 |
|
 |
|
|
|
|
Y.Dalian
©Y.Dalian. 2017-2019
|
5. Анализ деятельности государственной комиссии
Сведения об организации Госкомиссии по расследованию катастрофы на ракетном комплексе с МБР УР-100 под Красноярском в открытых источниках не приводятся. Вместе с тем практика организации госкомиссий по техногенным катастрофам, которые имеют большой социально-политический резонанс, общеизвестна. Расстановкой фигур в такой комиссии и контролем за результатами ее работы занимаются госуправленцы высшего эшелона власти. Исходя из масштабов и возможных последствий катастрофы в период эксплуатации МБР, весь груз ответственности за случившееся, как правило, целиком ложился или на промышленность или на войска. Причем переложить часть вины на высших госуправленцев, как, например, сложилось при катастрофе на МБР Р-16, принятые после 24.10.1960 превентивные меры не позволяли. Будем также иметь в виду, что по неписанным правилам решать задачи комиссии ее члены должны объективно (по совести, но с учетом интересов назначающих) в поисках истинных причин случившегося и выработки всеобъемлющих мероприятий предупредительного характера. При этом нужный тон работы на результат должны задавать руководители комиссии. Известно / 17 /, что председателем Госкомиссии по катастрофе под Красноярском назначен главнокомандующий РВСН маршал СССР Н.И. Крылов – представитель Минобороны - госзаказчика комплекса УР-100. Академик В.Н. Челомей – главный конструктор того же комплекса по аналогии с госкомиссиями по летным испытаниям стал техническим руководителем комиссии. Такое распределение ролей в период натурных испытаний оправдано совпадающими государственными интересами сторон. Так, задача госкомиссии по испытаниям вооружения для принятия в эксплуатацию применительно, например, к МБР, ставилась приблизительно так «Научить ракету летать в целях использования по назначению в войсках». Залогом успешного решения такой задачи была и будет дружная работа председателя и техрука. Одной же из главных задач аварийной комиссии является установление виновных. Поэтому говорить о совпадении интересов Минобороны и министерства промышленности, в лице разработчика системы вооружения, при расследовании причин и следствий катастрофы, случившейся после сдачи вооружения в эксплуатацию, не приходится. Как была организована госкомиссия в рассматриваемом случае, какие мотивы были у назначающих и какие указания могли получить члены комиссии до вылета на место можно только гадать. Лицом, назначающим председателя комиссии можно представить Л.И.Брежнева, долгое время отвечавшего в ЦК за оборонную тематику, или по его указанию – Д.Ф. Устинова, ставшего при Брежневе куратором оборонный промышленности (доклады о ходе работы комиссии шли непосредственно Устинову). Был еще один путь выбора председателя госкомиссии (более логичный с точки зрения высших управленцев), путем распоряжения сверху – вниз, по принадлежности. Т.е. возможно такого рода распоряжение поступило вновь назначенному министру обороны А.А.Гречко (вступил в должность в апреле 1967 года, через две недели после кончины его предшественника Р.Я. Малиновского). Само назначение В.Н. Крылова председателем, учитывая приведенные обстоятельства, вызывает вопросы. Ведь прошёл только месяц со дня ЧС под Пермью, где виновной стороной признаны военнослужащие из подчиненного главкому соединения РВСН – 52 рд. На момент назначения Н.И. Крылова председателем по имеющейся информации внешние проявления ЧС в 52 рд и 36 рд были одинаковы. Объективности ради следует задаться вопросом: Зачем назначать руководителем расследования ЧС лицо, подчиненные которого признаны виновными в аналогичном ЧС произошедшем ранее? Такое решение поставило Н.И.Крылова в заведомо уязвимое положение, в положение обороняющегося. Положение В.