Под общ.ред. А.В.Дегтярева

ЯНГЕЛЬ. ЖИЗНЬ, ОТДАННАЯ РОДИНЕ.

Днепропетровск 2011

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

   

Глава 6
ЯНГЕЛЬ УХОДИТ В БЕССМЕРТИЕ

25 октября 1971 г. Главному конструктору КБ «Южное» Михаилу Кузьмичу Янгелю исполнялось 60 лет. КБ «Южное» с энтузиазмом готовилось к юбилею своего лидера: обсуждались и изготавливались подарки, поздравительные адреса, альбомы, сувениры, кинофильм, организовывалась делегация от КБ в Москву, где в это время Михаил Кузьмич восстанавливал свои силы после тяжелой болезни. В сентябре 1970 г. его увезли в больницу прямо с совещания. Четвертый инфаркт. А через три месяца пятый. Но даже во время болезни он находил в себе силы для решения основных, стержневых проблем. Он уже начал поправляться.

Ирина Викторовна Стражева, жена академика, вспоминает:

«Он мечтал о том дне, когда опять сможет работать, хотя бы два раза в неделю, хотя бы четыре часа в день, но работать. Он только и жил этим.

И он страстно ждал того дня, когда сможет вернуться на ставшее родным предприятие, в свой коллектив. Михаил Кузьмич готовился к юбилею, и очень волновался. Он готовил речь, репетировал ее. Прежде всего он хотел сказать, что он солдат своей Родины, что он коммунист, что всю свою жизнь он отдал народу, с первого трудового дня. Но сказать эту речь ему не пришлось...»

Чествование Янгеля предполагалось в актовом зале Министерства общего машиностроения. Были сомнения: выдержит ли Кузьмич, нужно ли это делать. Он сам пошел навстречу пожеланиям коллег. На всякий случай был заказан реанимобиль, дежуривший рядом, опытные врачи.

В 12 часов дня Михаила Кузьмича поздравляют на Коллегии министерства. Зачитывается поздравительная телеграмма от главы государства Л. И. Брежнева, в которой отмечалась многолетняя и плодотворная деятельность М. К Янгеля в области новой техники. Сменяя друг друга, Михаила Кузьмича поздравляют руководители министерств, ведомств, смежных организаций, заводов, НИИ. Вручаются поздравительные адреса, сувениры, подарки. Кузьмич оживлен, с улыбкой и смущением отвечает на поздравления, приподнятое радостное настроение не покидает его с утра.

Сувенир, подготовленный Янгелю от его родного КБ, представлял собой искусно ограненную плиту уральской яшмы, воспроизводящую контуры Советского Союза. Ее прикрывал чеканный щит, поверх которого плашмя положен меч. На лезвии меча, словно на боевом дежурстве, застыли модели стратегических ракет, разработанных КБ «Южное ». Коротенькая, едва заметная надпись: «Дорогому Михаилу Кузьмичу от коллектива конструкторского бюро. 25 октября 1971 г.» В этом сувенире ученики и воспитанники Янгеля попытались передать суть и смысл созданного им.

Внезапно, во время очередного поздравления, Михаил Кузьмич пошатнулся и упал на руки коллег. Ему стало плохо, немедленно вмешались врачи, но, несмотря на все их усилия, через некоторое время они констатировали смерть Михаила Кузьмича.

Он умер на пике своего торжества, на руках своих сотрудников, в день своего 60-летия.

Известие о смерти Кузьмича во время празднования юбилея произвело в КБ эффект разорвавшейся бомбы. Праздник стал трагедией. Все были глубоко потрясены, многие не скрывали слез.

Вечером 26 октября дополнительный вагон поезда Днепропетровск– Москва увез в столицу работников КБ и завода, почерневших от неожиданно свалившегося горя, на похороны вчерашнего юбиляра...

М. К. Янгель был рассекречен только после смерти. В опубликованном в «Правде» и других центральных газетах некрологе, подписанном руководителями партии и правительства, известными учеными и деятелями науки и техники, он впервые открыто был назван выдающимся ученым и конструктором в области ракетно-космической техники.

27 октября в Краснознаменный зал Центрального Дома Советской Армии проститься с М. К. Янгелем пришли тысячи москвичей и гостей столицы. Первую траурную вахту у гроба академика Янгеля несли члены правительственной комиссии по организации похорон Л. В. Смирнов, М. В. Келдыш, С. А. Афанасьев, Л. И. Греков, В. Ф. Промыслов, М. С. Смиртюков, И. Д. Сербин. Среди тех, кто пришел проститься с человеком, который своим творческим трудом внес неоценимый вклад в дело развития и совершенствования ракетно-космической техники, укрепления обороноспособности страны и освоения околоземного космического пространства, – летчики-космонавты, видные советские ученые, конструкторы, представители предприятий, жители Москвы.

На Новодевичьем кладбище, где хоронили Кузьмича, открывая траурный митинг, председатель правительственной комиссии по похоронам, заместитель Председателя Совета Министров СССР, близкий соратник М. К Янгеля Л. В. Смирнов сказал:

«Академик Янгель возглавлял одно из ведущих конструкторских бюро страны с замечательным коллективом высококвалифицированных ученых, инженеров и техников. Он отдал все свои силы, опыт и знания развитию передовой науки и техники, укреплению обороноспособности нашей Родины».

Президент Академии наук СССР академик М. В. Келдыш в своем выступлении сказал:

«Советская наука, наша страна обязаны академику Янгелю развитием новых направлений науки и техники, созданием замечательных образцов совершенных конструкций, что внесло громадный вклад в укрепление могущества и славы нашей Родины.

Не только талант ученого, но и выдающиеся организаторские способности определили успех многогранной деятельности Михаила Кузьмича. Он обладал огромным умением слить воедино силы многочисленных организаций, принимавших участие в осуществлении его конструкторских замыслов и технических идей.

Мы глубоко скорбим о безвременной кончине академика Янгеля, но мы уверены: важнейшие задуманные и осуществлявшиеся им в последнее время работы будут успешно завершены и явятся новым этапом в развитии ракетно-космической техники. Мы уверены, что коллектив, который вырастил Михаил Кузьмич, внесет в будущем много научно-технических идей».

В этот же день в конструкторском бюро состоялся траурный митинг, посвященный памяти М. К. Янгеля. На нем выступили представители конструкторского бюро, завода и города: Л. А. Караханян, А. Д. Гордиенко, Л. М. Назарова, М. Д. Ладонкин, Л. Л. Ягджиев, Н. Д. Хохлов, В. А. Качаловский, которые говорили о жизненном пути выдающегося ученого и конструктора, общественного деятеля, замечательного человека.

Позднее В. Ф. Уткин напишет:

«Для нашего коллектива роль Михаила Кузьмича была огромна, для отечественного ракетостроения – велика чрезвычайно. Его порядочность, доброжелательность, целеустремленность, умение с достоинством отстаивать свои идеи снискали у всех, кто с ним работал, глубокое уважение. М. К. Янгель создал уникальный коллектив, в основном из молодежи, коллектив, обладающий высочайшей деловитостью и трудоспособностью, коллектив, который доводил до конца взятые на себя обязательства...

Михаил Кузьмич обладал великим даром видеть главное в любом деле, организовывать выполнение поставленной задачи, умел брать на себя ответственность. Он оставил глубокий след в развитии ракетно-космической техники, в создании КБ «Южное».

М. К. Янгель явился основоположником нового перспективного направления в ракетной технике. КБ «Южное» под его руководством стало флагманом боевого ракетостроения, сыгравшем огромную роль в достижении паритета в области стратегических вооружений. Янгель пользовался высочайшим авторитетом в правительстве, Ракетных войсках, смежных организациях. Сотрудничество с «фирмой» Янгеля было престижным, почетным и ответственным.

Позднее академик НАН Украины С. Н. Конюхов писал:

«Наследие Янгеля не исчерпывается созданной им структурой КБ «Южное» с системой специализированных КБ, комплексов и служб, уникальным симбиозом опытно-конструкторских бюро и серийно-экспериментального завода, устойчивой разветвленной кооперацией смежных организаций, работавших в едином творческом и производственном ритме под авторитетным знаменем Янгеля. Его государственный подход к делу прослеживается на судьбах многих организаций, связанных с ракетно-космической отраслью.

Безусловно, важнейшим достижением М. К. Янгеля стало воспитание огромного коллектива единомышленников, учеников и последователей. Секрет его педагогического таланта состоял в высокой человеческой одухотворенности, личном обаянии, справедливости суждений и компетентности в своем деле. Ясностью поставленных целей и конкретностью задач он сформировал коллектив эффективно работающих новаторов, готовых отдать все свои силы любимому делу».

У академика М. К. Янгеля не было собственных, чисто научных трудов или зарегистрированных открытий, но с его именем, его научным предвидением и изобретательским талантом, наконец, с его непосредственным участием связаны многие выдающиеся научно-технические, конструкторские, технологические новшества и достижения советской ракетно-космической техники в 50–70-е годы прошлого столетия.

Михаил Кузьмич Янгель не имел ни малейшей возможности для занятий чисто учебной, профессорско-преподавательской деятельностью, у него не было своей кафедры в каком-либо учебном заведении, но он воспитал и обучил искусству делать ракеты сотни молодых инженеров, раскрыв способности и таланты лучших выпускников ведущих технических вузов страны. Благодаря повседневному общению с Главным конструктором, под благотворным влиянием личного примера М. К. Янгеля стали видными специалистами и организаторами заместители Главного конструктора КБ «Южное» И. И. Иванов, Н. Ф. Герасюта, И. И. Купчинский, В. В. Грачев, Ю. А. Сметанин, М. И. Галась, ведущие конструкторы направлений С. И. Ус, В. Г. Команов, Г. Д. Хорольский, начальники подразделений Э. М. Кашанов, П. И. Никитин, В. И. Кукушкин, А. М. Куншенко, С. М. Солодников, М. А. Ахметшин, В. Я. Соловьев, главные инженеры Л. А. Караханян, А. Ф. Гришин. Научно-конструкторскую и инженерно-административную «школу Янгеля» прошли выдающиеся ученые и организаторы ракетно-космической отрасли Василий Сергеевич Будник, Владимир Федорович Уткин, Вячеслав Михайлович Ковтуненко, Борис Иванович Губанов, Станислав Николаевич Конюхов, политические и государственные деятели Леонид Данилович Кучма и Владимир Павлович Горбулин.

Память о выдающемся ученом и конструкторе ракетно-космической техники Михаиле Кузьмиче Янгеле увековечена на мемориальных досках, установленных на фасадах главных зданий тех предприятий и организаций, где учился и работал академик: Московского авиационного института, текстильной фабрики в Красноармейске, конструкторского бюро «Южное» в Днепропетровске и ЦНИИмаш в Москве.

Именем Янгеля названы океанский сухогруз, улицы в Москве, Киеве, Днепропетровске, средняя школа и центральная улица в поселке Березняки Нижнеилимского района Иркутской области, горная вершина на Памире и кратер на Луне. В название конструкторского бюро «Южное » с 1991 г. добавлены слова «имени М. К. Янгеля».

Память о выдающемся Главном конструкторе ракетно-космических систем М. К. Янгеле увековечена в мемориалах, бронзовых бюстах и памятниках, установленных на Новодевичьем кладбище в Москве, в городе ЖелезногорскеИлимском Иркутской области, на космодромах Байконур в Казахстане и Плесецк в России, на территории Южного машиностроительного завода и на улице им. Академика Янгеля в Днепропетровске.

В память о выдающемся ученом и талантливом воспитателе большой плеяды инженеров, конструкторов, исследователей учреждены: стипендия имени Академика Янгеля для студентов-отличников МАИ и ДНУ, премия имени Академика М. К. Янгеля Национальной академии наук Украины за выдающиеся заслуги в области прикладной и технической механики, медаль имени М. К. Янгеля Федераций космонавтики СССР и Украины.

Память о выдающемся организаторе ракетно-космической отрасли хранят в коллективах предприятий и институтов, которые были созданы или получили возможность развиваться благодаря предложениям, идеям, инициативе и энергии Михаила Кузьмича Янгеля. Это такие крупные организации, как ОКБ В. П. Макеева в Миассе, ОКБ М. Ф. Решетнева в Красноярске, ВНИИЭМ А. Г. Иосифьяна в Москве, ОКБ В. Г. Сергеева в Харькове, КБСМ в Ленинграде, КБТМ в Москве, ПО «Полет » в Омске, Павлоградский механический завод, Физико-технический институт Днепропетровского национального университета, Новокраматорский машиностроительный завод, Сафоновский завод пластмасс, Московский НИИграфит, Институт механики и Институт проблем материаловедения в Киеве, Харьковский институт радиоэлектроники, Институт технической механики, Институт технологии машиностроения и Институт резиновой промышленности в Днепропетровске и другие.

Память о талантливом руководителе и замечательном человеке Михаиле Кузьмиче Янгеле живет в сердцах и душах его учеников и последователей, – тех, кто передает эстафету воплощения и развития технических идей выдающегося конструктора новым поколениям инженеров, испытателей, рабочих, технологов, руководителей в коллективах конструкторского бюро «Южное», производственного объединения ЮМЗ и смежных организаций.

Михаил Кузьмич Янгель навсегда останется в истории человечества как один из авторов и создателей ракетно-ядерного щита, не позволившего политическим и государственным деятелям – сторонникам силового решения всех проблем на планете Земля – развязать третью мировую войну в последнем веке второго тысячелетия.

Из книги КБЮ «Призваны временем», 2009 г.

Глава 7
СОРОК ЛЕТ СПУСТЯ

(Послесловие)

В истории КБ «Южное» эпоха М. К. Янгеля (1954–1971 гг.) явилась основополагающей. Она характеризовалась созданием коллектива единомышленников и его становлением, ростом и воспитанием из молодых специалистов будущих руководителей, установлением крепчайших связей с основной производственной базой – Южным машиностроительным заводом, созданием широчайшей кооперации смежных предприятий и организаций, работающих на общую идею.

Все это позволило заложить основы и создать предпосылки для тех достижений, которые позволили КБЮ стать одним из признанных лидеров в области ракетно-космической техники.

С тех пор прошло уже сорок лет, выросло и пришло на смену новое поколение, распался великий Советский Союз, изменилось соотношение сил на мировой арене.

Но направления и идеи, заложенные Михаилом Кузьмичом, явились тем стержнем, который в основном определил дальнейшее развитие КБ «Южное» до наших дней.

Главным направлением явилось создание боевых баллистических ракет на высококипящих компонентах топлива с автономной системой управления – Р-12, Р-14, Р-16 и Р-36.

