Вентлянд В.А.

ФИЗТЕХ 71-77

© Вентлянд В.А., 2020

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Цепочка случайностей.

Мы поехали в центр города. Тёплый, даже жаркий майский день, канун праздника: «А давай здесь выйдем, пройдёмся», – предложил. Мы вышли возле «Сачка» (в наше время так называли кинотеатр «Октябрь», студенты иногда «сачковали» ленты и шли в кино). С остановки перешли улицу и оказались напротив арки во двор за «Сачком». Совсем недавно наш оперотряд проводил здесь дежурство, неплохо бы знать эту местность, конкретно – дворы. И я решил совместить приятное с полезным: «Люд, давай попробуем дворами пройти. Я не уверен, но мне, кажется, что мы должны выйти кварталом ниже». Наверное, странное предложение для первой вылазки, но девушка соглашается. Если двор окажется глухим, то придётся возвращаться назад. В старой части города дворы довольно замкнутые, но из первого двора есть проход в следующий, и так далее. Догадка оправдалась, мы прошли в последний двор, выходящий на улицу Куйбышева. Во дворе (мы пришли с тыла) увидели какое-то нежилое здание – оказывается, Дом учёных. Я даже не знал о его существовании. Мы видим афиши, какая-то выставка. Вряд ли мы когда-нибудь ещё сюда забредём: «Зайдём»? Совсем небольшая выставка (кажется, была выставка фотографий кого-то), мы её быстро просмотрели в фойе кинозала. А в кинозале будут демонстрировать какой-то фильм, бесплатно. Мы решаем зайти глянуть – в зале уже показывали документальный фильм. И ...

Опаньки! У меня никогда в жизни такого больше не было. Мы ехали в центр, но спонтанно вышли у «Сачка». Прямо напротив выхода с трамвая была арка во двор, и Люда согласилась пройти дворами. На выходе со двора увидели афишу (с улицы могли бы её не заметить). Выставка была в фойе кинозала. Вместо того чтобы идти гулять на свежем воздухе, мы зашли в зал. Если бы мы зашли на 5 минут позже, то ничего бы не увидели. На экране показывали документальный фильм, как студенты строят студенческий городок. Еле сдерживая смех, я нагнулся к уху девушки: «Тот чувак, который повернулся спиной к камере, – это я». Как я не отворачивался, но оператор сумел на короткий миг поймать моё лицо – доказательство для Людмилы, что я всё это не придумал тут в зале. Если бы я был верующим, то посчитал бы, что это всё бог так подтасовал. Ну а неверующему остаётся только удивляться такой длинной цепочки случайностей.

Фильм нас не заинтересовал, и мы пошли гулять.

– А я тоже работала на стройке: наш курс работал на строительстве оперного театра, – поделилась Люда.

Мы дошли до набережной и допоздна гуляли. Я много говорил, рассказывал. Девушка внимательно слушала. А я так ничего и не сказал Люде то, о чём собирался: предложить «лёгкий роман».

* * *

Короткая история от девушки.

Последние полгода Людмила встречалась с парнем: Саша, физтеховец, первокурсник, бывший десантник. Её первая любовь. Они собирались пожениться, она уже видела себя в белом платье. Но они поссорились. Расстались. Девушка тяжело переживала разрыв. Это было первое её общение с парнем после разрыва с Александром.

В комнате подруга Ира спросила:

– Ну, как? – Люда в ответ только пожала плечами, она не знала, что сказать. – Что за парень?

– Странный какой-то, – она опять сдвинула плечами.

– Красивый?

– Не знаю.

Вспомнила, что Валентин немного картавит.

– Ну что ты молчишь? Ты-то ему понравилась?

– Откуда ж я знаю. Вчера нравилась.

– Ничего, пококетничаешь немного, и будет он за тобой как миленький ходить.

Люда подумала немного и сказала:

– Знаешь, Ира, я не смогу с ним кокетничать.

– Ой! А ты не влюбилась?

– Да нет.

– Так чего не сможешь?

– Да так, он не такой парень.

