В.А. Анастасиев

О моем участии в создании ядерного щита Отечества

Статья опубликована в книге «Рожденные атомной эрой».
Наука, 2007

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Встал вопрос о способе перемещения. Николай Константинович поручил обследовать вариант железнодорожной перевозки. На Кубе есть один железнодорожный маршрут от Гаваны почти до Гуантанамо. Но от этого варианта пришлось отказаться. Дверные проемы в товарных вагонах, а точнее «вагончиках», не позволяли погрузить туда наши контейнеры. Были и другие причины. Оставался вариант с использованием автомобилей.

Напряженность нарастала. Мои коллеги в полную силу готовили головные части к применению. Перед введением полной блокады военнослужащим ядерно-технической базы Браушкина все-таки удалось добраться с разобранными ИЛ-28 до острова. Установил с Браушкиным контакт, ознакомил с обстановкой, посоветовал вплотную заняться помещениями и, естественно, подготовкой к проверке.

Но нагнетаемая обстановка требовала готовиться к боевым действиям, а не к регламентам. Уже объявлен приказ министра обороны Р. Я. Малиновского: «В случае вторжения американских войск на Кубу совместно с кубинскими вооруженными силами выступить на защиту кубинской революции. Родина или смерть. Мы победим!»

А у нас с Белоусовым даже пистолета личного не было. Мы отправлялись на испытания, а не Кубу защищать. Хорошо, я в одной части выпросил на время пистолеты, чтобы на крайний случай сделать самое гнусное дело. 25–26 октября с минуты на минуту ждали вторжения. Над островом постоянно появлялись самолеты. На рейде против Гаваны стояли кильватером американские корабли с пушками, направленными на город. Люди по городу ходили под пушечным прицелом.

С дачи Батисты (там были бараки для жилья) я переместился вплотную к своим изделиям. Несколько ночей спал в кабине грузового автомобиля. Каждую ночь по нескольку раз поднимались по тревоге. Ночью, а они были очень темными, хотя и с яркими звездами, бдительные часовые устраивали стрельбу по каждому шороху. То домашний скот, то дворняжка пробежит, а обстановка тревожная, вот и пошла пальба.

На пляжах рыли окопы – готовили побережье к обороне. Штабы уничтожают лишние и ненужные документы.

Мы, старшие офицеры, прошли войну и знали, что это такое. К предстоящим боям готовились со знанием дела. Напряженная и тревожная была обстановка. На душе в те дни было очень тяжело. Во время Великой Отечественной войны я знал, что как бы далеко наши войска не зашли, хотя бы в Польшу, Германию, а домой, пусть даже пешком, но дойду. А тут – вокруг океан, до своих 11 тысяч километров. Оторванность от родной земли сильно давила. В Гаване пришлось встретиться с множеством эмигрантов из Западных областей Украины, во время голода 32–33 годов убежавших с Родины. Они все как один говорили, что их мечта – быть похороненными под русской березкой. Вот какова натура человека.

У моего напарника старшего лейтенанта Белоусова незадолго до отъезда на Кубу родился сын, он его и на руках всего-то несколько раз держал. Сильно парень переживал. Действительно, никаких документов с нами не было. У всех, кто прибыл в составе воинских частей, документы были в штабах. Мы. 10 человек, были безродными. В свое время Н. К. Белобородов мне намекал, что если Браушкин не прибудет со своей ядерно-технической базой, то придется тебе, то есть мне, создавать такую базу и быть ее командиром. Конечно, такая перспектива меня не радовала.

В конце концов разум победил. Мир избежал ядерной катастрофы. Руководства США и Советского Союза нашли пути снятия напряженности и мирного разрешения сложившейся ситуации.

В конце ноября мы приступили к погрузке всех привезенных зарядов на сухогруз «Архангельск» и 1 декабря вышли в Североморск. При подходе к Европе попали в страшный шторм, но контейнеры были закреплены надежно, и все обошлось. К новому 1963 году я со своим грузом возвратился в Крым, встретился с семьей.

После возвращения мы, ответственные за выполнение задачи, на основе учетных данных по замеру климатических параметров за весь период (а они говорили о фактах отклонения от норм), поставили вопрос о проведении переаттестации некоторых изделий.

