специально построенный для выпуска транзисторов. Она поведала мне несколько, прямо детективных историй, случившихся во время освоения крупносерийного производства первых отечественных транзисторов.
Был еще первый этап освоения работы на оборудовании. Сборка транзисторов сперва была ручная в специальном цехе без пыли. Одежда специальная.! Вдруг - брак – причина – пыль! Причина реальна, связанная с отсутствием культуры персонала. При ремонте (перешивали пуговицы) специальной «беспылевой одежды» были использованы обычные хлопчатобумажной нитки!
Второй случай. Массовый брак, полная, длительная остановка цеха! Причина –сантехник заменил особый пластмассовый кран в душе на обычный латунный (примесь меди?).
Эти примеры я привел для того, чтобы, читающий эти заметки понял, что при внедрении высоких технологий нет мелочей.
Кажется, вроде мелочь, а «ракеты сейчас падают или взрываются»!
Вдвойне был прав Аркадий Райкин, в миниатюре, где сантехник «на одну крутку» не докрутил, и на одну «винтку» не довинтил»!
От своего товарища, однокурсника по институту, Гены Семенова (зама Борисенко) я слышал, что обсуждение и выбор варианта РУП было весьма бурным и не лицеприятым, особенно со стороны Барановкого (я это вполне допускаю, так как приходилось с ним общаться на «степных полях КапЯра».
Борисенко Михаил Иванович
Кроме того, в коллективе, руководимом Борисенко, (разработчик РУПа) я пробыл почти год и неоднократно присутствовал на проводимых Борисенко «разносах», поэтому про него самого могу сказать, что в принципиальных спорах с равными он «был не подарок», или говоря словами Бабеля, - он бы «среди биндюжников слыл грубияном»!
Но, культурным! Поэтому работавшие под его руководством на «эти глупости» не обращали внимания. Он был «свой»! Постоянно шутил. Он был лишен всякого высокомерия. (Я хорошо помню, с какими словами он встретил меня в НИИ, когда я приехал к ним на стажировку адъюнктом).
К большому сожалению, победили не здравый смысл и научный расчет, а тупой «административный ресурс».
Результат: Барановский хлопнул дверью и ушел в Харьковское КБ.
Борисенко остался у Рязанского, но, как побежденному, ему достались «объедки с царского стола» в виде разработки небольшой, по существу редко используемой, системы «Слон». Для такого яркого, самобытного конструктора, часто принимающего нестандартные решения это было унижением.
Как рассказал мне Гена Семенов, еще раньше, Михаил Иванович был против повторения немецкой системы «Messina» в качестве БРК-1 для ракеты 8Ж38. Система была громоздкая, с малой точностью наведения, очень требовательная к неровностям и наклону местности. Группа Борисенко активно прорабатывала вопрос использования в системе наведения 3см диапазона волн. Первый действующий макет БРК в 3см диапазоне был испытан в институте еще в 1953-54гг. Поскольку работа была инициативная, то помощи от руководства НИИ-885 не было. Работа тормозилась смежниками, которые изготовляли мощные магнетроны и водородные тиратроны для модуляторов. После ряда неудачных экспериментов решили взять магнетрон, используемый в серийном самолетном радиолокаторе «Корунд». Решение оказалось правильным.
Сейчас, работая над этими воспоминаниями для публикации их в Интернете, я нашел в опубликованных книгах Чертока «Ракеты и люди» подтверждение этого.
Черток пишет:
«Опираясь на опыт создания систем боковой радиокоррекции ракет Р-1, Р-2 и Р-5, еще в 1956 году Борисенко выступил с предложением создать альтернативную систему сантиметрового диапазона радиоволн и фазовым методом измерений. Эта система по сравнению с импульсной, разрабатываемой для Р-7 и Р-7А, обещала быть более компактной, универсальной, точной и простой в эксплуатации.
