Вентлянд В.А.

ФИЗТЕХ 71-77

© Вентлянд В.А., 2020

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Курс отказался работать.

Вначале весны собрали весь наш курс для объявления. Вообще-то шила в мешке не утаишь, и мы знали, для чего нас собирают. Знали заранее. Нас опять посылали на стройку студенческого городка университета. Но хронику (данное описание) третьего курса я начал с описания работы на стройке. Второй раз в течение учебного года мы должны были работать на стройке. В самом начале я писал, почему нас послали на стройку: (по моему мнению) неготовность корпуса проводить занятия в сентябре. Наверное, строители должны были сдать корпус в конце июня. А сдали они в августе. Надо было расставить мебель, обустроить кафедры, лаборатории, библиотеки, гардероб, буфет (последние два объекта могли и подождать), пропускную систему. Если и были ещё какие-то строительные работы внутри корпуса, то, скорее всего, это были покрасочные и помывочные работы. Для этих работ можно было создать одну бригаду (подобно бригаде штукатуров), а не посылать весь курс. В сентябре наш курс работал на всех объектах студенческого городка, в самом корпусе физтеха либо вообще не было наших ребят, либо, если и были, то одна бригада. Повторюсь, на мой взгляд, лучшим вариантом было продлить каникулы на сентябрь. Почему нас посылали в марте? Существовал график участия факультетов в строительстве городка. И он жёстко выполнялся. По плану наш курс должен был работать в марте. (Может, все приведенные мною соображения и яйца выеденного не стоят, но тогда будет непонятна наша реакция.)

Реакция курса. Это нашей бригаде повезло с работой в сентябре – фундаменты БКБО – работа была важной, ответственной. И мы, наша бригада, с энтузиазмом работала. Другим так не везло. Ребятам не хотелось «затыкать дыры» на стройке. Кто-то из ребят разыскал где-то информацию, как студенты работали на стройках, с чего начиналось, история, как работали наши предшественники. Хочу признаться честно: я не помню, как проходило собрание, кто выступал. Помню атмосферу и итоги. Поэтому, дальше больше логики в описании, а не фактов. На собрании кто-то из деканата объявил, что курс в марте будет работать на стройке. И ожидаемый переход к чисто рабочим моментам участия студентов в работе не получился: зал загудел. Говорить дальше не имело смысла – не услышали бы. И я не знаю, то ли кто-то один, или сразу несколько ребят заговорили с мест, что мы отказываемся идти на стройку. Отмечу важный момент: заранее никто не готовился, не планировал каких-то действий. Да, ребята делились информацией, делились своими эмоциями, настроениями. И только. И то, что произошло в зале, – было чисто спонтанно. Наверное, так в далёком прошлом начинались митинги и революции (до появления учения «С чего начать?» известного классика): кто-то один первый сказал слово, и это слово было выражением общей мысли, общего желания. Я даже назову, кто из нас мог быть этим «первым» – Саша Летучий. Высокий сильный парень, спокойный и уверенный. Он окончил техникум «Автоматики и телемеханики» и поступил на вечернее отделение физтеха. Его призвали в армию, демобилизовался осенью 1971 года и восстановился на дневное отделение на наш курс. У Александра не было комсомольских должностей, но он был членом студсовета в общежитии. Ребята ему верили, прислушивались к его мнению. Возможно, он и выступил. Тогда и другие выступали.

