«Луноход» на все времена

Второй год моей работы в газете стал одним из самых плодотворных и радостных. До этого чуть ли не в отчаяние впадал, всерьёз подумывал писать рапорт о возвращении в Ракетные войска, откуда неожиданно пригласили на службу в «Красную звезду»: ничего, казалось, не получается у меня, большого практического опыта не было, а требования предъявлялись высокие. Никто не собирался потакать начинающему корреспонденту. И тут блеснула удача!

Как-то приехал к друзьям-сослуживцам в подмосковный «космический» Краснознаменск, пригласили в музей Главного испытательного центра. Бродил я, бродил по нему в сопровождении Юрия Петровича Аренса, ветерана военно-космических сил и остановился возле… «Лунохода». Как оказалось, его технологического образца (один к одному, только без панели батареи солнечного питания).

«Луноход», «Луноход», – вертелось в голове, – это же тот самый аппарат, запущенный на Луну в день моего рождения – 17 ноября». Раз в году напоминал мне об этом настенный календарь с отрывными страницами. О машине слышали все, фотографии её запомнили, а вот о тех, кто рулил диковинным аппаратом на Земле, знали только посвященные. Посвящёнными оказались и Юрий Петрович, и друзья мои, потому как в «закрытом» городе все обо всех знают, но в силу профессиональной принадлежности к военным секретам помалкивают. Знали они и некоторых «луноходчиков».

– Что же вы молчите! Это же национальные герои, о которых мир не слышал все 22 года!

– Так у нас, в Краснознаменске, таких героев много, каждый день локтями в автобусе толкаем друг друга. Летописцев вот почему-то не находится.

– Давайте для начала найдём экипаж «Лунохода», – договорились мы.

И сделали это за один день. Вечером я уже беседовал с командиром экипажа Николаем Михайловичем Ерёменко в его квартире. А 23 сентября 1992 года впервые в открытой печати – в «Красной звезде» – появилась корреспонденция «Земной экипаж «Лунохода», ставшая моей большой удачей. Приведу её полностью, потому как она стала своего рода историческим документом.

«О «Луноходе» и его создателе Георгии Николаевиче Бабакине в 1970-ые годы и в наше время писали, говорили много. И справедливо. Эксперимент с автоматическим самоходным аппаратом, управляемым с Земли на расстоянии в 400 тысяч километров, по сей день в мировой космонавтике занимает достойно место. «Луноход-1» обследовал ландшафт общей площадью около 80 тысяч квадратных метров, передал 20 тысяч снимков, свыше 200 панорам, в 25 точках маршрута исследовал химический состав грунта… А вот имена «сидячих космонавтов», которые вели «Луноход» по кратерам и пустыням ближайшего спутника Земли, не назывались никогда.

Обратимся к хронике ТАСС. 17 ноября 1970года было сообщено, что в этот день в 6 часов 47 минут по московскому времени автоматическая станция «Луна-17» совершила мягкую посадку на лунную поверхность в районе моря Дождей.

Впервые в истории космонавтики на Луну был доставлен автоматический самоходный аппарат «Луноход-1», управляемый с Земли. После посадки, проверки функционирования бортовых систем и осмотра лунной поверхности со станции по специальному трапу сошел «Луноход». Так начался уникальный научно-исследовательский эксперимент.

Командир первого лунного экипажа Николай Михайлович Еременко рассказал мне:

– Когда «Луна-17» благополучно прилунилась, после аплодисментов и поздравлений к нам подошел главный конструктор Георгий Николаевич Бабакин и спросил: «Братцы, вы готовы?». «Так точно!» отрапортовал я в волнении. «Тогда – по коням!» И мы с Габдулхаем Латыповым, Николаем Козлитиным и другими членами экипажа заступили на необычную вахту.

Почему выбор пал именно на них, молодых офицеров, служивших тогда в ракетных и космических частях Ракетных войск стратегического назначения (эксперимент носил сугубо научный характер)? Главный конструктор, как свидетельствует инженер Михаил Борисов, аргументировал его по-своему, с принципиальных позиций. Управлять «Луноходом» было достаточно престижно, чтобы не отдавать его на сторону. И в самом конструкторском бюро нашлись бы желающие. Однако, как показали тесты, даже люди с прочными профессиональными навыками управления автомобилем терялись, не имея привычных ориентиров. Возникало опасение, что в экстремальной ситуации они будут подсознательно решать новые задачи на старой основе. А потому и было решено привлечь офицеров-специалистов.

То обстоятельство, что все они были военнослужащими, на целые десятилетия обрекло их на безымянность. В многочисленных газетных публикациях, телерепортажах и книгах их называли лишь по должностям в экипаже, изредка упоминания имя-отчество. Об их участии в «лунной программе» не знали даже жены, уверенные в том, что мужья находятся просто в длительной командировке.

