Физтех - люди и судьбы. Без грифа секретно

Сергей Пацера
ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ «НОУ-ХАУ»

Днепропетровск, 2004

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

V

Истекал трехлетний срок пребывания в статусе «молодого специалиста». Молодая жена Нина заявила: – Все! Надоел мне Воткинск. Хочу к своей маме в Днепропетровск.

А тут подвернулась командировка в КБЮ. Меня и моего начальника посылают в командировку, а мне только этого и надо! Остановились мы у родителей жены. Тесть на радостях сварил нам завтрак – манную кашу. Я съел с удовольствием, начальник с трудом. Одели мы белоснежные рубашки, черные брюки и такие нарядные предстали перед заместителем начальника проектного отдела в КБЮ Кукушкиным В.И. Он был немало удивлен: откуда мы узнали о секретных разработках, ведущихся у них в отделе?

– Владимир Иванович! – обратился я с разъяснением. – Вы сами читали нам об этом курс лекций, когда я был студентом физтеха.

Нас временно поместили в комнату, в которой располагалась контрольно-инспекторская группа Генерального конструктора. Сотрудники этой группы поинтересовались моими дальнейшими планами. Какие это были душевные, отзывчивые люди. Столько лет прошло, а я до сих пор помню, как им захотелось мне помочь.

– Мы вас запишем на прием к Михаилу Кузьмичу. У него прием по личным вопросам. Проситесь на работу в КБЮ.– Я дал согласие. Это было 13 числа. Записан на прием я был 13-м по счету. С тех пор я стал считать, что число 13 для меня является счастливым.

На приеме присутствовало 13 человек административных, профсоюзных и партийных руководителей.

Услышав вопрос, по которому я был записан на прием, Михаил Кузьмич удивленно спросил, как я попал к нему из Воткинска. Моим ответом он был удовлетворен, а потому продолжал:

– А чем бы Вы хотели заниматься у нас.

– Мне очень интересен вопрос глубокого регулирования силы тяги двигателя.

– Но ведь у нас она не регулируется!

– Это не совсем так. На Ваших двигателях установлен стабилизатор тяги, а это уже регулирование.

– А почему Вы не обговорили вопрос с одним из начальников отделов?

– Занят был основным вопросом по работе.

– Тогда я на вашем заявлении пишу резолюцию: Купчинскому, Кукушкину для рассмотрения и принятия решения.

Сотрудники контрольно-инспекторского аппарата, узнав результаты приема, советовали идти работать к Кукушкину.

Владимир Иванович Кукушкин был немало удивлен увидев резолюцию Генерального. Но, побеседовав со мной, он узнал, что особых требований у меня нет: жилье на общем основании, зарплата минимальная. Он принял положительное решение, и я сдал заявление в отдел кадров. Но поскольку срок, установленный государством, обязывающий молодых специалистов отработать три года по распределению не истек, то мне пришлось еще полгода работать в Воткинске.

Рассчитавшись, наконец, с Воткинским машзаводом, наша молодая семья стала жить у тещи, как этого сначала хотела Нина. Но вод беда: нас не прописывали. Прошло длинных три месяца, прежде чем тестю, Козлову Георгию Александровичу, удалось решить этот трудный вопрос. Помог ему Сильченко, бывший секретарь Октябрьского райкома партии.

Но когда я пришел к Кукушкину, то устроиться в КБЮ возможности уже не было. Там было объявлено крупнейшее сокращение штатов. И тогда я обратился к руководству филиала Московского НИИ технологии машиностроения, который только-только был создан. И я стал технологом, как выяснилось, на всю оставшуюся жизнь. Это было технологическое «ноу-хау» моей судьбы. Прав оказался представитель заказчика на Воткинском машзаводе, когда однажды заявил, что из Пацеры С. мог бы получиться неплохой начальник технологического сектора.

VI

КБ-5 (Главный конструктор Кукушкин В.И.) , взяло на себя проектирование ракетных двигателей на твердом топливе (РДТТ), а заводом-изготовителем был определен Павлоградский механический завод (ПМЗ), входящий в состав производственного объединения «Южный машиностроительный завод» (ЮМЗ). Для технологических служб ЮМЗ технология производства РДТТ была совершенно неизвестна. Поэтому было принято решение в качестве проектировщика технологии привлечь Днепровский филиал отраслевого научно-исследовательского института технологии машиностроения (ДФ НИИТМ), в котором к тому времени я работал начальником сектора. Сектор был укомплектован неплохими ребятами, но они также, как и я, имели смутное представление о предмете разработки. Лично меня выручил имевшийся опыт работы на Воткинском машиностроительном заводе (смотри выше) в цехе сборки жидкостных ракетных двигателей.

