|
Жизнь, быт, семья, свободное время
Капустин Яр открыл мне второй мир, мир природы. До этого я не замечал её, хотя и жил в ней.
Детство: родовой дом в городе Брянске, на берегу полноводной реки Десны. В этом доме жил мой дед Фёдор Григорьевич Гришечкин. Ещё в дореволюционные годы он работал на заводе «Арсенал» токарем, был членом партии, которая тогда называлась Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП), предшественница Коммунистической партии Советского Союза. Дедушка рассказывал, что к ним на завод приезжал Михаил Иванович Калинин, подошёл и к его станку, жал руку и беседовал. Мой дед после Октября 1917 года служил в ВЧК на железной дороге. Дом деда на улице Верхняя Лубянка сохранился до наших дней, пережив жестокие времена, в том числе оккупацию Брянска немцами. В этом доме каждый год до войны собирались три сестры: моя мама, тётя Надя, тётя Шура. Каждая из них привозила своего ребёнка. Наш детский мир в Брянске: сад, луг, берег реки Десны.
Впрочем, другой родовой дом в городе Нежине на бульваре Тараса Шевченко тоже остался цел. В нём с отцом я побывал два раза. В эвакуации у нашей семьи был личный огород в посёлке УВЗ под Нижним Тагилом на Урале, где шумела тайга. В военные и в тяжелейшие голодные послевоенные годы, уже в Харькове, мы также имели огород. Ездил я в гости к дяде Баннисову, мужу моей тётушки, младшей Гришечкиной, который трудился на торфопредприятии в Красном Бору под Смоленском. Здесь течёт знаменитый Днепр, есть, где отвести душу рыбаку. В студенческие годы я ездил, как все, на уборку урожая в совхозы Харьковской области. Во время учёбы ходил в туристические походы, колесил пешком по области, получил почётный значок «Турист». Путешествовал я и по Крыму, получил 3-ий спортивный разряд. Запомнился пятидневный маршрут по Кавказу, через Сванетию, страну горных орлов. Бродили по горам, где не было населённых пунктов. Здесь за сложность маршрута я удостоин 2-го спортивного разряда. Да, были золотые времена, когда можно было безбоязненно бродить, где душе угодно: не было ни межнациональных войн, ни грабежей на дорогах, тем более в горах. Но, оказывается, мы тогда не обладали «свободой», и нельзя было ни убивать человека, ни грабить его. Что имели, не ценили. Но до сих пор некоторые считают, что социализм это плохо. Правда, сейчас можно ездить на Гавайи, можно в Лас-Вегас, а хочешь на Фудзияму или в притоны Филиппин. Но весь вопрос в том, что это «можно» доступно только для 10% населения страны, а не всем, в том числе бедным студентам. Достаточно сказать, что эта «свобода» дала в наши дни России 4 (четыре!) миллиона бездомных детей и 600 тысяч ребятишек, обретающихся в детских домах.
Наконец я столкнулся с природой в астраханской степи. Всё, что до той поры я увидел, как-то не входило в душу. Там была красота, которая нравилась: и горы, и средняя полоса, и украинские виды. Мне не приходило в голову, я не представлял себе простых житейских вопросов: как появляется, например, хлеб на столе. Просто не задумывался об этом. Когда-то в те времена зашёл разговор с родственниками про еду, и я пробурчал что-то о хлебном дереве. На это мой дядя Коля, остряк и балагур, рассмеявшись, спросил меня: «Что? Буханки на дереве растут?»
Последние 20 лет поклоняюсь земле: старый крестьянский дом с усадьбой в Калужской губернии. Выращиваю весь овощной и почти весь фруктово-ягодный набор… даже пчелы есть.
Нашей деревни Ивлево практически нет, хотя на картах её еще можно найти: в семи оставшихся домах летом живут дачники, зимой – никого. А до 1953 года было до 100 домов, и в каждом 5-7 детей. Для меня открылась совершенно иная жизнь, я принят в соседней деревне Фокино в настоящем русском доме основательного, чудесного Михаила Ивановича Молчанова, более 55 лет обрабатывающего землю. Еще и сейчас по просьбе председателя хозяйства в период покоса он скашивает не одну сотню гектаров травостоя.
