На главную сайта   Все о Ружанах

 

СЕРГЕЕВ
Владимир Григорьевич –
ГЛАВНЫЙ КОНСТРУКТОР СИСТЕМ УПРАВЛЕНИЯ

К 100-летию со дня рождения
Харьков : © ПАО «ХАРТРОН», 2014
Наш адрес: ruzhany@narod.ru

В.М. Михайлов
О катастрофе ракеты Р-16

 

 

МИХАЙЛОВ Владимир Михайлович родился в 1929 году, окончил Военную инженерную академию им. Дзержинского в Москве в 1954 году по специальности «Артиллерийские приборы».

На предприятии ОКБ-692 – со дня его основания – с мая 1959 года. Высшая должность за время работы: районный инженер Военного представительства МО СССР, заместитель начальника головного комплексного отделения по надежности – заместитель главного конструктора ракетно-космического направления.

Награжден орденами Октябрьской Революции и Красной Звезды.

В 1960 году молодой коллектив нашего предприятия ОКБ-692 с большим энтузиазмом продолжал разработку системы управления первой в СССР боевой межконтинентальной ракеты Р-16 (8К64) по техническому заданию головной организации – КБ «Южное» (Главный конструктор М.К. Янгель). Главным конструктором системы управления ракеты постановлением правительства был назначен В.И. Кузнецов, возглавлявший НИИ ПМ (г. Москва), который занимался проектированием командных приборов ракет.

 
Б.М. Коноплев
 

В сентябре 1960 года на полигоне Байконур начались испытания ракетного комплекса Р-16 (8К64) до завершения его наземной отработки.

Прибывшую на испытания бригаду специалистов возглавил руководитель ОКБ-692 Главный конструктор Б.М. Коноплев, техническое руководство осуществляла начальник комплексной лаборатории нашего предприятия И.А. Дорошенко.

24 октября 1960 года произошло трагическое событие, вошедшее траурной датой в историю отечественного ракетостроения.

   

В результате неожиданного произвольного запуска двигателя второй ступени ракеты в процессе подготовки к пуску на стартовой позиции, разрушения ракеты и воспламенения компонентов топлива в бушующем пламени и ядовитых парах топлива погибли десятки людей, в том числе [65] председатель Государственной комиссии по летно-конструкторским испытаниям (ЛКИ) Главный маршал артиллерии М.И. Неделин, многие члены Государственной комиссии и ее технического руководства, специалисты предприятий и испытатели полигона. Тяжелую утрату понесло и наше предприятие в связи с гибелью руководителя предприятия Главного конструктора Б.М. Коноплева, начальника отдела И.А. Рубанова, старшего инженера М.И. Жигачева.

Небывалая ранее по числу жертв катастрофа ракетной техники стала предметом ряда публикаций, авторы которых излагали свое видение обстановки и причин, приведших к катастрофе, без учета точки зрения специалистов-разработчиков важнейшей составной части ракеты — системы управления.

Мне, бывшему в то время старшим военным представителем в ОКБ-692, довелось в пределах своих полномочий участвовать в разработке системы управления ракеты Р-16 (8К64) и присутствовать при указанных испытаниях на полигоне Байконур.

В основу изложения обстановки, сложившейся при разработке системы управления и испытаниях ракеты Р-16 (8К64), а также суждений о причинах катастрофы, положены факты, лично наблюдавшиеся мною, и результаты анализа работы системы управления, проведенного после катастрофы специалистами предприятия и военного представительства.

 
И.А. Рубанов
 

Следует отметить, что прогресс в организации разработок и испытаний ракетной техники сделал возможным рассмотрение прежних подходов и методов работы по современным критериям, которые в то время не применялись или не были обязательными. [66]

Прежде всего, необходимо отметить, что существовала не одна причина катастрофы, а ряд причин и обстоятельств, обусловивших ее свершение.

Главной из них явилась небывалая спешка на всех этапах разработки, изготовления и испытаний ракеты, комплектующих систем, подготовки полигона и бригад специалистов к летно-конструкторским испытаниям.

