 |
|
 |
|
|
|
|
Татьяна Губанова
Остров Городомля Ракетный период
© Губанова Т.М., 2009
|
Полностью работу Т.М. Губановой смотри на сайте «Уроки истории XX века». |
|
Немецкие специалисты и не предполагали, что вскоре им предстоит пережить серьезное испытание. В связи с большим объемом работ и рядом неудобств, связанных с тем, что работы проводились в другой стране, в апреле 1946 года Совет Министров СССР принял постановление о переводе всех работ по военной технике в Советский Союз. В частности, 13 мая 1946 года был принят секретный указ о создании сети научно-исследовательских организаций в области ракетной техники, в том числе НИИ-88 в Подлипках, специализирующийся на разработке ракет, главным конструктором которого стал С.П. Королев.
Решение о переводе работ в СССР держали в тайне от немцев, чтобы исключить побег на Запад. Отправке в СССР подлежали немецкие специалисты в количестве 7000 человек, не считая членов их семей. Руководил этой операцией заместитель Берии, генерал-полковник И.А. Серов. По его поручению советские конструкторы в Германии заранее подготовили списки наиболее ценных специалистов, которые должны быть вывезены в СССР независимо от их желания. Для осуществления этой операции было привлечено около 2500 сотрудников управления контрразведки группы советских оккупационных войск, а также солдаты для погрузки имущества. Все произошло неожиданно для немцев. 22 октября 1946 года к домам, где жили германские специалисты, ранним утром подъехали армейские грузовики. Сотрудник МВД, в сопровождении переводчика и группы солдат, будил людей, зачитывал им приказ о немедленной отправке в СССР для продолжения работы и разрешал взять с собой членов семьи и любые вещи, которые они хотели увезти. Все грузились на машины и ехали на вокзал. Там уже ждали готовые к отправке железнодорожные составы. Приказано было разрешить ехать в СССР любой женщине, которую захочет взять с собой немецкий специалист, даже если это не жена. И никакого физического насилия! По данным, большая часть ученых ехала в нашу страну добровольно, но были и такие, которые отправлялись в Советский Союз против их воли.
Не было у них другого выхода. Они знали, что их желания здесь никого не интересовали. О приезде немецких ученых в СССР вспоминает Б.Е. Черток в своем интервью газете «Вечерняя Москва»: «Всего в нашу ракетную организацию, которая тогда называлась НИИ-88, а впоследствии стала знаменитой «королевской фирмой», прибыло более 150 немецких специалистов. С семьями – почти 500 человек. В немецком коллективе оказалось 13 профессоров, 32 доктора-инженера, 85 дипломированных инженеров, 21 инженер-практик».
Вначале немцев направили на работу в институты в Химках, Монино и Подлипках. Но постепенно собрали всех в одном месте. И этим местом был остров Городомля. Вот такая предыстория «ракетного» периода жизни нашего острова.
Итак, на Городомле был спрятан еще один секрет советского государства. В послевоенные годы Селигер был довольно глухим уголком: единственным путем сообщения была железнодорожная ветка Бологое – Великие Луки. Автомобильная дорога на Торжок была тогда грунтовой, и проезд по ней занимал довольно много времени. Городомля отделен от суши достаточно широкими проливами и попасть сюда незамеченными практически невозможно, а во время ледохода и ледостава остров вообще отрезан от мира.
Первая партия немецких ученых приехала на остров в ноябре 1946 года. Их было 73 человека. Остров был подготовлен к приезду немецких специалистов. Что же тогда здесь было? Два больших добротных кирпичных здания и восемь двухэтажных деревянных домов с водопроводом, канализацией, отоплением и электричеством. Были больница, клуб, столовая, баня, столярная мастерская, магазин, школа. А также производственное здание бывшего института и небольшой аэродром для быстрого сообщения филиала с главным управлением. К приезду немцев все жилье отремонтировали и условия жизни по тем временам были созданы вполне приличные, если сравнивать со страной в целом. Здесь каждой немецкой семье предназначалась отдельная двух- или трехкомнатная квартира. Для сравнения: даже главный конструктор НИИ-88 С.П.Королев в эти годы не имел такого, а многие сотрудники НИИ жили тогда в бараках и на частных квартирах.
Итак, на наш остров привезли немцев. Они и стали здесь первыми жителями после войны. И получили здесь такую жизнь, какой не смогли бы иметь еще несколько лет в своей разоренной Германии.