Борисенко открыто критиковал систему Коноплева - Богуславского, разработку которой поддерживал Рязанский. Технические разногласия обострили личные отношения Борисенко с "тандемом" Рязанский - Богуславский. Неудачи, которые происходили при пусках "семерки" по вине радиосистем, использовались Борисенко для доказательства порочности пути, выбранного Богуславским, и преимущества предлагаемой им системы»
И уже в другой книге, возвращаясь к этой теме, Борис Черток пишет:
«Коноплев был достаточно умен, чтобы понять, что в перспективе системы управления боевыми ракетами должны избавиться от громоздких и сложных радиокомплексов. Коноплев мне как-то проговорился, что разработанную и запущенную в производство систему для Р-7, если бы на то была его власть, он бы полностью переделал!»
Но часть группы Борисенко, ранее работавшей по системе БРК-2, под руководством Володи Леонтьева (куратор Чигирев Ростислав Александрович), продолжили разработку по предложенной для Р-7 РУП, но уже для новой малогабаритой ракеты Р-9 и Челомеевской УР-100.
В РУП предназначенном для управления ракетами Р-9 и УР-100 предполагалось использовать, в основном, только транзисторную электронику
Радиосистема Управления Пуском (РУП) ракеты Р-9
Когда я сказал Бородаю что знаю хорошо РУП, то явно блефовал. И немного, покривил душой. Я принимал непосредственное участие только в разработке системы СОД - Системы Обработки Данных. СОД - специализированная ЭВМ, предназначенная для определения параметров полета ракеты Р-9А на конечном участке траектории и выработки сигналов управления дальностью, коррекции отклонений по тангажу и отклонений в боковом направлении. С остальными элементами системы РУП, я был хорошо знаком, но детально, подробно, их не изучал. Поэтому, забывая порой, что бывает свободное время, – пришлось ликвидировать этот пробел!
Система РУП ракеты Р-9А была значительно механически защищена от воздействия ближнего ядерного взрыва. Основное сооружение, в котором размещалась радиоаппаратура, располагалось под землей. Оно было выполнено из монолитного железобетона, с толщиной стен около полуметра и было заглублено на 5-7 метров. Кроме того, вся радиоаппаратура располагалась в сооружении на специальных, подвешенных на гидравлических амортизаторах платформах. Это значительно снижало вероятность выхода аппаратуры РУП из строя при сейсмических, ударных толчках.
Все антенные устройства располагались в сложенном виде в железобетонных капонирах, перекрываемых сдвигающимися многотонными крышами.
Антенные устройства состояли из:
1. Четырех приемных антенн «Большой крест» (фаза точно), расположенных в виде креста на – расстоянии сотни метров от основного сооружения;
3. Круглой параболической передающей антенны, также расположенной в капонире
Передаваемый сигнал был очень мощным, непрерывным в 3-х см диапазоне.
Прием происходил в диапазоне 10 см в импульсном режиме.
Примечание. К сожалению, не удалось отыскать фотографии или чертежи РУП. Нашел пока с великим трудом некоторые фото, которые приведу ниже.
По фотографиям видно, что сами антенны, несмотря на расположение в железобетонных капонирах, были выполнены достаточно устойчивыми к воздействию ударной волны и имели повышенную механическую прочность.
Наведение всех приемных антенн в заданную точку пространства происходило автоматически, отслеживая повороты основной передающей антенны. Для этой цели использовались так называемые «силовые сельсины».
Наводка передающей антенны происходила вручную (через машинные усилители) двумя штурвалами, один по азимуту, второй по углу места (наклону). Точность наводки антенн – десяток минут.
Для контроля наводки использовались проекционные шкалы. На механизмах поворота антенн были установлены прозрачные диски градусов и минут. С помощью системы линз и зеркал показания этих шкал выводились на небольшие экраны у штурвалов наводки.