– А, ничего. Тебе надо Сашку забыть, выбить клин клином. Для тебя сейчас хорошо завести лёгкий роман с кем-нибудь, на пару месяцев, или больше. Если этот парень не понравится, я тебя познакомлю... Ой, мы с Женькой тебя познакомим с кем-нибудь из его друзей, – и она стала перечислять его друзей, – Например, с «Ёжиком», это кличка такая. Он невысокий, но сильный и начитанный. По ночам читает. Или со Степаном, его ребята так называют, хотя его имя Ваня. На гитаре играет. Ой, с ним не получится, у него, кажется, девушка есть. Есть ещё Алик, высокий, в одной комнате с Женькой живёт. Я у них недавно в комнате была, 313-ая, Женя вышел, а к нему какой-то парень заходил – так на меня смотрел, так смотрел. Ребята сказали, одногруппник Женьки, у него какая-то фамилия странная, нерусская.

Ирина тараторила, а Людмиле становилось веселее от её тарабарщины. Подумала: «Счастливая. Влюблена. У них всё хорошо с Женей. Как она часто его вспоминает».

– А твой парень, он блондин, брюнет или рыжий?

– Не блондин и не рыжий. Если брюнет, то недоделанный, не совсем брюнет.

– Если твой недоделанный брюнет, то мой Женя – недоделанный блондин.

* * *

Май. Июнь. Горячая пора для студентов. Сдача курсовых, лабораторных (черчение уже осталось в прошлом), зачётов. Экзаменационная сессия. Дефицит времени. Но я находил время, заходил к Людмиле. Она сама меня отваживала, а потом злилась, почему я не прихожу. Я всё собирался сказать ей, что хочу прервать учёбу, о намерении служить в армии, о «лёгком романе». И всё как-то не получалось, не решался.

Женя + Ира + мы.

В один из вечеров мне удалось вытащить Люду на прогулку. Мы уже возвращались, подходили к её общежитию. В поле зрения попала пара, высокий парень и девушка с довольно пышными формами. Когда мы сблизились, я увидел Женю Голубя. Девушку я уже видел вместе с Людой. Мы с Женькой поздоровались, а наши девушки загадочно улыбались.

– Это Женя. Мы учимся в одной группе.

– Это Валик. На первом курсе мы жили в одной комнате.

– Я – Ира.

– Люда. Мы с Ирой живём в одной комнате.

– Учимся на одном потоке, но в разных группах, – добавила Ира.

Девушки знали кавалеров своей подруги, и заочно, и видели нас по отдельности, но то, что мы друзья, они даже представить не могли. А «косточки наши уже успели перемыть». В отличие от девушек мы, Женя и я, не знали, что каждый из нас встречается с девушкой. И, думаю, если бы мы жили в одной комнате, то знали бы столько же (или не знали так же само). По крайней мере, до тех пор, когда кто-либо не пригласил бы свою девушку в комнату. Евгений с Ириной встречались уже месяц или два.

Конечно, после этого мы иногда встречались вчетвером, куда-нибудь могли пойти все вместе. И в конце учебного года (то ли в конце мая, то ли в начале июня) мы вшестером поехали в лес с палатками, с ночевкой. Женя пригласил своих друзей Алика Лисковского и Серёгу Медведкина. Мне, казалось, что нам и вчетвером хорошо. Но Женя в этом плане был более опытным, более прозорливым по сравнению со мной. И две палатки установить четверым было легче, и груза на мужские плечи досталось меньше. Но, главное, когда мы уже обустроились, горел костёр и готовили ужин, подошли двое ребят (молодых мужиков). На праздно отдыхающих они не очень были похожи. Скорее, из местных, из ближнего посёлка. Вполне возможно, выглядывали, можно ли чем поживиться. Но с четвёркой нехилых ребят связываться было рискованно. Они быстро удалились.

