|
Дмитрий Мысык
РАКЕТЫ И ПЕСНИ В МОЕЙ ЖИЗНИ
| |
Дмитрий
Мысык |
|
Выпускник ФТФ ДГУ 1960 г.
Вспоминая 66 лет моей жизни, я отмечаю, что без песни жизнь моя была бы менее интересная, без многих интересных и даже удивительных встреч и событий, и в памяти моей они остались очень ярко и на удивление отчетливо и подробно. И может быть мое повествование будет полезно моим внукам, а может быть и внукам моих дорогих однокурсников.
А все, связанное с песнями, началось с того, что в нашей бедной, глиняной хате под соломенной крышей и с глиняной «долiвкою», покрытой зимой сотканными мамой половичками, чистой соломой или душистым, специально заготовленным сеном (пиреем), с малых лет звучали песни. Мама зимой пряла пряжу на прялке, ткала полотно и красивые половички на станке и при этом почти всегда потихоньку напевала песни. Многие из них я и пою всю жизнь, например «Скажи менi правду», «Про Кармелюка», «Думи мої, думи мої», «По диким степям Забайкалья», «Одна хата високая, а другая нижче» и другие. Мама в свое время пела в церковном хоре по нотам с листа и имела очень хороший слух и чудесный голос – сопрано. Вспоминается, когда она в 74 года приехала в г.Хотьково к нам в гости и запела со мной и моим старшим братом Андреем за столом, то гости были поражены этим пением. Отец тоже пел, но голос был у него слабее. Несмотря на бедность, на праздники у нас собирались гости – родня, соседи, и без песен никогда не сидели за столом. А летом, в воскресенье, бывало после базара родители приходили с родственниками и друзьями, расстилали на траве в саду под вишней клеенку, ставили самогон, соленья, картошку и почти всегда – вареники с соленым творогом и долго беседовали и много пели. Вообще у меня сложилось представление, что собирались они не поесть и выпить, а поспівати.
Может быть, поэтому мы, братья, Андрей (1924 г. рождения), Володя (1934 г. рождения) и я пели с детских лет. Но, конечно, за то, что мы с Володей пели и на сцене в школе, а затем и в ВУЗ’ах мы должны благодарить нашего сельского незабвенного самородка без музыкального образования Андрея Ильича Яцуру, который руководил хорами и в церкви и во всех школах нашего певучего села Новопавловка. Он прошел до Вены всю войну капельмейстером духового оркестра и умел расписывать марши, польки и. т. д. для всех инструментов духового оркестра и партии для хора.
Боже, как я переживал, чтобы мне достался баритон, когда в школу закупили духовые инструменты, т.к. мне всегда хотелось играть на музыкальных инструментах, а здесь был тот случай, когда мое желание могло сбыться т.к. для игры было достаточно трех пальцев, что у меня и было после «разминирования» немецкого снаряда (осталось на левой руке два, а на правой три пальца). Это было в 9 и 10 классе и мне позже было смешно и приятно читать характеристику на меня, написанную нашим любимым, молодым еще классным руководителем М.Юносовым, когда, уже работая в ОКБ Воткинского машзавода, приехал в отпуск в село и нашел ее на чердаке в старом чемодане. Учитель заставил нас трудиться так, что в нашем классе было 3 золотых медали (в том числе и моя) и 2 серебряных и многие поступили в ВУЗ’ы и техникумы. Главным его лозунгом было: «Хлопцi, учiться, бо будете волам хвости крутити». В этой моей характеристике была фраза «Чарував слухачiв грою на баритонi». А мы и на самом деле много играли маршей и танцев. На демонстрациях 1-го мая и 7 ноября А.И.Яцура собирал сводный оркестр из трех оркестров, которыми он руководил – из двух школ и колхоза. Как грянем – все вздрагивают! А выпускников нашей школы провожали в армию с оркестром в селе, ехали 18 километров в район (ст. Межевая), вставали в начале центральной улицы с повозок и шагали за призывниками с маршем «Прощание славянки», удивляя и жителей района и работников военкомата, да и у самих была какая-то гордость, что вот так Новопавловка провожает своих призывников в Советскую Армию. На торжественных собраниях в клубе по случаю праздников играли марши, если кого-то награждали, обязательно звучал «туш». А после концерта – танцы под духовой оркестр. Много нас приглашали и по печальным случаям. Хоронили не только в своем селе, но и заслуженных людей по всему району. Но я отклонился от темы моего повествования – песни.