Рабочая группа «лунников» была сформирована из 13 человек. В эту «чертову дюжину» первопроходцев вошли: командиры экипажей Николай Еременко и Игорь Федоров, водители Габдулхай Латыпов, Вячеслав Довгань и Василий Чубукин, операторы остронаправленной антенны Валерий Сапранов и Николай Козлитин, штурманы экипажей Константин Давидовский и Викентий Самаль, бортинженеры Леонид Мосензов и Альберт Кожевников. Возглавил группу майор Алексей Чвиков. Научным руководителем программы был назначен Борис Викторович Непоклонов, единственный «гражданский» человек в этом составе. Формально группа делилась на два экипажа, но постоянными в них были лишь командир и водитель, все остальные работали попеременно, дополняя друг друга.

Скрупулезный, строгий подбор полностью оправдал себя.

– Когда в часть пришла телеграмма, – рассказал Николай Еременко, – с требованием отобрать молодых, профессионально подготовленных и физически здоровых офицеров для предстоящих спецработ (естественно, не называлось, каких именно), у меня сомнений в своих возможностях не было. Служба в ракетном полку, учебно-боевые пуски на полигоне, учеба в Военно-инженерной академии вселяли уверенность. И когда выбор пал на меня, не отказался. Тогда мы еще не знали, сколько всего нам придется испытать и пройти.

Чего стоили, скажем, испытания в Институте медико-биологических проблем. Будущий экипаж пропустили по так называемой «тропе космонавтов». Медики придирчиво оценивали общее физическое состояние, выносливость, возбудимость, долговременную и оперативную память, ориентацию в пространстве, переключение внимания, зрение и многое другое. Через несколько месяцев, во второй половине 1968 года, выдержавшая испытание группа приступила к теоретической подготовке. Вели занятия непосредственные разработчики «Лунохода». Они в полной мере удовлетворили интерес пытливых, дотошных обучаемых, стремящихся изучить машину до винтика, до реле.

Затем предстояли длительные тренировки на лунодроме, размерами примерно в два футбольных поля. По тем земным представлениям он вполне соответствовал поверхности Луны. Тонны камней, песка, туфа пошло на создание ландшафта, который просверлили большие и мелкие кратеры. В качестве «Лунохода» использовали его макет, отличавшийся от настоящего лишь меньшим – в 6 раз – весом.

– Трудно было научиться – вспоминали Латыпов и Довгань, – по плоской картинке оценивать объемные характеристики, расстояния до предметов и между ними. Ошибка в определении размеров камней в сторону увеличения высоты на 20 процентов, например, повышает число маневров по их объезду в 2-3 раза. А ошибка в сторону уменьшения – опасность вероятных столкновений примерно в 1, 5 раза.

Слишком разные это вещи – управлять машиной непосредственно или по картинке на экране. Конструкторы установили на станции малокадровое телевидение, когда один кадр сменял дугой через 3-20 секунд. В этом случае экипаж, по сути, видел не движение, а лишь его отдельные фазы, разделенные по времени. К тому же, как ни велика скорость света, но на путь до «Лунохода» и обратно при реальной работе сигналу приходилось тратить три секунды. Командует командир машине: «Вперед!», а видит ее уже в прошлом. А вдруг с ней за это время что-нибудь произошло?

Словом, на тренировках, а особенно в разгар работы всем членам экипажа приходилось изрядно попотеть и понервничать, Еременко признался, что при передаче управления водителю пульс у него подскакивал до 120 ударов в минуту. Слишком велики были психологические и эмоциональные нагрузки. Не случайно по рекомендации медиков экипаж «Лунохода» менялся на вахте через каждые два часа.

Несмотря на то, эксперимент проходил планово, без сбоев, – рассказывает Константин Давидовский, – спать приходилось по четыре часа в сутки. Заканчивается, положим, сеанс в 5 утра, а к 9 мне надо уже позавтракать и, как штурману, обработать снимки, нарисовать план лунной поверхности, по которой идти «Луноходу», указав все опасные для него места. И хоть здоровья у нас хватало, я, например, гипертоническую болезнь заработал именно тогда. (Совсем молодым ушел из жизни Леонид Мосензов. Едва отметив 60-летие, скончался от тяжелой болезни мозга всеобщий любимец, признанный командир Николай Еременко. Трагически погиб добрый и сердечный Константин Давидовский. – А.Д.).

Бывали в работе и непредвиденные ситуации. Где-то через пару месяцев работы организаторы эксперимента, окончательно уверовавшие в опытность экипажа, заявили: «Хватит осторожничать с машиной. Водите ее, как «лунотумбу», управляйте посмелее! И полихачили – угодили в кратер. Он хоть и невелик, метров 9 в диаметре, но колеса «Лунохода» вращаются, а сдвинуться он не может: края кратера рыхлые. Ну, все, подумалось многим, загубили машину. Срочно собралось оперативно- техническое руководство, члены государственной комиссии. У каждого свой вариант спасения аппарата. На притихших членов экипажа внимания не обращали. И только когда один за другим варианты спасения были признаны неразумными, Бабакин предложил:

– Давайте послушаем экипаж, они практики, теперь уже опытные.