Следующим этапом этого направления стал боевой комплекс с ракетой Р-36М, стартующей из шахты по минометной схеме, а дальнейшее развитие – комплекс Р-36М УТТХ (ракета 15А18) и, наконец, Р-36М2, знаменитая ракета которого 15А18М является до сих пор непревзойденной в мире, а в НАТО получила название «Сатана».

Ракетный комплекс Р-36М2 до сих пор находится на боевом дежурстве в Российской Федерации. КБ «Южное» осуществляет авторский и гарантийный надзор и в кооперации с РВСН – продление сроков боевого дежурства, которые составляют уже более 25 лет.

В 70-х годах были созданы боевые ракетные комплексы МР-УР100 и МР-УР100 УТТХ с малогабаритными ракетами 15А15 и 15А16 на межконтинентальную дальность, а также комплекс командной ракеты «Периметр» для управления частями РВСН в боевой обстановке.

Таким образом, нашло свое развитие главное направление, заложенное М. К. Янгелем при создании ОКБ – боевые ракеты на жидкостных высококипящих компонентах топлива.

В 50–60-х годах в Советском Союзе начались работы по созданию баллистических ракет на твердом топливе. Под руководством Михаила Кузьмича были проведены организационные мероприятия по созданию в Днепропетровском регионе производственной и испытательной базы для производства

твердотопливных двигателей, которые и были заложены в Павлограде на базе химического завода (ПХЗ) и артиллерийского полигона (СКБ-10). В ОКБ было организовано специальное проектно-конструкторское подразделение – КБ по твердотопливным двигателям.

На основании проведенных в 1961-1962 гг. НИР по теме РТ-20П были начаты ОКР, завершившиеся в 1966 г. созданием подвижного боевого ракетного комплекса на гусеничном ходу с межконтинентальной баллистической ракетой 8К99. Правда, состояние промышленности по производству зарядов для твердотопливных двигателей на тот период не позволило создать ракету, удовлетворяющую по габаритам и стартовому весу требованиям размещения на подвижной пусковой установке и обеспечивающей при этом межконтинентальную дальность стрельбы. Однако выход был найден за счет создания малогабаритной двухступенчатой ракеты комбинированного типа – с РДТТ на первой ступени и с ЖРД на ампулизированной второй ступени.

Летные испытания ПБРК проводились в течение 1967–1969 гг. на полигоне НИИП-53. Однако нежелание Заказчика эксплуатировать ПБРК с жидким топливом и большое количество аварий в процессе проведения ЛКИ привели к прекращению работ. Но тот большой опыт, который приобрело ОКБ в процессе создания и отработки ПБРК, налаженные организационные и кооперационные связи со смежными организациями позволили в дальнейшем выйти на следующий виток, завершившийся большими успехами в создании ракетных комплексов твердотопливного направления.

В период 1977–1989 гг. КБЮ разработало ракетные комплексы РТ-23 и РТ-23 УТТХ стационарного шахтного и подвижного железнодорожного базирования.

Вершиной этих разработок явилось создание и сдача на вооружение в 1989 г. боевого железнодорожного ракетного комплекса (БЖРК) с МБР 15Ж61, получившего в НATO обозначение «Скальпель». Выведенный из эксплуатации в 2006 г. по договору СНВ-1 этот комплекс до сих пор является непревзойденным по своим тактико-техническим характеристикам.

Первым опытом разработки ракет-носителей в ОКБ была ракетаноситель 11К63, созданная путем установки дополнительной ступени на первой боевой ракете 8К63. Космический ракетный комплекс, получивший название «Космос», обеспечил массовое выведение космических аппаратов различного назначения в период 1962–1977 гг.

В дальнейшем это направление, заложенное М. К. Янгелем, получило самое широкое развитие в практике ОКБ.

Так, в 1961 г. был разработан эскизный проект космического ракетного комплекса с ракетой-носителем 11К65 на базе боевой ракеты 8К65. В связи с загруженностью работами по боевой тематике разработка была передана в КБ М. Ф. Решетнева, однако вся экспериментальная отработка проводилась совместно при головной роли ОКБ-586.

В 60–70-х годах были созданы космические ракетные комплексы на базе МБР Р-36 – с двухступенчатой ракетой-носителем «Циклон-2» (11К69) и трехступенчатой «Циклон-3» (11К68). Характерной особенностью этих комплексов явилась автоматизация процессов подготовки и пуска РН, которая для комплекса «Циклон-3» достигла 100 %.

Последним и самым большим достижением на «конверсионном» пути применения боевых ракет для запуска космических аппаратов является использование самой мощной МБР 15А18, снимаемой с вооружения согласно договорам СНВ-1 и СНВ-2, в качестве ракеты-носителя, получившей название «Днепр». При этом боевая головная часть заменяется космической головной частью с установленными в ней космическими аппаратами, а пуск совершается из боевой шахтной пусковой установки.

В период 1976–1988 гг. был разработан и создан космический ракетный комплекс «Зенит», явившийся высшим достижением по уровню технических и эксплуатационных характеристик и не имеющий аналогов в практике мирового ракетостроения.

Основу комплекса составляет двухступенчатая ракета-носитель «Зенит» (11К77) на экологически чистых компонентах топлива – жидкий кислород и керосин, обеспечивающая выведение космических объектов весом до 14 т в широком диапазоне высот и наклонений с высокой точностью. Уровень автоматизации процессов подготовки и пуска позволяет проводить их без участия личного состава у пусковой установки, начиная с момента заправки РН компонентами топлива.

При разработке РН «Зенит» были заложены возможности использования ее ступеней в качестве базовых при создании ракет-носителей как легкого, так и тяжелого классов, а также в составе пилотируемых комплексов. В составе многоразовой космической системы «Энергия-Буран» были применены первые ступени РН «Зенит» в качестве модульной части 11С25 блока А ракеты-носителя «Энергия» (11К25).

Но наивысшим достижением явилось использование РН «Зенит» в качестве центрального звена ракетно-космического комплекса морского базирования в рамках международного проекта «Морской старт», который на 60-м Международном астронавтическом конгрессе (октябрь 2009 г.) признан экспертами 70 стран выдающимся достижением науки и техники.

Дальнейшее развитие это направление получило в проекте «Наземный старт», ракетно-космический комплекс которого базируется на космодроме Байконур.

В настоящее время широкое развитие получило создание ракетно-космических комплексов с международной кооперацией.

В 2003 г. подписан договор между Украиной и Бразилией о долгосрочном сотрудничестве по использованию РН «Циклон-4», являющемся дальнейшей модификацией РН «Циклон-3», на пусковом центре Алкантара, а в 2007 г. создана бинациональная компания Alcantara Cyclone Space.

В 2006 г. совместно с компанией Ozbital Sciences Corporation (США) разработана концепция создания ракеты-носителя «Таурус-II” на базе ракет-носителей «Таурус» и «Зенит» с дислокацией на космодроме Уоллопс, а в 2010 г. первый экземпляр конструкции I ступени, разработанной на базе I ступени РН «Зенит», направлен в США.

Началом «космической эры» в ОКБ стало 16 марта 1962 г., когда РН 11К63 был запущен первый искусственный спутник Земли разработки ОКБ М. К. Янгеля, положивший начало запусков ИСЗ серии «Космос».

На первом этапе работ по космической тематике были созданы простейшие космические аппараты серии ДС для решения научно-исследовательских и военно-прикладных задач, положительный опыт решения которых стимулировал огромный поток заявок на создание новых космических аппаратов различного целевого назначения. Несмотря на передачу некоторых разработок в другие организации, объем заказов оставался очень большим. Чтобы справиться с ним, было принято решение о создании трех модификаций унифицированной спутниковой платформы ДС-У1, -У2 и -У3, которые стали инструментальной основой для организации международного сотрудничества в области исследования космического пространства по программе «Интеркосмос» и решения специальных задач в интересах МО СССР.

Опыт создания унифицированных спутниковых платформ получил дальнейшее развитие в начале 80-х годов. В результате анализа, проведенного в космическом КБ, организованном в составе ОКБ в 1965 году, были выработаны предложения о создании трех классов многоцелевых космических аппаратов – КАМ-I, II, III, позволяющих решать большинство научных и прикладных задач, требующих сбора, запоминания и передачи информации по радиоканалам.

Фундаментальные исследования околоземного космического пространства, получившие широкое развитие в начале 70-х годов, были обеспечены с использованием двух модификаций автоматической универсальной орбитальной станции (АУОС): с ориентацией на Землю – АУОС-3 и с ориентацией на Солнце – АУОС-СМ.

В период 1970–1980 гг. были развернуты работы по созданию государственной космической эксплуатационной системы исследования природных ресурсов Земли. Космические аппараты этого назначения получили в дальнейшем название КА дистанционного зондирования Земли – ДЗЗ. КБЮ приняло активное участие в этих работах, создав и запустив целый ряд космических аппаратов этой серии: «Океан-Э1», «Океан-01» и, наконец, «Океан-О», который стал крупнейшим из созданных КБЮ – масса заправленного аппарата 6250 кг. А КА «Океан-01» стал базовой основой для первого украинского космического аппарата «Сич-1», положившего начало развитию в Украине космической системы наблюдения Земли.

В 1964 г. начались работы по созданию космических аппаратов радиотехнического наблюдения системы «Целина», которые стали продолжением экспериментальных исследований, проведенных на этапе использования унифицированных КА серии ДС-У1 и ДС-У2 в интересах Министерства обороны СССР. Были созданы и запущены КА обзорного радиотехнического наблюдения − «Целина-О», детального наблюдения «Целина-Д» и, наконец, обзорного и детального наблюдения – «Целина-2». Опыт эксплуатации КА этой серии показал высокую эффективность выполнения целевых задач.

Большой объем фундаментальных космических исследований был проведен с участием КБЮ по программе «Интеркосмос», которые велись под руководством Совета по международному сотрудничеству при Академии наук СССР в кооперации с Академиями наук социалистических стран с 1965 по 1991 г. Из 25 космических аппаратов, выведенных на орбиту по программе «Интеркосмос», 22 созданы в КБЮ.

Кроме сотрудничества в рамках «Интеркосмоса» КБЮ разрабатывало в кооперации с Индией космические аппараты «Ариабата», «Бхаскара» и «Бхаскара-2» и обеспечило их запуск советскими ракетами-носителями в 1975 и 1979 годах.

Был осуществлен совместный советско-французский проект «Аркад», по которому КБЮ были разработаны и запущены космические аппараты «Ореол» (1971 г.) и «Ореол-3» (1981 г.). Результаты исследований, проведенных с помощью КА «Ореол-3», обсуждались на заседании Международного конгресса геофизики. Во Франции была выпущена памятная медаль, которая была вручена в том числе и специалистам КБЮ.

В 2001 г. КБЮ вышло победителем в жесткой конкурентной борьбе с фирмами Европы, России, Китая и ЮАР, результаты которой были юридически закреплены подписанием «Контракта на проектирование, изготовление, запуск, обучение и передачу технологии для спутника EgyptSat-1 между Национальным управлением по дистанционному зондированию и космическим наукам (NARSS) Республики Египет и КБ «Южное». В итоге напряженного труда коллектива предприятия состоялся запуск 17 апреля 2007 г. КА EgyptSat-1 ракетой-носителем «Днепр», а в 2008 г. начата экспериментальная эксплуатация спутника с помощью наземных средств приема информации в Каире, созданных с участием украинских специалистов.

Следует отметить, что практически все космические аппараты, разработанные КБЮ и изготовленные на ЮМЗ, имеют исключительно высокую надежность, что подтверждается значительным превышением сроков активного существования на орбите по сравнению с гарантийными сроками. Так, космические аппараты «Ореол-3» и «Интеркосмос-24» имели срок активного существования 6 лет при гарантийном сроке 0,5 года.

Начало разработки собственных ракетных двигателей на жидком топливе было положено М. К. Янгелем созданием в ОКБ в 1958 г. специального конструкторского бюро по ЖРД – КБ-4. Первой его разработкой стало создание рулевого двигателя для второй ступени МБР Р-16 (8К64). Это направление получило дальнейшее развитие при создании рулевых двигателей для ракет Р-36 (8К67, 8К69), МР-УР100 (15А15, 15А16) и, наконец, рулевых двигателей II ступени ракеты-носителя «Зенит» (11К77).

При создании ракеты Р-36 орбитального варианта (8К69) была создана тормозная двигательная установка (ТДУ) для обеспечения управляемого схода с орбиты орбитальной головной части (ОГЧ). При создании двигателя была впервые в отечественном двигателестроении создана камера сгорания с трубчатым соплом.

Большой опыт получили двигателисты ОКБ при создании комбинированной ракеты с подвижным стартом РТ-20П (8К99).

Для первой твердотопливной ступени был впервые в ОКБ создан крупногабаритный твердотопливный маршевый двигатель с вкладным зарядом смесевого топлива, а для второй ступени ЖРД, который впервые в мире был выполнен по замкнутой схеме с дожиганием восстановительного генераторного газа в камере сгорания. И хотя ракета 8К99 не была принята на вооружение, опыт работ по созданию ее двигателей получил широкое развитие в дальнейших разработках ОКБ.

Большим достижением явилось создание двигателей блока Е лунного корабля, предназначавшегося для посадки и последующего взлета с Луны в составе лунной экспедиции. Двигательная установка блока Е состояла из двух независимых ЖРД – однокамерного основного и двухкамерного резервного, обеспечивающих многократное включение и глубокое дросселирование. К ним предъявлялись исключительно высокие требования по надежности. Подтверждением их выполнения служит тот факт, что при проведении ресурсных испытаний двигатель безотказно проработал 10000 с при требуемых 470 с. К сожалению, работы по лунной экспедиции были закрыты, но опыт его проектирования и отработки пригодился в дальнейшем при создании последующих двигателей ОКБ.

При создании боевых ракетных комплексов двигателисты КБЮ совместно со смежными организациями внесли большой вклад в разработку крупногабаритных твердотопливных двигателей ракет 15Ж60 и 15Ж61. Впервые в практике отечественного двигателестроения был создан двигатель с поворотным управляющим соплом и давлением в камере сгорания ~ 100 атм.

Кроме того, создана большая номенклатура малых твердотопливных двигателей специального назначения (для ступеней разведения боевых блоков, выброса элементов системы ПРО и др.), а также пороховых аккумуляторов давления (ПАДов).

Ведутся проектные работы по созданию ТДУ для оперативно-тактического ракетного комплекса (тема «Сапсан»).

В последние годы широкое развитие получили работы по ЖРД, в т. ч. с международной кооперацией.

