РАЗДЕЛ 3.
Полковник в отставке
БАРКАЛОВ Альберт Анатольевич

Родился 18 ноября 1938 года в селе Нащекино Бондарского района Тамбовской области. В Советской Армии с 1957 года.

В 1960 году окончил Тамбовское артиллерийско-техническое училище.

В 1971 году окончил военную инженерную академию имени Ф.Э. Дзержинского в городе Москве. В войсковой части 44150 с 1960 по 1966 годы.

В период 1966 - 1971 годы - слушатель ВИА им. Ф. Э. Дзержинского.

С 1971 по 1977 годы служил в 285 Представительстве в г Москве.

С 1978 по 1995 годы служил и работал в Генеральном Штабе Вооруженных Сил СССР.

Уволился в запас в 1990 году с должности начальника группы Центрального Командного Пункта Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР. Награжден орденом Красной Звезды и 15-ю медалями.

КАК Я СТАЛ «ШАХТЕРОМ»

В октябре 1960 года, окончив военное артиллерийско-техническое училище в г. Тамбове по специальности артиллерийский техник наземной артиллерии, я получил первое офицерское звание - техник-лейтенант.

Перед распределением нам сообщили, что большая часть выпускников училища будет направлена в Ракетные войска стратегического назначения (РВСН).

Не помню точно, но, вроде бы, с нас, давших согласие служить в РВСН, были взяты какие то подписки.

Местом службы я выбрал свой родной Московский военный округ.

Предписание явиться для прохождения дальнейшей (уже офицерской) службы я получил в Москве в Генеральном штабе Вооруженных Сил (ГШ ВС), в котором спустя 18 лет я прослужил 17 лет.

Согласно предписанию для прохождения дальнейшей службы я должен явиться в войсковую часть 44150, которая расположена в городе Козельске Калужской области. Козельск 60-х представлял собой провинциальный районный городок, состоящий в основном, как мне показалось, из одной длиннющей улицы, которая начиналась въездом со стороны города Калуги и заканчивалась деревней Дешёвки...

По преданию, эта деревня сдалась на милость Батыя, поэтому так была и названа, а вот город он взял с большими потерями благодаря упорному сопротивлению козельчан. Хан Батый назвал Козельск злым городом.

Было бы неправильно, конечно, говорить, что город состоял из одной длинной улицы. Это довольно большой районный город, расположенный на правом берегу реки Жиздры. Правый берег реки высокий, и если смотреть с него на окрестности, расположенные за левым берегом Жиздры, то откроется необыкновенно красивая панорама: заливные луга, песчаные пляжи, монастырь «Оптина пустынь», в которую ходил молиться Лев Толстой, дорога, уходящая в лес, в поселок Сосенский. Поселок Сосенский - это бывший шахтерский поселок, расположенный в 10 километрах от Козельска, но в 1960 году уголь в этом месте уже не добывали.

Войсковая часть 44150, в которую я был направлен служить, была сформирована в 1960 году и входила в состав 28 ракетной бригады, которая формировалась на базе 28 пушечно-артиллерийской бригады (ПАБр) резерва Верховного Главнокомандовании (РВГК). Первоначально командиром ракетной бригады был назначен полковник Раскопов Я.В., в дальнейшем на базе 28 ракетной бригады была сформирована дивизия РВСН, командиром которой стал полковник Бурмак, командиром же 627 рп (войсковой части 44150) был назначен подполковник Фридман Наум Александрович -начальник штаба 28 ПАБр.

После представления и короткого разговора с Фридманом Н.А. я пошел устраиваться в офицерское общежитие. Офицерское общежитие оказалось бывшей солдатской казармой вместимостью 50 - 60 офицеров, правда, койки были одноярусные.

Осенью 1960 года в часть прибыло около 100, молодых офицеров - выпускников 1960 года из всех видов и родов войск: артиллеристы и сухопутчики, моряки и авиаторы, железнодорожники и строители.

Не знаю, как реагировали остальные жители г. Козельска на появление столь большого количества молодых парней в военной форме, а вот девушки-невесты, могу с уверенностью сказать, были очень довольны этим. Многие лейтенанты нашей части нашли своих любимых среди девушек-невест города Козельска. Девушки были довольны, а вот козельские парни не очень, поэтому случались инциденты и даже драки между молодыми офицерами и козельскими парнями из-за них, наших любимых.

Но это были лишь эпизоды в жизни холостяков-офицеров нашей казармы. В основном, мы, молодые офицеры, находили общий язык с парнями г.Козельска и жили довольно мирно. Были и смешные истории, ведь мы были молоды, а молодость и шутка - понятия близкие, неразрывные. На тумбочке дежурного по общежитию лежала тетрадь, в нее мы записывали адрес, по которому в случае объявления тревоги можно было найти офицера. Так получилось, что лейтенант Геннадий Чмиль не прибыл на построение после объявления тревоги. Командир полка послал посыльного (солдата) по адресу, записанному лейтенантом Чмилем в тетради. Посыльный прибыл через 30 минут и доложил, что по адресу: ул. Чкалова. 7 находится ... кладбище. За эту шутку лейтенант Чмиль получил взбучку от командира, а мы, стоящие в строю, - порцию здорового смеха.

Продолжу повествование о моей дальнейшей службе в войсковой части 44150.

На следующий день после представления командиру части был вызван в штаб части, где мне объявили мою должность -начальник склада артвооружения. Начальником артвооружения был капитан Артюшок И.И., главным инженером части майор Захлебин А.А. Это были мои непосредственные начальники.

Как оказалось, моя первая офицерская должность являлась дополнительной нагрузкой, так как по штатной должности я числился старшим техником еще неизвестной системы и неизвестной ракеты.

Первый год офицерской службы запомнился следующими событиями.

