Николай Юдин
Мои воспоминания о службе в РВСН

© Юдин Н.В., 2019
Публикуется на сайте с разрешения автора

Мнение редакции об отдельных событиях и фактах истории
может не совпадать с мнением публикуемых авторов...

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Медицина и ГСМ

Окончательно пришел к выводу, что таких «бездельников» как на подводных лодках, в ракетном полку не было, но вот «не так сильно занятые» службой, как все остальные – были. Вот о них мы сейчас и поговорим!

Был у нас в полку начальник медицинской службы (как на подводной лодке) капитан Василец Сергей Васильевич. В подчинении у него были два врача, периодически приезжавший стоматолог, и медсестры – медбратья. Скажем прямо, медпункт был приведен в идеальное состояние еще тогда, когда полком командовал Моложаев И.И. Между ними, сложились хорошие межличностные отношения. Всегда, когда комдив приезжал работать в полк, ночью он отдыхал только в медпункте, не в гостинице, хотя номер для него там всегда был приготовлен. До определенного времени об их отношениях я не знал, и даже не догадывался. Генерал и капитан! Какая может быть взаимосвязь?! Однако, когда я начал претворять свои требования в жизнь и быт полка, многим, как я уже писал, это не понравилось. Не понравились мои требования и начмеду. Однажды управление полка простояло более получаса, дожидаясь «его величества» из медпункта. Второй раз, ссылаясь на какие-то свои медицинские дела, он не пришел на занятия по командирской подготовке. Я сквозь пальцы сначала смотрел на эти его «маленькие шалости» взрослого человека.

Потом, это меня стало доставать, так как слышал от офицеров вопросы: «А где Василец? Почему Василец?». Ответить им вразумительно, «где Василец, и почему Василец» – я не мог. Начал разбираться. Оказалось, кроме того, что он отлынивал, от общеполковых мероприятий, в том числе и от построений, был как бы неприкасаемым, так он еще и отличался эгоистичным характером, и был, как таких сейчас называют «либералом местного разлива». Такой маленький «анархистик» из банды батьки Махно, но со своими замашками. Он отрастил бороду и ходил, прихрамывая, опираясь на трость. На мой вопрос, не мешает ли ему борода при надевании противогаза, он отвечал независимо: «А зачем он мне?». Потом я проверил, оказалось, мешает и здорово! Пришлось бороду ему поправлять, да и противогаз носить на плече по средам. Мне всегда по жизни было интересно работать с такими людьми и «перековывать их в свою веру». Первый раз спокойно, не повышая голоса, я поговорил с ним о его поведении. Мне показалось, что я убедил его своими словами, и дальше этого разговора дело не пойдет. Однако я ошибся. Он ничуть не изменил своего поведения, даже усугубив их.

Однажды он опоздал на службу и сказал лейтенанту Самардак, чтобы он прикрыл его, как бы сославшись на то, что тот остался в Петрикове, с больным. Потом вызвал «буханку» как бы за больным и прибыл в полк. Эту его комбинацию я быстро раскусил и при всем честном народе управления полка, «влепил» ему строгий выговор, за обман командира. Он явно не ожидал такого расклада. Еще ни один командир за всю его службу не позволял себе такого в отношении его персоны. И вдруг, неприкасаемый со времен Моложаева, и строгий выговор! Для него это конечно был удар. С его стороны в мой адрес начались «осиные» уколы, то посуда в солдатской столовой слишком жирная и задержан обед личного состава, то в бане не очень горячая вода, сорван график помывки и другие маленькие «шалости». Видимо плохо он знал устав, да и читал ли вообще его? Он забыл, что командиром-то, являюсь я, а не он. И я устанавливаю порядки, которые все должны соблюдать. Ответом на эти его комариные укусы был написан приказ командира полка о роли и месте начмеда при проверке чистоты и порядка в столовой перед приемом пищи, а также о готовности бани к помывке в ней личного состава, причем доклад комполка представляет лично он – начмед за полчаса до события. И этого раньше ни один командир от него не требовал. И здесь у него ничего не получилось. Потом, я еще, раза два, наказывал его, сейчас уж и не помню за что. Однажды приехал комдив Моложаев, и он в «красках», как ему виделось, рассказал о взысканиях и о предвзятом отношении к нему с моей стороны. Дурак, всегда слушает одну сторону, умный выслушает обе стороны, и только тогда принимает решение. Моложаев И.И. – был очень умный командир. Выслушав меня, он сказал, что слабо я его наказал, надо было предупредить его о неполном служебном соответствии.  После этого разговора, он уже никогда не ночевал в санчасти.