С пятого класса начал петь в хоре, а затем Андрею Ильичу понравился мой высокий чистый тенор, и он начал меня учить исполнять сольные песни. Особенно ему понравилось, как я пел «Дивлюсь я на небо», «Чорнiї брови, карii очi» и «Повiй вiтре на Вкраїну», и эти песни я пронес через всю свою жизнь. Они звучали в Днепропетровске и войсковых частях под Днепропетровском, в городах Удмуртии: Воткинске, Ижевске, Сарапуле, Чайковском, на берегах Камы, на Волге – в Волгограде и Горьком, в Капьяре, в Ленинграде, в Бийске – в командировках; в Пицунде, Загорске, Вильнюсе, Друскининкайе – в отпуске и в санаториях; в Киеве, Риге, Каневе, Москве, Миассе – на симпозиумах и конференциях по механике изделий из композиционных материалов. А сколько раз они звучали за праздничными столами на юбилеях, банкетах по случаю защиты диссертаций!
Школа наша занимала призовые места в районных олимпиадах, и это даже иногда раздражало руководителей района: обидно им было за свои школы. Интересно вспомнить, как мы на бричках, на соломе ехали 18 километров до района тихо, без песен – не разрешали рвать горло – занимали первое место и обратно ехали уже счастливые с песнями, шутками – сплоченный коллектив ребятишек с 5-го по 10-й класс, директор, старшая пионервожатая и секретарь ВЛКСМ. Затем поздравления и грамоты в школе. Вспоминается все это в школе и самодеятельность в Воткинске в 1960-1965 годы и думается – хорошо, что не было тогда телевизоров, а художественное творчество друзей и сотрудников на вечерах, смотрах, конкурсах приносило больше радости и удовольствия, чем эти концерты с надоевшими всем одними и теми же лицами. Вот уже лет десять назад приватизировали телевидение, радио и концертные площадки в Москве Кобзон, Пугачева с Киркоровым и Орбакайте, Пресняков, Газманов, Николаев, Королева, Варум и их друзья, и не допускаются в Москву певцы из периферии. В праздничные дни, бывает, по 4-м каналам и даже в одно и то же время только эти лица. Я не говорю, что они плохо поют, «але майте совiсть, люди». Вспоминаются огоньки и концерты на прежнем телевидении, где был представлен весь СССР, например, Штоколов, Гнатюк старший и младший, Магомаев, Ротару, Брегвадзе, Вайкуле, Вески и Георг Отс, ансамбли от всех республик. Появлялись новые и новые певцы и ансамбли. А ведь, сколько на периферии прекрасных голосов. Вот вам и демократия и рынок! Все-таки везде нужно регулировать, чтобы не все наглым и жадным до денег доставалось. Снова я сделал отступление.
Так вот, мы с Володей пели в хоре, дуэтах и сольно в школе и сельском клубе. Некогда было заниматься бездельем: кружки, репетиции, выступления зимой в школе, а дома надо было весной посадить огород, летом полоть и поливать, а осенью убрать и вскопать огород площадью один гектар. А еще надо было ухаживать за коровой, теленком, кроликами, свиньей, курами. Вот и приучили родители нас все время трудиться и дома, и в школе. Мама часто говорила зимой: «У вас то співочий, то дiвочий» когда мы не успев сделать дела по хозяйству спешили в школу вечером.
