В Ростове судьба свела еще с одним интересным человеком - слушателем 4-го курса нашего факультета капитаном Яшиным Юрой, который впоследствии стал известным человеком, генералом армии, Заместителем Министра Обороны.
Это был высокий, громогласный симпатичный человек. Я в то время увлекался в свободное время радиолюбительством. Тогда стали доступными полупроводниковые триоды, и началось повальное увлечение конструированием приемников-мыльниц. Так их прозвали за то, что они собирались, за неимением более подходящей пластмассовой коробочки, в мыльницах. Приемники были, как правило, простейшие с прямым усилением. В качестве громкоговорителя использовали обычно телефонный капсюль. В большой перерыв любители этой экзотики собирались в вестибюле 3‑го этажа для обмена мнениями. В отличие от большинства, мой приемник был собран в специальной коробке. В качестве громкоговорителя я использовал малогабаритный капсюль от танкового шлемофона, и мембрана была изготовлена с гофрами из специальной бумаги, как у настоящего динамика. У большинства присутствующих моя конструкция вызвала интерес. Тут подходит ко мне капитан, и мы познакомились. Он представился: “Капитан Яшин”. Мы разговорились. Оказалось, что он живет в семейном общежитии, по соседству с Валей Горбиным. Я пообещал зайти к нему. На следующий день я принес ему такую же коробочку для приемника, какая была у меня (я на всякий случай купил тогда две). Перерисовал свою схему. Так мы близко познакомились. Когда ему выдали дипломный проект на разработку приемника для телеметрии на радиолампах, я посоветовал ему сделать приемник на высокочастотных транзисторах, которые уже освоила наша промышленность. Он посетовал на отсутствие литературы по расчету таких приемников. Я сказал, что такая книга у меня есть и я ему ее дам. Надо сказать, что Юрий был отличником. Но была одна маленькая тонкость! Валя Горбин мне сказал, что Яшин женат на племяннице Косыгина. Я не задавал Юрию такого деликатного вопроса, поэтому не ручаюсь за точность сведений. Но то, что по окончании Училища, ему досрочно присвоили звание майора и направили служить в Омск главным инженером дивизии, многое прояснило!
На этой должности я его встретил, когда приехал из Сазанки со своим тренажером на Первую выставку рационализаторов РВСН (лето 1962 г). Он пригласил меня домой и в разговоре предложил идти к нему пока помощником, на майорскую должность. Я дал свое согласие, так как Омск - это не Сазанка и Ледяная. Обещания своего он, правда, не сдержал, по-видимому, потому что его буквально через несколько месяцев перевели в Плесецк, где он тоже долго не задержался.
Далее много лет я с ним не встречался. Но слышал о его быстром продвижении по службе. Все это наводит на мысль, что какие-то силы вели его по ступеням командной иерархии. Если говорить честно, то уже в Ростове у него проглядывалась «генеральская стать»: высокий, представительный, рассудительный, с хорошими манерами!
Последняя наша встреча произошла при достаточно необычных обстоятельствах, когда я уже служил в 4 ЦНИИ. Я был дежурным по институту. С проходной звонят, что подъехал командир части генерал- лейтенант Волков Е.Б.
Я быстро выскочил для его встречи. Машина остановилась у самого крыльца. Волков выходит из машины, я кричу: “Часть смирно! Товарищ генерал, за время вашего отсутствия в части никаких происшествий не случилось! Дежурный по части подполковник Ягунов!”
Волков говорит: “Вольно!”, я повторяю: “Во-о-ль-но!”
Он подходит ко мне, здоровается за руку, и тут слышу из-за его спины: ”Здравствуй, Евгений!” Смотрю, стоит Яшин в форме генерал-лейтенанта. В тон ему отвечаю: “Здравствуй Юрий!” Волков смотрит на нас недоуменно. А Яшин говорит: “Вот приехал к Вам договариваться о защите! Как тут служится?” — “Хорошо!” — “Ты защитился?” — “Да!” Волков рядом стоит уже в нетерпении. Махнул мне рукой: «Не провожайте». — Я вернулся в комнату дежурного.
Заглядывает в дежурную комнату начальник строевого отдела подполковник Раздоров и спрашивает: «Начальник приехал?» — «Да!» — «А почему у него кабинет закрыт?» Говорю: «Там у него конфиденциальный разговор с генерал-лейтенантом Яшиным!» — «Ну, хорошо» — и он вышел.
