|
Отдельные воспоминания
ШОРКУНОВ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ
РЯДОВОЙ – ПРАПОРЩИК
После двухмесячного курса молодого бойца в в/ч 54172 по распределению я попал в в/ч 44061. Это было где-то в декабре. Казарма была на втором этаже. Пол был дощатый, – его натирали мастикой так, что он даже блестел. До нас там уже были собраны из других частей старослужащие солдаты.
Моим командиром отделения стал ефрейтор Миша Нагибин – хороший, добрый парень. Мы с ним сдружились. Как-то он отсутствовал (наверное, в отпуск уезжал). Так, по его рекомендации, меня, первогодка, оставили за него, и я пытался «подъём» подавать, хотя были в отделении и старослужащие. А как получалось – не помню. Старшиной был сержант Ямцов (срочной службы) – шустрый был парень.
Казарма (спальное помещение) к нашему появлению была уже готова, а Ленинскую комнату оформляли. Там работал солдат Туманов, старослужащий. Ему за это дали на Новый, 1961 год, отпуск. А как хотелось быть на его месте, так хотелось домой! В классах были, ещё от химучилища, – разные пробирки, пузырьки, – всё это мы убирали. Мусор вывозили на свалку (она в то время была на улице Галической между железнодорожными путями). Машины своей в части не было – её пригоняли с Никитской улицы (там была авторота). А в химгородке (так называли первый военный городок) были: клуб, библиотека, магазин, госпиталь, кафе солдатское – в общем, всё необходимое. Впечатление оставили чаны для квашения капусты, большие – ребята в химчулках уминали капусту.
Наша часть находилась в двухэтажном здании на улице Красноармейской. Иногда по ночам было слышно, как проезжали по улице телеги с бочкой – видимо, спецмашин было ещё мало. Под казармой находился штаб – его ремонтировали своими силами.
В первое время в части было много офицеров в разных военных формах: лётчики, моряки, танкисты, артиллеристы. Вскоре прибыл командир части полковник В.Я. Лиференко. Помню первое построение: командир части обходил строй, что-то спрашивал, видимо, и внешний вид проверял. Запомнилось, как он сказал в мой адрес: «У этого солдата шинель подобрана (или подогнана?) правильно». Я тогда, как и всю службу, стоял в конце строя, как малоросток.
Запомнилось первое увольнение в город 1 января 1961 года – до обеда. А увольнительную мне дал капитан Е.С. Матвеев за работу в штабе (проводил филенки – и, видимо, ему понравилось). В тот день, помню, поменял свою получку в 30 рублей на три рубля, новеньких, в магазине «Ямка» в центре (был обмен денег образца 1947 года на деньги образца 1961 года – один к десяти).
Теперь уже не помню – до Нового года или после, сразу после, – нас распределили по подразделениям. Я попал в 1-й дивизион. Командиром дивизиона был майор Ю.Н. Волков. Забегая вперёд, – мне здорово повезло, что именно он стал моим командиром…
Юрий Николаевич с Валентиной Кузьминичной живут в Костроме. Иногда я у них бываю. Встречают всегда хорошо, как члена своей семьи… Добрейшей души Люди…
Началась служба солдатская: занятия, наряды, хозяйственные работы. В части было много офицеров, участников Великой Отечественной войны. Они часто проводили с нами беседы, рассказывали про войну. Запомнились слова командира части полковника В.Я. Лиференко, что исключительную роль в победе сыграла железная дорога.
Какое-то время курящим выдавали махорку, некурящим – сахар. Я получал сахар. Вскоре это отменили, стали выдавать 80 копеек. В казарме случались пропажи мелких солдатских принадлежностей, в том числе и трёхрублёвые получки пропадали иногда. По этому поводу запомнились слова майора Волкова на одном из построений в казарме: «Сколько верёвка ни вьётся, конец будет». К сожалению, порок этот, видимо, не просто выжить – пропажи случались. Помню, Толе Седову, земляку моему, родители прислали 20 рублей. Толя мне предложил купить на них часы (иначе, мол, всё равно этих денег не будет), и мы купили за 18 рублей часы «Уран». Я их долго носил, а долг так и остался за мной.
А вот «дедовщины» в пору моей срочной службы не было. Обычно первогодков обзывали «салагой» – и только. С этими «салагами» старослужащие, как правило, делились своей долей каши, супа. В этот период солдатами были дети военных и послевоенных годов, – многим детство досталось нелёгкое. К сожалению, в последние годы среди солдат меньше стало взаимоуважения.
Вместе со мной в часть попали мои земляки: Толя Седов (с ним мы учились в школе в Еласах, в автошколе), Зиновий Мамуткин (с ним учились в автошколе в Кузьме), Лёша Салянкин (из другой деревни, примерно в 7 – 8 км.) – его до службы я не знал, – так что общаться на родном языке нам было с кем.
Запомнился выход на Волгу, в бассейн. Майор Волков повёл нас, своих солдат, в летний выходной день на Волгу в бассейн. Бассейн тогда находился в районе причалов напротив парка. Был там трамплин. А плавать я любил. У меня в то время был даже третий разряд по плаванию… Так было здорово!
Про наряды. Их было много: внутренний наряд, караул по городку, по гарнизону, столовая. Как ребята иногда высказывались: через день – на ремень, через два – на кухню. Самый трудный был наряд по столовой. Я как молодой попадал обычно в посудомойку. Первые впечатления какие-то, наверное, были – большое количество всего: посуда, картошка, котлы чугунные здоровые. Бывали и шутки, типа: макароны продувать, плиту в варочном передвинуть – здоровую чугунину (топилась метровыми дровами с двух концов). Питались в две смены. В то время в городке была сержантская школа, полк стоял (в/ч 54172), почта, госпиталь. А когда какие собрания, конференции с солдатами в клубе проводили (они бывали, так как клуб в дивизии был, видимо, в то время, один) – так в три смены. Этот наряд считался для солдат тяжёлым, и обычно, после сдачи дежурства, наряду разрешали отдыхать до общего отбоя.