После ужина посидели у костра. Девушки пошли укладываться спать в палатку. Мы с Женькой пошли к ним в палатку. Они заартачились. «Глупенькие! Вам же теплее будет». Они сдаются. Ночью довольно прохладно. Спим в одежде, одеяло снизу, одеяло сверху. Одно на двоих. Поэтому, чем ближе прижаться – тем теплее. Первая ночь с возлюбленной. Чисто платоническая. Женя с Ирой быстро засыпают, и во сне непроизвольно каждый тянет одеяло на себя – холодно. Люда тоже уснула. А я не сплю практически всю ночь – у меня так часто бывает. Я слышу запах ромашки от её волос, ещё какие-то неизвестные запахи. Я лежу и всю ночь слежу, поправляю одеяло на Люде, чтобы ей было тепло. Заснул, или задремал на полчаса или час перед рассветом. Алик с Сергеем сидели довольно поздно. С рассветом я встал, подкинул веток в костёр, ребят и девушек пришлось ждать долго – отсыпалась вся компания. Во второй половине дня электричкой возвращались в Днепр. Женя пошёл покурить в тамбур, а мне стало тревожно за него, вдруг, кто-то пристанет к нему, и я пошёл вместе с ним. Женька часто ездил электричкой, это я не знал, что можно ожидать в электричке, никакой угрозы не было, тревоги мои были напрасны, тем более, если учитывать его рост. Вернулись к девушкам и ребятам. После бессонной ночи меня клонило в сон, и я, положив голову на колени Люды, благополучно проспал до конца поездки.

После сессии была ещё одна свадьба, у друга Леши Лагидного. Со своей будущей женой Валей они начали встречаться ещё в школе в одном из городов нашей области. Отец у Алексея был видным чиновником, а у Вали папа работал учителем в школе (или директором), а мама Вали умерла. Четверо физтеховцев жили в одной комнате, крепко сдружились, вот их дружная компания включила и меня в свой круг. Валя училась на физфаке. На свадьбе были её друзья однокашники (Игорь Вакуленко, Тамара, Володя Авдеенко, Шура Хмель – с ними я встречусь на будущей работе). На эту свадьбу я пригласил и Люду, она впервые попала в круг моих друзей, правда, раньше первым был Женя. Вот перед свадьбой я и Коля Гузь (из упомянутой четвёрки) поехали вначале за Людой, а потом за его девушкой (не знаю, насколько серьёзные у них были отношения, возможно, Николай просто решил, что он должен быть с девушкой). С девчатами сложно: что одеть, привести себя в порядок, вначале ждали одну, потом вторую – на свадьбу мы в итоге опоздали. А на дорогой свадьбе весело гуляли студенты физтеха, физфака и мехмата. В сентябре Валю назначили старостой группы, и её одногруппники прикалывались, что у них староста Лагидная.

Практика.

Эта свадьба была уже после сессии, и после неё Люда уехала к родителям на каникулы. Мы расстались до сентября. А у нашего курса была ещё практика – «станочная». Практически все студенты курса проходили практику на нашем базовом предприятии Южмаш. Большинство ребят были выпускниками школ, и хотя в наше время многие ребята могли познакомиться со станками в школе на уроках труда, как правило, с токарным станком, тем не менее, переоценить важность практики на заводе было сложно. Пару часов в неделю (или немного больше) работы в школе не сравнить с полноценной рабочей сменой в течение нескольких дней. Эта практика давала (или могла дать) ценный опыт, конечно, в первую очередь тем, кто потом после выпуска пойдёт работать на производство. Но и будущим конструкторам, инженерам КБ и НИИ этот опыт тоже был полезен. Почему я в скобках указал «или»? Потому что на любом производстве есть программа и план. И в угоду им менялось многое. Основной «гражданской» продукцией завода были трактора. В то время в городе Южмаш называли автозаводом. Почему так называли завод?

Отступление. В 1944 году в Днепропетровске началось строительство автомобильного завода (строили немецкие военнопленные в том числе, казармы, в которых они жили, до сих пор существуют в городе). В 1948-51 году выпускали грузовики – ДАЗ-150 «Украинец», автокраны на базе автомобиля ЗИС-5 и был разработан автомобиль-амфибия ДАЗ-485 в1951г. (В первых версиях хроник я написал, что завод не выпустил ни одного автомобиля: я не работал на Южмаше, у меня не было возможности сходить в музей завода, а Интернет, увы, на этот раз точно соврал.) В 1951 неоконченная стройка была перепрофилирована. Основное предназначение завода – производство межконтинентальных ракет. Южмаш поначалу не имел открытого названия, а только номер, «завод N 586». Тракторное производство: с 1958 года выпускали трактор МТЗ-5 (минского тракторного завода). На базе белорусского трактора была разработана собственная модель трактора ЮМЗ-6 – колёсный трактор 60л.с., первый экземпляр трактора выпущен в 1966 году. ЮМЗ-6 был одним из самых простых и надежных тракторов СССР. Серийное производство – c 1970 по 2001 годы. Его экспортировали в несколько стран, в том числе на Кубу. Трактора, которые шли на экспорт, проходили обкатку в близлежащих сёлах в течение 1-2 месяцев. А после обкатки их перебирали, красили и только после этого отправляли в страну назначения. Конечно, надёжность при этом повышалась. В 1974 году СССР продал Швеции документацию на ЮМЗ-6. В 1976-1982 годах в Швеции производился трактор Volvo BM-700, который был глубокой модернизацией ЮМЗ-6.

