 |
|
 |
|
|
|
|
Николай Юдин
© Юдин Н.В., 2019 Мнение редакции об отдельных событиях и фактах истории Наш адрес: ruzhany@narod.ru |
Академия В апреле 1981 году в Виннице должна была пройти научно-практическая конференция, где мне по предложению командира дивизии предстояло выступить с докладом на тему «Подготовка боевых расчетов на аппаратуре БУ в полевых условиях». В Винницу наша делегация вылетала вертолетом. До вертолета я добирался машиной. Приехав на аэродром, командир дивизии спросил меня – не видел ли я подполковника Серебрякова (командир 306-го Слуцкого ракетного полка). Я не видел этого командира, о чем и сообщил командиру дивизии. Чуть позже комдиву позвонили, и он долго о чем-то говорил с КДС соединения. Пришел очень расстроенным, но никому ничего не сказал. Как я потом узнал – Серебряков тоже должен был быть участником этой конференции. Выехав рано утром со Слуцка (проехать надо было километров 250), на трассе между Житковичами и Петриковыми его машина столкнулась с трактором, подполковник Серебряков погиб на месте. Причина – водитель заснул за рулем. Это была первая смерть комполка, о которой мне стало известно (вторым был Беседин – командир Лебединского полка 43 ракетной дивизии). Выступая на конференции с докладом, я обратил внимание на Командующего армией генерал-лейтенанта Неделина Вадима Серафимовича, который о чем-то разговаривал с начальником отдела кадров армии. В перерыве кадровик подошел ко мне и спросил, учился ли я в академии Дзержинского. К тому времени у меня не было военного академического образования. Начальник отдела кадров мне сообщил, что Командующий армии приказал отправить меня учиться в академию в этом году. На что я ответил, что прием документов в академию уже закончен, и что я не хочу учиться, очно! Реакция была простой – «это уже не твое дело!». За двое суток мне предстояло собрать все документы для поступления в академию, а потом кадровики нарочным переправили документы в Москву. В мае этого же года в академию Дзержинского на неделю были собраны для обмена опытом начальники штабов полков СПУ. Больше, насколько мне известно, их никогда не собирали. Это был единственный раз в истории РВСН. Найдя время, я побывал на заочном факультете и познакомился с начальником факультета генерал-лейтенантом Махоткиным Н.М. Генерал, с его слов, Винницкую армию знал довольно хорошо, т. к. командовал штабом армии. Расспросил о состоянии дел в полку и дивизии. Позже, когда я приехал поступать в академию, он меня встретил как старого знакомого и после того, как я сдал экзамены (набрал 14 балов из 15 возможных) назначил меня командиром учебного отделения, заместителем старшины курса. Учиться в должности начальника штаба полка было не сложно. Пришел из академии вызов и поехал сдавать экзамены, получать знания на установочной сессии. Так я проучился первый год. А когда я стал учиться уже в должности командира полка, это было что-то… Приходит вызов. Докладываю комдиву, что пришел вызов из академии. Он мне в ответ: «Ну и что? Командуйте!». Прошло время прибытия в академию, а потом – неделя, другая. Поступают звонки от начальника курса подполковника Ломакина. В ответ говорю, как учил Моложаев – типа, болен. Далее вступает в «бой» тяжелая артиллерия в лице генерала Махоткина и начальника академии. Ему все нипочем. И, наконец, когда дело доходит до Командующего армией, вопрос решается мгновенно.
Приехав в академию за 20 дней до окончания установочной сессии, я начинаю бегать сдавать «хвосты», а их накопилось много – пять зачетов и пять экзаменов. А что делать, вот бегаю и сдаю. На вопрос преподавателей, почему не сдавали вместе с группой, отвечаю: «Я командир полка. С полком проводились экспериментальные учения, и я бросить его не мог (что было правдой наполовину). Да и комдив не отпускал (что тоже, была правда, уже на все 100%)». Обычно слово «экспериментальное» преподавателей-теоретиков тактики РВСН так заинтересовывало, что далее я рассказывал не по предмету, а в чем же состоял «эксперимент». Правда такие мои «финты» не со всеми проходили, и приходилось морщить лоб и сильно потеть. Так, например, я сдавал теорию боевой эффективности, но все-таки сдал ее эту науку лишь на «хорошо». Не готовясь, сдавал партийно-политическую работу и ракетное вооружение, практическую работу на аппаратуре. В общем, к концу срока, хвостов у меня уже не было, и перевод на третий курс состоялся. Приехав в часть, я доложил комдиву, что прибыл и приступил исполнять свои обязанности. Он поинтересовался, как я сдал экзамены, на что ответил ему, что получил лишь одну четверку. Комдив сказал, что я его не разочаровал, «хотя мог бы, и получше…». Да уж! На третьем курсе надо было сдать экзамены и зачеты, защитить диплом и сдать государственные экзамены. Вместо трех месяцев, которые были положены на сдачу, комдив определил мне только полтора. Но мне и этого срока хватило. Я сдал все экзамены и зачеты, в том числе и «госы», защитил дипломный проект на «отлично» и венцом всего этого обучения стало вручение мне красного диплома, т. е. с «отличием». Потом был прием в Кремле, а я и там присутствовал, но об этом несколько позже. «Прощание славянки» с теперь уже родной академией, и встреча с не менее родным