Часа через полтора в дежурную комнату заглядывает Яшин для отметки пропуска: «Евгений, выйди, меня проводи! Евгений Борисович вызвал свою машину, чтобы меня отвезти. Как тут поживает Валентин Горбин? — Да он несколько лет как уволен в отставку майором за постоянное пьянство. — Да, говорил я ему, что частая выпивка до добра не доведет!»
«А как сейчас Вы?» — спрашиваю. — «Вот жду вызова к министру, хотят направить командовать Киевским Округом или в Смоленск».
Он хотел еще что-то сказать, но подошла машина, он пожал мне руку и уехал.
Куда его направили тогда, я так и не знал.
Как-то видел его по телевидению во главе комиссии, проводившей пуск новой конвертированной ракеты “Тополь”, предназначенной для вывода на орбиту метеорологических спутников.
Возможно, я бы и не стал писать об этих встречах с Юрием Яшиным, если бы не известие, которое полтора года назад пришло из СМИ. Генерал Армии Яшин скончался 31 июля 2011 г. Ушел из жизни человек с яркой и стремительной биографией!
Я не был его сослуживцем, мы были товарищами по увлечению радиотехникой и по службе в Ростове, но я, встречаясь с ним, был свидетелем его общения с другими. Это был умный руководитель, который всегда прислушивался к мнению окружающих.
Проведение
занятий с моряками и моя командировка в Москву
Как я предполагал, так и поучилось! Никто меня не сменил, и я продолжал вести занятия с моряками. Однажды командир учебного отделения мне прямо сказал, что я рассказываю им так понятно, что у них редко возникают вопросы. Он считает, что я наиболее знающий преподаватель из числа тех, кто ведёт занятия с ними. Ребята обратили внимание на то, что «Вы никогда не заглядываете в конспект, а. большинство наших преподавателей почти не отрываются от своих конспектов!» Я им ответил, что проводил испытания этой системы на полигоне Капустин Яр и изучил «все до винтика»!
Мне раздел телеметрии пришлось учить почти заново. Пришлось, конечно, покорпеть! Но, когда постоянно работаешь со схемами – это нетрудно!
Вдруг в училище на улице я встречаю генерала Гарбуза Леонида Михайловича. Я отдал ему честь. — «Постой –Ягунов?»— Говорю:«Так точно!» —«Зайдем ко мне» —. Привел в свой кабинет и стал расспрашивать о нашем дивизионе, что и как. Спросил о Генералове, Васильеве..О Дальнем Востоке. Проговорили больше часа! Его назначили создавать в Училище командный факультет. Прибыл неделю назад.
Но генерал Гарбуз в Училище не задержался, так как его назначили Заместителем командующего Винницкой армией.
На чтение нового курса я затратил целый семестр. Поэтому написал рапорт по команде на имя начальника Училища генерала Шаркова с просьбой продлить мне срок учебы. Но мой рапорт дошел только до начальника факультета и там застрял. А потом все это забылось и остался только спрос! Вот и верь людям!
Я еду в
Москву на стажировку
Наконец, я выехал в Москву. Самое плохое - я не знал, что там буду делать. Я набросал несколько планов и просил Панфилова обсудить их и наметить первоочередные задачи. Что конкретно мне надо исследовать? Но до моего отъезда у Панфилова так и не оказалось времени, чтобы обсудить наши планы.
Меня предупредили, что оплачивать гостиницу и платить командировочные мне будут только три месяца. А дальше нужно рассчитывать на свои силы.
В Москве я остановился в самой дешевой гостинице МВО (Московского военного округа). Но оттуда (Сокол) было очень далеко ездить в НИИ. Эта противоположная часть Москвы.
Приехал я в свой почтовый ящик и заказал пропуск на Военную приемку. Там Володя Старцев был уже майором и старшим военпредом. Потом пошел, разыскал Чигирева Ростислава Александровича заместителя Главного Конструктора Борисенко. Он посоветовал еще подключить для важности зама по организационным вопросам Гену Семенова. Мы с ним, друзья: в ЛИАПе в одной бригаде элекрофицировали деревню. И вот мы таким кагалом, пришли к Борисенко с просьбой разрешить мне проходить у него в Институте адъюнктскую стажировку.
