 |
|
 |
|
|
|
|
|
© Долинин А., 2022
Москва. 2022. Наш адрес: ruzhany@narod.ru |
3. ЛЕГЕНДЫ РАССКАЖУТ, КАКИМИ МЫ БЫЛИ Литературный маршал Александр Павлович Беляев
Его нет уже более 20 лет. Журналист-краснозвёздовец, член Союза кинематографистов СССР, полковник Александр Павлович Беляев. Он – автор более двадцати книг. Самые известные – «Взлётная полоса», «Становление», «В сводках не сообщалось...», «Синие дали», «Облака под нами», «Не померкнет никогда», «Тайна глухого леса». Беляев написал сценарии к таким советским фильмам, как «Тайна золотого брегета», «Постарайся остаться живым», «Твоё мирное небо», «Танкодром», «Шёл четвертый год войны…». Александр Павлович с головой ушёл в сочинительство и написал свыше полусотни романов, повестей, киносценариев и пьес. Вообще редкий уважающий себя краснозвёздовец не стремился издать книгу – другую. И многим это удавалось. Но полковник Беляев, как видно из вышеприведённого перечня, побил в этом смысле все краснозвёздовские рекорды. Кроме бесспорного писательского дара, он обладал ещё и исключительным даром организаторским, который приобрел, будучи порученцем Маршала Советского Союза Ивана Конева. Поэтому он знавал всех действующих маршалов и почти всех генералов армии. В так называемой «Райской группе» (генеральные инспектора при МО СССР) Беляев был не только своим человеком, но и в некотором смысле её организатором. Поэтому самого привередливого военачальника краснозвёздовцы обычно «приручали» с помощью дяди Саши. Он звонил крупнозвёздному и все проблемы решал. А ещё Александр Павлович слыл лучшим другом уже литературного маршала Сергея Михалкова. Всегда говорил: «Это, братец, такой сложный вопрос, что с ним никто не справится. Даже наш Генсек. Поэтому надо звонить Михалкову». С родственником последнего, знаменитым артистом, сыгравшим Гришку Мелехова в «Тихом Доне», Петром Глебовым Беляев не просто дружил, а был с ним не разлей вода. Они вместе ездили на рыбалку, на охоту. Не только Глебова, но и всех мне известных на ту пору писателей, артистов и кинорежиссёров Беляев любил называть исключительно ласкательными именами: Коля, Валя, Ленка, Нонка. Чему последние не особенно-то и сопротивлялись. Наоборот, выражали полное удовлетворение, потому что сам дядя Саша отличался фантастическим хлебосольством. Щедростью Беляев обладал тоже неординарной. Деньги легко зарабатывал, столь же легко с ними и расставался, а добрейшая его супруга Екатерина Алексеевна ещё и поощряла расточительность мужа, всякий раз пристально интересуясь, а не нужно ли тому или иному имяреку как-то помочь материально. Сам Беляев любил повторять: «Деньги нужны, хотя бы для того, чтобы о них не думать». Вспоминаю премьеру фильма в Доме кинематографистов «Шёл четвёртый год войны…». Меня Александр Павлович определил на должность встречающего его гостей. Интересуюсь, кто придёт? «Люся Савельева, Коля Олялин, Сашка Збруев, Лёвка Дуров, Колька Ерёменко-младший, Сашка Денисов, Тимка Спивак, Славик Баранов, ну и другие». – «Дядя Саша, но Савельевой ведь точно не будет. Вся Москва знает, что эта актриса никакие сборища не посещает принципиально» – «Не переживай, ко мне она придёт». И точно пришла. И расцеловалась с Беляевым. Тогда я единственный раз в жизни увидел Наташу Ростову «живьём». Ещё Александр Павлович крепко дружил с известным детективщиком, отцом Штирлица Юлианом Семёновым. Вместе они держали литературную мастерскую в одном из переулков возле Нового Арбата. Писал Александр Павлович свои захватывающие опусы прямо на рабочем месте, строча, как из пулемёта, на большущей механической машинке. При этом умудрялся быть очень крепким и надёжным «середнячком» в «Красной звезде». Правда, он никогда не лез в газетные передовики социалистического соревнования, но и зорко, пристально следил за тем, чтобы не оказаться, как любил говаривать наш Главный генерал-лейтенант Николай Макеев, «задистом», то есть «в хвосте социалистического соревнования». А для этого всегда подбирал себе толковых сотрудников. При мне ими были отличные журналисты Яков Ершов, Николай Седых и мой земляк Александр Перестенко, с которым мы регулярно резались в шахматы и тоже в рабочее время. Интересуюсь: «Дядя Саша, а почему вы никогда нас не шугаете ?» – Вы же взрослые люди, какой-никакой творческой работой занимаетесь. И какое мне дело, когда вы её выполняете – да хоть за полночь. Но к утру, как утверждал тот анекдотический генерал, чтобы мне было сделано». Из воспоминаний Михаила Захарчука