Одно только приведенное перечисление тем и направлений разработок показывает, насколько велико наследие, заложенное при жизни Михаилом Кузьмичом Янгелем и реализованное его учениками и последователями за сорок лет, прошедших без него. И главным наследием явился коллектив, увековечивший его имя – Государственное предприятие «Конструкторское бюро «Южное» имени М. К. Янгеля».

Глава 8
СЛОВО ЯНГЕЛЮ

(Документы, выступления, интервью, письма)

Президиуму ЦК КПСС

Докладная записка о положении дел
в ракетной технике

Не умаляя успехов в развитии ракетной техники в нашей стране, мы считаем своим долгом обратить внимание Президиума ЦК КПСС на существенные недостатки в организации работ в этой области техники, приводящие к непомерно большим затратам, неоправдываемым практически получаемыми результатами.

К этим существенным недостаткам в организации работ по ракетной технике, по нашему мнению, относятся:

– невыполнение решений ХХII съезда КПСС о специализации конструкторских организаций;

– дублирование заданий по разработке новых ракет;

– слабая техническая критика предложений главных конструкторов и проектов новых разработок;

– отсутствие единого перспективного плана развития ракетной техники.

Обратимся к фактам.

Роль специализации организаций в обеспечении быстрого технического прогресса во всех областях техники общеизвестна. Эта роль специализации особенно велика в многогранной и еще относительно молодой ракетной технике. Однако наши ведущие ракетные конструкторские организации – ОКБ-1 (т. Королев), ОКБ-586 (т. Янгель) и ОКБ-52 (т. Челомей) занимаются каждая решением многих, технически весьма разнообразных задач: они ведут разработку ракет военного назначения, ракет-носителей для запуска космических аппаратов, самих космических аппаратов военного и научно-исследовательского назначения, всевозможных приборов. ОКБ-1 и ОКБ-586 ведут, кроме того, работы по ракетам на твердом топливе, а ОКБ-52 – по крылатым аппаратам Военно-Морского флота и сухопутных войск, средствам противокосмической и противоракетной обороны и многим другим направлениям.

Специализация обязательно должна предусматривать широкую кооперацию организаций при решении любой технически сложной комплексной задачи. Характерной же особенностью работы трех приведенных организаций является тот факт, что нет ни одной темы, которую эти организации решали бы в кооперации друг с другом.

Все это приводит к тому, что организации с широким техническим профилем вынуждены в большом темпе увеличивать численность инженерно-технических работников, не будучи, вместе с тем, в состоянии обеспечить полное и рациональное их использование, специалистов многих профилей недостает, темпы технического прогресса невелики. Короче – проявляются все следствия отхода от специализации. Положение дел усугубляется тем, что работами по созданию новых ракет руководят в настоящее время два Комитета – по оборонной и по авиационной технике. Здесь тоже отход от специализации в ущерб другим отраслям военной техники. Например, авиации.

Интересы развития ракетной техники настоятельно требуют серьезно продумать и осуществить ряд мер, обеспечивающих специализацию конструкторских подразделений и комитетов, занимающихся этой техникой.

Дублирование заданий по разработке новых ракет стало проявляться в широком масштабе за последние 2-3 года. Оно было подвергнуто резкой критике товарищем Н. С. Хрущевым в феврале 1962 г. на заседании Совета Обороны в Пицунде. Однако положение дел с тех пор не изменилось.

В настоящее время находятся в параллельной разработке ракеты ГР-1, УР-200 и Р-36 – все одного класса и одного назначения. Если параллельная разработка ракет на низкокипящем и высококипящем окислителях в какой-то мере может быть оправдана как дублирование направлений, то разработка УР-200 и Р-36 такого оправдания не имеет, т. к. эти ракеты разрабатываются с применением одних и тех же компонентов топлива, по одной принципиальной схеме и отличаются друг от друга энергетическими характеристиками и некоторыми, мало что определяющими, конструктивными решениями.

Вместе с тем, это дублирование стоит государству очень больших материальных затрат, создает неоправданно большие трудности в народном хозяйстве и затягивает сроки создания каждой из этих ракет.

Есть, конечно, в параллельной разработке двух этих ракет и положительный фактор – соревнование разработчиков, комитетов – кто создаст ракету наилучшей по характеристикам и быстрее по срокам. Нам кажется, что значение этого положительного фактора, при накопленном опыте, не столь уж велико, цена же ему огромна. Примером, подтверждающим возможности обойтись без дублирования, является работа СКБ-385 (т. Макеев) по созданию баллистических ракет для Военно-Морского флота: это СКБ не имеет с кем соревноваться по созданию этого класса ракет, однако оно имеет весьма большие успехи в своем направлении.

По мере накопления опыта в разработке ракет ОКБ-52, естественно, будет предлагать все новые и новые проекты, то же самое способно делать и ОКБ-586. Содержание на бюджете страны двух таких организаций, работающих по одному и тому же направлению в создании ракет, без четкого распределения заданий и без специализации, будет стоить неоправданно дорого.

Примерно такое же положение сложилось и в разработке ракет на твердом топливе. Материальные ресурсы и инженерные кадры, которыми располагает государство для работ по этому направлению, распылены по очень многим организациям, работа часто проводится параллельно, успех же незначительный.

Настала пора отказаться от дублирования по разработке ракет в рамках одного направления и в какой-то разумной мере сохранить дублирование направлений.

К настоящему моменту в научно-исследовательских и конструкторских организациях промышленности и Министерства обороны имеется много высококвалифицированных специалистов по всем отраслям ракетной техники, способных всесторонне оценить любое предложение главных конструкторов по разработке новых ракет, критически рассмотреть проекты этих ракет и помочь разработчикам найти наиболее рациональные решения. Однако у нас нет государственного научно-технического органа, способного организовать широкую техническую критику предложений по разработке новых ракетных комплексов и их проектов. Без всесторонней и глубокой критики предложений и проектов нельзя рассчитывать на быстрый технический прогресс при минимальных затратах материальных средств.

Отсутствие государственного научно-технического органа по ракетной технике сказывается и в том, что у нас нет единого перспективного плана развития этой техники. Чаще всего планы строятся по инициативным предложениям конструкторских организаций или по заданиям отдельных руководителей государственных органов. Настала пора, когда перспективный план должен быть коллективным плодом военных специалистов, конструкторов, ученых, технологов, экономистов, организаторов производства. Он должен быть, естественно, рассмотрен соответствующими государственными органами и утвержден Президиумом ЦК КПСС.

Наши предложения.

1. Сконцентрировать все головные организации по ракетным комплексам в одном комитете и обязать этот комитет представить в ЦК КПСС предложения, обеспечивающие специализацию этих организаций и широкую кооперацию при создании ракетных комплексов, исключающую дублирование заданий.

2. Поручить комиссии ВСНХ СССР по военно-промышленным вопросам пересмотреть планы разработки ракет с целью исключения дублирования и свои предложения внести в ЦК КПСС.

3. Организовать при комиссии ВСНХ СССР по военно-промышленным вопросам Государственный научно-технический Совет по ракетной технике в составе крупных и авторитетных специалистов Министерства обороны, конструкторов, ученых, технологов, экономистов, организаторов производства.

Вменить в обязанность этого Совета разработку перспективных планов развития ракетной техники, всестороннее рассмотрение предложений главных конструкторов по разработке новых ракетных комплексов и технических проектов этих комплексов.

Мы отдаем себе отчет, что реализация этих предложений в их конкретном виде, когда будут затрагиваться интересы отдельных лиц, организаций и комитетов – тяжелый и мучительный процесс. Но его необходимо преодолеть в целях обеспечения необходимого технического прогресса в ракетной технике при минимальных материальных затратах государственных средств.

4 апреля 1963 г.

* * *

Первому секретарю ЦК КПСС
тов. Н. С. Хрущеву

Многоуважаемый Никита Сергеевич !

Принятое Вами 11 февраля с. г. решение о разработке малогабаритной ракеты Р-37 обрадовало всех разработчиков этой ракеты, и все мы с большим подъемом и воодушевлением приступили к выполнению этого решения.

На специальном совещании главных конструкторов еще раз рассмотрены и уточнены технические направления в разработке всего комплекса ракеты, двигателей, системы управления и шахтной стартовой позиции. Все главные конструкторы технически подготовлены к созданию этого ракетного комплекса в короткие сроки на самом современном, высоком техническом уровне, дешевого по стоимости, надежного и простого в эксплуатации.

Ракета Р-37 может быть разработана за два года, ее летные испытания могут быть начаты в конце 1964 года; в конструктивном исполнении она будет ампульной со сроком нахождения в заправленном компонентами топлива состоянии не менее 10 лет; высокоточная автономная система управления будет обеспечивать полностью автоматизированную подготовку к старту и старт ракеты; шахтная стартовая позиция «морского» типа (без газоотводов и поворотных устройств) будет самой простой, дешевой и удобной в эксплуатации; пуск всех ракет позиционного района можно будет производить дистанционно по проводам или радиорелейным линиям; строительство шахт обеспечивается при максимальной скрытности; количество обслуживающего персонала будет минимальным.

Создание такой ракеты стало для нас возможным по накоплению опыта разработки и эксплуатации ракет Р-12, Р-14, Р-16 и Р-36, опыта совершенствования от ракеты к ракете автономных систем управления, опыта строительства шахтных стартовых позиций и шахтных позиций на подводных лодках (опыт ЦКБ-34) и является поэтому естественным продолжением развития нашего направления в ракетной технике.

В ракете Р-37 будет реализовано все то лучшее и прогрессивное, что достигнуто в отечественном и зарубежном ракетостроении. Над этой ракетой мы и наши смежные организации работаем с 1960 года, мы вносили наши предложения о разработке такой ракеты еще в 1961 году.

ОКБ-586 имеет хорошую, созданную по Вашему указанию экспериментально-лабораторную и стендовую базу и располагает всем необходимым для экспериментальной отработки ракеты Р-37. Завод № 586 располагает высококвалифицированными кадрами производственных рабочих, технологов, организаторов производства, хорошим оборудованием. Коллектив работников завода также с большим энтузиазмом воспринял Ваше решение о разработке ракеты Р-37, немедленно приступил к подготовке производства этой ракеты и изготовлению узлов для экспериментальной отработки.

Казалось, что все у нас с этой ракетой началось и идет удовлетворительно, даже хорошо.

Но как мне стало недавно известно, окончательного решения о принятии предложения о разработке ракеты Р-37 еще нет. Это беспокоит и очень волнует всех разработчиков этой ракеты, так как мы верим в нее, считаем, что она очень нужна для обороны страны, как дешевое и массовое оружие. Мы готовы вложить в ее создание все наши силы, технический опыт, знания и энергию. В сочетании с ракетой Р-36, которую мы готовим в настоящее время к летным испытаниям и начнем эти испытания в мае-июне месяцах с. г., ракета Р-37 поднимет и укрепит военную мощь нашей страны в необходимых масштабах на ближайшие 7–10 лет.

Положительное решение вопроса о разработке этой ракеты вдохнет во всех нас уверенность в своих силах, и мы будем еще лучше подготовлены к выполнению любого Вашего задания.

Прошу Вас, Никита Сергеевич, доверить нам разработку ракеты Р-37 и дать указание об оформлении соответствующего Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР.

С глубоким уважением к Вам
М. Янгель,
Главный конструктор ОКБ-586
6 апреля 1963 г.

* * *

Тезисы доклада к 10-летию образования ОКБ-586

1. Серийное производство изделий новой техники на нашем заводе было начато в 1951 году. Для ведения технической документации в этом производстве, доработки и совершенствования изделий на заводе было создано Серийное конструкторское бюро.

Руководящим ядром этого бюро явилась группа специалистов во главе с т. Будником В. С., приехавших в Днепропетровск из Москвы. С Василием Сергеевичем приехали тт. Шнякин, Ковтуненко, Герасюта, Никитин, Иванов, Лобанов, Двинин, Фалунин, Кормильцев, Спрыгина, чета Назаровых, чета Савельев-Кулагина, Сидельников, Пескова, Караулов, Колесникова и некоторые другие товарищи.

В работу СКБ включились конструкторы автомобильного производства завода и молодые специалисты выпуска 1951–1953 гг.

В числе этой группы особо хочется отметить таких товарищей, как Берлин, Концевой, Грачев, Уткин, Комаревский, Кашанов, Кондратенко, Чигарев, Игнашкин, Гусев, Рыков, Щукин, Жариков, Резниченко, Степанов, Полысаев, Сметанин, как инженеров-организаторов, инженеров-новаторов, быстро освоивших новую технику.

2. В период развертывания серийного производства изделий новой техники на нашем заводе четко определились технические направления в развитии этой техники, выбранные ОКБ-1, тогда единственной головной организацией, зачинателем ракетной техники в стране, чьи изделия и были поставлены на серийное производство на нашем заводе. Таких изделий наш завод освоил несколько, суть направления ОКБ-1 – использование низкокипящих компонентов топлива и комбинированных – автономная плюс радиотехническая – систем управления.

3. Нужды укрепления оборонной мощи нашей страны настоятельно требовали поисков иных путей развития новой техники. Вот на этот новый путь и встала группа специалистов на нашем заводе под руководством Главного конструктора завода т. В. С. Будника.

Этой группой была предложена разработка изделия под индексом 8К63 с применением высококипящих компонентов топлива и чисто автономной инерциальной системы управления.

Разработка этого изделия была горячо поддержана Главными конструкторами тт. В. П. Глушко, Н. А. Пилюгиным, В. И. Кузнецовым, В. П. Барминым и другими, ставшими потом нашими непременными партнерами при разработке всех последующих изделий.

Правда, начиная с одного из последних изделий, из нашего круга разработчиков по ряду обстоятельств отошли на работы по другим изделиям тт. Пилюгин и Бармин, но появились тт. Сергеев и Рудяк. Сложился хороший сплоченный круг разработчиков ракет.

Очень большую поддержку и непосредственную личную помощь в разработке и создании нового изделия проявили т. Д. Ф. Устинов, бывший в то время министром оборонной промышленности, маршал артиллерии т. М. И. Неделин и большая группа офицеров нынешнего ГУРВО.

4. Но создать новое изделие силами СКБ в условиях, когда главной задачей этого СКБ оставалось по-прежнему ведение серийного производства других изделий, когда конструкторов и экспериментаторов было до обидного мало, когда многие специалисты по новой технике и ученые открыто высказывали недоверие возможности и целесообразности осуществления предложения нового направления в технике, когда завод № 586 еще только-только набирал опыт и вставал на ноги, когда некоторая часть руководящего состава завода и его производства не очень верила в способности своего СКБ, соревноваться с ОКБ-1 по созданию новых изделий было, пожалуй, непосильным делом.