Мне кажется, что и я выступил. Правда, может, это мне сейчас хочется, чтобы я тогда выступил (вообще-то, мог и выступить). Но я не помню, были ли вообще выступления. Интересная реакция была администрации (деканата, парткома – хотя из парткома я знал только парторга Наташкина, а его не было) – они решили подключить комсомол, логически это было правильно. Кинулись искать комсорга курса. Комсоргом был Витя Филин, среднего роста, широкоплечий, с открытым дружелюбным лицом – он часто улыбался, вселяя всем оптимизм и хорошее настроение. У Вити было одно удивительное качество – хорошая интуиция, которая его не подвела и тогда: Вити не было на собрании. Нашли комсорга факультета. Секретарём бюро комсомола факультета Николая Волоколамского избрали недавно: маленького роста, маленькие острые глаза, небольшая голова, аккуратная стрижка, аккуратная одежда, аккуратный галстук – он весь из себя был сплошь аккуратный. Вот комсорг выступал (это я помню). А точнее, попытался выступить, ребята его не слушали и не обращали на него внимания. И тогда администрация решила позвать Олега Удовиченко, предыдущего комсорга факультета. Олег или уже защитил дипломный проект, или защита ещё предстояла. Он был комсоргом факультета несколько лет, настоящий вожак, признанный лидер. Интересно, что он учился в группе, в которой чуть ли не все студенты были отличниками. Скажите, что такого не бывает? Бывает. Когда собирается сильный коллектив, то сам коллектив воспитывает, и слабые начинают тянуться за сильными. Да ещё если ребята хорошие (не только сильные в учёбе), то и помощь всегда вовремя приходит, когда понадобится. И хороших конспектов всегда в достатке. (Я сам наблюдал подобный класс в школе: создали класс с «уклоном», то есть отобрали сильных учеников – видели бы вы как дети соревновались между собой, кто лучше знает физику.). Сам Удовиченко был несколько лет ленинским стипендиатом, получал стипендию 100 рублей (см. прим.¹⁸). В том году его избрали в комитет комсомола университета, который тогда уже размещался в новом главном корпусе ДГУ, высотка на проспекте Гагарина. (Википедия утверждает, что главный корпус был сдан в 1975 году, но мы с ребятами ходили весной 74 года в комитет комсомола в высотку, наверное, комитет комсомола находился там ещё до официальной сдачи здания.) Вот, пока Удовиченко разыскивали, пока он шёл к корпусу физтеха (минут 10 ходьбы быстрым шагом), мы сидели и ждали. Я, конечно, не помню дословно речь Олега, но содержание его выступления попробую передать.

– Несколько лет назад студенты третьего курса физтеха, такие же ребята, как и вы, решили принять участие в строительстве студенческого городка. И они это сделали. Весь курс в полном составе. После месяца работы ребята призвали всех физтеховцев отработать один месяц на стройке студгородка. Призвали всех студентов университета внести свой посильный вклад в строительство нашего городка. И все последующие годы физтеховцы работают на стройке, делают реальную работу, созидательную работу. Ведь это же здорово: сделать что-то стоящее, сделать своими руками, сделать не для себя, для всех людей. Положить своими руками «кирпичик» в возводимое «здание». Вы только представьте себе: пройдут годы, и будущие поколения студентов, будущие физтеховцы будут учиться в корпусах, жить в общежитиях, ходить в библиотеки, которые строили и вы в том числе. И в этом здании, в котором мы сейчас находимся, есть частичка труда ваших предшественников.

В последнем утверждении Олег был прав, даже более: этот зал и мы, Борис, Леонид и я, штукатурили. Конечно, у Удовиченко выступление было более ярким, более зажигательным, чем получилось у меня. Олег говорил громко, чеканя слова и фразы, чтобы слышно было и на «камчатке», чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений. Соперничать с ним в красноречии было бесполезно, и сейчас, и тогда на собрании. Курс он убедил (возможно, у нас самих в глубине души не было уверенности, что у нас получится). Ребята расходились. Я подошёл к Олегу Удовиченко (возможно, кто-то из ребят тоже был рядом):

– Олег, ты говорил о предшественниках, о призыве. Но мы, наш курс уже отработал месяц на стройке. Никогда ещё не было, чтобы курс работал на стройке два месяца в течение учебного года.

Если быть точнее, то наш курс был первым, кто работал второй месяц на стройке за всё время учёбы. Не знаю, было ли такое позже. Олег ответил, чётко разделяя слова:

– Да, я знаю. Но ты, пойми, лучше, чтобы курс отработал этот месяц. Так надо.

Вот так, честно и откровенно. Чего не скажешь всем.