 
М.И. Жигачев
 

Эта спешка вместо качественного выполнения работ фактически задавалась и поддерживалась самыми высокими руководящими органами (ЦК, ВПК, министерствами, Госкомиссией) и стала нормой ведения работ на всех этапах и всех уровнях. Повидимому, тогда это было в значительной мере оправданным, так как страна не имела много времени, чтобы добиться паритета в гонке вооружений с США и выстоять в холодной войне.

На разработку принципиально новой системы управления боевой межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) Р-16 (8К64) до выхода на ЛКИ было отведено менее двух лет, т.е. столько же, как и для предыдущих разработок существенно более простых систем управления (СУ) ракет малой и средней дальности.

Спешка прочно вошла в сознание всех участников работ. Она нарастала от этапа к этапу и особенно проявилась при испытаниях на полигоне первой ракеты Р-16 (8К64). Аппаратура СУ до поставки на ЛКИ прошла только частичную автономную отработку в схеме комплексного стенда в объеме штатных циклов. Однако при этом следует отметить, что разработанная нашим предприятием система управления в части ее функционирования соответствовала техническому заданию (ТЗ) и исходным данным (ИД), выданным на ее разработку головной организацией – ОКБ-586 (КБ «Южное»), и проектная, комплексная и эксплуатационная документация СУ была согласована с ОКБ-586.

Поставленная аппаратура системы управления при всех испытаниях, проведенных на технической и стартовой позициях полигона Байконур, функционировала в соответствии с требованиями ТЗ и ИД. Претензий к качеству аппаратуры СУ, рекламаций по результатам испытаний ракеты на полигоне не было. Никаких «ложных» команд из аппаратуры СУ не поступало. Все команды на двигательные установки ракеты были показаны на согласованных комплексных схемах и высвечивались на транспарантах эквивалентов [67] пиропатронов (ПП) и электропневмоклапанов (ЭПК) ракеты при многократных испытаниях ракеты на Южмаше и на полигоне.

Недостаточность отработки ракеты и требований к системе управления в головной организации сразу же выразилась в виде большого количества изменений исходных данных на разработку СУ, выданных на полигоне с первых дней испытаний и потребовавших крупных доработок бортовой и наземной аппаратуры СУ.

Отсутствие в то время нормативной базы, определяющей порядок разработки и испытаний ракетной техники (ГОСТов по видам отработки, порядку присвоения литеры «О», Положений типа РК), позволяло все решать «по обстановке». Техническое руководство Госкомиссии разрешило доработку (даже герметичных) бортовых приборов вести на полигоне по эскизам без оформления согласованных технических заданий, корректировки конструкторской документации и предварительной отработки в схеме комплексного стенда. Допускалась установка таких доработанных приборов на ракету на стартовой позиции. Госкомиссия высокого уровня предоставила возможность техническому руководству при испытаниях первой ракеты с целью экономии времени принимать и реализовывать решения без согласования с военными представительствами и полигоном, без заслушивания их мнения и заключений, без представления предприятиями технических обоснований, принимаемых в рабочем порядке в ходе испытаний решений (по записи в бортжурнале).

 
Подготовка ракеты Р-16 в монтажно-испытательном корпусе
 

[68]

Начавшаяся спешка с доработками и отступлениями от штатного порядка их проведения, а также ограничение контроля со стороны заказчика привели к фактическому установлению порядка принятия решений в узком кругу технического руководства без должного их анализа и оформления.

С целью исключения гипотетической задержки пуска из-за возможного непрохождения пусковых операций в штатном режиме техническое руководство решило без всякой предварительной отработки часть этих операций выполнить заранее в режимах, не предусмотренных эксплуатационными инструкциями, конструкторской документацией и технологией работ с ракетой при подготовке ее к пуску. Так, без необходимости, вручную в лабораторных условиях были задействованы ампульные бортовые батареи и, как следствие, при их установке на ракету подано напряжение на бортовые шины до завершения подготовки ракеты к пуску на стартовой позиции.