Н. Челомея также было не из лёгких. Как уже отмечалось и будет рассказано ниже в 1967 г. продолжалась жесточайшая конкурентная борьба за право главенствовать при создании новых видов МБР. В этих условиях, исходя из особенностей натуры В.Н.Челомея, возможности признания им вины были смерти подобны. За плечами уже был груз снятия, еще при И.В. Сталине, с должности «главного» по крылатым ракетам за просчеты в конструкции и испытаниях / 26 /. Но на стороне Челомея продолжал работать достаточный административный ресурс, невзирая на смену высшего руководства. Верховенство перед Крыловым в парадигме «Мера – Информация – Материя» было бесспорным. На стороне Челомея были конструкторы, технологи, производственники в полной мере владеющие предметом – БРК 14П084. На стороне Крылова – командиры, военные инженеры и техники, владеющие в основном только технологиями эксплуатации комплекса, но, в своей массе, не в полной мере в силу молодости ЦСЭ. Итак, сутки, отделили активную фазу катастрофы от прибытия комиссии на место трагедии. Государственная (правительственная) комиссия, возглавляемая главнокомандующим Ракетными войсками Маршал Советского Союза Н.И. Крыловым, прилетела утром 6 августа на самолете ТУ-134. Среди членов комиссии были генеральный конструктор В.Н. Челомей, главные конструкторы Н.А. Пилюгин, В.И. Кузнецов, представитель ЦК КПСС Б.А. Строганов, заместитель министра общего машиностроения и другие. Вспоминает Г.Н. Малиновский / 17, стр.121 /: «Прямо с аэродрома прибыли на ПУ и с разрешения Н. И. Крылова я и представитель комиссии в изолирующих противогазах спустились в оголовок, убедились в правоте моего вчерашнего доклада <Крылову в Москву> и с разрешения председателя комиссии отрубили все пять разъемов и подали их на поверхность. По кабелям было видно, какие разъемы при взрыве были на плате (обгоревшие со следами механического повреждения) и какие не были – они были как новые, и их ответные места на плате П-1 также не были повреждены. Причина взрыва оказалась не в «перепуте» [17]. «А дальше <т.е. после работы комиссии на ПУ> – пишет Малиновский, стало происходить странное и совершенно мне непонятное. Через полчаса работы в штабе Иван Максимович Еремеев, начальник штаба, доложил главкому, что только что член комиссии, представитель ЦК КПСС Б. А. Строганов доложил по ВЧ связи Д. Ф. Устинову, что причина катастрофы та же, что и на Урале – «перепут» разъемов. Разговор Крылова с Устиновым был тяжелейшим. А дальше пошли в ход версии и прежде всего та, что расчет в ходе взрыва и пожара, увидев, что снова перепутаны разъемы, попытался восстановить их правильное положение, но до конца проделать не смог. Мы срочно на другой ПУ провели эксперимент и показали всю вздорность этой версии по времени, необходимому для перестыковки. Весь процесс разрушения ракеты и ПУ продолжался 30-50 секунд, а на перестыковку требовалось при отличной работе не менее 2-3 минут. Самыми ярыми противниками моего заключения, что причина не в «перепуте» были прежде всего главные конструкторы Николай Алексеевич Пилюгин и Владимир Николаевич Челомей. Меня твердо поддерживал Николай Иванович Крылов и заместитель начальника Главного управления вооружения Иван Липатович Малахов. Комиссия, так ничего по сути и не решив, поручила главным конструкторам разобраться в причинах аварии, а прокуратуре возбудить уголовное дело и привлечь к ответственности виновных».
Объективности ради здесь следует привести материалы комиссии о физических явлениях обусловивших катастрофу, технических подробностях работы систем комплекса, возможные следствия их нештатного функционирования, об оценке действий должностных лиц, выполнявших работы на технике БСП. За неимением таковых в публичных источниках ниже приведены аналогичные материалам по катастрофе в 52 рд из воспоминаний главного ведущего конструктора ОКБ-52 Георгия Абрамовича Хазановича [18], процитированные в книге / 11, с .303-305/.