Первый вопрос: “Водку пьешь?” — Я даже опешил и растерялся. Но тут Чигирев подтверждает: “Пьет! Пьет!” — Потом Чигирев говорит: «А Вы его не узнаете? Это же тот лейтенант, который после пусков нас спас своим спиртом, настоенным на полыни». — Борисенко рассмеялся и говорит: «Если Ваше знакомство заходят так далеко, то пусть стажируется, оформите ему пропуск-вездеход со свободным выходом и допуск (форма 5 при Вас) ко всем материалам. Определите ему постоянное место».
Итак, первая фаза допуска была пройдена.
Я снял частный угол по сходной цене вблизи НИИ на Заставе Ильича, напротив мартеновских цехов завода «Серп и Молот». Я предупредил хозяйку, что ко мне приедет на месяц жена с дочкой. Все воскресные дни мы гуляли по Москве, ходили в музеи, выставки.
Лена со мной ходила на демонстрацию. Нина по какой-то причине не пошла. Сохранились фотография, где я на демонстрации рядом с Ведущим конструктором Володей Леонтьевым, зам. Генерального Конструктора Гена Семенов и Лена в вельветовом пальтишке. Гена позже станет Академиком, затем - зам. министра радиоэлектронной промышленности. Сейчас он работает советником министра. Перенес три инфаркта. Я встречался с ним в апреле 2006 года на встрече выпускников ЛИАПа. Регулярно перезваниваемся, так как у него нет Интернета.
Были мы в Тушино на знаменитом Авиационном празднике, где первый и последний раз был показан красивый сверхзвуковой бомбардировщик Мясищева. А как любил говорить Туполев: «Красивые самолеты хорошо летают!». Демонстрация его была проведена великолепно! Громадный четырехтурбинный (с двумя турбинами, расположенными на концах крыльев, и двумя, подвешенными на пилонах в середине крыльев), он почти бесшумно подошел к аэродрому на небольшой высоте в сопровождении двух сверхзвуковых истребителей. Над аэродромом включили форсаж двигателей, раздался оглушительный рев, и самолет перешел в резкий набор высоты под углом не менее 45 градусов. Истребители сопровождения — вместе с ним. Набор высоты был настолько стремительным, что истребители в первый момент отстали, но потом выровнялись и все вместе на глазах стали исчезать в чистом, безоблачном небе. За самолетами потянулись следы инверсии и вдруг раздались удары грома.
Большинство зрителей не поняли, откуда взялся гром в безоблачном небе! А это произошло там, на большой высоте, когда самолеты, перешли скорость звука, и возникшая ударная волна дошла, уже ослабленная до земли. Общее впечатление было неописуемым.
Потом в газетах писали, что иностранные военные атташе были шокированы наличием такого совершенного бомбардировщика в СССР. Как потом утверждали авиационные специалисты, лучшего самолета не было создано ни у нас, ни в США.
Еще мы были на Американской выставке. Где-то в семейном архиве есть Ленина фотография, где она в легкой курточке, со значком выставки.
Здесь уместно сказать о самом Мясищеве и о его самолетах.
С появлением серийных истребителей со сверхзвуковой скоростью полета и усилением средств ПВО конструкторское бюро В.М. Мясищева проработало схемы новых тяжелых бомбардировщиков с турбореактивными двигателями, обеспечивающими околозвуковую скорость полета.
Мясищев создал в короткие сроки стратегический бомбардировщик МЕ‑20, который мог нести до десятка ядерных бомб и несколько крылатых ракет большой дальности. В начале 1953 года он совершил свой первый полет. Впервые я близко увидел этот самолет, когда служил на Дальнем Востоке в Ледяной (д. Сазанка). Каждую ночь с аэродрома взлетало до 5‑7 самолетов, которые направлялись к берегам Америки.
Там самолеты летали вдоль границы, а потом поворачивали домой. Над Тихим Океаном их встречали самолеты-заправщики, и после дозаправки в воздухе они возвращались на свой аэродром. Самолет имел четыре реактивных двигателя, расположенных ближе к фюзеляжу и необычное шасси велосипедного типа (не парой, а одно за другим). Поэтому на концах крыльев имелись дополнительные вспомогательные шасси, которые видны на фотографии. Самолет оказался очень надежным и оставался на вооружении более 20 лет.