В системе наводки антенн ранее предполагалось реализовать принцип полностью автоматической наводки. На прозрачные диски с градусами и минутами были дополнительно нанесены штрихи кодовой разметки. С помощью светодиодной пары информация должна была считываться и сигнал направляться для определения величины в программное устройство. При совпадении значений азимута и угла места с заданными в полетном задании антенны стопорились, до посылки на ракету команды «отсечка двигателя». После этого антенны РУП должны были автоматически наводиться по полетному заданию следующей ракеты и т.д. и т. п. РУП, таким образом, мог управлять всеми ракетами позиционного района. Но в этом случае каждый последующий пуск происходил с задержкой, равной времени нового нацеливания на 1-1,5 минуты. Но из-за опоздания разработки мощных, точных силовых шаговых двигателей реализовать цифровое автоматическое наведение антенн не удалось. А существующие аналоговые системы наведения не обладали нужной точностью.
При прогонке системы РУП оказалось, что иногда эта система дает сбой и дает значительные погрешности наведения (возрастали в несколько раз). Поэтому необходим дополнительный контроль положения антенн индикаторами положения. Но, этот контроль проводил человек-оператор, который мог сделать ошибку!
Вопросы к системе РУП сыпались, как из рога изобилия! Система индикации положения антенн представляла информацию в аналоговом виде, как в теодолите. Шкала градусов и шкала минут с нониусом! Однако, согласно исследованиям в области инженерной психологии, подобная шкала, имеющая нониус, при считывании показаний дает процент ошибок на порядок (а, иногда, на два порядка) больше, чем цифровая, той же точности.
При работе оператора в режиме дефицита времени и при стрессовой обстановке частота ошибочного считывания показаний шкал может возрасти катастрофически! Возник вопрос специального психологического отбора операторов наводки антенн. Но такого отбора в РВСН тогда не существовало!
Здесь позволю себе некоторое отступление и кратко изложу некоторые аспекты взаимодействия системы «Человек-Машина» и роли в этой проблеме науки «Инженерная психология».
Читал, что, «Проблему взаимодействия человека и машины» обозначил в своей книге «Кибернетика» Норберт Винер. В 50-х годах в США, некоторые Университеты, по заданию военных, стали вплотную изучать этот вопрос и вырабатывать рекомендации по надежности этого взаимодействия. Однако, по моему мнению, эта проблема была исследована еще во время Второй мировой войны в Массачузетском технологическом институте. После войны эти исследования были опубликованы в одной из книг знаменитой «массачузетской серии» книг по радиолокации. Как я помню, там приводились результаты исследования различных органов управления (штурвалы, рычаги, ручки, кнопки и т.п.) и различные типы шкал на пультах, приборах для выбора наилучшего варианта их выполнения. В другом разделе этой книги предлагались методы и методики эффективного обучения операторов радиолокационных станций и контроля их умений и навыков.
Еще, в Манзовке я, как писал ранее, подписался на «Труды Американского общества радиоинженеров» (копию издавал ВИНИТИ). Там было много статей, посвященных тематике взаимодействия Человека оператора с аппаратурой. Я заинтересовался этой проблемой и стал покупать всю литературу по этому вопросу и продолжению решения этой проблемы в «Программированном направленном обучении»
Как только я столкнулся, практически, с этой проблемой при приемке системы РУП, я снова обратился к соответствующей литературе. Я решил, что оператора надо интенсивно тренировать. Езда на машине до позиционного района занимала около часа, едешь и думаешь. Решил, что основой тренажера может быть полуавтоматический фильмоскоп. Подобные фильмоскопы тогда появились в продаже. В фильмоскоп закладывался рулончик пленки. Нажатием кнопки кадры можно передвигать вперед, назад, и устанавливать продолжительность просмотра.
Сказал об идее тренажера майору Карцеву. Он сразу не только ее одобрил, но и тут же отдал приказание о срочном приобретении двух фильмоскопов для службы.
Через день фильмоскопы приобрели. Еще через пару недель, по предложенному мной трафарету, было изготовлено несколько десятков слайдов для тренировки.