PS. Рассказывают, что и Беляев, и Возовиков, и Беличенко – маститые писатели и поэты «Красной звезды» работали поочерёдно в кабинете № 305, на третьем этаже редакции. Много позже там трудился Геннадий Миранович, я сменил его. Да ещё в кресле Симонова восседали. Увольняясь, кресло я передал Ольге Юрьевне Ермолаевой-супруге Юрия Беличенко, в журнал «Знамя», где она десятки лет возглавляет отдел поэзии. После меня в кабинете работали Дмитрий Андреев, Роман Бирюлин …  Алтайский самородок Владимир Степанович Возовиков
10 января 2022 г. исполнилось 85 лет со дня рождения литературного самородка из Алтая Владимира Степановича Возовикова. Владимир был едва ли не самым талантливым из всей послевоенной генерации краснозвёздовцев. Причем, в журналистику, а потом и в писательство он пришёл с довольно распространенной и потому весьма рутинной офицерской должности взводного. Начинал Возовиков со стихов ещё в раннем детстве. Оно прошло на Алтае. Родился в селе Фунтики Топчихинского района. Перед войной семья переехала в Павловский район, сначала на пятое отделение зерносовхоза «Павловский», а затем, в 1946 году, в деревню Арбузовка, где Володя и жил с родителями до 1954 года. Окончил с отличием десятилетку в селе Лебяжьем в 1954 году. После Ташкентского танкового училища служил в Германии. Затем его перевели в Сибирский военный округ. И уже там Возовиков перешёл в окружную газету. Однако долго в ней не задержался. Талантливого самородка быстро заприметила центральная военная газета и сделала ему такое предложение, от которого пишущему человеку трудно был отказаться. В «Красной звезде» Владимиру Степановичу в звании майора поручили возглавить самый элитарный и, пожалуй, самый сложный отдел литературы и искусства. Писал Возовиков много и интересно. Дела в отделе тоже шли неплохо. Молодому редактору отдела помогали такие краснозвёздовские киты, как поэт и писатель Юрий Беличенко, признанная в журналистике эстетка Гелия Драчева, великолепный знаток музыки и театра Эрнст Михайлов. И все было бы чудно, если б Союз писателей СССР совместно с Министерством обороны не объявили конкурс на лучшее литературное произведение, посвященное 600-летию Куликовской битвы. Володя Возовиков и помимо конкурса бредил русской стариной, каждую свободную минуту пропадая в архивах и библиотеках. А тут такой стимул! И он с головой ушёл в накопление материала. Но служба ведь есть служба. Тем более в «Красной звезде». Как раз приближался очередной съезд родной коммунистической партии, и газета обязана была делегировать в комиссию по его подготовке нескольких лучших своих перьев. Выбор, естественно, пал, в том числе и на Возовикова. Однако он честно заявил на редакционной коллегии, что не может принять столь почётную миссию в связи личными литературными планами. У главного редактора генерал-лейтенанта Николая Ивановича Макеева глаза на лоб полезли. За бесконечную свою службу он ещё не встречал таких чудиков, которые бы отказывались выполнять его поручения, а уж тем более задания ЦК КПСС. Возовиков, тем не менее, стоял на своем. Тогда главный пригрозил строптивцу: вы, мол, не забывайте, где и с кем разговариваете. Мне ведь недолго и власть употребить. И вместо очередного звания полковника вы можете лишиться и нынешнего. И тут случилось такое, что до сих пор передается в редакции, как легенда невероятная. Ибо за всю историю главной военной газеты ни один её сотрудник не расправлялся со своей собственной карьерой столь решительно и радикально. Возовиков послал всех, включая главного и родной ЦК, куда обычно посылает русский человек в