Михаил Кузьмич Янгель по роду деятельности был не только Главным конструктором, но и Человеком с большой буквы. А потому жизненные уроки начальника и Главного конструктора Особого конструкторского бюро М. К. Янгеля имеют большое значение для общества и достойны такого же изучения, как и его инженерное наследие.
Михаил Кузьмич не был конструктором в сложившемся традиционном инженерном понимании старых времен, не изобрел лично новых конструкций, ему не принадлежат разработки, ставшие основополагающими в отрасли. Он не сделал научных открытий, не вывел новых, неизвестных до того закономерностей, не оставил научных трудов и монографий. Но он сделал большее – создал самобытную конструкторскую школу со своим стилем, почерком, а главное, собственным направлением, которое фактически определило пути становления боевой ракетной техники второй половины XX века. Его идеи и замыслы, его понимание основных тенденций развития техники создали эпоху в боевом и космическом ракетостроении.
В 50–60-х годах XX столетия в ракетной технике это был несомненно глубоко демократичный харизматический лидер.
Возглавляемые им Советы Главных конструкторов проходили с непременным участием крупнейших ученых страны. Его деятельность на посту Главного конструктора, который концентрировал на едином направлении работу десятков и сотен организаций, оставила глубокий след в науке, получила высокую оценку крупнейших ее представителей.
Главный конструктор ракетных комплексов
Главный конструктор разрабатываемой ракеты вначале должен определиться с теми участниками создания проекта, которым он доверит разработку основных систем. Именно этот костяк – Главный конструктор ракеты, Главный конструктор двигателя, Главный конструктор системы управления, Главный конструктор наземного оборудования – составит в дальнейшем основу творческого союза участников разработки и реализации проекта – Совета Главных конструкторов.
Так начинается формирование союза единомышленников Главного конструктора ракеты, который отныне становится и Главным конструктором ракетного комплекса. И первостепенная задача Главного – увязать воедино и подчинить всех участников создания проекта одной-единственной задаче.
Для решения конкретных вопросов разработки собираются Советы Главных конструкторов. К их работе привлекаются ведущие ученые, специалисты промышленности. Иному Совету мог позавидовать любой академический форум – столько светил из самых различных областей науки и техники может быть, при необходимости, на нем представлено.
Совет Главных конструкторов – это действенный орган, который может в острых сложных ситуациях обратиться от своего имени в любую вышестоящую инстанцию.
У Главного конструктора комплекса – своя табель о рангах во взаимоотношениях с коллегами-смежниками. В создании новой ракеты участвуют много самых различных организаций, во главе которых тоже стоят свои Главные конструкторы. Удельный вес их ролей в общем комплексе – различный. Естественно, нельзя сравнивать вклад Главного конструктора датчика или, пусть даже весьма необычного, уплотнительного кольца, и Главного конструктора двигателя или системы управления ракетой. В полете же нет главных и второстепенных систем и агрегатов. Если даже ракета и оторвется от стартового стола, то из-за какого-нибудь, казалось бы, незначительного датчика может не достигнуть цели.
Все это и определяло позицию М. К. Янгеля: для него не было главных и второстепенных лиц в Совете. Михаил Кузьмич был уважаемым лидером в Совете Главных и по положению, и по признанию. В этом находила свое законченное выражение его роль как главного идеолога ракетного комплекса, выбирающего себе смежников, так и администратора, обладавшего в совершенстве умением наводить мосты на всех уровнях деловых и чисто житейских взаимоотношений.
В непосредственных отношениях среди Главных существовал свой негласный этикет. Одни друг к другу обращались просто и непосредственно на «ты», подчеркивая равный уровень независимо от былых заслуг и положения на конкретный период. К другим, наоборот, обращались уважительно или сугубо официально на «вы».
Колоритной личностью в Совете являлся ответственный за энергетику ракеты Главный конструктор маршевых двигателей Валентин Петрович Глушко. Один из родоначальников практического ракетостроения, признанный авторитет, а потому и хорошо знавший себе цену. Его невозмутимость, негромкая назидательная манера речи резко выделялись на общем фоне.
С В. П. Глушко Михаил Кузьмич – неизменно на «ты» и только на равных, что, естественно, требовало определенного искусства общения. И при этом он всегда умел сохранять хорошие отношения. Особенно это чувствовалось на фоне взаимоотношений, существовавших в другом Совете Главных между С. П. Королевым и В. П. Глушко, превратившихся в открытую конфронтацию.
Показательно, что резких конфликтов между М. К. Янгелем и В. П. Глушко никогда не возникало.
Характерно, что к Главному конструктору малых двигателей Алексею Михайловичу Исаеву – известному и заслуженному специалисту, слывшему человеком мягким, справедливым и скромным, М. К. Янгель относился с большим уважением и обращался только на «вы».
Крепкими узами давней дружбы, основанной на глубоком взаимном личном уважении друг к другу, скреплены были деловые отношения с патриархом в области систем управления Николаем Алексеевичем Пилюгиным.
С Главным конструктором гироскопических систем Виктором Ивановичем Кузнецовым хорошие отношения цементировались взаимной обязательностью, верностью данному слову. И потому М. К. Янгель полагался на него полностью.
К директору Всесоюзного научно-исследовательского института электромеханики Андронику Гевондовичу Иосифьяну, жизнерадостному открытому человеку Михаил Кузьмич «относился» по-своему ласково.
Один из ведущих и постоянных смежников – Владимир Григорьевич Сергеев, Главный конструктор системы управления, несомненно, большой специалист в своей области, по своему характеру был человеком очень упрямым и его трудно было переубедить. Начиная очередной Совет Главных конструкторов и усаживаясь за стол совещаний, оставляя слева от себя стул свободным, М. К. Янгель обычно приглашал занять его В. Г. Сергеева:
– Ты, Владимир Григорьевич, садись слева от меня, чтобы мне сподручней было с правой тебя воспитывать, – и показывал выразительно поднятый кулак как инструмент воспитания.
Союз единомышленников немыслим без тех, кому предстоит реализовать новые конструкции в металле. Главным среди промышленных предприятий, изготавливающих различные узлы, приборы, агрегаты, является головной завод, который в своих цехах собирает ракету.
Поэтому одной из важных задач, возникших на начальном этапе функционирования нового конструкторского бюро, было налаживание связей с базовым заводом. Завод был молодой и фактически находился на этапе становления.
Главный конструктор М. К. Янгель и директор завода 1952–1961 годов Леонид Васильевич Смирнов быстро и с полным взаимопониманием установили принципиальные основы взаимоотношений предприятий и их руководителей. Главный декларировал ставшее широко известным заявление:
«ОКБ – расти и развиваться как головной проектной организации на производственной базе завода. Заводу расти и крепнуть как головному предприятию на основе и в процессе материального воплощения проектов ОКБ. Имеющиеся разговоры, кто главнее – ОКБ или завод, право же, не имеют практического смысла и, если хотите, являются вредными».
Руководители приняли решение укоротить сложившуюся ранее и проверенную практикой проектирования в авиастроении производственную цепочку: конструкторское бюро – опытное производство конструкторского бюро – серийный завод, превратив ее в жесткую связку: конструкторское бюро – крупнейший серийный гигант с передачей экспериментального производства заводу. Это было эффективное решение, свидетельством чему явилось в дальнейшем создание в рекордно короткие сроки самых совершенных образцов боевой и космической техники Советского Союза.
Чтобы понять М. К. Янгеля, нужно представить его таким, каким он запечатлен на скромных фотографиях середины шестидесятых годов.
Довольно крупные черты слегка продолговатого скуластого открытого и по-своему строгого лица. Ровный высокий лоб, обрамленный неизменной подчеркнуто простой незамысловатой короткой прической – бобриком волос, посеребренных напряженной работой. В чертах лица удивительным образом сочетались мужественность и мягкость, мудрость и простота. Какое-то особое обаяние проявлялось во всем: и во внешности, и в мягкой улыбке, и в манере разговаривать. И еще одна черта, которую ощущал каждый, – глубочайшая внутренняя интеллигентность. Он притягивал к себе как магнит силой неповторимого очарования.
На трибуне – это признанный оратор, с хорошей дикцией, сопровождавшейся лаконичной выразительностью и интонацией человека, привыкшего владеть аудиторией. Понятный, подкупающе простой доверительный литературный язык. Выступления всегда были содержательными, поражали отточенностью формулировок, принципиальностью в постановке вопросов, конкретностью предложений, убежденностью, умением заинтересовать аудиторию. Речь была лишена внешних театральных гиперболизированных эффектов. Говорил спокойно, но в нужные моменты как бы весь взрывался настолько, насколько требовал момент. В эти моменты его речь приобретала огромный полемический накал.
Расцвет творческой деятельности М. К. Янгеля приходится на годы, которые вошли в историю государства как хрущевская «оттепель» и брежневский «застой». Это был период, когда Советский Союз занимал на международной арене ведущие позиции Великой державы, что во многом определялось успехами в развитии ракетно-космической техники, одним из лидеров которой являлся М. К. Янгель. Янгель был выразителем всего лучшего, что давала человеку социалистическая система. Его защитная реакция на издержки, превратности строя – в преданности делу, убежденности в государственной необходимости его.
Доступность, простота и сердечность, неизменное внимание к собеседникам всегда были искренними и вызывали адекватную реакцию ответной откровенности и неограниченного доверия.
Убедить, но не обидеть, приказать в форме просьбы выполнить работу, поставить на место, но не оскорбить – на этих принципах держится глубоко развитое чувство уважения достоинства человека.
Способность быть убежденным и убеждать в этом других определялась тем, что в любом малом или большом деле Михаил Кузьмич исходил из глубоко прочувствованной ответственности за порученное дело. Высокая норма требовательности – родная сестра высокого профессионализма исполнителей.
Все, знавшие Главного конструктора в самых различных, особенно архисложных ситуациях, неизменно отмечали государственный уровень подхода к любому вопросу. М. К. Янгель пришел к славе и выдающимся достижениям через серьезные испытания, преодолевая не только технические трудности, но и упорно борясь с человеческой косностью и рутиной, техническим оппортунизмом.
Как руководитель, Михаил Кузьмич был прост, доступен, ничем не давая понять разницу в служебном положении. Именно поэтому к нему шли, не задумываясь, с просьбой, за советом, без боязни быть непонятым, доверяясь какому-то внутреннему чувству. Люди тянулись к «Кузьмичу», как его с неизменным пиететом часто называли за глаза, пытаясь подчеркнуть тем самым неформальность взаимоотношений «начальник-подчиненный».
Обладая обширными знаниями, он слыл интересным рассказчиком. Используемые в беседах примеры и аналогии были неожиданны, глубоки и поучительны.
Как и любому, ему «ничто человеческое не было чуждо»: свои привязанности, свои слабости, свои увлечения. В часы отдыха становился заядлым рыбаком, любил бывать в кругу сослуживцев, был весел, прост, общителен, и никого не стесняло присутствие знаменитого гостя. Проникновенно пел задушевные народные песни, особенно своей далекой родины Сибири. Среди особо любимых – «Славное море, священный Байкал» и «По диким степям Забайкалья», о мужественных людях суровых таежных краев, задушевная грустная лирическая «Черемуха» и отражавшая тяжелую долю простого народа «Лучинушка». Не забывал и о своих украинских корнях и с удовольствием «наспівував» со всеми «чудові» украинские мелодии. За всем этим чувствовались широкая человеческая натура, большой и нелегкий жизненный путь.
Сибирь любил, перефразируя слова великого поэта, «как сын, как русский, пламенно и нежно».
В хронологии биографии Михаила Янгеля некоторые даты перекликаются с датами жизни другого Михаила, выдающегося ученого земли русской – Ломоносова.
М. К. Янгель родился ровно через 200 лет после М. В. Ломоносова (соответственно 19 ноября 1711 года и 25 октября 1911 года). Шестнадцати лет оба, один с севера, а другой с востока, отправились за тысячи верст, влекомые одним желанием – тягой к знаниям, в один и тот же город – Москву. В двадцать лет, в 1731 году будущий выдающийся ученый – академик поступает учиться в Московскую Славяно-греко-латинскую академию и ровно через 200 лет в 1931 году будущий Главный конструктор – академик был принят в Московский авиационный институт. Ну и, наконец, осенью 1736 года Ломоносова отправляют на учебу в Германию, а в начале 1938 года Янгеля – в служебную командировку в Соединенные Штаты Америки. И каждый из них стал первопроходцем в своей области, войдя в когорту лучших представителей земли русской.