Весь остаток 1960 года и 6 месяцев 1961 года я, как и все офицеры части, усердно изучал материальную часть ракеты 8Ж38 (прототип ракеты ФАУ-2, которыми немцы обстреливали во время войны территорию Англии). В роли преподавателей были такие же молодые лейтенанты части, окончившие ракетные училища: Плотников Владимир, Волков Борис, Тимченко Юрий, Тихомиров Борис, Денисенко Виктор, Поздняк Василий и др. Занятия проходили в специальном здании и зачастую ночью. Почему ночью и кому это потребовалось, до сих пор для меня загадка.

Недаром гласит русская пословица: «Заставь дурака Богу молиться - он весь лоб расшибет». С такими загадками мне не раз приходилось встречаться, к сожалению, за 33 года службы в армии.

В личной жизни за первый год службы не произошло никаких изменений. По-прежнему проживал в казарме-общежитии, занимался своим любимым видом спорта - баскетболом, тренируя мальчишек из детского дома города Козельска.

Запомнился день 12 апреля 1961 года. После ночных занятий я спал в нашей казарме-общежитии, когда был разбужен радостными криками «УРА». Ребята обступили телевизор, на котором был изображен человек в военной форме в чине майора. Это был Юрий Гагарин.

Не мог я тогда предположить, что спустя некоторое время я увижу этого человека, но только в спортивной форме, и еще группу космонавтов, в том числе двух женщин, проплывающих на катере мимо пляжа на реке Сыр-Дарья!

Это потом стало все обыденным... Чему удивляться, когда домик космонавтов находится в 80 метрах от городского пляжа? Но это все потом, а раньше...

В июле 1961 года я поехал в первый офицерский отпуск к своей маме, Баркаловой Елизавете Николаевне, которая жила в г. Рассказово Тамбовской области.

Город Рассказово в 50-60 годы прошлого столетня был таким же, как и Козельск, патриархальным городком с населением 30 тыс. человек.

Это моя вторая Родина.

В этом городе прошли мои детство и отрочество, о которых остались самые теплые воспоминания.

Жили мы (наша семья) голодно и холодно. Мама, старший брат - Виталий и я ютились в каменной кладовой с одним окном бывшего богатого купца, дом которого находился в десятке метрах от нашей «квартиры». Мама работала в Горкомхозе разнорабочей, получала крохотную зарплату и такое же крохотное пособие за мужа - нашего отца: Баркалова Анатолия Семеновича, младшего лейтенанта, погибшего в июле 1941 года под г. Смоленском.

Чтобы выжить, я и брат своим посильным трудом старались помочь маме: обрабатывали небольшой огород, в летние каникулы подзарабатывали на кирпичном заводе и на подсобном хозяйстве Горкомхоза, где работала мама.

В общем, сама жизнь заставляла меня и брата бороться за свое существование и благополучие на этой земле.

Низкий поклон и вечная память о тебе, мама, за поддержку в этой борьбе!

Брат Виталий закончил харьковское танковое училище, Бронетанковую академию им. И.В. Сталина в г. Москве, служил в различных гарнизонах: в СССР, в ГСВГ и в Самаркандском высшем военном автомобильном училище (СВВАУ). Закончил службу в чине полковника начальником кафедры СВВАУ.

И еще! Я обязан вспомнить о ребятах и девчатах нашей улицы М.Горького (в дореволюционное время она называлась Посенской): Шараповых Олеге и Зое; Федоровых Толе, Татьяне и Мише; Рудаковых Гале и Вере; Низовибатько Эмме, Володе и Гале;

Луданцевых Рае и Лиде; Баринове Алике; Бражникове Володе; Плаксине Викторе; Беляеве Славе.

Я люблю Вас, друзья моего детства!

Так хотелось бы спеть с вместе с Вами нашу любимую, ставшую гимном нашей улицы, песню «Белым снегом».

На этот раз спеть не пришлось. Через две недели после начала отпуска меня вызвали телеграммой к месту службы. Приехав в Козельск, я узнал от офицеров, что нашу часть куда-то переводят, но куда, никто не знал.

На другой день после приезда меня вызвал командир части подполковник Фридман Н.А. После официального представления командир задал мне один вопрос: «Сколько дней отпуска не догуляли?» «Десять!» - отрапортовал я. «Пятнадцать, хватит?» -спросил командир. «Так точно, хватит!» - ответил я. «Идите в строевую часть, оформляйте документы и догуливайте отпуск!» - как-то по-отечески мягко сказал Наум Александрович. Он, конечно, знал, что после моего первого офицерского отпуска мне, как и остальным офицерам части, предстоит дальнейшая служба в тяжелейших условиях.

Немного о командире Науме Александровиче Фридмане.

Впервые близко с командиром части я познакомился при довольно неординарных обстоятельствах. Команда баскетболистов дивизии, в состав которой входил и я, принимала участие в соревнованиях на первенство Калужской области. После недельного пребывания в областном городе бюджет офицеров резко сократился, и было решено на собрании команды командировать меня и лейтенанта Ткача Валерия в г.Козельск для его пополнения. На нашу беду, бюджет в дивизии пополнить мы не смогли (дело было перед получкой), и мы вышли на калужский тракт, чтобы добраться до Калуги автостопом. После получасового голосования перед нами остановился ГАЗ-69, открылась передняя дверь, и голос, похожий на командирский, вежливо пригласил в салон машины. Это был Фридман Н.А. Отступать было некуда, и мы сели в машину.

После расспросов о том, как мы преуспеваем в играх по баскетболу на первенстве области, командир спросил: «А зачем приезжали? После продолжительной паузы я ответил, что присмотрели в Калуге лейтенанту Ткачу хорошее пальто, а денег нет, вот и приехали. «Ну и что, нашли деньги-то?» - спросил командир. «К сожалению, нет», - ответили мы. Наум Александрович раскрыл свой бумажник, отсчитал 120 рублей и, передавая их Валере Ткачу, сказал : «Прошу после приезда зайти ко мне, посмотрю на твое хорошее пальто».