Все эти люди не были ни военнопленными, ни военными преступниками. Все они получили возможность выехать в СССР, взяв с собой семьи и все, что они хотели, даже домашних животных. Остров охранялся довольно строго. Охрана была набрана, в основном, из местных жителей города и деревень. Обнесен остров был колючей проволокой, и часовые стояли не только на проходной, но и ходили по периметру острова, ездили вокруг острова на сторожевом катере. А позже, в 1949 году, остров стали охранять еще и собаки. На территории филиала была и спецкомендатура. Она узнавала все и обо всем и очень быстро принимала соответствующие меры. Оперативно выявляли постороннего человека, прошедшего на территорию поселка без пропуска. Наказывали строго и виновного, и часового. Даже иногда увольняли. А что немцы? По словам Чертока, они считали нашу охрану смешной, хотя и беспрекословно ей подчинялись. Их ракетный центр в Германии охраняло гестапо.
В 40-е годы сообщение острова с материком оставляло желать лучшего. Служебный транспорт посторонних не брал, а пассажирский катер ездил в город всего один раз в неделю.
Население острова в 1946 году было очень небольшим. Здесь жили всего 73 немца и четверо русских. Обслуживающий персонал (рабочие, охрана) в 120 человек состоял, в основном, из местного населения. В 1947 году из Подлипок на остров перебрались еще 23 немецких семьи, а число русских сотрудников выросло до восьми человек.
Ученые получали за свою работу довольно высокую зарплату. Хлеб на острове пекла своя пекарня, продукты они брали в своем магазине, который русских не обслуживал. Немцы не ломали голову, что купить, а на чем сэкономить. Им было все доступно. Поэтому, когда они по выходным дням приезжали на рынок в Осташков, цены на продукты поднимались сразу в три раза. Они охотно покупали и молоко, и яйца у рабочих филиала, которые жили в деревнях. Люди тайком привозили эти продукты на остров и продавали немцам. Платили они им за это очень хорошо. Моя бабушка пришла на работу в филиал в 1948 году, она тоже не раз приносила немцам продукты. Где брала? Покупала в деревне у хозяев, которые имели корову, кур, причем брала по одной цене, а продавала немцам по другой. Тоже спекулировала. Но что было делать, жизнь заставляла заниматься этим. Да еще как рисковала! Это ведь тогда сильно наказывалось. Если кого задерживали, могли уволить, отдать под суд за нарушение трудовой дисциплины, могли выселить с острова, если человек жил здесь.
Жесткая структура режимного предприятия не признавала того, что людям было трудно жить, что они перенесли такую войну. Люди, раздетые и полуголодные, должны были быть высоко сознательными и не ронять достоинство советского гражданина, так считала власть. И та же власть создавала законы (по-другому «сталинские указы»), которые очень хорошо держали в рамках эту измотанную войной народную массу. Документы личных дел рабочих филиала тех лет просто пестрят всевозможными наказаниями. Хочу заметить, что продажа продуктов немецким специалистам расценивалась здесь не только как спекуляция. Это считалось грубейшим нарушением режима, так как всяческое общение с немцами было строго запрещено. Нельзя было запросто разговаривать с ними, заходить к ним в квартиры, брать у них деньги. Неприятные и унизительные правила, но ничего против них не попишешь. Терпели и выполняли. Но бедствовали, вот и срывались, не могли устоять перед возможностью заработать лишнюю копейку, нарушали. Охрана ловила всех, кто нес на остров что-то для продажи, кто выносил с острова, что-то прихваченное в филиале.
И совсем другие отношения были у рабочих с немцами. Что удивительно. Общение имело особенный оттенок взаимопонимания. Несмотря на такую тяжелую кровопролитную войну, в которой почти каждая русская семья потеряла кого-нибудь, люди не проявляли к немцам какого-либо враждебного отношения. Не возмущались, что им была создана такая жизнь, что жили они в хороших квартирах, что получали большую зарплату. Отчасти, конечно, и боялись открыто высказывать свое мнение, но в большей степени просто не было причин плохо относиться к немцам. Их культура и порядочность обезоруживали людей, располагали к себе. И хотя открыто общаться было нельзя, между этими двумя сторонами все равно существовала постоянная связь. Немцы, конечно, видели, как трудно жилось рабочим тогда, видели, как мало они получали за свою работу, поэтому всегда старались помочь им, благодарили за любую помощь, оказанную им, за любой знак внимания выражали свою признательность. Сантехникам и электрикам всегда старались заплатить, когда те приходили к ним что-то починить, официанткам в столовой всегда оставляли под салфеткой чаевые, щедро платили за продукты, которые покупали у деревенских рабочих, за чернику, которую покупали у тех, кто жил на острове. Очень часто дарили подарки тем, с кем постоянно общались. Хоть и делалось все это украдкой, симпатии людей друг к другу от этого только укреплялись. И я считаю, что нисколько эти действия не унижали гордости советского человека, как это постоянно внушалось. Ну, разве в желании одного человека помочь другому есть что-то плохое?