Как Михаил Ломоносов прославил свои архангельские Холмогоры, так и с именем Михаила Янгеля вошла в нашу жизнь, расширив топонимические познания, глухая сибирская деревушка Зырянова. На эту особенность жизненного пути М. К. Янгеля обратил внимание Н. Н. Поликарпов, который, будучи консультантом дипломного проекта и заинтересовавшись судьбой юноши, однажды пошутил:
– Уж не пешком ли ты добрался из Сибири, как в свое время шел в науку Ломоносов?
И первым экспонатом музея М. К. Янгеля в ноябре 1989 года в средней школе нового поселка Янгель Иркутской области станет портрет М. В. Ломоносова, который подарит жена Михаила Кузьмича И. В. Стражева. На нем она напишет: «Дорогим янгелевцам. Желаю идти по пути Ломоносова–Янгеля и других славных сынов нашей Родины».
Михаил Кузьмич из эпохи, в которой «дети Октября» звучало куда сильнее, чем «родился в октябре». Как личность М. К. Янгеля нельзя представить вне системы, сформировавшей и вырастившей его, плоть от плоти, кровь от крови которой он был. Пятнадцатилетним пареньком из глухой деревушки Зырянова отправляется в далекую столицу Москву. И сразу попадает в водоворот событий: комсомольская коммуна, в двадцать лет (!) вступает в ряды Коммунистической партии, по комсомольской путевке становится студентом Московского авиационного института, где его выбирают секретарем комитета комсомола, а затем и членом парткома института.
Всю свою сознательную жизнь на всех занимаемых постах М. К. Янгель был неразрывно связан с деятельностью партийных органов при организациях, в которых приходилось работать, являясь неизменно членом партийных комитетов – парткомов. В последнее десятилетие жизни избирался в высшие партийные инстанции – членом Центрального Комитета Компартии Украины и кандидатом в члены Центрального Комитета КПСС. И при этом никогда не был профессиональным партийным работником, партийным функционером. Ответ на вопрос «Кем он был, коммунист Янгель?» – находим у самого Михаила Кузьмича: «Служить народу, быть полезным Родине – это не только долг, но и смысл жизни».
В одном из выступлений он говорил:
«Я ни на минуту не забываю, что у нас имеется все же очень много долгов перед нашей великой Родиной, перед нашим советским народом, и если не долгов, в полном смысле этого слова, то задач, вытекающих из нашего призвания и положения. Ведь все, что нами сделано, было хорошим, может быть, даже наилучшим на момент, когда мы начинали это хорошее создавать. Но наша техника развивается так быстро, что термин «хорошее», «лучшее» уже не имеет под собой объективного обоснования, так как нам сейчас ясно, что сегодня мы можем делать много лучше. Государством вложено очень много средств в производство и обеспечение использования ракет-носителей. Поэтому перед нами стоит непреложная обязанность как задача номер один: всеми силами и средствами улучшать и совершенствовать созданные нами машины».
Цитируемые высказывания в устах М. К. Янгеля не были простым лозунгом, данью официальной моде времени. Это было его жизненное кредо, руководство к действию. Под партийностью М. К. Янгель понимал высочайшую государственную ответственность за порученное дело, свой гражданский долг перед народом.
Успехи, сделавшие М. К. Янгеля несомненным лидером боевой ракетной техники, давались непросто.
Моменты официального признания и чествования с вручением наград, вершащие победную реализацию задуманного, тонут в повседневной изнурительной, порой рутинной, работе, в процессе которой не только выдвигаются идеи, решаются принципиально новые технические проблемы, но и осуществляется постоянная администраторская и организаторская деятельность со всеми вытекающими последствиями, связанными с функционированием крупного коллектива. Несмотря на огромный авторитет М. К. Янгеля у высшего руководства в лице Главнокомандующих Ракетными войсками М. И. Неделина и Н. И. Крылова, главный военный Заказчик в лице министра обороны СССР А. А. Гречко не был сторонником и не поддерживал перспективные начинания днепропетровского Главного. Приходилось отстаивать новые направления и вести неравную борьбу за заказы с основными конкурентами С. П. Королевым и особенно В. Н. Челомеем, имевшим и после «хрущевского» периода весомую поддержку в лице А. А. Гречко.
Сослуживцы всегда видели подтянутого, спортивного сложения Главного с неизменной чисто янгелевской улыбкой, ставшей (как и улыбка Джоконды) хрестоматийной в кругах тех, с кем приходилось общаться. И только наметившаяся сутулость могла для наблюдательного глаза сказать о тяжелой повседневной работе, скрытой от глаз сослуживцев. А ведь в конструкторском бюро никто практически не знал, какой «букет» недугов – прямое следствие трудного детства и суровых лет военного и послевоенного времени – мучил Михаила Кузьмича.
Пять инфарктов за днепропетровский период жизни М. К. Янгеля – такова цена подвижнического труда на ниве ракетной техники.
Несомненно, болезни Главного усугублялись обстоятельствами личной бытовой неустроенности, связанной с кардинальным изменением места работы.
Семья не захотела расстаться со столичным образом жизни и переехать по месту работы ее главы, оставшись в Москве. В результате – существование без близких, на правах командированного в бесконечных переездах по треугольнику Днепропетровск–Москва–Полигон. Главный конструктор оставался практически одиноким. Заканчивая поздним вечером напряженный изнурительный рабочий день, сослуживцы отправлялись к своим домашним очагам, а он – в неуютную «холостяцкую» гостиничную квартиру.
Уезжая на новое место работы, обещал наладить дело, подготовить смену и вернуться через несколько лет. Срок пребывания пришлось продлить в связи с важнейшей государственной задачей – созданием первой межконтинентальной баллистической ракеты на высококипящих компонентах топлива Р-16. Трагедия на полигоне находит резонанс в семье. И возвращение в Москву так и не состоится.
И тем не менее принципиально образ жизни Главного не изменился. Даже в период душевной расслабленности М. К. Янгель умел овладеть своими чувствами и, если требовали обстоятельства, проявлял фантастическую способность мобилизоваться в нужную минуту.
«Крестники» Главного
М. К. Янгель вошел в историю техники как создатель нового направления в ракетостроении, новой школы со своим стилем и почерком, получившей широкое международное признание.
На этом фоне как-то осталась в тени его другая, не меньшая заслуга в области становления и развития боевой и космической техники. Он по праву может считаться «крестным отцом» ряда крупнейших конструкторских бюро и научно-исследовательских организаций, ставших ведущими в области проектирования, конструирования и научных исследований.
В конце пятидесятых годов в КБ широким фронтом развернулись проектные работы по крупногабаритным межконтинентальным баллистическим ракетам боевого и космического назначения, требующие большой отдачи сил. В этой ситуации М. К. Янгель принимает решение передать весь свой задел по подводному старту баллистических ракет в уральское КБ в городе Миассе, молодому энергичному Главному конструктору В. П. Макееву, выходцу из КБ С. П. Королева. Передача морской тематики оказалась щедрым даром для молодого конструкторского бюро В. П. Макеева. Отныне все проектные работы, связанные с проектированием стартов с подводных лодок, будут сосредоточены в этом КБ, которое создаст совершеннейшие морские ракеты.
КБ Янгеля приобрело успешный опыт использования снимаемых с боевого дежурства ракет Р-12 в качестве первой ступени конверсионного носителя для выведения на орбиту спутников серий «Космос» и «Интеркосмос».
В конце 1961 – начале 1962 г. конструкторское бюро начало разработку проекта нового носителя на базе своей второй ракеты Р-14 для вывода на орбиту более крупных спутников. Одновременно проводились исследования по созданию нового носителя искусственных спутников Земли для связи и метеорологического.
В связи с расширившейся номенклатурой работ КБ (одновременно с боевой тематикой развернулись работы по крупногабаритной ракете-носителю Р-56 и по двигательному блоку для лунной программы) М. К. Янгель принимает очередное решение и передает весь имеющийся задел как по носителю, так и по спутникам в другие организации.
Работы по носителю и спутникам связи были переданы в филиал ОКБ С. П. Королева в Красноярск, возглавляемый бывшим сотрудником королевского КБ М. Ф. Решетневым, а метеорологический спутник, ставший впоследствии широко известным как «Метеор», – во Всесоюзный научно-исследовательский институт электромеханики, возглавляемый академиком АН Армянской ССР А. Г. Иосифьяном.
Получив согласие С. П. Королева, группа красноярцев в начале 1962 года прибывает в Днепропетровск для ознакомления с материалами эскизного проектирования и конструкторских проработок.
С этого момента начинается взаимный обмен делегациями. Янгелевское КБ берет шефство над рождающейся организацией, оказывает всестороннюю научно-техническую помощь. М. К. Янгель и М. Ф. Решетнев были знакомы еще по работе с начала пятидесятых годов у С. П. Королева.
Два филиала ОКБ С. П. Королева в Миассе и Красноярске, получив воистину царские подарки из Днепропетровска, вышли на самостоятельный путь развития и стали фактически детищами Главного конструктора М. К. Янгеля. Позднее возникло еще одно детище Янгеля – конструкторское бюро при Омском авиационном заводе. На первых порах оно существовало как филиал КБ «Южное». А затем по инициативе М. К. Янгеля, когда сложился коллектив и появились собственные идеи, филиал был преобразован в самостоятельное конструкторское бюро «Полет».
Дальновидным оказался и акт передачи метеорологического спутника «Метеор» во ВНИИЭМ. Институт стал плодотворно работать в области космической тематики. Между Михаилом Кузьмичом и Андроником Гевондовичем установились теплые, дружеские отношения, переросшие во взаимную преданность.
Одна из сложных проблем, с которой в пятидесятых годах пришлось столкнуться проектантам при создании баллистических ракет, была связана с выбором системы управления ракетой в полете.
В Московском научно-исследовательском институте, фигурировавшем под номером 885, в отделении, возглавляемом Главным конструктором Н. А. Пилюгиным, группа энтузиастов во главе с В. Г. Сергеевым проводила работы по проектированию приборов автономного управления с учетом изменения положения центра масс ракеты.
Однако позиция, занятая некоторыми руководителями института, утверждавшими, что альтернативы радиоуправляемым системам нет, тормозила развитие нового направления. Одним из первых, кто поверил в возможность создания не лабораторной, а реальной автономной системы автоматического управления с достаточной точностью для баллистических ракет стратегического назначения, был М. К. Янгель.
Михаил Кузьмич выходит в вышестоящие инстанции с предложением организовать на базе московской лаборатории и имевшегося в городе Харькове серийного конструкторского бюро Особое конструкторское бюро по разработке автономных систем управления для стратегических ракет и ракет-носителей. Такая организация была создана в апреле 1959 года и получила название ОКБ-692, широко известное сейчас как Научно-производственное объединение «Хартрон». С этого времени Харьковское конструкторское бюро будет основным разработчиком автономных систем управления для конструкторского бюро «Южное».
При создании первой ракеты много хлопот доставляли газовые рули двигателя. Они изготавливались на Московском электродном заводе, директором которого был С. Е. Вяткин. Специалистами конструкторского бюро была предложена технология вакуумной обработки графита, повышавшая качество рулей.
Но директор, считая себя монополистом в поставке графитовых узлов, упорно отказывался принять предложения по улучшению технологии.
Михаил Кузьмич, изучив состояние возникшей проблемы, пообещал Вяткину в случае повышения качества рулей помочь ему создать нужный всем специальный институт огнеупорных материалов.
М. К. Янгель выполнил свое обещание – добился создания специального института НИИ графита, первым директором которого стал С. Е. Вяткин. Впоследствии этот институт много сделал для разрабатывавшихся в КБ «Южное» твердотопливных двигателей.
Жизнь остро поставила вопрос о создании принципиально новой измерительной техники. Появились предложения об организации отраслевого измерительного института на базе измерительного комплекса, входившего в состав НИИ-88.
Михаил Кузьмич со свойственной ему энергией прилагает большие усилия, чтобы сдвинуть предложение с мертвой точки. Он неоднократно обращался по этому вопросу и в ЦК КПСС, и в правительство – к Д. Ф. Устинову и Л. В. Смирнову. И институт был создан. Ныне это известное Научно-производственное объединение измерительной техники. В институте хорошо помнят, что одним из «крестных отцов» у них был М. К. Янгель.
Огромное влияние оказал М. К. Янгель на развитие науки и техники в Украине. Так, в Киеве Институт строительной механики в связи с расширением тематики исследований был преобразован в Институт механики, Институт металлокерамики и спецсплавов стал Институтом проблем материаловедения. Из него выделился крупнейший Институт проблем прочности. В Харькове был организован Институт радиоэлектроники, а Физико-технический институт низких температур превратился в мощный научный центр. В Днепропетровске были созданы Институт технической механики, Институт технологии машиностроения, Институт резиновой промышленности.