«В 1967 году на боевом ракетном комплексе в районе Перми во время проведения регламентов произошла авария. Для расследования ее причин была образована Государственная комиссия, в которую вошли основные участники разработки комплекса генерального конструктора В.Н. Челомея – Н.А. Пилюгин, С.А. Косберг, крупнейшие специалисты из научно-исследовательских, отраслевых институтов промышленности и Министерства обороны, соответственно ЦНИИМАШ и НИИ-4, командиры управления генерального заказчика, представители министерства общего машиностроения. К работе комиссии были привлечены ведущие специалисты предприятия, разработчики комплекса центрального конструкторского бюро машиностроения <ОКБ-52>, заместитель главного конструктора Юрий Васильевич Дьяченко, конструктор Д.Ф. Орочко, начальник отдела эксплуатации М.С. Казаков и ряд других, в том числе и автор этих строк. Государственная комиссия прибыла на объект на следующий день после аварии и приступила к работе по секциям. До ее прибытия вся материальная часть, остатки ракеты, пусковая установка, аппаратура были «арестованы», то есть к ним не допускался никто, чтобы не исказить возможные вещественные доказательства. Перед Государственной комиссией предстала картина – остатки ракеты, разбросанные на нулевой стартовой площадки в радиусе 100-150 метров, пусковой контейнер. Шахта имеет следы пожара, направляющая решетка выброшена из шахты, в оголовке имеются следы воздействия высоких температур. Погиб один человек, находящийся в шахте на момент взрыва. Были пострадавшие среди персонала, находившиеся на нулевой отметке. Государственная комиссия восстановила картину происшедшего, произвела осмотр материальной части, получила доклады всех участников работ. Наиболее важные остатки материальной части были отправлены на экспертизу в специализированные институты. В результате работы было установлено: авария произошла во время проведения регламентов в момент стыковки электросоединителей на плате П-1 в оголовке. Последовательность разрушений была следующая: запуск двигателя второй ступени, разрушения конструкций первой степени, соединение компонентов окислителя и горючего и последующий за этим взрыв. Рассмотрение электросхемы наземной аппаратуры показало, что для поддержания гиростабилизированной платформы в состоянии боевой готовности на нее подавалось напряжение со стойки обогрева. Все электросоединители, стыкуемые к плате П-1, были одинаковы и не имели предохранительных устройств для предотвращения перепутывания при стыковке, хотя и имели ясную маркировку. На этой же плате был расположен электросоединитель, на котором имелись проверочные цепи, выходившие на пиропатроны запуска двигателя второй ступени. Была выдвинута версия, что из-за перепутывания штепсельных разъемов после подключения машины регламентной проверки напряжение обогрева попало на пиропатроны запуска двигателя второй ступени. Для подтверждения этой версии были изъяты пиропатроны, которые, к счастью, были обнаружены и отправлены на экспертизу в специализированный научно-исследовательский институт для установления характера их состояния. Задача заключалась в определении, что было раньше – подача напряжения на подрыв порохового заряда пиропатрона, после чего он попал под воздействие пожара, или целый пиропатрон попал в зону пожара, из-за чего произошел подрыв порохового заряда. Работа в специализированном научно-исследовательском институте была поручена мне лично генеральным конструктором Челомеем Владимиром Николаевичем. В течение полутора суток была проведена экспертиза и получено заключение: «Пиропатрон сработал штатно от подачи напряжения на нити