У моей бабушки до сих пор осталось очень хорошее мнение о немецких ученых. Она общалась с одной семьей. Бабушка оставляла продукты в условленном месте, а немка, когда их забирала, оставляла ей деньги. В знак благодарности эта женщина даже приглашала бабушку на обед, подарила ей хорошее платье и две рубашки для будущего сына (бабушка тогда ждала ребенка и вот в таком положении не боялась носить молоко сюда). Я спросила: «Как же ты ни разу не попала в комендатуру?» Говорит: «Наверное, так суждено было, в рубашке родилась. Дом этот находился около леса, было не очень заметно заходить туда. Вот и не видели». А другой немец, с которым бабушке пришлось работать вместе на объекте, часто давал ей деньги, что бы она смогла пообедать в столовой. Даже такого не могли позволить себе люди, получая маленькую зарплату. Бабушка говорит: «А я не беру обед, выпью три стакана чаю с хлебом, остальные деньги спрячу». А когда домой ехала, покупала хлеба побольше или еще чего-нибудь. Дома-то мать-инвалид была, а старшая сестра в колхозе работала.
|
Просматривая в музее материалы, касающиеся трудовой деятельности филиала за 1948–1953 годы, мы подметили очень интересную картину. Филиалу нужны были грузчики, уборщики, охранники, рабочие, конюхи, и лесорубы и многие другие. И какие же люди шли на эти должности? Понятно, жители ближайших деревень и города Осташкова. В приемных документах 1946–1948 годов основная масса имела образование от 1 до 4 классов. Это были молодые, а кто постарше, те вообще не имели образования. Многие, придя сюда, не смогли сразу привыкнуть к строгостям режима. Отсюда масса приказов о наказаниях. В эти годы людей не просто наказывали, людей судили. Существовала такая статья 5-я часть 1-я Указа Президиума Верховного Совета СССР, изданного 26 июня 1940 года, по которой человека привлекали к уголовной ответственности за всякие нарушения трудовой дисциплины. Это были прогулы в течение нескольких дней, одного дня, одного часа, 30–40 минут, уход с работы раньше времени, опоздание на работу, самовольный уход с производства. Причем существовал такой порядок. Если человек ушел с работы самовольно в начале месяца (1946–1947 годы), а карточки на продукты уже получил, то он должен был вернуть их. Если карточки возвращены не были, то этому рабочему, когда его судили, кроме наказания за нарушение трудовой дисциплины, еще присуждали к выплате суммы за положенные по карточкам продукты, причем по рыночной стоимости. Суд находился в городе Осташкове, туда и направлялись материалы всех дел. Присуждали обычно к 5–6 месяцам исправительных работ по месту трудовой деятельности с вычетом 20–25 % от заработка в доход государства. За самовольный уход – 3–4 месяца тюремного заключения. Эти строгости, конечно, действовали на людей, держали их в напряжении и страхе.
Такова была послевоенная жизнь советского человека на острове. Но рядом с ней проходила другая жизнь, имеющая другой уклад. Немцы прожили на острове семь лет. У них здесь рождались дети. Дети, которые уже были у них и приехали с ними, ходили в школу. Немцы были не против, что детей обучали русские учителя на русском языке, что их дети учились вместе с детьми русских сотрудников. Германия и СССР – страны, имеющие совершенно разные культуры, разное воспитание, разные убеждения. Но здесь, на этом острове, они сумели ужиться, поладить и понять друг друга. Немцам было интересно смотреть на нашу жизнь, наблюдать ее, а нам было чему поучиться у этих людей. Аккуратность, порядочность, пунктуальность, умение заполнить свой быт интересными и полезными делами – так были воспитаны в своей стране эти люди. Жизнь на острове не лишала их активности. Они очень любили заниматься спортом. У них были волейбольная и баскетбольная площадки, были теннисные корты. В клубе они устраивали концерты, у них был свой оркестр. На их вечера можно было приходить и русским. Моя бабушка жила тогда в деревне и на эти вечера ходить любила. В деревнях никаких концертов и знать-то не знали тогда. Соберутся, попоют, попляшут, да и расходятся по домам. На острове тогда еще кино показывали. Любили люди его смотреть, после танцев оно было единственным развлечением. А немцев еще руководство института по возможности вывозило в Москву в музеи, в театры.