По мере развития ракетной техники все более обострялась проблема вибраций, приводившая к аварийным пускам.
В отделе телеизмерений ОКБ была создана лаборатория по измерению вибраций, перед которой была поставлена задача анализа вибрационных воздействий на всех этапах экспериментальной отработки ракет.
Проведенными исследованиями заинтересовались в смежных организациях отрасли и в научно-исследовательских институтах Министерства обороны. В результате в НИИ создаются специальные отделы по разработке измерительной аппаратуры, к работам по решению теоретических проблем вибраций подключаются академические и высшие учебные заведения.
Огромен вклад М. К. Янгеля в развитие материально-технической производственной базы отрасли. Днепропетровский машиностроительный завод стал крупнейшим индустриальным гигантом. Для производства ракет разработки конструкторского бюро были перепрофилированы заводы в Перми, Оренбурге, Омске и Красноярске.
Крупным предприятием по изготовлению корпусов двигателей, отсеков ракет и транспортно-пусковых контейнеров стал завод пластмасс в городе Сафоново Смоленской области.
С именем М. К. Янгеля связано создание ракетно-космического производства и развитие сопутствующей ему научно-технической базы в Украине. Аппаратуру системы управления и телеметрических измерений стали изготавливать в Киеве, Харькове, Чернигове. Производство искусственного волокна было организовано в городах Каменск-Шахтинск и Светлогорск, а специальных тканей на основе кварцевых, углеродистых и органических нитей – в Броварах, Днепропетровске, Киеве. По существу, второй завод создан на Запорожском электродном заводе для выпуска углеродных композиций.
Конструкторское бюро оказалось необыкновенно плодовитым на персоналии, которые занимали ключевые позиции не только в ракетной технике, но и в политической жизни Украины. Среди прошедших школу конструкторского бюро известные деятели науки, культуры и образования.
Назовем только некоторых из них: Л. Д. Кучма – Президент Украины;
В. Ф. Уткин – Генеральный конструктор КБЮ (1971–1990 гг.). Директор Центрального научно-исследовательского института машиностроения, Россия;
С. Н. Конюхов – Генеральный конструктор-Генеральный директор Государственного конструкторского бюро «Южное», Украина (1990–2010 гг.);
Ю. П. Семенов – Президент, Генеральный конструктор ракетно-космической корпорации «Энергия», Россия;
В. М. Ковтуненко – Генеральный конструктор Научно-производственного объединения им. Лавочкина, Россия;
В. П. Горбулин – Первый Генеральный директор Национального космического агентства Украины;
В. Г. Садовников – директор ракетного завода в городе Воткинск, Россия.
Глава 4
РАКЕТНО-ЯДЕРНЫЙ ЩИТ РОДИНЫ
На пути к «Сатане»
16 апреля 1962 года выходит по представлению М. К. Янгеля Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О создании образцов межконтинентальных баллистических и глобальных ракет и носителей тяжелых космических объектов: ракеты Р-36 с началом летно-конструкторских испытаний в IV квартале 1963 года, ракеты Р-36 (орбитальной) с началом летно-конструкторских испытаний в III квартале 1964 года, ракеты Р-56 с выводом на орбиту космических аппаратов весом до 50 тонн».
Реализация проекта ракеты Р-36 позволяла выйти на качественно новый уровень мощности доставляемого заряда, точности стрельбы, боеготовности и нахождения в заправленном состоянии длительное время. Не последнюю роль в выборе направления работ сыграли и обстоятельства, связанные с создававшейся в то время в США ракеты «Титан-2», по доходившей информации, предназначенной для несения мощных зарядов.
На ракете Р-36 впервые была поставлена задача применения комплекса мероприятий для преодоления противоракетной обороны противника. Предполагалось одновременно с отделением головной части выпускать ложные цели, которые затрудняли бы противнику возможность распознавания среди них действительного объекта. Кроме того, свою роль должна была сыграть «радиомаскировка», для чего предполагалось применять специальные материалы, придававшие эффект радиопрозрачности летящему объекту.
Одновременно по указанию Главного ведутся проектные изыскания в других классах ракет, и в 1963 году конструкторское бюро выходит с предложением о создании «легкой» ракеты Р-37, несущей существенно меньший заряд, чем устанавливаемый на головных частях тяжелого носителя Р-36.
Однако дальше проектирование на той стадии не получило развития, т. к. предпочтение было отдано разработке нового Главного конструктора В. Н. Челомея, заявившего в этом классе свою ракету УР100. Предложение В. Н. Челомея имело некоторые преимущества. В частности, он предлагал разместить ракету в контейнере. В ОКБ-586 к этому пришли позже, при создании ракеты РТ-20П.
А пока впереди борьба за ракету Р-36, борьба буквально «не на жизнь, а на смерть», ставка в которой, как покажет ход ближайших событий, необыкновенно велика – судьба конструкторского бюро. На пути опять все тот же конкурент В. Н. Челомей. Тяжелой ракете Р-36 он противопоставляет свою УР-200. На сей раз это открытый конкурс.
Главным экзаменом для ракеты являются испытания на полигоне, где ее «учат» летать.
Вот этот-то экзамен для ракеты Р-36 оказался самым сложным. Испытания шли очень трудно, сопровождались многочисленными авариями, число которых на определенных этапах превышало количество удачных стартов.
Критическая ситуация сложилась после девятого пуска, когда счет аварийных стартов достиг угрожающих размеров – 3:6, не в пользу конструкторского бюро. Только лишь после двенадцатого старта счет стал равным 6:6.
Была назначена демонстрация новой ракетной техники высшему руководству страны, по результатам которой должно было быть принято решение о дальнейшем ее развитии. Ситуация для конструкторского бюро сложилась крайне неблагоприятная. Было известно о существовании подготовленного постановления правительства, представленного в ЦК КПСС, о превращении ОКБ-586 в серийное конструкторское бюро. Между тем, неудачи, преследовавшие пуски ракет, могли повергнуть в уныние любого. А каково же было тем, у кого фактически на карту было поставлено все.
М. К. Янгель принимает, взвесив возможные исходы, может быть, одно из самых смелых решений в своей жизни. Дело в том, что все предшествовавшие пуски, как и принято на начальном этапе отработки, были на промежуточную дальность в район Камчатки. Выиграть соревнование с В. Н. Челомеем можно было только при условии успешного старта ракеты в район дальней акватории на расстояние 14 тысяч километров, то есть на дальность, которая была недосягаемой для ракеты В. Н. Челомея УР-200. Риск огромнейший. И номер ракеты для решающего эксперимента крайне неподходящий – тринадцатый!
Старт состоялся 5 августа 1964 года и прошел успешно. Это уже вселяло уверенность: ракета может летать на предельную дальность. Но следующий пуск через 6 дней, 11 августа, опять аварийный! В срочном порядке готовится очередная машина, и девятого сентября повторяется пуск в район акватории. Ракета достигает цели.
Теперь впереди главное испытание – участие в смотре ракетной техники, демонстрируемой высокой правительственной комиссии. Показ ракетной техники назначили на конец сентября 1964 года. По его результатам Н. С. Хрущев должен был самолично принять окончательное решение: какую ракету – В. Н. Челомея или М. К. Янгеля – принять на вооружение.
Первым демонстрировал свои достижения В. Н. Челомей на красочно оформленных плакатах. Однако все смазал последовавший неудачный пуск ракеты УР-200, который поверг в уныние Главного конструктора.
На следующий день государственный кортеж прибыл на площадку М. К. Янгеля. Смотр техники конструкторского бюро превзошел все ожидания. Все буквально были ошеломлены продемонстрированным залпом ракет Р-16, когда с интервалом в минуту из шахтных пусковых установок стартовали три ракеты. Ну и, наконец, демонстрация «гвоздя программы» – ракеты Р-36. Старт состоялся в точно назначенное время. Все – в напряжении, в ожидании доклада с кораблей, находящихся в акватории Тихого океана.
Когда Н. С. Хрущеву принесли данные о результатах пуска, в нем значились цифры отклонения от цели 1,3 х 0,9 километра. Это свидетельствовало о полном успехе. Прочитав сообщение, Никита Сергеевич без комментариев передал его министру обороны Р. Я. Малиновскому. Всем стало ясно, что М. К. Янгель выиграл соревнование с В. Н. Челомеем.
А менее чем через месяц (14 октября 1964 года) состоялся знаменитый октябрьский Пленум ЦК КПСС. В результате состоявшегося «дворцового переворота» Н. С. Хрущев был смещен со всех занимаемых постов и отправлен на пенсию. В конце 1964 года, под председательством президента Академии наук СССР академика М. В. Келдыша была создана авторитетная комиссия, в которую вошли Главные конструкторы, ведущие ученые и представители Заказчика. Перед комиссией была поставлена задача: выработать объективное заключение о целесообразности продолжения работ по созданию ракетных комплексов УР-100, УР-200 и УР-500, разрабатывавшихся в ОКБ-52 Главного конструктора В. Н. Челомея.
Поскольку все предложения других Главных конструкторов по малогабаритным легким ракетам в предшествующий период торпедировались (в частности, предложение М. К. Янгеля о создании ракеты Р-37), то альтернативы ракете УР-100 просто не существовало. В то же время такая ракета была нужна Ракетным войскам для достижения паритета с США. Поэтому комиссия посчитала целесообразным форсировать работы по ракете УР-100.
Такая же ситуация сложилась и по тяжелому носителю УР-500. Поскольку в июне 1964 года постановлением правительства разработка тяжелого космического носителя Р-56 в ОКБ-586 была прекращена, альтернативы тяжелому носителю не существовало. А ракета такого класса также была нужна. Выработав целый ряд замечаний, комиссия рекомендовала продолжить работы.
Практически единодушны были члены комиссии и при вынесении вердикта ракете УР-200: дальнейшие работы по проекту прекратить, так как конкурирующая ракета Р-36 бесспорно имеет лучшие тактико-технические характеристики.
Ракета Р-36, получив официальные права «гражданства», возвестила о рождении ракет второго поколения конструкторского бюро «Южное».
Одновременно с созданием ракеты Р-36, оснащенной двумя видами моноблоков, велись работы по созданию орбитальной головной части (ОГЧ), которая фактически являлась третьей ступенью носителя. Орбитальная головная часть выводилась на круговую орбиту и примерно через 40 минут могла нанести удар с любого направления. При этом ракета могла находиться на орбите в режиме боевого дежурства и сходить с нее на любом витке по команде. Торможение и наведение головной части на цель из космоса осуществляла третья ступень.
Летные испытания ракеты Р-36 с орбитальной головной частью начались в 1965 году и доставили много хлопот американским стратегам. Дело в том, что существовавшие в Советском Союзе до этого времени ракеты были нацелены через Северный полюс. Поэтому вся система локаторов противоракетной обороны США, базировавшейся в Северной Америке, Канаде и Шотландии, была построена с учетом возможной атаки именно с этого направления.
Орбитальная головная часть могла появиться с любой стороны, в том числе и самой нежелательной – южной, где у американцев не было противоракетной обороны.
Высочайшую оценку роли, которую сыграла ракета Р-36 с орбитальной головной частью, дал председатель Государственной комиссии по проведению ее летных испытаний генерал-полковник Ф. П. Тонких:
«Во время Великой Отечественной войны мне не раз приходилось в бою искать выход из критических ситуаций... Но при создании РВСН возникли проблемы масштабного характера. США создают систему ПРО «Сейфгард» от русских ракет с севера. Янгель как стратег, который не может взять сильную группировку противника в лоб, создает ракету, способную обойти ПРО США с юга. Американцы, наверное, думали, что мы не сумеем найти контрмеры, тем более создать глобальную ракету СС-12. Однако Янгель опроверг их прогнозы».
Ракета Р-36 с орбитальной головной частью была принята на вооружение 19 ноября 1968 года. Министр обороны США Макнамара, узнав, что в Советском Союзе испытывают ракету, делающую их противоракетную доктрину неэффективной, запросил в Конгрессе несколько миллиардов долларов на создание противоракетной обороны на юге США. Однако Конгресс не смог выделить такую огромную сумму денег.
В 1967 году начались работы по оснащению ракеты Р-36 тремя боевыми блоками, которые в момент разделения скатывались в разные стороны по наклонным направляющим. Первая разделяющаяся головная часть, по сути, была кассетной головной частью, боевые блоки которой на цель не наводились. Однако это дало возможность противопоставить вариант трехблочной головной части работам, проводившимся в это время США, и выиграть время для развертывания работ по созданию разделяющихся головных частей на ракетах следующего поколения.
Ракета Р-36 с разделяющейся головной частью была принята на вооружение постановлением правительства 26 октября 1970 года.
