Лата В.Ф.

32-я Херсонская Краснознаменная ракетная дивизия
(Они защищали Родину)

© Лата В.Ф., М.,2007

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

ЗАЛОГ УСПЕХА В КОЛЛЕКТИВЕ

Коловетов
Иван Иванович,
полковник в отставке,
начальник оперативного отделения дивизии
(с 1972 по 1978 г.)

В июне 1972 года я прибыл в штаб дивизии. В это время дивизию возглавляли: командир дивизии – полковник Неделин B.C., заместитель командира дивизии – полковник Шитиков, начальник штаба – полковник Хилинский В.Т., начальник политотдела – полковник Юденков, главный инженер – подполковник Генералов. Все командование дивизии, многих офицеров управления, и особенно командиров полков, я знал лично еще до приезда в дивизию, так как приходилось не раз встречаться на различных сборах и совещаниях, когда я был начальником штаба полка соседней 49-й рд (г. Лида), а также во время проведения проверок штабом армии, где пришлось проходить службу в должности офицера, а затем старшего офицера оперативного отдела.

Еще на проходной, при оформлении пропуска я встретился с начальником штаба полковником Хилинским Василием Трофимовичем и, растерявшись, попытался здесь же представиться по всей форме. Он меня узнал, прервал доклад и пригласил к себе в кабинет. Доброжелательно расспросил меня про семью, поинтересовался здоровьем и подробно ознакомил с моими обязанностями. Дал краткую характеристику начальникам служб и более подробную офицерам оперативного отделения, при этом подчеркнул ряд недостатков, имевших место у бывшего начальника отделения, полковника Литвинова А.С., у которого я должен принять должность и не допускать их.

Командира дивизии в штабе не было, и беседа наша продолжалась около трех часов. Она была исключительно полезной и интересной, и я ее очень часто вспоминал в своей работе.

Часть указаний и рекомендаций Василий Трофимович просил записать в виде памятки. Это были рекомендации опытного офицера, участника Великой Отечественной войны, имевшего огромный командный и штабной опыт работы.

Во время нашей беседы в кабинет вошел командир дивизии и попросил зайти к нему. Я представился, как положено по уставу. Он некоторое время внимательно рассматривал меня, как бы что-то вспоминая, затем предложил присесть. Надо сказать правду, что первоначально восторга о моем прибытии на эту должность я в его глазах не увидел. Это подтверждалось двумя вопросами ко мне, которые были заданы в ходе беседы:

1. Почему я согласился поменять областной Смоленск на неприметные Поставы?

2. Полностью ли я себе представляю, что для начальника оперативного отделения дивизии, кроме опыта штабной работы, нужны отличные знания техники и специфики подготовки и проверки боевых расчетов?

На первый вопрос я ответил, что принял это решение сознательно, так как дальнейшей перспективы по службе в Смоленске нет, а здесь есть возможность роста в звании. Вадим Серафимович засмеялся и сказал: «Иван Иванович, Вы, оказывается, большой карьерист». Потом добавил: «Не обижайтесь, в хорошем смысле сказал и считаю решение это правильное».

На второй вопрос ответить было несколько сложнее. Я доложил, что прошел переподготовку в Рижском училище. Около трех месяцев был техническим комендантом при приеме в эксплуатацию и постановке на боевое дежурство шахтного дивизиона P-12У в г, Остров (40-й рд). Неоднократно проводил комплексные занятия, в том числе и с заправкой, будучи начальником штаба полка, и в ходе проверок, проводимых штабом армии.

Что-то еще хотел добавить, но тут комдив, привстав со стула, сказал: «Погоди, погоди, ты не был в комиссии в 1961 году, когда нашей батарее чуть двойку не поставили?» Пришлось сознаться, что я хорошо помню этот случай и командира батареи майора Неделина.

Недоверие после этого диалога как бы само собой пропало.

Далее я доложил, что мне действительно заново придется изучать САУ «Сигнал» и работу на аппаратуре, так как ни в полку, ни в штабе армии, где я до этого служил САУ «Сигнал» не было. Дав необходимые указания, высказав рекомендации и пожелания, установив мне месячный срок для сдачи зачетов на допуск к несению боевого дежурства в качестве командира дежурных сил (КДС), командир дивизии пожелал быстрейшего освоения новых обязанностей.