сердцах что-то ему опостылевшее. Повернулся, ушёл, и только его видели. Здесь, в легенде, правда, возможны варианты, и мне некоторые краснозвёздовцы о том говорили, но не в них, в конце концов, дело. Жена Володи в расстроенных чувствах указала мужу на двери: кому хочется жить с сумасбродом, который способен так нелепо расправиться со службой, с налаженной жизнью. Краснозвёздовцы Юрий Теплов и Виталий Безродный помогли Возовикову снять где-то возле метро «Водный стадион» совершенно пустую трехкомнатную квартиру за пятьдесят рублей в месяц. Привезли туда списанный письменный стол, четыре стулья-развалины и двадцать подшивок газеты «Правда», из которых соорудили писателю ложе. Почти полгода Володя провел в этой квартире, как в заточении, выползая из неё лишь эпизодически, чтобы запастись крупой, картошкой, хлебом и водкой. Сам мне рассказывал, что писал, случалось, сутки напролет, покудова рука не занемеет. И в таком неестественном творческом раже написал чудный, замечательный и никем непревзойдённый исторический роман «Поле Куликово». Это на самом деле так, дорогой читатель. Если ты сомневаешься в моих словах, не поленись, разыщи эту вещь и другую – «Эхо Непрядвы» в какой-нибудь серьезной библиотеке и убедишься в моей правоте. Кстати, первый роман включен в «Золотую библиотеку исторического романа». Когда дело было сделано, наступило и похмелье, и отрезвление одновременно. Жена через дочь срочно разыскала своего непутевого мужа, у которого вдруг образовалась по советским меркам совершенно сумасшедшая сумма денег - несколько десятков тысяч. Сам счастливый писатель приобрел себе костюм, дубленку и пыжиковую шапку. Пощеголяв в этом партикулярном уборе пару дней, вдруг заявился к Теплову в камуфляжном бушлате. На вопрос, что случилось, Володя безразлично ответил: был, дескать, в гостях и уходя, по привычке надел бушлат вместо дубленки. Ещё спустя какое-то время потерял и пыжиковую шапку, прикорнув в парке на скамейке. Хуже было другое. Непривычно большие деньги очень быстро разлетелись, и перед ним, мужиком, не достигшим ещё и полувекового рубежа, встал вопрос, как дальше семью кормить. О возврате на службу не могло быть и речи: наш главный не на шутку обиделся за нанесённое оскорбление. Но все же смилостивился и зачислил Володю гражданским сотрудником в отдел очерка и публицистики. (Тогда там и оказался самый звездный состав едва ли не за всю историю «Красной звезды»: Алексей Хорев, Виктор Филатов, Александр Сгибнев, Владимир Возовиков, Александр Ткачев и Юрий Теплов). Тогда же мы с Возовиковым и познакомились. Свел нас Геннадий Барнев, тоже интересный поэт и человек, который раньше служил с Володей в сибирской газете «Советский воин». Мы часто засиживались втроем допоздна за шахматами. Запомнился случай, произошедший с Владимиром Степановичем, который (случай), если вдуматься, невозможен был больше ни с кем иным из нашего брата краснозвёздовца. Когда Возовикова отлучили от газеты, коммунисты-пенсионеры ЖЕКа избрали его секретарем партийной организации. Примерно, через год в райком партии пришло возмущенное письмо от члена КПСС имярек, у которого уже год никто не брал партийных взносов. Возмущенный коммунист бил себя в патриотическую грудь и негодовал от того, что, конечно, на его пенсионные копейки партия не зажиреет и они ей, возможно, даже не нужны. Но вот ему, человеку, поступившему ещё в члены ВКП (б) во фронтовых окопах сорок второго года, вовсе не безразлично: имеет ли он связь с партией (пусть даже через партвзносы!) или не имеет. В райкоме срочно провели ревизию, но оказалось, что из парторганизации ЖЕКа регулярно приходили ведомости со взносами, подписанные всеми коммунистами, в том числе и жалобщиком! Вызвали Возовикова, и он как на духу сразу признался: платил свои деньги, подписывался за рядовых коммунистов, чтобы не тратить зря драгоценного времени на сбор партийной подати. И секретарь райкома нашел соломоново решение: пусть коммунисты ЖЕКа срочно переизберут себе секретаря парторганизации в связи с большой