Конечно, я бы больше получил музыкальное просвещение, если бы дома было радио с детства. Электричества не было и радио – «тарелка» в доме появилась, наверное, в 8-м классе. А где-то в 6-м классе я смастерил детекторный приемник. Делая детектор, надо было растопить серу со свинцом, но так, чтобы не воспламенилось – чуть не устроил пожар. В пробирке смесь загорелась, я выронил пробирку на пол, хорошо, что быстро веником удалось затушить огонь. Вторая попытка увенчалась успехом и кристалл я получил. Провод для антенны и изоляторы дал учитель, который вел в школе физический кружок. Там же намотал катушки. И вот уселся с наушниками у окна и стал искать чувствительную точку на кристалле. И, о чудо! Мягкий женский голос еле слышно произнес: «Говорить Київ». Собирался вечером пойти в кино, но просидел до поздней ночи, держа иголку на кристалле. А затем сделал так, чтобы иголка прижималась к кристаллу сама. Вот тогда я услышал впервые оперу, оперетту, театр, концерты. Сидел зимой все свободное время в наушниках, записывал программу, много слушал музыкальных произведений. Особенно поразило звучание скрипки – чудо какое-то! Арию Мистера Икс выучил, записывая слова после очередного прослушивания. Особенно понравился вальс «Амурские волны» и «Песня варяжского гостя». Узнал многих певцов и музыкантов. Завел тетрадь, куда записывал названия вновь услышанных опер и оперетт. Однажды в классе на уроке русской литературы эту тетрадь, на обложке которой я нарисовал лиру, взял в руки и открыл Л.С.Петренко, чудесный учитель русского языка, обладающий энциклопедическими знаниями по всем предметам. Он поинтересовался зачем я это делаю, а на второй день принес мне книги, где были биографии композиторов России, Италии, Германии и др. И я много из них почерпнул. Сначала опера для меня была чем-то неискренним, неправдоподобным – в жизни ведь такого мы не видели, чтобы общались люди не разговорной речью, а пением. Но постепенно мне оперное пение нравилось больше и больше. Так что я уже и сам «сочинял арии» на стихотворения Т.Г.Шевченко «Лечу, дивлюся аж свiтає…», И.Франко. Бывало приду после школы домой, мамы и отца нет – на работе, в комнате не убрано, солома возле плиты, ведь топили соломой, и грязь на полу. А я не мог сесть за уроки, пока не наведу порядок. И вот, помню, занимаюсь уборкой и громко пою И.Франко: «Я бачив дивний сон, немов передi мною безмiрна та пуста i дика площина...», то мелодия, то речетатив звучит, и заходит соседка тетя Дуня, которая ходила за водой к нашему колодцу, и спрашивает: «Ти чого кричиш, Митя?» Я был здорово смущен, так как пел не песню, а какую-то трагическую ситуацию озвучивая ее на слова «Каменярiв».
Володя закончил школу, поступил в сельхозакадемию в Киеве и там пел в самодеятельности. Здорово ему поставили голос. Это он принес на каникулы «Скажите, девушки, подружке вашей», «Песнь моя, лети с мольбою», «Серенаду Смита» и другие песни. Как всегда в первые дни его приезда он брал в бригаде бричку с волами, и мы тихонько ехали в карьер за песком для домашних нужд, а он учил меня новым песням. Слух у него был удивительный, его часто раздражало, когда я фальшивил. Я ему завидовал, что он в Киеве, учится, поет.
Но наступил и мой черед поступать в ВУЗ. Я заранее выбрал физтех ДГУ по совету моих школьных друзей Н.Омельченко, К. Нижниченко, А.Голубенко и А.Хвалия, которые на год раньше поступили на физтех. Получил золотую медаль и поехал в первый раз на поезде в Днепропетровск. Принимала документы пожилая добрая женщина, увидела мои руки, расспросила, что случилось, узнала, что родители уже пенсионеры и может быть поэтому сказала, что на собеседование вызывать не будут, что я могу себя считать студентом, а телеграммой мне сообщат о моем зачислении на физтех, что так и произошло в августе. Я вернулся домой счастливый, и мои друзья второкурсники приняли меня в свою компанию и начали учить меня пить в колхозном буфете пиво, которое мне сначала очень не понравилось. Все лето я зарабатывал трудодни, работал на всех работах: возил солому, зерно от комбайна, разгружал цемент и бревна из вагонов, пропалывал картошку и свеклу, возил бочками воду на колхозный ток и т.д. Специально прошел курс колхозника. Я работал в колхозе летом и после 8-го и 9-го классов и теперь эта работа зачтена даже в стаж при начислении пенсии.