подрыва, а затем попал под воздействие высоких температур». Вернувшись из Москвы, я узнал, что к этому моменту оператор, проводивший стыковку электросоединителей, дал показания о своей ошибке при стыковке. Таким образом, версия получила двойное подтверждение, и Госкомиссия дала заключение о причине аварии и подребовала от разработчиков комплекса внедрить мероприятия по исключению возможности перепутывания при стыковке любых электросоединителей. В числе мероприятий было предусмотрено введение ограничительных тросиков, не допускающих неадресную стыковку, а затем и более радикальные изменения расположения опасных цепей. По инициативе генерального конструктора В.Н. Челомея было организовано посещение всех боевых ракетных комплексов группами специалистов центрального конструкторского бюро машиностроения для разъяснения участникам регламентных работ необходимости строгого соблюдения требований эксплуатационной документации и поддержания доверия к эксплуатируемой технике. Эта группа начала объезд с самого дальнего расположения в районе Свободного. В ходе поездки нас застало сообщение о том, что на одном из объектов возле Красноярска произошло повторение аварии с более значительными последствиями». В рабочей группе комиссии, расследовавшей ЧС под Пермью от Главного управления вооружения Ракетных войск (ГУРВО) был начальник отдела Александр Александрович Ряжских, впоследствии первый заместитель начальника ГУЭРВ (заместитель Малиновского Г.Н.), позднее – начальник ГУРВО, генерал-полковник в отставке. Логика его рассуждений сводилась к следующему: «Как может попасть туда <на пиропатрон> напряжение? И тут анализ схемы показывает, что это возможно только тогда, когда будут перепутаны разъемы. Если быть последовательным в том, о чем сделал вывод заместитель главного конструктора Хазанович, то из этого следует, что других причин аварии нет. А могли ли быть виноваты блоки, которые дорабатывались? Наверное, могли, это тоже должно было быть исследовано». В изложении событий Г.А. Хазановичем, также обращают на себя внимание следующие обстоятельства: «авария произошла … в момент стыковки электросоединителей на плате П-1» и далее «…после подключения машины регламентной проверки напряжение обогрева попало на пиропатроны запуска двигателя второй ступени». Возникает вопрос, а могли ли какие-либо цепи – контакты разъемов, стыкуемых на плате П-1, в т.ч. «проверочные цепи, выходившие на пиропатроны запуска двигателя второй ступени», оказаться под напряжением при правильной стыковке электросоединителей, например, из-за дефектов оборудования регламентной машины? При прочтении воспоминаний Г.А. Хазановича возникают и другие ассоциации, из анализа которых следует, что момент запуска РлД мог последовать сразу же за подстыковкой одного из кабелей на плате П-1 при наличии напряжения на разъемах. Но, вероятно эта версия комиссией была отвергнута в ходе анализа показаний операторов, осуществлявших стыковку разъемов [19] и запуск проверочного режима из регламентной машины или такая критическая возможность по каким-то причинам вообще упущена. Версия наличия дефекта в регламентной машине, возникшем, например, из-за неэффективной доработки вполне вероятна. Кстати, авторы военно-исторического труда об истории 50 ракетной армии, в которую долгое время входила 36 рд, считают, что катастрофа в Красноярской дивизии произошла по причине ошибок при доработке промышленностью наземного технологического оборудования / 7 /, аналогичной версии придерживаются авторы труда / 29 /. При прочтении воспоминаний Г.