Это был удар под солнечное сплетение.

Естественно, никакого пальто мы не присматривали и не собирались покупать. Нам деньги были нужны для того, чтобы покутить в областном городе Калуге, что мы с большим удовольствием и сделали. Наш маневр с пальто Наум Александрович понял сразу, ибо недаром он пригласил Валеру Ткача на смотр. Но и мы не лыком шиты, обошли почти всех офицеров дивизии, подыскивая подходящее пальто. Но нам не везло, к большому сожалению, Валера имел фигуру ненакаченного баскетболиста и поэтому пришлось довольствовался пальто БУ (бывшим в употреблении).

В этом пальто Валера мог спокойно соревноваться на смотре .... огородных чучел, но я его всячески подбадривал, когда мы шли в кабинет командира на смотрины.

Фридман внимательно осмотрел наряд Ткача и сказал: «Ну что ж, неплохо, но в таком пальто девчонки тебя любить не будут!»

Этот тайм Валера и я проиграли нашему уважаемому командиру - Фридману Науму Александровичу. Фридман Н.А. разбирался в спорте и уважал спортсменов. В части были сформированы и постоянно действовали футбольная, волейбольная, баскетбольная команды. Встречи футбольных команд частей Фридмана и Назарова собирали большое количество болельщиков и превращались в спортивный праздник. Но, прошу прощения, я, кажется, как бывший спортсмен, увлекся. Продолжу свое повествование. Итак, командир, прибавив к остатку моего отпуска еще пять суток, направил меня в строевую часть для оформления документов. В строевой части старшина Шаронов, к большому, сожалению, не помню его имени и отчества, оформил документы, запечатал в конверт и скатал: «Вскроешь только после приезда домой!» И правильно сделал. Во-первых, он выполнял приказ о неразглашении будущего места дислокации части. Во-вторых, зачем вводить меня в искушение!? Сложив свой нехитрый холостяцкий скарб в контейнер моего товарища лейтенанта Фонова Виктора, я уехал догуливать свой прерванный отпуск. Пятнадцать суток пролетели незаметно (как же быстро кончаются отпуска!), и нужно было возвращаться в часть.

Согласно воинскому требованию я должен прибыть на железнодорожную станцию Тюра-Там (я с большим трудом отыскал ее на крупномасштабной карте в северном Казахстане), а согласно отпускному билету - в войсковую часть 11284. В г.Тамбове я сел на поезд Москва-Андижан и через трое суток сошел на станции Тюра-Там (офицеры иногда в шутку называли ее Тюрьма-Там), которая представляла собой типичный казахский кишлак, состоящий из глиняных мазанок и одноэтажного каменного дома -железнодорожной станции. Комендант станции объяснил мне, где остановка «автобуса», и я, сев в грузовик с откидными сидениями, благополучно прибыл в штаб войсковой части 11284. Штаб располагался в центре г.Ленинска (так назывался в то время г.Байконур), хотя назвать его городом можно было тогда с большой натяжкой: 3-этажное здание штаба. 2,5-этажное здание Универмага (местная достопримечательность г.Ленинска), дом офицеров составляли центр города и плошадь, на которой проходили в праздники парады и встречали космонавтов после их успешного полета. Гостиница и знаменитая на весь полигон пельменная, где справляли торжественные вечера и свадьбы и которая была пристанищем холостяков-офицеров в выходные дни, госпиталь и столовая, смотрящие друг на друга через парк (где захоронены 56 участников трагического пуска ракеты Р16 24 октября 1960 года на площадке 41), улица из 3-тажнмх зданий, соединяющая парк с центром города, одноэтажное здание гарнизонной гауптвахты и кругом, куда ни глянь, леса строящихся зданий - дадут вам представление о городе Ленинске 1961 года. И все это было построено за 5 лет! И не только это! Через 2 года после начала строительства полигона (1955 год) 4 октября 1957 года был запушен первый спутник Земли, а спустя еще 3 года впервые в истории человечества человек поднялся в космос! А ведь удивительный русский человек! Все он сможет, все ему по плечу! Только вот все эти достижения почти всегда связаны с трудностями, которые зачастую мы, русские, сами себе создаем, и, к большому сожалению, жертвами.

А может великие дела без жертв не свершаются?!

Прошу извинить меня, опять я отклонился от темы, хотя это тоже относится к теме моего повествования. Итак, я прибыл на «автобусе», у которого в кузове откидные сиденья, в штаб полигона. Сделав отметку в отпускном билете о прибытии и попутно получив замечание от какого-то старшего офицера за прибытие в штаб в гражданском платье, я пошел искать строящийся жилой дом нашей части на улице Речная, 5. Солдат-строитель, к которому я обратился около строящегося дома, ответил, что все офицеры находятся на пляже. Пляж города Ленинска располагался на берегу реки Сыр-Дарьи около территории домика космонавтов, в двухстах метрах позади дома офицеров. Замечу, что, идя на пляж, я не знал, что нахожусь на космодроме, что в сотне метров от меня находится домик, в котором провел предстартовые дни Ю.А. Гагарин.