Я неделю отработал на шлифовальном станке, кто-то из студентов рядом работал на токарных станках. Борис работал на «гильотине» – обрезка заготовок под следующую штамповку. Он отработал на ней неделю-две и его отозвали на факультет: на одной из кафедр решили установить кинопроектор в аудитории (собирались по-новому преподносить материал студентам) – вот Боря вместе с Юрой Ивнниковым (был с нами в стройотряде) строили кинобудку. Я после недели шлифовального станка, наверное, должен был работать на каком-то следующем станке. Но был конец месяца, и у производства тракторов трещал план. Вот меня на оставшееся время практики перевели на конвейер, не основной, а конвейер сборки кабин. Поразил мастер, в подчинение к которому я попал: он меня называл студент ПТУ. Не учащийся ПТУ, а студент. Наверное, ему сказали при направлении, что я студент. Почему он прицепил аббревиатуру ПТУ? Спорить я с ним не стал. Конечно, один я не мог спасти план. Производство, конвейер работал в две смены по 8 часов. До конца месяца смены увеличили до 12 часов (с обедом). Интересная была мотивация рабочих: за выполнение плана им платили по основному тарифу. План на смену можно было выполнить за 8 часов (а можно и меньше 8 часов), оплата была обычной. За выполнение следующих 10% плана тариф повышался на 5-10%, на следующие тариф ещё повышался и так далее. За 12 часов можно было выполнить план на 150% (работая нормально) и даже больше, и тариф был весьма привлекательным. Всё это было согласовано с завкомом профсоюзов. У рабочих на самом деле был свой интерес хорошо работать. Месяц закончился, и производство перевели на 8-часовый рабочий день.

На выходные мы с сестрой поехали на свадьбу двоюродной сестры в городок (пгт) Барановка Житомирской области – самолётом до Киева и полдня автобусом до Барановки (сама дорога получилась с осложнениями, но не о них рассказ). К обеду, к началу свадьбы мы успели. Ни до, ни после я так больше не ездил: из багажа у меня были расчёска, бумажник и паспорт. Как хорошо ездить с одним паспортом! У брата (Николай не поехал на свадьбу) одолжил лёгкую нейлоновую курточку (вместо пиджака, это сёстры уговорили меня взять куртку): от дождя она не спасла бы, а вечерами на Полесье была в самый раз. Я никогда не понимал свадебных обычаев (впрочем, и не свадебных тоже). Нас с сестрой сразу включили в эту «игру», мы должны были «продавать» сестру Татьяну, как торговаться я понятия не имел, и смысла во всём этом не видел. Так что, отмучившись с этими обычаями, я вздохнул с облегчением. Гораздо интереснее было послушать местный говор, мужики судачили между собой: «Дивись, небо кондубаситья, певно, моква буде». И о молодёжи: «Не хтять робити. Не хтять».

Невеста, двоюродная сестра Таня, училась на экономиста. Приехали пять её подруг, весёлых, ярких, круглолицых, почти все пухленькие. Я понял, что меня не оставят в покое, либо все будут приставать, либо надо выбрать одну. Я выбрал самую худую, самую стройную, самую тихую. Мы с ней практически не разговаривали, но у нас сразу установился контакт, понимание без слов. Мы танцевали, сидели вместе за столом. Если бы не было Людмилы, можно было продолжить знакомство поближе.