Постройка и проектирование сверхзвукового стратегического самолета потребовали проведения огромной научно-исследовательской и опытно-экспериментальной работы, включая создание лаборатории, оснащенной аэродинамическими трубами со сверхзвуковыми скоростями потока.
Для постройки этого воздушного корабля потребовались большие аэродинамические исследования. Кроме того, разработка новых конструктивных и технологических решений. Корпус и крылья (планер) были выполнены из крупногабаритных прессованных панелей, исключающих трудоемкий процесс клепки. Кроме того, была освоена герметизация больших объемов крыла и фюзеляжа, которые использовались как емкости для топлива.
Было изготовлено всего два экземпляра этого самолета. Американцам потребовалось около семи лет, чтобы создать нечто подобное, но с худшими тактико-техническими характеристиками.
В конце 1960 года КБ Мясищева закрыли, а фирму передали зятю Хрущева Челомею. Мясищеву Владимиру Михайловичу была предложена почетная должность руководителя Центрального аэрогидродинамического института.
Позже, находясь в НИИ-4, я неоднократно бывал в фирме Челомея. Кстати, заместителем Челомея стал сын Хрущева. Как «стартовый капитал», Челомею передали для доводки новейшую разработку КБ «Южное», которое тогда возглавлял Янгель.
Однажды при моем очередном посещении КБ Челомея, начальник отдела эксплуатации, бывший ведущий инженер по самолету М-50, устроил мне экскурсию по этому самолету, который много лет стоял на краю заводского аэродрома. Самолет ничем не был прикрыт, только в соплах его громадных реактивных двигателей стояли красные заглушки. Размеры его были огромными. По длине самолет, по крайней мере, в два раза превосходил длину современных пассажирских лайнеров. Диаметр двигателей превышал 5 метров. Нас ждал «хранитель» этого самолета. Мы поднялись по высокой стремянке в кабину. Мой гид подробно рассказал о самолете, о том, что для изготовления его титановых узлов, был построен целый завод. И все – псу под хвост! Потом мы снова стали догонять Америку, но так и не догнали в этой области.
Но вернемся к параду.
После пролета сверхзвукового бомбардировщика Мясищева наступила короткое затишье. Но, оно было не долгим. К аэродрому так же тихо на околозвуковой скорости подошла девятка необычных по виду бомбардировщиков Туполева. Необычность их была, во-первых, в том, что крылья имели большую стреловидность, а во-вторых, самолеты имели по два двигателя расположенных парой на середине вертикального хвостового стабилизатора. С таким необычным расположением двигателей самолетов в мире не было! Подойдя к аэродрому, они тремя тройками повторили эффектный набор высоты, подобно их предшественникам, и растворились в безбрежной голубизне неба! Эти самолеты также произвели колоссальный эффект!
В будние дни я весь день обычно проводил в НИИ или в библиотеках. Переворошил огромное количество информации по ЭВМ.
Я близко сошелся с ребятами-разработчиками из НИИ, от меня не скрывалась информация по разработкам. Но мне требовалось что-то новое. Наблюдался такой психологический эффект: из-за высоких темпов разработки им некогда было заниматься своими диссертациями, поэтому во мне некоторые видели своего рода конкурента в науке. Поэтому, несмотря на дружеские отношения между нами, существовала какая-то незримая преграда. Я, стараясь разрушить стену, вникая в их разработки, старался внести что-то свое.
Так ознакомившись в Библиотеке Ленина с новым веянием — “системой счисления в остаточных классах”, я предложил использовать это в СОД для контроля заполнения счетных регистров канала дальности. Для надежности каждый регистр был троирован, а после окончания цикла расчётов, полученные числа сравнивались, и из них выбиралась только та пара, значения которых совпадали. То есть использовался метод голосования. Я предложил добавить в каждый регистр по две контрольные ячейки. Одна из них выдавала модуль от деления на 2, а вторая — модуль от деления на 3. Модули всех трех регистров постоянно сравнивались в ячейке сравнения. При расхождении в модулях чисел, в сбойный регистр вместо ошибочного значения записывалась текущая, верная информация и счет продолжали все три регистра. Толчком к такому решению послужил тот факт, что одновременный сбой в двух регистрах происходил очень редко.
Система была построена на полупроводниковых триодах, которые имели очень низкую надежность. Поэтому вскоре в институте ввели очень тщательную отборку триодов. Их испытывали при повышенных частотах работы, при помещении в термостат с температурой 50‑60 град. Для ячеек контроля такую проверку начали проводить раньше, так как надо было отобрать всего 15 надежных транзисторов.
