|
Сергей Пацера
ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ «НОУ-ХАУ»
Выпускник ФТФ ДГУ 1960 г.
| |
Сергей Тихонович
Пацера. |
|
В полном объеме подлинную роль и значение физтеха
в создании ракетного могущества страны, в достижениях
мировой цивилизации в области ракетостроения и
смежных отраслях еще предстоит описать.
І
– Будешь теперь цеховым технологом – сказал мне Виктор Рипный. Он был выпускник физтеха и работал начальником технологического бюро механо-сборочного цеха, в котором изготавливались узлы жидкостного реактивного двигателя, и велась его окончательная сборка.
– Понимаешь, у меня в бюро работают молодые парни с десятиклассным образованием. Так не хватает специалистов по ракетной технике. Поэтому я договорился с начальником цеха о твоем переводе в техбюро. Да и к месячному окладу тебе добавляем 20 рублей. Теперь будешь получать 100 рублей! Вот тебе перьевая ручка, тушь и бланки технологических процессов. Напиши срочно технологический процесс изготовления пусковой мембраны. Даю срок пару дней.
И он добавил:
– Понимаешь, я собираюсь жениться на москвичке. И мне нужно воспитать резервиста, которого начальство назначит на мою должность, когда я отсюда уеду в Москву. В противном случае меня не хотят отпускать с Воткинского машзавода.
– Так ведь я понятия не имею, как писать такой техпроцесс. Да, были мы на технологической практике на нашем родном Днепротетровском заводе. Показали нам уникальное производство сильфонов для ракетных трубопроводов. Сдал я отчет по этому технологическому процессу, но этих знаний ведь мало,– возразил я.
– Иди на свой участок. Там сейчас штамповщик Иван Петрович на 20-тонном гидравлическом прессе штампует эти детали. Он тебе все покажет и расскажет. А ты потом занеси всю последовательность изготовления на бланки техпроцесса.
Иван Петрович встретил меня приветливо. Я ему честно признался, что в штамповке ничего не понимаю и поэтому напишу точно так, как он мне расскажет.
– Заготовкой для мембраны служит лист нержавеющей стали, который поступает в виде рулона, напоминающего своим видом рулон обоев, – начал рассказ Иван Петрович и продолжал: – Я из этого рулона первым штампом высекаю круги, вторым штампом из кругов делаю мисочки, следующим штампом высекаю в донышке отверстие, предпоследним штампом формую профиль мембраны, а последним этот профиль калибрую. Перед каждой из этих операций на поверхность детали-заготовки наношу лак, и после каждой операции этот лак смываю растворителем. Но самое главное! На поверхности детали не допускаются никакие пятна и вмятины. Ведь толщина детали всего 0,1 мм. Если при визуальном осмотре обнаруживается нечто похожее на вмятину, то деталь проверяют под микроскопом и бракуют, если углубление превышает 10 мкм. Чтобы обеспечить стерильную чистоту поверхности и ее светло-серый цвет, я перед нанесением лака протираю поверхность детали бязевой белоснежной салфеткой, смоченной в питьевом этиловом спирте высшей очистки.
В конце рассказа он обратил мое внимание на то, чтобы я ни в коем случае не забыл записать в технологический процесс спирт. Я это выполнил четко. Технологический процесс был немедленно написан мною, начальством утвержден. Иван Петрович уважительно со мной здоровался и приглашал зайти к нему домой «на грибочки».
Качество деталей было хорошим. Правда, иногда матовая поверхность нержавеющей стали вместо светло-серой была темно-серой или темной. Один из рационализаторов отдела главного технолога завода предложил ввести финишную отделку поверхности детали электрополировкой. Деталь засияла, как новогодняя игрушка.