Причину первоначально прохладного моего приема командиром дивизии я узнал немного позже. Он планировал на эту должность командира одного из дивизионов подполковника Рябенко, бывшего моего однокурсника по академии им. Ф.Э. Дзержинского, а я был назначен, как говорят, «сверху» по рекомендации командующего армией генерала Герчика К.В. Кстати, в последующем подполковника Рябенко командир дивизии тоже не забыл. По его рекомендации он был назначен начальником штаба РТБ. Поселился я первоначально в гостинице, а квартиру пообещали предоставить через 2-3 месяца. Забегая вперед, скажу, что обещание было выполнено. В этот же день был представлен офицерам управления дивизии, на второй день начал прием должности. Должность сдавал полковник Литвинов А.С. Это был один из самых опытных начальников оперативного отделения в армии. Он начал службу в дивизии вместе с ее первым командиром генерал-майором Фронтовым Вячеславом Федоровичем. Он уволился по собственной просьбе в связи с возрастом и семейным положением (жене требовалось лечение под наблюдением опытных врачей, а в дивизии имелся только лазарет).

Проводили его достойно. Командующий округом генерал-полковник Третьяк И. М. предоставил ему квартиру в одном из крупных городов Белоруссии.

Следует отметить, что все увольняемые с дивизии офицеры вспоминали его только добрым словом. Выражались просто: «Иван Третьяк помог».

Дело в том, что в шестидесятые годы, после постановки ракетных частей на боевое дежурство, строительство квартир в военных городках практически прекратилось. Выход он нашел путем отселения уволенных офицеров из закрытых городков и предоставления им квартир в Минске, Гомеле, Витебске, Бобруйске, Полоцке и других за счет выделяемых 10% строящихся гражданскими органами жилых площадей. При этом он практически не делил офицеров на «своих» и «ракетчиков». Кстати, все офицеры, служившие в Белоруссии, не понаслышке знают доброе отношение к военным центральных и особенно местных органов власти республики.

Штаб дивизии размещался в небольшом здании бывшего военного городка, построенного в конце 30-х годов для кавалерийской части польской армии. Здание, мягко сказать, было тесновато для штаба дивизии. Полковник Литвинов А.С. в своем кабинете размером чуть более 6 кв.м представил мне всех офицеров отделения. Дал подробную характеристику каждому офицеру, зачитал перечень возложенных функциональных обязанностей, поблагодарил за совместную работу, передал мне ключи от сейфа и пригласил на прощальный ужин.

В наследство мне был передан замечательный коллектив офицеров. В этом я достаточно быстро убедился в процессе дальнейшей совместной работы. И сейчас я с большой благодарностью вспоминаю каждого из них. Это были:

– заместитель начальника отделения подполковник Семенников Борис Алексеевич. Он обладал хорошими организаторскими способностями. В последнее время, когда полковник Литвинов А.С. начал готовиться к увольнению. Борис Алексеевич практически руководил работой всего отделения. Хорошо знал штабную работу, имел классную квалификацию 1-го класса. Много внимания уделял не только работе, но и семье.

Часто мне рассказывал, как готовит своего сына Гришу к поступлению в военное училище. Очень жаль, что мне с ним не пришлось долго работать. Через 1,5 года Борис Алексеевич уволился по возрасту и уехал в Горький к своим родственникам. На эту должность был назначен майор Третьяк Иван Емельянович (однофамилец командующего округом), который в последующем в 1978 году заменил меня;