Другие наряды – караул, внутренний и другие – были намного легче. Первое время пирамиды с оружием («АК-74»), кажется, даже не запирались – рядом всегда находился дневальный. Позднее стали пирамиды запирать, появились комнаты для хранения оружия, металлические решётки, сигнализации разные… В общем-то, есть, о чём задуматься…
В части появился первый автомобиль «ГАЗ-69» (пикап). Водителем на нём был Фарафонтьев. Его вскоре комиссовали по здоровью, и стал водителем мой земляк Лёша Салянкин. Машина была командирская. Автопарк нашей части был оборудован на плацу. Огородили колючей проволокой, поставили водомаслогрейку – вот и весь автопарк. Так начиналась автослужба нашей части. В торце здания, рядом со штабом, был оборудован зал для работы с изделием (учебным). Окна на улицу Красноармейскую заложили кирпичом, вокруг обнесли высоким глухим дощатым забором. Начала поступать техника: автокран, «КРАЗы-219» с большими закрытыми кузовами, «ЗИЛ-157». Нам, солдатам, может быть, и намекали о назначении нашей части… Видимо, брали подписки о неразглашении, учитывая важность и секретность. Забегая вперёд, скажу: часть наша с самого начала была на особом положении – с засекреченной боевой деятельностью.
Помнится, как привезли первое учебное изделие. Мы, солдаты, наблюдали со второго этажа, как за высоким забором работали автокран и «КРАЗ», а также большая железная бочка. Пропускной режим в нашей части был довольно строгим. Был свой внутренний караул. Была проходная, своя, с контролёром, и контролёр был внутри штаба (На этих постах мне не раз приходилось стоять). Помнится, кто-то из наших офицеров меня упрекнул в формальности, так как, по инструкции, надо было каждый раз предъявлять контролёру пропуск, – сколько бы раз ни проходил в учебный зал или обратно (своих офицеров мы знали хорошо, хотя их было много).
Где-то в сентябре-октябре 1961 года нас, шофёров, послали в командировку на шестую площадку к строителям. Посадили на самосвалы, и мы в две смены возили песок из карьера (он был около шестой площадки) на дорогу, в сторону первой площадки. Так нам, шофёрам, командование нашей части организовало переподготовку, точнее будет – практику вождения, поскольку в ближайшее время мы должны были ездить на серьёзных машинах – и с довольно серьёзным грузом.
В конце октября 1961 года меня назначили водителем на «ГАЗ-69» вместо Лёши Салянкина (он стал ездить на командирской «ГАЗ-69А»). Машина была в штате первого дивизиона, и моим шефом (так обычно называли командира, которого возила машина) стал майор Ю.Н. Волков. Сразу же пришлось перебрать передний кардан (менял крестовину). Видимо, были уже холода, так как его я перебирал там, где чистили обувь – на втором этаже. Помню первый выезд с командиром – полковником В.Я. Лиференко на улицу Свердлова до милиции (что-то было связано со старшим лейтенантом Витей Михайловым). Было уже темно, и когда я разворачивался задним ходом, ударился о дерево: борт погнул. Запомнил слова командира: «Ни хрена ездить не умеешь!». Конечно, к утру борт выправил…
Привезли к нашей казарме часть самолёта. На нём был какой-то чехол-утеплитель. Из него мы с Лёней Патрушевым, нашим солдатом, сшили утеплитель на капот к «ГАЗ-69» – тепло держало хорошо. А самолёт, видимо, привезли после хрущёвской резни.
Помнится первый выезд на площадку № 1 с майором Е.С. Матвеевым, заместителем майора Волкова. Ехали по сущёвской дороге – где булыжная, где гравийная, – а площадка в тот период только строилась. Потом уже с шефом, майором Волковым, я туда ездил очень много. Он там бывал целыми днями, и часто – до позднего вечера. Особенно хочется сказать о его заботе обо мне, солдате. Он всегда заботился, чтобы я был сытый, и всегда, где сам обедал (обычно – военторговская столовая), меня за одним с ним столом сажал. Не каждый командир о своих водителях так заботился (а за службу солдатскую мне приходилось общаться с водителями легковых машин).
Некоторые запомнившиеся эпизоды моей солдатской службы… Зимой 1961 – 1962 года везли изделие на первую площадку. В районе деревни Кузьмище по Сусанинской дороге (основная наша в то время дорога по службе) из-за большого снега, видимо, съехал в кювет автомобиль с изделием («МАЗ-502» с передним ведущим). Как долго возились – не помню. Там были наши командиры. Запомнился подполковник Милосердов. Почему-то этот эпизод остался в памяти: ночь, снег, фары…
В начале 1962 года – постановка на боевое дежурство первой площадки. Из истории становления и развития в/ч 44061: на первое боевое дежурство заступили 25 офицеров. Кого-то из них я вёз на пикапе. В районе деревни Погорелки бетонка проходила полем, дорогу здорово перемело. Пикап наш офицеры дружно протолкнули, а позади нас другие легковые: нашего командира, командира дивизии – наверное, и другие были. Только запомнилось – в наш пикап пересели командир дивизии А.П. Шилин, наш командир В.Я. Лиференко, а часть офицеров пошли пешком. Наверное, я сразу же вернулся за ними.
Как-то ночью меня подняли, – дежурный по части дал тревожную путёвку: «Поднимай своего командира и срочно вези на площадку!» (Тогда телефонов домашних, видимо, не было даже у наших командиров. Юрий Николаевич Волков тогда жил с семьёй на проспекте Мира, в самом начале – на втором, кажется, этаже. Его супруга Валентина Кузьминична напоила нас чаем с лимоном (запомнился этот чай с лимоном), и мы поехали… Зима, ночь, мороз… Командир делится со мной, рядовым солдатом, о том, что что-то не ладится с термочехлом. (В то время комплексные занятия проводили часто). Не доезжая до первой деревни (кажется, Башутино), мотор что-то забарахлил. Бензин поступает, искра есть, а мотор не работает. Какая-то машина гражданская в город шла. Водитель её остановился. Ещё раз посмотрели – всё есть, а мотор не работает. Он развернул свою машину, нас на буксир, – опять не заводится. Оттащили меня до деревни, слил воду. Командир постучался в избу в ночной деревне, устроил меня в тепло, а сам с гражданским водителем поехал до части, взял «ЗИЛ-157», съездил на площадку, и на обратной дороге уже притащили меня в часть. В то время в части у нас был капитан Жданов, автомобилист. Я ему объяснил ситуацию, а он мне: «Сними экранировку с центрального провода, жми на стартёр и поезжай!». Так и получилось…
По какой причине – не помню, но мы, шофёры, возили вместо прав справку, что наше удостоверение водителя находится на хранении в штабе (наверное, случались пропажи)… Так пошли будни солдатской службы. Служба моя в качестве водителя шла как-то быстрее, что ли, – оказалась разнообразной. Были какие-то поблажки как водителю. Как-то мы с Лёшкой Салянкиным (он в то время возил командира части) в выходной подошли к полковнику В.Я. Лиференко и попросились вместе в увольнение в город, – отпустил! – а что ещё солдату надо!..