От земли, от труда, от общения с крестьянами напитался опытом ухода за землей и продолжаю питаться. Поклон им! Жизнь – это питание. А питание – результат труда крестьянина, он первый в цепочке производительных сил, но за свой труд получает незаслуженно мало, но терпит…
Убежден, что если бы каждый ребёнок, вырастая, возделывал бы свою грядку, да еще ухаживал бы за животными – это бы послужило ему в дальнейшем мерой труда. И это оказалось бы общим знаменателем в отношениях людей. Образования, интеллекта недостаточно для постижения этого.
В Капустином Яре природа, хотя и не броская с виду, не богатая красками, вошла в мою душу. Уже потом, будучи в многочисленных командировках, я бродил без какой-либо цели по степи на полигоне Байконур. Выходил в степь и шёл, шёл, слушал птиц, любовался волнующимся на ветру ковылём, следил за забавно перекатывающейся растительностью под названием «перекати-поле». Вдыхал запахи иссушённой земли, трав и неброских редко попадавшихся цветков. Весной, конечно, было полно самых разноцветных тюльпанов. Степь уходила за горизонт, ярко светило солнце, обжигая всё вокруг. Нигде нет ни души, только слышен свист сусликов, да иногда проползёт небольшая змейка, пробежит какой-то чёрный жук.
Довелось познакомиться с природой и на северном ракетном полигоне в Плесецке. Вот где буйство зелёной тайги, сосны, ели, берёзы. Оттуда я привозил домой берёзовые почки. Почки там огромные, низко унизывающие ветви берёзы, и собирать их довольно легко. Подмосковные берёзовые почки несравненно мельче, да и висят они высоко. В Плесецке собирал семена сосен и елей, чтобы вырастить деревья в Болшево, где мы тогда жили. Но нет! Из семян проклюнулись хилые побеги, которые быстро засохли. Нужна наука и нужен опыт, чтобы вырастить дерево из семени. Это теперь в деревне растёт елочка, перенесенная из леса. Сейчас елочка уже перегоняет мой рост...
Первые годы в Кап.Яре, видел только автобус, мотовоз, службу, колючую проволоку вокруг нашего военного городка, за которую никуда не ходил. Однако жизнь постепенно брала своё.
В парке Дома офицеров были приличные волейбольные площадки. Там соревновались команды войсковых частей гарнизона, а в свободное время занимали «дикари», самособранные команды. Однажды в такой команде, отвлекшись, я получил сильный удар мяча в голову, повернувшись к сетке, увидел высокую плотную фигуру «забойщика» с большой челюстью и гладкой, круглой головой (это был первый удар по мне Юрия Пичугина, тогда старшего офицера из Второго управления. Второй удар от него, ставшего уже начальником Главного управления ракетного вооружения, был приказ на мое увольнение из армии).
На этой площадке как-то летом состязались и мы, команды отделов Первого управления. Поболеть за свой отдел приходил Виктор Иванович Меньшиков, мы слышали его точные, едкие реплики в адрес противников. Тогда наш 1-й отдел выиграл первенство. Самым серьезным противником была команда, капитаном которой был Николай Кравец. В составе нашей команды были: Евгений Малышев (наш «забойщик» на четвёртом номере, получивший от Сергея Есенкова «спортивную «кликуху» «У-п-а»: Евгений в прыжке для удара по мячу издавал подобный звук), Есенков, Юрий Пресняков, Анатолий Чуприн и, кажется, Юрий Качанов.
Через три года купил велосипед, затем пристроил к нему бензиновый моторчик, и с компаньоном Смирновым Юрием Васильевичем стал осваивать окрестности. Наши моторчики вывозили сначала нас в Пологое Займище, что недалеко от площадки № 2, то есть нашей технической позиции. Потом мы объездили многочисленные озёра, протоки, камыши, ручьи.
