Маршал Сергеев

Год 1992 запомнился еще и тем, что главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения стал Игорь Дмитриевич Сергеев. И первое интервью с ним в новой должности, конечно же, появилось в нашей газете, в один день с публикацией о «Луноходе».

Об интервью мы договорились, когда генерал Сергеев был ещё заместителем главнокомандующего по боевой подготовке. Он уезжал в отпуск. Всё указывало на то, что новое назначение состоится.

Так и вышло. В конце августа 1992 года вышел Указ Президента РФ о назначении генерал-полковника Сергеева главнокомандующим РВСН. Он прервал отдых и вернулся в Москву. Встретились в его кабинете.

– Спасибо вам за все, – посчитал необходимым поблагодарить Игорь Дмитриевич, – в моем назначении есть и ваша заслуга.

Ну как тут не согласиться было молодому тогда подполковнику с тем, что «вырастил» главнокомандующего! Пошутили по этому поводу, я напомнил об обещанном интервью.

– Дайте разобраться с делами, и мы обязательно встретимся.

Рассказывают, что назначение это не было однозначным. Предпочтительней считалась кандидатура опытного начальника Главного штаба РВСН. И он-де предлагал даже Игорю Дмитриевичу, бывшему у него когда-то в подчинении, свою должность в случае назначения главкомом. Случилось все не так.

Игорь Дмитриевич, человек неординарный, любящий ломать стереотипы, предложил поменять схему работы над интервью. Раньше корреспондент готовил вопросы, главком поручал оперативному управлению и другим службам подготовку ответов на них (считалось, и по большому счету, верно, что каждое слово военачальника – предмет большой политики), внимательно просматривал тезисы и предлагал их для редактирования журналисту, предупреждая о недопустимости никаких вольностей даже в заголовке, и уже готовое «интервью» подписывал. Надо сказать, это не было прихотью главкомов. Существовали на этот счет директивы, приказы, на страже находились цепкие цензоры. И не зря. Позднее я убедился, насколько внимательны были к подобным выступлениям военачальников и даже моим заметкам спецслужбы наших недругов. Открытостью и гласностью Ракетные войска тогда не щеголяли. Своих газет у них не было, о пресс-службе только мечтали, журналисты приезжали к главкому лишь по праздникам.

Когда мы побеседовали с «новатором» Сергеевым, и я предложил свой вариант публикации, он…решил вернуться к прежней, обкатанной схеме. От греха подальше! И долго потом мы с генералами Малашенковым, Ососковым и тогда еще полковником Светиковым корпели над первым, представительским интервью главкома, убирая всякие вольности, делая его политически «выдержанным».

Вот что из этого получилось.

– Игорь Дмитриевич, вы седьмой главком в истории РВСН, вся ваша служба связана с ракетами, но окончили-то вы военно-морское училище…

– В военно-морское училище я поступил по собственному желанию. Под влиянием моряков, которые были в роду Сергеевых. Но обстоятельства повелели изменить характер службы. Это было время создания РВСН, формировавшихся на базе всех видов Вооруженных Сил. В ракетные части пришли моряки, летчики, артиллеристы…

– Вы упомянули о роде Сергеевых…

– Он простой, не именитый. Отец с 11 лет работал в шахте. Участвовал в Великой Отечественной войне, затем восстанавливал Донбасс. Мать растила детей. В семье все было направлено на то, чтобы дети получили высшее образование. Я, старший сын, стал военным, младший – профессор, доктор медицинских наук.

– На должность вы назначены Указом Президента Российской Федерации. Каков статус Ракетных войск сегодня?

– О предназначении и статусе Ракетных войск стратегического назначения, входящих в состав Стратегических сил, все сказано в Соглашении, подписанном и утвержденном главами государств Содружества. В рамках этого юридического документа и строят РВСН свою деятельность. В соответствии с Указом Президента Российской Федерации они переданы в оперативное подчинение Главному командованию Объединенных Вооруженных Сил Содружества. Непосредственное руководство войсками возлагается на главнокомандующего РВСН, который подчиняется министру обороны Российской Федерации и несет персональную ответственность за состояние Ракетных войск, их боевую готовность, всестороннюю подготовку, руководство боевым дежурством, гарантированное обеспечение ядерной безопасности…

– Ракетные войска по-прежнему несут боевое дежурство. Это естественно. Но в связи с известным заявлением Президента России читатели задаются вопросом: куда нацелены ракеты?

– Вопрос выбора целей – дело большой политики. Задача стратегических ракетчиков, как вы правильно подметили, нести боевое дежурство в установленных степенях боевой готовности. Этим самым мы обеспечиваем выполнение задач, поставленных перед нами высшим руководством страны и Вооруженных Сил.