Юрий Николаевич Волков стал заместителем командира части, а моим шефом стал майор Е.С. Матвеев, его заместителем – капитан С.И. Дуденков.
Ездить приходилось много. Бывало, не по одному разу за день, мы со старшим лейтенантом А.А. Колчановым мотались до города и обратно (он в то время ведал «секреткой»). Вскоре в районе Бычихи построили 12-ю площадку. Наши ребята какое-то время жили там в палатке. Старшиной был сержант Женя Егоров из Чувашии (вместе призывались). Какое-то время, видимо, обслуживал эти две площадки наш первый дивизион, так как майора Е.С. Матвеева, капитана Н.А. Громова и других офицеров я туда возил часто (скорее всего это было до вступления «двенадцатой» на боевое дежурство). Помнится, ездили на «двенадцатую» с «первой» и обратно по прямой – через поле, деревню и – к мосту через реку Мезу у первой площадки. На «двенадцатую» и «первую», из города и обратно, чаще ездили через Бычиху – было значительно ближе.
Сусанинская дорога, в то время булыжная, была здорово разбита. Она проходила через деревни. Я, ездивши по ней немало, знал почти каждую выбоину до поворота на «первую». Помнится, ждали приезда Маршала А.А. Гречко. Дорогу военные строители подлатали довольно быстро. Помню приезд Маршала Гречко на «первую». Мы с ребятами – в кусты, чтобы увидеть его воочию. Дядька он был довольно высокий. Его возил к нам на площадку наш командирский водитель Провада (нашему командиру только что пришла новая машина «ГАЗ-69А»). Вскоре после визита Маршала стали строить бетонную сусанинскую дорогу.
Как-то ночью я с начальником штаба подполковником А.П. Болдыревым ездил по сусанинской дороге до дальней 22-й площадки – он проверял посты на прилегающих к тракту дорогах. При перевозке наших изделий в те времена дорогу перекрывали. Развернулись у самого дальнего поста, и он – мне: «Ну, показывай, как ездишь!». И мы поехали, как можно быстрее, обратно, к шестой площадке. Свернули с тракта на бетонку, проехали сколько-то километров, а вдали, навстречу, – наша колонна «КРАЗов». Тут подполковник Болдырев услышал шум трактора недалеко от бетонки… Свернули, – а там трактор гусеничный выползает к бетонке. Он его остановил, – тракторист пьяненький. Он, не долго разговаривая, – хрясь его, – тракторист лежит, а подполковник мне: «Пока он очухается, колонна пройдёт».
Лёша Салянкин, бывало, говаривал о сверхсрочной службе, но я – ни в какую. Первого октября 1963 года меня одним из первых отпустили домой. Пригласил в кабинет командира меня гвардии подполковник Волков (он в тот период, видимо, был за командира части), тепло проводил и сказал ещё, что в партию надо было принять меня (это запомнилось), а замполит части гвардии подполковник А.С. Красильников построил солдат, – проводили меня очень тепло… Приятное воспоминание…
Пробыл дома два месяца, написал письмо в часть командиру с просьбой на сверхсрочную службу и, не ожидая ответа, поехал в Кострому.
В начале декабря 1963 года приехал в Кострому. На следующий день, без чиновничьих проволочек, стал я гвардии младшим сержантом сверхсрочной службы в в/ч 44061. Семён Овчинников (он раньше меня остался на сверхсрочную) одел меня в форму. Жить я устроился в гостинице в химгородке (в здании клуба на втором этаже). В тот период там жили и наши молодые офицеры: В.С. Монахов, И.Д. Саввин, С.Н. Зыков и другие.
Автомобилей разных марок в части стало много. Стали поступать «Уралы-375» (в то время новая модель). Меня, как уже более опытного водителя, стали привлекать к обучению молодых водителей. Организовывали пятисоткилометровые марши – до Макарьева и обратно – силами своей части, а это было не просто. Помнится случай. Около посёлка Островское «КРАЗ» наш съёхал с дороги (участок дороги был довольно высоко поднят). Обошлось без опрокидывания, – инструктор успел вовремя руль повернуть вправо, и машина съехала вниз. В Макарьеве, обычно, подкреплялись. Небольшой отдых, технику проверили, – и обратно. Позднее в дивизии была организована переподготовка водителей..
Как-то перед новым годом, кажется 1965-м, меня послали в качестве водителя на «ГАЗ-51» в Ярославль с майором Г.Д. Воловиком за красками. Почему запомнилось?.. Машину за Волгу переправляли на железнодорожной платформе, так как лёд на реке ещё машину не держал. Ночевали за Волгой в машине, раненько поехали. По дороге срубили ёлки, и в Ярославле загрузились быстро. В Костроме – опять на железнодорожную платформу… Канительно было без автомоста.
В 1966 году перевелся служить в школу сержантов, а в январе 1968 года по окончании подписки из Армии уволился. Около трех лет работал в милиции (ГАИ). В ноябре 1972 года после беседы с полковником Волковым Ю.Н. вернулся в в/ч 44061 прапорщиком.
Офицеры и прапорщики там были, в основном, знакомые по прежней службе. Попал служить на 13-ю БСП в 6-ю сборочную бригаду. На 13-й в то время был и штаб нашей части. Летом 1973 послали меня на уборку урожая, примерно на шесть месяцев, в качестве заместителя командира взвода. А командиром взвода поехал капитан Г.Г.Севикян из нашей части, толковый серьёзный офицер. От дивизии комплектовали роту – около 100 единиц машин.