Преодоление противоракетной обороны
В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов КБЮ стало внедрять на своих баллистических ракетах комплексы средств преодоления противоракетной обороны противника.
Это обусловлено тем, что одиночная головная часть легко обнаруживается и является уязвимой на внеатмосферном и атмосферном участках свободного полета. Поэтому головную часть нужно как-то замаскировать. Так появилась идея выстреливания одновременно с отделением головной части объектов, которые ничем бы не отличались от нее по показателям, фиксируемым системой обнаружения противника. И чем больше будет таких ложных головных частей, тем больше проблем возникнет у противной стороны. Поразить всех их одновременно – задача просто нереальная, так как надо иметь столько противоракет, сколько одновременно возникает неопознанных объектов. А неопознанных объектов, получивших название ложных целей, может быть несколько десятков в одном пуске.
Началом работ по созданию систем преодоления противоракетной обороны противника следует считать 1963 год, когда Министерством обороны было выдано дополнение к тактико-техническим требованиям на разработку ракеты Р-36, которым ставилось условие оснащения создававшейся ракеты «системой радиотехнической защиты» для прорыва сквозь внеатмосферную противоракетную оборону типа «Найк-Зевс», созданную к тому времени в США.
В КБЮ была создана на основе ложных целей система преодоления противоракетной обороны противника «Лист». Главный уделял этим работам много внимания на всех этапах разработки.
Система «Лист» – первая из советских систем преодоления противоракетной обороны – состояла не только из комплекса различных ложных целей, но и других средств маскировки самих головных частей и боевых блоков разделяющейся головной части, которые не позволяли выделить их на фоне облака из ложных целей.
Одним из сложнейших вопросов оказалось размещение ложных целей на уже созданной ракете Р-36. Использовалось любое незаполненное пространство в отсеках ракеты, любые «щели». (На следующих ракетах уже будут заранее предусмотрены специальные отсеки.)
Ложные цели должны выстреливаться из корпуса ракеты одновременно с отделением моноблочной головной части или разведением боевых блоков разделяющихся головных частей.
Наиболее просто задача вылета ложных целей решалась с помощью мортир, снабженных пиростартерами различной мощности, но при этом возникали перегрузки до полутора тысяч единиц.
Для обеспечения прочности объектов при минимально возможном весе были сконструированы коробчатые системы из стальной закаленной фольги, сочетавшие в себе два названных, казалось бы, несовместимых качества. Разработанная конструкция вошла во все типы ложных целей и устройств искажения радиолокационных характеристик головных частей.
Для отработки радиотехнических характеристик ложных целей и головных частей потребовалось проводить их испытания в лабораторных условиях. Главный добился выделения больших ассигнований на строительство специального полигона на территории Научно-исследовательского института № 2 Министерства обороны в городе Тверь.
Летные испытания системы «Лист» проводились пусками в составе ракеты Р-12 по полигону, оснащенному радиолокаторами противоракетной обороны Советского Союза.
На основе результатов отработки первая система преодоления ПРО была принята на вооружение Ракетных войск стратегического назначения даже на несколько месяцев раньше, чем весь ракетный комплекс Р-36.
Таким образом, система «Найк-Зевс» оказалась в условиях массированного удара фактически неэффективной.
Но в США принимается решение о начале работ над противоракетной обороной «Найк-Икс» для двухэшелонного перехвата баллистических целей как на внеатмосферном, так и атмосферном участках полета.
М. К. Янгель выходит с предложением о разработке двух новых ракетных комплексов: один на основе тяжелой ракеты Р-36М, которая в будущем получит развитие как широко известная «Сатана», и другой – на основе малогабаритной ракеты МР-УР100 с защитой боевых блоков разделяющихся головных частей как на внеатмосферном, так и атмосферном участках нисходящей ветви траектории. Задача становилась архисложной: ложные цели, имитируя полностью боевые блоки, по всем физическим, в том числе баллистическим и радиофизическим характеристикам в то же время должны были иметь не только существенно меньший вес, но и габариты. В противном случае они теряли смысл.
После долгих поисков было найдено нужное решение в виде квазитяжелых ложных целей, равноценных боевым блокам по массе и габаритам.
Предложенные конструкции были приняты на вооружение на всех последующих ракетных комплексах КБ «Южное».
Система преодоления ПРО ракеты Р-36 явилась мощным оружием, повлиявшим на соотношение сил противоборствующих сторон. Именно эта система стала одной из причин, побудивших глав великих держав Л. И. Брежнева и Р. Никсона подписать в 1972 году международные договоры «Об ограничении систем противовоздушной обороны» и ОСВ-1 «Об ограничении стратегических вооружений».
Боевое дежурство заправленных ракет
На ракетах первого поколения Р-12, Р-14 и Р-16 по сравнению с королевскими был сделан качественно новый скачок с точки зрения их боевой готовности. Если ракеты на жидком кислороде могли находиться без подпитки только двадцать минут, а с подпиткой пять часов, то срок нахождения янгелевских ракет на боевом дежурстве уже составлял три месяца.
Развитие военной доктрины при становлении ракетно-ядерного щита сделало необходимым постановку вопроса о длительном нахождении ракет на боевом дежурстве в заправленном состоянии. Это требование постепенно увеличивалось до пяти, затем десяти и более лет. Иллюстрацией к сказанному может служить такой факт: ракета Р-36М УТТХ продемонстрировала свою полную боеспособность при пуске, простояв в шахте двадцать семь лет! Последнее стало возможным прежде всего благодаря использованию высококипящих компонентов топлива.
Но длительное нахождение под компонентом возможно только при полной герметичности всех узлов топливной системы, то есть всех баков и магистралей на протяжении всего времени нахождения ракеты в полной боеготовности. Однако, как показала эксплуатация ракет в воинских частях, именно герметичность стала одной из больших проблем, с которой пришлось столкнуться в процессе рождения ракет второго поколения.
Взгляд на возникшую проблему герметичности топливных систем, включавших не только баки для компонентов, но и все связанные с ними магистрали, у специалистов в Советском Союзе был неоднозначен. Одни отнеслись к этому вопросу очень легко, не видя в нем особых проблем. Другие, основываясь на опыте американских ракетостроителей, не верили в возможность решения проблемы герметичности при длительном нахождении ракеты в заправленном состоянии.
Показательны реакция и последовавшие действия Главного конструктора, ракеты которого составляли основную мощь Вооруженных Сил. Михаил Кузьмич собрал специалистов конструкторского бюро и завода и поставил вопрос конкретно, четко, а главное, достаточно жестко:
– Товарищи! Нет необходимости говорить в этой аудитории о серьезности стоящей перед нами проблемы и значении ее для обороны страны. На сегодня это задача первостепенной государственной важности. И мы обязаны ее решить. Ракеты должны стоять на боевом дежурстве требуемое Заказчиком время, гарантированно сохраняя свою работоспособность. Бытующее мнение, в том числе и среди отдельных наших товарищей, решить эту задачу обходным маневром за счет перехода на твердотопливные двигатели для нас неприемлемо. Прошу всех присутствующих принять это к сведению. В данной ситуации другие суждения не имеют права на существование. К переходу на твердотопливную тематику ни ОКБ, ни завод просто сейчас не готовы. В стране еще не налажено производство достаточно эффективных твердых топлив, тем более в нужных количествах, и отсутствует опыт по созданию корпусов мощных твердотопливных маршевых двигателей. Перейдя же сейчас на новый тип ракет, мы просто разденем государство. Подумайте о народе. Что он нам скажет?
Состоявшееся совещание у Главного конструктора положило начало работам по изучению проблемы герметизации систем ракеты, проблемы принципиально новой и невероятно сложной, к решению которой были подключены многие ведущие организации страны.
На основе разработанной комплексной программы начались широкомасштабные исследования. На днепропетровском заводе в оперативном порядке были изготовлены необходимые опытные конструкции, имитировавшие отдельные узлы и соединения. На этой материальной части в лабораториях конструкторского бюро и завода под руководством опытных специалистов практически днем и ночью велись непрерывные исследования. Проводимые работы вышли за стены территории завода. В воинских частях также были выделены для этих целей специальные ракеты.
В процессе изучения возникшей проблемы необходимо было дать четкий ответ на два вопроса: какой уровень герметичности требуется и как его можно реализовать.
Оказалось, что при малых толщинах алюминиевый сплав не является абсолютно герметичным, особенно на трубопроводах небольших диаметров. В связи с этим все алюминиевые магистрали были заменены на стальные.
Сразу выяснился и крупный недостаток принимавшихся конструктивных решений, связанных с применением разъемных соединений. Все соединения практически оказались с позиций длительного нахождения под компонентом негерметичными... Был взят курс на штуцерно-торцевые и сварные соединения. Для этих целей на Южном машиностроительном заводе совместно с Институтом электросварки имени Е. О. Патона и Украинским научно-исследовательским институтом технологии машиностроения были созданы специальные автоматы, что вдобавок позволило увеличить степень механизации сборочных работ.
Но на этом пути поджидала новая неприятность. Оказалось, что из-за неизбежных микродефектов сварные швы сами по себе далеки от совершенства и поэтому не являлись абсолютно герметичными. В довершение ко всему выяснилось, что микродефекты, вызывающие проникновение компонентов топлива, образуются не только в самом шве, а чаще даже в околошовной зоне вследствие плохого качества основного металла.
Для устранения указанных дефектов на заводах-поставщиках были внедрены новые уникальные металлургические процессы. Результаты этих мероприятий превзошли самые смелые предположения. После внедрения новой технологии, начиная с 1970 года, не возникало ни одного проявления просачивания компонента!
В результате введения стальных трубок вместо алюминиевых возникла проблема сварки разнородных металлов. Для реализации этих вопросов в городе Орджоникидзе (Северная Осетия) был построен специальный цех изготовления биметаллических переходников.
Ракета второго поколения Р-36 явилась первой межконтинентальной, на которой была решена проблема длительного дежурства в заправленном состоянии. Первый срок нахождения на боевом дежурстве был определен в пять лет. Путь к созданию ампулизированных межконтинентальных баллистических ракет был открыт.
Также были отработаны перспективные технические решения по пневмогидравлической системе подачи компонентов топлива: газобаллонные системы наддува баков были заменены высокотемпературными газогенераторными на основных компонентах топлива, системы разведения ступеней на базе ПРД заменены газореактивными на остатках компонентов топлива после выключения двигателей.
Концепция М.К. Янгеля
28 августа 1969 года в Крыму состоялось заседание высшего органа страны, ведавшего военной политикой, – Совета Обороны СССР – по вопросу выбора направлений развития боевого ракетостроения.
На Совете Обороны Главные конструкторы ведущих проектных организаций Советского Союза – В. Н. Челомей и М. К. Янгель представляли свои концепции, свое видение будущего самого грозного военного оружия – межконтинентальных баллистических ракет стратегического назначения. Первым докладывал В. Н. Челомей. Его основная идея вырисовывалась в виде тезиса: надо иметь на вооружении большое количество достаточно простых в эксплуатации дешевых малогабаритных ракет типа УР-100 и простых шахт для них. Выход из шахты предполагалось осуществлять только по газодинамической схеме. Ракеты должны были оснащаться недорогими аналоговыми системами управления.
В. Н. Челомей высказался против систем управления на основе бортовых вычислительных машин, против оснащения ракет разделяющимися головными частями и против развития твердотопливного направления.
– Если по нам ударят, – обосновывал свою позицию В. Н. Челомей, – то мы ответим мощью всех ракет сразу. Ведь очевидно, что ни при каком попадании вывести из строя огромное количество шахт не представляется вероятным. С массированным же ответным ударом не в состоянии справиться никакая противоракетная оборона, поскольку у любой системы ПРО ограниченные возможности.
Нужно сказать, что по тем временам определенная логика в доводах В. Н. Челомея была, и они не лишены были определенного смысла. Он утверждал, что такой путь окажется намного экономичнее, чем то, что будет предлагать М. К. Янгель. Дешевле, проще и быстрее – это были главные козыри первого докладчика.
Несмотря на то, что В. Н. Челомей мог рассказывать убедительно, трудно было представить, как эту армаду ракет – по мысли докладчика порядка пяти тысяч – можно было изготовить. А сколько нужно самого различного оборудования и персонала для их обслуживания!
После небольшого перерыва слово было предоставлено М. К. Янгелю.
– Наш взгляд на развитие ракетной техники совершенно другой, – так начал Михаил Кузьмич.