Мне кажется, актуальным на эту тему пришелся старый, еще царский анекдот. После вчерашнего бурного офицерского собрания выходит генерал – командир дивизии на веранду, а внизу прапорщик, адъютант чистит его мундир и приговаривает: «У-у-у-у… опять вчера нажрался, а теперь чисти за ним». Генерал: «Да, не нажрался я! Это пьяный штабс-капитан, полез  целоваться, и блеванул мне на мундир. Я ему десять суток гауптвахты дал». Прапорщик: «Вы ему двадцать дайте, а то он вам еще и в штаны наср..!».

Вот так иногда портятся отношения – от случайностей никто не застрахован.

Была у нас в полку еще одна легендарная личность – это начальник ГСМ капитан Лазарев Сергей Николаевич. Не спешный, можно даже сказать не торопливый, несуетной, а такой какой-то основательный, всегда с толком берущийся за дело человек. Его редко можно было увидеть в полку, почти все время был на выездах. Ну, куда же ракетному полку без ГСМ. Он никогда много не говорил, больше делал, и делал всегда основательно. Когда проходили сборы ГК РВСН, его служба ГСМ показывала заправку ракетного дивизиона из развернутого трубопровода, где заправлялись все агрегаты комплекса одновременно. Оказывается, бывает и такое! Показ прошел на «ура». Лазарев получил благодарность в приказе от Главнокомандующего, а это бывает крайне редко… Месяца три, я присматривался к нему – не пьет, не курит, много не говорит, а больше делает. И вот однажды обращается он ко мне: «Товарищ командир! Разрешите к вам зайти по одному очень важному вопросу». Вопрос он задал так, что я подумал, уж не случилось ли чего на складе ГСМ – всякое может быть. До встречи с ним, я крутился как уж на сковородке, и весь был заинтригован поставленным вопросом. В назначенный час заходит. Я спрашиваю: «Зам. по тылу пригласить?». Ответ: «Нет! Не надо. Это наш с вами личный вопрос!». Еще, более интереснее… Я пригласил его присесть и спрашиваю: «Лазарев! Так что за вопрос вы хотели мне задать и что это за тайна, о которой мы должны знать только вдвоем?». Ответ: «Сколько спирта будем брать на регламент? Как было при старом командире или больше?». Откровенно говоря, я опешил, но вида не подал. «А сколько было при старом командире, подполковнике Голубченко А.И.?». Ответ: «20%». Ничего себе! Это же с одного литра 200 грамм! Собравшись с мыслями, я спросил: «А немного?». Ответ еще более поразил меня: «Да хватит им! А то еще напьются, как было в прошлый раз. Им сколько не дай, все равно половину выпивают, а вам дела надо решать!». Вот это откровения… Я ему сказал, что пусть все будет, как было при старом командире полка, то есть 20%. На этом мы и расстались, и я понял, что у меня есть стратегический запас, которым в полной мере могу распоряжаться. Спирт в армии больше чем спирт – это, если хотите, – дрова, доски, щебень, битум, асфальт, песок, овощи и фрукты… Да все, что захотите, только «дай!». Это была жидкая валюта, которой можно было расплатиться за все в те советские времена. Как говорится, простенько, но со вкусом. Что командиры, у которых на первом деле была служба, с успехом и делали, не для себя, для части. Бывали среди командиров и крохоборы, которые в том числе и спирт использовали исключительно для личных целей. Знавал я и таких, а, будучи командиром дивизии, нещадно карал, вплоть до возмещения ущерба и снятия с должности…  Как-то раз ко мне в кабинет зашел полковник Иванов Д.А. – мой заместитель по тылу. Скрывать мне от него было нечего, и я ему рассказал о нашем разговоре с Лазаревым и спросил у него, не будет ли он этим спиртом злоупотреблять? Он ответил мне, что это исключено и рассказал вот какую историю.