– помощник начальника отделения майор Карташев Андрей Захарович. Специалист по подготовке и проверке личного состава первых отделений стартовых батарей. Имел личную классную квалификацию «мастер». Это был просто фанат в своем деле. Особую заботу проявлял в подготовке расчетов прицеливания ракет. Никогда не шел на компромисс по поводу выставленной им оценки в ходе проведения проверок. Как-то, при подготовке очередного доклада командиру дивизии по «выращиванию» классных специалистов (был в ходу такой термин), выяснилось, что меньше всего их по первым отделениям. Захарыч, так его часто называли, нисколько не смутился, а заявил: «Меньше, но настоящие». Андрей Захарович был старше остальных помощников. Он уже в то время имел женатого сына, жившего отдельно, которому оказывал всяческую поддержку и очень ждал, когда станет дедом по-настояшему, а не по добродушному прозвищу «дед». Он и стал им. Уволился Андрей Захарович по возрасту при перевооружении дивизии на комплекс «Пионер»;

– помощник начальника отделения Осипов Владимир Васильевич, специалист по подготовке и проверке личного состава вторых отделений (двигателистов). Личная классная квалификация «мастер». Кроме военного образования, заочно закончил педагогический институт. Среди остальных офицеров отделения выделялся своей интеллигентностью. Обладал отличной графикой. В свободное время занимался художественным искусством, в очередной день рождения подарил мне одну из своих картин, которую я сих пор храню как прекрасную память о совместных годах службы. Владимир Васильевич ушел из отделения с повышением в РТБ;

– помощник начальника отделения Менобаев Борис Алексеевич. Специалист по третьему отделению. Высшего военного образования не имел, но технику своего отделения знал досконально и имел звание «мастер». Участвовал в проведении боевых пусков ракет на полигоне, за что и награжден орденом Красного Знамени. К поручениям, связанным со штабной работой относился не очень радужно. Его стихией были занятия с личным составом, проведение различных сборов и соревнований. В его действиях постоянно чувствовались навыки бывшего хозяйственного командира батареи.

Учитывая его способности, он был назначен с повышением на должность заместителя командира дивизиона по тылу. На освободившуюся должность мною был рекомендован, а потом и назначен капитан Василенко Виктор Дмитриевич. В службе этого офицера не все сложилось гладко. Будучи заместителем командира дивизиона по вооружению, майор Василенко В.Д. на семейной почве начал выпивать, причем так неудачно, что как не выпьет, так попадется на глаза начальству. По рекомендации суда чести офицеров был понижен в звании на одну ступень до капитана. Его деловые качества, работоспособность, знание техники я знал, предложил взять к себе в отделение и не ошибся. Семейные неурядицы были на почве ревности, причем абсолютно беспочвенной с обеих сторон, как говорят, «злые языки вмешались». Отношения в семье были улажены, а через год было восстановлено звание. Работать мне с ним было легко и приятно.

Службу в отделении закончил в должности заместителя начальника отделения, в звании подполковника и переехал в Полоцк;

– помощник начальника отделения майор Цыганок Виталий Архипович. Был ответственным за уровень подготовки личного состава четвертых отделений (заправщиков). Классная квалификация «мастер». Этому офицеру можно было поручить любую работу, как с личным составом, так и штабного характера. Ему не составляло труда написать доклад, составить отчет, донесение или провести занятия с любой категорией военнослужащих. В этих вопросах с ним мог соревноваться только вновь назначенный заместитель начальника отделения майор Третьяк И.Е.

Способности майора Цыганка В.А. не были не замечены, и он был назначен начальником штаба 249-го полка.

Заменил майора Цыганка В.А. офицер службы вооружения 346-го полка, майор Мороз Олеся Леонидович. Выражаю большую благодарность этому скромному, исключительно вежливому и одновременно мужественному офицеру. Перенеся тяжелую болезнь, пролежав более трех месяцев в госпитале, Олеся не пал духом, а излечившись, активно включился в работу. Участвуя в комиссии по выбору полевых позиций для рассредоточения дивизиона «Пионер» и маршрутов выдвижения к ним, он успешно справился с поставленной задачей. После перевооружения дивизии майор Мороз O.Л. совместно с офицерами капитаном Воровкиным, капитаном Бороком, старшим лейтенантом Стащенюком первым начал службу в инструкторской группе, введенной в штат оперативного отделения.