ракетным полком. Вот так закончилась моя эпопея с учебой в академии, в период командования полком. Если кто-то из читателей подумал, что мы кроме как учебой в академии ничем другим не занимались, то ошибается. У нас достаточно обширной была культурная, образовательная и познавательная программа. Академия имени Дзержинского находилась рядом с гостиницей «Россия», где был концертный зал и кинотеатр «Зарядье». Так вот, часто сбегая с самоподготовки, мы ходили именно туда. Я, например, с Толей Коротаевым (моим однокурсником по Пермскому ВКИУ) послушали там Тото Кутуньо, Жанну Бичевскую и других звезд эстрады. Запомнилась Жанна Бичевская. Вот голос достойный звучать на всех наших телеканалах, только кто же ее, русскую патриотку пустит… По субботам ходили в Сандуны, либо в Селезневские бани, что на «самотеке». Ужинали (обычно тоже по субботам) обычно в ресторанах, когда как получалось… «Чистые пруды», где в то время пел Стас Намин, «ЦДСА», «Бухарест», «Будапешт», да все сейчас уже и не вспомнишь… На, 25 советских рублей, можно было прекрасно поужинать вчетвером, причем, не ограничивая себя ни в чем. Позже, в 1994 году, я учился в академии Генерального штаба, так вот за все время обучения мы так ни разу и не сходили группой в ресторан, цены для нас (генералов!) были в те годы уже не по карману… После каждого экзамена группой мы отмечали по-офицерски, каждый экзамен, обычно в общежитии на Садовой-Спасской, у кого-нибудь в номере. Такса было такой: сдал на тройку – 3 рубля, четверка – 4 рубля, ну а пятерка – 5 рублей (я почти всегда выкладывал в фуражку «по кругу» – пять рублей). Ну а потом, каждый радовался жизни, по-своему. Кто-то продолжал, а кто-то исчезал из поля зрения и появлялся только утром на построении. А под занавес нашей культурной программы во время учебы в академии был незабываемый концерт Аркадия Райкина в концертном зале «Россия». Боевое дежурство! Вот тема, которую обойти стороной никак нельзя. На всех командных пунктах всегда размещены планшеты с выдержками из боевого устава Ракетных войск: «Несение боевого дежурства является выполнением боевой задачи особой государственной важности…». Мобилизующие слова, не правда ли? Но когда часто заступаешь на это самое дежурство, а тем более, когда его уже несешь – становится не до лозунгов. При несении дежурства двумя расчетами страшно устаешь. К примеру, я сменился в 9 утра, пока позавтракал, зашел в кабинет, а там начинается… того проинструктируй, это подпиши, да и на столе еще ворох бумаг с верхних штабов. Пока разгребешь, время уже 12 дня. Пошел в гостиницу, вроде как отдохнуть. В 12.30 лег, пока заснешь, а в 13 часов уже вставать. Пообедал и снова заступаешь дежурить. И в таком режиме 3-4 суток, через 6 часов – снова на боевой пост. Для командиров полков, да и для командиров дивизионов, боевое дежурство, было просто непосильной ношей. Для остальных тоже было тяжеловато, но терпимо. Хотя красные от недосыпания глаза, не отдохнувшее тело и сонный вид при заступлении на пост – явлением нормальным назвать нельзя. А ведь никого это не интересовало. Положено было командиру один раз в месяц нести боевое дежурство, как говорят – «будьте любезны». Это вопрос строго контролировался начальником командного пункта дивизии с последующим докладом комдиву. И попробуй не заступи… Уже, будучи командиром дивизии, я много раз поднимал этот вопрос перед вышестоящими штабами, даже однажды доложил Главкому. И что? Воз и ныне там! Может сейчас что-то изменилось? Сомневаюсь… Дежурство в три расчета – было бы нормально и прежде для качества несения Боевого дежурства. Так дежурили только тогда, когда полк нес дежурство на полевых позициях. Но и там, бодрствующий расчет обязан проверять службу на отдельных сторожевых постах. Вот и отдохни полноценно восемь часов. Получалось в лучшем случае шесть, а то и того меньше. А если после смены расчетов офицеров еще оправляли (не совсем умные командиры) и в лагерь «спутник», то тут пиши совсем «пропало». Бывало так, что отдельные офицеры дома не бывали по двадцать и более дней, а то и по месяцу. Разве это нормально? А как же отдых после дежурства определенный приказом Главкома? Но этот приказ верхние штабы, почему-то, не поднимали и не вспоминали. Все ссылались на дежурство в высших степенях боевой готовности и необходимость боевой подготовки в лагере «спутник», как будто без этой боевой подготовки, и именно в этом лагере, мир перевернется. Я, будучи командиром полка, да и в последующем когда командовал дивизией, отдежурившим офицерам и прапорщикам всегда давал положенных два дня выходных, никогда не вызывал их на службу. Как говорят: положено – отдай, и к тебе потянутся люди! Только вот никто из них не знает, сколько «хороших» слов я выслушал от разных старших начальников, начиная с Заместителя Главкома РВСН генерал-полковника Муравьева и Командующих армий, кончая уважаемым мною, командиром дивизии – генералом Моложаевым. И все равно, как бы там ни было, боевое дежурство – это святое дело для каждого ракетчика! Я могу об этом говорить с полной ответственностью, потому что лично, без перерывов нес боевое дежурство в течение двадцати двух с половиной лет. Кто больше? Если такой найдется, я перед таким склоню голову!
|
|
|
|