занятостью коммуниста Возовикова … …Вот книги, написанные Возовиковым : «Кобры» под гусеницами», «Верность традициям», «Год спустя», «Звено выходит на цель», «Кедры на скалах», «Когда идет бой», «Командирский перевал», «Люди чести», «Маки «Красной пустыни», «Море вернёт янтарь», «Нелегкое испытание», «Осенний жаворонок», «Время алых снегов», «Поле Куликово» (книга издана не менее 7 раз!), «Сиреневые ивы», «В горах долго светает», «Особое задание», «Подарок для командира», «Прохоровское поле», «Соперники», «Сын отца своего», «Тайфун», «Тревожная тишина», «Хлеб и кровь», «Четырнадцатый костер».. Из воспоминаний Михаила Захарчука Вспоминает Юрий Теплов
Немного истории. Первый номер газеты вышел 1 января 1924 года. Первыми редакторами были известные революционеры и участники гражданской войны В.А. Антонов-Овсиенко, А.С. Бубнов, Я.Б. Гамарник. Великую Отечественную «Красная звезда» встретила публикацией 24 июня знаменитых строк Лебедева-Кумача: «Вставай, страна огромная…», ставших песней на музыку Александрова «Священная война». В годы войны газету возглавляли генерал-майоры Д.И. Ортенберг и Н.А. Таленский. Журналисты находились на фронтах. Шестнадцать из них погибли. Многие известные писатели стали сотрудниками «Красной звезды» – Константин Симонов, Алексей Толстой, Михаил Шолохов, Валентин Катаев, Борис Полевой, Александр Твардовский, Василий Гроссман, Андрей Платонов, Евгений Петров, погибший при возвращении с фронта...
В «Красную звезду» меня рекомендовал посткор по Уральскому военному округу майор Алексей Хорев. Это произошло в 1968 году, когда я работал в Свердловске корреспондентом армейской газеты ПВО «На страже». Месяц я стажировался. Была такая практика отбора журналистов. Кандидатов в газету собирали в редакции, давали задания и срок написания корреспонденций. Проверяли на профессионализм. Из девяти кандидатов, проходивших стажировку, семерых отправили обратно. Оставили Виктора Филатова и меня. Он был назначен посткором в Киевский округ, я – в Забайкальский. Корреспондентской сетью тогда руководил полковник Гриневский, замом его был капитан 2-го ранга Фирсов. В Забайкалье я познакомился со старшим лейтенантом Валерой Рязанцевым из окружной газеты. Позже мы стали работать вместе, и подружились на всю его жизнь…. Через три года меня перевели в Среднеазиатский округ. То была обычная ротация, чтобы корреспондент не обрастал местными связями и не перестал писать критические статьи. В Алма-Ате я прокололся, завёл на стороне женщину. Жена накатала жалобы в партком, в Главпур и Главному редактору. Мне вкатили строгий выговор с занесением в партийную карточку. И вызвали на ковер в Москву. Николай Иванович Макеев сказал: – На тормозах уже не спустить. Я переговорил с кадровиками. Вам подобрали должность начальника отдела культуры окружной газеты в Ростове. Согласны? – Нет. Готов написать рапорт об увольнении в запас. – Есть еще вакансия редактором малотиражки железнодорожной бригады на БАМе. Должность майорская. – На БАМ поеду. – Пишите в «Красную звезду». Возможно, года через три вы вернетесь к нам… Насчет вернуться – я не поверил. Не было такого прецедента в истории газеты, чтоб проштрафившегося корреспондента возвращали. С таким настроением я и убыл на БАМ. Место дислокации бригады лишь значилось – будущая станция Алонка. А вокруг была сплошная тайга, ни посёлков, ни дорог. Передвигались только на гусеничных тягачах. В первую зиму и солдаты, и офицеры жили в палатках. Это не приют для туристов, а общага с двухъярусными кроватями. Стены из лиственничного сруба, обтянутого брезентом. Печка сделана из двухсотлитровой бочки. От бочки через всю палатку шла обогревательная труба с выводом наружу. Топили круглосуточно. Спать все равно приходилось в шубах, шапках и валенках. В нашей палаточной общаге поселились 26 офицеров. Штаб бригады тоже размещался в палатке, но огромной, с множеством столов и сейфов. Комбригу подполковнику Железнову полагался персональный строительный вагон, который был для него и жильём и командным пунктом. Связь