И вот 10 апреля 1954 г. специальным постановлением правительства на заводе было создано Особое конструкторское бюро № 586, и с этого момента большими темпами стал увеличиваться численный состав ОКБ, развиваться экспериментальное производство и создаваться экспериментально-лабораторная база ОКБ.

Правда, люди, пришедшие в тот период на работу в ОКБ, были, в основном, молодыми специалистами, вчерашними студентами, не имели необходимой квалификации и опыта работы по новой технике.

На руководящий состав ОКБ в связи с этим легла, кроме трудных и ответственных задач проектирования и конструкторской отработки нового изделия, сложная задача воспитания молодых специалистов. Руководящее ядро, партийная организация ОКБ и завода (а тогда возглавлял партийную организацию завода т. С. П. Метлов, а сейчас вот уже несколько лет т. И. П. Усачев) хорошо справились и с этой задачей. За короткий срок пришедшие к нам так называемые молодые специалисты, набив много «шишек», выросли в крупных руководителей, хорошо представляющих пути развития новой техники, способных решать организационные и технические задачи любой сложности. В числе таких руководителей мне хочется назвать тт. Кукушкина, Караханяна, Галася, Красовского, Хмырова, Петрова, Хачатуряна, Хорольского, Егорова, Рябинкова, Калинина, Зарубина, Андреева, Губанова. И пусть меня простят другие товарищи, называя фамилии которых, я занял бы очень много времени.

5. 22 июня 1957 г., за очень небольшой срок для молодого ОКБ, начались натурные испытания изделия 8К63.

В 1958 г. это изделие было принято на серийное производство, а в 1959 г. правительство сочло возможным дать такую высокую оценку нашим успехам, о которой я лично не мог и мечтать.

Наше ОКБ и завод были награждены орденом Ленина, наиболее выдающиеся работники ОКБ, всего 238 человек, были награждены орденами и медалями СССР, в том числе 10 человек − орденом Ленина, шести товарищам было присвоено звание Героя Социалистического Труда, четырем − звание лауреата Ленинской премии.

Большой честью для коллектива ОКБ и завода был в то время приезд к нам Н. С. Хрущева.

6. В 1958 г. мы осмелели настолько, что внесли в правительство предложение о разработке двух новых изделий нашего направления – изделий 8К64 и 8К65.

Не могу умолчать, что при докладе в марте 1958 г. о проектах этих изделий Н. С. Хрущеву он мне и т. Буднику сказал, что если бы эти изделия уже были на вооружении Советской Армии, он бы гарантировал, что третьей мировой войны не будет.

Н. С. Хрущев одобрил наши предложения и дал указание открыть разработке этих изделий «зеленую улицу».

Вскоре к нам в ОКБ и на завод приехали Л. И. Брежнев и Д. Ф. Устинов и приняли такие меры, что мы смогли выйти на испытания этих изделий в рекордно короткие сроки. При пуске изделия 8К64 нас постигло тяжелое несчастье – погибла группа наших товарищей и больших друзей – М. И. Неделин, Л. А. Гришин, Л. А. Берлин, В. А. Концевой, Б. М. Коноплев и некоторые другие. Мы все до сих пор скорбим об этой тяжелой утрате.

В связи с успешной отработкой этих изделий наше ОКБ в 1961 г. вторично было удостоено высшей правительственной награды – ордена Ленина, а завод – ордена Трудового Красного Знамени, большая группа работников ОКБ и завода получила правительственные награды.

7. Не могу не отметить, что изготовление изделий 8К64 и 8К65 велось у нас на заводе оригинальным, самым дешевым и коротким способом. Дело в том, что в то время любое опытно-конструкторское бюро считало обязательным иметь в своем составе экспериментальное производство. Так развиваться намечали и мы, в частности корпус 76 и был задуман как корпус экспериментального производства ОКБ. В последующем все экспериментальное производство, по инициативе А. М. Макарова и Л. В. Смирнова, мы передали заводу, в чем потом да иногда и сейчас мы терпим ущерб, но в общем-то мы безусловно выиграли, так как изготовление всего необходимого для проведения экспериментальных работ мы получаем быстрее, чем если бы вели это изготовление в своем экспериментальном производстве.

После наше ОКБ разработало изделия 63C1, 65С3 и ведется отработка изделия 8К67.

8. На протяжении всех 10 лет наше ОКБ росло и вширь и вглубь: и численно, и квалифицировалось в научно-техническом смысле.

В составе ОКБ сейчас работает 7 докторов технических наук, 15 – кандидатов, 61 человек являются соискателями ученых степеней, 286 человек учатся на вечерних и заочных факультетах институтов, 113 − в техникумах.

И все-таки наше ОКБ остается по существу молодежной организацией, так как 54 % работающих имеют возраст до 30 лет, еще 36 % − до 39 лет и только 10 % работающих имеют возраст свыше 40 лет, 40 % работающих имеют стаж работы от 3 до 10 лет и только 16 % имеют производственный стаж свыше 10 лет.

Эти цифры являются хорошим свидетельством тому, что мы способны сделать в будущем еще много полезного для нашей Родины.

Мы не могли бы создать ничего хорошего, если бы у нас не установилось хорошего взаимопонимания, тесного контакта и дружной работы с нашими партнерами, как говорят, «смежниками»: ОКБ-456 (В. П. Глушко), ОКБ-692 (В. Г. Сергеев), ЦКБ-34 (Е. Г. Рудяк), НИИ-627 (А. Г. Иосифьян), ОКБ-12 (А. С. Абрамов), НИИТ (Н. С. Лидоренко), ОКБ МЭИ (А. Ф. Богомолов), ОКБ завода «Арсенал» (С. П. Парняков).

Мы не можем не радоваться очень большому плодотворному взаимопониманию с нашим «Генеральным Заказчиком» и его представителями в ОКБ и заводе. Хочется особо отметить большую роль в наших делах председателей Государственных комиссий Семенова, Мрыкина, Соколова, начальников полигонов Вознюка и Захарова.

Мы рады, что работаем рука об руку с очень квалифицированным коллективом первоклассного завода № 586, руководимого в недалеком прошлом Л. В. Смирновым, теперь А. М. Макаровым, с такими специалистами, как Хохлов, Ягджиев, Туманов, Медведев, Ганзбург и многие другие.

Мы получили весьма квалифицированную помощь от организаций – НИИ-88, ГИПХ, НИИ-1, ИМ Академии наук УССР, ЦАГИ и др. и большой группы ученых: академиков Б. Н. Петрова, А. Ю. Ишлинского, Г. И. Петрова, А. Д. Коваленко, докторов технических наук Мозжорина, Рахматулина, Кармишина, Моссаковского, Махина и многих других.

9. Я, товарищи, кажется, уже слишком расхвастался успехами в работе нашего ОКБ, завода и большого круга наших смежников. Но я ни на минуту не забываю, что у нас имеется все же очень много долгов перед нашей Великой Родиной, перед нашим советским народом и, если угодно, – не долгов, в полном смысле этого слова, то задач, вытекающих из нашего признания и положения.

Ведь все, что нами сделано, было хорошим на момент, когда мы начинали это хорошее создавать. Но наша техника развивается так быстро, что сейчас термин «хорошее», «лучшее» уже не имеет под собой объективного основания, т. к. нам сейчас ясно, что сегодня мы можем делать много лучше.

Но государством вложено очень много средств в производство и обеспечение использования в случае необходимости того, что мы создали. Поэтому перед нами, я имею в виду в том числе и наших смежников, стоит непреложная обязанность как задача № 1 – всеми силами и средствами поддерживать боеспособность и улучшать, и совершенствовать созданные нами изделия 8К63, 8К64 и 8К65.

В решении этой задачи, к сожалению, у нас есть долги. К примеру: за прошедшую зиму выявились неприятности по эксплуатации изделия 8К64 в зимних условиях, слишком медленно реализуются наши согласованные мероприятия по улучшению эксплуатационных параметров этого изделия, главным образом касающиеся наших смежников-управленцев и наземщиков. С этим надо кончать решительно и быстро.

10. Нашей задачей № 2 является отработка изделий 8К67 и 8К69. Здесь тоже не все в порядке.

11. Задачей № 3 я считаю наибыстрейшую разработку и выход на испытания изделия 8К99.

12. Задачей № 4 является успешное решение заданий по использованию наших изделий в целях изучения космического пространства и освоения его в целях обороны нашей страны. Мы запустили в космос восемь разработанных ОКБ объектов, но в этом году и в последующем должны удвоить эту цифру.

13. Задачей № 5 является разработка эскизного проекта изделия 8К68.

И, наконец, задачей нашего ОКБ и всех смежников является поиск путей еще большего совершенствования, еще более быстрого развития нашей техники. Я имею в виду разработки новых изделий, могущих найти признание как необходимых и важных для нужд Родины.

Апрель 1964 г.

Фрагмент рукописи М.К. Янгеля

* * *

Из выступлений М.К. Янгеля на общих собраниях

В ноябре 1960 года проходило отчетно-выборное собрание партийной организации ОКБ-586. Это было первое такое собрание, на котором отсутствовал М. К. Янгель: он был на лечении в больнице после всех потрясений, связанных с трагедией 24 октября на полигоне Тюра-Там. Председательствующий огласил письмо Главного конструктора в адрес президиума собрания:

«Товарищ председатель собрания! Не имея возможности по состоянию здоровья участвовать в работе собрания, прошу Вас испросить согласия собрания на зачтение моего предполагавшегося выступления, изложенного мною в письменном виде.

При согласии собрания прошу взять на себя труд огласить прилагаемый текст этого выступления.

М. К. Янгель».

Председатель собрания, обращаясь к залу, спросил: «Какие мнения есть по этому вопросу?» – и под единодушное одобрение присутствующих зачитал текст выступления Янгеля.

Наша партийная организация за истекший отчетный период вполне справилась с весьма сложными и очень ответственными производственными задачами, возложенными на наше предприятие соответствующими постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР.

Наш коллектив взял на себя инициативу по сокращению на три месяца начала государственных испытаний двух наших новых изделий совместно с коллективом завода. По одному из новых изделий нас постигла большая, в техническом смысле, неудача, о тяжелых последствиях которой вы все, очевидно, знаете…

Хотя непосредственной причиной этой неудачи явилась грубая схемная ошибка, допущенная одной из смежных организаций, мы не можем, не имеем права не считать и себя повинными в последствиях этой ошибки. Определенная ответственность за это должна быть, естественно, отнесена на мой счет и на счет некоторых заместителей Главного конструктора.

Но дело сейчас сводится не к тому, чтобы искать виновников и взваливать на них всю ответственность за последствия схемной ошибки.

Вера в наше изделие непоколебима. Руководящие партийные и государственные органы верят также и в способность нашего коллектива довести это изделие до полного удовлетворения требованиям, предъявленным к этому изделию.

…Следовательно, задача нашей партийной организации состоит в том, чтобы поднять весь инженерно-технический состав ОКБ до уровня полного осознания и понимания каждым государственной ответственности за высокое качество наших изделий.

Свои усилия надо направлять на более грамотное конструирование и на техническую помощь производству по обеспечению изготовления деталей, узлов и сборки в соответствии с документацией.

Перед каждым работником, перед каждым подразделением ОКБ не менее остро должна быть поставлена и другая, внутренняя, если можно так выразиться, задача – резко повысить качество проектных, расчетных, конструкторских и экспериментальных работ.

…Задачи, о которых я говорил выше, не исчерпывают, естественно, всего многообразия важнейших задач нашей партийной организации. Но мобилизация всех сил коллектива на успешное выполнение производственных задач потянет за собой подъем в работе нашей организации во всех областях нашей многогранной жизни. Уверен, никто из нас не упадет духом от временной и случайной неудачи, и мы сделаем все, чтобы оправдать доверие ЦК нашей партии и правительства.

Ниже помещены фрагменты выступлений М. К. Янгеля на профсоюзных и партийных собраниях о специфике работы нашего конструкторского бюро, о труде конструкторов и перспективной тематике.

Наша организация, именуемая ОКБ, по своему положению и назначению обязана быть носителем, инициатором технического прогресса на нашем заводе. Все мы вместе и каждый из нас в отдельности должны постоянно заботиться о техническом совершенстве объектов серийного производства и разработке таких новых изделий, появление которых означало бы большой технический скачок вперед по сравнению с уже существующими изделиями.

Что значит заботиться о техническом совершенстве объектов серийного производства? Это значит вести отработку технической документации на эти объекты в направлении повышения их надежности и безотказности в эксплуатации, снижения веса конструкции, упрощения технологии и снижения себестоимости изготовления объектов в производстве.

Что значит заботиться о разработке технически более совершенных новых изделий? Это значит применять при создании новых изделий все передовое и прогрессивное, что открыто наукой и практикой во всех областях отечественной и зарубежной техники».

- - -

Нам записано, поставлена задача разработки нового изделия. Это изделие такой огромной важности, а требования к нему настолько высокие, что побуждают проектантов, руководство ОКБ идти на применение весьма сложных технических решений. При всем этом срок на разработку этого изделия, пожалуй, самый минимальный из всех сроков, выдаваемых на другие изделия. Ровно через два года и никак не позднее мы должны выйти на внешние испытания этого изделия. А нам предстоит закончить эскизный проект, выпустить рабочую документацию для производства, вместе с заводом подготовить производство, изготовить материальную часть для проведения экспериментальной отработки в наших лабораториях и, одним словом, за такой короткий срок выйти на внешние испытания.

Как это сделать? Обычным способом, спокойной, хладнокровной, размеренной работой такую задачу решить будет трудно. Поэтому я обращаюсь к партийному комитету, партийной организации, ко всем коммунистам: давайте проявлять больше настойчивости, максимум технического творчества, максимум организаторских способностей, чтобы поднять весь коллектив нашего завода и задачу решить.

- - -

Надо, конечно, при выпуске документации опираться на технические силы нашего завода, надо идти в цеха, помогать цеховым работникам, инженерам и рабочим, чтобы они, в свою очередь, понимая сложность задачи и опираясь на нашу помощь, могли наилучшим образом сделать то, что нужно нашей Родине.

…Я далек от того, чтобы предсказывать сейчас какие-то рецепты, с чего начинать, что важнее, куда направлять усилия коллектива. Это должно быть ясно любой, даже маленькой ячейке в нашем коллективе. Старший инженер, группа его людей ясно должны знать, что от них требуется. И должны быть непримиримы, если что-то мешает их нормальной работе. И так по ступенькам, до самого верха, до самого большого руководства нашим коллективом. Нельзя мириться, нельзя терпеть любой, даже малый непорядок, который мешает работе всего коллектива.