Такая переаттестация была проведена и показала, что отклонений нет, результаты положительные и изделия годны к дальнейшей эксплуатации.

После Карибского кризиса американцам стало ясно, что с Советским Союзом разговаривать с позиции силы уже нельзя. Количественное соотношение в зарядах позволяло нам разговаривать с ними на равных. Ракетно-ядерный щит у Страны Советов создан, и он нарастает и развивается.

Чтобы добиться военного превосходства, американцы начали создавать новые системы ядерных вооружений, в том числе с использованием точечного поражения целей, разделяющихся головных частей, подвижные и другие. Но главное – они стремились выиграть противостояние в количественном соотношении.

Естественно, нам надо было что-то противопоставлять в ответ.

Появились ядерные заряды и в оперативных, и в тактических ракетах, системы ядерных вооружений с использованием подводных и подземных стартов, в войсках ПВО, в ствольной артиллерии, в инженерных войсках.

А это в конечном итоге – напряженнейший труд тех, кто принимал эти вооружения для эксплуатации, ставил их на боевое дежурство и нес это дежурство.

В начале 1966 года я оказался на должности главного инженера – первого заместителя командира воинской части, которую возглавлял полковник (в последующем – генерал-майор) Юрий Федорович Старостин. Эта воинская часть существенно отличалась от других объектов (подобной части больше не было). Во-первых, тем. что она объединяла две центральные базы хранения, имеющие каждая свой номер и штат. Инженерно-техническая служба включала в себя два первых отдела, два вторых, четыре сборочные бригады, кадрированный штат подвижной ядерно-технической базы, имела огромные площади технической площадки и еще ряд особенностей, которых не было на других объектах.

Начальником первого отдела (двойного в 98 человек) был подполковник Владимир Александрович Курочкин (в последующем – главный инженер другого объекта, а затем – начальник войсковой базы хранения). После В. А. Курочкина этот отдел возглавил подполковник Алексей Алексеевич Петров (позднее – командир объекта).

Начальниками вторых отделов и заместителями главного инженера были подполковник Михаил Николаевич Иванов (позднее – главный инженер другого объекта) и полковник Василий Макарович Писковский.

Начальниками третьих отделов были подполковник Анатолий Гаврилович Бегалов (в дальнейшем – главный инженер другого объекта, а затем – начальник ЭТБ), подполковник Сергей Георгиевич Глушецкий (позднее – главный инженер объекта), подполковник Василий Федорович Касим, которого сменил подполковник Владилен Леонидович Лесовский (позднее – командир учебного центра), подполковник Анатолий Гаврилович Ершов (в последующем – главный инженер другого объекта).

Этот объект – громадина по всем показателям и, в первую очередь, по производственным мощностям, оборудованию, личному составу и задачам, которые на него были возложены.

Объем работы был невероятно большим. Не имею права описывать подробно другие особенности части, но о некоторых можно сказать.

Инженерно-техническая служба находилась в тесном контакте с предприятием, которым тогда руководил Анатолий Яковлевич Мальский – директор сталинской закалки. Его сменил Лев Яковлевич Надпорожский. Оба этих руководителя стали Героями Социалистического Труда.

К концу 60-х годов продукция этого предприятия выходила в более высокой степени готовности. Процесс повышения уровня сборки изделий (установки как можно больше узлов в изделии) продолжался.

И вот появилась идея некоторые типы изделий доводить до готовности, близкой к максимальной. Заводское руководство категорически отказалось проводить эту операцию на заводе, ссылаясь на то, что у них нет соответствующих помещений, в которых эти работы проводились бы без нарушения техники безопасности.

Сама идея была очень хорошая, так как освобождала сборочные бригады объектов от довольно сложной и трудоемкой операции. Выход был найден. Вспомнили прошлое, когда сборкой изделий, скомплектованных на заводе, занимались сборочные бригады объектов. Проведение указанной операции было поручено инженерно-технической службе нашего объекта, для чего продукция данного типа после изготовления на заводе направлялась в нашу воинскую часть. Непосредственно этой работой занимался отдел, возглавляемый подполковником Владиленом Леонидовичем Лесовским.