Очевидно, что перенацеливание ракет не может быть односторонним актом, если вести речь о коллективной безопасности.

– Игорь Дмитриевич, давайте коснемся такого острого вопроса, как взаимодействие России, Украины, Казахстана и Беларуси относительно РВСН.

– Многие проблемы в этом разрешены рядом соглашений, заключенных государствами-участниками Содружества. Однако вопросы есть. На сегодня главный среди них – состав и порядок управления Стратегическими силами, в том числе и РВСН.

Все возникшие проблемы здесь требуют серьезной проработки и нахождения взаимоприемлемых условий для их разрешения, исключая конъюнктурность.

Вообще надо исходить из главного: РВСН – целостный организм, а не отдельные пусковые установки. Все они связаны органически единым руководством, централизованной системой боевого управления и эксплуатации ракетно-ядерного оружия, единой системой боевого дежурства на всех уровнях управления до пусковой установки включительно. Все это замкнуто гибкой обратной связью. Если этого не учитывать, то дело обеспечения безопасности Содружества только проиграет. И никто нам этого не простит.

– Безопасность обеспечивается и высокой надежностью остающихся на вооружении ракетно-ядерных средств. Но многие предприятия военно-промышленного комплекса останавливаются, рвутся их связи. Будут ли РВСН в будущем обладать современным оружием?

– Вопрос имеет под собой основу. Но, на мой взгляд, есть пути его решения, даже с учетом ущерба от разделения бывшего Союза. Современные боевые ракетные комплексы имеют высокие качественные характеристики. Главные из них – высокая боеготовность, мобильность, живучесть, способность преодолевать системы противоракетной обороны и поражать цели с любой степенью защищенности. Снимая те или иные из них с дежурства, новые модернизируются и по боевым характеристикам предшествующим не уступают.

– В последнее время в печати нет – нет да и появляются сенсационные сообщения о хищении, продаже ядерных боеприпасов. Как обеспечивается ядерная безопасность в войсках? Исключено ли несанкционированное применение оружия?

– За 33 года существования РВСН случаев пропажи ядерных боезарядов не было. Слух об этом иначе как провокационными не назовешь. Ведь вопросы ядерной безопасности, предупреждения несанкционированных действий в наших войсках всегда в центре внимания. Со дня их зарождения уже были предусмотрены необходимые меры, вложены значительные ассигнования.

К ракетно-ядерному оружию допускаются только высоко подготовленные специалисты. Круг в святая святых строго ограничен. Способы защиты и охраны ядерных объектов всесторонне проработаны наукой, опробованы многолетней практикой, учтен и мировой опыт. Так что опасность применения ядерного оружия из-за ошибочности или преднамеренности злоумышленников исключен.

– Игорь Дмитриевич, но возле этой техники – люди со своими настроениями, усталостью, проблемами. Живые они, в конце концов, и судьба их, как и всех нас, особо не балует…

– Все это так, но в Ракетных войсках действия специалистов, особенно при опасных и ответственных операциях, подлежит тройному контролю. К тому же, как я уже сказал, автоматика не позволит вольностей. Что касается социальной напряженности среди личного состава Ракетных войск, то она, конечно, есть. Мы ведь не в вакууме живем. Тысячи офицеров и прапорщиков, даже из числа несущих боевое дежурство, не имеют жилья, некоторые ждут квартиры по 2-3 года. Находясь на боевом дежурстве в среднем по 18 суток в месяц, не имея угла, где можно бы отдохнуть после него, радости, понятно, они не испытывают. А если учесть, что и жены у многих не могут найти работу, и детей из-за перегруженности дошкольных учреждений некуда пристроить, и денежное содержание хоть и увеличивается в последнее время, но не поспевает за ценами, то вполне объяснима неудовлетворенность многих условиями жизни. Встречаешься с офицерами и прапорщиками и чувствуешь: не все уверены в завтрашнем дне.

Пользуясь случаем, хочу выразить общее мнение ракетчиков: скорее нужно принимать Закон о статусе и социальных гарантиях военнослужащих. Его проект получил всеобщее одобрение в войсках. Люди ждут, когда его примут депутаты.

…И все-таки мы, несмотря ни на какие трудности, должны быть оптимистами. Оптимистическое начало в нашей службе и жизни должно иметь место. Я вообще верю в возрождение России и успешное становление ее Вооруженных Сил. Угроза мировой ракетно-ядерной войны и широкомасштабного военного конфликта сегодня практически сведена до минимума. Вместе с тем нельзя забывать: военная опасность не перестала быть реальностью. Стало быть, роль РВСН, обладающих средствами обеспечения глобальной стабильности, остается пока прежней.

В последнем абзаце Игорь Дмитриевич при правке хотел добавить «верноподданческие» слова в адрес президента (так всегда учили), но согласился со мной, что когда-нибудь придется за них краснеть: президенты меняются, а «Красная звезда» в архиве остается. Удивленно посмотрел главком на меня при этом.