Жены у них не работали, но были хорошими домохозяйками и рукодельницами, сами вязали и шили вещи детям. Немцы сажали огороды, там тоже все было сделано аккуратно, грядки были ровные и ухоженные. Я спросила бабушку, как одевались немцы, что носили они тогда. Бабушка помнит, что мужчины, особенно доктора и инженеры, носили костюмы, пошитые из хорошего материала, у женщин платья были модные, нарядные, туфли красивые. Дети были хорошо одеты. А наши после войны самого дешевого материала на платье не всегда могли купить в магазине на свою зарплату. Многие девушки тогда в клуб приходили в ситцевом платье и считали себя нарядными. А моя бабушка на танцы вообще ходила в чужой одежде, так как своего хорошего совсем не было, вот подруга и давала. Ей потом немка подарила хорошее платье, да только берегла она его, надела несколько раз, сфотографировалась в нем. А потом пришлось перешить его на костюмчик для сына. На фоне роскошных немецких нарядов наши солдатские гимнастерки и кирзовые сапоги, ситцевые платья и простенькие кофточки неброского цвета, поношенная обувь и платки, конечно, смотрелись тогда серо и убого. Но немцам не завидовали. Больше о еде думали. Старались купить лучше лишний кусок хлеба.
На очень высоком уровне того времени была организована жизнь немецких ракетчиков на острове. И все это было сделано для того, чтобы они плодотворно и охотно работали на нас. Но в чем же состояла их работа? Вот что пишет Б.Е. Черток: «В их обязанности входила консультация по выпуску русского комплекта документации «ФАУ-2» и зенитных управляемых ракет, а также изучение вопросов, связанных с формированием ракетного двигателя, подготовка к сборке ракет из немецких частей». Важнейшим этапом этого периода была, пожалуй, разработка предложений к программе пуска «ФАУ-2», который планировался на осень 1947 года. С этой работой немцы справились успешно. В конце 1947 года они уже принимали участие в первых стендовых и летных испытаниях трофейных баллистических ракет «А-4» на полигоне Капустин Яр.
Другой важной задачей, стоящей перед специалистами, было развертывание производства ракет в СССР. После изучения образцов немецкой техники конструкция ракеты была приспособлена к возможностям советского производства. Многое пришлось дорабатывать, и особенно были проблемы при создании отечественного аналога управления «ФАУ-2». Большой вклад в эту работу внесли ученые острова Городомля. Ряд приборов производился именно здесь. Советская копия «ФАУ-2» получила название «Р-1». И после успешного испытания 10 октября 1948 года на полигоне Капустин Яр она была принята на вооружение.
Но все ли тогда было так хорошо в этой истории? Вот и здесь имели место свои и светлые, и темные стороны. Есть один момент, который служил, можно сказать, своеобразным тормозом в деятельности немецкого коллектива. Ведь когда немцам было поручено разрабатывать проект «Г-1», в НИИ-88 в это же время отдел С.П. Королева проектировал свою ракету «Р-2», к разработкам которой немцы не допускались.
В стране многое тогда делалось грубо и непорядочно. Вот и Черток отмечает то же самое: «Это было время, когда в средствах массовой информации разжигалась борьба с так называемым космополитизмом. Шли активные поиски русских авторов всех без исключения изобретений и новейших научных теорий. Так, из истории авиации были выброшены братья Райт, и изобретателем аэроплана стал Можайский. В закрытых оборонных отраслях эта компания была сильно приглушена. Но это гонение на «космополитов» грозило потерей классных специалистов на самых горячих участках атомной радиолокационной и ракетной техники».
Это означало, что создать институту смешанный советско-немецкий коллектив режим просто не позволил.
Вырисовывалась такая картина, что вроде бы и не нужно было нам все то, что делали немецкие ученые. Зачем тогда везли людей сюда? Тратили огромные суммы на этот переезд? Если только чтобы помочь собрать и запустить в производство советскую модификацию ракеты «ФАУ-2», то почему немцев уже тогда, в 1948 году, не отправили домой? И все проблемы бы тогда были решены, а Королев бы спокойно изобретал свою ракету дальнего действия. Нет, я думаю, да и факты говорят, что не только для помощи по ракете «ФАУ-2» немецких ракетчиков привезли в Союз, создали им условия, дали большие зарплаты. Они были нужны, вернее были нужны их знания и опыт. И все использовалось, только так все было поставлено, что получалось, будто бы работа немцев в советских изысканиях большой роли не играла. Я это так понимаю. Да и дальнейшие события подтверждают мои выводы.