Первыми испытуемыми были мы сами – офицеры службы. Четверг считался у нас «невыездным днем». В этот день мы учились, проходили политзанятия, собрания, была читка приказов и т. п. Все захотели себя проверить на тренажере. А я набирал статистику и частоту ошибок установки и считывания. Тренажер «оброс» разными счетчиками. Раз зашел в комнату Бородай. Я ему объяснил, что и зачем. Вдруг он спрашивает: «А разве можно такую шкалу читать быстро?! У дальнобойных орудий были подобные шкалы наводки, но там наводили не спеша. Подумайте пару дней и доложите свои предложения.»
Поехал в полк Д.В. Богатырева, и вместе со старшим лейтенантом Дульневым, помощником инженера полка по РУП, решил провести с офицерами расчета наведения антенн тренировки с хронометражем на реальной аппаратуре. В условиях дефицита времени (30 сек) на наводку каждой антенны (при имитации напряженности внешним шумом) процент ошибочных наведений оказался катастрофическим и составил 15-20%! При увеличении нормы времени на перенацеливание до 1 мин. процент ошибок снизился почти в три раза. Основываясь на опыте использования моего тренажера, я ожидал получить процент ошибочных наведений не более 3-5%.
Женя Дульнев пообещал мне, что расчет наведения антенн будет тренироваться ежедневно, и о результатах он вечером каждого дня будет докладывать. Я попросил тщательно хронометрировать и документировать весь процесс тренировок. Выдал ему большой спортивный секундомер и дал форму бланка записи.
Через два-три дня Дудьнев доложил мне, что при установке нормы времени наводки в 2 мин, ошибок практически не стало. Но 2 мин. на наводку – это многовато! С другой стороны, определилась четкая зависимость, постоянные, регулярные тренировки значительно уменьшали вероятность ошибочного наведения.
Книги по инженерной психологии стали моими настольными книгами.
Всего в Козельске мной были собраны обширные статистические данные о времени считывания и ошибках (порядка 500-600 измерений). При первичном анализе результатов были выявлены очень интересные неожиданные закономерности, не описанные никем ранее.
Это была моя первая научно- исследовательская работа по инженерной психологии. Позже, уже в НИИ-4, я ее продолжил, и потом она была доложена на 1-ой Всесоюзной военной конференции по инженерной психологии и опубликована в ее Трудах. Потом результаты этих исследований при содействии профессора Ломова были опубликованы в Трудах Кафедры психологии МГУ. Позже даже цитировались в работах зарубежных психологов. Мне было предложено написание диссертации на эту тему. Но для этого я должен был сдать дополнительно два экзамена кандидатского минимума: «Общая психология» и «Основы инженерной психологии».
Я доложил предварительные результаты Бородаю. При этом сказал, что в имеющейся документации время перенацеливания антенн с одного старта на другой не определено. Бородай сказал, что все пуско-наладочные работы на обеих стартах в полку Богатырева окончены, но акт приемки не подписан. из-за задержки ввода РУП. ГУРВО от командира дивизии требует, чтобы полк Богатырева поставили на опытно-боевое дежурство без РУП. Генерал Бурмак отказался, но не по причине отставания РУП, а ссылаясь на отсутствие боевой документации. Поскольку комплекс 8К75 не бал еще принят на вооружение.
Между тем ракета Р-9 «не хотела» летать и постоянно падала (чаще, чем сейчас «Булава»), как и ее конкурент - ракета УР-100 Челомея. Более половины пусков и тех, и других были признаны неудачными.
Из-за больших ошибок при выполнении перенацеливания антенн, Бородаем было принято решение - обязательно отметить в актах приемки РУП, что радиоуправление целесообразно использовать только для управления первой (одной) ракетой полка, а не 4-х двух полков.
При приемке антенн РУП выявился еще один значительный недостаток проекта. Антенны большого креста соединялись с пунктом РУП волноводами 10 см. диапазона. Для обеспечения сейсмической устойчивости волноводы были помещены в стальные трубы диаметром 200 мм на глубине 1,80 м. Чтобы волновод всегда располагался в центре трубы, к нему крепились специальные кронштейны с колесиками, облегчающими перемещение волновода в трубе при монтаже, а так же при колебаниях температуры. Для температурной компенсации волноводы имели специальные сильфонные вставки, которые располагались в монтажно-смотровых колодцах. При опытной эксплуатации было обнаружено, что сами колодцы были спроектированы ЦПИ-31 преступно небрежно.