Не имею права не вспомнить майора Плотникова В.Л., отвечающего за хранение, установку и эксплуатацию КБУ (кодирующие блокировочные устройства). Он был включен в состав отделения не напрямую, а оперативно. Несмотря на эти обстоятельства, он числился полнокровным членом отдаления и активно участвовал в решении задач, стоящих перед отделением. Он по уровню знания техники мог заменить при проверке боевых расчетов практически любого из моих помощников в период их отсутствия. С этим замечательным коллективом я и приступил к исполнению своих обязанностей.

Первоначально мне предстояло подготовиться и сдать зачет на допуск к самостоятельному несению боевого дежурства. Трудностей при подготовке я практически не испытывал. Состав, содержание боевых документов и порядок работы с ними я знал. Знания техники, боевых графиков, наставлений по подготовке и пуску ракет, порядок работы и технология их выполнения личным составом боевых расчетов меня не беспокоили. Оставалось мне заново изучить систему САУ «Сигнал» и практическое ее использование. Требования по этим вопросам были просто жестокими. Допущение каких-либо ошибок считалось грубым нарушением правил несения боевого дежурства. Решить эту задачу помог мне помощник начальника связи майор Гугель Владимир. Огромное ему спасибо.

Через три недели я поехал сдавать зачеты в штаб армии. Все прошло нормально, но не без казуса. Инструктор по котлонадзору поставил мне «незачет» из-за незнания расцветки баллонов с углекислым газом. Мои заявления о том, что в наших комплексах этот газ не применяется, на его решение не повлияли. Пришлось обращаться к главному инженеру армии генералу Любимову. Он меня хорошо знал. Расспросив о моей новой службе и узнав причину визита, вызвал к себе инспектора котлонадзора, спросил: «Применяется ли углекислый газ в комплексах Р-12?».

Получив отрицательный ответ, поблагодарил капитана и своей рукой написал мне зачет. Вспомнил я об этом эпизоде лишь потому, что он имел продолжение. Вскоре во время моего очередного дежурства на КП дивизии получил доклад из полка о том, что один из солдат расчета ЭРГ получил травму шейного отдела позвоночника, состояние тяжелое, но «трупных пятен» нет. (В то время обо всех происшествиях, вплоть до обычных самовольных отлучек, немедленно докладывалось наверх по линии командных пунктов). На КП армии в этот день дежурил генерал Любимов. Я, растерявшись, немедленно странслировал этот доклад с упоминанием о трупных пятнах. Он выслушал и сказал: «Когда проявятся пятна, тогда и доложишь». Второй доклад утром был уже о смерти солдата. В ответ на это генерал сказал, что зря я тебе поставил зачет, но добавил, очевидно, чувствуя мое волнение, чтоб не очень переживал и привыкал не только к хорошим докладам, но и к плохим. К счастью, это был единственный случай, связанный с моим дежурством. ЧП в дивизии были и раньше и позже. Одно из них было связано с моей деятельностью, но об этом чуть ниже.

Вникнув в суть работы отделения, я понял необходимость уточнения функциональных обязанностей офицеров и поручил эту работу своему заместителю.

Борис Алексеевич Семенников хорошо поработал на этим вопросом, но поскромничал или постеснялся нагрузить меня. Пришлось вносить корректировки. Если в перечень функциональных обязанностей своих помощников мне не пришлось вносить больших изменений, то свои и заместителя потребовали переработки. На себя я взял годовое и месячное планирование боевой подготовки и контроль выполнения этих планов, разработку планов учений с полками и непосредственное участие в их подготовке и проведении, подготовку сборов, проводимых командиром дивизии, и, главное, ответственность за уровень выучки боевых расчетов. На некоторых примерах кратко поясню, почему я взял на себя эти направления. В основе планирования боевой подготовки лежали задачи, поставленные в приказах министра обороны, организационных указаниях главнокомандующего РВСН. командующего армией и рядом программ по различным специальностям. Но это был лишь перечень задач, которые нужно отработать в течение года. Еще во время службы в штабе армии, в ходе проверок дивизий и полков я обнаружил, что причинами ряда выявленных недостатков являлось некачественное планирование боевой подготовки. Это заключалось в:

– неравномерности планирования мероприятий по времени, что, естественно приводило к частичному их невыполнению;
– наложении одних мероприятии на другие, не совместимых по характеру их выполнения (регламент, сборы, слеты, соревнования и т.д.);
– некачественном учете уровня подготовки личного состава на данный момент сложности планируемых задач;
– непоследовательности, нарушении принципа обучения «от простого к сложному» (были случаи, когда сначала планировалось учение с полком, а потом с дивизионами). И ряд других недостатков.