Естественно, все лучшее оборудование и материалы шли в Подлипки, а не на Городомлю. Поэтому работа у Королева шла хорошо. Кроме того, советские конструкторы были полностью посвящены в проектные решения немцев, в то время как те о советском проекте ничего не знали. Но, несмотря на то, что на острове не было никакой экспериментальной базы, а производственную базу даже заводом нельзя было назвать, несмотря на все препятствия, чинимые им, немецкие конструкторы в декабре 1948 года представили доработанные проект ракеты «Г-1». Проект был опять одобрен, но остался на бумаге, реализован он не был. Хотя и отмечается, что одной из главных причин была техническая отсталость Советского Союза, я думаю, дело было в большей степени в позиции, занятой С.П.Королевым. Он хотел быть первым. Поэтому и был выбран советский проект ракеты «Р-2», а не лучший во многих отношениях немецкий «Г-1». Только ряд идей из него был впоследствии использован в советских разработках. Миссия немцев в этом и заключалась: давать предложения и идеи для успешной работы советских ученых.
Каким же все-таки был финал этой истории? В декабре 1948 года на большом совете НИИ при обсуждении проекта «Г-1» Греттруп высказался однозначно: «Дальше разрабатывать проект без экспериментов невозможно». Решение совета опять было положительным, потому что нельзя было забраковать двухлетнюю работу. И в то же время, чтобы реализовать проект Греттрупа параллельно с работой Королева, у института просто не было сил. Это означало, что дальнейшее развитие ракетной техники должно было концентрироваться на одном каком-то решающем направлении. И, естественно, предпочтение было отдано разработкам Королева. А работы над проектом, в который немцы вложили столько сил, стали постепенно сворачиваться. В 1949–1950 годах немецкие ученые еще продолжали свою работу над проектом ракеты «Г-1», открыли новую разработку ракеты «Г-2» с дальностью полета 2500 км, в ходе которой также был выдвинут целый ряд новых идей.
И опять, хотя немецкий проект признан лучшим, реализован был проект Королева. Исследования немецких ракетчиков бесспорно стимулировали деятельность Королева и его коллег. Но все эти работы немецкие ученые проводили, не имея возможности консультироваться с советскими специалистами.
В октябре 1950 года филиал № 1 НИИ-88 прекратил свою деятельность. Еще до 1951 года ему поручались какие-то второстепенные несекретные задачи. Но вот в конце 1951 года правительством было принято решение о репатриации семей немецких специалистов в ГДР. Вполне можно сделать вывод, что немцы в общем-то и не сделали для нас ничего серьезного. И не потому ли в начале работы над этой темой, у меня неоднократно возникал такой вопрос: «Зачем нужно было везти этих людей сюда из Германии, если мы все делали сами? Разве недостаточно было того, что они дали нам там?» И только сейчас, когда скрупулезно и основательно проработала материал, я начала многое понимать по-другому. Мне стало ясно, что были и более чем веские основания, чтобы привезти немцев сюда, в Союз. Эти люди были нам очень нужны в то время, а они в своей стране в любой момент могли прекратить свою работу на нас и уйти на Запад. Здесь же они целиком были в нашем распоряжении, здесь было удобнее их использовать. Правильнее будет сказать, что путь советских ученых очень тесно переплетался тогда с путем, который проложили им немецкие специалисты. Много фактов того, что именно мощное «немецкое» начало дало первый толчок развитию нашего ракетостроения. Правда, чисто немецкие проекты не были реализованы в СССР. Но сколько же идей из них было использовано советскими конструкторами в дальнейшей работе. Это огромное наследие, эти уникальные знания, оставленные немцами, оказали нам неоценимую услугу не только в ракетной отрасли. Они были широко использованы и в авиационной промышленности, и в деле освоения космоса.
На ракетах первого поколения использовались принципы управления, предложенные немецкими учеными (коррекция полета по радио). Брали идеи, предложения, а в отдельных случаях просто использовали оригинальные немецкие чертежи. И вот, переворачивая эту страничку большой истории Советского государства и учитывая все изложенное в ней, не будет сильным преувеличением сказать, что советская дорога в космос начиналась здесь, на острове Городомля трудами привезенных сюда немецких инженеров.
Немцы уехали с острова. Но он не опустел. Здесь стало зарождаться новое производство, здесь стала строиться новая жизнь. И люди создали здесь такой завод, который стал гордостью советской космонавтики и отечественного ракетостроения.
...
|
|
|