А. Хазановича также возникает вопрос: что за пожар мог привести к подрыву порохового заряда ПП запуска РлД? Отсутствие пояснений по данному вопросу в мемуарах весьма странно, потому что будучи ведущим специалистом по созданию УР-100 Хазанович не мог не знать о протечках ракет в войсках и таящимися за ними опасностях. Налицо некое умолчание. Иных публикаций специалистов, причастных к созданию УР-100, проливающих свет на это обстоятельство практически нет. Только внимательное прочтение мемуаров и научных трудов конструктора Е.С. Кулаги проливает свет на имевшие место проблемы ампулизации УР-100, как возможный источник пожароопасных явлений. Исходя из специфики организации работ в ОКБ-52, Е.С. Кулага: – начал заниматься проблемами амулизации по поручению руководства филиала ОКБ-52 в Филях еще до принятия правительственного постановления №389-140 от 30 марта 1963г. о создании ракетного комплекса с УР-100; – на местах исследовал все случаи протечек (1-й выявлен в мае 1966 на объекте 386 «Д», второй – в январе 1967 на объекте 733 и т.д. до октября 1970); – единолично спускался в ШПУ для выявления мест утечек КРТ, зная, в т.ч. на личном опыте, об опасностях работы в местах шахты, загазованных КРТ; – принимал решения о необходимости снятия ракет с дежурства, возглавляя межведомственную комиссию, созданную под эгидой ВПК для решения проблем ампулизации МБР и т.д. В 2009 году, к моменту публикаций трудов Е.С. Кулаги, содержащих данные о проблемах ампулизации находящихся в войсках ракет УР-100, сведения о катастрофе стали общеизвестным. И хотя автор при описании факторов опасности, таящихся в высококипящих КРТ амулизированной ракеты, отсылает только к катастрофе на Р-16 и на американский опыт, опубликованных материалов / 9, 10 / достаточно для следующего вывода: наличие в районе 2-й ступени опасной концентрации паров КРТ, в т.ч. из-за протечек БДО/БДГ, следует признать вероятным событием срабатывание пиропатрона запуска РлД вследствие микровзрывов КРТ, инициируемых критической массой скопившихся компонентов или/и воздействий на среду выполняемых в ШПУ работ. Возвращаясь к мероприятиям по установлению причин катастрофы в 36 рд под Красноярском следует отметить, что в отличие от ЧС в пермской дивизии к выяснению технических обстоятельств причин катастрофы под Красноярском подошли хоть и более основательно, но очень однобоко и естественно в рамках выводов госкомиссии, зафиксированных в акте. Были проведены серии экспериментов на базе НИИ-88, а также с использованием развернутых комплексов ОС-84 в Козельской дивизии и на объекте 386 «Д» НИИП-5, работавших исключительно на подтверждение версии «перепут» / 11 /. На все экспериментальные работы потребовалось не мало времени, которое явно выходило за лимит времени работы комиссии на месте. «В этой связи Малиновский прав – вспоминает А.А. Ряжских: доклад Устинову Дмитрию Федоровичу (о том, что причина аварии – перепуг) был преждевременным. Я бы не осмелился поступить таким образом. Сначала надо подтвердить все на стенде, получить техническое заключение, а потом делать выводы». «Меня, как инженера, смущало несколько моментов – пишет далее А.А. Ряжских. Во-первых, до этих двух аварий регламенты проводились и на других объектах <кроме того проводилось множество аналогичных работ в войсках при постанове комплексов ОС-84 на дежурство>, при этом ничего подобного не происходило. Второе, и самое главное – как могло попасть напряжение на пиропатроны запуска двигателя второй ступени. Проверка блоков наземной электроаппаратуры проводилась легко – анализом схемы и практической проверкой их на стенде. При этом ни теоретически, ни практически выйти на какую-то возможность подачи напряжения на пиропатроны не удалось».