Мне хотелось этого избежать, а у моего заместителя в этом вопросе большого опыта не было.

Ответственность за выучку боевых расчетов возложил на меня лично командир дивизии. Позже я узнал, что между начальником штаба и заместителем командира иногда возникало недопонимание в вопросе подчиненности отделения. Дело в том, что по своим обязанностям лично отвечали: начальник штаба – за боевые расчеты командных пунктов, а заместитель командира дивизии – за расчеты подготовки и пуска ракет. По штату же оперативное отделение входило в штат штаба, и начальник отделения числился его заместителем. С приходом же на должность начальника штаба подполковника Барышева Виктора Ивановича, а заместителя командира полковника Чернова Юрия Витальевича этих недопониманий никогда не было. Полковник Чернов Ю.В. более шести месяцев в году в дивизии практически отсутствовал, так как ежегодно назначался главнокомандующим РВСН начальником оперативной группы по уборке урожая.

Вот почему командир дивизии принял решение возложить ответственность за подготовку расчетов на меня, а контроль взял лично на себя. За ходом подготовки расчетов постоянно следил и командующий армией генерал Герчик К.В. Ему лично за подписью командира дивизии ежемесячно отправлялись донесения с указанием оценки каждого расчета.

Безусловно, лично обучить каждый расчет силами отделения было невозможно. Основная нагрузка в обучении ложилась на командиров батарей и дивизионов. Отделение же занималось организацией подготовки классных специалистов до 1-го класса включительно, проведением учебных сборов с ведущими специалистами из среды солдат и сержантов, с начальниками отделений, ежегодных учебных сборов с командирами батарей и проведением практических контрольно-зачетных занятий с боевыми расчетами как в полном составе, так и составе дежурной смены, то есть когда часть обязанностей офицеров выполняли подготовленные за них солдаты и сержанты. Зачетными занятиями каждый месяц должно быть охвачено не менее 50% расчетов, причем половина из них командиром дивизии, то есть нами, остальные – командирами полков. Такое требование было установлено командующим армией. Правда, расчеты шахтных дивизионов и P-14 проверялись один раз в полгода армейской инструкторской группой. Как видите, нагрузка на офицеров отделения была достаточно высокой.

Ближе к середине 70-х годов наметилась тенденция к снижению уровня подготовки расчетов. Одной из причин, как я лично считаю, была не очень правильная кадровая политика. На должности командиров батарей начали назначаться только что закончившие военно-учебные заведения лейтенанты и, как правило, ближайшие родственники больших начальников, а опытнейшие начальники отделений остались без продвижения. Проводя очередные зачетные занятия, одна из батарей 249 рп чуть не получила двойку. В беседе с начальниками отделений о причинах случившегося один из них прямо заявил: «Товарищ полковник, надоело сопли вытирать у таких командиров, но когда надо будет, мы не подведем». Начальников отделений я знал почти всех и подобные высказывания слышал и от других.

Да простит меня Бог за эти откровения, но это было чистой правдой.

Иногда приходилось слышать, что погоня за ростом классных специалистов не способствует повышению уровня подготовки личного состава. Я не согласен с такими утверждениями. Во-первых, никто, ни на каком уровне не устанавливал их количество. Во-вторых, если этот процесс проводился неформально, то он очень способствовал повышению выучки. Перед приемом зачетов начальники расчетов и командиры батарей, кроме плановых, проводили еще и дополнительные занятия. Сам же процесс зачетов проводился тоже в виде занятий, на которых сдавал один, а остальная группа специалистов слушала или наблюдала.

Нам приходилось не только подтверждать или повышать классность, но и понижать ее. Так, в 402-м рп пришлось снизить классность с 1-го на 3-й даже командиру батареи. Об этом сразу же стало известно всем офицерам не только этого полка, но и других полков дивизии. Через год он подтвердил свою бывшую классность, но не без личных усилий в работе над собой.