На пляже я разыскал офицеров нашей части, которые и помогли мне выйти из того виртуального пространства, в котором я находился, и предупредили, что машина отправляется в часть через 2 часа. Я с большим удовольствием окунулся в теплую воду реки Сыр-Дарьи, которая в 1961 году была еще широкая и полноводная. В назначенное время группа офицеров нашей части, в том числе и я, на грузовой машине выехала из г. Ленинска и через 2 часа прибыла в расположение части. «Расположение» представляло собой два дощатых барака, в которых располагались штаб части и санитарная часть, несколько четырехместных палаток для офицеров-холостяков («женатики», так мы называли женатых офицеров, квартировали у казахов на станции Тюра-Там, если, конечно, посчастливилось снять мазанку), палатки для солдат, палатка-столовая, «автопарк» - несколько грузовых автомашин, собранных в одно место, три фундамента под какие-то, строения (мне объяснили, что это будущие штаб части, казарма, для солдат и котельная), поодаль общественный туалет, состоящий предусмотрительно из двух отделений, а далее вокруг голая, без единого кустика, сходящаяся с горизонтом степь. Первым вопросом, когда я забрался в отведенную мне палатку, был такой: «А водки привез?!» Конечно, я знал правило «прописки» и еще в Тамбове купил две бутылки водки. Я «обиженно» ответил на вопрос вопросом: «За кого вы меня принимаете?» После прописки ребята наперебой начали меня посвящать в «степные истины»: прежде чем лечь на «шикарное ложе», состоящее из матраца и шинели, необходимо проверить, нет ли на нем фаланги или скорпиона, ибо они имеют дурную привычку кусать, когда их придавливают: проверить, окружено ли ложе по периметру шинельным сукном, ибо шинельное сукно отпугивает этих жителей степи; утром, перед надеванием сапог, желательно выйти из палатки и проверить, нет ли в них этих вредных для жизни насекомых; не пить с утра привезенной за 30 км мутноватой, теплой с песочком жидкости, почему-то называемой, может, по чьей-то ошибке, водой.

Тут же последовал мой вопрос: «А что же пить после прописки?» - «Чай! Или ничего». - последовал лаконичный ответ.

Жить в палатке в августе - сентябре месяце в степи на Байконуре можно при условии, если:

1) не было бы разных насекомых, которые ядовиты и кусаются;

2) не было бы ветров, которые поднимают мелкий песок и все, что могут поднять с потревоженной «трудовой деятельностью человека» степи;

3) не было бы холодных ночей резко-континентального климата северного Казахстана.

А в декабре месяце (мы уже перебрались жить в дощатый барак) нашу часть посетил Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский.

Выходя из нашего барака, он сказал: «Ну что ж?! Жить можно, но греться нужно выходить на улицу!» Лучше не скажешь.

Так началась новая, неизведанная страница моей воинской службы.

Построение части на развод проходило на песчаном плацу перед строящимся 2-х этажным зданием, которое впоследствии стало штабом полка и общежитием женщин-военнослужащих. Форма одежды на развод - «трусы в скатку» - так прозвали шутя офицеры эту форму.

Они были недалеки от истины, так как, действительно, построение было в трусах во главе с «батей» (так уважительно называли командира полка Фридмана Н.А.), который в длинных до колен трусах возглавлял построение.

А «батины» трусы прозвали «главными трусами полка». Подтянув «главные трусы полка». Фридман распределял офицеров на работы:

- часть офицеров уезжала на старт (так мы называли 60-ю площадку, где копали первую в СССР шахту для запуска межконтинентальной баллистической ракеты Р16У;

- часть офицеров оставалась на 61-й площадке (мы называли ее «жилой») помогать военным строителям в строительстве штаба части, солдатской казармы, котельной.

Кстати, как копали первую шахту?

Перед глазами, как сейчас, стоит такая картина: старший прораб Петренчук С.А. стоит на краю котлована и через определенный промежуток времени кричит: «Майна!» В котловане находятся двое вооруженных лопатами рабочих, которые копают грунт и загружают в специальный котел. Котел подвешен на тросе, который соединен с электрической лебедкой. После заполнения котла грунтом один из рабочих кричит прорабу «Вира!», и тот включает мотор. При опускании котла прораб предупреждает рабочих окриком «майна».

Как, оказывается, просто рыть шахту в 20-м веке! Вот таким образом были вырыты три котлована глубиной 40 метров и диаметром 5 метров!

Да! Удивительный русский человек! Всего в 50 километрах находится 2-я площадка, с которой год назад была запущена сложнейшая в техническом отношении ракета с космонавтом на борту, - и рытье первой в мире шахты для запуска межконтинентальной ракеты дедовским способом «Вира-Майна»! Какие глубокие контрасты!

Может, этим и привлекателен русский человек, своими контрастами? Может, потому мы не понимаем, а порой недолюбливаем людей прагматичных, скрытных, у которых вся жизнь «разложена по полочкам»? Может, нам зачастую трудно понять иностранцев, потому что они все кажутся нам какими-то правильными, гладкими и круглыми и начисто лишены контрастов? Опять я отвлекся, прошу извинить меня.

После посещения части Министром обороны в декабре 1961 года группа офицеров, в том числе и я, была откомандирована в 39 ОИИЧ для изучения межконтинентальной баллистической ракеты Р16 (8К64). 39 ОИИЧ (войсковая часть 14332) была нашим ближайшим соседом и находилась в 30 километрах от расположения нашей части. Командовал 39 ОИИЧ полковник Кабанов А.А.

Нас разместили в офицерском общежитии на 43 (жилой) площадке. После пятимесячного проживания в палатке и дощатом бараке комната на 2 человек с одноярусными кроватями была пределом мечтаний холостого офицера!

Меня подселили в комнату к капитану (к большому сожалению, не помню его фамилии), участнику подготовки к пуску ракеты Р16, которая взорвалась 24 октября 1960 на левом старте площадки 41. Стартовая (41), жилая (43), техническая (42), на которой располагался МИК, площадки и составляли 39 ОИИЧ образца 1961 года.

Он, капитан в боевом расчете по подготовке к пуску, числился бортжурналистом, в обязанности которого входил сбор подписей номеров расчета и их контролеров за выполнением проведенной технической операции на ракете. Впервые я услышал подробный рассказ о трагедии от живого участника тех событий. Я был потрясен услышанным. При катастрофе (ракета взорвалась в 18 часов 45 минут 24 октября 1960 года) погибло 74 человека и 49 было ранено, из них 18 скончались в госпитале. Всего погибло и умерло от ран 92 человека, в том числе и Командующий РВСН Главный Маршал артиллерии Неделин М.И. Значительно позже (в 90-х годах 20-го столетия) мне посчастливилось близко познакомиться с другим участником этой трагедии генерал-полковником Герчиком Константином Васильевичем, бывшим во время тех событий начальником полигона «Байконур». Обгорелые руки и шея генерала навсегда стали «личными отметинами» участника этого печального события. В одной из бесед я попросил Константина Васильевича вспомнить о трагедии 1960 года. Он как-то сразу замкнулся в себе и замолчал.