Мои родители тоже были на торжестве. После двух дней свадьбы они решили навестить места, где они выросли. Учитывая их возраст – это было последнее посещение родных мест. Я понял, что у меня не будет другой возможности, а мне было интересно побывать в этих местах вместе с ними. Но у меня ещё была практика. Мой единственный дядя, в честь него меня назвали, работал на фарфоровом заводе художником, расписывал золотом, а его жена была директором этого завода. В Барановке они были уважаемыми людьми: дядя Валентин «сделал» мне справку, что я болел. (Вот теперь поди и доказывай, что ты честный, что всегда говоришь правду. Солгавший однажды может соврать ещё. Но, с другой стороны, людей ни разу не солгавших, наверное, нет. Если даже и есть, то как подтверждение правильности постулата.) Мы побывали в селе отца, он искал друга молодости и тёзку Адамчика – его не было уже в живых, да и вообще знакомых не было. Были в селе, где выросла мама. Пришли к месту, где когда-то 40 лет назад стоял большой дом, из-за которого, наверное, раскулачили моего деда. Ни дома, ни высокой груши, которая росла рядом с домом, ничего не было.

Я вернулся в Днепропетровск и заболел по настоящему: влажный климат Полесья отразился на моём здоровье – с отитом я слёг в больницу, студенческую (размещалась как раз напротив старого корпуса Физтеха через проспект). Продержали меня там больше двух недель. После выписки мне ещё надо было составить отчёт по практике, подписать его у мастера. Когда он увидел отчёт, в котором были указаны все мои регалии «студент третьего курса университета», то обрадовался: он учился на вечернем или на заочном отделении в каком-то вузе (ему нужен был диплом). Мастер увидел человека, кто мог бы помочь ему с решением заданий по высшей математике, и с этой просьбой обратился ко мне. «Можно попробовать решить. Задания у Вас с собой?» – это было отказом без прямого отказа. С этой просьбой ему надо было обращаться раньше, когда ему направили студента на практику, а не когда он, студент, её уже завершил. Словосочетание «студент ПТУ» было просто смешным, а не обидным. У меня оставалось меньше недели до конца каникул, и в планах было съездить к Вите Воротникову. В заключение: меня поразил размер заработка за время практики – больше ста рублей за неполный месяц, конечно, повлияла ударная работа во время аврала в конце месяца.

В заключение этой части один забавный эпизод о том годе. Он как-то не вписался в канву повествования.

Удав с локонами.

На следующее свидание зашёл на цветочный базар, купил букет для Людмилы. Иду мимо остановки. Меня обгоняет троллейбус, останавливается, с задней площадки выходит девушка, когда она ступила ногой на тротуар, локоны её причёски подпрыгнули вверх. Она разворачивается в мою сторону, и мы чуть не столкнулись с ней лбами. Девушка достаточно красива, немного старше меня, гордо поднятая голова, она смотрит на высоко поднятый букет, смотрит на меня, радостно улыбается:

– Это мне, – обворожительным голосом произносит она и слегка протягивает руку.

Я смотрю в её добрые глаза с весёлыми искорками, в полуоткрытый рот, а моя рука с букетом сама собой тянется к её руке. Ещё несколько сантиметров, ещё пару мгновений и ... И тут я вспомнил, что у меня нет денег на второй букет, а идти на свидание без цветов я не могу. Я всё ещё не могу оторвать глаз от её обворожительной улыбки, я чувствую себя кроликом перед удавом, но моя рука сама дёрнулась и остановилась.

– Извините... это не Вам, – пролепетал во мне всё ещё кролик со слабой надеждой на милость удава.

– Да? – незнакомка ещё раз улыбнулась, почти засмеялась и прошла сквозь меня (образно).

Я посмотрел ей вслед, как удаляется удав, и только её локоны прыгали вверх и опускались в такт её шагов. В следующий раз я уже не буду кроликом, я знаю, что бывают удавы с локонами.

* * *

Из написанного в 71-77гг

Он только с виду глуп.
И на слово крепкое не скуп.
Он талоны на повидло раздавал,
Даже с нами в поддавки играл:
Хоть нос ему расквась.
Шахматный наш гений –
Это Вась Карась
Нет других здесь мнений.

Автор Шурка Рысин о наших однокашниках:

Длинный как доска, а в глазах его тоска.
Самый тихий в нашей группе.
Не бывают тише даже трупы.

Если бы я знал на себя эпиграмму от Шуры, то привёл бы и её. Варианта два: либо он не удостоил меня своим вниманием, либо он пожалел мои нежные уши.

* * *