Погрузили нас на железнодорожные платформы, и поехали мы в Краснодарский край, – так я побывал на юге. Ездили всегда колонной по 10-15 машин. Контроль службы ВАИ на дорогах был довольно жёсткий (они проверяли техническое состояние, плотность кузовов). Жили мы в палатках. Днём бывало жарко, а ночью довольно прохладно. Яблоки, абрикосы, арбузы, дыни, виноград – всего было много. Впервые там увидел картофельное поле, поражённое колорадским жуком – картина была неприглядная…
Свернулись, погрузились в эшелон, и – второй этап – Кустанайская область (Се-верный Казахстан). Там наш взвод стоял отдельно от роты, в ауле. Мы с Севикяном жили в домике рядом с клубом. Солдаты жили в клубе. Там поля – бескрайние степи. Урожай там в тот год тоже был хороший для тех мест – 14 центнеров с гектара. К концу уборки машины стали чаще ломаться – работы было много. Всё так же – колонны, элеваторы... Помнится, 7 ноября к нам с Севикяном пришёл местный учитель, казах, с кумысом, принёс и гостинец на дорогу – по жареному гусю. 8 ноября погрузились в эшелон – и в Кострому. Впервые почувствовал сильную боль в пояснице – видимо, сказались лёжки под машинами в степях Казахстана... Раздали машины по частям, сдали имущество. 11 ноября добрался домой... Запомнилась цифра валового сбора зерна в СССР за 1973 год – 214 миллионов тонн…
После командировки – 10 дней отпуска, – и служба продолжается. В этот период боевое дежурство в смене составляло 7 суток – с пятницы до пятницы – получалось 11 недель в год. А между сменами – другие наряды, учёба, разные дела по службе.
В свободное от службы время частенько ездили на рыбалку, особенно в зимний период – иногда что-то и ловили. В этот период в нашей бригаде служил прапорщик И.С. Хорошев (крайний слева), которого я запомнил, будучи ещё новобранцем. Он был деловой, у него было чему поучиться. Мы с ними много занимались в рац. комнате разными поделками, но вскоре он ушёл на пенсию. Вообще, в части, где я проходил основной период службы (приблизительно 21 год), офицеры и прапорщики подбирались нашими командирами довольно скрупулёзно, – боевая деятельность этого требовала.
В этот же период познакомились, а впоследствии стали даже друзьями, с Викторином Кузнецовым, служившим при штабе части.
В нашей части организовывались встречи с ветеранами части. Среди них были и участники Великой Отечественной. Они рассказывали о тех суровых днях, а также вспоминали годы становления части – об этом тоже было чего вспомнить. Вскоре старый комплекс нарушили. Офицеры и прапорщики нашей части стали служить вместе на одной площадке. В этот период было довольно сложно с квартирами, но именно тогда мне дали двухкомнатную квартиру на улице Шагова.
В этот период службы были и приятные моменты. Например, встречи с ветеранами части на природе после официального торжественного чествования. Занимался подготовкой стола обычно Викторин Кузнецов (у него это получается неплохо). Будучи при штабе, я помогал ему, как мог. Как правило, встречи организовывались к Дню Победы. Как-то, к одной из таких встреч, получился сбой со свежей рыбой, и мы с Викторианом поехали ночью на разлив, полазали с бредешком – в общем, уха была.
К концу службы я снова перевёлся в боевую группу.
В апреле 1988 года я уволился из Вооружённых Сил с двадцатипятилетней выслугой – примерно в сорок шесть с половиной лет стал пенсионером. В ноябре 1988 года поступил на работу – в охрану железной дороги – и вот уже шестнадцать лет снова с ружьём.
БЕЗСМЕРТНЫЙ ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ
СТАРШИНА – ПОДПОЛКОВНИК
Наш призыв на военную службу был произведен из Киевской области командой численность 100 человек и практически пришел на замену первого призыва в ракетные войска 1961 года военнослужащих отслуживших трехлетний срок службы. Команда призывников прибыла в место расположения 10-й ракетной дивизии в г. Кострома. Призывники прошли 2-х месячный курс молодого бойца и были распределены по ракетным полкам и воинским частям дивизии.
Мы в составе нескольких человек из призыва, а именно – Безсмертный Павел, Рудник Анатолий, Красный Виктор, Зарецкий Станислав и ряд других призывников были направлены в войсковую часть 44061 (ремонтно-техническая база).
По прибытию на место службы, следует отметить, что встретили нас очень хорошо, как молодых солдат, доброжелательно. Следовало учитывать, что в то время в воинской части проходили службу бойцы первого призыва, которые считались старослужащими и это давало им определенные преимущества как они считали, но никакой (дедовщины) мы ни от кого не слышали. Не было какого либо унижения или плохого отношения к прибывшим военнослужащим. Все это указывало, что в данной воинской части нормальная воинская дисциплина и отношения между военнослужащими.
В воинской части мы были распределены по разным подразделениям для несения дальнейшей службы. Безсмертный был определен в автотракторную службу, а в дальнейшем исполнял обязанности командира транспортного взвода, Рудник Анатолий был определен в службу главного инженера. Следует отметить, что практически все призывники данного призыва имели достаточно хорошую подготовку теоретически и практически, по основным видам гражданских специальностей. Так Безсмертный и Красный окончили сельскохозяйственный техникум. Безсмертный, кроме основной специальности по обучению имел специальности механизатора широкого профиля. До призыва на службу имел опыт работы на зерноуборочных комбайнах разных марок, тракторах гусеничного и колесного типа, а также имел удостоверение водителя грузового автомобиля и опыт работы на нем. Рудник Анатолий и Зарецкий Станислав призваны на службу из Киевского политехнического института, который после службы они успешно закончили и работали по приобретенным специальностям. Новобранцы, призванные на службу имели достаточно знаний для освоения новой техники поступающей на вооружение ракетных частей.
Успешность в боевой подготовке, выполнении поставленных задач во много решалась также от деятельности автотракторной службы, начальник АТС был тогда капитан Соколов Виктор Петрович. В период становления сборочных бригад, которые располагались на значительном удалении от города и управления части, личный состав, офицеров, специалистов приходилось доставлять к месту расположения дивизионов автомобильным транспортом, автобусами закрепленными за бригадами. От умения водителей, исправности транспортного средства в значительной степени обеспечивалось точность и своевременность выполнения поставленной задачи. Водители специальной техники, автокранов, хранилищ готовили в школе сержантов, а также учебном центре дивизии в специальных автомобильных классах.
По итогам учебы с целью проверки и закрепления полученных знаний и навыков по управлению и обслуживанию техники обязательным требованием было проведение 400 километрового марш-броска в составе автомобильной колоны. Обычно такие марши проводились по маршруту Кострома – Макарьев и обратно. В составе движения колонны дорабатывались выучка водителей: соблюдать интервал, скорость движения и все необходимые требования при следовании в колонне.