Один маленький эпизод из будущего (по отношению к описываемому моменту – я немного забегаю наперёд). Два брата родом из Белоруссии Вячеслав и Константин Бекеши учились в нашем университете. У ребят от рук бандитов погибли родители. Может быть, поэтому они были в составе комсомольского оперативного отряда дружинников (КООД). Старший и выше ростом Вячеслав учился на историческом факультете на старших курсах, был в составе городского отряда КООД (при горкоме комсомола). А младший невысокий Костя учился на физтехе (на курс после нас), был в составе университетского отряда КООД. Я знал их обоих. Как-то Слава был в компании ребят, в которой рассказали анекдот о Василии Ивановиче (в то время только ленивый не рассказывал анекдоты о Чапаеве). Славу исключили из университета. Нет, Слава сам не рассказывал анекдот – просто слушал. Его исключили. Может потому, что он учился на истфаке. И не донёс. (Я после этого случая на долгое время перестал рассказывать анекдоты, все, не только политические.)

После этого собрания я бы не удивился, если бы были какие-то серьёзные последствия. Серьёзных (подобных выше рассказанному) не было. Может, это было потому, что мы учились на физтехе. Впрочем, одно решение всё-таки последовало. Витю Филина, комсорга курса, переизбрали. Избрали Светлану Чарноту.

Итоги. Курс отработал на стройке. Я работал в составе бригады на строящемся корпусе радиофака (или другого факультета). Типичная работа для студенческих бригад: убрать мусор, что-то перенести, что-то поднести. Как называл её один мой знакомый, «работа непыльная, но прибыльная». Былого энтузиазма не было. Руководство стройки откровенно использовало студентов, чтобы освободить своих рабочих от неблагодарных (малооплачиваемых) работ. За такую работу даже не хотелось получать оплату. И мы с Витей Головченко пошли в комитет комсомола (в высотку на Гагарина) и написали заявление «Прошу перечислить всю мою зарплату за март месяц в фонд мира». Какая будет зарплата, мы, понятное дело, не знали, но, для нас величина зарплаты не имела значения. Товарищ в комитете обрадовался и похвалил нас. А когда месяц закончился, бегал за нами и просил забрать наши заявления. Мы отказались. «Может, перепишите? Укажите, какую сумму перечислить?» – с надеждой спросил он. Мы отказались. Зарплата составляла 16 рублей.

Ещё один маленький штрих. В одной комнате жили четверо ребят с нашего курса, дружный коллектив подобрался, помогали друг другу во всём, ели, пили с одного стола. Трое ребят работали на стройке. А четвёртый не работал – у него папа был секретарём райкома партии одного из районов области. Но ребята были не в обиде на него – родителей себе не выбирают.

Студенты университета (мехмата) в эти же годы работали на строительстве театра оперы и балета. См. прим.¹⁹.

Студентов других факультетов посылали на уборку овощей и фруктов в колхозы, совхозы области. Зв время нашей учёбы студентов физтеха на «картошку» не посылали.

Витя Воротников.

Не знаю, может, если бы Витя остался в одной комнате с Толиком Санниковым и моим братом Николаем, то этого бы и не случилось, может, старшие как-то бы повлияли на ситуацию. Не знаю, как получилось. Возможно, Витя просто заболел, и ребята вызвали скорую. А врачи уже сами заподозрили (или уже в больнице) и вызвали спецбригаду коллег. Витя попал на Игрень. Посёлок недалеко от Днепропетровска, где находится психиатрическая больница. Диагноз – шизофрения. Этот диагноз при желании можно поставить многим людям (практически любому): очень тонкая грань между нормальным состоянием и шизофренией. Шизофрениками считали (были) очень многих учённых, людей искусства. Один из самых известных примеров – Эйнштейн. Школьника Резерфорда его учитель считал идиотом. Список можно продолжать.