Начали мы с того, что решили изучить опыт других фирм. Побывали мы в Ленинграде. Очень хорошие, душевные люди работали на оборонном заводе и в конструкторском бюро. Но никакой информации мы не получили. Нам весьма прозрачно намекнули, что в таком деле мы не сможем ничего хорошего разработать в силу своей умственной неполноценности. Обида осталась, но возникло желание делом доказать обратное!

Добрались мы и до Перми. В пермском КБМаш нас восприняли спокойно и показали, чем они богаты. Сборку твердотопливных сопел увидели в натуре, а о сборке двигателей получили представление, ознакомившись с технологической документацией. Судя по зарубежным публикациям сборку МБР на твердом топливе осуществляли в вертикальном положении..

На первом этапе от нас требовалась директивная технология, то есть технология, определяющая принципиальный подход. На основе этой технологии должна была строиться сборочно-испытательная база на ПМЗ. Требовалось разработать директивную технологию и представить на утверждение через две недели. Это был совершенно нереальный срок, так как не было конструкторской документации, и она могла появиться только через полгода. А как писать технологию, не имея чертежей изделия? Но мы искали пути решения казалось бы неразрешимой задачи. Кукушкин В.И.мне устно изложил, каким он видит будущий РДТТ. Я предложил ему эскиз РДТТ, на котором были указаны с его слов длина, диаметр, масса и основные сборочные единицы: корпус РДТТ, снаряженный топливом, сопловой блок, имеющий в своем составе рулевые машинки, бортовой источник электропитания. Этот эскиз мы назвали исходными данными (ИД) для проектирования директивной технологии. ИД были утверждены Главным конструктором и имели такой же статус, как и чертежи с техническими условиями. Этот маневр позволил разработать директивную технологию в сжатые сроки. При этом очень часто руководствовались здравым смыслом, полагаясь на интуицию и инженерное чутье. Таким методом принимались решения по самым принципиальным вопросам. Вот примеры таких решений:

– Сборку надо вести в горизонтальном положении изделия. Это позволит снизить высоту сборочного цеха, а значит уменьшить расходы на строительство и резко сократить сроки. Но горизонтальная сборка потребует разработки специальных монтажно-сборочных тележек, которые позволяли бы осуществлять микроперемещения стыкуемых узлов значительной массы (около 5000 кг).

– Так называемую «сухую сборку» применять нецелесообразно. «Сухая сборка» применялась на пермском КБМаш и предусматривала предварительную сборку РДТТ без топливного заряда. После этой сборки комплектация двигателя фиксировалась, двигатель разбирался, корпус отправляли в другой конец СССР для снаряжения твердым топливом. Снаряжение твердым топливом при заливном заряде процесс сложный и длительный. В этот период времени остальные сборочные единицы и детали скомплектованного РДТТ лежат на сборочно-комплектовочной базе без дальнейшего движения: ждут снаряженного корпуса. Происходит замораживание оборотных средств предприятия, нет оперативного простора при управлении производством для реализации производственного плана. Принятое решение заключалось в том, что изготовленный неснаряженный корпус РДТТ не комплектовался сопловым блоком, а отправлялся сначала на снаряжение.

Необходимо минимизировать сборочные и испытательные работы на снаряженном РДТТ. Для этого рулевые машинки, бортовой источник питания предлагалось установить на сопло и получить готовый сопловой блок, после чего испытать его на функционирование. Аналогично узлы автоматики – установить на крышку переднюю и получить крышку в сборе, после чего испытать на функционирование.

В связи с тем, что по срокам директивная технология была выдана до начала разработки конструкторской документации, то почти все предложения были реализованы и отражены в конструкторской документации.

Здесь следует отметить, что главные специалисты сборочно-комплектовочной базы В.И. Парицкий, В.Н. Байсара, А.П. Забасненко, П.И. Долженко и др., а также зам. главного инженера проектно-строительного института С.Н. Галанин являлись активными соавторами всех прогрессивных предложений, смело шли на определенный и оправданный риск принятия решений, щедро делились с исполнителями своими глубокими познаниями в технологии твердотопливного ракетостроения. В результате страна получила нужные двигатели на твердом топливе в чрезвычайно сжатые сроки.