Одной из важных задач выполняемых личным составом части (офицерами, техническим персоналом и водителями) была транспортировка боевого изделия с места постоянного хранения в расположение сборочной бригады на стартовую позицию ракетного полка. Такие мероприятия проводились согласно плана боевой подготовки обычно в ночное время с соблюдением всех требований и условий скрытности и секретности передвижения, с привлечением необходимого количества специального транспорта, транспорта сопровождения и прикрытия.
В этой связи запомнился один случай. Это было зимой. Колона в составе необходимого количества задействованного транспорта загрузив изделие на базе хранения с соответствующими мерами безопасности транспортировали груз в расположение сборочной бригады ракетного полка располагавшегося в то время у д. Бычиха. После выполнения поставленной задачи колонна в полном составе следовала в место постоянного расположения. При следовании по бетонке, на развилке дороги в сторону деревни Василево и Сусанинского тракта с дороги ветром снесло снег и бетонка осталась покрыта льдом. Мы с водителем Насибулиным следовали в прикрытии колонны и замыкали колонну. Время было три часа ночи. Был сильный ветер и сыпал снег. В это время впереди нас следовавший в колонне автомобиль притормозил и резко засветились тормозные фонари тормозящей впереди идущей машины. Водитель замыкающей машины Насибулин от неожиданности нажал на тормоза, а тормоза на Урал-377 были пневматические и тормозили резко, автомобиль как ветром сдуло с бетонки и снесло в кювет. Кювет который был метров пять от покрытия дороги и занесен снегом.
Принимаемыми мерами прочисткой снега для колеи попыткой сдвинуться с помощью двигателя, ходовой части положительных результатов не дало. Автомобиль Урал-377 был транспортный без переднего ведущего моста, без лебедки и в возникшей ситуации оказался беспомощным самостоятельно преодолеть возникшие препятствия. Колонна автомашин проследовала до Сусанинского тракта и убыла в место постоянной дислокации. Нам оставалось ждать попутной помощи или искать выход. Время было три часа ночи, за кабиной мороз, ветер, снег. Рядом никого нет. Что делать? В голову пришла мысль обратиться к дежурному ракетного полка расположенного в 2-х километрах от места происшествия. Оставив водителя в машине я проследовал до КПП полка и вызвал дежурного. Необходимо отдать должное с каким вниманием оно отнесся к моей просьбе. Я ему объяснил ситуацию. Дежурный, им был майор, сказал, что сейчас я уточню что-то и сообщу о принятом решении. Через некоторое время к КПП подъехал автомобиль тягач КРАЗ– 237 с лебедкой и нас благополучно вытащили из снежного плена. За это ему большое спасибо. За то, что не взирая на глухую ночь, неизвестно кто обратился за помощью майор оказался человеком с большой буквы. Далее мы нормально прибыли в место расположения воинской части где нас, конечно, ждали и беспокоились, что случилось.
Очень запомнился другой случай, который возможно и не требовал бы внимания если не считать произошел он у меня с тем же водителем Насибулиным.
В те времена в дивизии формировались сводные подразделения автомобильного транспорта для уборки урожая на целине. От нашей воинской части также был направлен автомобиль вместе с водителем. Уборка урожая проводилась в Оренбургской области. После окончания уборки транспортные средства были возвращены в место постоянной дислокации. При этом автомобили были настолько изношены, что многие подлежали капитальному ремонту, а некоторые списанию. Один автомобиль был направлен на капитальный ремонт в ремонтную базу расположенную в г. Владимире. После окончания ремонта, меня командование части командировало получить автомобиль и транспортировать его в г. Кострому. По прибытию во Владимир я увидел, что водителем по ремонту автомобиля был тот – же Насибулин. Я спросил его готова ли машина, все ли он сделал. Насибулин ответил, что все нормально автомобиль можно принимать. Оформив соответствующие документы я принял решение следовать к месту расположения воинской части. Проследовав по трассе километров 50 у меня начались проблемы. Автомобиль прекратил работу, заглох, что случилось трудно понять. Нашли причину, поехали дальше. Через некоторое время опять двигатель прекратил работу и опять тоже самое поиски неисправности. Таким образом через 20– 30 км. Мы добирались до г. Ярославль. Следует отметить, что мороз ночью опустился до 30 градусов. Холод ужасный. Водитель одет в кирзовые сапоги и шинель. Замерз. Перед г. Ярославль, когда уже что-то необходимо делать, отогревать водителя. Я обратился в близстоящий частный дом с просьбой обогреть водителя, который совсем замерз. На мою просьбу ответили отказом и не пустили. Делать надо было что-то. В кузове нашего автомобиля было загружено оборудование для учебного автомобильного класса дивизии. Мне пришлось разбить дощатую обшивку оборудования снять доски, на дороге недалеко от автомашины разжечь костер и отогревать водителя да и самому отогреться. Когда немного привел себя в порядок опять начал заниматься с топливопроводом. Автомобиль я все таки завел и от Ярославля до Костромы мы медленно, но добрались. Время было семь часов утра второго дня. Вспоминая прохождение службы в воинской части нельзя забыть того, что наряду с боевой подготовкой личного состава, командование части уделяло внимание и досугу военнослужащих. Так по разрешению командования проводились походы в драматический театр им. Островского. Проводились встречи в трудовых коллективах, в частности с работниками льнокомбината им. В.И. Ленина, в настоящее время Костромская Большая льняная мануфактура.
Можно еще привести достаточно много примеров возникавших при несении воинской службы. Одно можно сказать с уверенностью, что воинская служба в воинской части 44061 воспитывала уверенность и твердость в принимаемых решения и поступках. До настоящего времени выражаю благодарность командованию части за отеческое отношение к солдатам срочной службы и личному составу части. Многие прослужившие в в\ч 44061 добились значительных успехов и на других отраслях. Так Рудник Анатолий Григорьевич закончил трудовую деятельность в должности главного энергетика Мариупольского металлургического комбината, Красный Виктор Иосифович ушел в отставку с должности заместителя командира соединения на полигоне Байконур, Безсмертный Павел Андреевич во время прохождения службы в в\ч 44061 был награжден правительственной наградой медалью «За боевые заслуги», в дальнейшем продолжил службу в системе Министерства внутренних дел на должностях оперативно– начальствующего состава, работал начальником уголовного розыска одного из крупнейших районов города Костромы, а впоследствии руководил отделом внутренних дел.
ДАВЫДОВ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ
КАПИТАН – ЛЕЙТЕНАНТ – ПОЛКОВНИК
Моё предписание гласило, что я направляюсь в г. Кострому в хозяйство Шилина. Что скрывается за этими словами? Кто такой Шилин? Как хотелось приоткрыть пелену неизвестности.