Когда Лазарев, молодым лейтенантом пришел в полк на должность начальника службы ГСМ полка, ему показалось, что он напал на золотоносную жилу – Клондайк и Эльдорадо – в одном флаконе – спирт и бензин, что может быть лучше! И начал потихоньку спиртик-то употреблять, да таскать домой. Эти его употребления и таскания домой долго никто не замечал, если бы ни один случай. Его жена недовольная тем, что он почти каждый день приходит домой пьяный, взяла и все пять трехлитровых банок со спиртом, то, что он накопил, вылила в унитаз. И не смыла! Пришел со службы поддавший Лазарев. Зашел в туалет, сел на унитаз и ему захотелось закурить. Закурил и не потушенную спичку бросает в унитаз … И спалил себе все заднее место и мужские причиндалы. Жена оказалась умной женщиной. Сразу же вызвала гражданскую скорую помощь, взяла на работе отпуск за свой счет и отвезла его в Мозырскую больницу, в ожоговое отделение. В течение всей его «болезни» не давала никому из сестер подходить к нему для смазывания обожженных частей тела (понятно каких). А поскольку лежать он мог только на животе в процессе всей его «болезни» вмазывая мазь, вела разъяснительную работу: вот к чему приводит чрезмерное употребление алкоголя. Быстро ли, коротко ли, но товарищ наш выздоровел. Конечно, в полку знали об этом случае, но лишний раз не напоминали. Иногда отдельные юмористы, конечно же шутили: «Ну что, Лазарев! Осталось у тебя там что-то или нет?». На что Лазарев, даже не моргнув глазом, отвечал: «А ты попробуй и узнаешь, у тебя самого-то я смотрю ничего кроме «конца любви и двух мешков воспоминаний» не осталось». На этом разговор и заканчивался.

Выпивать и курить Лазарев прекратил, напрочь. Очередной случай свел меня с ним накануне Нового года. Дело в том, что из-за каких-то проблем на станции Муляровка не поставили цистерны с мазутом и, естественно, мы не смогли его доставить в нашу котельную, которая отапливала весь наш военный городок. Зима в тот 1984 год оказалась как никогда холодной. Железная дорога обещала подать цистерны только после 4-го января и не раньше. Что я только ни делал, ничего не получалось. Взаймы гражданские тоже не давали. У самих была критическая ситуация. В общем, везде тупик. Комдиву я не докладывал, не хотел портить настроение на праздничные дни. А мороз крепчал, температура в квартирах опустилась уже до 14 градусов, горячей воды вовсе не было. Текла, и то чуть-чуть ниточкой холодная вода. Праздник в холоде без горячей и холодной воды – это разве праздник? Ни тебе искупаться, ни посуду после застолья перемыть, да и вообще, что это за Новый год? Я уже думал над тем, как будем переселять в казармы жителей городка. Спасение пришло неожиданно, оттуда – откуда не ждали. Сижу, ломаю голову что делать, когда раздался стук в дверь моего кабинета. Входит Сергей Николаевич Лазарев и с порога заявляет, что он сможет решить эту проблему с моего разрешения. Как? Он рассказал, что был у начальника котельной и спросил, чем заменить мазут? Солярой, можно? Тот ему ответил, что это еще лучше, чем мазут. Да! Это был выход. Но как списать этот самый мазут? Он мне и предлагает: «Потопчитесь агрегатами на месте, вместо выхода на УБСП всего одни сутки, и все… Солярка будет списана». Дилема!? Идти на обман, или заморозить городок – зависит все от меня? Принимаю решение. Завозить солярку в городок, а там как «кривая» выведет. После завоза солярки температура в квартирах медленно, но уверенно начала подниматься. Это почувствовали все. Пошла горячая вода, люди, воспряли духом, все поняли, что Новый год встретят с теплом и горячей водой. Так и вышло. «Весело, весело встретим Новый год!». И встретили в теплых квартирах и, что для хозяек наших было самое приятное, с теплой водой. А солярку, в конце концов, списали путем разных «комбинаций». Вот такой был у нас в полку начальник ГСМ – капитан Лазарев Сергей Николаевич.