Но вскоре начался новый период в изготовлении деталей: отдел технического контроля обнаруживал «вмятины» и браковал 95-98% изготовленных мембран. Созданная специальная комиссия по изучению возможных причин брака решила, что участок штамповки мембран надо поместить в камеру чистоты. На входе в камеру организовать тамбур, в нем снимать верхнюю одежду, обувь и одевать белоснежные бязевые халаты и специальные тапочки. Работать только в перчатках. А пока этого нет, работать и в субботу, и в воскресенье, соблюдая строго режим чистоты. На рабочем месте должен постоянно быть технолог.
Было поручено проработать вопрос о проведении сравнительных испытаний. Эти испытания должны были доказать, что вмятины на мембранах не повлияют на работоспособность. Но как доказать, что в течении 5 лет боевого дежурства ракеты эти вмятины не станут причиной ее несанкционированного прорыва или неправильного разрыва при запуске? Ведь над мембраной находится агрессивный компонент топлива!
Над всем этим раздумывал я в воскресенье. Завод был поставлен «на колени». Программа полугодия была сорвана. Завод не выпустил запланированную партию ракет. А тем временем приближалось время обеда. После напряженного труда в моем присутствии Иван Петрович «накрыл поляну» и пригласил меня. И после третьей рюмки он оказал мне высочайшее доверие.
– Сережа, я тебе признаюсь честно.– Доверительно сказал Иван Петрович. – Спирт не удаляет темные пятна с поверхности. Удаляет их слюна. Поэтому я плюю на поверхность мембраны, а затем протираю ее сухой салфеткой. Но, чтобы была слюна, нужен спирт.
Это было его личное технологическое «ноу-хау». А еще Иван Петрович предложил в этот день снять электрополирование поверхности детали. И он оказался прав. Как впоследствии мы поняли, электрополирование поверхности не обеспечивало равномерности снятия слоя металла. После этого отдел технического контроля стал фиксировать 100% годность предъявленной продукции. А я, молодой технолог, приобрел опыт анализа технологии и разработки мероприятий по повышению качества продукции, который пригодился впоследствии.
ІІ
Наступила зима. Как хорошо в воскресенье вместе с Ниной стать на лыжи и за городом походить по холмам, спускаясь с крутых склонов. Но в цехе на моем участке опять пошел брак. На этот раз браковались переходные рамы, предназначенные для установки двигателей в ракету (крепление к баку). В раме имелось восемь бобышек, по центру которых сверлилось стыковочное отверстие и нарезалась резьба. Но эти отверстия не попадали в центр бобышки. Когда мы изучали на физико-техническом факультете технологию сварки немецкой ракеты ФАУ-2, то нам подробно рассказывал Ничушкин В.В., в какой последовательности нужно выполнять сварные прихватки деталей перед их сваркой. Когда я увидел приспособление для сборки-сварки рамы, увидел эту маленькую бобышку, то понял, что причиной являются деформации, вызванные напряжениями в сварных швах. Также стало ясно, что никакая схема прихваток не сможет удержать бобышку при наложении основного шва. Надо лишать бобышку всех степеней свободы при сварке. С помощью имеющегося приспособления это осуществить нельзя – не будет доступа к зонам сварки. И напрашивалось решение: надо заготовки бобышек удлинить вдвое и после прихватки на удлиненные концы установить кольцо с точным расположением отверстий, сварку выполнять при надетом кольце, а затем излишний металл бобышек удалить механической обработкой.
С таким предложением я обратился к начальству. Главный технолог завода Кучеров был против. – Не можем мы столько металла превращать в стружку! – заявил он. И дал указание найти лучший вариант. Но сколько ни ломали голову специалисты отдела главного технолога – лучший вариант не находился. Я же, молодой цеховый технолог продолжал отстаивать свое решение. Для этого мне пришлось оформить его официально в виде рационализаторского предложения на специальных бланках. Я писал, что при изготовлении рам идет 100%-ный брак на операции сборки-сварки, что потери от брака превышают ожидаемые потери от уменьшения коэффициента использования металла. Я полагал также, что в случае внедрения моего предложения мне будет законно выплачена огромная денежная сумма вознаграждения.