На стендовой базе промышленности версия о возможности запуска двигателей ракеты УР-100 подтверждалась анализом перепута подключения электросоединителя 204 вместо 201. «Сначала это проверялось при перепутывании электросоединителей 201 и 204 на имитаторах (загорались лампочки сигнализации о срабатывании первого пиропатрона). Впоследствии десятками испытаний на стенде было подтверждено срабатывание пиропатрона запуска двигателя двигательной установки (при перепутывании электросоединителей) за счет образования переходного сопротивления первого поропатрона. Но вот обнаружить переходное сопротивление со сгоревшими остатками пороха было очень сложно. При снятии пиропатрона со стенда это «хрупкое» соединение остатков сгоревшего пороха разрушалось. Николай Алексеевич Пилюгин <главный конструктор НИИ-88> показывал руководству ГУЭРВ и ГУРВО такой пиропатрон с переходным сопротивлением, хранившийся в его сейфе. (Я являюсь свидетелем рассказа Н.Ф. Червякова <бывшего в то время начальником ГУРВО> об этом). До сих пор, несмотря на (вроде бы) объективность проведенных исследований и выводов по ним, у меня осталось недоверие. И не только у меня. Были проведены независимые исследования и ГУРВО. Они проводились по указанию министра обороны. Под председательством генерала А.А. Курушина <в то время начальник НИИП-5> была создана комиссия, выделена ракета УР-100 с пусковой установкой, на которой по специальной программе полигона проводились исследования возможных ситуаций, при которых на пиропатрон запуска двигателя второй ступени могло бы попасть напряжение. Проведенные испытания (о них в Ракетных войсках знало несколько человек) показали: попадание напряжения на пиропатрон возможно только при указанном перепутывании электросоединителей с маркировкой 201-го и 204-го. Мало того, в Козельской дивизии работала специальная группа представителей НИИ АП. Они фотографировали (осциллографировали) все возможные наводки, броски токов при различных ситуациях, моделировали различные неисправности, ошибки на борту и в наземной части кабельной сети на шахтной пусковой установке ракеты УР-100. Ничего нового выявлено не было. Анализ проведенных исследований показал правильность сделанных выводов по перепутыванию электросоединителей 201 и 204. Так что возможные претензии в адрес руководства РВСН и промышленности в том, что дефект (причины аварии) не были выявлены, – не подтверждались. А все-таки виновата ли в авариях промышленность? Думаю, что виновата. Одна ошибка, неисправность не должна была привести к аварии. Моделирование такой ошибки и ее влияние на аварию – дело очень сложное, но обязательное». Как уже упомянуто выше все исследования, описанные А.А. Ряжских, проведены после завершения работы Госкомиссии. При этом просматривается их цель – обосновать выводы о «перепуте» как единственной причине трагедии. Здесь следует пояснить логику работы любой комиссии, подобной госкомиссии действовавшей под Красноярском. Целью ее работы является не только выяснение причин случившегося, но и принятие незамедлительных эффективных мер по предупреждению подобного в будущем. Общеизвестно, что если по «горячим следам» не установлены причины случившегося, то поиски истины могут растянуться на годы. Такого исхода члены комиссии, тем более в ранге государственной, допустить не могут. Вместе с тем также известно, что законы логики, основанные на выстраивании причинно – следственных связей, могут привести к не верному, отличному от путей поиска правды-истины результату. Достаточно в цепи умозаключений выбрать неверное направление, приняв на очередной развилке одну альтернативу причин-следствий за истину, отбросив другие возможные исходы по каким-либо иным относительно поиска правды обстоятельствам, и мы получим ложную картину случившегося. Такие коллизии, увы случались, могут случаться и в практике работы аварийных комиссий на РКТ. Так было, например, при расследовании катастрофы на ракете-носителе «Союз-У» 12.03.1980 в Плесецке. О выводах госкомиссии и о том, почему они были в последствии отменены, а доброе имя ракетчиков восстановлено, рассказывает на страницах многотомника /14, с.72-76/ генерал-полковника запаса Иванов