с внешним миром шла через почтовый вертолет. Я мотался по трассе, по карьерам. От механизаторов отправлялся к мостовикам. Никогда я так много и с желанием не писал. Кроме своей газеты, писал в хабаровские издания и каждую неделю отправлял корреспонденции в «Красную звезду». Еще сочинял не всегда приличные песни о нашем житье-бытье. И даже накропал небольшую повесть. Отослал её в журнал «Дальний Восток», не особо надеясь на публикацию. Однако через полгода повесть опубликовали. Оглядываюсь сегодня в те годы и вижу, что энтузиазм строителей, их мужество и даже героизм воспринимались ими, как обыденность. А они творили историю страны. И как бы позже перестройщики ни охаивали БАМ, называя его ошибкой века, из летописи страны великую стройку не вычеркнуть. … В то, что меня вернут в «Звезду», я не надеялся. Но вдруг на исходе третьего бамовского года в часть пришла телефонограмма с приказом о моем назначении корреспондентом в Закавказском военном округе. Я прибыл в Москву, в редакцию. Корсеть уже возглавлял капитан 1-го ранга Владимир Фирсов. Он повел меня к главному редактору на инструктаж. Николай Иванович поздравил меня с возвращением в «Красную звезду» и стал объяснять особенности Закавказья. - Регион сложный. В Грузии и Азербайджане имеются националисты. Особенно в среде интеллигенции. Вы должны представиться всем руководителям республик – Шеварнадзе, Алиеву и Демирчяну. Самый хитрый из них – Шеварнадзе. Будьте бдительны, остерегайтесь взяток, объяснения событий и фактов тщательно проверяйте… С тем я и улетел в Тбилиси, где располагался корпункт. Представления Гейдару Алиеву и Карену Демирчяну прошли довольно быстро. А Эдуард Шеварнадзе задержал меня чуть ли не на час. Рассказал о достижениях в экономике и успехах в военно-патриотической работе в республике. Порекомендовал темы для публикации. Ну, прямо душа-человек!.. К каждому празднику курьер привозил собкорам поздравительные открытки за подписью Шеварнадзе. Понятно, что публикаций о Грузии в центральных газетах было больше, чем о других закавказских республиках. А я помнил предостережение Макеева, что грузинский лидер – хитрый лис, и с пристрастием проверял все факты…. В годы перестройки Горбачев вытащил Шеварднадзе из Грузии и назначил его министром иностранных дел Советского Союза. Все подписанные им соглашения были выгодны вовсе не той стране, которой он должен был служить. Он подарил американцам больше 46 тысяч квадратных метров континентального шельфа Берингова моря, где были разведаны запасы нефти. При переговорах по объединению ФРГ и ГДР Шеварднадзе уступил объединенной Германии право вступить в НАТО. Отказался фиксировать на бумаге обещание министра иностранных дел ФРГ Ганса Дитриха Геншера о том, что государства бывшего социалистического лагеря никогда не станут членами НАТО. Сказал, мол, немецкому министру можно доверять. Эту «дипломатию» иначе, как предательством, не назовешь… Провидец был наш главный редактор. И человек он редкостный. Главным его качеством в отношениях с подчиненными была доброжелательность и требовательность, а в отношениях с руководством Главпура – принципиальность и отстаивание своих позиций. Макеев был примером для подражания. Он был всегда гладко выбрит, и от него пахло одеколоном «Шипр». В Закавказье я работал два с половиной года. К этому времени возглавлявший партийный отдел редакции Борис Пендюр стал начальником Воениздата. Редактором отдела был назначен Борис Похоленчук. Мне предложили должность его зама. Партийная тематика мне не нравилась, да и в Москву не рвался. Но это была единственная возможность получить звание полковника. Я рекомендовал на место посткора в Закавказье Гришу Артеменко из комсомольского отдела окружной газеты. А редактору Александру Кирюхину посоветовал взять из малотиражки бамовца Виктора Светикова, окончившего Львовское политическое училище. И отправился в Москву. Жизнь сотрудников аппарата редакции регламентирует распорядок дня: летучки, правка материалов, дежурства по номеру газеты и по редакции. Вольготно