Впоследствии я докладывал на научно-техническом совете в НИИ технологии в Москве об отказе от «сухой сборки РДТТ». Это было мое «ноу-хау». Решение это очень понравилось директору Исаченко В.А., которому раньше пришлось быть начальником цеха в Перми и выпускать РДТТ. Обычно при докладах в Москве докладчики из нашего института «сыпались» и возвращались оттуда снятыми с занимаемых должностей! А я вернулся с премией в размере месячного оклада. Мне и сейчас приятно об этом вспомнить. И не потому, что получил премию. А потому, что это было признание моего личного творческого вклада. Признания от профессионала!! Весь предыдущий накопленный опыт технолога из большого количества мелких решений превратился в новое качество при выборе принципиально новой технологии.

VII

На Южмаше очень серьезно относились к отработке конструкции на технологичность. Ни одна деталь не должна была быть изготовленной, если на чертеже не стояла подпись технолога цеха и виза отдела главного технолога. В сложных случаях выдавалось заключение НИИ технологии о технологичности конструкции.

– Этот чертеж корпуса сопла для РДТТ нужно немного уточнить. – Так заявил я разработчику конструкции В. Зензерову и пояснил: – В шарнирном узле образуется замкнутая полость, объемом примерно 10 литров, которую нужно заполнить водой и провести гидравлические испытания корпуса сопла на прочность. После испытаний в этой полости останутся следы воды, которую полностью удалить сушкой довольно сложно. Нужно заменить воду на этиловый спирт.

Так и было записано в чертеже. В цехе-изготовителе, который возглавлял Р. Щегельский, к такой записи в чертеже отнеслись с должным вниманием. По заданию цеховых технологов была спроектирована испытательная установка, содержащая 7 емкостей по 50 литров, которые заполнялись спиртом. Спирт из этих емкостей поступал в узел под давлением сжатого воздуха. Но вот беда: заместитель главного инженера завода Г.Ф.Туманов, тесть будущего президента Украины Л.Д.Кучмы (об этом тогда никто не знал) не подписывал директиву на выдачу такого количества спирта цеху. Ведущий технолог цеха Дубкин пригласил меня на совещание к Туманову . На этом совещании мне было предложено обосновать необходимость применения спирта, что видимо мне удалось, поскольку директива была подписана. Второй раз я попал к Туманову Г.Ф. на прием спустя 10 лет. Он был тогда уже заместителем начальника Главного технического Управления Министерства. Мне предстояло утвердить у него директивную технологию на изготовление новейшей МБР с двигателями на твердом топливе. Я был немало удивлен, когда он взял ручку и не читая всего того, что было написано, утвердил. – Я точно знаю, что здесь все изложено правильно! Более того, я сейчас позвоню начальнику другого Главного Управления, чтобы он этот документ подписал без проволочек.

Но вернемся в цех и к задачам технологов. Наличие такой установки в цехе давало ему определенные преимущества в решении щепетильных вопросов. Но это, сами понимаете, было «ноу-хау» цеха.

VIII

На сектор сборки РДТТ в институте стали смотреть с некоторым уважением. Но вслед за этим последовали новые задачи. Надо было решать проблемы сборки новейших МБР на твердом топливе, разработчиком которых стало КБ «Южное» во главе с Генеральным конструктором В.Ф. Уткиным. Все повторилось, но на более высоком уровне. Сектор сборки был усилен: по моей просьбе к нам перешел ведущий технолог С.А. Зюзин, который впоследствии стал основным «генератором новых идей» в главной сборке твердотопливных МБР .

Мы смело брали на себя и институт крупные задачи. Настолько смело, что директор Днепровского НИИТМа Л.А. Русавин решил остудить наш энтузиазм. Дело в том, что потребовались сложные проекты нестандартного оборудования для сборки твердотопливных МБР в горизонтальном положении, в том числе уникальный стапель для загрузки (т.е. «втягивания») почти 100-тонной снаряженной твердотопливной ракеты в транспортно-пусковой контейнер.

Л.А. Русавин решил отдать эти проекты московскому НИИТМу. Однако и московский директор опасался таких сложных проектов. Я же был убежден, что Днепровский НИИТМ справится с этой проблемой! Л.А. Русавин и я были в Москве: решался и никак не мог разрешиться этот вопрос. В этот момент я пошел на определенную производственную хитрость (очередное «ноу-хау»): Леониду Алексеевичу предложил наделить меня полномочиями представителя Днепровского НИИТМа для принятия решения по этой части. Согласие было получено. Начальник уехал домой, а я на следующее утро подписал документ, по которому нам поручалось в сжатые сроки спроектировать комплекс уникального нестандартного оборудования.