Может, вспомнил он об этом эпизоде, когда с болью говорил о гибели «Курска» с экрана телевизора, будучи министром обороны: «Все разворовали, обескровили Россию!..» Мне казалось, что он шел на верную, осознанную гибель как министр с этим заявлением – не заметили, или сделали вид, что не было вызова.

Чтобы понять атмосферу того времени, позволю цитату из книги И.Ильинского «Главный противник» – выдержки из доклада президента США Б.Клинтона на совещании Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США 25 октября 1995 года:

«… Последние десять лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранении одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы.

Правда, с одним существенным отличием – мы получили сырьевой придаток, не разрушенное атомом государство, которое было бы нелегко создать.

Да, мы заплатили за это миллиарды долларов, но уже сейчас близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью. За четыре года мы и наши союзники получили различного стратегического сырья на 15 миллиардов долларов, сотни тонн золота, драгоценных камней и т.д.

Под несуществующие проекты нам переданы за ничтожно малые суммы свыше 20 тысяч тонн меди, почти 50 тысяч тонн алюминия, 2 тысячи тонн цезия, бериллия, стронция и т.д.

В годы так называемой перестройки в СССР многие наши военные и бизнесмены не верили в успех предстоящих операций. И напрасно.

Расшатав идеологические основы СССР, мы сумели бескровно вывести из войны за мировое господство государство, составляющее основную конкуренцию Америке. Наша цель и задача в дальнейшем оказывать помощь всем, кто хочет видеть в нас образец западной свободы и демократии.

Когда в начале 1991 года работники ЦРУ передали на Восток для осуществления наших планов 50 миллионов долларов, а затем такие же суммы, многие из политиков, военные также не верили в успех дела. Теперь же, по прошествии четырех лет, видно – планы наши начали реализовываться.

Однако это не значит, что нам не над чем думать.

… В ближайшее десятилетие предстоит решение следующих проблем:

– расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн, подобных тем, что были организованы нами в Югославии;

– окончательный развал военно-промышленного комплекса России и армии;

– установление режимов в оторвавшихся от России республиках, нужных нам.

Да, мы позволили России быть державой, но империей будет только одна страна – США».

Времена, когда Сергеев был главкомом, а потом и министром обороны, легкими никак назвать нельзя. Кто-то до сих пор ругает его принцип: «С деньгами всякий может служить», призыв: во всем искать внутренние резервы, предлагать «компенсационные меры» (все это стало потом и министерским стилем работы). Искать – то уже нечего было, все сусеки выскребли, военнослужащие месяцами денег не видели… Но что ему оставалось делать при дефиците всего и вся. Как бы то ни было, удалось главкому Сергееву сохранить и войска, и оружие. И никто этого не сможет опровергнуть.

Вот как характеризует этот период мой однополчанин по шяуляйской дивизии, серьезный военный аналитик генерал Владислав Наумович Малашенков.

РВСН в период вступления Сергеева в должность главкома имели в боевом составе 4 ракетные армии, состоящие из 20 дивизий. На их вооружении было 1.112 стационарных (шахтных) и мобильных (самоходных пусковых установок – СПУ и боевых железнодорожных ракетных комплексов – БЖРК, поставленных после предательской оговорки Шеварднадзе еще в середине 1980-ых на прикол). На Украине – 2 дивизии в составе 156 пусковых установок с ракетными комплексами СС-19, СС-24, с украинским статусом. В Белоруссии и Казахстане размещались также по 2 дивизии под юрисдикцией России и имели в своем составе соответственно 156 (СС-18) и 72 (СС-25) пусковые установки (ПУ).

После ликвидации ракет средней дальности (РСД) главком убедил Генеральный штаб и правительство принять решение о дополнительном производстве 135 ПУ «Тополь» и развертывании их на базе ракетных дивизий РСД. Это позволило сохранить инфраструктуру, офицерские кадры, и специалистов-ракетчиков, обеспечить в целом оптимальное решение социальных проблем.

В последующем Сергеев решает задачу перехода к двум типам ракетных комплексов в составе войск. Учитывая, что за всю историю РВСН в соединениях и частях находилось 32(!) типа ракетных комплексов, поставленная задача имела исключительный выигрыш как в военном, так и в экономическом плане.

Создание ракетного комплекса «Тополь-М» с моноблочной ракетой обеспечивало не только сохранение на предельно допустимом уровне количественного состава группировки РВСН. По своим тактико-техническим данным, утверждают разработчики и специалисты, этот комплекс превосходит аналоги предыдущих поколений в 1,5-2 раза по точности, боеготовности, живучести и стойкости к поражающим факторам ядерного оружия. Кроме этого «Тополь» обладает высокой способностью в преодолении системы ПРО противника и поражения стратегических объектов на всех без исключения стратегических воздушно-космических направлениях и практически на всех континентах и акваториях мирового океана.