Всю осень и зиму шла отладка системы СОД на РУПе. Почти каждая проверка оканчивалась отказом СОД. Завод-изготовитель был вынужден держать у нас постоянно инженера-наладчика и двух монтажниц. Кроме того, с завода-изготовителя для контроля прислали старшего лейтенанта-военпреда. Они прямо на месте в РУПе меняли дефектные детали. Но, оказалось, что не все отказы аппаратуры и замены транзисторов в блоках записывались в журнал испытаний. Помню, однажды, я взял журнал отладки и обнаружил, что записывается только треть отказов. В коробочке у монтажницы оказалось полтора десятка выпаянных транзисторов, а в журнале запись только о пяти отказах. Сказал об этом военпреду и по его реакции понял, что он «в курсе», но «не видит». Я «спустил на него собак»! А он отвечает, что мне не подчиняется. Вечером, я доложил ситуацию Бородаю.
Бородай принял жесткое решение: Военпреда на РУП не пускать до особого разрешения и сообщить в военную приемку завода о его замене. Контроль за доработками и устранением выявленных неисправностей возложить на Дульнева.
С первых дней непрерывного контроля выявилось по 8-12 замен блоков и транзисторов в день! Доложил Бородаю, он, зная мои знакомства и связи в НИИ-885, предложил съездить туда на 3-4 дня и доложить непосредственно райинженеру истинное положение вещей. Утром, я позвонил Володе Старцеву (зам.райинженера), чтобы он заказал пропуск и выехал машиной в Москву.
Старцев, сказал, что он, в общем, в курсе ситуации. Но сейчас это дело серийного завода. Надо позвонить туда в приемку Миткину. Позвонил, но «Миткина сейчас нет, за него остался. Иванов». Володя представился и сказал, что у него находится «зам. главного инженера части», и у него срочное сообщение о плохой надежности их аппаратуры. Тот предложил:
- Поскольку уже конец рабочего дня, пусть подходит к нашей проходной. Я встречу.
Володя мне передал его слова и пояснил, что заводская проходная рядом. Я вышел из НИИ, подошел к заводской проходной, и мы встретились. Представился майор (фамилию забыл). Приятный молодой человек, с виду деловой. Сели на лавочке в скверике, и я обрисовал ему положение. Он сразу высказал недоумение, поскольку у него информация от руководства завода, что в Козельске все нормально. Проговорили больше часа. Он даже был удивлен той подробностью, с которой я изложил ему суть и причины массового отказа транзисторов в СОД. Он пообещал, что доложит все Миткину. Военпреда заменят и пришлют более компетентного.
Я переночевал в их заводском «Доме для приезжих» и к обеду уже вернулся в Козельск. Доложил Бородаю ситуацию: завод в прорыве, подводит завод поставщик комплектующих. «горит» план. Транзисторы малонадежные. Сейчас у них на заводе по требованию военпредов хотят организовать 100% проверку всех комплектующих, как это делали в НИИ-885. Но это в будущем, так как нет соответствующего оборудования.
На следующий день Бородай вызвал на совещание инженеров полков Богатырева и Хисамова и их помощников по радиоуправлению: ожидается вскоре принятие комплекса 8К75 на вооружение, в полках почти все готово, за исключением РУП. Что предпринять? Выскажите свои предложения.
Решили аппаратуру РУП поставить на круглосуточный прогон и строго контролировать работу наладчиков с завода изготовителя. Поставить вопрос о возврате комплектов СОД на завод для замены. Решили также, что Бородай выходит с предложением к командиру дивизии генералу Бурмаку «О постановке полков на боевое дежурство без РУП». Тот докладывает в штаб Армии.