Приехав на вокзал, увидел патруль во главе с морским офицером, который объяснил, что штаб Шилина находится рядом, и показал, как пройти к нему. Офицер кадров вначале предложил должность, связанную с электроэнергетикой, но заглянув в свои документы сказал, что для меня другое предназначение и следует прибыть в в/ч 44061, которая располагается также в городе. Все подробности на месте. Снова неопределённость и тайна. Прибыв в часть во время общего построения, был удивлён тем, что в строю стояли преимущественно офицеры и среди них, судя по форме одежды, представители всех видов и родов войск. Доложив о прибытии и представив документы, получил несколько суток на поиски квартиры и в помощь офицера «старожила» лейтенанта Яфасова. В эти дни я особенно прочувствовал, как трудно в городе с жильём. Приехали офицеры новых формируемых частей, в окрестностях города работало порядка 20 тыс. военных строителей, и всем требовалось жильё. По улицам ходили сотни офицеров, желающих снять хоть какой либо угол. Я не претендовал на изысканные условия, и на третьи сутки семья была в сборе. Жену, не избалованную роскошью, устраивало всё. Ей понравился город, хозяйка, соседи. Снятая комната была в деревянном доме с печным отоплением на втором этаже по адресу: ул. Галичская 22, кв. 4. площадью не более 10 кв. м. Приобрели и поставили детскую и взрослую кровати, шкаф для одежды. Для стола места не нашлось, и в дальнейшем его роль выполняла тумбочка, на которой крепилась чертёжная доска. Не избалованные бытовыми условиями, не жившие в столичных городах, нам понравилась Кострома своей тишиной, мещанским укладом, деревянными постройками. По сути, кирпичные здания в городе составляли не более 30% жилого фонда. Лишь центральная улица Советская имела асфальтовое покрытие, но оно заканчивалось в районе тюрьмы. Река Волга делила город на две части, и сообщение между ними осуществлялось летом пароходом, зимой по льду, а в переходный период транспорт и людей перевозили на ж/д платформе по мосту. За пределы области вела единственная гравийная дорога в направлении города Ярославля. Кострома лишь в 1944 году стала областным центром, а до этого административно входила в Ивановскую, затем Ярославскую области и, соответственно, финансировалась по остаточному принципу. Вся промышленность в городе ориентировалась на текстильную отрасль. В городе было три института: текстильный, педагогический и сельскохозяйственный. Историческая достопримечательность – Ипатьевский монастырь находился в запущенном состоянии и в нём жили бездомные. Город украшала Волга и её приток река Кострома.
Со временем начал понимать предназначение своей части и её место в структуре соединения. Ракетные войска стратегического назначения находились в начальной стадии формирования и развёртывания, а мы являлись первопроходцами. Дивизией командовал дважды герой Советского Союза полковник А.П.Шилин. Организационно она входила в ракетный корпус со штабом в городе Владимире. Боевыми частями дивизии были ракетные полки и техническая база головных частей.
Количество ракетных полков определялось числом боевых стартовых позиций (БСП), на каждой из которых размещались по две пусковые установки, а также комплекс сооружений и оборудования для хранения ракет, выполнения регламентных работ, подготовки к пуску и производства пуска ракет с пристыкованными головными частями. Каждую БСП обслуживал свой дивизион, в полку их было два.
Техническая база головных частей (ртб), куда попал я, в своём составе имела сборочные бригады по числу БСП, на территории каждой из которых создавалась дополнительная, изолированная зона с комплексом сооружений, обеспечивающих хранение, выполнение регламентных работ и подготовку головных частей к боевому применению. Во всяком случае, так планировалось, но на момент моего приезда первые БСП ещё находились в стадии строительства, а личный состав дивизионов и сборочных бригад ускоренно осваивал специальность и готовился к заступлению на боевое дежурство. Основной задачей строителей на тот период был ввод пусковых установок, а также первоочередных сооружений, связанных с поддержанием боевой готовности. Создание нормальных бытовых условий, строительство дорог и подъездных путей сдвигались на поздние сроки, личный состав жил в палатках и временных сооружениях. На данном этапе офицеры – ракетчики контролировали ход строительства сооружений и выполняли функции представителей военной приёмки. По мере начала строительных работ на последующих БСП, открывались новые штаты полков и сборочных бригад.
Учитывая необычность ядерного оружия, его новизну, среди прибывших офицеров и особенно в нашей части, было много разговоров о поражающих факторах, защите от воздействия радиоактивного излучения, его последствиях и влиянии на человека. При этом, домыслы рисовались в таких мрачных тонах, что некоторые офицеры постарались поменять место службы и перейти в другие менее опасные части. Слово «головастики», как называли нас военнослужащие других войсковых частей, воспринималось как обреченность, нечто страшное для мужчин, таинственное и тревожное для будущей супружеской жизни.
Меня поразила ограниченность ряда офицеров, низменность запросов, вульгарность поведения. Результат ночного преферанса их интересовал больше, нежели вопросы службы. Складывалось впечатление, что от многих в частях просто избавились как от ненужного балласта и передали в Ракетные войска стратегического назначения. Однако не они формировали идеологию, ауру и основу создаваемого вида войск. Со временем «случайные» офицеры незаметно исчезли или перевоспитались переняв лучшее. Основная масса офицеров заслуживала уважения, и стала тем стержнем, который обеспечил в последствии части занять ведущие позиции не только в соединении, но и в Ракетных войсках стратегического назначения.
Анализируя начальный период становления столь необычной и ответственной части, нужно отдать должное умелому руководству командира полковника В.Я.Лиференко, тактичной, объединяющей, воспитательной роли заместителя командира по политической части кап. 3 ранга А.С.Красильникова, вкладу начальников сборочных бригад: майора Ю.Н.Волкова, майора Е.А.Яковлева, начальника группы В.В.Деревянко и многих других, вклад которых трудно переоценить.
Мы носили артиллерийские петлицы и по городу для подтверждения версии иногда буксировались пушки. Особой тайной являлось предназначение нашей части и не только в городе, но и в воинских коллективах. Даже среди самых близких людей, включая семью, не допускался разговор о работе. Степень секретности была настолько серьёзна, что командир дивизии в первые годы не имел права на посещение хранилищ головных частей. Отсюда следует вывод насколько тщательной, всесторонней фильтрации подвергались офицеры, прежде чем попасть в подобную часть.