…Вот так «Тополь»! А его еще и модернизировали под руководством энергичного генерального конструктора Юрия Соломонова. Стали носитель и боеголовка ловчее и хитрее. 20 декабря 1994 года на полигоне в Плесецке планировались первые испытания «Топола-М». Игорь Дмитриевич очень переживал за успех пуска. Любивший журналистов, на сей раз он решил не брать никого из пишущей братии. Пришлось мне «уговаривать» его. Подумал главком, дал добро на поездку. Я же в свою очередь пообещал в случае удачного пуска написать об этом «восторженно», а при неудаче – оставить воспоминания для будущей книги (тут следует оговориться, что неудачный пуск ракетчикам, конструкторам и испытателям приносит полезной информации иногда больше, чем успешный). Еще я привел совсем уж убедительный аргумент: генеральный конструктор Юрий Соломонов считает-де меня талисманом Московского института теплотехники (головного «тополиного» разработчика – А.Д.): все пуски, на которые он приглашал посткора «Красной звезды», проходили почти без сучка и задоринки. Раз не пригласил…

О первом пуске модернизированного «Тополя» вспоминаю потому, что не писать о нём невозможно. Слишком большое значение имел он для Ракетных войск, для страны.

Итак, мы прихали с Игорем Дмитриевичем с командного пункта на площадку «Южная» к неостывшей еще шахте, из которой победно ушла ракета. Он трогал руками «опалубку», испачкался в саже. Был оживлен: «Смотрите, даже боковые фонари целыми остались». Обернулся ко мне, воскликнул: «Саша, пошла-пошла ракета! Пойдет и серия! Не останется Россия без ядерного щита!». Готов был обнять всех участников пуска за блестящую и самоотверженную работу. В глазах его блестели слезы. То ли от ветра, то ли от переполнявших чувств…

Пуск подтвердил надежность модернизированного комплекса и вселил уверенность, что в стареющую ракетную группировку вольется свежая кровь.

Отчего был так эмоционален главком Сергеев, читатель поймет, прочитав главу этой книги о генерале Болысове.

Три года спустя (23 декабря 1997 года), Игорь Дмитриевич сам же ставил на опытно-боевое дежурство первый полк в Татищеве, вооружив его еще не окрепшим до конца в летно-конструкторских испытаниях «Тополем-М». Тогда Сергеев был уже министром обороны и маршалом. Даже поговорить с ним не удалось. Лишь обнял меня, молча, оторвавшись от многочисленной свиты, когда встретились мельком в узкой потерне заглубленного командного пункта.

… И после внезапной кончины маршала Сергеева многие ставят ему в вину то, что руководя военным ведомством, он только и делал, что пестовал свои любимые Ракетные войска. Оставим это на совести оппонентов. Скажу только, что РВСН «съедали» из военного бюджета около 6 процентов, что сокращение их гораздо дороже содержания. В обескровленной России мы сами бы с ликвидацией ракет не справились. Потому американцы так охотно давали деньги на уничтожение наших пусковых установок. Свои «першинги» они прожигали на стендах, а у нас лихо взлетали на воздух сотни ракетных шахт, разлетались на кусочки надежные «Пионеры» – ракеты средней дальности. Успешно «выпили» янки, как подметил мой друг и коллега Анатолий Докучаев, перспективную ракету «Ока», которую «подставил» под Договор о РСМД щедрый Михаил Сергеевич Горбачев.

Не все решают министры, а тем более главкомы. Они, прежде всего исполнители. Сергеев, всегда искавший, по его любимому выражению, калитку в глухом заборе, как-то посетовал: вы видите во мне ГЛАВКОМА, а на самом-то деле и в Генеральном штабе для меня не все двери открыты, уж тем более в правительстве …

Последний раз мы встретились с маршалом Сергеевым в президент – отеле, где проводилось заседание возглавляемого им Клуба военачальников. Рядом с ним были верные Владислав Наумович Малашенков и его воспитанник генерал Валерий Павлович Бублий. Игорь Дмитриевич уже болел, хотя мало кто об этом знал. Поездки к медицинским светилам в Германию и Израиль ничего не дали.

Наш последний разговор состоялся по телефону. Я поздравил его с днем рождения. «Саша,- ответил он, – я всё помню. Очень дорожу нашей дружбой…»

Скончался он, поделился генерал Виктор Федорович Топольцев, на утро после дня рождения сына. «Дотерпел», чтобы не испортить праздник Дмитрию. Хотя, какой уж тут праздник! Близкие были готовы к горькому исходу с часу на час.