Одно время нашими соседями по коммунальной квартире (после жены капитана Пеширова и после Будкиных с двумя мальчуганами) оказалась семья Лушпия, которого перевели из Молдавии. Коля Лушпий был чемпионом по бегу на длинные дистанции то ли в республике, то ли в военном округе. Он оказался заядлым рыбаком. На Ахтубу, а это километра 4-5, ходил пешком. Но однажды он попросил меня отвезти его на рыбалку на мотоцикле, который к тому времени у меня был. На этом мотоцикле с люлькой я катал своё семейство, с женой и детьми, в степь за тюльпанами, на природу в то же Займище. Привёз я Колю на Ахтубу, к водокачке. Он занялся рыбалкой, а я улёгся на траву. Ловил Коля рыбу на закидушки, а к сторожку привязывал колокольчик. Только закинул закидушку, как зазвенел звоночек, он сразу вытянул судака. Потом зазвенело сразу два колокольчика, и он попросил помочь, вытащить леску. Я подошёл, взял леску в руку и ощутил, что она пошла в сторону. Коля кричит: «Подсекай! Дёрни!» Я дёрнул, а мой учитель даёт новую команду, понимая мою неопытность: «Вытаскивай!» Я так и сделал, потянул леску на себя, вывел рыбу! Судак!
И с этого момента заболел рыбалкой. Первым делом оснастился всем, что положено настоящему рыбаку. Ни одного выходного или праздничного дня я не обходился без рыбалки! Ездил на рыбалку и зимой, и летом, и весной, и осенью. Зимой ночевали в стогах сена, которых было много вблизи Ахтубы и Волги. Летом «квартировали» в палатке, которую я склеил сам, благо на ракетном комплексе имелась отличная резина, был соответствующий клей, и лента для склеивания швов.
Ещё с вечера мы спешили, как одержимые, на речку, чтобы успеть надергать на удочку окуньков, краснопёрки, и другой мелкоты. На зорьке добывали щуку, они водились косяками в протоках. А на самой Ахтубе на закидные дергали судаков. Такой ассортимент рыб давал отменную уху, а судаков обычно жарили на сковородке. Доводилось и осетров несколько поймать.
Зимой рыбалка особенная: подлёдный лов, рыбу добываешь через продолбленную лунку.
Вспоминая рыбалку, нельзя не вспомнить тех, с кем посчастливилось рыбачить и проводить время на природе. Это Володя Кузнецов, Глеб Куканов (вполне рыбацкая фамилия), Слава Васильев, Игорь Зуев, Володя Никулин, Юрий Кальтя (специалист, командированный из Харькова). Ездили со мною на рыбалку и киевляне с завода «Арсенал», мои коллеги по прицеливанию ракет: Геннадий Пчелинцев, Зиновий Фёдорович Михайлов и другие. В таких случаях моей супруге приходилось готовить сервис по полной программе, иначе она не хотела выглядеть негостеприимной хозяйкой. Правда, не всегда были возможности, да и туго было со временем.
Всей семьёй мы часто выезжали на речку, устраивали нечто вроде пикника. В таких случаях нередко время проводили вместе с другой семьёй, тогда я делал два рейса туда и два рейса обратно. Ездили мы с семьёй Васькиных (это наши последние соседи), с семьёй Лукашенков, Олега Богача, Кардашиных и других. Рыбалки в таком случае почти не было, но мы играли в волейбол, купались, конечно, не обходилось без скромной чарки и тостов во здравие присутствующих. Счастливое было время, нас не тяготили тяжёлые думы о будущем, мы верили, что трудности хотя и будут, но они преодолимы.
А разве можно забыть о базаре в селе Кап. Яр? Экзотика! Арбузы, дыни, помидоры, рыба, вобла, икра осетровая (из-под прилавка), вино – кизлярское. Незабываемы арбузы и помидоры. Арбузы из Баскунчака, именные, с вырезанными инициалами хозяев на коре, выращенные на солончаковой, особой почве были удивительны! Невозможно передать вкус, сахаристость, запах. Весом 12-15 килограммов. А стоимость – 10 копеек за килограмм. Мы (на мотоцикле) покупали по 5-10 таких плодов, закатывали под кровать и ели, ели… Может поэтому, несмотря на мутную, микробную воду – наши почки сохранились. И, вообще, Господь предусмотрел: Яд и противоядие рядом. Надо только уметь искать…
А помидоры? Лучших я не ел больше никогда. Разломишь – сахар. Не то, что теперешные, рыночные. Но убирать помидоры не успевали, сотни тонн их погибали на корню. Безобразие! А душистые дыни «колхозница» (родом из Камышина)! И все это на фоне невозмутимых верблюдов и трогательных ишачков...