Солдатам и сержантам выплачивались дополнительные деньги за классность, и очень жаль, что они были сняты с офицеров.

Практически ежегодно дивизия подвергалась итоговым проверкам комиссиями главнокомандующего РВСН и командующего армией. Обобщая, скажу, что все проверки были успешно выдержаны личным составом дивизии.

К проверкам главкома мы относились более спокойно. Они проводились строго, но непредвзято и даже доброжелательно. В ходе проверок командующего, особенно во время проведения учений, нам приходилось решать не только реально стоящие перед дивизией задачи, но просто, мягко сказано, надуманных составителями планов учений. Один лишь пример. Давались координаты и время нанесения бомбовых или ядерных ударов по полку (дивизиону), штабу и службам дивизии, и необходимо было определить степень поражения и составить график восстановления боевой готовности, причем проводная связь с полками искусственно прерывалась. Конечно, такие задачи решались лишь умозаключительно. Составлялись заявки на мнимые средства разведки, в базы и арсеналы посылались телеграммы о выделении резервной техники и т.д. Для академических занятий такие упражнения, может, и полезны, но в ходе войсковых учений можно было бы придумать решение более практических вопросов.

Виктор Иванович Барышев в своих воспоминаниях говорил или скажет о системе мер по повышению живучести, основоположником которой был генерал Герчик К.В. Я кратко остановлюсь на ней лишь в части касающейся повышения выучки радистов приему сигналов боевого управления в условиях сильных радиопомех. Очень нужная и практичная задача, но условий для ее выполнения в дивизии имелось очень мало. Был в штате дивизии помощник начальника штаба по РЭБ майор Струнов, но кроме рабочей тетради никаких других сил и средств не имел. Константин Васильевич, безусловно, это знал, но никогда не упускал случая практической проверки радистов в ходе учений. Во время заслушивания перед одной из проверок командующий спросил меня, как оцениваю подготовку радистов. Такого вопроса я не ожидал и некомпетентно ответил один к одному. Затем в перерыве случайно услышал, как он дает указания начальнику оперативного отдела армии полковнику Казыдубу Г.И. сделать такие помехи, чтобы ни один сигнал не был принят. Что делать? Обычно мы пользовались взаимопомощью с соседними дивизиями, но на учениях с ними штатную связь условно обрывали.

На помощь пришел помощник начальника связи капитан Легейда, который тайно организовал обходной канал с 49-й рд с использованием проводных гражданских линий связи. Конечно, это был небольшой обман, но нужно было выкручиваться, а в реальных условиях этого бы нам никто не запретил. Учения прошли успешно, начальника связи дивизии даже похвалили.

О промахах в своей службе не очень приятно вспоминать, но правду нельзя вычеркивать. В 1975 году в дивизии произошло страшное чрезвычайное происшествие. В автомобильной катастрофе погибли командир 249-го полка и его заместитель по политической части, а начальник штаба получил серьезную травму. Командир дивизии генерал Неделин B.C. находился в отпуске, начальник штаба полковник Барышев В.И. – на учебе, зам. командира дивизии отсутствовал. Исполнял обязанности командира дивизии главный инженер полковник Завистовский Э.С., я исполнял обязанности начальника штаба. Начальник политотдела полковник Фомин Ю.С решил провести вне плана, якобы по указанию сверху, сборы политработников под видом партийно-хозяйственного актива с привлечением командования всех частей дивизии. Пришел ко мне и сказал, что надо послать телеграмму в части о вызове на актив. Я объяснил ему, что не имею права вызывать командиров частей, на телеграмме нужна личная подпись командира. Через некоторое время Фомин позвонил мне и сказал, что полковник Завистовский Э.С. находится в полку и разрешил послать телеграмму за его подписью. Я не позвонил Завистовскому Э.С, а телеграмму послал. Это была моя основная ошибка.

Актив был назначен на 10 часов утра, а из Полоцка надо было ехать 160 км, поэтому выехали они очень рано. Погода была плохая, туман с изморосью. Водитель, обгоняя впереди идущую машину, столкнулся на полном ходу со встречной.