Именно на этом Совете Обороны, оказавшем определяющее влияние на пути дальнейшего развития ракетной техники, впервые на самом высоком официальном уровне были провозглашены его пять принципов построения боевых ракетных комплексов:
– высокая степень защищенности на весь период нахождения на боевом дежурстве;
– применение разделяющихся головных частей как способа нанесения высокоэффективного удара по противнику;
– минометный старт как направление повышения индустриальных методов изготовления ракетных комплексов;
– повышение гарантийных сроков нахождения ракеты на боевом дежурстве;
– возможность длительного нахождения ракетного комплекса в автономном режиме эксплуатации.
Янгель не был бы Янгелем, если бы свои предложения рассматривал только с позиций развития военной ракетной техники. В них четко прослеживался комплексный подход к перспективам развития науки и техники в общегосударственном масштабе, предлагались конкретные задачи, которые должны решать научно-исследовательские институты, конструкторские бюро и промышленность. Он объявляет, что решение предлагаемой концепции потребует создания принципиально новых систем, конструкций и технологий. Поднимая вопрос о разработке вместо аналоговых, как было до сих пор, высокоточных систем управления, Главный ставит масштабную задачу перед радиоэлектроникой, выдвинув жесткое требование по созданию быстродействующих цифровых вычислительных комплексов.
Ставя на повестку дня вопрос о разделяющихся головных частях и вытекающем из него требовании резкого увеличения точности стрельбы, Михаил Кузьмич выдвигает задачу создания высокоточных командных приборов на основе дальнейшего развития гироплатформ.
В докладе практически впервые ставилась задача равнозащищенности всех систем шахты от ударной волны, нейтронов проникающей радиации, светового и теплового излучений ядерного взрыва.
В связи с проблемой повышения боеготовности Главный ставит задачу создания таких ракетных комплексов, которые «выходили» бы из-под воздействия ядерного удара атакующей ракеты. После команды, приходящей в систему управления, последняя должна блокировать пуск до тех пор, пока в районе старта не стабилизируются окружающие условия, в том числе и атмосфера, до расчетного уровня.
Но для того чтобы использовать заявленные технические преимущества и обеспечить эффективность реализации ответного удара, необходимо создать систему раннего оповещения о наносимом противником ударе. Такая система в дальнейшем будет фигурировать под аббревиатурой СПРН, что обозначало – система предупреждения о ракетном нападении.
Развивая положение об увеличении времени нахождения пусковой установки и командного пункта боевого ракетного комплекса в автономном режиме, Михаил Кузьмич обращает внимание на чисто технические трудности – отсутствие малогабаритных батарей большой емкости и ставит вопрос о необходимости их создания.
Подвергнув резкой критике существовавший на тот период старт по газодинамической «горячей» схеме и объективно показав его несостоятельность на новом этапе развития военной ракетной техники, Михаил Кузьмич предложил идею выхода ракеты из шахты по «минометной» схеме из закрытого транспортно-пускового контейнера, установленного на специальных амортизирующих устройствах:
– Главным достоинством минометного старта становится возможность существенного уменьшения габаритов пусковой установки, а следовательно, и снижения действующих нагрузок при ядерном воздействии. Это, в свою очередь, позволяет не только коренным образом упростить конструктивно-компоновочную схему пусковой установки, но и добиться высокого уровня защищенности шахты при минимальных затратах материала. А это обстоятельство приобретает важное значение при использовании ранее построенных шахт, из которых ракеты стартовали по схеме «горячего» пуска.
Закончив изложение основных принципов проектирования ракетных комплексов, докладчик сказал, что конструкторское бюро предлагает к разработке две жидкостные ракеты: крупногабаритную Р-36М и малогабаритную МР-УР100 и, что важно, с одними и теми же боевыми блоками.
В конце выступления М. К. Янгель предложил создать межконтинентальную баллистическую ракету с твердотопливным двигателем, на которой также реализовывались бы все изложенные идеи. При этом М. К. Янгель обратил особое внимание на необходимость и важность организации в стране производства двигателей больших мощностей на твердом топливе.
На всех, даже оппонентов, сильное впечатление произвели заключительные слова выступления Михаила Кузьмича:
– Я не просто декларирую, а ответственно берусь воплотить в жизнь новые идеи в творческой кооперации с разработчиками всех систем ракетного комплекса, с которыми у нас сложилось полное взаимопонимание взглядов на проблему в целом. Гарантией реальности представленных предложений является тот объективный факт, что все вопросы, связанные с проектированием и последующим изготовлением конструкций, были предварительно серьезно и глубоко проработаны на заводах, которые предполагается задействовать при реализации концепции нашего конструкторского бюро. Реализация предложений действительно создаст мощный ракетный щит Родины, о котором так много говорится.
Итоги совещания подвел Л. И. Брежнев.
Поблагодарив всех присутствующих за проделанную большую работу и пожелав дальнейших успехов, он особо подчеркнул, что борьба мнений – это не повод для конфронтации. А поскольку подходы к построению системы обороны у докладчиков разнятся принципиально, то и решение должно быть альтернативным.
– Мы вас внимательно выслушали и, сравнивая два направления, видим более перспективной концепцию, предложенную Михаилом Кузьмичом Янгелем, к которой мы и склоняемся. Второе же направление, в том числе и с позиций дальнейшего развития науки и техники, представляется несколько консервативным. Созданию в первую очередь ракеты Р-36М будет открыта «зеленая улица».
Для принятия решения по предложениям КБ «Южное» была создана специальная комиссия под председательством академика А. П. Александрова.
По результатам работы комиссии в августе 1970 года в Москве состоялся Совет Обороны СССР, который одобрил предложения Конструкторского бюро «Южное», направленные на создание легких и тяжелых боевых ракет на основе модернизации ракетных комплексов Р-36 и УР-100.
М. К. Янгель отстоял свою концепцию развития боевой ракетной техники, и КБ «Южное» приступило к реализации проектов Р-36М и МР-УР100.
В. Н. Челомей со своей стороны произвел доработку УР-100, создав ракету УР-100Н с шестью боевыми блоками и с системой управления, созданной для модернизированной ракеты Р-36. Правда, приняв все же схему разделяющейся головной части, он тем не менее останется верен газодинамическому старту из шахты с газоходами, но при этом ракета будет выходить все же из контейнера.
Одержанная же победа тяжело отразилась на здоровье М. К. Янгеля…
После состоявшегося Совета Обороны Михаил Кузьмич надолго слег, плохо себя чувствовал, много болел и отсутствовал по этой причине, но продолжал мужественно отстаивать свое направление.
Минометный старт
КБЮ впервые использовало идею минометного старта при разработке экспериментального подвижного комплекса межконтинентальных баллистических ракет. Ракета с подвижным стартом, способная передвигаться свободно в любом направлении, практически становится неуязвимой для ракет противника вследствие неопределенности ее местонахождения.
Отдав в 1958 году морскую тематику В. П. Макееву, в Конструкторском бюро «Южное» не расстались с идеей создания мобильного старта, но только изменили ориентир – старт не на море, а на суше.
Когда М. К. Янгелю не разрешили заниматься малогабаритной жидкостной ракетой со стационарным стартом, отдав предпочтение В. Н. Челомею, он попытался подобраться к таким малогабаритным ракетным системам с другой, более перспективной стороны – использовать мобильный подвижный наземный старт, например, на самоходном гусеничном ходу.
24 августа 1965 года было принято постановление правительства «О создании ракеты РТ-20П. Первая ступень – твердотопливная, вторая – ампулизированная – жидкостная».
В ленинградское конструкторское бюро, возглавляемое автором прославленных танков Великой Отечественной войны – KB и ИС Главным конструктором Ж. Я. Котиным, были направлены представители от ОКБ для ознакомления с техническими характеристиками тягачей.
Ж. Я. Котин, узнав о проработках Янгеля по подвижному старту, на прощание сказал: «Передайте Михаилу Кузьмичу, я сделаю хороший старт».
Работа закрутилась. Комбинированную ракету (первая ступень – твердотопливная, а вторая, поскольку она была значительно меньше по размерам, – жидкостная) удалось «погрузить» на танк, получив необходимую «энергетику».
Ракету подвижного старта нельзя транспортировать в открытом виде, ее надо надежно укрыть в специальном контейнере, из которого она и должна стартовать.
По мере проработки контейнера требования к его конструкции стали непредвиденно усложняться. Для соблюдения условий температурно-влажностного режима потребовался наружный теплоизоляционный слой. Его же, в свою очередь, надо защитить от механических воздействий. В результате, в дополнение к несущей внутренней металлической и теплоизоляционной оболочкам потребовалась еще наружная, также металлическая оболочка.
Схематично процесс старта ракеты РТ-20П протекал следующим образом. По команде системы управления мгновенно, с помощью кумулятивного шнура «отрезалась» верхняя крышка транспортно-пускового контейнера и пороховым ракетным двигателем уводилась в сторону. В этот момент запускались пороховые аккумуляторы давления, установленные на нижнем днище контейнера. Вырабатываемые ими газы выталкивали ракету, и, после выхода ее из контейнера, на высоте 15-20 метров, запускался маршевый двигатель.
Идея выброса ракеты из контейнера, получившая название минометного старта, была отработана практически и получила в Конструкторском бюро «Южное» блестящее развитие при создании тяжелых баллистических ракет следующих поколений.
Сама же ракета РТ-20П была доведена до летно-конструкторских испытаний, но, несмотря на последние удачные пуски, по ряду причин ее разработка была прекращена в октябре 1969 года.
М. К. Янгель первым среди Главных конструкторов осознал необходимость проектирования ракеты и всей шахтной установки, обеспечивавших ее старт, с учетом существующих между ними технических и технологических связей. Ведь до сих пор стартовый комплекс делался под ракету. Главный, со свойственной ему прозорливостью, понял, что наступило время решать проблему комплексно: ракета и стартовая позиция единое и неделимое целое и проектирование должно вестись с позиций оптимизации способов выполнения поставленной боевой задачи.
Реализацию нового взгляда на стартовый комплекс М. К. Янгель видел в применении минометного старта.
По схеме минометного старта ракета должна была выталкиваться из шахтной установки газами, создаваемыми, как и при выходе из контейнера ракеты РТ-20П, специальными пороховыми аккумуляторами давления, двигаясь при этом внутри направляющей пусковой трубы, по сути являющейся также контейнером. После того, как ракета, выброшенная из шахты, поднимется на 15–20 метров над уровнем земли, начинает работать двигатель первой ступени, то есть практически старт происходит над шахтой в состоянии невесомости.
Опыт отработки ракеты РТ-20П в этом случае использовать было нельзя, поскольку трудностей запуска твердотопливного двигателя в невесомости не существовало. Все это выдвигало, естественно, ряд сложных, совершенно новых проблем.
И все же идея выбрасывания ракеты, дающая возможность уменьшить общие габариты шахты, вряд ли могла полностью компенсировать те трудности, которые следовало преодолеть. Предполагалось использовать существующие, построенные раньше под другие и подлежавшие к тому времени снятию с вооружения ракетные комплексы, имевшие значительно больший диаметр ствола шахты, чем требовалось при минометном старте для новой ракеты.
Полость между старым и новым стволом заполнялась бетоном, что резко повышало защищенность шахты от нагрузок ударной волны атомного взрыва атакующей ракеты противника.
Однако идея минометного старта, когда ее обнародовал Главный, вначале практически не нашла единомышленников даже в собственном конструкторском бюро и, мягко говоря, была встречена сдержанными улыбками. А вот скептиков было хоть отбавляй.
Будущий главный оппонент минометного старта Е. Г. Рудяк, выражая свое инженерное кредо, не преминул даже съязвить:
– Подбросить, как яблоко, жидкостную махину весом более двухсот тонн – это чистейший абсурд.
Всесильный конкурент В. Н. Челомей демонстративно пообещал:
– Я сниму шляпу, если ракета полетит.
Но Янгель, поняв открывающуюся перспективу, не отступил ни на йоту от принятого решения, несмотря на все трудности и огромное противодействие, которые отчетливо вырисовывались на этом пути. И в этой борьбе им будет руководить только вера в перспективу нового вида старта. Да, нелегкими бывают «дороги, которые мы выбираем». Но иначе, наверное, не состоялся бы феномен личности Главного конструктора.
Первоначально был выпущен эскизный проект комплекса с газодинамическим стартом, несмотря на очевидные сложные проблемы: необходимо было строить новые дорогостоящие комплексы, остро вставал вопрос о прочности и защищенности ствола шахты.
Проект повезли в Москву на согласование к М. К. Янгелю, находившемуся в это время на лечении. Оказалось, что его заместители не только не выполнили прямые указания на разработку тяжелой ракеты с минометным стартом, но и пошли на поводу у Главного конструктора шахты Е. Г. Рудяка, с упорством, достойным лучшего применения, отстаивавшего явно изжившие себя взгляды на техническое совершенствование комплекса.