Недостаточной отработкой ракеты, неуверенностью технического руководства в благополучном исходе штатной операции дистанционного прорыва пиромембран топливных магистралей ракеты и в сохранении их герметичности можно объяснить решение о введении нештатной неапробированной технологии автономного прорыва пиромембран и визуального контроля герметичности магистралей внутри ракеты.

 
Ракета Р-16 на стартовой позиции за несколько часов до аварии
 

[69]

Это привело к длительному протеканию больших токов через главный распределитель системы управления, обгоранию изоляции цепей прибора и произвольной подаче напряжения на элементы двигательной установки ракеты и системы управления (в том числе — на пиропатроны отсечного клапана газогенератора двигательной установки 1-й ступени ракеты).

Положение усугубилось увеличением времени нештатного контроля топливных магистралей из-за образовавшейся течи горючего через уплотнение в турбонасосном агрегате двигателя ракеты, а также выявленным отклонением от очередности прорыва пиромембран с помощью нештатного пульта. Причина этого отклонения не была определена.

Таким образом, 23 октября 1960 г., за сутки до катастрофы, ракета уже фактически находилась в аварийном состоянии, не пригодном для продолжения подготовки к пуску без слива компонентов топлива и ремонта.

Военные испытатели полигона предложили «слить» ракету и отправить на завод, а на старт подать вторую ракету, испытывавшуюся на технической позиции. Однако это надолго откладывало пуск, и Госкомиссия под угрозой недовольства со стороны высшего руководства не приняла указанное единственно правильное предложение. Техническое руководство Госкомиссии пошло на неоправданный риск и решило отрицательные результаты своих предыдущих нештатных действий исправлять последующими мерами, не предусмотренными эксплуатационной и технической документацией.

Только из-за безудержной спешки после нарушения герметичности и появившейся течи агрессивного топлива из магистрали ракеты, сгорания жгута в главном распределителе СУ, подрыва пиропатронов отсечного клапана газогенератора 1-й ступени, задействованными заранее бортовыми батареями, компоненты топлива не были слиты, и на этой взрывоопасной нештатной ракете было продолжено выполнение следующих крайне опасных нештатных операций:

заменяется главный распределитель СУ, подключаются эквиваленты пиропатронов и электропневмоклапанов, проводятся электроиспытания ракеты и обратное переключение кабельной сети с эквивалентов на реальные пиропатроны и электропневмоклапаны пневмогидросистемы;

на заправленной ракете перестыковываются в труднодоступных местах десятки разъемов. Возможные неадресные стыковки разъемов могли привести к непредсказуемым последствиям;

заменяются отсечные пиропатроны и распаиваются цепи к ним с нарушением технологических требований;

«вручную» подачей на ракету напряжения на контактные разъемы подрываются оставшиеся пиромембраны. В случае негерметичности в магистралях окислителя при уже имеющейся течи горючего и смешивании самовоспламеняющихся компонентов неизбежен был бы пожар на ракете. [70]

Наконец, за час до времени пуска принимается по предложению Главного конструктора системы управления В.И. Кузнецова решение технического руководства о перевыставке уже находящихся в нулевом исходном положении датчиков программных импульсов (ДПИ), разработанных НИИ ПМ, и проведении ее как последней предпусковой операции. Это была только перестраховка от смещения ДПИ в пределах нулевого положения из-за ударов при подрыве пиромембран.

Перевыставка программных механизмов предусматривалась эксплуатационными инструкциями при электроиспытаниях незаправленной ракеты с непрорванными пиромембранами, незадействованными бортовыми батареями и подключенными эквивалентами пиропатронов и ЭПК пневмогидросхемы ракеты. Таким образом, осуществлялась защита от срабатывания ракетных пиропатронов и клапанов при замыкании командных кулачков программного токораспределителя (ПТР) при полном обороте вала ПТР в режиме перевыставки в «0» ДПИ и ПТР.