В Днепровском НИИТМе работали прекрасные разработчики нестандартного оборудования в отделе, который возглавлял В.В. Бодров: В.В. Мойса, В.Г. Косьмин, Б.А. Круглов, С.М. Кульчицкий, В.А. Никульченко и др. Именно на этот интеллектуальный потенциал я рассчитывал, и , как показали дальнейшие события, не ошибся. Но вначале

Л.А. Русавин объявил мне строгий выговор за превышение полномочий и лишил квартальной премии, что по тем временам было чувствительным наказанием! Конечно, работа была рискованной. Что значило провалить задание партии и правительства?

Время шло быстро. Южный машиностроительный завод уже начал изготовление основных узлов нестандартного оборудования. Но сроки срывались примерно на три месяца. Для наказания виновных был собран Координационный Совет, который вели два сопредседателя: В.Ф. Уткин и А.М. Макаров. В повестку дня был включен и вопрос о готовности ЮМЗ к сборке твердотопливной МБР. Случилось так, что этот вопрос пришлось докладывать мне. Я был спокоен. Проекты институт выдал в производство своевременно. И вдруг уважаемые проектировщики сборочных стапелей вносят предложение о необходимости переработки проектов для изменения схемы базирования тележек оборудования на направляющем рельсовом пути. Такой доклад означал бы, что в срыве сроков виноват только Днепровкий НИИТМ и я лично! Вот она расплата за предприимчивость и инициативу! К моему удивлению доклад прошел нормально. А.М. Макаров задал мне главный вопрос: кто же виноват в том,что мы сразу не заложили в проект нужную схему базирования? Очевидно, я на него ответил правильно: сказал, что делаем это впервые, и даже постоянные согласования с КБ и заводом не позволили заблаговременно предупредить эту ошибку. Прозвучало это так, что основная вина моя, но есть долевое участие завода и КБ. На лице легендарного генерального директора ЮМЗ появилась ироническая улыбка. Он был настроен добродушно: сегодня все чествовали его с очередным юбилеем долгожителя. Нам дали дополнительное время на доработку проекта.

Но время неумолимо. Наступила пора собирать первую «летную машину» а нестандартного оборудования насчитывалось менее 30% . Главный инженер ЮМЗ

В.С. Соколов приехал в наш институт с одним вопросом: придумайте нештатную схему сборки и загрузки твердотопливной МБР в ТПК, имея в распоряжении всего три-четыре монтажно-сборочных тележек вместо 13, как это предусматривалось штатной схемой опор. Л.А. Русавин был в гневе. Он не надеялся, что такую схему можно изобрести, и справедливо полагал, что теперь уж точно его институт будет «крайним» в срыве сроков освоения новейшей ракетной техники. Но С.А. Зюзин нашел такую нештатную схему, а я ее отредактировал, изложив в виде «Технического решения», утвержденного на самом высоком уровне в КБЮ, ЮМЗ, ПМЗ, Днепровском НИИТМе и у Заказчика (то есть, у военных). В.С. Соколов проявил, как всегда, большой дипломатический талант, убеждая смежников подписать решение. Как показали дальнейшие события, предложенная секционная сборка и загрузка твердотопливной ракеты в транспортно-пусковой контейнер себя полностью оправдала. Первая летная машина выполнила полетное задание полностью, что вызвало немалое удивление даже у разработчиков и изготовителей. С.А. Зюзин и я были премированы правом приобрести по государственной цене машины «Жигули» шестой модели, на которых мы и ныне ездим на дачу.

Сегодня я работаю доцентом в Национальном горном университете на кафедре технологии горного машиностроения. Студенты слушают лекции с интересом, когда в них упоминаются поучительные технологические случаи. А на ЮМЗ и ПМЗ меня еще помнят, как специалиста, технолога-сборщика, который смело взялся за новую разработку, чреватую неожиданностями и непредвиденными осложнениями. И, читая воспоминания физтеховцев, я горжусь тем, что принадлежу к этому могучему товариществу, которое внесло весьма весомый вклад в развитие ракетной техники во многих городах страны, на заводах и конструкторских бюро, на полигонах.