Главный, выслушав терпеливо все возражения и не показав и тени раздражения, закончил обсуждение предельно лаконично:
– ...Даю вам полгода – и чертежи на стол!
Однако высказанные даже в такой резкой форме указания не прибавили энтузиазма исполнителям. Не желая доводить ситуацию до конфронтации, Михаил Кузьмич по возвращении в Днепропетровск в феврале 1968 года собрал совещание своих заместителей и ведущих проектантов конструкторского бюро. В коротком вступительном слове пояснил, что вопрос для всех известен и попросил каждого персонально высказать свое мнение.
Практически все ведущие специалисты конструкторского бюро высказались против. Когда стало совершенно ясно настроение присутствующих, Михаил Кузьмич встал, по привычке закурил традиционную сигарету, прошелся, как обычно, вдоль стола, а затем как-то спокойно, тоном, не допускающим «инакомыслия», четко сформулировал свое решение:
– Ну что же. Я всех внимательно выслушал и принимаю решение: будем делать минометный старт.
Так закончилось это совещание, ставшее в своем роде историческим в развитии боевой ракетной техники.
Революционная по своему содержанию идея станет неукоснительно претворяться в жизнь и «обрастать» союзниками. Проектирование пойдет в заданном направлении, и не будет сил, способных повернуть движение вспять.
В то же время М. К. Янгель, помня о заслугах Е. Г. Рудяка как идеолога шахтных комплексов для ракет Р-16 и Р-36, когда ленинградский конструктор проявил себя не только автором прогрессивных технических решений, но и энтузиастом своего дела, продолжает делать настойчивые попытки сохранить его в качестве Главного конструктора шахтного комплекса, для чего организует встречу в министерстве. На совещании в неизменно вежливой манере Михаил Кузьмич в который уже раз обрисовывает первоочередные, явно видимые и побочные преимущества: увеличение дальности полета, эффективное использование уже существующих стартов, индустриальная заводская сборка со всем комплексом бортового оборудования при минимальных затратах.
Е. Г. Рудяк непреклонен в своих убеждениях: газодинамический стартовый комплекс уже отработан, испытан и возможны только некоторые его усовершенствования, связанные с новыми требованиями, а принцип должен оставаться прежним.
Убедительная аргументация М. К. Янгеля о перспективности нового вида старта не произвела нужного впечатления.
На повторной встрече позиция, занятая Е. Г. Рудяком, еще более непримирима:
– Или я, или минометный старт.
Михаил Кузьмич в это время делал какие-то пометки на чертежах толстым красным карандашом из числа тех, которыми обычно накладывают резолюции на документах. После неожиданного ультимативного заявления Е. Г. Рудяка он помолчал, внимательно, изучающим взглядом посмотрел на всех присутствующих, затем в упор на Е. Г. Рудяка и решительно произнес:
– Значит – минометный старт.
И все же, несмотря ни на что, М. К. Янгель сделал еще одну, на сей раз последнюю попытку переубедить Е. Г. Рудяка. Произошло это в августе 1969 года в самолете, летящем из Москвы в Крым, где должен был состояться Совет Обороны и на котором среди других рассматривался и этот вопрос. Однако Е. Г. Рудяк упрямо продолжал стоять на своем. И более того, ровно через два дня на Совете Обороны он решительно выступил против М. К. Янгеля. И этого Главный уже не мог простить.
Административным кредо М. К. Янгеля во взаимоотношениях со смежниками и сослуживцами был принцип: не применять власть и крайние меры до тех пор, пока другие средства не использованы полностью. А когда уже ничего не помогает, то пользоваться ею решительно и в максимальной степени. И если совещание в самолете, пожалуй, было последней попыткой «мирным» путем разрешить возникшую коллизию, то воинственная позиция, занятая Е. Г. Рудяком на Совете Обороны, стала последней каплей, переполнившей чашу терпения: Главному стало совершенно ясно, что дальнейшие уговоры и доказательства преимуществ новизны, тактической и технической целесообразности минометного старта потеряли всякий смысл и «употребления власти не только не избежать, но и этот момент наступил».
Поняв, что пути с Главным конструктором шахты разошлись окончательно и бесповоротно, Янгель предпринимает совершенно неожиданный маневр: он добивается решения вышестоящей инстанции – министерства, выпустившего «хитрый» приказ, согласно которому над эскизным проектом стартового комплекса ракеты начинает, якобы, работать московское конструкторское бюро, возглавляемое Главным конструктором В. Н. Соловьевым. А разработка и выпуск чертежно-технической документации остается по-прежнему за конструкторским бюро, руководимым Е. Г. Рудяком.
«Изящность» хода Главного в этой «конструкторской игре» заключалась в том, что он ни на минуту не допускал мысли расстаться при решении задачи создания нового вида старта с коллективом опытнейших ленинградских специалистов, успешно разработавшим до этого не один шахтный комплекс.
Прекрасно сознает в этой ситуации свою роль и В. Н. Соловьев, который уже успешно сотрудничает с янгелевским конструкторским бюро, но только по космической тематике. Поэтому его КБ начинает якобы работать над эскизным проектом минометного старта, но эти проработки ненамного продвинулись, поскольку от него не требовалось большего по сравнению с эскизами В. М. Макушина, продемонстрированными М. К. Янгелю.
Между тем получившие импульс сотрудники конструкторского бюро Е. Г. Рудяка организовали буквально мозговой штурм по переделке проекта разрабатываемой ракеты под минометный старт, и у них вроде бы тоже все начало получаться. Так, благодаря решительным действиям Главного проектные работы были направлены в нужное русло и запущена вся система смежных организаций.
А М. К. Янгель, получив передышку, приступает к решению основной на этом этапе задачи, от которой зависел успех всего дела.
Поняв, что пути с тем, кто его не поддерживает, разошлись окончательно и бесповоротно, он предпринимает решительные действия и добивается отстранения от работы главного оппонента – Е. Г. Рудяка. Правда, для этого, по собственному признанию М. К. Янгеля, пришлось много раз водить ленинградского конструктора к Секретарю ЦК КПСС по оборонной технике Д. Ф. Устинову. В результате новым Главным конструктором пускового шахтного комплекса вместо Е. Г. Рудяка становится его бывший заместитель B. C. Степанов.
Не будучи связан шорами старых концепций, он понял и прочувствовал все преимущества идеи М. К. Янгеля и стал их активным проводником. Именно при техническом руководстве B. C. Степанова было воплощено в жизнь принципиально новое направление в решении стартовых позиций.
Конструкторское бюро под новыми знаменами не только успешно справилось с поставленной задачей, но и реализовало в своих проектных разработках ряд принципиально новых конструктивных решений и технологий. Показательно, что когда «война» Главных закончилась, между коллективами смежников продолжились настоящие творческие и даже дружеские взаимоотношения, диктуемые общностью решаемой задачи. А авторитет М. К. Янгеля в коллективе смежников был столь же безоговорочным, как и в своем собственном, что и нашло свое отражение в успешном решении всех самых сложных вопросов, возникающих в процессе проектирования и отработки стартового комплекса.
Сердцевиной всего проекта минометного старта стал, несомненно, транспортно-пусковой контейнер. Практически все решения, возникшие в процессе проектирования контейнера, были признаны изобретениями.
По своему назначению транспортно-пусковой контейнер выполнял роль ненарезного артиллерийского ствола неведомых доселе циклопических размеров: диаметр более трех, а длина до сорока метров (отсюда, наверное, и название минометный старт). Но самым необычным являлся «снаряд» внутри этого ствола: огромнейшая, массой более двухсот тонн межконтинентальная баллистическая ракета стратегического назначения, которая двигалась в контейнере не собственным ходом, а по законам внутренней баллистики снарядов под действием газов, образуемых сгоранием порохового заряда в замкнутом «заснарядном» пространстве.
Контейнеру суждено было сыграть в будущем революционную роль и в технологии подготовки ракеты при постановке на боевое дежурство. Отныне все, что размещалось в оголовке шахты, становилось принадлежностью контейнера. На его внешней поверхности размещались система электропитания, блоки аппаратуры управления и пуска ракеты, другие системы, а также узлы крепления контейнера в стволе шахты.
По старой технологии ракету транспортировали с завода-изготовителя на полигон в монтажно-испытательный корпус, в котором проводились комплексные проверки функционирования всех систем. Только после этого ее вывозили на старт, где предстояла сложная операция опускания, установки и центровки в шахте.
По технологии минометного старта ракета «втягивалась» в контейнер прямо на заводе-изготовителе, и после необходимых проверок на функционирование в таком укомплектованном виде сборка транспортировалась прямо на стартовую позицию. Одновременно туда прибывал и комплект контролирующей аппаратуры.
Контейнер с ракетой опускался в шахту и подвешивался на специальных амортизаторах. В результате отпадала необходимость в таком огромном по площади и высоте дорогостоящем здании, каким является монтажно-испытательный корпус. Применение контейнерной схемы обслуживания значительно упростило и удешевило эксплуатацию ракетных комплексов. Пространство, занимаемое ранее оголовком, залили железобетоном, что значительно повысило защищенность шахты.
Летным испытаниям ракеты обязательно предшествует всесторонняя наземная отработка, в процессе которой проверяется обоснованность и правильность принятых теоретических, схемных и проектных решений. Независимо от общего объема испытаний, связанного с проверкой на функционирование механизмов, узлов и агрегатов и требующейся для этого материальной части, вначале изготавливаются несколько экземпляров ракет. Последний из них повезут на полигон на стартовую позицию, но только после того, как закончится весь комплекс испытаний, предусмотренных программами экспериментальной отработки. А первые – это «жертвенные» экземпляры, которые экзаменуют специалисты, ответственные за прочность ракеты. Большое значение при наземных исследованиях приобретает разумное сочетание теоретических и экспериментальных методов, математическое и приближающееся к натуре моделирование, позволяющие получить достоверную оценку характеристик системы. Это особенно важно в условиях ограниченных возможностей проведения натурных экспериментов.
В данном случае все обстояло намного сложнее. Несмотря на кажущуюся простоту идеи минометного старта, его реализация как принципиально нового конструктивного решения в условиях отсутствия какого бы то ни было предшествующего опыта потребовала не только создания и разработки совершенно новых узлов и агрегатов, но и нестандартного подхода ко всему объему испытаний. Так впервые в истории ракетной техники в программе наземной отработки комплекса появились крупномасштабные испытания, получившие название бросковых.
Бросковые испытания проводились в четыре этапа с использованием весовых макетов ракеты – этапы БИ-1, БИ-2, БИ-3 и БИ-4. Для осуществления намеченной программы по этапу БИ-1 на испытательной базе Павлоградского механического завода были спроектированы и построены специальные стенды. Остальные этапы проводились на полигоне Байконур.
В процессе бросковых испытаний были отработаны запуск и работа ПАДов, динамика движения и газодинамические процессы, разделение заправочно-стыковочных магистралей и электрических разъемов, отделение и увод в сторону поддона, запуск двигателя первой ступени.
О важности развернувшихся работ по наземной отработке минометного старта свидетельствовало и то, что они находились постоянно в поле зрения руководителей государства. Непосредственно на бросковых испытаниях можно было увидеть секретаря ЦК КПСС Д. Ф. Устинова, курировавшего оборонные вопросы, заместителя председателя Военно-промышленной комиссии Б. А. Комиссарова и министра общего машиностроения С. А. Афанасьева.
Пуск изделия БИ-4 № 1 вошел в историю создания минометного старта как начало летно-конструкторских испытаний, на основании которых можно было дать заключение о реализации самой идеи минометного старта. При пуске на наблюдательном пункте находились Главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения генерал армии В. Ф. Толубко и министр общего машиностроения С. А. Афанасьев.
Старт прошел без замечаний. Ракета вышла из пусковой установки, двигатели запустились.
Но не успели еще участники испытаний протянуть друг другу руки для поздравлений, как ракета, вместо того чтобы покинуть район испытаний, вдруг начала выписывать петли, двигаясь по хаотической траектории. Руководитель испытаний А. А. Курушин скомандовал:
– Спокойно! Ракета падает на нас. В бункер!
Ракета не долетела до наблюдательного пункта всего лишь четыреста метров. От нее осталась огромная воронка, море огня и дыма.
Все быстро оправились от шока и возвратились назад.
На месте аварии среди прочих остатков специально созданная комиссия обнаружила рулевую машинку, которая и смогла однозначно прояснить причину загадочного полета. Оказалось, что в индукционном датчике обратной связи была перепутана полярность. Таким образом, команды выдавались правильно, но рулевая машинка отрабатывала их в обратном направлении. Можно было считать, что пуск был успешным и минометный старт тяжелых межконтинентальных баллистических ракет состоялся.