Подобрали в этом отделе помещение, оборудовали рабочее место и пару лет потоком производили, если так можно выразиться, заводскую доработку изделий. А потом рассылали их в войска. С этими изделиями был серьезный казус.

Однажды, получив очередную месячную программу для досборки, при вскрытии головной части операторы обнаружили лопнувшие спицы крепления узла. Лопнувшие спицы обнаружили и на других изделиях. Как бывает в таких случаях, пошли доклады, поиски причин, уяснение обстоятельств. Я как главный инженер держал отчет по ВЧ-телефону перед генерал-полковником Николаем Павловичем Егоровым (он к тому времени уже был начальником Главного управления). Директор завода А. Я. Мальский на данное событие излагал свои объяснения. Его позиция сводилась к тому, что «у Анастасиева сборщики – здоровые люди, меры не знают, а потому рвут спицы». Анатолий Яковлевич умалчивал о том, что операция осуществлялась с помощью динамометрического ключа и сила оператора здесь не при чем.

В последующем при лабораторном анализе спиц выяснилось, что спицы были перекалены и содержали много углерода. Пришлось всю партию отправлять на завод по рекламации. Пострадали рабочие в цехе – лишились месячной премии.

Для нас этим дело не завершилось. Стали разбираться, на какие объекты уже успели оправить эти изделия, не полопались ли они там. Пришли к выводу, что данные изделия успели отправить только на объект, которым руководил Михаил Евтеевич Травин.

На Дальний Восток к М. Е. Травину направили В. Л. Лесовского. Никаких нарушений не обнаружили. Всем стало легче.

Особенно большая нагрузка ложилась на инженерно-техническую службу объекта, она была связана с обработкой железнодорожных эшелонов. В среднем в месяц мы принимали и отправляли более 40 эшелонов с боевыми, учебными узлами и корпусами. Узлы для замены на квартал отправляли под регламент на центральные базы хранения, а те – соответственно на закрепленные войсковые базы.

С большой благодарностью сегодня вспоминаю тружеников первого отдела, на который была возложена своевременная поставка комплектующих узлов на все войсковые базы и в воинские части Вооруженных сил, находившиеся на боевом дежурстве. Успешно справлялись со своими задачами майор Н. Г. Клюев, капитан В. Н. Яковлев, капитан Б. Г. Нестеров. Через их руки проходили тысячи узлов в квартал, а то и в месяц.

Конечно, чем больше объем работы, тем больше было и огрехов. Но были иногда и предвзятые оценки со стороны некоторых руководителей.

Однажды так раскалили обстановку с характеристикой объекта, что Николай Павлович Егоров решил сам приехать и посмотреть состояние дел.

Приведу слова генерал-полковника, который сказал буквально следующее (я как главный инженер эти слова запомнил надолго): «Я сегодня был в технологических помещениях инженерно-технической службы, в том числе и местах хранения (а это были помещения отделов С. Г. Глушецкого и В. Л. Лесовского), и прямо скажу, я приятно поражен состоянием и порядком в этих помещениях».

Дальше нагнетать обстановку было бесполезно. Все стало на свои места.

Наука и производство шли по пути дальнейшего совершенствования. Не только появлялись новые типы ядерных зарядов, но и стали поступать образцы нового поколения изделий. Заводы взяли на себя задачу их сборки. Задача, возложенная на сборочные бригады объектов по сборке изделий и проверке узлов перед их установкой, отпала. Появилась возможность проверять изделия после транспортировки расчетами меньшей численности. Для проверки конкретных типов изделий стали определять из состава сборочных бригад комплексные расчеты. При этом каждому номеру расчета строго определялся перечень операций, которые он должен выполнить по команде, согласно отработанному перечню. Такая система еще выше поднимала принцип «один читает, другой делает, третий контролирует». Еще выше стали четкость в работе и строгость воинского порядка в технологическом процессе.

Новое поколение изделий породило и новое поколение всего комплекта поверочного оборудования и аппаратуры. Вместо громоздкой и многочисленной измерительной аппаратуры появилась система автоматизированного комплекса типа ТСЦР.

8 марта 1973 года я подписал акт о приеме одной из центральных баз хранения, подписал приказ о вступлении в командование частью и соответствующее донесение начальнику 12 Главного управления. Конечно, взял на себя большую ответственность.