Владимир Леонтьевич, начальник 53 НИИП МО в 1979-1984 годах. Ну а заставить в ходе расследования поверить молодого, только вступившего на самостоятельный жизненный путь, человека в то, что он на самом деле не совершал – это дело техники испытующего. В Плесецке при расследовании катастрофы в 1980 году подмена смыслов и понятий произошла, как и в 36 рд, на уровне выполнения операции расчетом. При этом за истину было принято характерное, начиная с первых пусков в 1957 года ракет типа Р-7, не предусмотренное ЭД устранение подтекания жидкого кислорода путем наложения тканевого бандажа на разъемное соединение. Этот наложеный при заправке РН бандаж находился на высоте третьей ступени, а дефектный фильтр перекиси водорода – непосредственный виновник катастрофы 12.03.1980 находился ниже нулевого уровня. Но как красиво выстраивалась цепь логических рассуждений членов комиссии для скорейшего, но ложного пути в определении причин и принятии «крутых» мер по наказанию невиновных. В организации деятельности комиссии в 36 рд следует также отметить моменты, связанные с проведением расследования в особом режиме по доступности информации. Установление факта сокрытия истины по каким-либо причинам это еще один повод сомневаться в полученном результате. «В чем прав Г.Н. Малиновский – вспоминает А.А.Ряжских, так это в скрытости всех последующих исследований, как в промышленности, так и у военных. Спрашивается, почему не были обнародованы протоколы исследований и выводы по ним? По-моему, даже Н.Ф. Червяков не все знал. А почему? Н.Ф. Червяков, работавший в комиссии по расследованию причин аварии, вел себя очень «дипломатично», без свойственной ему решительности и последовательности, а мы, начальники отделов, даже не знали всего, что проводится в этом направлении. Как мне стало известно от очевидцев, в ГУРВО об этом знали Н.Н. Смирницкий и Ю.И. Воробьев <в то время офицеры ГУРВО>». Подводя итоги изложенного приходим к следующему. В результате работы Госкомиссии по расследованию катастрофы в 36 рд РВСН виновные в случившемся были не установлены, а «назначены». Определена мера их ответственности. Приказами министра и главкома назначенные виновные наказаны. При этом были отметены (не приняты к рассмотрению и т.д.) факты, противоречащие выводам комиссии. В ходе работы госкомиссии также не были проведены всеобъемлющие исследования причин катастрофы. Главным конструкторам было поручено разобраться в причинах аварии, а прокуратуре возбудить уголовное дело [20]. Еще несколько слов в обоснование тезиса «назначение виновных». Многие источники – свидетели событий, в частности работа / 18 /, мемуары / 31 / и др., приводят факты наличия конкуренции идей, технических решений по проектам ракетных комплексов отрасли [21] и проблемах выбора во второй половины 60-х пути развития РЯО в целом. Причем складывающиеся отношения к решению проблем совершенствования при соответствующей информированности сторон не могли обойти задачи преодоления последствий катастроф на комплексе ОС-84. В этой связи, возвращаясь к анализу работы Госкомиссии, уместно повторить вопрос: почему Б.А. Строгонов поторопился с докладом Д.Ф. Устинову о причинах катастрофы? и попытаться найти на него ответ. Временные лаги, определяемые решениями [22] по качественным изменениям направления пути совершенствования комплексов типа ОС, характеризуют 1967 год как период концентрации противоборствующих сил, поэтому пропуск удара для В.Н. Челомея был недопустим и ему, как и его команде, нужно было делать все возможное чтобы даже тень не упала на их детище, конструкцию и производство комплекса с УР-100. Поэтому, если принять гипотезу о том, что после повторного «наступления на грабли» (нештатный запуск РлД второй ступени ракеты под Красноярском через месяц после первой аналогичной ЧС под Пермью) в ходе анализа причин и следствий, сделанного по горячим следам, до вылета на место ЧС, В.