Дело наше усложняется еще и тем, что вслед за этим изделием с уступом примерно месяцев восемь-девять идет следующее новое изделие. Это тоже сложнейшее и наиважнейшее изделие. Чтобы справиться с задачей почти одновременного создания двух изделий, готовиться к работам по новому изделию надо прямо сейчас, немедленно. Там, где есть свободные конструкторские силы у проектантов и конструкторов, нужно развернуть работы по этому и второму изделию. Есть еще масса очень важных тем (я не буду перечислять их все – времени не хватит), по которым надо заканчивать работу. И, главным образом, нужно это сделать, чтобы высвободить силы для работы по двум важнейшим изделиям. Мне кажется, что надо сейчас во всех наших подразделениях, отделах, лабораториях, комплексах, КБ намечать, составлять организационно-технические мероприятия по улучшению всей работы нашей организации. Без того, чтобы поднять весь коллектив, нам будет трудно справиться с такими задачами.

* * *

Письмо в партийный комитет ОКБ

В середине декабря 1964 г. М. К. Янгель прислал письмо из кремлевской больницы (где он проходил курс лечения после очередного инфаркта) на имя секретаря парткома ОКБ-586 Б. И. Губанова. В нем он почти ничего не написал о себе и своем здоровье, но дал полный перечень, что, когда и как должно быть сделано в КБ. Ниже приведены отдельные выдержки из того письма.

…Пока ничего нельзя сказать о времени, которое потребуется на лечение, но, по мнению лечащего врача, на это потребуется от полутора до двух месяцев. Я в душе принял этот срок, хотя и понимаю, что оставил коллектив в трудное время, со многими нерешенными вопросами.

…Кроме перечисленных вопросов, главная трудность у вас будет на заводе. Здесь выход только один – каждому начальнику комплекса и начальнику отдела надо активизировать свою личную роль.

Что касается наших общественно-партийных дел, то я обеспокоен больше всего подготовкой к партийно-хозяйственному активу, его надо планировать на конец января (я имею в виду мое участие). Я прошу вас, Борис Иванович, в плане подготовки к этому активу поручить товарищам:

– дать краткую характеристику состояния дел по теме и дать наиболее характерные промахи по тематике, допущенные отделами, комплексами, руководством;

– дать разработанный анализ наших взаимоотношений с производством, нашего финансового положения, необоснованного расточительства средств, состояния трудовой дисциплины, работы обслуживающих подразделений;

– дать общие годовые показатели и предложения по коренному улучшению планирования, учета и организации труда.

Ну и, конечно, − комиссия партийного контроля по всем вопросам нашей жизни и деятельности, наверное, как результат критического анализа всего, что подготовят вышеуказанные товарищи, плюс собственная оценка положения дел и предложения.

Я не знаю, будет ли к концу января внесена ясность в нашу тематику, хотя некоторые надежды на это есть. Мне представлялась в воскресенье 6 декабря возможность встречи с Л. И. (Леонидом Ильичом Брежневым. – Ред.), но я… упустил эту возможность. В понедельник по телефону обговорили, что он или приедет ко мне в больницу, или вызовет меня к себе. Разговор был успокоительный: «Все встанет на свое место, не переживай и не волнуйся, лечись».

Со Зверевым встретиться тоже не удалось, он еще не работает, встречу дома врачи не разрешили.

…Между прочим, мне можно звонить по телефону 5-2-88-37 – это телефон медсестры, рядом со мной. Звонить лучше после 17.00, когда врачи уходят домой и обстановка спокойная…

* * *

Интервью М.К. Янгеля газете «Конструктор»

В канун нового, 1969 года редакция «Конструктора» обратилась
с рядом вопросов к начальнику предприятия. Ниже помещены ответы.

– Какое событие на предприятии за прошедший год Вы считаете наиболее важным и значительным? В чем заключаются причины неудовлетворительного состояния дел по отдельным вопросам?

– Наступающий 1969 год мы встречаем новыми производственными успехами. И в первую очередь – это окончание работ по теме «69», над которой наш коллектив много и плодотворно трудился в течение нескольких лет.

Вторым по важности событием является начало работ по теме «67П», разработка которой была осуществлена в сжатые сроки. Продолжению работ по этой теме необходимо уделить особое внимание ввиду ее технической новизны и важности.

Впервые за последние годы и вообще за годы существования нашего предприятия приходится говорить о такой серьезной неудаче в нашей работе, как по теме «99». В чем причины неудачи? Вопрос сложный, многосторонний, но, однако, несколько очевидных причин выделить все-таки можно.

Во-первых, к разработке совершенно новой для нашего предприятия темы мы подошли, не имея опыта в этой области; в процессе работы нам приходилось учиться, а это, как известно, практически всегда сопряжено с ошибками (проектными и конструкторскими).

Во-вторых, параллельно с разработкой самой темы нужно было создавать экспериментальную базу, что приводило к затяжке сроков отработки.

В-третьих, руководящий состав, начальники комплексов и отделов не оценили в достаточной степени новизны темы, специфики сложнейших технических вопросов, другими словами, подошли к разработке темы «99», как к «старой знакомой», а она оказалась более сложной и «капризной». Но нет худа без добра. На основании опыта, накопленного по теме «99», можно сказать, что коллектив нашего предприятия уже в ближайшем будущем сможет решать еще более сложные задачи по этому новому для нас направлению.

– Как известно, недавно завершила работу комиссия по проверке деятельности нашего предприятия. Известно ли, хотя бы в общих чертах, ее мнение о состоянии дел на нашем предприятии в сравнении с другими смежными организациями?

– Главный вывод, который сделала комиссия, – это правильный курс, правильная техническая и экономическая политика, принятая нашим предприятием. Экономические показатели по нашей продукции значительно лучше, чем на аналогичных предприятиях. Комиссией отмечен очень малый процент «бросовых» работ – 0,7 % против 40 %, имеющих место на аналогичном, проверяемом комиссией предприятии.

– Каковы перспективы нашего предприятия на будущий год в сфере производственной деятельности, жилищного строительства, в части увеличения или уменьшения численности состава?

– В сфере предстоящей производственной деятельности увеличения номенклатуры тем не ожидается. Однако, несмотря на это, перед нами стоят задачи большой технической сложности и государственной важности. Сложность отдельных тем заключается в том, что уже сейчас, при проектировании и начальной конструкторской разработке, необходимо найти и использовать такие технические решения, которые позволили бы считать разрабатываемый агрегат и узел прогрессивным во всех отношениях на 15–20 лет вперед.

Теперь по вопросу стабильности численности состава предприятия и жилищного строительства.

Принятая на предприятии в 1967 г. новая организационно-структурная схема: организация тематических КБ и комплексов позволяет значительно увеличить количество работников без снижения «коэффициента полезного действия» каждого. Однако рост численности тесно связан с жилищным вопросом. Объем жилищного строительства на следующий год (V5000 кв. м) не позволит в полной мере удовлетворить потребности трудящихся даже нынешней численности. Нашей организацией и руководством прилагается максимум усилий по увеличению объема жилищного строительства. Но сейчас дело обстоит таким образом, что увеличить контингент работников предприятия можно только за счет людей, которые не нуждаются в жилплощади.

– Продолжительное время на предприятии ведется дискуссия по проблеме управления. Просим высказать Ваше мнение по этому вопросу.

– В проблеме управления предприятием значительная роль отводится подразделениям СПУ, ОТиЗ и ППО. Однако эти подразделения до настоящего времени выполняют возложенные на них обязанности «по старинке». В работе этих отделов и в работе руководящего состава необходим большой качественный скачок. Чтобы их роль была более ощутимой, нужно повседневно ими заниматься и пользоваться их информацией. Начальник предприятия практически не имеет возможности для такого повседневного общения. Такая работа должна проводиться главным инженером.

С другой стороны, СПУ должно активней вмешиваться в жизнь предприятия, совместно с ведущими конструкторами координировать работу в подразделениях.

До настоящего времени бытует мнение, что при разработке какой-либо темы ответственность должна возлагаться на одного из заместителей начальника предприятия. Я этого мнения не разделяю. Это правильно там, где профиль работ более низкий (напр. КБ-4).

При разработке темы всеобъемлющим звеном должен являться ведущий конструктор. Его роль нужно всемерно поднимать и, естественно, поручать эту роль наиболее способным организаторам с очень большим техническим кругозором.

– В течение полугода «Конструктор» на своих страницах вел дискуссию по вопросу: «Нужны ли аспирантура и ученый совет на нашем предприятии?». Подавляющее число опрошенных высказалось за их создание. Каково Ваше мнение по этому вопросу?

– Я убежден в целесообразности и необходимости создания на нашем предприятии аспирантуры. Но я не за аспирантуру ради получения степени как самоцели, а как за метод повышения квалификации.

Нам нужна аспирантура для обобщения собственного опыта с элементами научного анализа. При этом темы диссертаций должны соответствовать профилю предприятия, способствовать решению основных производственных вопросов. Наши научные работы должны быть полезным достоянием не только для нашего предприятия, но и для смежных организаций.

В вопросе подготовки научных кадров я категорически против «выравнивания» количества защищаемых диссертаций среди подразделений расчетных, конструкторских, испытательных, в которых степень «легкости» защиты разная.

По моему мнению, необходимо способствовать защите диссертаций тем людям, которые являются кадровыми работниками предприятия, под руководством которых был решен ряд проблем, которые по объему знаний находятся на уровне кандидатов или докторов наук. Например, трудно ожидать от человека в 45–50-летнем возрасте, что он освоит и сдаст кандидатский минимум по иностранному языку. Вот я, будучи в свое время в Америке, разговаривал по-английски, однако теперь затратил бы очень много сил для сдачи английского. И важным для права на ученую степень в нашей организации является вклад в технический прогресс нашей отрасли, а этого можно ожидать только в избранной, полюбившейся профессии, не боюсь сказать – узкой профессии.

Создание ученого совета является целесообразным. Для этого у нас имеется достаточно научных сил. Наш ученый совет может быть использован для технической пропаганды нового, так как к защите диссертаций у нас можно привлечь широкий круг специалистов данного профиля.

– Ваши пожелания трудящимся предприятия на будущий год.

– Хочу пожелать трудящимся наибольшего удовлетворения результатами своего труда. Совершенно необходимо быть непримиримым к любым вещам, отравляющим вкус к работе, мешающим работать.

Всем сотрудникам предприятия желаю достигнуть еще больших успехов в будущем году, исполнения своей творческой мечты, здоровья и личного счастья.

Из газеты «Конструктор» № 18 (82) от 30 декабря 1968 г.

* * *

Это интервью члены редколлегии «Конструктора» взяли у М. К. Янгеля
в первой половине октября 1971 года, в канун его 60-летия.
Волею судьбы оно оказалось последним в жизни Михаила Кузьмича

– Как Вы пришли в авиационную промышленность?

– На фабрике я работал до 1931 года и в то же время учился на рабфаке. В этом же году по путевке Пушкинского РК комсомола был направлен в Московский авиационный институт. Будучи студентом четвертого курса МАИ, начал работать в ОКБ главного конструктора Н. Н. Поликарпова.

– Какой общественной работой Вы занимались в институте?

– В первые дни учебы был избран секретарем комсомольской организации потока, затем – самолетного факультета. В 1933 году был избран членом парткома МАИ и им рекомендован комсомольской конференции секретарем комитета комсомола института.

– А что было темой Вашей дипломной работы?

– Высотный истребитель с герметичной кабиной.

– Когда Вы начали заниматься разработкой новой техники?

– По окончании Академии в 1950 году был направлен в один из научно-исследовательских институтов, где работал в должностях начальника отдела, заместителя главного конструктора ОКБ, директора НИИ.

– Как Вы стали Главным конструктором нашего предприятия?

– Вызвали меня в ЦК и спрашивают: «Как Вы, товарищ Янгель, полагаете, правильно ли это, что все задачи в новой технике решаются в одной организации – единственной на всю страну?». «Конечно, неправильно», – отвечаю. А на вопрос «Где удобнее всего создать вторую организацию такого же направления и масштаба?» – я назвал город. Там и завод отличный, и специалисты хорошие. Так определилось мое назначение. Поначалу на четыре года, как мне сказали, а затем еще на два года. И так прошло уже 17 лет.

– Михаил Кузьмич, если бы начать все сначала, какую бы Вы избрали профессию?

– Параллельно с учебой в МАИ приобрел бы специальность летчика, а потом, работая конструктором, пытался бы стать космонавтом.

– Ваши пожелания молодежи предприятия?

– Ни на один шаг не отступать от научно-технического прогресса в нашей и в смежных областях, а главное – учиться, учиться и учиться, как завещал Владимир Ильич Ленин.

Из специального выпуска газеты «Конструктор», октябрь 1971 г.

* * *

Письма М.К. Янгеля из Америки

Первое письмо Ирине Стражевой из Нью-Йорка. 17 февраля 1938 года.

«…Вопреки моим ожиданиям оказалось, что плыть по океану не такое уж большое удовольствие. Однообразие окружающей картины, незначительное пока что укачивание, незнание ни одного иностранного языка и много других менее значительных обстоятельств делают наше путешествие по океану, я бы сказал, трудным и малоприятным. Сейчас наш пароход окружает серое, дождливое утро, легкая зыбь и несколько десятков красивых морских чаек.

После завтрака некоторых из нашей компании укачало, другие расположились в каютах, очевидно, в ожидании участи первых, и только несколько товарищей понуро бродят по пароходу. В общем, обстановка самая благоприятная для сочинения длинных и скучных писем.

Мне хочется рассказать тебе о своих впечатлениях от первых пяти дней путешествия по Европе.

Поездка до польской границы ничем не отличалась от обычной поездки по нашим железным дорогам. Произошло лишь одно обстоятельство, значительно осложнившее дальнейший путь, − наш поезд на какой-то станции налетел на грузовой автомобиль, вследствие чего мы приехали в Негорелое с опозданием на четыре часа и не успели на поезд прямого следования Негорелое – Париж. Предстояло одно из двух: или ехать ближайшим поездом с пересадкой в Варшаве, или сутки сидеть в Негорелом и ждать следующего поезда прямого следования. Более осторожные из нашей компании настаивали на втором варианте, остальные же, а их оказалось большинство, настояли на немедленном следовании до Варшавы. Не буду описывать таможенные формальности, они прошли совершенно спокойно и незаметно, и мы очень скоро оказались на польской территории, в польских вагонах.