Даже в условиях указанных глобальных нарушений технологии подготовки ракеты к пуску, если бы оставшиеся операции (прорыв пиромембран, подключение пиропатронов и электроклапанов вместо эквивалентов, установка на борт задействованных батарей, перевыставка в «0» программных механизмов) выполнялись в другой последовательности, катастрофы не было бы ни тогда, ни в дальнейшем. Но выбрали худший вариант...

В результате этого при совершении полного оборота вала ПТР и замыкании контактов кулачка по основным цепям напряжение от бортовых батарей поступило на ЭПК наддува пусковых бачков двигательной установки 2-й ступени, и полностью подготовленный предыдущими операциями подрыва пиромембран и подключения реальных ЭПК к запуску двигатель 2-й ступени ракеты включился на стартовой позиции, заполненной людьми.

Стремление к экономии времени на принятие решений по возникающим в ходе испытаний вопросам и пренебрежение надвигающейся опасностью, вероятно, побудили председателя Госкомиссии маршала М.И. Неделина перенести свое рабочее место на стартовую площадку, в нескольких метрах от заправленной негерметичной нештатной ракеты и подставленного под нее домашнего корыта для сбора капающего топлива. Возле маршала постоянно находилось его окружение из состава Госкомиссии, представителей МО и промышленности, что многократно увеличило тяжесть последствий катастрофы.

Отрицательную роль в возникновении катастрофы сыграло назначение впервые Главным конструктором СУ ракеты Р-16 (8К64) В.И. Кузнецова и головной организацией по СУ — руководимого им НИИ ПМ. Эта уважаемая организация квалифицированно занималась разработкой командных приборов для СУ ракет, но не имела опыта комплексной разработки и испытаний систем управления. [71]

 
Первые секунды ракетной катастрофы 24 октября 1960 года
 

К сожалению, разработчики комплексной схемы СУ нашего предприятия и специалисты по СУ головных организаций по ракете и СУ (ОКБ-586 и НИИ ПМ) не сориентировались в данной ситуации и не возразили против указанных нарушений ЭД и технологии подготовки ракеты на стартовой позиции. Они не смогли оценить последствия взаимодействия СУ с нештатной ракетой и не решились в условиях предпусковой спешки потребовать времени для анализа.

Следует отметить, что сокращение отработки на предприятиях снизило уровень подготовки специалистов, участвовавших в ЛКИ, не позволило оперативно оценивать процессы, происходившие в ракете и СУ в нештатных ситуациях, введенных решениями технического руководства. При формировании бригад специалистов, привлекавшихся для работы на полигоне, было недостаточно учтено значительное усложнение СУ ракеты 8К64 по сравнению с предыдущими СУ и практическая невозможность их универсальной подготовки к ведению испытаний без привлечения экспериментальной базы предприятий и разработчиков. Связь с базовыми предприятиями у испытателей в должной мере не осуществлялась, так как средства связи типа ЗАС отсутствовали, а ВЧ-аппарат был практически недоступен.

Главный конструктор ОКБ-692 Борис Михайлович Коноплев, погибший в катастрофе, доверил техническое руководство работами на полигоне по [72] тематике предприятия начальнику комплексной лаборатории Инне Абрамовне Дорошенко, которая необдуманно соглашалась с требованиями головных организаций по ракете и СУ, создававших для СУ нештатные условия функционирования. При этом вследствие своего авторитарного стиля руководства она не советовалась со своими специалистами и не ставила им задачу на проведение глубокого анализа принимаемых решений. Требовалось только срочное выполнение указаний.

Необходимо отметить, что на всех уровнях руководителей и исполнителей работ с ракетой Р-16 (8К64) существовала излишняя самоуверенность в правильности своих действий и отсутствовало должное внимание к обеспечению безопасности при испытаниях и эксплуатации ракеты.