Официальным днем рождения минометного старта тяжелых баллистических ракет является 21 февраля 1973 года. В этот день состоялся пуск первой летной ракеты Р-36М.
Сложнейший экзамен для контейнера и ШПУ состоялся в октябре 1976 года на специальном семипалатинском полигоне, где впервые были проведены испытания на защищенность стартовой позиции и унифицированного командного пункта при воздействии поражающих факторов ядерного взрыва.
Позиция для испытаний включала унифицированный командный пункт и две шахтные пусковые установки с ракетами.
Это и последующие «атомные» испытания шахтной пусковой установки подтвердили высокую защищенность комплекса. Отныне все боевые ракеты, создаваемые в Конструкторском бюро «Южное» им. М. К. Янгеля, из всех видов пусковых установок будут запускаться только по схеме минометного старта. А всего будет создано восемь ракет и ракетных комплексов стратегического назначения.
Ракета Р-36М для своего времени не имела аналогов в мировой практике ракетостроения. Военная доктрина исходила из положения, что ракетный комплекс с ракетой Р-36М должен выдержать с минимальными потерями упреждающий удар по территории СССР, а затем уцелевшими ракетами преодолеть противоракетную оборону противника без существенного снижения боевых качеств.
Последняя точка в истории развития минометного старта была поставлена созданием стратегической ракеты Р-36М2, ставшей классической в боевом ракетостроении. Самая мощная в мире, не имевшая аналогов, обладающая большой боевой эффективностью в сравнении со всеми своими предшественницами, способная в любых условиях боевого применения поражать все виды целей. Военные заказчики назвали ее уважительно на старорусский манер «Воевода», а генералы НАТО – «Сатана».
Создание минометного старта было не только сложной научной проблемой. Это был очень болезненный процесс с морально-психологической точки зрения в условиях жесточайшей конкуренции. По сути дела, речь шла о жизни и смерти огромных коллективов. Борьба, при огромном нервном напряжении всех участников, происходила на самом высоком уровне: в высших эшелонах власти образовались два мощнейших лагеря – Д. Ф. Устинов и А. А. Гречко. Это были интриги на государственном уровне, в сфере действия которых оказался Главный. Именно маршал А. А. Гречко как министр обороны СССР, а следовательно, и главный Заказчик, с самого начала возглавил армию неверующих в идею минометного старта. Он остался верным себе и тогда, когда были осуществлены первые пуски из нового комплекса. Маршал признал реальность минометного старта только на полигоне, когда лично увидел, как огромная жидкостная ракета легко вышла из пускового контейнера и, зависнув на мгновение над землей, подхваченная реактивной силой запустившегося маршевого двигателя, устремилась вверх.
Отдаст должное творческому наследию М. К. Янгеля и главный конкурент в соревновании по созданию межконтинентальных баллистических ракет В. Н. Челомей. На совещании у секретаря ЦК КПСС Д. Ф. Устинова он официально выразит свое восхищение принципиально новыми техническими решениями по минометному старту.
Главный оппонент и воинствующий противник разработки Е. Г. Рудяк скажет:
– Я не знал, что Янгель способен творить чудеса. Никогда не предполагал, что этот человек обладает такой силой и мужеством, когда отстаивает новое в технике.
Время подтвердило правильность выбора, сделанного М. К. Янгелем.
М. К. Янгель при реализации минометного старта не щадил ни себя, ни тех, кто не разделял его убеждений. Но это стало «лебединой песней» Главного конструктора ракетно-космических систем.
Михаил Кузьмич Янгель не дожил до первого пуска ракеты по схеме минометного старта – пуска, ставшего триумфом одной из его последних идей и его творческим завещанием.
Глава 5
ПРОЕКТЫ БОЛЬШОГО И МАЛОГО КОСМОСА
Большие космические надежды
Конструкторское бюро М. К. Янгеля по постановлению правительства от 16 апреля 1962 года приступило к разработке ракеты-носителя Р-56 тяжелого класса, предназначавшимся для решения широкого круга народнохозяйственных, научно-исследовательских и оборонных вопросов.
Ракета должна была обеспечить запуск на круговую полярную орбиту высотой 200 км объектов весом до 50 тонн, на орбиту вокруг Луны – 12 тонн и в район планет Марс и Венера – 6–8 тонн.
В процессе анализа и выбора конструктивно-компоновочной схемы носителя рассматривались три принципиально отличные схемы:
– четырехблочная – с диаметром корпуса блока 3800 мм. В этом случае диаметр определялся условиями максимально допустимых габаритов при транспортировке по железной дороге без всяких ограничений;
– семиблочная – с диаметром корпуса каждого блока 3000 мм. Этот габарит соответствовал максимально освоенному диаметру в производстве;
– моноблочная – с диаметром корпуса 6500 мм. В этом случае предполагалась транспортировка полностью собранного в заводских условиях носителя водным путем.
Детальные исследования показали, что наиболее полно основным требованиям отвечает вариант ракеты, выполненной по моноблочной схеме.
Ракета представляла собой трехступенчатый моноблок диаметром 6,5 метра тандемной схемы с поперечным делением ступеней. Хвостовой отсек первой ступени имел коническую форму с большим диаметром у основания, равным 8,2 метра. В качестве третьей ступени предусматривалась установка двух блоков: орбитального – с однократным и космического – с многократным запуском двигателей.
На всех ступенях предполагалось использовать двигатели на высококипящих компонентах топлива.
Ввиду того, что предполагавшиеся габариты ракеты не вписывались ни в какие железнодорожные стандарты, а об использовании авиации в то время не могло быть и речи, транспортировка ракеты должна была осуществляться по ступеням водным путем.
Рассматривалась возможность старта из Капустина Яра, Байконура и Плесецка. Во всех случаях носитель должен был быть доставлен с завода в устье реки Суры при впадении ее в Днепр ниже Днепропетровска. Именно отсюда начиналось «путешествие» ракеты водным путем. Для этого предполагалось соорудить специальный причал. Доставка же ракеты от завода до причала и от конца водного пути до старта должна была осуществляться с помощью грунтовых транспортных средств.
Проведенные всесторонние оценки показали, что с учетом транспортировки наиболее предпочтительным оказался полигон Капустин Яр.
Старт предполагался открытый, наземный с башней обслуживания.
Носитель предполагалось использовать, кроме перечисленных задач, для осуществления сборки на орбите станций различного назначения.
Далекая перспектива задумки Главного заключалась и в идее построения на базе проектируемой ракеты серии носителей для выведения больших пилотируемых аппаратов, в том числе и для высадки экспедиции на Луну. Моноблок Р-56 предполагалось в дальнейшем использовать как рабочий модуль. Собирая несколько таких модулей, можно было реализовать блочную схему и с помощью полученной сборки осуществлять разнообразные космические экспедиции.
Комплексные исследования, выполненные в головном институте отрасли и ведущих институтах Министерства обороны, показали, что носитель Р-56 по своим характеристикам, энергетическим возможностям и экономическим затратам при решении задач с помощью тяжелых носителей являлся оптимальным для выполнения намечавшихся программ космических исследований на период минимум до 15 лет. А с учетом возможности осуществления сборки на орбите – и до конца двадцатого века. С позиций сегодняшнего дня можно сказать, что этот срок мог быть продлен и на следующий век.
Состоявшаяся предварительная защита проекта в военном ведомстве прошла на доброжелательной ноте. Но это был последний успех, сопутствовавший истории проекта ракеты-носителя Р-56.
К концу первой половины шестидесятых годов сложилось непростое соотношение сил и амбиций по созданию тяжелых носителей.
С одной стороны – признанный лидер и зачинатель ракетной техники С. П. Королев, человек решительный и целеустремленный, взрывавший любые препоны на пути к цели.
С другой стороны – на пути реализации любой идеи возникала фигура В. Н. Челомея, ставшего всесильным на рассматриваемый период времени. Ему протежировал Н. С. Хрущев, сын которого – сотрудник В. Н. Челомея.
И вот в этой обстановке М. К. Янгель выступил на государственном уровне с предложением – как организовать ракетно-космическую отрасль, исходя из экономических интересов всего Советского Союза.
Он предложил закрепить за собственным конструкторским бюро проектирование тяжелых носителей на основании накопленного опыта проектирования тяжелых ракет на высококипящих компонентах топлива и разработанного проекта перспективного носителя Р-56. Создание же пилотируемых аппаратов закрепить за С. П. Королевым, а автоматических и межпланетных станций – за В. Н. Челомеем.
В марте 1964 года М. К. Янгель просит заслушать его предложение на заседании Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам.
Даже сам по себе факт постановки проблемы в таких масштабах на государственном уровне являл необыкновенную смелость, высокое гражданское мужество. Ведь до этого никто не решался распределять роли в развитии ракетной техники: что – Королеву, что – Челомею, а что – Янгелю. Каждый знал, что нужно только именно ему и использовал для этого любые доступные средства.
Из кремлевского кабинета, где происходило заседание Военно-промышленной комиссии, М. К. Янгель вышел явно расстроенным. Доклад произвел впечатление и был хорошо принят. Предложение по системе построения и организации работ признано блестящим, его одобрили и... не приняли. Сослались на то, что в проекты С. П. Королева и В. Н. Челомея вложены значительные средства, имеется определенный задел, в работы вовлечены большие коллективы, а следовательно, и нет путей отступления.
Решение Военно-промышленной комиссии оставило глубокий след в последующем развитии космической программы Советского Союза. М. К. Янгелю отказали в финансировании работ перспективного многофункционального носителя Р-56. Предпочтение было отдано ракете-носителю «Протон» конструкции В. Н. Челомея, которая по энергетике более чем в два раза уступала ракете Р-56.
В дальнейшем М. К. Янгель перестал бороться за Р-56 и к проектным изысканиям в области большого космоса не возвращался.
С. П. Королев, взявшись за создание программы полета на Луну, вскоре понял, что одному ему эту работу не выполнить, и пригласил М. К. Янгеля к участию в создании лунного проекта.
В Днепропетровске состоялась встреча С. П. Королева с представителями конструкторского бюро. Присутствовали ведущие проектанты, М. К. Янгель и его заместители.
Коротко объявив о причине совещания, М. К. Янгель предоставил слово С. П. Королеву.
Сергей Павлович вышел к доске и начал рассказывать о цели своего визита:
– Через три года исполняется пятьдесят лет Октябрьской революции в нашей стране, и к этому времени мы должны решить национальную задачу – высадить экспедицию на Луну. Нам одним тяжело. Слишком большой объем работ. Поэтому мы предлагаем вам вместе лететь на Луну и возвратиться обратно, взяв на себя проектирование, изготовление и отработку всех блоков лунного корабля.
На протяжении всего совещания М. К. Янгель практически не участвовал в обсуждении, сидел, слушал и молчал. Когда выступили все желающие и совещание приближалось к своему логическому концу, наконец, высказал свое отношение к происходящему. На правах председательствующего он лаконично резюмировал:
– Задача очень ответственная и сложная. И прежде чем браться в предложенном или более узком варианте за ее решение, надо все детально оценить. Для того чтобы принять окончательное решение, необходимо проектантам нашего конструкторского бюро детально ознакомиться с проектом и выработать свое мнение, сформировав соответствующие предложения
По результатам совещания был составлен соответствующий протокол, и верный данному слову М. К. Янгель создает бригаду из проектантов для работы непосредственно в конструкторском бюро С. П. Королева.
В августе 1964 года была сформирована группа проектантов из 24 человек, которую специальным самолетом отправили в Москву.
В дальнейшем, в зависимости от необходимости, в нее вводились нужные специалисты, но костяк оставался на всем протяжении работ неизменным до середины марта 1965 года. По прибытии в подмосковный Калининград всех сразу проводили в кабинет С. П. Королева.
Сергей Павлович оказался очень простым в общении с рядовыми сотрудниками. При необходимости можно было без труда встретиться с ним и подробно обсудить в кабинете Главного конструктора возникшую проблему.
М. К. Янгель, ознакомившись с ходом работ и выслушав доклады своих сотрудников, отреагировал быстро и неожиданно:
– Все блоки – не задача нашего конструкторского бюро. Мы берем на себя двигательный блок посадочно-взлетного корабля – блок Е, создадим и отработаем его в установленные сроки.
Решение Главного оказалось окончательным и бесповоротным. Обязательство он выполнил, подтвердив в очередной раз свое незыблемое правило: данное обещание – долг чести.
Ракетный блок Е являлся основным узлом лунного корабля (ЛК) по возложенным на него функциям. Большую часть общей массы корабля составляла масса заправленного блока Е.