В Варшаву мы приехали рано утром 13-го числа. Оказалось, что и в Варшаве нам представилось выбирать между ожиданием московского поезда прямого следования до Парижа и отправлением из Варшавы через два часа, но с пересадкой в Берлине. Вновь остановились на поездке с пересадкой. Оставшееся время ушло на завтрак и маленькую прогулку по Варшаве. Варшава – чистый и аккуратный город. Поражает только убогий вид транспорта и особенно автомобилей, которых, кстати сказать, не так уж много. Завтрак в ресторане позволил произвести некоторые наблюдения над нравами среднего польского сословия. Поляки много пьют и очень шумно проводят свой завтрак… Смеются и шутят…

Совершенно иной след остался от проезда через Германию. Это мы почувствовали, как только к нам в вагон вошли немецкие пограничные чиновники. Очень строгое, даже подчас суровое отношение к нам было заметно почти на всех лицах встречавшихся нам немцев. По обыкновению и отчасти для того, чтобы казаться равнодушными, при входе немцев в вагон мы закурили. Это дало повод одному очень молодому и еще более надменному фашисту бросить фразу: «Это ведь вам Германия». Это им было сказано после того, как мы на его замечание «не курить» указали на табличку, на которой по-польски было написано: «Для палящих». После очень строгого просмотра документов нас пригласили в таможенную для регистрации валюты и, очевидно, за это время сделали осмотр наших чемоданов.

Отсутствие хотя бы немного веселых лиц, строгое, официальное обращение чиновников, размеренность их жестов и движений производят весьма неприятное, угнетающее впечатление. Это первое впечатление еще более укрепилось, когда мы проехали в глубь страны и посмотрели Берлин. Серая германская природа в это время года, незначительное число людей, показывающихся на улицах городов и вокзалах, и какая-то придавленная тишина как нельзя лучше гармонируют с фашистским духом, дополняют его и делают более ощутимым.

В Берлине есть пять вокзалов, находящихся на одной железнодорожной линии. Мы сошли на первом из них и, к нашему удивлению, не встретили ни одного железнодорожного чиновника или какого-либо другого официального лица. За разъяснением по поводу нашего дальнейшего пути пришлось обратиться к вертевшимся около нас двум сестрам с большим красным крестом на одной руке и еще большей фашистской свастикой – на другой. Сестры вежливо проводили нас в зал для пассажиров и уверили, что поезд до Парижа будет только завтра, тогда как в действительности он отошел через полчаса после нашего приезда. После трехчасового ожидания пришлось поместиться в поезде, следующем только до бельгийской границы. Три часа, проведенные на вокзале в Берлине, были, пожалуй, самыми скучными и долгими за всю дорогу. Есть было почти нечего, пиво пить не хотелось, и в дополнение к этому руководители нашей группы были категорически против прогулки по городу. Как можно было просидеть на вокзале в Берлине три часа и не взглянуть на столицу фашистской Германии?! Сговорившись с Николаем З. и еще одним товарищем, мы отправились в часовую прогулку по Берлину. Несмотря на то, что было всего лишь девять часов вечера, город спал. В окнах домов почти совершенно не было света, оживление на улицах было примерно такое же, как у нас на улице Горького в три-четыре часа ночи, − никакого смеха, никакого громкого голоса. Мне все время чудилось, что кто-то умер и жители Берлина находятся в глубоком трауре. Заметно бросаются в глаза большое количество военных и почти полное отсутствие продовольственных магазинов. Несмотря на то, что мы шли по одному, между собой не разговаривали, за нами все время следил один тип в сером пальто, и мы поэтому побоялись пойти в сторону от главной улицы, туда, где было совершенно тихо и темно.

В Берлине в витринах некоторых магазинов можно видеть портреты Гинденбурга и Гитлера, причем у последнего вид отъявленного бандита и грабителя. Тупое лицо с нахмуренными бровями и жесткие, отвратительные усы производят неприятное впечатление. С этим впечатлением мы и оставили Германию.

После мрачной и неприглядной Германии с ее «сестрами красного креста», интересующимися, не в Испанию ли мы едем, с ее заводами Круппа, извергающими полыхающее пламя доменных и мартеновских печей и тучи черного дыма, с ее придавленной тишиной и надменными фашистами, мы попали в живописную и во многом интересную Бельгию.

Исключительно красивые и разнообразные картины представлялись нашему любопытному взору на всем протяжении пути через Бельгию. Мы проезжали по очень гористой местности, и железная дорога, как бы играя, то пересекала, то уходила в сторону, то шла рядом с лентой хорошо асфальтированной шоссейной дороги и сверкающей на солнце полоской быстрой горной речки. Этот своеобразный бег реки, шоссе и железной дороги изумительно красочно и живописно украшен горами, обрывистыми скалами, покрытыми густым зеленым ковром, многочисленными тоннелями и мостами и чистенькими двухэтажными домиками.

В веселом, приподнятом настроении как-то незаметно оказались мы на вокзале в Париже. Париж своим блеском витрин магазинов, богатыми световыми рекламами, отчаянной ездой шоферов и вообще всем своим нарядным видом в первый момент произвел просто ошеломляющее впечатление. Лишь на другой день, увидя рядом с блещущими богатством, красивыми улицами нищенские, темные и грязные переулки, мы несколько пришли в себя и уже не так восторгались лицевой стороной Парижа. Мы пробыли в Париже около двух суток и, конечно, успели увидеть очень и очень мало. Были в одном театре типа мюзил-холл и встретили там вещи, совершенно чуждые нашему театральному искусству. Впрочем, об этом будет удобнее говорить, чем писать, и поэтому о театре и некоторых нравах парижан пока умолчу. В Париже мы встретили очень хороший прием со стороны наших служащих торгпредства, и нам жаль было с ними расставаться. Но нужно было ехать дальше, и мы отправились теперь уже морским путем…

Собственно, на этом я могу закончить свой рассказ о впечатлениях за первые пять дней путешествия по Европе…»

- - -

Письмо, датированное вторым мая.

«…Время проходит быстро и незаметно. Вот уже пролетели майские праздники, за ними пройдет лето, и настанет момент радостного возвращения в Москву.

Из газет ты уже, наверное, знаешь, что первомайские торжества в Америке проходили 30 апреля. Так было сделано потому, что первое мая в этом году совпало с воскресеньем, а в воскресенье в больших промышленных городах бывает очень мало людей, так как все устремляются за город, на дачи, в лес или на пляж. Мы были лишены возможности быть вместе с демонстрантами, так как, во-первых, мы не вмешиваемся во внутренние дела страны, и, во-вторых, у нас был рабочий день. Но так как демонстрация проходила по Пятой авеню, мимо Амторга, я имел возможность наблюдать ее из окна десятого этажа, и скажу прямо – был восхищен и горд трудовым населением Нью-Йорка.

Я не ожидал, что увижу такую мощную, грандиозную демонстрацию под лозунгами единого Народного фронта. В течение девяти часов шли демонстранты широкой лавиной, неся красные и белые плакаты и выкрикивая лозунги народного фронта, лозунги, призывающие к борьбе с фашизмом, к борьбе за мир. Больше всего в этот день было произнесено лозунгов: «Долой фашизм», «Гитлер – Муссолини – руки прочь от Испании». На всем пути следования демонстрации, на широких нью-йоркских тротуарах стояли плотные толпы людей, приветственными криками и бурными рукоплесканиями встречавшие стройные ряды демонстрантов. Это были не просто наблюдатели, а те же самые рабочие и служащие, почемулибо лишенные возможности встать в ряды демонстрантов.

Интересно и радостно было смотреть на единство настроений и чувств демонстрантов и людской массы на тротуарах. Я наблюдал, как некоторые стояли в течение девяти часов, не переставая приветствовать и аплодировать и, несмотря на усталость, не желая уступить свое место напирающим сзади. Таким большим успехом первомайской демонстрации организации Народного Фронта немало обязаны агитаторам. За несколько дней до праздника на улицах Нью-Йорка можно было часто встретить такого агитатора с национальным флагом в руках, бросающего пламенные призывы и лозунги в окружающую толпу. Я сначала не понимал, почему эти агитаторы держат в руках национальное знамя. Оказывается, по американским законам человек со знаменем в руках может говорить что угодно, даже призывать к революции, и никто не имеет права запретить ему делать это, тогда как, если бы он был без национального знамени, его немедленно арестовали бы.

Вечером тридцатого апреля у нас в Амторге состоялось торжественное заседание Советской колонии. Небольшой доклад, пение «Интернационала», ужин и затем танцы. Большая группа нетанцующих собралась в отдельной комнате, и мы там организовали пение наших русских песен. Спели все песни, которые я только знаю. В хорошем, приподнятом настроении в два часа ночи я вернулся домой и всеми мыслями и чувствами был в родной, торжественно и нарядно встречающей утро Первого мая Москве...

Днем первого мая с товарищами ездил в соседний с Нью-Йорком город Бруклин на праздник детей нашей колонии и вечером большой компанией ходили в кинотеатр Radio City. Программа в этот день не была удачной, и я больше наблюдал за публикой, чем за экраном. В хронике показывали захват Гитлером Австрии, и, когда на экране показывался Гитлер или фашистские отряды, в зале поднимался большой шум и свист. Это публика проявляла свое недоброжелательное отношение к фашистам и их кровавой политике. В этом общем неодобрительном шуме в четырех-пяти местах зала некоторые пытались аплодировать, но их сразу же заглушала волна всеобщего негодования.

Сегодня на самолете я улетаю в Калифорнию в порядке инспекции наших компаний у Дугласа, Волти и Консолидейтед. Пробуду там до 20-25 мая. Я дал указание все письма из Союза на мое имя пересылать туда, так как надеюсь, что ты будешь писать мне чаще».

- - -

Письмо из Калифорнии пришло в конце мая.

«...Не знаю, с чего начать описание своей поездки.

Написать хочется о многом, но одна мысль вытесняет другую раньше, чем первая успевает оформиться в словах. Одно впечатление, кажется более сильным, чем другое, − вот и разберись в этом сложном клубке мыслей и впечатлений и найди главную нить.

...Как я уже писал тебе, второго мая мне предстояло вылететь в Калифорнию на самолете. Это для меня был первый продолжительный полет. За один раз я «налетал» пожалуй, больше, чем налетаешь ты за первый месяц своей лагерной жизни. Прекрасные, комфортабельные самолеты ДС-3 нормально совершают этот перелет протяжением в 2500-3000 миль в течение 18 часов. На этот раз из-за очень плохой погоды, настигшей нас во второй половине пути, мы заблудились в полосе тумана и густых облаков и прилетели в ЛосАнджелес с опозданием на четыре часа.

Много красивых картин надолго запечатлелось в моей памяти от этого полета. Вначале было очень интересно с высоты 3-4 километров наблюдать за густо расположенными большими и маленькими американскими городами, за красивыми узкими полосками шоссейных дорог и множеством маленьких, быстро мчащихся жучков, такими с этой высоты кажутся легковые автомобили.

Затем та же картина в условиях темной ночи. Миллионы разбросанных на большой площади электрических лампочек производят впечатление звездного неба, и фантазия рисует картину, которой я очень увлекался раньше, − полета в межпланетном пространстве. Быстро мчащиеся автомобили, освещаемые прожекторами сзади идущих машин, как-то невольно наводят на мысль о межпланетных кораблях будущего. И лучи прожекторов кажутся следами этих кораблей в мировом пространстве. Нелепая фантазия, верно ведь, Ира?!

Но чего только не способна нарисовать человеческая фантазия, когда она выскакивает за рамки реально существующего? Много-много самых разнообразных впечатлений и не менее нелепых фантазий приходило в голову во время этого полета. Как, например, было не сравнить сплошную пелену клубящихся молочных облаков, отдающих синеватым отливом, с бушующим морем, когда пролетаешь над этими облаками. Иногда выступающие из этой пелены облаков вершины гор и утесов еще больше делают эту картину похожей на морскую панораму, хотя этот вид облаков под самолетом и создает особые, ни с чем не сравнимые виды.

Ты, наверное, и не подозревала, что я могу быть таким отчаянным фантазером. Откровенно говоря, я и сам мало знал об этой наклонности. Ну ладно, вернемся к полету. Ощущение в полете многим напоминает плавание в море, но, несмотря на очень большую болтанку, я чувствовал себя прекрасно. Очевидно, путешествие по морю и частое пользование быстрыми американскими лифтами выработали в организме противоядие от морской болезни.

В Лос-Анджелес мы прилетели третьего в середине дня.

Очень хороша для жизни эта часть территории США, которую американцы называют «Калифорнúя». Прекрасный мягкий климат, богатая растительность, разнообразные пальмы, апельсиновые, лимонные и другие фруктовые деревья, близость Тихого океана и многое другое сделали этот край очень населенным и очень удобным для жизни. Недаром пожилые американцы, имеющие некоторые сбережения, приезжают сюда доживать свои годы в спокойной тихой обстановке. Особенностью Лос-Анджелеса является его разбросанность на громадной площади. Здесь почти совершенно нет высоких домов и обычной городской стесненности. Весь город утопает в зелени и производит впечатление курортного местечка. Это особенно относится к таким прилегающим к Лос-Анджелесу городам, как Голливуд, Санта-Моника и другие.

Здесь сосредоточено очень много разных киностудий, и в связи с этим в городе, особенно в Голливуде, проживает очень большое количество кинозвезд самых различных калибров и в разных положениях относительно своего заката. У одних это положение уже давно отклонилось на закат, тогда как другие только начинают блистать в лучах своего восхода. Никакие силы, даже всемогущие здесь деньги, не могут предотвратить закат какой-либо звезды, коль скоро она перешла наивысшую точку своей славы. Неспроста этих киноартисток здесь метко называют «звездами».

Кроме «звезд», калифорнийцы гордятся своими лучшими мастерами американской борьбы «Wrestle». Я много слышал о зверских приемах, применяющихся в этой борьбе, но то, что увидел вчера в Wrestling’e, превзошло все мои предположения об этой борьбе. Ее ни в коем случае нельзя назвать спортивной, так как ничего более зверского, более варварского и отвратительного нельзя себе и представить. Самое страшное состоит в том, что все это происходит под восторженные крики и аплодисменты публики. Ужасно неприятное зрелище, заставляющее недоумевать, что это может быть в двадцатом веке, и возмущаться одновременно.

Что-то сегодня я расписался. Уже очень поздно. Надо хорошо выспаться, так как завтра предстоит поездка в Сан-Диего на завод Консолидейтед. Я очень доволен этой поездкой в Калифорнию, так как здесь мне уже удалось посмотреть такие самолетостроительные заводы, как Дуглас, Волти, и завтра удастся посмотреть завод Консолидейтед.