Витя прошёл курс лечения в больнице где-то с месяц. Всё это время по выходным и при другой возможности мы, друзья Витя Ломов, Игорь Милых, Сергей Холодняк, мой брат Николай и я (не помню за Санникова – он был, наверное, занят репетициями), ездили проведывали его, привозили фрукты, соки, сладости. Конечно, от вида решёток на окнах и решётки вестибюля отделения было грустно. Но Воротникова во время наших визитов свободно выпускали на улицу во двор отделения – сбегать он не собирался. А Витя делился с нами впечатлениями:

– У нас в палате буйных нет. Вообще, люди очень интересные. Несколько художников, человека три. Красок нет, а карандашом такие замечательные портреты рисуют, поразительное сходство. Особенно у одного, у него взгляд на портретах, как у живого человека. Один мужик часто стихи читает, не знаю, свои или чужие. А ещё у нас в палате делают всё, что захотят – не запрещают. Двое предпочитают обнажёнными лежать, ходить. Даже когда женщины медперсонала заходят. Правда, когда из палаты выходят, одеваются – их предупредили. Есть два мужика, философствующие, такие интересные темы поднимают, когда они между собой разговаривают – заслушаешься. Словно, на лекциях Масанского. Один из них сказал, что подлинная свобода здесь, в палате. А там, вне палаты, люди живут за решётками и не могут говорить свободно.

Пора свадеб

На втором курсе сразу после стройотряда поженились Борис с Ниной Вишневецкие. Первая свадьба в нашей группе. (Не знаю, правда, когда поженились Валера Забора с Аней, до поступления, или тихо на первом курсе.) На третьем курсе произошёл прямо какой-то прорыв. И если у ребят внешне ничего не было заметно, то изменения у девушек бросались в глаза. Особенно у Нины Плаксиной. Умная девушка, отличница, она умела за себя постоять в общении с ребятами и даже с преподавателями. И при этом, создавалось впечатление, что её абсолютно не волнует её внешность, как она выглядит. На третьем курсе она отрезала свои косы, сделала завивку или просто накрутилась, на лице появилась косметика(!). И ребята обратили на неё внимание. Всех людей, всех ребят можно разделить на скромных и бойких. Скромными тихими в нашей группе были Серёжа Калиниченко, Паша Монахов, «старик» Толя Прилукин. Бойкие активные азартные: Гена Железняк, Коля Шуйский, себя к ним тоже отнесу, перечень можно продолжать. С Геной, с Колей, с другими мы соперничали в учёбе, в спорте, на танцах – кто более зажигательно станцует тот же шейк. Мы петушились перед девчонками, кто пригласит понравившуюся девушку (нередко нравилась одна нескольким), кто обворожит её. Гена был постарше нас, но в отличие от Прилукина, Майского, Заборы у него не ощущалось дистанции в возрасте. Нина отдала предпочтение бойкому. Прошло совсем немного времени с момента преображения Нины («появились `кучери' – как они меня замучили» – из тоста за свадебным столом), и Гена с Ниной поженились.

Рушник вишиваний.

Вслед за ними решили узаконить свои отношения Лёня Майский с Валей Ковальчук. Их свадьбу гуляли не в Днепропетровске, а в двух городках: на Донбассе у родителей Вали и в Днепропетровской области у родителей Леонида. Наша группа большим десантом отправилась на Донбасс. Ранняя весна, сильные порывы ветра, холмистый край. Автобусом ехали в городок, который был похож на большое село. И свадьба напоминала сельскую свадьбу, с большим количеством гостей, с соблюдением старых обычаев. Из этого же городка был Володя Дымов (третья направа). С ним на правах его невесты приехала Света Чарнота. В первый день свадьбы Володя со Светой пригласили меня и Колю Шуйского переночевать у Дымова дома. Так мы познакомились с его мамой и сестрой-десятиклассницей: мы с Колей сразу пробовали приударить за девушкой, но у неё на уме был только один Иван Мыколайчук (украинский актёр, кинозвезда 70-ых), плакаты-фотографии которого висели на стенах её комнаты. Сам Володя крупный объёмный парень со чёрными волосами и смуглым лицом (словно, угольная пыль с поколениями впиталась в кожу), добрый и надёжный. В армии Володя служил на Кубе, они давали подписку о неразглашении, но как тут скроешь, когда в квартире полно сувениров с острова «свободы»: огромные красивые рапаны, хранящие шум моря – Володя рассказывал о службе в необычном месте.