В сентябре явился в ДГУ и началась учеба, работа в колхозе на уборке кукурузы. В общежитии мне все время хотелось запеть, так как я привык все время петь не только в школе, но и дома. Как-то зашел в умывальную комнату, а там никого нет и акустика прекрасная, и я громко запел «Сонце низенько, вечiр близенько». Но вдруг забегает старшекурсник и очень грубо меня одернул: «Что ты здесь орешь, как резаный?» Я расстроился, и так как без песни я не мог, то пошел и записался в хор и в кружок сольного пения.
На первом занятии неистовый и талантливый руководитель хора ДГУ Вульф заставил нас громко петь песню во славу КПСС, а затем стал прислушиваться к хору, постепенно отключая разные голоса, пока не понял, что это я ору так громко высоким тенором. Он меня позвал на первый ряд и позже заставил меня быть солистом хора, когда были концерты по случаю всемирного фестиваля молодежи. Занимался в вокальном кружке. Пел украинские песни один, в дуэте и в ансамбле «Гвардейцы». Выступали на торжественных вечерах, в парках, в смотре хоров города, в войсковых частях. Но больше всего мне запомнились два эпизода, связанных с пением.
Первый был связан с вечером встречи первокурсников со старшекурсниками во Дворце студентов. Я только начал ходить на вокал, ну меня и включили в программу концерта. Боже, как я волновался! В первый раз в городе, в таком прекрасном дворце, да еще односельчане – студенты второго курса: Н.Омельченко, К.Нижниченко, Н.Голубенко, А.Хвалий, а также студенты первого курса – А.Скочко и И.Дрегваль. Перед своими боялся опозориться. Вышел, жду пока баян играет вступление к песне «Дивлюсь я на небо», а ноги не подчиняются, трясутся, особенно правая дает такую амплитуду, что я подумал, это видно и в зале. Но вот запел первые слова песни и все встало на свои места. Волновался я на концертах и позже, но такого волнения, как на первом выступлении в ДГУ, не было никогда – появилась вера в силу и надежность своего голоса.
Второй случай был похуже. Руководитель вокала, интеллигентная женщина, знающая свое дело, после полугода занятий со мной сказала, что мне надо серьезно заняться музыкальным образованием и пением, так как не каждому Господь Бог дает такой голос. Но для музыкальной школы не было денег, да и в моем тогда понимании пение – это развлечение, а инженер – это серьезное дело, ради чего я и учился в школе 10 лет. Да и сейчас думаю, что у меня не было таких данных и по слуху и по чувству ритма, чтобы быть профессиональным певцом. Может быть научили бы этому, кто его знает. В связи с этим вспомнил и этот случай, связанный с пением. Я уже сказал, что полгода я серьезно занимался вокалом, и руководитель вокала была довольна, как шла постановка голоса. Но тут случилась свадьба у моего двоюродного брата Коли Саливона из Приднепровска. Я поехал на свадьбу. Туда же прибыли мой брат Володя и муж моей тети Сани из Новопавловки. Как мы там втроем пели двое суток! А по приезду в Днепропетровск это пение было «отмечено» руководителем вокала. Она так расстроилась и разгневалась, что прогнала меня с занятий, когда я честно признался, в чем дело. И главное, я не заметил, что что-то в голосе изменилось. Но, наверное, так кричать на свадьбе не стоило. Потом она передала через ребят, чтобы я явился на занятия, и я продолжал петь.
На каникулы мы с Володей приезжали домой, помогали дома по хозяйству и в колхозе в момент уборки хлебов Володя организовывал студентов для работы на току.
Вечерами часто шли в сельский радиоузел и прямо с песенниками в руках исполняли песни по письмам – заявкам колхозников. Аккомпанировал нам слепой баянист Иван Чернокнижный, схватывающий любую мелодию сходу. Организовывали и концерты в клубе. Помнится пели дуэтом с Володей «Мы пiдем де трави похилi», я ошибся и перешел в припеве на второй голос, тогда Володя мгновенно перешел на первый, второй куплет – то же самое, но перед третьим куплетом я ему шепнул: «Я первый тяну» – и допели, как мы и готовились. Родственники наши тоже сидели в зале, но не заметили смены партий.
|