Видно, либо было тяжело ветерану вспоминать об этой трагедии, либо навязанная соответствующими «органами» привычка страха не давала ему полностью открыться.

Единственное, что удалось узнать у него, это, как он остался жив. По его словам, за несколько минут до взрыва они вместе с Главным Конструктором ракеты Р16 Янгелем М.И. отошли покурить к 51 сооружению (одноэтажное здание в 40 метрах от места старта ракеты), где была оборудована курилка, вот и остались живы. С печалью в голосе Константин Васильевич говорил о том, что подробностями его спасения во время взрыва «интересовались» представители Комитета Государственной Безопасности. Немного о К.В. Герчике. С 1957 по 1958 год он был заместителем начальника полигона по измерениям и научно-исследовательской работе (НИР), с 1958 по 1961 - начальником космодрома «БАЙКОНУР». 1972-1979 годы - командующим 50 ракетной армией. Последние годы Константин Васильевич возглавлял межрегиональную общественную организацию ветеранов космодрома «БАЙКОНУР», в состав бюро которой входил и я. По его инициативе и непосредственном участии были написаны и напечатаны книги воспоминаний ветеранов космодрома: «Незабываемый БАЙКОНУР», «БАЙКОНУР, память сердца», «Глазами очевидцев» и другие. Незадолго до своей смерти он начал писать книгу «КОМАНДАРМ». Книга о своей жизни, о Великой Отечественной войне, на которой он воевал от звонка до звонка, об участии в запуске первого искусственного спутника Земли, о командовании ракетной армией. К сожалению, закончить книгу Константин Васильевич не успел... В июле 2001 года его не стало.

Но продолжу свое повествование.

В задачу нашей командировки в 39 ОИИЧ входило не только теоретическое изучение ракетной техники по своим специальностям, но и практическое участие в боевом пуске ракеты в качестве стажеров.

По штатному расписанию я числился старшим техником системы прицеливания ракеты Р16У (шахтный вариант ракеты Р16), поэтому изучал систему прицеливания этой ракеты. Принцип прицеливания ракеты Р16У (шахтный вариант) и ракеты Р16 (наземный вариант) одинаков, но конструкция приборов прицеливания и приборов привязки различна. Не буду вдаваться в конструктивные особенности приборов прицеливания этих ракет, так как это скучно, интересно разве только специалистам.

Прошу извинить меня, но по сюжету и времени моего повествования я обязан рассказать о трагической гибели нашего командира части - Фридмана Наума Александровича. Он и его жена погибли в авиационной катастрофе в декабре 1961 года во время полета в отпуск под г. Миллерово Ростовской области.

Как красиво говорил на траурном митинге замполит части подполковник Колосов А.Т. Его слова «в это трудное время я беру управление частью на себя» я хорошо запомнил! Не прошло и шести месяцев, как он покинул часть, которая действительно переживала большие трудности в связи с гибелью командира, и очутился в политотделе полигона, а потом на кафедре марксизма-ленинизма в военном артиллерийском училище в г. Саратове.

Итак, после сдачи зачетов офицеры нашей части были допущены к проведению боевого пуска ракеты Р16 в качестве стажеров.

В процессе операции прицеливания я, как стажер, выполнял обязанности начальника расчета прицеливания.

Расскажу о забавном эпизоде, который произошел со мной в период подготовки ракеты к пуску. В обеденный перерыв дежурный по старту капитан Полуэктов А.С. приказал мне охранять ракету, стоящую на стартовом столе, который был обнесен красной лентой. Приказ был однозначным: «Не подпускать к ленте ни единой души». Приказ есть приказ! Через некоторое время к старту подъехала черная «Волга», из которой вышли два человека. Один был, судя по лампасам, генерал, но звание я не смог определить, так как погоны были закрыты безрукавкой на меху, другой был одет в костюм синего цвета и белую рубашку с галстуком. Разговаривая между собой, они приблизились к ракете. Я насторожился, а когда «гражданский» попытался перешагнуть через красную ленту, я быстро подошел к нему и попросил его не заходить за границу ленты. Он вежливо извинился и продолжал разговаривать с военным. Поговорив некоторое время между собой, они сели в машину и уехали.

Капитан Полуэктов Алексей Степанович видел всю эту картину. Он подозвал меня к себе и спросил: «Это кого ты выгнал со старта?» Я чистосердечно признался, что не знаю. Он от души рассмеялся и сказал: «Начальство надо знать в лицо!»

Это были Главнокомандующий РВСН, Маршал Советского Союза К.С. Москаленко и Главный Конструктор ракеты Р16 М.К. Янгель.

Так я впервые «познакомился» с этими легендарными людьми.

Продолжу повествование.

3 марта 1961 года с правого старта 41 площадки 39 ОИИЧ проведен пуск ракеты Р16, в подготовке к пуску которой участвовал и я. Так впервые я стал непосредственным участником пуска баллистической межконтинентальной ракеты, которая 20 октября этого же года была принята на вооружение Советской Армии.

Замечу, что пуск ракеты 3 марта 1961 года со стартовой площадки 41 по счету был третьим (о первом, трагическом пуске, я упоминал раньше) и был впервые удачным, ракета достигла района Камчатки.

По итогам командировки (после сдачи зачетов и участия в пуске ракеты Р16) мы, офицеры-стажеры, были допущены также к самостоятельной работе по подготовке и проведению пуска ракеты Р16У из будущего, пока строящегося шахтного комплекса «Шексна» (главный конструктор Рудяк Е.Г.). Комплекс «Шексна» состоял из 3 шахт, соединенных в один комплекс с подземными сооружениями для размещения оборудования и аппаратуры: подготовки и пуска, компонентов топлива, электропитания, сжатых газов, командного пункта и т.д.