Моя работа здесь заключается в инспектировании работы наших комиссий. Двадцать четвертого мая я полечу обратно в Нью-Йорк. Хотелось бы поехать поездом, но на это нужно иметь лишние три дня, их у меня, к сожалению, нет, очень много работы.

Следующее письмо, очевидно, смогу написать не раньше, чем вернусь в Нью-Йорк…»

---

Письмо из Монреаля.

«10 августа 1938 года… Не обижайся на меня, милый друг, за такие большие интервалы между письмами и не делай из этого обстоятельства вывода, что я редко вспоминаю тебя…

Это письмо я пишу тебе из Канады. Мне и еще двум товарищам представился случай приехать сюда по приглашению одной фирмы осмотреть ее заводы.

…Город Монреаль, где мы сейчас находимся, отстоит от Нью-Йорка на расстоянии около четырехсот миль. Весь этот путь мы проделали на легковой машине за 15 часов езды по живописной и красивой местности. Представители фирм ехали с нами и давали нам те или иные справки из истории, географии и т. д. Они же привезли нас в лучший отель города и ухаживали за нами как за большими и почетными гостями.

После встречи и обеда с президентом фирмы мы смотрели самолеты, моторные и самолетные заводы, литейные цехи и вагоностроительные заводы. При осмотре встретили кое-что интересное, в частности, маленькие бипланчики и новые винты с изменяемым в полете шагом и диаметром, предназначенные для трансатлантических самолетов.

…После возвращения в Нью-Йорк я поеду в Калифорнию и пробуду там до 15–20 сентября. Из этого ты можешь заключить, что дело с моим возвращением в Союз пока сорвалось. На телеграмму моего начальника ответили: «Задержать до особого указания». Позднее пришло указание, что мне оформляют продление до января.

С отъезжающим сегодня в Союз Николаем З. мы выработали целый план действий по моему отъезду из Америки, и я все еще не теряю надежды на возвращение».

«25 августа 1938 года. Нью-Йорк… Хочется во всю силу легких кричать: «Ура!». В сентябре месяце я увижу моего славного друга! Да, родная, теперь уже определенно известно, что я скоро уезжаю в Союз. Я узнал об этом замечательном решении в субботу 13-го числа, когда вернулся из Канады. Оказывается, дали телеграмму с распоряжением о немедленном моем откомандировании в Союз и сообщением даты выезда…

В Ленинграде я буду 12-го сентября и с выездом в Москву дам тебе телеграмму. Никому больше о дне моего приезда я сообщать не буду, так как хочу встретить тебя первой. В связи с этим у меня есть к тебе просьба: если будет возможно, то приехать на вокзал или в крайнем случае быть дома в день моего приезда. Я с вокзала зайду к тебе домой.

Итак, мой друг, до скорой встречи!»

* * *

Письма М.К. Янгеля жене в годы войны

Из Москвы в Новосибирск.

«5 августа 1941 года… Пошли уже четвертые сутки, как наша квартира стала пустой и такой скучной-скучной. Прихожу домой – меня уже не встречает ни веселая улыбка Люси, ни твой ласковый взгляд.

Как-то вы сейчас едете? Удалось ли занять полкупе, где я оставил Липу? Или так и едете в разных концах вагона? Как ведет себя Люсенька? Здоровы вы, сыты ли? И тысячи других вопросов, связанных с вашим путешествием, встают передо мной. И я мысленно отвечаю на них, конечно, в желаемом для меня положительном смысле. А сколько предстоит задать еще вопросов…

У меня за три дня ничего существенного не произошло. В субботу, как проводил вас, и в воскресенье занимался генеральной уборкой. На письменный стол положил ватман, а на него стекло. Поставил зеркало, нашу фотографию и утенка вместо фото Люси.

На работе все идет своим чередом. Изделие почти готово, но из-за усиления (помнишь, рассказывал) задержится еще на 4-5 дней.

Без нас в Москве были две маленькие тревоги, не принесшие налетчикам никакого существенного результата. Москвичи хорошо научились вести огонь из зениток и тушить пожары.

В ночь с 3-го на 4-е в районе между нашими домами и заводом один наглец сбросил 43 зажигательных бомбы, но они упали на незастроенное место и были мгновенно потушены.

Тревоги обычно начинаются между 23 и 24 часами, так что я думаю занавесить окно в спальне и время от приезда, когда я оказываюсь дома, и до тревоги использовать для писания тебе писем и чтения.

Во время тревог веду себя осторожно, так что за меня, родная, не беспокойся».

- - -

В письмах из Москвы на каждом конверте штамп военной цензуры «Просмотрено». Янгель находит выход из положения: рассказывает о делах «эзоповым языком», представляя все события в форме «экзамена».

«4 сентября 1941 года… Опишу подробно, что у меня было за это время. До 26-го августа все дни и даже большая часть ночей прошли в подготовке к событию, о котором Ты знаешь. Наконец, 26-го я был готов к экзаменам и провел практическую беседу с рецензентом о современных средствах передвижения по земле.

Вслед за этим мне пришлось переезжать на новое местожительство. Что это стоит – легко понять, зная положение с нашим городским транспортом, – едва нашел такси.

Кое-как перебрался и 30 августа провел еще одну подготовительную беседу с рецензентом, которая многое должна была сказать мне о результатах предстоящей защиты.

Но здесь, против ожидания, меня сильно задержал папаша, так как ноги заболели еще сильнее, и мне пришлось уделить ему очень много времени.

Наконец, 2-го сентября я освободился от всего постороннего и смог явиться на комиссию почти в полной готовности. Экзамен прошел прекрасно. Папаша мой был так рад, что расцеловал меня. Я думаю, что и Ты, моя славная Ириночка, также рада этому успеху.

После экзамена я не мог получить, как Ты понимаешь, и дня отдыха – нужно было немедленно приниматься за работу. 31-го августа, когда моя вторая беседа с рецензентом прошла успешно, и я был вполне уверен в успешной защите своей работы, то решил обрадовать Тебя раньше времени и, как видишь, не ошибся…».

И. Стражева: «Читаю эти строки и невольно улыбаюсь: рассказал мне все подробности. Теперь знаю, что самолет переправили на другой аэродром, что много неприятностей было с шасси-«ногами», и первый полет был столь успешным, что «папаша» – Николай Николаевич Поликарпов – крепко Янгеля расцеловал».

Далее Михаил Кузьмич пишет:

«…Несмотря на загруженность работой и большую усталость, я каждую свободную от работы минутку уношусь мысленно к вам… Тебе понятно, родная, что наше счастье, как и счастье всего нашего народа, может быть завоевано героической борьбой на фронте и не менее героической работой в тылу всех нас, пока эта фашистская нечисть не будет уничтожена без малейшей для них надежды на возрождение.

…Я буду работать с максимальным напряжением, не щадя своих сил, так долго, как это будет необходимо для нашей полной победы над врагом. Я знаю, что моя милая, родная Ирина поступит точно так же, что она полностью разделяет мои мысли, мою ненависть к извергам человеческого рода, мои чувства. Недалеко то время, когда мы будет опять вместе и будем счастливы нашей близостью, нашей дочерью, нашим сыном, который у нас обязательно будет.

Наши дела на фронте улучшаются. Фашисты уже не могут позволить себе совершать налеты на Москву, тогда как наши возможности бомбить Берлин и другие фашистские гнезда с каждым днем крепнут и ширятся. Лозунг нашего Сталина – «Победа будет за нами!» – очень близок и если не по времени, то по реальности своего осуществления. Да что об этом говорить, родная. Ясно, что мы победим и фашизм будет навсегда уничтожен».

- - -

«…Дела с моей работой обстоят не ахти как хорошо. Прошло уже более месяца с момента первого вылета, а я не сделал еще ни одного полета по программе.

Вначале были неприятности с температурой воды и масла на одном моторе, затем большие неприятности с шасси. Они не убирались, а если, случалось, и убирались, то затем с большим трудом выпускались. Пришлось кое-что переделывать. Когда закончилась возня с шасси, встал вопрос о необходимости по результатам статиспытаний увеличить площадь вертикального оперения и переделать компенсацию элеронов.

После нескольких дней «починок» на заводе рассчитывал быстро закончить испытания, но при первом же полете на скорость выявилось, что не раскрывается фонарь пилота и даже треснул в одном месте плексиглас. Опять пришлось ремонтироваться.

Сейчас все готово. Хочется надеяться, что дальше испытания пойдут нормально. Не летаем из-за погоды. После того, как получим данные, будет решаться судьба изделия, в известном смысле – моя судьба.

Дела на фронте, в общем, не так плохи. Несколько хуже обстоит дело на юге. Сдача Киева, затем Конотопа, Сум, Полтавы и других городов создает на этом фронте тревожное положение. По слухам, вчера шли бои за Орел, а это не так далеко от Москвы. Может быть, через месяц-другой возьму винтовку и – на фронт или в партизанский отряд…».

Тревожное письмо от 23 октября 1941 года.

«…Эта моя работа будет закончена 25-27 октября, после чего смогу подумать о себе и будущих делах. Ежедневно бываю в Райкоме, добиваюсь целесообразного применения своих сил по защите Москвы.

Как будто мои хлопоты должны увенчаться успехом. Но на сцену выступает Наркомат, требующий от меня следовать за заводом или за изделиями. Одним словом, требующий выезда из Москвы. Чем все это кончится – не знаю. Когда все окончательно выяснится, сообщу Тебе.

Все эти дни провожу в основном на заводе. Спать приходится в кресле 3-4 часа. Страшно устал и измучился.

В Москве сейчас восстановлен полный порядок, и она усиленно готовится к защите.

Теперь несколько слов в порядке завещания, если я не останусь в живых.

1. Старайся как можно экономнее расходовать силы, по мере возможности восстанавливай свое здоровье.

2. Береги Люсеньку, не давай ее никому обижать. Воспитывай в ней волю, честность и беспредельную любовь к Родине, народу.

3. Если встретишь в жизни хорошего, честного человека, то выходи за него замуж (не обижайся за этот совет, он дается мною в состоянии полного хладнокровия), но не давай ему плохо относиться к нашей доченьке.

4. После войны постарайся восстановить связь со всеми родными. Думаю, никто из моих братьев, в том числе и Костя (если он жив и Ты найдешь его), не откажут Тебе в помощи.

5. Если с Тобой что случится, воспитание Люсеньки завещай Александру или Ксении Петровне.

Ну вот, моя славная, родная Ириночка, пока и все.

До последней возможности буду писать Тебе. Не падай духом, крепись».

- - -

«21 июля 1942 года… Не могу сказать, что мои надежды на хорошую перспективу с работой в Москве оправдались и что я доволен жизнью здесь.

Заводы работают плохо: не хватает оборудования, моторов, рабочих рук. Зато избыток случайно попавших в руководство ограниченных людей и персон… Временами кажется: может быть, не они, а сам я – выродок человеческого рода. Может быть, и мне надо стараться быть похожим на них?! Но нет, пусть мой жизненный путь будет труден и тернист, – я все равно останусь верен своим принципам, долгу, чести, обязанностям. По мере сил своих буду бороться с негодяями, разоблачать их гнусные проделки.

Пусть простит мне моя семья, если этот путь мой принесет им много трудностей и лишений...

…Я встретил директора завода, которого хорошо знаю. Он стал усиленно приглашать меня к себе на любую работу. Учитывая, что этот завод очень интересный, я принял предложение. Пойду работать начальником цеха. Цех мне директор предоставил возможность выбрать самому.

Насколько выбор правилен – я и сам не знаю. В Наркомате на это согласились не очень охотно, грозились долго там меня не держать.

…Товарищи по работе при большой поддержке РК ВКП(б) добиваются моего назначения директором завода Поликарпова. Я, пожалуй, принял бы это предложение, так как это даст мне возможность скоро повидать вас, помочь выйти из тупика друзьям и товарищам… Так или иначе, этот вопрос поднимается и, кто знает, может быть, разрешится в желаемую для ребят сторону.

Вообще дела старого завода очень плохи. Открыто грозятся его закрыть… Вот так обстоят дела».

- - -

«9 августа 1942 года… Вот я и приступил к работе. Двадцать четвертого июля принял цех оперения. Цех небольшой, и я рассчитывал быстро привести его в полный порядок, наладить выпуск продукции по графику и спокойно работать. Но моим расчетам не суждено было оправдаться: 28-го июля произошло слияние трех цехов в один, и я только что принятый цех сдал другому начальнику.

В этот момент у меня родилось твердое решение уйти в армию. 29 июля побывал у знакомых ребят в Московском комитете ВКП(б). Обещали помочь, но в последующем Фирюбин – секретарь МК – категорически отказал в моей просьбе.

30 июля на заводе был издан приказ о моем назначении начальником слесарно-сварочного цеха, выпускающего в основном фюзеляжи и моторные рамы. Я никогда не мог предполагать, что могут в наше время существовать настолько плохо организованные и разболтанные цехи. Достаточно сказать, что за май-июль цех не выпустил ни одного фюзеляжа и выполнил только 23 процента июльской программы по моторам. Вначале я просто не знал, за что приниматься.

С 30-го июля начал наводить порядок. Пришлось без выходных дней просидеть в цехе до 6-го августа. Наверное, и дальше придется находиться здесь неделями и ездить домой только за тем, чтобы сменить белье и написать тебе несколько строк.

Конечно, в августе программы цех не выполнит. Будет очень хорошо, если я дам 40-45 процентов плана. Но сейчас уже твердо уверен, что цех на ноги поставлю.

Присмотревшись, произвел замену всех своих заместителей и помощников. На днях возьмусь за начальников мастерских и мастеров… Значительно более трудным и длительным будет процесс приведения в порядок, в смысле отношения к труду и трудовой дисциплине, рабочих цеха, так как на 95 процентов это бывшие ремесленники от четырнадцати до шестнадцати лет, не признающие никаких законов. Здесь нужны не административные, а скорее педагогические способности. Я, кажется, нашел правильную линию: дисциплина заметно крепнет, хотя и часто бывают срывы.

Работать трудно. Но эта работа по мне и приносит большое моральное удовлетворение. Физически устаю».

«20 сентября 1942 года… Сегодня у меня выходной день, но не день отдыха. Прямо с завода в 7.45 утра по партийной мобилизации поехал на лесозаготовки на станцию Снигири. Там в прошлом году девять дней были немцы: видны следы боев.