Объект был построен по проекту аналогичному предыдущей части, их можно было назвать «братья-близнецы». Даже нумерация зданий технической территории была одна и та же. Это существенно облегчило мою адаптацию к новым условиям. Больше уделял времени изучению личного состава. Сразу окунулся в проблемы насущных задач. А их было много.

Вероятный противник продолжал поиск возможных преимуществ в средствах и способах нанесения ударов по территории Советского Союза. Появилось оружие, способное наносить удары по точечным целям. Выявлять эти цели стало очень просто – с помощью космической разведки. На фотоснимках удавалось распознавать даже номера на автотранспорте. Поэтому можно было предположить, что при нанесении ударов изделия, находящиеся в защищенном состоянии, будут целы, но ими пользоваться будет затруднительно или вообще невозможно. На раскопку входов уйдут месяцы. Термоядерная война закончится быстрее, чем мы их раскопаем.

Выход нашли в следующем.

С введением угрожающего положения и объявления повышенных степеней боевой готовности изделия в кратчайшие сроки стали вывозить из помещений, грузить на автомобильный и железнодорожный транспорт и рассредоточивать на территории региона. Узким местом оказались входные погрузочно-разгрузочные порталы. Рабочие места по выдаче позволяли заниматься только одним изделием в течение всего цикла погрузки в автомобиль. При такой схеме требовалось несколько суток, чтобы выполнить задачу выдачи из одного сооружения и, естественно, это было неприемлемо.

Начался поиск многократного сокращения времени. Задачу выполняли все части Главного управления. На объекте генерала В. К. Гапонова было проведено показное занятие. Каждая часть, исходя из своих особенностей, находила свои методы и способы решения проблемы. Широко использовался метод продления путей из приемных помещений, применения эстакад и рольгангов. Пути решения нашли. Скорость выдачи из защищенных помещений была увеличена в 5–6 раз и более. Мобильность повышена, боевая готовность – тоже.

Затем начали акцентировать внимание на новой опасности – диверсионные группы. Значит, в районах рассредоточения необходимо заниматься инженерным оборудованием местности. Так и пошло по кругу: появился яд – находится противоядие, а потом опять яд.

Для центральных баз были определены оперативные планы подачи в период войны боевых изделий в части применения. Конечно, они были далеко не первой очереди применения, а уже в ходе боевых действий, но к выполнению такой ответственной задачи тоже надо готовиться. Родилась идея.

На базе сборочных бригад стали создавать нештатные мобильные формирования. В последующем они подлежали преобразованию в самостоятельные воинские части. Каждое формирование соответствовало определенной задаче плана подачи.

Конечно, весь комплекс этих действий был довольно сложен и требовал тренировок. Два раза в год совместно с округом проводились соответствующие учения. Главным содержанием такого учения была способность доставить изделия до частей применения в условиях многократного изменения по радиокоманде пункта встречи получателя с частью подачи.

Вопросу воплощения в жизнь идеи создания подвижных формирований по подаче изделий в войска большое внимание уделялось начальником 12 Главного управления генерал-полковником (впоследствии – маршалом артиллерии) Бойчуком Ефимом Васильевичем.

Участник Великой Отечественной войны, хорошо знающий, что такое бой, что такое фронтовые дороги, что такое маневр войск по военным маршрутам, что такое война, Ефим Васильевич всегда стремился к тому, чтобы подготовка объектов проходила в обстановке, приближенной к боевой.

С приходом Е. В. Бойчука авторитет Главного управления в системе Вооруженных сил значительно возрос. До 1974 года 12 Главное управление подчинялось главкому Ракетных войск стратегического назначения, а по специальной деятельности – непосредственно начальнику Генерального штаба. Естественно, не всегда важные вопросы решались в интересах Главного управления, особенно кадровые. Длительное время (десяток лет) из числа старшего офицерского состава никому не присваивались генеральские звания. Были занижены в званиях штатные категории ряда должностей. И вот 28 апреля 1975 года были присвоены генеральские звания сразу четырем командирам объектов: A. Л. Мельникову, В. К. Гапонову, М. К. Кантиеву, мне, а Н. К. Белобородову и А. А. Осину было присвоено звание «генерал-лейтенант». По некоторым должностям были повышены штатные категории. Регулярно офицеров стали награждать орденами и медалями. Несколько улучшилось положение и с квартирным вопросом при увольнении офицеров в запас. Все это делалось благодаря большим усилиям Ефима Васильевича Бойчука. Ему заслуженно было присвоено звание Героя Социалистического Труда – очень редкая для Вооруженных сил награда.