В первые две недели контроля, на РУПе Богатырева вышло из строя и заменено СОД более 30-40 транзисторов (из общего количества 3500). В следующую неделю – 10. Тенденция к улучшению хорошая, но все равно очень плохая надежность.
Следует сказать следующее. Когда я был в НИИ-885 на стажировке, адъюнктом, хорошо помню разговоры о предварительном отборе транзисторов, тогда после отбора 95-98% шло в брак! С тех пор прошло более 3-х лет. На транзисторных заводах появилась военная приемка. Транзисторы, используемые в СОД, поменяли свое наименование, вместо
П-16 - стал МП-16 A, B или C (в зависимости от класса отбора). Но надежность, их улучшилась незначительно.
РУПы стал выпускать серийный завод, который не имел возможности проводить массовый тщательный отбор транзисторов. Кроме того, куда девать брак с «Военной приемкой»? Большая отбраковка ухудшает экономику производства.
Время шло, сроки поджимали, а ситуация с отказами транзисторных блоков улучшалась слишком медленно. Мне стало ясно, что такую систему принимать на боевое дежурство нельзя и даже преступно!
А тут еще новая дополнительная напасть. В тот год, в Козельске было много снега. Весна была бурной, река Жиздра вышла из берегов и затопила всю пойму. Поля быстро освободились от снега. Открыли смотровые люки на колодцах антенн «Больщого креста» и обнаружили, что колодцы полны воды. Кроме того, через плохо загерметизированные стыки секций волновода вода приникла в волноводы «креста». Некоторые секции покрылись коррозией, и поэтому их надлежало заменить!
Виновника нашли быстро после откачки воды из колодцев. Вода поступала через щель вокруг трубы. При зимнем снижении температуры железная труба сократила свою длину и «выдернула» свой конец из колодца, разрушив цементную стяжку.
Вызвали проектировщиков из ЦПИ-31. Те предложили сделать ввод трубы через специальный сальник. Но волноводы пришлось доставать из труб и устанавливать новые. Старое серебро потемнело, и местами образовалась коррозия.
Я почти ежедневно выезжал в позиционный район и все сложные проверки аппаратуры РУП просил проводить только в моем присутствии.
Однажды, еще на стадии выполнения строительных работ, я совершенно случайно стал свидетелем грубейшего нарушения технологии при проведении герметизации вводимых в железобетонную коробку РУПа силовых и сигнальных антенных кабелей. Кабели надо было герметизировать специальным эпоксидным компаундом со строгим соблюдением заданной рецептуры. Солдаты – строители наливают эпоксидную смолу из бочки в ржавое мятое ведро, кружкой доливают отвердитель и пластификатор. Потом начинают размешивать железным арматурным прутом. Смола в ведре бурно вскипает, разогреваясь при этом на пару сотен градусов, и мгновенно твердеет, ведро лопается с треском! Даже прут не успели выдернуть!
Если бы отвердителя залили чуть меньше и этой кипящей смолой залили бы кабели, они бы мгновенно расплавились и замуровались в бетоне. Я прекратил этот бардак и доложил Бородаю. Все работы с эпоксидным компаундом были запрещены до прибытия проектировщиков из ЦПИ-31. Рецептура компаунда для герметизации ввода кабелей и технология его приготовления были изменены (изготовили специальные дозаторы) и был введен особый контроль выполнения этих работ.
Я, с детства был очень любопытный, и любознательный. Меня интересовали самые различные технические устройства. И здесь я не только в совершенстве изучил свою систему радиоуправления, но попутно и весь ракетный комплекс, ракету Р-9 и все ее наземное оборудование в целом по конструкторской документации.
Бородай на «разборах полетов» часто отмечал это. За каждым своим офицером Бородай «закрепил» один из полков. Так как первый РУП вводился в полку Богатырева, то этот полк достался мне. Мы должны были быть всегда в курсе всех выполненных и не выполненных монтажных и наладочных работ на своих объектах.