День на лесозаготовках прошел для меня неудачно. Во-первых, с девяти часов пошел сильный дождь, не прекращавшийся до вечера. Промокли все «до нитки». Во-вторых, в момент падения одного из деревьев мне едва не сломало ногу. К счастью, отделался легким испугом, царапиной и порванными на коленке брюками. Самое обидное, что не удалось выполнить норму – шесть кубических метров. Придется ехать еще раз.

Домой добрался в девятом часу вечера, голодный и прозябший. Сейчас немного отошел. Сушу костюм.

В остальном моя жизнь по-прежнему в работе. Последние десять дней сентября должны показать, насколько правильно я перестроил работу цеха…».

- - -

«12 ноября 1942 года… Поздравляю тебя, дорогая Ириночка, с днем твоего рождения. От всей души желаю тебе бодрости духа и здоровья – непременных условий для преодоления всех трудностей, стоящих сейчас перед каждым из нас в отдельности и всем народом вместе…

…Придет время, когда мы спокойно будем жить вместе и тогда отпразднуем все прошедшие знаменательные даты за все годы войны.

…О своих делах не хочется писать, так как они остаются почти такими же. Одно лишь сообщение о том, что коллектив и сам Поликарпов возбуждают вопрос о моем назначении к ним и возвращении на прежнюю работу. Дела у Николая Николаевича сейчас серьезные. Так что он действительно может быть заинтересован в моем возвращении».

- - -

«23 ноября 1942 года… Так обрадовался, когда еще из лифта увидел конверт в почтовом ящике: было предчувствие, что в этот день получу от тебя письмо… Не надо, родная, обижаться на меня за редкие письма. Ведь тебе известны условия моей работы и жизни. Дома писать я не могу, потому что страшно холодно, а на работе писать письмо – задача очень трудная. Передо мной лежат три начатых письма к тебе, но неоконченных.

…Успехи Красной Армии под Сталинградом бесконечно радуют и вселяют надежду на полный разгром фашистов. Это хороший подарок к твоему дню рождения…»

- - -

«14 декабря 1942 года… Несу обязанности ответственного дежурного по заводу – весьма удобный случай написать тебе письмо, рассказать о делах, о наших перспективах.

Дежурство удобно еще и тем, что завтра у меня, по существу, будет выходной день – первый свободный день от работы после 7 ноября. Получу возможность привести в порядок комнаты, сходить в баню, восстановить телефон (он все еще не работает) и сделать кучу мелких дел…

Как случилось, что я попал в ЛИС? (Летно-испытательная станция. – ред.).

Цех, где я работал, с 16 ноября вошел в график и держался в нем до конца месяца. Я получил двухнедельную премию за этот период. 8-го декабря на завод прибыл из эвакуации начальник цеха окончательной сборки. И вот здесь директор вспомнил о моей просьбе. И мы мирно договорились о моем переводе в ЛИС.

Жаль, правда, было расставаться с работниками цеха. Я сколотил хороший коллектив мастеров и помощников, сработался с ними. Они тоже жалеют о моем уходе. Многие пристают, чтобы я взял их к себе.

Работа на ЛИС мне по душе, не возражал бы остаться в этой роли и впредь, но только на другом заводе.

Когда и куда мне удастся уйти – сказать трудно. Моим самым большим желанием остается фронт или партизанский отряд. Но в армию не берут, а добиваться посылки в партизанский отряд трудно – завод за городом, и у меня нет свободного времени».

- - -

«5 января 1943 года… Николай Николаевич подписал письмо в НКАП с просьбой о моем направлении на завод. Вчера мы с ним разговаривали. Он был весьма любезен и предложил мне «любую работу на выбор». Очевидно, я или поеду на восток, или буду заниматься внедрением в серию И-185 на московском заводе».

- - -

«18 января 1943 года… Не знаю, как ты воспримешь факт моего перехода обратно к Поликарпову. Он совершился. С 16-го января начал работать в старом коллективе… Характер моей работы еще полностью не определился. Поликарпов рассчитывает на посылку меня на восток, но все товарищи этому воспротивились. И я сам, не зная пока твоего мнения, решил немного выждать. Договорились с Николаем Николаевичем, что буду работать ведущим инженером по внедрению изделия в серию или кем-то вроде его полномочного представителя на серийном заводе. Очевидно, положение определится более конкретно несколько позднее.

…Переходу к Николаю Николаевичу я очень рад. Гнетущее чувство неудовлетворенности прежней работой постепенно проходит. Настроение круто поднимается. Даже нулевая температура в комнате (результат сильного похолодания в Москве) переносится легче.

Дела улучшаются с каждым днем. Очевидно, час расплаты с ненавистным врагом не так далек. Представляю, как ты, родная, бываешь рада сообщениям Информбюро «В последний час». Желаю тебе, как и всему нашему народу, эту радость испытывать каждый день».

«3 апреля 1945 года… Не знаю – передадут ли тебе это письмо до субботы. От души поздравляю тебя с трехлетием Сашеньки и желаю и впредь видеть в нем радость жизни.

Поздравляю и Сашеньку с днем рождения и желаю ему расти крепким здоровьем, смелым и добрым душой. Одним словом, желаю ему быть настоящим человеком. Впрочем, он скорее поймет мои поздравления, если ты вот сейчас же, когда читаешь эти строки, нежно и крепко поцелуешь его и скажешь, что «от папы» и «за папу». Об этом я и прошу тебя.

Если, родная, наш Александр будет таким, каким я бы хотел видеть его на закате жизни, я могу считать тогда, что не напрасно живу на свете».

А детям он писал крупными печатными буквами:

«Милые мои ребятишки! Крошки мои дорогие, Люсенька и Сашенька! Мне очень скучно без вас, так хочется повидать вас, поиграть с вами, поднять вас высоко-высоко и узнать: смелый ли Саша? Что касается Люси, то я знаю, что она смелая, даже больше, чем надо.

Недавно ко мне заходил Бармалей и сказал, что Люся и Саша сильно балуются и не слушаются маму и бабушку. Смотрите, если вы не будете слушаться маму и бабушку, то Бармалей на вас рассердится, а я не привезу вам гостинцев. Пишите мне письма. Будьте здоровенькими и послушными, Ваш папа».

* * *

Письма послевоенных лет

Из письма брату Павлу (начало 1946 года):

«…Я сейчас тоже очень нуждаюсь в углублении своих знаний по истории, философии и некоторым политическим вопросам. Но, к сожалению, мало имею к этому возможностей.

Работаю ведущим инженером на опытном заводе, т. е. на таком, где разрабатывается конструкция и строятся первые экземпляры новых самолетов. Работа ведущего заключается в техническом руководстве конструкторами, координации их деятельности с производством, в разрешении возникающих технических вопросов. Работа сама по себе довольно интересная, и меня она может вполне удовлетворить. Но, к сожалению, я не уверен, будет ли она реализована…

Кроме того, она не приносит мне достаточных для удовлетворительной жизни семьи материальных благ. Денег могло бы хватить, если бы не было необходимости часто прибегать к рынку, так как отовариваются продовольственные карточки продуктами невысокого качества. Детям необходимо молоко и, хотя бы в небольшом количестве, масло. Но ни того, ни другого мы не получаем. Получаем солодовое (мучное) молоко и лярд (искусственный жир). Свежего мяса тоже не получаем – оно заменяется яичным порошком или, в лучшем случае, консервами. Так что волей-неволей приходится прибегать к рынку.

Этой осенью положение создалось наиболее трудное: продавать из вещей уже нечего, а нужны были несколько тысяч рублей на заготовку картошки и других овощей на зиму, так как весной из-за болезни я своего огорода не сажал. Трудно мне бы пришлось, если бы не выручил Александр.

Большая тяжесть свалилась с моих плеч: будет картошка, значит, жить можно. Остается еще как-то разрешить вопросы, связанные с необходимостью купить некоторые предметы одежды. Начиная от чулок, обуви и кончая теплой одеждой, как у детей, так и у нас с Ириной, дела обстоят, прямо говоря, неважно.

За весь 1945 год я получил на заводе всего лишь один ордер на отрез для костюма. Хотя и донашиваю последний костюм, этот отрез придется все же продать. Надо приобрести более необходимые вещи для ребятишек и Ирины.

…Я, может быть, и зря, Паша, так расписал свою нищету. Ведь, в сущности, очень многие живут хуже, чем я. Уж такое сейчас время…».

- - -

Письмо из санатория (Цхалтубо).

«18 декабря 1948 года… Вчера вечером добрался до санатория и сегодня уже начал принимать лечебные процедуры.

Путешествие можно считать вполне удовлетворительным. Мне ни разу не пришлось выходить из вагона или даже обращаться к проводнику за водой. Все это делали любезно за меня мои соседи по купе. Может быть, потому, что я лежал, боли мучили не так уж сильно. Немного читал, беседовал с товарищами на разные темы. Словом, доехал хорошо… Твои родные места проезжали днем, но в дождливую погоду. Вид из окна на сухумские окрестности чудесный. Сухуми во многом напоминает Калифорнию. Я бы, не раздумывая, согласился перебраться сюда на постоянное жительство…»

- - -

Еще письмо из Цхалтубо.

«…Мне кажется, что я давно-давно уехал из дома, и ко мне привязалось какое-то беспокойство о тебе, ребятишках, маме.

Беспокоит меня и мое состояние. Дело в том, что я принял уже четыре ванны, а обострения боли, характеризующего эффективность лечения, все еще нет… От ванн пока один результат – стал значительно лучше спать. Это очень хороший признак. Страстно хочу вылечиться. Надеюсь, так оно и будет.

На обслуживание в санатории жаловаться не приходится. Персонал старается быть вежливым. Вчера вечером много больных собралось в рентгеновском кабинете на просвечивание грудной клетки. Когда подошла моя очередь, сестра-грузинка говорит: «Михкуз, проходите, пожалуйста».

Оказывается, она прочла в анкете мои сокращенно записанные имя и отчество и так их произносит. Больные смеялись, острили по этому поводу.

… С занятиями по политэкономии дела идут не так быстро, как хотелось бы. Дело не в моем нежелании, а в распорядке дня и условиях. Успел пока проработать только одну первую тему, правда, довольно большую по объему материала и по значению. Дальше пойдет легче…

Пиши мне почаще, хотя бы коротко. Ведь мне так скучно и тоскливо без тебя и ребятишек. Вы – моя жизнь!».

* * *

Письма жене из Днепропетровска

Осень 1955 года.

«…Грустно сознавать, что 23 ноября – в день твоего рождения – я уже второй раз во время моей новой работы не имею возможности быть рядом, невольно, и вот уже который раз, задаю себе вопрос: ради какой цели, во имя какой идеи пошли мы на жизнь в разлуке? Служить народу, быть полезным Родине – это не только долг, но и смысл жизни. Но разве я не жил этим с момента своей сознательной деятельности, не вступая при этом в конфликт с личной жизнью?

…Ты знаешь, родная, что я никогда не болел тщеславием. Мне вполне достаточно было сознавать, что я делаю полезное народу дело. Так какая сила все-таки толкнула меня на этот шаг?

Не подумай… что я раскаиваюсь в этом шаге. Своими вопросами хочу лишь выразить, как мне иногда бывает грустно без тебя… Семья на твоих плечах, не маленькая и не такая уж легкая. Но ничего, родная, крепись и крепче держись на ногах… 23 ноября я буду находиться в дороге… С возвращением на место опять весь уйду в работу, так как сейчас самый ответственный момент. Ходом дел я удовлетворен.

По вызову ЦК был в Киеве – для участия в обсуждении плана работы Украинской академии наук… Буду звонить тебе 23-го вечером…».

- - -

Письма в Китай, где И. В. Стражева была в годичной командировке

Из письма, полученного в ноябре 1956 года:

«…Надеюсь, это письмо будет доставлено в Пекин, и мои самые сердечные, от всей души поздравления с днем рождения дойдут вовремя. Желаю тебе, милая, счастья и радости, полного удовлетворения трудом, детьми, мужем…

Последняя неделя прошла в большом напряжении. Было много «гостей» и телефонный разговор с Дмитрием Федоровичем. В общем, дела налаживаются, а это означает, что впереди у меня будет еще больше забот и хлопот».

Через несколько дней еще письмо.

«23-го ноября был в Киеве с двумя докторами наук на заседании Президиума АН УССР по вопросу, кровно меня интересующему… Дома нашел все в надлежащем порядке. Привез Люсе подписку на журналы «Техника – молодежи» и «Знание – сила».

- - -

Письмо от 1 января 1957 года:

«…Как все-таки иногда бывает тяжело без вас. Как медленно текут дни, когда я думаю и осознаю, что вы так давно уехали в Китай. И как незаметно летит время, когда сопоставляешь его со сделанным в работе. А как еще долго-долго ждать вашего возвращения. Пожалуй, Ириночка, зря я не наложил вето на твою командировку… Вот написал эту фразу, и сразу же стало стыдно: вроде я какой-то эгоист. Конечно, твоя командировка – важное, большое и хорошее дело. Ну а приезда вашего домой как-нибудь да дождемся?!».

- - -

«Москва, 31 марта 1957 года… Поговорили сегодня с вами по телефону, и весь остаток дня прошел у меня в думах о нашей жизни, детях, о тебе и о всем том хорошем, что ждет нас после окончания этой долгой-долгой командировки…»

В конверт было вложено письмо для Саши:

«Дорогой мой сын! От всей души поздравляю тебя с днем рождения. Желаю самых больших успехов в учебе, спорте, жизни. Помни только, что успехи сами не приходят, а даются лишь в напряженном и большом труде».

- - -

Письмо из больницы в Подмосковье, где Михаил Кузьмич проходил курс реабилитации после инфаркта. Май 1958 года.

«…Виктория Александровна и другие врачи находят, что мое выздоровление идет нормально. Сам я чувствую, что с каждым днем организм восстанавливает силы: сердце становится способным воспринимать все большие и большие физические нагрузки. Но, к сожалению, этот процесс идет медленнее, чем я надеялся. Ведь я в апреле рассчитывал выйти на работу и даже поехать в командировку. Увы, это теперь переносится на май.

Не подумай, что задержка в выздоровлении сказывается на моем настроении, как это было до момента, когда мне разрешили выехать сюда. Нет, настроение у меня бодрое и самочувствие хорошее. Просто я придавал меньшее значение серьезности заболевания, чем это есть на самом деле. Потеря трудоспособности не на два с половиной, а на три месяца не имеет, в конце-то концов, принципиального значения. Важно, что я буду здоров и в последующем, рационально расходуя свои силы и правильно их восстанавливая, безусловно, наверстаю упущенное».

Тексты писем М. К. Янгеля и комментарии к ним приводятся
по книге И. В. Стражевой «Тюльпаны с космодрома», 1986 г.