Кроме того, я предложил на учебном стенде СОД ввести систему имитации отказа транзисторов, это позволило разработчикам прослеживать последствия отказа транзистора в любой ячейке и испытать практически систему обнаружения неисправного сменного модуля.
Такой же стенд изготовили на серийном заводе и использовали его для тренировки наладчиков. Но это было много позже, когда я был помощником Главного инженера дивизии по радиосистеме в Козельске.
Я мучительно искал общий план своей диссертации, стремясь правильно сформулировать задачу исследования. Постепенно начала приходить осмысление общей структуры и содержания диссертации. Написал письмо Панфилову с изложением своих соображений по плану диссертации, но он не ответил. Я понял, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих!» Панфилов мне не поможет!
Больше того, он подложил мне “свинью”. Приехал в Москву на два дня в Академию им. Дзержинского на научную конференцию и в последний день решил навестить меня. Мне он не позвонил, хотя я дал ему несколько телефонов в НИИ и домашний. Меня, естественно, он не застал, так как я в это время был в Библиотеке им. Ленина. Ему в НИИ сказали, что я буду завтра. Он меня не дождался, позвонил по домашнему телефону, но там ответили, что я на работе. Вернувшись в Ростов, он в оправдание себя написал рапорт, что меня на месте командировки не застал. Что я делаю, он не знает! Его рапорт сыграл позже очень плохую роль при решении вопроса о моем переводе в НИИ!
Время неумолимо продвигалось к окончанию трехлетнего периода адъюнктуры.
Нина с Леной вскоре уехали к Рите.
Нина писала очень редко, а потом и вовсе замолчала! Что там случилось? Не было настроения работать, все валилось из рук. И я решил, слетать на один-два дня, проверить, что с ними.
Оказывается, Нина для того, чтобы устроиться на работу, фактически предала меня, написав в Заявлении, что она с мужем не живет, так как он бросил ее с ребенком, поэтому она должна поступить на работу. Ее приняли. Когда я приехал, то оказалось, что к ней прилип какой-то мужик, но она де не обращает внимания на него.
О моей самовольной отлучке стало известно в Ростове, и хотя, я задним числом попросил отпустить в положенный мне отпуск, через месяц, когда мне оставалось всего полтора месяца до окончания срока адъюнктуры меня отозвали из Москвы.
Я вернулся в Ростов, зав кафедрой потребовал от меня подробного отчета о том, что я сделал во время командировки. Я принес все свои наброски и конспекты изученных статей. Набралось четыре толстых папки и еще секретной почтой шла моя рабочая тетрадь.
Он спросил: «А что отпечатано?» — Я ответил, что пока ничего, так как я не могу печатать закрытые материалы.
Доложил, что в НИИ-885 я был включен как консультант-разработчик в группу разрабатывающую систему СОД (Система Обработки Информации) для пункта РУП (Радио Управления Пуском) ракеты Королева Р-9. Эксперименты на макете системы показали, что из‑за плохой надежности существующих транзисторов система работает неустойчиво и дает сбои. В системе СОД самым ненадежным местом оказались три входных регистра-счетчика. Каждый из них пришлось затроировать, а на выходе определять результаты по методу «два из трёх». Но это привело к увеличению сложности и габаритов устройства. Я предложил правильность работы каждого регистра контролировать своей системой контроля. Алгоритм работы системы контроля основан на использовании математического аппарата счисления в остаточных классах. Подано две заявки на получения авторских свидетельств на изобретения. Теоретический расчет показал, что частота сбоев счета при этом снизится с 10 -3 до 10 -6-7.
Обоснование системы контроля – стержень диссертации. На основе последних экспериментов и расчетов надо по новому изложить вопрос в 3-ей и 4-ой главах.
В ответ на свой доклад услышал: «Я спрашиваю, сколько глав отпечатано, а вы «пудрите нам мозги» какой-то системой в остаточных классах. Почему Вы болтались несколько дней неизвестно где, когда приезжал к Вам Панфилов?» —. Отвечаю, что я был эти дни на месте, а в тот день поехал в Библиотеку им. Ленина за заказанными статьями. — «Покажите Ваш билет в библиотеку». — Я показал целых четыре: в научный зал Библиотеки им. Ленина, отдельный — в зал диссертаций при Библиотеке им. Ленина, в Центральную Научно-техническую библиотеку (на Кузнецком мосту) и в Политехническую библиотеку. Кроме того, показал постоянный пропуск в БНТИ (Бюро новой техники и информации) и читательский билет в ВИНИТИ.