На второй день свадьбы тёщу решили покатать: по обычаю друзья жениха впрягаются сами в телегу и катают по селу тёщу. Но в наш век никаких телег, как и лошадей, не осталось. Нашли какую-то тачку, большую, но всё-таки мало приспособленную для катания людей. Мы, друзья жениха, никакого отношения к этому эпизоду не имели. То ли выпитое повлияло, то ли тачка такая была, но земляки-друзья родителей невесты (даже сомневаюсь в слове «друзья», может, это были отвергнутые женихи?), тачку не удержали, на скорости опрокинули, бедная Валина мама получила травмы. Мне показалось, что получился перебор с обычаями.

Второй день свадьбы близился к концу. Гости за столом начали просить кого-то спеть. Мужчина средних лет, ровесник родителей Вали, сидевший к нам спиной за соседним столом, отнекивался, отмахивался, пытался отказаться. Но просьбы становились всё настойчивее. Мужчина, в конце-концов, согласился. Я даже не слышал его согласия, но понял, что он согласился по вдруг установившейся тишине. И в этой тишине странно зазвучали слова женщины, сидевшей напротив певца, слегка наискосок. Она говорила еле слышными словами, если бы я сидел чуть дальше, то вообще бы ничего не услышал.

– Ваню... не співай... Не треба, – просила она.

– Рідна мати моя, ти ночей недоспала
І водила мене у поля край села,
І в дорогу далеку ти мене на зорі проводжала...

– Не співай... Не треба, – беззвучно молила его женщина. Слова не слышались, слова угадывались по движению губ. А по щеке катилась слеза.

– І рушник вишиваний на щастя дала.
І в дорогу далеку ти мене на зорі проводжала,
І рушник вишиваний на щастя, на долю дала.

Всю песню у женщины текли слёзы по щекам. Я думаю, что она не одна плакала. И у многих мужчин глаза тоже наполнились слезами. Ни до, ни после я больше не слышал такого проникновенного исполнения так любимой у нас песни. Поразительно чистый голос точно передавал мелодию песни, всю гамму чувств её, ту большую материнскую любовь, что досталась нам в детстве. Теплота маминых рук, надежда и вера в маминых глазах, доброта в маминой улыбке слышались не только в словах песни, а чувствовались в его голосе, возникали в душе слушателей от его исполнения. А ещё какая-то боль. Это как без вины виноватые.

Всю песню я наблюдал за женщиной напротив. И пришло осознание, что это его жена, его любимая. В молодости она полюбила своего Ваню, в том числе и за его песни, звонкие, добрые, весёлые и грустные. Её сердце, как никакое другое, отвечало его сердцу. Они чувствовали одно и то же. От его песни я пережил потрясение, в хорошем смысле. Каково же было ей, так часто слушать его и каждый раз переживать подобное потрясение, каждый раз переживать и чувствовать вместе с ним, любимым, сочувствовать до боли в сердце.

* * *

Была ещё вторая свадьба у родителей Лёни. Я по какой-то причине (не помню какой) не смог поехать, я этому не придавал большого значения. А Леонид обиделся.

И ещё об одной паре. На зимних каникулах комитет комсомола университета организовал выездной семинар (сейчас бы назвали тренинг) в санатории. Как член студсовета общежития брат Николай тоже поехал на семинар. Чтобы комсомольцам было нескучно, пригласили физтеховский ВИА «Промінь»: кроме работы молодёжь ещё и активно отдыхала. Так мои соседи по комнате, Толик Санников и Колька, оказались вместе в комнате санатория. На семинаре была и наша с братом знакомая по стройотряду Люся Голубь. Николай познакомил Люсю и Анатолия. Толя не обладал внешностью звезды (рок-звезды, если сравнивать с Яремчуком или Зинкевичем), но как человек Санников был очень интересным, и, главное, надёжным, на него можно было положиться. У них с Люсей случился роман – бурный и стремительный. И брат отворачивался на койке и прикидывался спящим, чтобы не мешать. После каникул их роман не закончился, а, наоборот, перешёл в следующую стадию. В итоге они поженились, свадьбы не было (может, в ансамбле отметили). Толик съехал из общежития: ансамбль давал возможность заработать, чтобы снимать жильё для себя и Люси.