себя чувствовали лишь специальные корреспонденты. Отдел спецкоров возглавлял полковник Хорев, с подачи которого я когда-то стал краснозвёздовцем. Спецкором стал и полковник Филатов, с которым мы вместе стажировались. Это была элита газеты. Им поручали самые сложные и щекотливые расследования по следам жалоб. Писали спецкоры дома и сдавали готовые материалы в набор. Перебраться в спецкоры стало моей голубой мечтой. Но приходилось править партийные статьи и писать скучные передовицы. В нашем отделе работали четверо. Самый пожилой – фронтовик Михаил Петрушин, минёр, прошедший со своей собакой на послевоенном параде Победы. Самый молодой – Гена Барнев. Еще редактор и зам. А штатное расписание предполагало шесть сотрудников. Я предложил вызвать на стажировку из Забайкалья Валерия Рязанцева и из Закавказья Виктора Светикова, который уже работал у Кирюхина. Стажировку они прошли успешно и стали работать в партийном отделе… С той поры минуло много лет. Что-то забылось. Но яркие личности из памяти не стираются. Такие, например, как редактор отдела науки и космонавтики – Миша Ребров, интеллектуал и журналист №1 в космической теме. Мало кто знает, но его всего шаг отделял от полета в космос. 1964 году главный конструктор Королёв решил отправить журналиста в космос. Пригласил для испытаний десять журналистов, пишущих о космосе. И только Ребров успешно прошёл медицинское обследование, получив заключение комиссии о годности к спецтренировкам. Барокамеры, центрифуги, множество других тренажёров, выживание в различных климатических условиях, поездки на космодромы и прыжки с парашютом – всё это он выдержал и освоил. Королев сказал ему: «Готовься, Миша, встретить своё 35-летие в космосе». Увы, космос не состоялся. В начале 1966 года главный конструктор скончался. Проект с запуском журналиста тихо почил в кабинетах чиновников… В военно-морском отделе лидером был Сергей Быстров, жесткий в критике, находивший злободневные темы и писавший ёмко, профессионально и интересно. Редактором отдела литературы был поэт Юра Беличенко, автор двух поэтических сборников. Отдел физкультуры и спорта возглавлял Слава Гаврилин. На всех международных соревнованиях его назначали старшим группы журналистов. Замом у него был контактный и расторопный Олег Вихрев. В отделе вузов работал Виталий Безродный, судья всесоюзной категории по стрельбе. Его нередко вызывали на соревнования, на которых он судил и освещал их в газете. А вернувшись в редакцию, засыпал даже на летучке. Главный будил его вопросом: «Что сейчас говорил дежурный по номеру?». И Виталий слово в слово повторял слова дежурного…. Спустя полтора года главный редактор предложил мне возглавить отдел культуры. В отделе работали юрист Игорь Вашкевич, Лена Агапова и Галина Конюшкова, внучка полярного исследователя. В Северном ледовитом океане даже есть островок имени Конюшкова…. Мне хотелось заполучить в отдел талантливого газетчика Юру Мамчура, который учился в военно-политической академии на редакторском факультете. Я предложил кандидатуру Конюшковой в отдел писем с повышением в должности и в зарплате. Она, конечно, согласилась. Мамчур перешел на заочное отделение и стал сотрудником отдела. Каждая его публикация отмечалась, как лучшая в номере… Через два года меня всё же назначили спецкором. Я сразу запросил командировку в Афганистан, где наши войска вступили в официально необъявленную, но изнуряющую войну с моджахедами. О войне в Афганистане написано много статей и книг, потому этот период освещать не стану. Уже назревали события, изменившие историю советской державы и даже «Красной звезды». Это произошло, когда к власти пришли демократы во главе с перестройщиком Горбачевым. Народ ошалел от новых лозунгов. Помню, шла кампания борьбы за трезвость. Коллектив редакции собрался в актовом зале отмечать День Победы. На столах самовар и чашки с чайными ложечками. Секретарша Главного Антонина Дмитриевна заканчивает наливать из самовара чай. Николай Иванович поднял чашку – Выпьем за великую Победу! В самоваре