Так было принято предложение Давидовского. «Луноход» спасли. С экипажем стали еще больше считаться. И когда предстояло в будущем выполнить программу работ с «Луноходом-2», для участия в ней были приглашены все те же люди, ведомые Еременко и Федоровым.

С тех пор прошло два десятилетия. Первопроходцы Луны, бывшие тогда лейтенантами и капитанами, стали старшими офицерами. Многие уже уволились из армии. Еременко и Давидовский, например, устроились работать в КБ, ставшее для них родным. За подвиг, который ни у кого не вызывал сомнения, разве что у непосредственных начальников в частях, наградами их не осыпали. Членов экипажа отметили лишь медалями ВДНХ. Да и то на всех не хватило. Деньги, полагавшиеся к ним, они сложили в общий котел. Опыт, приобретенный во время работы с «луноходами», позднее сгодился не для одной диссертации. Но и их защищали не они: молоды были, истосковались по женам и детям, одолевали и житейские заботы – даже квартиры не у всех были. Позже честолюбивые желания сами собой отошли (только Вячеслав Довгань защитился, он стал кандидатом военных наук – в области медицины, профессором). Остались одни воспоминания. Да и то с глазу на глаз, чаще всего при ежегодных встречах 17 ноября – в день запуска первого «Лунохода».

Старший коллега Михаил Федорович Ребров, непревзойденный мастер ракетно-космической темы, раздосадовался в ответ на эту публикацию. «Все находилось на поверхности, я давно собирался написать о «Луноходе», – сказал он мне в сердцах. Но был мудр: принес некоторые из своих книг (их у него более тридцати), подсказал неразработанные еще темы. Валерий Бабердин, наш космонавт – исследователь, был резче и категоричнее, не путайся, мол, под ногами, паши свою ракетную целину. А вот коллега Олег Фаличев и редактор отдела Ракетных войск и ПВО Анатолий Васильевич Белоусов, мой крестный отец в «Красной звезде» порадовались «фитилю». (Анатолий Васильевич нашел меня через Александра Петровича Копонева, бывшего замполита приекульского полка, а тогда работника политуправления РВСН, и «за глаза», на свой страх и риск пригласил на службу в «Красную звезду»).

Окрыленный, я и стал пахать дальше, написал еще и еще раз о неизвестных страницах космической истории, в том числе связанной уже с «Луноходом-2». Публикации сделали свое дело. Через год наши герои наконец-то удостоились запоздалых, уже российских наград – ордена Почета. Экипаж считает, что в этом была и моя заслуга.

О «сидячих космонавтах» теперь знают многие. Они стали частыми гостями на телевидении, в редакциях печатных изданий. Мы по-настоящему подружились. Много лет подряд с бывшими сослуживцами – политработниками Володей Зверевым и Василием Ридошем организовывали устные выпуски «Красной звезды», посвящая их «Луноходу» и его дружному экипажу. Приглашали на них молодых солдат и офицеров. Участвовали в таких выпусках жены и дети «сидячих космонавтов», которые ежегодно в день запуска «Лунохода» встречаются по-семейному.

У «луноходов» – большое будущее. Успешная работа «Лунохода-1» и «Лунохода-2» продемонстрировали широкие возможности и перспективы по исследованию поверхности Луны с помощью подвижных лабораторий. Опыт «сидячих космонавтов» не пропал даром. Есть конкретные планы исследований Луны и Марса и в нашей стране, и у американцев, и у китайцев. В этих программах большая роль отводится непилотируемым аппаратам – орбитальным, спусковым, возвращаемым. «Луноходы» и «марсоходы» проведут всесторонние исследования «своих» планет, картографирование их поверхности, доставят на Землю образцы грунта.

Осенью 2003 года в Краснознаменск, где находится Главный центр испытаний имени Г.С.Титова, приезжал президент Франции. В составе делегации были специалисты, которые интересовались опытом «сидячих космонавтов». Вячеслава Довганя приглашали на эту встречу в качестве эксперта. Славному экипажу «Селеника» (бытовало и такое название у разработчиков шасси) не придется участвовать в новой перспективной работе с подвижными лабораториями на Луне или Марсе. Но почти сорок лет назад именно они проторили для землян эту звездную дорогу. И никогда их имена и дела не забудутся.

P.S. На март 2012 года из «чёртовой дюжины» живы всего лишь четверо. Здравствует заместитель главного конструктора по лцнному направлению Олег Генрихович Ивановский, которому исполнилось 90. В канун этого юбилея я поместил в журнале «Открытый урок. Образование Подмосковья» репортаж «Привет от уснувшего луноровера».