В юности, молодости мы влюблялись, кто-то женился. И у кого-то семьи были на долгие годы, на всю жизнь. А у кого-то, у многих браки распались. Такова жизнь.

Монолог.

– Я ж хлопець гарний, дівчатам, начебто, повинен подобатись: сила є, високий на зріст. Тай розумом не обділений. А з дівчатами у мене нічого не було. Як воно буде, цікаво спробувати. Оце вибрав дівчину, точніше, жінку, ну, з якою можна домовитись. У нас в селі є така. Домовились, пішли. Лягли. Спочатку вона трохи допомогла. Потім я стараюсь, і так і... а їй нудно стало. Відвернулась. Лежить і насіння лузгає ... Оце так.

(Если надо, см. перевод в прим. ²⁰.)

Штанга, Медведкин, футбол и эпизод в парке.

Физкультура у нас была на первом и втором курсах. В самом начале учёбы мы играли в футбол. Когда холодно стало, занятия перенесли в спортзалы – ездить далеко не хотелось, и я с несколькими ребятами записались в секцию штангистов. В подвале общежития N1 на ул. Телевизионной был оборудован зал – считай совсем дома, рядом с нашей общагой. Более того, тренировки были по вечерам, что имело свои преимущества. Тренер – молодой, с накачанными мышцами, торсом, но икры ног были совсем маленькими, их почти и не было. Невольно сравнил его с Серёгой Медведкиным: у Сергея всё тело в мышцах, и руки, и ноги, и торс, и всё пропорционально. И икры у него были мускулистыми, не то, что у штангиста. Если бы Сергея увидел наш тренер, он (как и любой другой тренер штангистов) стал бы упрашивать его заняться штангой – Серёжа к тому же был невысокого роста, как раз для тяжелоатлетов. Он мог бы стать вторым Ригертом (Давид Ригерт, многократный чемпион СССР и мира 70-ых, олимпийский чемпион, установил 63 мировых рекорда), такой же невысокий, такой же смуглый. Но у него был любимый вид спорта, который он бы ни на что не поменял: волейбол. Увы, волейбол наравне с баскетболом является спортом высокорослых спортсменов. Как же страстно, как азартно он играл, при своём небольшом росте как же высоко он взлетал возле сетки – это было невероятно. Мы ходили смотреть на его игру. Штангу Медведкин мог тягать, но только как вспомогательный снаряд – штангистом он не стал. Больше любил игровые виды спорта, хорошо играл в футбол.

А тяжёлая атлетика оказалась очень даже техническим видом спорта. Тогда было классическое троеборье: жим, рывок, толчок (позже жим уберут из соревнований). И для каждого вида была своя техника, своя траектория движения (подъёма) штанги. И освоить эту технику – это много лет упорного труда. Мы, новички, были в самом начале этого пути. Первая сессия стала естественным перерывом в наших тренировках. А после каникул, когда мы пришли на занятия, тренер всех нас выгнал: какие из вас спортсмены, на каникулах ни на одну тренировку не пришли. Палку тренер, конечно, перегнул, у нас не было его фанатизма. Впрочем, выгнал он не всех: остался тренироваться Олег Полунин (32 группа), парень – местный, и на тренировки он приезжал из центра города. И, пожалуй, был лучшим среди нас штангистом.