Он посмотрел на все это и говорит, что объявляет мне выговор за несоблюдение плана работ по диссертации.
Когда я сказал, что меня задержали с выездом, из‑за занятий с курсантами, то услышал: «Вас никто не заставлял, а просто попросили. Не надо было соглашаться!».
Поэтому о Ростовском Училище осталось самое неприятное впечатление. Низкая квалификация, но сплошные амбиции.
Смешно и грустно, но оказалось, что почти год назад мне объявил благодарность начальник училища по рапорту старосты группы моряков-слушателей «За высокое качество проведения занятий по новой технике». Но мне об этом не сказали! Узнал об этом у своего нового командира.
Зав кафедрой дал понять, что у себя он меня не оставит, так как свободных вакансий на кафедре нет. Валя Горбин тогда занял место преподавателя на кафедре Панфилова. Вася Асташев, у которого дела были даже хуже моих (поступали вместе), узнал, что формируется Пермское Ракетное Высшее училище, и не дожидаясь чего-то послал на имя начальника Училища письмо с просьбой зачислить его в преподаватели, сообщив, что диссертация выполнена на 90%. Он это сделал в тайне от заведующего кафедрой, чтобы тот не помешал. Но он не сказал ничего об этом мне. Видимо, побоялся конкуренции. Вдруг там окажется только одно место.
В самом конце срока адъюнктуры, я решил искать себе место через своего бывшего начальника курса в Академии, который ко мне хорошо относился. Он был тогда старшим офицером отдела ВВУЗов РВСН. Он посоветовал мне направить документы в НИИ‑4, который в это время расширялся. Но ничего не сказал о создании Пермского Ракетного Высшего училища.
Безрезультатные хлопоты о переводе
Вроде вначале все шло нормально, но мое личное дело «зависло» в отделе кадров. Ни ответа, ни привета. Я позвонил по телефону в Перхушково бывшему своему начальнику курса полковнику Голубеву. Он мне сказал, что с переводом возникли определенные трудности, связанные с новым приказом Главкома. Каким приказом, он по телефону не сказал, но порекомендовал быстрее прибыть в отдел кадров. Я выехал в Москву на следующий день. Приехал с Белорусского вокзала в Перхушково. Пропуск на меня Голубевым был заказан, и я прошел к нему в отдел ВУЗов, а оттуда вместе с ним прошли в отдел кадров. Там мне сказали, что уже подготовлен приказ о назначении меня в Хабаровскую Ракетную Армию на должность начальника группы телеметрии. Я говорю кадровику, подполковнику, что, насколько мне известно, на ракетных комплексах 8К64 группу боевой телеметрии должны сократить, т.к. из комплектации комплекса аппаратура боевой телеметрии решением ГК исключена. “Вот когда будет приказ об ее исключении из штата дивизии, тогда Вас и сократят”.
Пояснение: Когда я был в НИИ-885 у них было задание на разработку аппаратуры Боевой телеметрии. Ее назначение — только контроль выполнения штатного задания. При значительном отклонении (авария, сбой какой-либо системы) на командный пункт посылается сообщение, что задание ракета не выполнила и поэтому надо продублировать пуск другой ракетой по той же цели. После анализа возможных вариантов проектирование системы было прекращено. Но Главное Управление Вооружения не предупредило об этом управление кадров, и в штате комплекса подразделение осталось! По‑моему подобное могло произойти только в СССР.
Голубев попросил позвонить в ГУРВО и уточнить вопрос, но кадровик ответил, что ему это не надо. К тому же переделывать приказ он все равно не будет. Не помогли и возражения Голубева, что меня, как окончившего адъюнктуру целесообразно перевести во вновь образующееся Пермское Высшее Ракетное Училище. Но кадровик стоял на своем:
есть приказ Главкома РВСН о срочном укомплектовании кадрами всех частей, которые были близки к постановке на Боевое дежурство. Поэтому до укомплектования частей, все другие переводы офицеров запретить до особого распоряжения! И он этот приказ нарушить не может.