Я близко познакомился с командованием двух полков (командиры полковники Д. В. Богатырев и Г. Х. Хисамов), в которых были практически окончены все строительные работы, и работали монтажные и наладочные бригады из промышленности.
При поездках, в полках меня встречали всегда очень хорошо. Я, еще во время строительства и монтажа оборудования, познакомился со всеми командирами групп и многими офицерами. На совещаниях в дивизии часто «озвучивал» их претензии.
Я еще раньше, в Ледяной-Сазанке заметил, что некоторые уважаемые и толковые офицеры «на кухне» говорят и выдвигают правильные, хорошие предложения, а на совещаниях сидят и молчат! Так я взял за правило озвучивать хорошие, на мой взгляд, предложения. Правда, один из офицеров нашей службы-Ратников, постоянно выговаривал мне: «Зачем, это тебе надо!?» Но я и сейчас остался таким. Не люблю халтурную работу! Как говорил Пушкин в Евгении Онегине, многие предпочитают:- «С ученым видом знатока, хранить молчанье в важном споре…». На мой взгляд, здесь возможны три причины:
дремучая некомпетентность;
страх перед тем, что: «Ляпнет не то!»;
полная «НафигаМнеМания».
Последнее наиболее опасно для общества и государства. Именно после 2000-го года подобные люди стали чаще встречаться.
У нас, в службе главного инженера Бородая, такой, отчасти, был только один. Если в службе обсуждался важный вопрос, то Бородай сам следил, чтобы высказался каждый. Раз бурную дискуссию вызвал вопрос: «Нужны ли в нашей службе инженеры - строители??». В период выполнения строительных работ мы часто, но почти всегда случайно, обнаруживали грубое несоблюдение СНИП (Строительные Нормы И Правила). Комплекс мы изучали, как правило, по проектной документации, где встречались ссылки на соответствующие разделы и положения СНИП. Поэтому на нарушения их и обращали внимание. Специально изучение СНИПа не входило в программы наших училищ и академий.
Для того, чтобы как можно скорее «Показать АМЕРИКАНЦАМ - КУЗЬКИНУ МАТЬ» строительство ракетных комплексов в позиционном районе начиналось почти одновременно с началом строительства опытного комплекса на полигоне. Поэтому все недостатки в проекте автоматически переносились в строительство в позиционном районе. Для исключения такого положения, должна быть налажена оперативная связь строителей на полигоне со строительными частями в дивизиях. Для этого проектанты должны были сидеть не вылезая в Тюратаме. И сразу изменять проектную документацию, с одновременной передачей доработок в части. Но этого не было.
Поскольку специальной службы приемки объектов в эксплуатацию в РВСН не было, то эту функцию приходилось выполнять самим войсковым частям силами своих офицеров. Учитывая, что во время усиленного развертывания РВСН в части попадает пополнение из других родов войск, приемщики из них получаются очень плохие. Они не знают даже своей техники, а не то что какой-то СНИП и другие основополагающие строительные документы. Я уже не говорю о контроле приемки специального оборудования проверки, подготовки и пуска ракет и РУП. Здесь присутствие офицеров службы главного инженера было обязательным. В Козельске впервые была группа военпредов из ЦПИ МО-31(всего 2 или 3 чел). Но они были в строительной части, и с нами они не взаимодействовали!
Наша дискуссия показала единство мнений – военные должны от промышленности принимать объекты «Под ключ»! Для приемки объектов нужны специально подготовленные для этой цели офицеры-военпреды!
Сердюков своими приказами убрал военную приемку с заводов-изготовителей комплектующих для оснащения военной техники! Это ЧТО? Расстрел должен быть за такие деяния!
Для несения боевого дежурства нужна совсем иная подготовка офицеров. Глубокая инженерная подготовка не нужна. Главное – необходим общий интеллект и самое главное - натренированная психическая устойчивость! Безукоризненное знание всей Боевой документации и методов работы с ней Срок подготовки, при наличии базового образования в пределах 4-6 месяцев.