В футбол можно было поиграть в дыр-дыр на площадке за нашим общежитием. Но для серьёзной игры мы ходили в Севастопольский парк. В парке было несколько площадок с покрытием из ракушечника, с забором из сетки-рабицы. Рядом с парком были общежития нескольких вузов города, и в футбол приходили играть медики, химики, горняки (не знаю за металлургов, было ли у них общежитие поблизости). И студенты ДГУ тоже. Ребята разбивались на команды и сразу на нескольких площадках шли баталии в футбол. В жаркий майский день я с двумя друзьями пошли в парк поиграть в футбол. В компании всегда интереснее, со своими есть взаимопонимание в игре. Во время игры слышим какой-то шум, перебранка: за пределами игрового поля пьяный парень пристал к девушке. Сразу несколько ребят прервали игру и поспешили на помощь девушке. Увидев большое количество заступников, пристававший ретировался, девушка была спасена, и парни вернулись играть в футбол. Каково же было наше удивление, когда этот инцидент получил продолжение. Сразу за парком начинался склон к Днепру, и внизу склона стояли частные дома – посёлок в городской черте. Пьяный парень жил в этом посёлке, сходил за подмогой, и человек 6-7 пришли разбираться. Слишком маленькая компания, чтобы разбираться с оравой полуобнажённых студентов. Но поселковые прихватили с собой собаку, без поводка она бегала рядом со своим хозяином. Перспектива быть укушенным собакой мало кого прельщала, и компания футболистов быстро таяла. Скорее всего, пьяный виновник не запомнил в лицо своих «обидчиков»: все были на одно лицо, все в кедах, в синих трикотажных брюках, половина в светлых футболках, половина – с обнажённым торсом. Отличались только степенью накаченности мышц. Скорее всего, «главный» обидчик был без футболки. Я тоже был без футболки, собаку я не очень боялся, в том эпизоде с девушкой я не принимал участия – просто не успел. То есть, волноваться мне вроде не было причин. Опомнился я тогда, когда увидел, что пришедшие уже почти окружили меня полукольцом и пьяный виновник беспорядочно, как и все пьяные, машет кулаками. Но остальные были трезвые и, главное, я заметил, что моих друзей нет рядом – увы, они ушли, оставив меня одного. Я благоразумно отступил – вышел из полукруга, спокойно (бежать было рискованно, собака могла погнаться за бегущим) пошёл, взял футболку на заборе и вернулся в общежитие. Погони не было.

Очередная влюблённость.

«Надеюсь встретить какую-нибудь девочку –
и хорошенькую, и умненькую, и обаятельную,
и весёлую, и заботливую, и верную...
словом такую, какой я не найду».

Антуан де Сент-Экзюпери.

На третьем курсе мы, наконец, поняли суть нашей будущей профессии: ракетчики. Конструктора, мастера производства, научные работники. Я не почувствовал заинтересованности к изучаемому делу. Пришло осознание, что мои способности не выше среднего уровня, что у меня нет качеств, которые необходимы для учённого, для исследователя. Главным конструктором я, наверное, не стану. Упорным трудом, возможно, смогу достичь определённых вершин. Но будет ли эта работа, будет ли труд в этой сфере деятельности приносить радость? Пожалуй, у многих в жизни бывают периоды, когда чувствуешь, надо что-то менять. Но не знаешь что. Человеку свойственно искать свой путь к счастью. Если не ракетостроение, что взамен? Ответа у меня не было. Хотелось угадать профессию, чтобы не посматривать в конце рабочего дня на часы, чтобы забыть о нормированном рабочем дне, чтобы дело было интересным, чтобы ощущать в труде не только усталость, но и радость. Неплохо бы взять паузу, чтобы решить, чем заниматься в будущем. В качестве паузы можно было бы пойти в армию, послужить два года – а там что-то, да и определится. Дома родителям сказал о своём решении – конечно, мама расстроилась. Поделился планами с ближайшими друзьями.

Вот в таком состоянии на танцах познакомился с девушкой с мехмата из соседнего общежития Людмилой. Был объявлен дамский танец, а я пригласил её, потому что это был последний танец в этот вечер. Уговорил её о встрече.

На предстоящем свидании что сказать девушке? Ничего не говорить? Или сказать ей, что собрался в армию? Зачем я тогда ей нужен? Первый раз в жизни у меня не было серьёзных намерений по отношению к девушке. Я подумал о непродолжительном весёлом (по возможности) романе. И об этом надо честно сказать девушке.

Первая наша совместная вылазка в город. И зуд рассказчика не даёт мне умолчать об одном забавном случае.