В целом квалифицированное техническое руководство головной организации (ОКБ-586) и смежных организаций (НИИ ПМ и ОКБ-692) в сложившихся условиях в угаре спешки потеряло чувство осторожности, особенно необходимое при первом испытании новой ракеты, и не смогло ни в организационном, ни в техническом аспектах принять правильные решения и избежать катастрофы.

Вот что о сложившейся на испытаниях ситуации отмечается в воспоминаниях ряда их участников, приведенных в книге Л.В. Андреева и С.Н. Конюхова «Янгель. Уроки и наследие»: «Руководители испытаний..., испытывая судьбу, ходили по лезвию ножа, ставя жизнь каждого из присутствующих на старте в зависимость от самых случайных, непредсказуемых ситуаций».

Сказалась также большая усталость участников испытаний, которые после длительной напряженной нерегламентированной работы на предприятиях более месяца работали на полигоне по 15-18 часов в сутки при тяжелых бытовых условиях полигона, не завершившего ещё строительство жилых помещений на площадке.

Ошибочным с точки зрения безопасности оказалось размещение (согласно ТЗ на СУ) аппаратуры подготовки и проверки ракеты в специальной кабине на установщике ракеты, а не в вынесенном бункере. Погибший сотрудник нашей комплексной лаборатории Михаил Иванович Жигачев находился во время аварии в этой кабине. Сам установщик ракеты с помощью площадок обслуживания обеспечивал доступ к оборудованию ракеты, в том числе к приборам системы управления. Такая дислокация намного увеличила тяжесть катастрофы.

Момент катастрофы я видел с ближнего полевого наблюдательного пункта, где находилось много гражданских и военных специалистов, которым не полагалось оставаться на стартовой площадке на заключительном этапе предпусковой подготовки ракеты. С расстояния примерно в полтора километра в вечерних сумерках в свете прожекторов была хорошо видна вертикально стоящая ракета и поднятая стрела установщика, на которой угадывались площадки [73] обслуживания ракеты и работавшие на них люди. Ничто не предвещало беды, было обычное предпусковое волнение.

 
Тушение пожара на стартовой позиции
 

Вдруг из середины ракеты до земли ударил могучий огненный факел, и сразу же с установщика с большой высоты стали падать вниз объятые пламенем люди. Через несколько мгновений пламя охватило всю ракету, она развалилась, и море огня покрыло центральную часть стартовой площадки.

На НП все молча стояли, потрясенные происходящей на глазах катастрофой, не понимая, как она могла случиться.

 
Остатки ракеты Р-16 после взрыва и пожара
 

 

 
Докладная записка правительственной комиссии о причинах катастрофы
 

 

Раздалась команда старшего офицера полигона по НП: «Офицерам построиться». Рядом со мной в военный строй стал бывший в то время начальником теоретического отделения предприятия Дмитрий Федорович Клим, подполковник, откомандированный для работы на нашем предприятии от Министерства обороны. Он был в гражданском пальто, но на вопрос старшего «Почему в строю?» – показал военное удостоверение и сказал, что как офицер должен быть здесь.

Автобус с НП тут же подвез нас к стартовой площадке для участия в размещении пострадавших в подъезжающем транспорте и сопровождения в госпиталь. Рискуя жизнью, помогали людям в момент катастрофы те, кто был вблизи на непораженной части стартовой площадки. Рассказывали, что начальник [74] приборного отдела предприятия Иосиф Абрамович Рубанов вынес на руках из огня и спас нашего сотрудника Н.К. Волобуева, но сам получил смертельное отравление ядовитыми парами. Поражала выдержка пострадавших и отсутствие паники. Так как все, что касалось катастрофы, было предметом секретности, не получили огласки многие самоотверженные поступки участников испытаний и спасателей.

Председатель Президиума ВС СССР Л.И. Брежнев, срочно прибывший на полигон во главе Правительственной комиссии для расследования катастрофы, сказал на собрании участников испытаний ракеты Р-16 (8К64) примерно следующие, запомнившиеся мне слова: причины катастрофы однозначно установлены. Невозможность безошибочно охватить человеческим разумом всю сложность ситуации с испытываемой техникой сочеталась с чисто русским разгильдяйством. Виновные погибли. Никто наказан не будет. Выражаю уверенность, что вы и дальше не станете трусами, решительно и умело продолжите свою работу и в скором времени дадите стране очень нужный образец новой военной техники. Желаю вам успеха!