Комплекс был очень сложный (мы называли его «подземный завод») и обеспечивал большую надежность и повышенную боевую готовность, а нас, которые обслуживали этот комплекс, на космодроме называли «шахтерами».

С мая 1961 года по июль 1962 год - это период непрерывной подготовки боевых расчетов к первому пуску ракеты Р16У (шахтный вариант ракеты Р16) из комплекса «Шексна». Сказать, что было трудно, - это ничего не сказать. Мы пропадали на старте (так мы называли 60 площадку, где был расположен комплекс «Шексна») от зари до зари. Уезжали в 8-9 утра, возвращались поздно вечером или за полночь.

Стакан со спиртом, остывший нехитрый дежурный ужин (спасибо друзьям по комнате в общежитии Николаю Пьявкину, Володе Зильбергу, Жене Петренко за заботу) всегда встречали полуночника. А завтра, уже сегодня, в 9 часов быть на старте и продолжать свой нелегкий офицерский труд. Такой режим был почти у всех офицеров, во всяком случае, у офицеров-холостяков. Когда приходилось ночевать на старте, то еду привозили из солдатской столовой солдаты моего расчета.

Кстати, о солдатах. Я с большой теплотой вспоминаю командира отделения расчета прицеливания Мишу Исакова, родом из города Свердловска, номеров расчета: рядового Гладышева (точно не помню, откуда он родом, но, по-моему, из г.Саратова), рядового Шамхалова из Махачкалы и других. Служили они 3 года, но ни разу за три года службы я не слышал от них жалоб на тяжелые условия службы, мало того, годы службы некоторые из них использовали для повышения своего образования. Так рядовые Гладышев и Шамхалов окончили подготовительные курсы для поступления в ВУЗ и успешно после демобилизации поступили в институты. На этих курсах вместе с ними занимался, когда позволяла работа, и я. Курсы были организованы при части при активном содействии замполита части Чумакова А.М.

Преподавателями на курсах были призванные на военную службу в период Карибского кризиса офицеры-лейтенанты, окончившие гражданские ВУЗы: Московский авиационный институт (МАИ) и авиационный институт в г. Казани Борисов П., Лежнюк Ф., Собко В., Цветков, Христофоров.

Методические пособим для проведения занятий были любезно предоставлены преподавателями созданного в г. Ленинске филиале МАИ.

А подготовка к первому пуску продолжалась.

Начались монтажные и отладочные работы аппаратуры прицеливания в том числе. Работу вели специалисты киевского завода «Арсенал». С большим уважением вспоминаю старшего бригады Михаила Шевцова-Казмерчука, инженера Вадима Циприановича и веселый случай: отладку промышленной телевизионной установки (ПТУ) на шахте Б вел тучный, весом под 120-130 килограммов, мужчина. Фамилию его, к сожалению, не помню, но мы почему-то звали его «Огурцовым». Может, потому, что он напоминал своими габаритами артиста И.Ильинского из кинофильма «Карнавальная ночь».

В 36 помещении (главный командный пункт, где размещалась аппаратура: подготовки и пуска, дистанционной заправки и дистанционного наведения в цель ракеты) было жарко. Единственное спасение - вентиляционное отверстие, из которого с большой скоростью вылетал нагретый палящим солнцем воздух (калориферы не работали).

«Огурцов» периодически подходил к вентиляционному отверстию и, подставляя свое тучное тело под теплую струю воздуха, дул навстречу ей (струе воздуха, разумеется). Вообще, картина «Кто кого передует». Мы искали неисправность в видеоконтрольном устройстве (ВКУ), по-современному в мониторе, уже несколько часов. Мне «до чертиков» надоела эта процедура поиска. Не знаю, то ли сказалась усталость, то ли «заиграла молодость». Когда в очередной раз «Огурцов» попросил меня включить монитор и нагнулся к нему, я воткнул ему в «мягкое место» выводом находящегося у меня в руках конденсатора. Для «Огурцова» это было полной неожиданностью. Он подпрыгнул вверх легко, несмотря на свой вес, после прыжка оглянулся назад и, увидев меня, сообразил, что виной этой «неожиданности» являюсь именно я, а не электрический ток. Я, в свою очередь, быстро сообразил, что будет бить («возможно, даже ногами», - как говорил Остап Бендер), и бросился наутек. «Огурцов»» бежал легко (откуда прыть взялась), но догнать члена сборной части по ручному мячу, то есть меня, ему не удалось. Через некоторое время мы помирились. Я попросил у него прощения, и мы «залили» это дело спиртом.

После этого «лирического отступления» продолжу свое повествование.

В конце июня 1962 года все системы по подготовке и проведению пуска ракеты Р16У из шахтного комплекса «Шексна» были приняты Правительственной комиссией и были готовы к проведению пуска.

Первый пуск ракеты Р16У (в военной интерпретации 8К64У) из шахтного комплекса «Шексна»» состоялся в первой половине дня 13 июля 1962 года.

В этом пуске принимал участие и я. Начальником отделения прицеливания был капитан Е. Кузнецов, я же исполнял обязанности старшего техника расчета прицеливания.

Контроль за проведением работ по прицеливанию ракеты осуществлял офицер 2 Управления капитан Попов Виталий Гаврилович. Позже Попов В.Г. работал в центральном аппарате РВСН, защитил докторскую диссертацию, дослужился до генеральского звания и занимал должность председателя научно-технического комитета Ракетных войск стратегического назначения.

Согласно общему боевому расчету на пуск расчет прицеливания (после проведения контроля прицеливания ракеты) обязан покинуть старт по 30 минутной готовности, т.е. за 30 минут до нажатия кнопки «Пуск»». Кстати, о кнопке «Пуск». Чтобы произвести пуск ракеты, необходимо нажать последовательно две кнопки: на стойке подготовки и пуска ракеты и выносного пульта пуска (ВПП).