Убеждён, что не будь в Кап.Яре рыбалки, качество и сроки отработки ракетной техники были бы значительно хуже. Такой же вывод можно сделать и в отношении полигонов на Байконуре и в Плесецке.
А.С.Пушкин в повести «Капитанская дочка» прекрасно описал гарнизонную жизнь военнослужащих, теплые, материнско-отцовские взаимоотношения русских людей, начальства и подчиненных.
В нашем гарнизоне система взаимоотношений также просматривалась: начальник полигона Василий Иванович Вознюк лично знал, помнил массу офицеров, постоянно вёл приём населения, его супруга Марта Яковлевна и женсовет корректировали неблагополучные семейные отношения.
Моя супруга Галина Спиридоновна оставила преподавание иностранного языка в Харьковском политехническом институте и выехала в Кап.Яр. Я был в командировке, её встречал мой друг- однокашник Лёня Завгородний (прослуживший всю службу, около 30 лет, на полигоне). Он рассказывал: «Остановился поезд (стоянка 1-2 минуты). Вдруг из одного вагона вылетел тюк, за ним второй, третий и... появилась Галя». Ребята в общежитии, с которыми я жил, а это были Л.Завгородний, В.Иванов, А.Батурин, освободили нашу общую комнату. Мне и Гале отдельную комнату дали сразу, а когда родился второй сын, добавили и новую. И это при том, что в селе, на частной жилплощади, в домах и мазанках, еще проживали офицеры. Василий Иванович заботился об академическом пополнении, понимая, как важно создать условия для развития семьи.
Высокое положение не переродило Василия Ивановича, как прочих … Галина Спиридоновна пришла к нему на приём с просьбой о работе по специальности. Между ними состоялся такой диалог. Генерал: «По Вашей специальности работы пока нет», жена: «Тогда откомандируйте моего мужа», генерал: «Ваш муж решает здесь важную государственную задачу». Жена не растерялась и в ответ: «Тогда оставайтесь здесь с моим мужем», и ушла, хлопнув дверью. Реакция последовала быстро: супругу приняли в библиотеку. Кстати, библиотека была богатая: в ней была почти вся периодическая печать и даже иностранные журналы (я просматривал немецкие журналы: «МТЦ» – «Мотор-технише-цайтшрифт» и «Ун Вельт раум фарт» – полет в космическое пространство), в Московской «Ленинке» можно было выписать необходимую литературу и получить библиографию на интересующую тему. Когда же освободилась должность переводчика в редакционно-издательском отделе (начальник Павел Иванович Плетнев) при заместителе начальника полигона по научно-исследовательским работам, Галине Спиридоновне предложили это место. За переводами обращались многие, особенно метеослужба и спецорганы. Нагрузка возросла, когда началось движение офицеров по сдаче кандидатского минимума. Часто обращались Г.Калимов, В.Кушаев, А.Яшин и др.
Галина Спиридоновна также увлекалась этим движением и вместе с группой военных сдала экзамен по философии в Волгоградском педагогическом институте. Степень кандидата филологических наук она получила уже в Москве, работая преподавателем английского языка в Московском государственном университете.
Городок наш был «коммунальный», в нём вместе с нами жили и собратья: семьи и офицеры полигона Противовоздушной обороны, которым долгое время командовал генерал Яровой. Жены, дети, бабушки и дедушки с территории городка постоянно наблюдали рукотворные небесные явления: змейки инверсий (от работы двигателей ракет), облачка и «щупальца» из них (от попаданий ракет ПВО в самолеты-мишени и падающих обломков этих самолетов). Однажды пришлось наблюдать (хотя это и запрещалось) ядерное «солнце» – подрыв в небе ядерного заряда для поражения самолётов в воздухе.
Вместе жили, дружили, работали, ловили рыбу, по весне собирали охапки тюльпанов.
А Родина наливалась силой!
* * *
|