Возглавляемый мною объект принадлежал к числу первых четырех центральных баз хранения, введенных в эксплуатацию. Он всегда отличался в лучшую сторону, имел устойчивые положительные показатели, традиции, авторитет. Прослужив в этой части 14 лет, я ушел на заслуженный отдых из Вооруженных сил в запас с чувством определенного удовлетворения, что после себя оставил не «развалюху», а соединение, имеющее высокую боевую готовность, хороший авторитет в Главном управлении, в Прикарпатском военном округе, среди местных органов власти и территориального окружения. Генерал армии В. И. Варенников, посетивший в свое время объект, многие годы спустя уже в сегодняшнее время на крупном мероприятии, обращаясь к одному из довольно солидных руководителей и кивая на меня, сказал: «Если бы вы побывали в части вот этого генерала, то удивились бы порядку, который в ней поддерживался». В то время я понимал, что оценка была дана не мне. Она была дана одной из войсковых частей 12 Главного управления Министерства обороны, и таких частей в Главке было большинство.

Я и сегодня горжусь тем, что в этой системе под знаменем славного Главного управления я прослужил 32 года и стал достойным руководителем своего поколения.

Прошли годы. Готовимся к празднованию 60-летнего юбилея 12 Главного управления Министерства обороны. В историческом плане – это срок небольшой – мгновение. В человеческих измерениях – это эпоха, это период бурного и стремительного развития науки и техники, в корне изменивших жизнь, быт людей.

Оглядываясь назад, подводя определенный итог, признаешь, что судьба отнеслась ко мне благосклонно и не увела в сторону от знаковых событий эпохи, значительную роль во всем сыграли руководители, наставники, командиры, а также коллеги, друзья, товарищи и те, кто работал под моим началом и руководством.

Поэтому в заключение хотелось бы отметить добрым словом генерал-полковника Виктора Анисимовича Болятко, маршала артиллерии Ефима Васильевича Бойчука, о роли которого уже говорилось выше, генерал-полковника Николая Павловича Егорова, генерал-лейтенанта Михаила Константиновича Никольского, генерал-лейтенанта Николая Константиновича Белобородова, генерал-майора Юрия Федоровича Старостина, полковника Василия Андреевича Маслова и многих других.

По делам службы на протяжении длительного времени мне приходилось встречаться с ними неоднократно, начиная с того момента, когда я был еще в воинском звании «капитан». И в памяти отложилось много фактов, говорящих о том, что это были руководители, вполне достойные своих высоких должностей и обладающие прекрасными человеческими качествами.

Спустя многие годы Николай Павлович Егоров на одной из служебных встреч как-то напомнил мне: «А ты ведь у нас, кажется, был капитаном инженерных войск когда-то?» Напоминал он мне неоднократно и про мою миссию «первопроходца» в различных операциях и действиях и называл «пионером». Я могу гордиться и тем, что и Н. П. Егоров, и М. К. Никольский, находясь уже на пенсии, поздравили меня в числе первых с присвоением звания «генерал», прислав красивые открытки. Не обидел недостаточным вниманием и маршал артиллерии Е. В. Бойчук, называя меня иногда, даже на больших мероприятиях, просто Валентин, за что коллеги-командиры подшучивали.

С теплотой вспоминаю многих других генералов и офицеров 12 Главного управления: В. М. Егорова, А. А. Осина. А. Д. Искру,

С. К. Чубарова, А. И. Суетина. И. Ф. Свиридова, И. А. Савина, С. А. Зеленцова, А. Т. Сухарева, Н. Н. Семенова. В. И. Короткова. А. Г. Сандрикова. В. С. Праздничкова. Н. П. Семенова, Н. Е. Пестова.

С юбилеем Вас, дорогие коллеги!