В этот же день в дивизию прибыл командующий армией с большой группой офицеров. Начался «разбор полетов». Все получили по заслугам, а мне сказал, что подумает о целесообразности дальнейшего пребывания меня в должности. Позже я узнал, что, улетая из дивизии в самолете, командующий спросил своих офицеров, как поступить с Коловетовым? Офицеры управления армии заступились за меня, с чем командующий и согласился. Я отделался неполным служебным соответствием в приказе по армии. Неприятно, но факт такой был.

Вторая половина 1976 года и начало 1977 года для дивизии стали переломным этапом. Началась подготовка к перевооружению. Новый комплекс требовал абсолютно другого подхода к планированию боевой подготовки, обучению личного состава, подготовке боевых расчетов к несению боевого дежурства. Потребовалась разработка большого количества боевых и учебных документов.

Более подробно по этому вопросу сказано в воспоминаниях других ветеранов дивизии. Скажу лишь, что огромную помощь на этом этапе, кроме переучивания на полигоне Капустин Яр, оказали нам командование и офицеры соседней 33-й дивизии, которая была первопроходцем освоения комплекса «Пионер». Я несколько раз ездил в эту дивизию. Несмотря на свою личную занятость, командир дивизии генерал Бородунов B.C. и особенно начальник штаба полковник Зорков B.C., заместитель начальника оперативного отделения подполковник Станилевич А.А. и др. подробно делились своим опытом как по разработке различного рода документов, так и по практическим занятиям с дивизионами по выводу их на полевые позиции, организации и проведению маршей, несению боевого дежурства, охране и обороне и организации быта при длительном отрыве от стационара. Большое им спасибо за практическую помощь. Ездили к соседям перенимать опыт и другие офицеры дивизии.

Несколько слов о моих взаимоотношениях с командованием дивизии. За время моей службы в должности начальника оперативного отделения сменились три командира дивизии. Генерала Неделина B.C. сменил подполковник (полковник, генерал) Лапшин А.С., последнего – полковник (генерал) Михтюк В.А. В целом о них у меня остались лишь только добрые воспоминания. Чувствовал постоянную поддержку с их стороны. Если генерал Неделин В.С. держал меня как бы на определенной дистанции, то при Лапшине и Михтюке этой дистанции не стало. При них стали более близкими не только служебные, но и семейные отношения. Все праздники и различные памятные даты командир, заместители и я стали отмечать всеми семьями совместно. Место и хозяин праздника выбирались поочередно у каждого. Это не приводило к развитию панибратства, а, наоборот, усиливало взаимопонимание на службе. Конечно, не всегда и не во всем у нас было гладко. После полковника Юденкова на должность начальника политотдела был назначен полковник Болтовский И.И., он никогда не представлял себя «ставленником» ЦК КПСС, не ставил свое положение выше других, планы партийно-политической и воспитательной работы и саму работу тесно увязывал с процессом боевой подготовки, мероприятиями проводимыми начальниками служб и деятельностью частей дивизии.

С приходом его сменщика полковника Фомина Ю.С. в систему слаженной совместной работы стали вноситься различные коррективы, причем не всегда полезные для общего дела. Он стал вмешиваться в деятельность начальников служб по вопросам абсолютно ему не свойственным. Однажды попытался вызвать и рассмотреть на «политотделе» даже начальника штаба полковника Барышева Виктора Ивановича. Пришлось вмешиваться командиру дивизии.

С самим же Виктором Ивановичем на протяжении всего времени пребывания в дивизии сложились самые тесные отношения, которые впоследствии переросли в дружеские, так как нам посчастливилось продолжить, благодаря помощи полковника Чижова Всеволода Николаевича, совместную службу в боевой подготовке РВ.

Заканчивая свои воспоминания, хочется выразить большую благодарность за совместную службу подполковникам Тырникову, Путикову, Абдулову, Анякину, Катальникову, Кричевцу, Серикову, Яценко, майорам Ушакову, Якубу, Юшенкову, Гришину, Яркову и всем другим офицерам дивизии, фамилии которых не были упомянуты.