Реальная действительность опережала планы Генерального штаба. Уже полным ходом шло создание Ракетных войск стратегического назначения, а специальные училища для них ещё только начали открываться. Первые годы уровень знаний прибывающих офицеров определялся по существу теоретическим багажом и опытом работы, полученным в своих видах и родах войск. На этот момент наиболее грамотными и востребованными специалистами оказались офицеры инженерно – технического состава авиации и флота. Разброс по знаниям потребовал срочного проведения ликбеза, разработки программ в соответствии с новыми требованиями. Чтобы восполнить недостаток начали с изучения электротехники, радиотехники, ядерной физики. В качестве руководителей занятий привлекались наиболее грамотные офицеры из числа слушателей, к которым отнесли и меня.
На повестку дня встал вопрос о более глубокой, фундаментальной теоретической подготовке и приобретении практических навыков работы в условиях реально приближённым к действительности. С этой целью группа офицеров, и я в том числе, отправилась на трёх месячные курсы в Семипалатинский учебный центр.
По возвращении с полигона продолжали отрабатывать слаженность расчётов, сдавали зачёты и экзамены многочисленным комиссиям включая основную – Главнокомандующего РВСН. Лишь она давала право на допуск расчётов к работам с ядерными боеприпасами и несению боевого дежурства. Нет смысла говорить о специфике нашей работы, мере ответственности исполнителей. Все операции, выполняемые внутри головной части проводили лишь офицеры при соответствующем строгом взаимоконтроле.
Моя первичная должность в части инженер группы, которая предусматривала руководство расчётом. Она обязывала непосредственное участие в работе с ядерными боеприпасами. Находиться в пасти «дьявола» и понимать, что от одного твоего неверного движения зависит будущее человечества, нелегко. Было ли чувство страха? За себя нисколько, за других да. Ведь мы прекрасно понимали, что за спиной миллионы людей и подходили к любой операции со всей ответственностью. И то, что во всех Вооруженных силах не было ни одного происшествия с ядерными боеприпасами, говорит о качественном подборе исполнителей. С целью исключения появления статического электричества мы не имели права работать в белье из шёлковых и искусственных тканей, носили кожаные тапочки, прошитые медными гвоздями, систематически искусственно снимали с себя заряд, используя специальное заземление. Строгое соблюдение техники безопасности было основным и непременным условием при проведении нами работ. С учётом всего сказанного, строжайших требований и ответственности формировался воинский коллектив, и закладывались его положительные традиции.
Через два года меня назначили начальником группы, хотя этому предшествовало неординарное событие. На общем партийном собрании я выступил с критикой и постыдил командира части за то, что он, седой коммунист, полковник позволяет при подчинённых оскорблять капитан-лейтенанта А.Егорова и тем самым дискредитирует себя в глазах подчинённых. Через несколько дней, при рассмотрении кадровых вопросов, им была предложена моя кандидатура на повышение в должности со следующим комментарием: «Если он так смело критикует меня и не боится, то на него можно положиться». После получения звания майор на офицерском собрании был избран председателем офицерского суда чести.
Несколько слов об особенностях службы в части. Она заключалась в хранении головных частей при строго заданных параметрах, переводе их в различные степени готовности, стыковке с ракетой носителем. Поддержание боевой готовности обеспечивалось системой боевого дежурства. Она предусматривала недельное непрерывное пребывание на боевой позиции дежурной смены, способной выполнить боевую задачу. После смены с дежурства один день отдыха и затем ежедневные двухнедельные выезды на позиции. В последующем снова дежурство. В те годы офицеры имели один выходной день в неделе. Кроме сказанного нас привлекали в командировки, для службы в гарнизоне, дежурными по части и т.д. Жена и дети редко видели мужа и отца и основная нагрузка по воспитанию детей, ведению домашнего хозяйства ложилась на мать. Считаю, что надёжный тыл – половина успехов мужа по службе.
Анализируя службу в базе головных частей, хочу выразить искреннюю благодарность командованию, всему офицерскому составу и военнослужащим срочной службы, которые помогли моему становлению в новых условиях. Мне не забыть благотворного влияния С.Дуденкова, В.Батова, А.Никулина, П.Соловьёва, В.Трофимова, П.Бобкова, В.Кожевникова, Л.Кольцова, А.Болдырева, В.Носкова, В.Кодякова, И.Коваленко, С.Переходченко, А.Гриненко, Г..Скворцова, А. Найденова.
РОМАНОВСКИЙ АНАТОЛИЙ МАТВЕЕВИЧ
ЛЕЙТЕНАНТ – ПОДПОЛКОВНИК
Я, лейтенант Романовский, прибыл в г. Кострому после окончания Иркутского авиационного технического училища в 1960 году. Стоял конец августа месяца. Край, в котором я прослужил 32 года и остался навсегда, встретил меня проливными дождями. В предписании значилось «Прибыть в распоряжение командира в/ч34029».
Далее был определён в в/ч 54172, командир части полковник Володко. Офицеров прибыло много. Тот, кто постарше, с семьями – снимали квартиры в городе, а молодёжь поместили в общежитии хим. городка. До сих пор помню большой зал, где было много коек, всегда шумно и холодно.
Командование, формировавшейся дивизии и частей были опытными офицерами, некоторые прошли войну, понимали, что такую массу людей надо чем-то занять. Естественно, что ни ракет, ни головных частей в то время не было, а была масса необученных новому вооружению офицеров. Всему предстояло научиться, построить, обустроить, освоить и заступить на Боевое дежурство по охране нашей Родины Союза Советских Социалистических Республик.
Костромской, до этого спокойный край, вдруг вздрогнул от шума и движения огромной массы автомобильной техники, предназначенной для доставки к месту строительства стройматериалов для возведения пусковых площадок, хранилищ, казарм командных пунктов. Страна выполняла постановление Правительства СССР от 17 декабря 1959 года о создании самостоятельного вида Вооружённых Сил Ракетных Войск Стратегического назначения Я, молодой офицер, оказался в центре этих событий. Некоторые удивляются, как это в такой небольшой период времени мы смогли встать наравне с Америкой по ракетному вооружению. А по-моему ничего удивительного, как было в Великую Отечественную войну, так случилось и тогда. Как в песне поётся «Это повадка у наших людей».