Плетью обуха не перешибешь. Пришлось возвращаться в Ростов и ждать приказа о новом назначении.
Мы собрали и упаковали все вещи и стали ждать приказа о переводе. И вот 17 января 1962 года такой приказ был подписан, и после его получения в Ростове я выписал перевозочные документы, заказал контейнер для вещей. Оказалось, что наши стеллажи не входят по высоте в контейнер. Пришлось отпилить верхние секции так, чтобы впоследствии можно было снова их надставить. Загрузили контейнер, отправили его в Хабаровск. Сами сели в поезд и поехали туда же.
Дорога заняла более 9 суток. Мы в очередной раз из поезда любовались красотами природы. Настроение у меня было, прямо скажем, неважное. Что меня ждет впереди? Я знал, что должность начальника группы боевой телеметрии должна быть упразднена, со дня на день. Это может вызвать различные демарши со стороны командования дивизии, в которую я направлялся.
Вряд ли командование пойдет на то, чтобы отпустить специалиста с высшим образованием из этого «забытого богом края». Следовательно, следует в будущем ожидать от командования различных демаршей и провокаций.
Я много размышлял на эту тему и пришел к выводу, что надо всячески заручиться поддержкой командования полка и дивизиона, а для этого проявить себя в тех вопросах, в которых я был наиболее силен – в разработке рационализаторских предложений по совершенствованию ракетной техники и развитию такого перспективного направления, как создание тренажёров. Из заявлений офицеров Управления кадров РВСН, я узнал, что в тех частях, куда меня направляли, практически нет специалистов со специальным ракетным образованием. Следовательно, на фоне «серой» массы офицеров, направленных в РВ из других родов войск, которые и понятия не имели, что такое ракета, я имел шансы выдвинуться.
Но такое положение имело и значительный недостаток, заключающийся в том, что меня могут принять за «незаменимого человека». Защита в этом случае для меня была только в том, что меня как специалиста-электронщика могли назначить без моего согласия только на должность радиоэлектронщика. Но таких должностей (типа «Помощник главного инженера дивизии по радиоэлектронным средствам») в Армии, куда я был назначен, тогда уже не было!
ПОСЛЕСЛОВИЕ
КОНЕЦ РОСТОВСКОГО УЧИЛИЩА РВСН
Ростовское высшее артиллерийское инженерное училище, первое в стране специализированное высшее военно-учебное заведение по подготовке военных инженеров для инженерных бригад Резерва Верховного Главнокомандующего и ракетных частей ПВО страны, сформированное еще в 1951 году, сегодня ликвидировано.
С момента создания в стране РВСН (1959 год) училище входило в его состав.
29 августа в Донской столице состоялось, как упоминают лишь некоторые СМИ, “торжественное“ сложение знамени Ростовского военного иститута ракетных войск (Ростовского ВИ РВ). Ни протесты, ни многочисленные обращения не помогли. Бывший директор мебельного магазина успешно “реформировал” армию.
Ростовский ВИ РВ занимал особое место в структуре РВСН и системе национальной безопасности страны в целом, он являлся старейшим и единственным вузом в стране, готовящим кадры для войсковых частей, в составе которых на вооружении стоят высокозащищенные ракетные комплексы шахтного типа (типа «ОС»), составляющие основу ракетно-ядерного щита России. Однако он готовил не только кадры для армии. В вузе велась огромная и важная для обороны страны научно-инженерная работа, связанная с тематикой РВСН. Работали 29 профессоров и докторов наук, 186 кандидатов наук. Была огромная материально-техническая база (кстати, признанная одной из лучших в стране), научные школы и направления. И всё это, в том числе и квалифицированные кадры, оказалось в одночасье не нужным.
«Дорогое училище, прости нас, ветеранов, и тех, кто его закончил, что у нас не хватило сил отстоять тебя для нашего народа и государства, – с такими словами прощался с училищем один из его выпускников, ветеран Великой Отечественной войны. – Пройдет время, и хочется быть уверенным, что как птица Феникс возродится наше училище. Но не дай бог, чтобы это случилось слишком поздно».
PS . В истории нашей страны слово вредительство, стало дурно пахнуть только потому, что его ставили рядом со словом репрессии. Глядя на "реформу армии", которую творят сегодняшние мебельных дел мастера, полагаю, что слова вредительство и наказание, должны восприниматься совершенно нормально. /С сайта Ветераны РВИРВ/