Н. Челомею и его команде стало окончательно ясно какие системы БРК, их критичные элементы явились первопричиной катастрофы и как с этим справится,то можно предположить, что вопросы о том, что делать (доработки комплекса) и кто виноват (по стилю игры – это наименее информированная, а значит более уязвимая на поле боя «рабочая сила» РВСН, которая, кроме того, уже никому и нечего не расскажет) были решены еще в Москве до вылета комиссии, а Строганов, возможно в силу своего характера, преждевременно эти решения «засветил». В этой связи выше приведенные достаточно общие рассуждения А.А. Ряжских о причинах и следствиях катастрофы ничего не добавляют в картину альтернативных вариантов. Была своя версия у Г.Н. Малиновского / 17 /: «Наш анализ аварии показал, что наиболее вероятной причиной взрыва была некачественная доработка одного из блоков, которые были поданы в дивизии перед регламентом для замены». Кроме факторов некачественных доработок, что открыто обсуждалось (версия Г.Н. Малиновского), но было загашено сверху [23], имеются умолчания конструкторов о критичных аспектах разгерметизации топливных трактов ракеты, созданной под руководством В.Н. Челомея, и опасных последствиях реализованного в системе управления ракетой, созданной под руководством Н.А. Пилюгина, решения по повышению готовности к пуску МБР УР-100 путем поддержания в разогретом состоянии гироблоков. В заключение раздела в качестве подтверждения факта умолчания о высоком уровне опасности реализованной технологии обогрева гироблоков приведем еще одну выдержку из мемуаров Г.Н. Малиновского / 17 /: «Конечно, Пилюгин разобрался с причиной аварий в двух дивизиях ... . Но благородства признать вину не хватило. Позже я узнал, как сфабрикована была версия «перепута» на Урале и как легко эту версию принял Пилюгин». Примечания к главе [17] Информация о раскладке кабелей до начала их стыковки расчетом, зафиксированная Малиновским и Агеевым (см. выше в предыдущем разделе), указывает на то, что не обгоревшими, не поврежденными, т.е. не подстыкованными вероятнее всего были те номера разъемов, которые были «перепутаны» в 52 дивизии. В подтверждение этой версии событий на стр.121 из источника / 17 / выше описания фактов о работе комиссии, читаем: «В ходе работ по извлечению тел погибших меня интересовал вопрос: как выглядит плата П-1 сейчас, какие разъемы на ней стоят. Оказалось, что плата частично разрушена, но на ней не было полного набора разъемов. Установленные разъемы были сброшены взрывом, а последние два и не устанавливались, на них даже смазка не обгорела». [18] По данным, приведенным в газетах ВПК «НПО Машиностроения» №18 2014 г. / 27 / , №39 2010 г. / 28 / Григорий Абрамович Хазанович работал в Филиале №1 ЦКБМ (ныне КБ «Салют» ГКНПЦ им. М.В. Хруничева) под руководством В.Н. Челомея с 1960 по 1984 годы; принимал участие в создании ракет УР-200, УР-100 и КР «Метеорит» в должности главного ведущего конструктора. В 1994-2002 годах – главный конструктор темы «Протон». В книге / 27 / указано: «Главным конструктором ракеты <УР-100> был назначен Дьяченко Юрий Васильевич. Ведущим конструктором ракеты был Орочко Д. Ф., а его заместителем Хазанович Г. А.». Т.о. приведенное в книге / 11 / должностное положение Хазановича: «заместитель главного конструктора (заместитель Челомея Владимира Николаевича)» ошибочно. [19] Такие показания могли дать только участники стыковки электросоединителей ГИР ПУ пермской рд, т.к. расчет красноярской рд погиб, но успел, по мнению некоторых членов госкомиссии, вернуть в исходное перепутанные кабели. [20] Материалы следствия по возбужденному делу были положены «под сукно», т.к. не смогли подтвердить выводы госкомиссии. [21] Как известно, дело доходило до подготовки решений о закрытии ОКБ-586 (период ЛИ МБР Р-36), а позже - ОКБ-52. [22] Решения принимались на уровне ЦК КПСС на основании мнений, публичных дискуссий, докладов руководителей отраслей и ведомств, ведущих ОКБ, Академии наук, отраслевых НИИ. [23] Через год взыскания с Агеева и Малиновского были сняты. В этой связи в / 17 / проводится следующий рефрен: «В этой драматической ситуации я четко увидел, кто есть кто. Не хочу называть фамилии, но были большие люди, которые мне говорили: «Что ты лезешь со своей версией, что тебе стоит признать ошибочность, тебя же сломают и уничтожат. Не мучай других и не мучайся сам. Погибших не вернешь. Стенд у Пилюгина показывает, что только при «перепуте» может быть взрыв».
|
|
|
|