Первую кнопку нажимал старший оператор стойки подготовки и пуска лейтенант Зильберг Владимир, вторую - начальник расчета подготовки и пуска Плотников Владимир. Два Владимира! Что это? Случайность? А может, нет?! Как это ассоциируется с именем третьего Владимира - великого князя, защитника Руси!

Володя Плотников позже закончил академию имени Ф. Э.

Дзержинского в г. Москве, работал в центральном аппарате космических войск, умер в 1993 году в возрасте 55 лет от сердечной недостаточности.

Вечная память тебе, первый оператор первого в СССР пуска ракеты Р16У из шахтного комплекса «Шексна»!

Володя Зильберг уволился из армии, закончил МВТУ им.Баумана, в настоящее время живет в г.Таганроге. Здоровья и долгих лет жизни тебе, второй оператор первого пуска в СССР ракеты Р16У из шахтного комплекса «Шексна»!

Итак, расчет прицеливания убыл по 30-минутной готовности в район эвакуации. Что представлял из себя район эвакуации? Это участок степи, совершенно не оборудованный в инженерном отношении, расположенный между площадками стартовой (60) и жилой (61). На этом участке (в 2 километрах от старта) степи находилась техника: автомобили, подъемный кран, машины скорой и пожарной помощи - и личный состав расчетов, выполнивших свою работу по подготовке ракеты к пуску.

Ровно через 30 минут после эвакуации расчета прицеливания (мы покидали старт последними) был произведен пуск ракеты. Вначале из шахты на довольно большую высоту взвился столб пыли и дыма, потом появились языки пламени, и из всего этого хаоса начала выползать ракета, окрашенная в белый цвет. Она как бы нехотя выползла из шахты, набрала высоту, легла на курс и ... упала.

Вообще-то, дорогой читатель, пуск баллистической, стратегической ракеты из шахты нельзя себе вообразить по описанию, пусть даже талантливому. Это надо видеть и слышать собственными глазами и ушами, находясь недалеко от старта! Иначе, я уверен, нельзя! Поверьте, это красивое зрелище! В районе эвакуации после падения ракеты немая сцена: некоторые солдаты и офицеры молча смотрели в ту точку неба, где разломилась ракета, некоторые пытались кричать «Ура!». Машины скорой и пожарной помощи медленно потянулись в сторону старта.

После обследования места падения состоялось заседание Государственной комиссии, которая приняла решение провести пуск из 2 шахтных пусковых установок, претензий же к работе боевых расчетов по первому пуску не было. Пуск ракет из 2 шахт (так называемый залповый пуск) прошел успешно, головные части ракет достигли района Камчатки.

По требованию руководства был проведен пуск из 3 шахт с интервалом в 5 минут, две ракеты (из шахт А и В) благополучно достигли цели, ракета из шахты Б разломилась при развороте на боевой курс.

По итогам шести пусков ракет Р16У Министерство обороны СССР приняло шахтный комплекс «Шексна» на вооружение, следовательно, главная задача, поставленная перед 43 ОИИЧ (войсковой частью 44150) была с честью выполнена.

Кроме главной задачи 43 ОИИЧ выполняла следующие задачи:

- в период Карибского кризиса (октябрь 1962 года) личный состав части нес боевое дежурство на 3 шахтных пусковых установках;

- с 1965 по 1968 годы проводила испытания межконтинентальной баллистической ракеты Р36 (8К67) из шахтного боевого стартового комплекса 8П767;

- проводила испытания шахтных боевых стартовых комплексов (ШБСК) на устойчивость их к поражающим факторам ядерного взрыва (операция «СДВИГ»);

- участвовала во всех показах ракетной техники РУКОВОДИТЕЛЯМ зарубежных государств с проведением пусков МКР (операция «ПАЛЬМА»);

- на базе части прошли обучение и провели боевые пуски ракет Р16У 6 ракетных полков РВСН;

- офицеры части работали в составе комплексных групп РВСН по проверке готовности ракетных полков, вооруженных ракетами Р16У к несению боевого дежурства.

В выполнении этих задач, кроме испытаний ракеты Р36, мне посчастливилось участвовать. Вы спросите, почему посчастливилось? Потому, дорогой читатель, что при выполнении этих задач я познакомился с интереснейшими людьми и интересной работой.

Так зимой 1963 года я в составе комплексной группы РВСН (комплексная группа в количестве 17 человек была создана из офицеров 2 Управления и офицеров нашей части, руководителем группы был назначен подполковник Алескин Борис Ефимович - ныне генерал-майор, работает в Федеральном космическом агентстве (ФКА) прибыл на космодром «Плесецк». В задачу группы входило проконтролировать, а где необходимо, и оказать помощь боевому расчету части (командир части - подполковник Данилевский) в подготовке и проведении боевого пуска ракеты Р16 из шахтного стартового комплекса «Шексна». Прибыв в часть и объявив перевод части в готовность повышенную «ГП». офицеры комплексной группы заняли свои рабочие места в соответствии со своими специальностями. Я контролировал работу расчета прицеливания ракеты и находился в комнате №36. Эта комната являлась командным пунктом по подготовке и проведению пуска ракеты. В ней сосредоточены командные пульты подготовки и пуска ракеты, пульты дистанционной заправки, дистанционного наведения и контроля прицеливания. Где командный пункт, там и руководство в лице маленьких и больших по званию командиров. Здесь я и познакомился с генерал-майором Штанько Степаном Федотовичем - начальником космодрома «Плесецк», Героем Советскою Союза.