Основными задачами, выполнявшимися с помощью блока Е, являлись:
– обеспечение торможения ЛК на завершающей стадии процесса посадки на Луну;
– обеспечение зависания ЛК на небольшой высоте над поверхностью Луны при осуществлении горизонтального маневрирования при выборе места посадки;
– обеспечение выведения взлетной части ЛК на орбиту искусственного спутника Луны для стыковки с находящимся там лунным орбитальным кораблем.
Таким образом, успех экспедиции, прежде всего, должен был определяться высочайшей надежностью блока Е. Дело еще и в том, что на всех предыдущих этапах полета в случае отказа какого-либо ракетного блока в составе ракеты-носителя или при переводе лунного комплекса на траекторию искусственного спутника Луны, гибель экипажа могла быть предотвращена включением системы аварийного спасения как на ракете-носителе, так и включением в работу последующих блоков с корректировкой программы полета: отказ от посадки на Луну, облет Луны без перехода на орбиту искусственного спутника Луны и др. Но если лунный корабль сходил с окололунной орбиты и начинался спуск к ее поверхности, жизнь космонавта всецело зависела от надежности систем лунного корабля и, в первую очередь, безотказной работы двигательной установки блока Е. Поэтому для обеспечения надежности возвращения космонавта с поверхности Луны было предусмотрено дублирование двигателя. В случае незапуска одного возвращение должен был обеспечить второй двигатель.
Все проектно-конструкторские работы были выполнены в установленные сроки. Из-за неготовности на момент отработки блока Е ракеты-носителя Н-1 выведение на орбиту трех летных образцов ЛК производилось ракетой-носителем «Союз». Телеметрические данные показали, что блок Е нормально функционирует в режиме полета и надежно осуществляет необходимые маневры.
Конструкторское бюро М. К. Янгеля было готово к стартам в дальний космос и к Луне. Но на этом космическая одиссея блока Е и закончилась. Лунную программу С. П. Королева постигла неудача. Все четыре пуска ракеты-носителя Н-1 и все аварийные решили судьбу проекта.
Американцы к этому времени уже успели побывать на Луне. Дальнейшие работы по комплексу Н1-ЛЗ с учетом сложившейся ситуации были признаны нецелесообразными, и разработка проекта прекратилась.
Вторая жизнь боевых ракет
В 1956 году, возвратившись из очередной командировки в Москву, М. К. Янгель собрал традиционное совещание с ведущими специалистами конструкторского бюро. На сей раз, кроме обычной информации о текущих событиях и происшедших встречах, последовало неожиданное:
– В следующем году С. П. Королев будет запускать искусственный спутник Земли с помощью «семерки». Мне предложено подстраховать эту работу. Думаю, ее можно попытаться решить на базе нашей боевой ракеты Р-12, поставив на нее вторую ступень.
Однако 4 октября 1957 года С. П. Королевым был запущен первый в Советском Союзе искусственный спутник Земли, и интерес к поставленной задаче в «верхах» пропал. Но в самом конструкторском бюро мечта о собственной космической ракете продолжала владеть умами проектантов.
В дальнейшем сложилась своеобразная ситуация. После эпохального полета Юрия Гагарина, невзирая на общее отставание по сравнению с Советским Союзом в освоении космоса человеком, Соединенные Штаты Америки очень эффективно стали использовать малые спутники. Запуская их буквально пачками, и не для рекламы, а для изучения околоземного пространства, они обнаружили ряд новых интересных явлений и успешно наращивали программу.
С. П. Королев, занятый проблемой человека на орбите, не проявлял никакого желания заниматься малым космосом.
Как часто бывает в таких случаях, ищущему сопутствует успех. В это время под руководством Главного конструктора В. П. Глушко был разработан реактивный двигатель РД-119.
И вот именно этот-то двигатель позволил группе энтузиастов во главе с начальником проектного отдела В. М. Ковтуненко вновь вернуться в конце 1958 года к созданию двухступенчатого носителя на базе боевой ракеты Р-12. Тем самым в конструкторском бюро М. К. Янгеля было положено начало развитию космического направления и конверсии боевых ракет.
Будущее покажет, что идея разработки ракеты-носителя космических объектов на основе боевой ракеты окажется необыкновенно плодотворной. Если для использования в качестве первой ступени ракеты Р-12 потребовались незначительные доработки, то вторую, на которой были установлены двигатели, работающие на жидком кислороде и несимметричном диметилгидразине, пришлось проектировать заново. И опять, в который уже раз, нельзя не отметить, что, начиная работы над созданием носителя, проектанты не имели никакой специальной литературы. Под рукой оказался лишь единственный источник – книга одного из пионеров идеи освоения космоса А. А. Штернфельда «Искусственные спутники Земли», которая была написана еще в годы Великой Отечественной войны.
8 августа 1960 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О создании ракеты-носителя 63С1 на базе боевой ракеты Р-12, разработке и запуске 10 малых ИСЗ». Это была программа работ для космических исследований, предложенная днепропетровским конструкторским бюро.
Ракета-носитель, получившая название 11К63, характеризовалась простотой конструкции, низкой себестоимостью и позволяла выводить на орбиту спутники весом до 450 килограммов. Идея, заложенная в проект первой ракеты-носителя, оказалась необыкновенно удачной. В дальнейшем по этому пути шло создание большинства космических ракетных комплексов.
Одновременно были разработаны, изготовлены и подготовлены к испытаниям первые два спутника ДС-1. Индекс ДС означал, что это «Днепропетровский спутник».
Первые успешные запуски спутников носителем 11К63 доказали правильность выбранного космического направления в деятельности конструкторского бюро и во многом способствовали пробуждению интереса к малому космосу в стране.
Основные идеи, реализованные при создании первой ракеты-носителя, были положены и в основу проектирования второго, более мощного носителя 65СЗ. Работы начались примерно в те же годы. На сей раз в качестве первой ступени выступала доработанная боевая ракета Р-14, а вторая ступень разрабатывалась также заново. В этом проекте на обеих ступенях использовались одинаковые компоненты топлива – азотная кислота и несимметричный диметилгидразин. Была еще одна принципиальная новинка: на второй ступени впервые была применена система малой тяги, позволявшая значительно расширить диапазон орбит космических аппаратов.
Второй носитель мог выводить на орбиту полезный груз в три раза больший, чем первый, – до полутора тонн. Успешные старты носителей, могущих выводить на орбиту малые объекты и с малыми затратами, сделали им хорошую рекламу и вызвали большой интерес Академии наук СССР, а также военных ведомств. Для увеличения количества запускаемых объектов в 1966 году на северном космодроме в Плесецке построили открытые наземные старты для носителей 11К63 и 11К65, по два стола для каждого.
Конструкция старта, проектирование которого было выполнено под руководством Главного конструктора КБТМ В. Н. Соловьева, оказалась очень перспективной. Для запусков использовались ракеты из числа тех, которые не стояли на боевом дежурстве.
Следующей ракетой, которой предстояло наряду с несением боевого дежурства выводить на околоземную орбиту космические объекты, стала боевая ракета Р-36. На ее базе были созданы ракеты-носители «Циклон-2» и «Циклон-3».
Ракетно-космический комплекс «Циклон-2» базировался на космодроме Байконур и впервые в истории ракетно-космической техники был создан с полной автоматизацией предстартового цикла подготовки ракеты-носителя с минимально возможной продолжительностью указанного цикла. Это дало возможность задействовать ракетно-космический комплекс в систему противокосмической обороны Советского Союза.
Космический ракетный комплекс «Циклон-3» базировался на космодроме Плесецк, и схема его эксплуатации практически идентична КРК «Циклон-2», за исключением третьей ступени, которая выполнена по ампульной схеме и заправляется на специализированной заправочной станции. Первый пуск РК «Циклон-3» состоялся 24 июня 1977 года.
Малые спутники для ближнего космоса
Одновременно с разработкой и запуском ракет-носителей в КБ «Южное» происходило бурное становление деятельности космических подразделений, занимающихся проектированием малых спутников.
С самого начала было решено организовать производство достаточно простых спутников, выполняющих вполне конкретные поставленные задачи. Для обеспечения нормального функционирования приборов, устанавливаемых на спутнике, предусматривался единый комплекс обслуживающих систем. Упрощение работы наземного персонала достигалось большой автономностью спутников.
При создании первых спутников перед проектантами все время стоял прототип – королевский спутник МС-1, который во многом и определил конструкцию первенца ОКБ. Но в ходе проектных работ были получены уже собственные принципиально новые конструктивные решения.
Так родился новый оригинальный спутник для системы противоракетной обороны – ДСП-1, который положил начало серии искусственных спутников Земли для калибровки наземных радиолокаторов и исследования верхних слоев атмосферы по заказам Министерства обороны.
Параллельно в ОКБ продолжали проводиться проектные и конструкторские работы по созданию спутников для Академии наук СССР и Министерства обороны СССР. Характер сформировавшихся задач, их многообразие и накопленный опыт по разработке первых космических аппаратов подсказали идею унификации разрабатываемых малых объектов.
Однако с самого начала стало ясно, что создать универсальный спутник практически невозможно – настолько разнообразными оказались характер и объем предполагавшихся исследований. И в то же время целый ряд специфических особенностей допускал создание некоторых модификаций спутников, позволявших решать ту или иную группу однородных, или, по крайней мере, близких по своему характеру научно-исследовательских задач.
Переход от одной модификации к другой давал возможность сохранять максимальную преемственность конструкции, а обслуживающие системы и схемы управления бортовой аппаратурой практически не зависели от конкретной научной задачи, решаемой спутником.
Основная идея унификации базировалась на независимости бортового служебного комплекса и конструкции спутника от решаемых научных задач. Это дало возможность установить на всех модификациях единый малогабаритный комплекс служебных систем.
Эскизный проект первых в мире унифицированных спутников Земли был успешно защищен в 1963 году. Экспертная комиссия, возглавляемая Президентом Академии наук СССР М. В. Келдышем, дала высокую оценку проведенной работе и начинанию днепропетровских специалистов.
Унифицированные аппараты позволили широким фронтом развернуть научные исследования в околоземном пространстве при резком сокращении времени на разработку и удешевлении стоимости ИСЗ.
В ОКБ было создано специализированное конструкторское бюро космических аппаратов, а на заводе – космическое производство.
Середина шестидесятых годов стала самым плодотворным периодом становления космической тематики в конструкторском бюро. За ОКБ закрепилась ведущая роль в области целого ряда приоритетных космических тем.
Однако в конце 1967 года встал вопрос – по какому пути развиваться дальше КБ «Южное».
Связано это было напрямую с очередным витком международной напряженности, требовавшей срочного развертывания работ по поддержанию военного паритета. КБ «Южное» предстояло развернуть работы по созданию разделяющихся головных частей и, соответственно, нового поколения боевых ракет. Главный вынужден принять решение о переводе значительного числа специалистов с космической на боевую тематику.
И тем не менее сильно поредевший коллектив разработчиков КА нашел в себе силы не только продолжить оставшиеся после сокращения космической тематики работы, но и выйти с интересными предложениями по широкому международному сотрудничеству в области исследования околоземного космического пространства. 14 октября 1969 года ТАСС объявило о запуске первого спутника по новой международной программе «Интеркосмос».
В рамках неправительственного соглашения между СССР и Францией в 1969 году ученые и специалисты приступили к реализации советско-французских проектов, в том числе проекта «Аркад». Успешная реализация программы ознаменовалась запуском спутника «Ореол-1» разработки конструкторского бюро в декабре 1971 года.
К концу шестидесятых годов кадровый кризис в КБ «Южное» был преодолен, что позволило увеличить объемы работ по космическому направлению.
В 1971 году были разработаны научно-технические предложения «О принципах проектирования космических аппаратов», которые широко обсуждались в коллективах страны, занимавшихся разработкой космической техники, и получили одобрение и поддержку.
С учетом указанных принципов в КБ «Южное» создавались базовые многоцелевые космические аппараты (КАМ). Были разработаны три модификации ИСЗ – KAM-I, KAM-II, KAM-III для реализации оборонных, научных и народнохозяйственных задач.
Главы 1–5 составлены из фрагментов книги Л. В. Андреева и С. Н. Конюхова «Янгель. Уроки и наследие», 2001 г.
Лев Вячеславович АНДРЕЕВ,
начальник сектора отдела прочности
КБ «Южное» в 1961–1973 гг.,
доктор технических наук
Станислав Николаевич КОНЮХОВ,
Генеральный конструктор-
Генеральный директор
КБ «Южное» в 1990–2010 гг.,
академик НАН Украины