Как раньше я сказал, нас надо было чем-то занимать. Меня вдруг откомандировали контролировать сохранность грузов, доставляемых на строительство стартовых комплексов, выдали мне удостоверение начальника ВАИ, дали новенький бортовой автомобиль ЗИЛ-150 № К 3-10, поставили задачу беречь материальные ценности, и в путь.
А сохранять и беречь было от кого. Делал эту работу я весьма успешно. Спустя некоторое время меня вызывают в штаб дивизии и приказом начальника гарнизона назначают помощником коменданта г. Костромы. Время было лихое, солдаты были в основном из стройбата, большинство из них побывали в местах не столь отдалённых. Комендантом был назначен м-р Кубякин, тот самый который впоследствии командовал одним из ракетных полков. Сам комендант редко был в комендатуре, и я практически стал управлять этой непростой службой. Под моим началом были такие вопросы как смена гарнизонных караулов, развод патрулей, контроль за соблюдением порядка военнослужащими в городе. Гарнизонную службу несли в основном десантники. Все они были и возрастом и званием значительно выше меня, но выполняли мои требования безупречно. Я стал волноваться, не забыли ли про меня отцы-командиры, не забыли – отзывают меня с комендатуры и отправляют вместе с 10-ю офицерами в г. Омск на переучивание. Учились мы на заводе стиральных машин, где цех на входе выпускал эти самые машины, а остальное всё представляло мощный ВПК. Учились мы три месяца, после чего я стал специалистом по ракетным двигателям. По возвращении в Кострому меня опять вызывают в штаб дивизии и направляют в распоряжение командира в/ч 44061. Так я оказался в родной мне части, где прослужил долгие годы. Мне довелось увидеть маршала Крылова Н И, когда он приезжал на 1-ю площадку и «форсировал» ручей в охотничьих сапогах. Подглядывал я за ним скрытно. В это время я исполнял обязанности начальника ВАИ, расчищал дорогу от машин для проезда маршала. В части мы учились уму-разуму, делали, контрольные циклы, изучали проверочную аппаратуру. И вот я на боевой позиции №22. Место для неё было самое «гнилое», кругом болото, вода. Перед закатом солнца в небо поднимались тучи комаров, белого света не это видно, ночью не уснуть. Вначале мне было поручено контролировать строительство наших сооружений. В моём распоряжении было 6 солдат. Кормил я их по договорённости в дивизионе.
Ни каких аттестатов у нас не было. Много было неприятностей на пищеблоке. Помогало то, что офицеры дивизиона были молодыми, многих я знал лично. Это потом всё стало на свои места.
Теперь о главном! То был период до «Карибского» кризиса, вовремя и после него. На дежурстве было задействовано 22 офицера. Боевых изделий не было. В случае необходимости нам обещали доставить головные части по воздуху. 22 человека офицера напряжённо готовились к приёму боевых головных частей. Мы проводили контрольные проверки, снаряжали и разряжали «шарик», готовили узел «Гудрон», тельфером грузили учебное изделие на стыковщик, «пристыковывали» изделие к ракете. Зря хлеб мы не ели. Родина была в опасности. Никакого нытья, никакой паники. Кстати мне, кроме работы на ПКА, ПКВ, ТС5 и т.д., пришлось работать на пульте Т-674 – это пульт обогрева ГЧ с помощью термочехла.
Каждый из нас умел работать в совершенстве на любом оборудовании, мог выполнить любую операцию. Мощное оружие было в надёжных руках.
Настал день, когда мы получили боевые головные части. Мы их приняли, перегрузили, доставили на боевую позицию, поместили в хранилище. Сделали это аккуратно, профессионально, быстро, как будто, занимались этим всю жизнь. Первые ГЧ были тяжёлые, мы не знали их эквивалент, но предполагали, что одной такой ГЧ хватило бы на многие Хиросимы и Нагасаки. Вначале они были в четвёртой степени готовности за тем по приказу мы их перевели в наивысшую степень готовности – СГ-5, Нельзя не вспомнить о боевых друзьях-товарищах, с которыми были разделены все тяготы той сложной жизни. На 22-й площадке моими командирами были Владимир Ильич Устинов, Владимир Александрович Болотов. Я служил с замечательными товарищами, многих из которых уже нет в живых. В нашей части не было плохих офицеров, их нам периодически присылали, но долго они у нас не задерживались. Эксплуатировать такое оружие должны во всех отношениях надёжные люди. Время шло вперёд, строилась 23-я боевая позиция. И опять я на контроле строительства сооружений 11; 14; 20; 29. Здесь было легче, так как был опыт. В помощники мне дали хорошего человека – старшину Сытинова Николая Васильевича. Я был к тому времени высококвалифицированным военным специалистом– «Мастером» военного дела.
Нас оставляли на боевых позициях 2-4 недели – и там мы: работали, не хныкали, не жаловались, выживали. Я и сейчас не жалуюсь, есть просто такая профессия.
Ещё немного о бытие: ни одной войной, или подготовкой к ней живут люди военные.
Так как мы жили на строящейся площадке, значительно долго умывались по утрам то снегом, то дождём со снегом, потому хотелось сходить в баньку.
В селе Сусаннино баня была плохая, и Николай Васильевич пригласил меня в баню в село Алфёрово (там жила мать старшины), что расположено за д. Домнино – место подвига И. Сусанина. При этом он пояснил что расстояние – 5км. до Сусанино, 5км. до Алфёрово с гаком. Но чтобы я не отказался он скрыл от меня, что «гак» этот ещё 7 км. Ну, это лирика.
Для себя я сделал вывод, главное в воинском коллективе – это моральный климат, если он есть, значит, победа. Не всё и всегда хорошо и гладко в жизни нашей части. Были и трудные моменты, но мы их достойно преодолевали.
Хочется сказать несколько добрых слов о бригадире 8-ой сборочной бригады Евгении Александровиче Яковлеве, который встретил меня после Сусанино насторожено, но через год я был у него одним из лучших специалистов. Душой коллектива был Владимир Иванович Коротков, ныне генерал-лейтенант, уважаемый в нашей части человек. И главное, в нашей части было великолепное командование, прежде всего это Валентин Яковлевич Лиференко и Юрий Николаевич Волков. Вот и всё, закончилось моё короткое воспоминание. О службе всей повествовать можно много. Здесь изложена вся правда и только правда. В заключении хочу сказать, что грозное оружие, которое нам доверили, не имело ни одной неисправности, а мы не допустили ни единой ошибки при его эксплуатации, понимая, что цена ошибки была бы величайшей.
|