Мне разрешили опробовать предложенную технологию. Я пережил в эти дни настоящее творческое горение. По моим чертежам изготовили кольцо, а затем вырезали удлиненные бобышки, сварили первую раму. Я не выходил из цеха после окончания смены, работал круглосуточно. Бобышки стояли точно на предназначенном для них месте, поводок не было. Но появилось множество трещин в сварных швах. Так проявили себя внутренние напряжения в сварных швах. Пришлось вводить новую операцию – ремонт дефектных сварных швов. Но это была моя первая технологическая победа. Цех стал выпускать рамы, бракованных узлов не стало.
Начал оформлять вознаграждение. Расчетная сумма внушала уважение. Но бухгалтерия завода не подтвердила экономию от брака. – Какой брак? У нас на заводе брака нет и быть не может! – заявил главный бухгалтер. Как же ему удалось скрыть в отчетности огромный брак рам? Это было «ноу-хау» завода.
ІІІ
Виктор Рипный уехал в Москву. Я стал исполнять обязанности начальника технологического бюро цеха. Снова пошел брак – на операции пайки камер сгорания. Каналы, предназначенные для протекания горючего запаивались припоем. Старший технолог цеха Рая Пархоменко-Мельник предложила усовершенствовать схему нанесения припоя. Были проведены многочисленные эксперименты, но положительного результата не было. Завод срывал полугодовую программу выпуска ракет – не было годных камер сгорания. От меня требовали технологическое решение, но я ничего не мог предложить. Причина брака была совершенно непонятна. Тогда заводское начальство пригласило из Москвы крупнейших специалистов по пайке камер сгорания такого типа. Они были кандидатами наук в этой области знаний, авторами технологии пайки. Один из них был даже Лауреатом Ленинской премии. Неделю они разбирались в сложной технологии пайки, но причину не нашли. Так ни с чем они и вернулись в Москву, а на заводе шел брак.
Не знаю, чем бы эта история закончилась, но тут возвратился из отпуска заместитель начальника цеха Мацак Ю.В., который обычно курировал участок пайки. Он что-то тихо сказал рабочему на участке пайки и … брак прекратился. Что он ему сказал, никто до сих пор не знает. Это было его личное «ноу-хау».
Много лет спустя Мацак Ю.В. был у нас на Южмаше в составе правительственной делегации, возглавляемой Министром Минобщемаша Баклановым. Мацак Ю.В. занимал видный ответственный пост в Военно-промышленной комиссии Союза. А я, начальник технологического отдела НИИ технологии машиностроения, принимал участие в проводимом партийно-хозяйственном активе и сидел в зале. У меня был шанс – спросить у него – в чем же тогда состояло его технологическое решение? Но я не сделал этого. А жаль!
IV
Наступило лето. Пора уезжать в отпуск. Еду через Москву домой, в Днепропетровск. Захотелось навестить Виктора Рипного. Нашел к вечеру его квартиру (чуть ли не в Тушино). Приняли они меня радушно. Накрыли стол, посидели, вспомнили многое. То, что рассказал Виктор о своей новой работе, запомнилось навсегда.
– Работаю я в крупном НИИ. Решаю проблемы особой сложности и важности. Но наш «Главный» категорически не разрешает работать после окончания рабочего дня. Он заявляет, что тот, кто не успевает сделать все в рабочее время, – не соответствует занимаемой должности,– рассказывал Виктор. Я удивлялся такому подходу. У нас на заводе считалось, что уйти с работы сразу же после окончания первой смены – это верный признак несоответствия. Все наоборот!
– А сколько я технических отчетов по экспериментальной отработке технологии уничтожил. Я считал, что они уже никому не нужны. А здесь в Москве каждый такой отчет мог стать основой диссертации.
Слова Виктора возбудили у меня желание тоже написать диссертацию. Желание это было смутное, неконкретное. Это было мое «ноу-хау». Оно превратилось в конкретный план и соответствующие действия только через семь лет спустя после этой встречи.
|