Оценка события через призму времени показывает, что вряд ли можно назвать конкретных виновных в катастрофе. Нельзя считать виновными погибших, бесстрашно и одержимо выполнявших поставленную задачу и свой долг, но не до конца представлявших, где подстерегает их смертельная опасность. В тех условиях работы любые ошибки людей не могли быть исключены. [75] Это были жертвы, понесенные в одной из «битв» холодной войны на пути взятия нового важного рубежа развития сложной ракетной техники.

Катастрофа явилась поворотным этапом в обеспечении технической и организационной безопасности разработки, испытаний и эксплуатации всей ракетной техники. Она жестоким образом показала необходимость создания строгой системы проектирования, отработки, изготовления и эксплуатации ракетных и ракетно-космических комплексов и дала мощный импульс разработке широкой нормативной базы для ракетной техники.

Самое активное участие в этих работах приняло и наше предприятие под руководством вновь назначенного Главного конструктора СУ В.Г. Сергеева.

Проведенные после катастрофы испытания и доработки ракеты и ее систем позволили в сравнительно короткий срок (~ 3 месяца) учесть выявленные недостатки и успешно продолжить летные испытания ракеты Р-16 (8К64).

В начале января 1961 г. бригада участников испытаний от ОКБ-692 во главе с новым начальником и Главным конструктором ОКБ Сергеевым Владимиром Григорьевичем уже была на месте испытаний.

Теперь отношение к испытаниям на стартовой позиции у всех участников испытаний, и в первую очередь у ОКБ-586 как головной организации по всему ракетному комплексу, было совсем иным, чем накануне аварии. [76]

 
Мемориал, установленный на месте гибели ракетчиков
на площадке №41 космодрома Байконур
 

Во-первых, была изменена технология использования наземной проверочно-пусковой аппаратуры системы управления. Аппаратура из кабины установщика была вынесена и размещена в подстольном помещении. Число ступеней предохранения от несанкционированного пуска было увеличено. При этом по техническому заданию головной организации была доработана как бортовая, так и наземная аппаратура системы управления.

 
Могила Б.М. Коноплева
на городском кладбище №2 г. Харькова
 

Во-вторых, был установлен строгий порядок соблюдения мер безопасности при работе с изделием. В частности, запрещалось кому-либо находиться на «борту» ракеты при проведении электроиспытаний, не говоря уже о предстартовых операциях. Запрещались всякие отступления от технической документации. Отдельные изменения допускались только после оформления и согласования, в том числе с представительством Заказчика. Предварительно изменения должны были проверяться на аналогичном оборудовании вне изделия, например, на комплексном стенде.

2 февраля 1961 года на стартовой позиции перед участниками испытаний выступил Главнокомандующий РВСН Маршал Советского Союза К.С. Москаленко. Он еще раз напомнил нам всем, что с техникой надо обращаться на «Вы» и не допускать отступлений от технической документации и принятия непроверенных решений.

Ракета Р-16 стартовала успешно. Задание пуска было выполнено.

Затем были испытаны и успешно стартовали вторая и третья ракеты Р-16. Летно-конструкторские испытания ракеты продолжались. Сначала ракета успешно «залетела» на среднюю дальность с местом падения головных частей в районе «Кура» на Камчатке, а затем – и на максимальную дальность: по району акватории Тихого океана.

До конца 1962 года десятки МБР Р-16 (8К64) были поставлены на боевое дежурство и внесли важный вклад в обеспечение безопасности нашего государства: на американские ракеты «Тор» и «Атлас» СССР ответил межконтинентальной баллистической ракетой Р-16 с автономной системой управления. [77]

 


Яндекс.Метрика