Так получилось, что до заправки ракеты, после которой проводится контроль прицеливания, оставалось свободное время, и я с большим интересом слушал рассказы Степана Федотовича о его службе в армии, об участии в Великой Отечественной войне, о высадке десанта в ноябре 1944 года на Керченском полуострове, за которую он получил звание Героя. Ему в 1963 году было 41 год, следовательно, звание Героя он получил в 22 года! Чем не пример для подражания современной молодежи!

Так в беседе незаметно прошла ночь. Закончилась заправка ракеты. Согласно графику по подготовке к пуску, была проведена заключительная операция по прицеливанию ракеты - контроль прицеливания. Проконтролировав правильность ее выполнения и расписавшись в бортовом журнале, я доложил подполковнику Алескину Б.Е. об окончании прицеливания ракеты. Борис Ефимович разрешил мне убыть в расположение части на отдых. Но отдохнуть мне не пришлось. Через некоторое время меня вызвали на старт (так обычно мы называли стартовую позицию). После моего доклада о прибытии подполковник Алескин задал один вопрос: «Кто и по какой причине вызывал на старт геодезистов?» Увидев мой недоуменный взгляд, приказал: «Разберитесь!» Мое разбирательство ясности в этот вопрос не внесло. Начальник расчета прицеливания доложил, что геодезисты были вызваны по приказу командира части. Командир части что-то пытался невразумительно мне объяснить и успокоить. Я же не мог понять, какое отношение имеют вызванные геодезисты к прицеливанию ракеты? К геодезической привязке места старта имеют, к прицеливанию же ракеты никакого!

Ясность наступила на банкете (банкет был устроен руководством части в честь удачного первого на космодроме пуска из ШПУ), когда командир части, подсев ко мне, признался в том, что после выполнения операции «контроль прицеливания» (согласно графику пуска, командир части обязан перед пуском лично проконтролировать правильность наведения ракеты) он потерял под крышей шахты ориентацию, и ему показалось, что ракета наведена в противоположную сторону. Вот он и вызвал геодезистов! Чем смогли помочь они ему, он не сказал. Хорошо, что не касались приборов прицеливания и ракеты после контроля прицеливания, проведенного мной. Я хорошо понимаю командира, понимаю, какой груз ответственности лег на его плечи в то время - провести первый боевой пуск межконтинентальной баллистической ракеты из шахтной пусковой установки космодрома «Плесецк», и поэтому не имею никакого морального права осуждать действия командира. Вспомнил этот эпизод для того, чтобы напомнить читателю, каких моральных и физических сил стоило первопроходцам создавать «щит Родины». Пуск ракеты состоялся ночью. На фоне синего безоблачного неба, тайги, состоящей, как мне показалось, из удивительно зеленых сосен и елей, белого-белого снега, хрустящего под ногами от крепкого морозца, появление ракеты над макушками деревьев было явлением неописуемым! Через минут 40 нам сообщили, что головная часть ракеты благополучно достигла района Камчатки с удивительно точным попаданием в цель - в так называемый «кол». Из 14 пусков ракет, в которых я участвовал, это был самый удачный по точности попадания в цель.

Наша командировка на полигон «Плесецк» закончилась, пора возвращаться домой, на полигон «Байконур». Мы тепло попрощались с офицерами и солдатами боевого расчета, а предусмотрительный начальник тыла вручил желающим на дорожку по «раздутой» фляжке спирта.

Да, чуть не забыл рассказать Вам, дорогой читатель, об интересном факте, связанном с пуском ракеты. Ракета была готова к пуску еще днем, но пуск состоялся ночью. Ждали приезда Главкома РВСН Маршала Советского Союза Крылова Н.И. Главком так и не приехал, но представитель управления РВСН присутствовал в лице майора Фунтикова Анатолия Григорьевича. Дело в том, что Анатолий Григорьевич наш, байконуровский, работал во 2 Управлении и курировал в нашей части дистанционную заправку. Мы его называли: «Лучший электрик среди заправщиков и лучший заправщик среди электриков».

Он, Фунтиков, совсем недавно был переведен на службу в управление главного инженера РВСН. Мы еще шутили над ним: «Ну, Анатолий Григорьевич, быть тебе Маршалом, раз ты приехал вместо Крылова!» А шутка оказалась пророческой и была недалека от истины. Фунтиков А.Г. защитил докторскую диссертацию, дослужился до генерал-лейтенанта и занимал до увольнения в запас должность заместителя заместителя МО СССР по вооружению. 1964 год запомнился мне двумя событиями:

- проведением испытаний 3 боевых стартовых комплексов 8П767 на устойчивость их к поражающим факторам ядерного взрыва (кодовое название операции «Сдвиг»);

- и моим командованием курсами молодого солдата, так называемым «карантином».

При проведении испытаний ракеты 8к67 на стартовом комплексе 8п767 (площадка 80) произошел взрыв ракеты в шахте. Проведенные после взрыва обследования на предмет дальнейшего использования в испытаниях всех 3 шахт дали отрицательный результат, поэтому было принято решение провести операцию «Сдвиг».

У меня нет данных, сколько килограммов тротила было заложено в котлован около средней шахты (возили его на машинах в течение месяца), но ударная волна на расстоянии 5 километров (я находился на 61 площадке) была ощутимой.

Операцией «Сдвиг» воспользовались не только ракетчики, но и другие виды и рода войск. Так танкисты рассадили в танке вместо номеров расчета то ли крыс, то ли мышей. За танками пехотинцев заменяли собаки, которые весь этот месяц лаяли навзрыд, предчувствуя скорую смерть. Авиаторы разместили свой самолет СУ-? (простите, я не специалист по самолетам), а специалисты по головным частям ракет развесили головные части.

1965 год для меня был годом напряженным, так как я начал интенсивную подготовку к поступлению в академию. Кроме того, пришлось командовать карантином женщин-военнослужащих призыва 1965 года, а это оказалось намного труднее, чем командование карантином солдат.

В июне 1966 года я поступил в Военную инженерную академию имени Ф.Э.Дзержинского (ныне Петра Великого).

Но это уже другая история...