Результаты дискуссии Бородай доложил командиру дивизии. Подготовили доклад, с которым генерал Бурмак выступил на Совете РВСН. По слухам, доклад вызвал очень бурные обсуждения. Выступали «За» и «Против». Было принято какое-то решение.
Но, по-моему. и сейчас, в 2013году - «Воз и ныне там»!
Хочу сказать, что практически одновременно с изготовлением «Тренажера считывания шкал», я занялся изготовлением «Машины контроля знаний». Она предназначалась для, так называемого, «Выборочного контроля знаний».
Элементная база – электромеханическая: шаговые искатели и реле. Машина позволяла контролировать правильность ответа («Да» «Нет») на 3-5 вопросов. В «Памяти » машины» хранились «правильные» ответы на 50 вопросов (столько было положений на шаговом искателе). На каждом «Билете» (специальная перфокарта) по 3 вопроса, и на каждый 3-5 альтернативных ответов. Они все должны быть правдоподобными, но только один правильный. Перфокарта имела отверстия, в которые вставлялись «программирующие штырьки».
Испытуемый накладывал «Билет» с дырочками на наборную панель (от аппаратуры РУП ракеты Р-7), вставлял в дырочки штекера (для выбора программы) и нажимал кнопочку против ответа, который он считал правильным.
К машине предполагалось подключение обычного телетайпа для документирования результатов (не успел-уехал в Болшево). Вместе с Дульневым подготовили вопросы по РУП. Помогали офицеры из расчета РУП. Обучающая машина, хотя была примитивной, но всем испытуемым понравилась.
Бородай продемонстрировал ее работу офицерам штаба. Я оформил «Контролирующую машину» как рационализаторское предложение с соавтором Женей Дульневым. Получил очередную благодарность от генерала Бурмака. После моего отъезда, Женя должен был повезти ее на Армейскую выставку.
Мое недавнее общение с преподавателями Серпуховского училища и Академии позволяет сделать вывод, что и сейчас методика преподавания с тех пор очень мало изменилась.
Офицеры, выполняющие обязанность «Командир дежурных сил» любого звена ответственности от ракетного полка и выше должны наряду со специальной подготовкой еще проходить строгий психологический отбор. Жизнь подтвердила необходимость такого отбора (в 1976-1978гг в РВСН было создано Управление психологического отбора).
Об одном трагическом случае во время боевого дежурства, в расследовании которого я принимал участие, постараюсь рассказать в последующей главе.
При решении каких-либо споров с представителями промышленности Богатырев иногда просил Бородая присылать меня, как куратора полка. У него инженером полка был какой-то бездеятельный, «вареный», как он говорил, майор. Рядом с волевым, очень инициативным и авторитетным командиром полка он не смотрелся, был каким-то анахронизмом. Очень часто на задаваемые Богатыревым вопросы по комплексу тот не мог дать внятный ответ или нес чепуху несусветную.!
Помощник по радиосистемам, старший лейтенант Дульнев, обижался на своего начальника, так как тот заставлял его выполнять собственные обязанности, которые отвлекали его от основной работы по форсированному вводу в эксплуатацию РУП.
Я так часто бывал в полку Богатырева, что однажды, Бородай, то ли в шутку, то ли всерьез говорит: «Капитан Ягунов, может Вас назначить инженером к Богатыреву?!» Я ответил не очень уважительно: «Эту должность мне предлагали, полтора года назад, в Ледяной. Но я не согласился, поскольку считаю себя специалистом по радио.» Бородай улыбнулся (что бывало у него не часто) и ничего больше не сказал.
Со стороны, наш подполковник Бородай и командир дивизии генерал Бурмак, смотрелись, как равные специалисты, делающие одно важное для Страны дело. Я даже удивлялся их активности и слаженности в работе. Кроме того, оба были «ГОСУДАРСТВЕННИКАМИ»!
Генерал Бурмак очень ценил и уважал Бородая и ходатайствовал перед Командующим армией, о назначении его Главным Инженером армии.
Ну, пока о другом! Чуть более раннем и более приземленном!