оказался не чай, а коньяк… Это был последний праздник при Макееве. Журналистам зам. начальника Главпура предложил избрать голосованием Панова Ивана Митрофановича. Однако, соблюдая демократический ритуал, спросил, будут ли другие предложения. Я встал и назвал кандидатуру Сергея Быстрова. Начались прения. Не помню всех выступавших. А выступление Филатова запомнил. С ним мы приятельствовали, даже бывали друг у друга дома. Но его выступление поразило меня. Почему-то он обрушился на Макеева. «Уставится на тебя оловянными глазами, и не поймешь, нравится ему статья или нет». Затем добавил пару хвалебных фраз в адрес Панова и сел с видом победителя. Большинством голосов избрали приятного в общении интеллигента Панова, хотя должности больше соответствовал бескомпромиссный Быстров, не выносивший бездельников, и резкий в оценке творчества коллег. После собрания я сказал Филатову: – Сука ты! Лижешь задницу с перспективой. Он презрительно глянул на меня и вышел... Вскоре он был назначен главным редактором Военно-исторического журнала, где получил звание генерала. Позже, в разгул демократии, подвизался у Жириновского в ранге военного советника. Однако тот, спустя небольшое время, от его советов отказался. И Филатов пустился в свободное плавание. Бросил жену и дочь Вику. Женился на журналистке из Сербии, дочери какого-то магната. Где он сейчас, чем занимается и жив ли – не знаю. Некоторое время я работал при Панове. Из армии, а значит и из газеты стали увольняться ведущие журналисты. Покинули ряды краснозвёздовцев Гаврилин, Беличенко, Станислав Грибанов из отдела авиации. Я тоже уволился в запас. Быстров стал редактором газеты «Воздушный транспорт», Рязанцев и я перешли в журнал «Мир безопасности». Многие краснозвёздовцы устроились в ТАСС… А события накатывали волнами. Спектакль с ГКЧП. Расстрел дома правительства. Штурм Останкино. Ельцин свалил Горбачева и запретил компартию. Наступил период, какой на Руси во все времена называли смутой. Министром обороны стал Павел Грачев. Однажды он посетил «Красную звезду» и приметил среди сотрудников Лену Агапову. И моя бывшая подчиненная взлетела вверх, как ласточка. Стала помощником министра по связям с общественностью. Про нее говорили, что ни один генерал не может попасть на прием к министру без ее дозволения. Она перетряхнула пресс-службу министерства обороны и втянула в нее Юру Мамчура. Впрочем, это, вероятно, входило в ее обязанности. Насколько я помню, Агапова была скромной и уважительной дамой. Иногда в редакцию ее подвозил муж. Из моих ровесников краснозвёздовцев никого не осталось. Ушли в мир иной Ребров, Похоленчук, Пендюр, Безродный, Рязанцев и даже пятидесятилетний Светиков. Я самый старый из живых. На год моложе меня Станислав Грибанов. Он написал несколько книг о Сталине и его семье. Следом за ним по возрасту Кузьма Пашикин из отдела вузов, автор ряда книг о рыбалке. В Москве живет Александр Пилипчук, с которым мы в 90-е годы выпускали газету «Служба». На этом я ставлю точку и передаю перо тем, кто моложе, кто связал жизнь с военной журналистикой. Память подсказывает фамилии Миши Малыгина, Володи Пасякина, Сергея Попова, Володи Ермолина, Миши Захарчука, Олега Одноколенко, Бориса Солдатенко. Если кого не вспомнил – не обессудьте. Уважаемые коллеги, если я в чем-то ошибся, поправьте старика. Если с чем-то не согласны – тоже обнародуйте, на критику я давно не обижаюсь. Возможно, что-то упустил, - добавляйте информацию, буду рад. PS. Елена Александровна Агапова была зам. главного редактора "Красной звезды". После работы в Министерстве обороны, за рубежом, в Счётной палате РФ пришла в Международную общественную организацию "Императорское Православное Палестинское Общество" (председатель С.В.Степашин). Является заместителем председателя ИППО. Юрий Николаевич Беличенко вернулся в газету спецкором и до последнего дня работал в ней. Мы его в последний путь провожали из редакции. Вышло у него после смерти 9 книг благодаря усилиям супруги Ольги Юрьевны Ермолаевой, моим и Евгения Артюхова.
|
