Альберт Вахнов
ОБРАЩЕНИЕ К СЕБЕ ДАЛЁКОМУ.

(Автобиографическое повествование)

Москва, 2007

© Вахнов А.Г., 2007
Разрешение на публикацию получено.

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Утром следующего дня мы на небольшом самолете типа нашей «Аннушки» полетели на Занзибар. Устроившись в гостинице, мы на джипах поехали осматривать остров. Практически весь остров покрыт кокосовыми пальмами. Сбор кокосов и рыбная ловля — основные занятия местного населения. То здесь, то там в пальмовых рощах возвышались горы собранных кокосовых орехов. Сборщики кокосов ловко, словно обезьяны, быстро перебирая босыми ногами и руками, поднимались по стволу под кроны развесистых пальм и ударом специального ножа, типа мачете, срезали кокосы, которые падали на землю. Сборщики кокосов угостили нас кокосовым молоком, ловко рассекая орехи пополам, держа их в своих ладонях.

Через пару часов мы оказались на противоположном берегу острова. С высокого берега мы спустились в небольшой, очень живописный залив с прекрасным пляжем, долго плавали в кристально чистой, прозрачной морской воде залива. Очень не хотелось покидать это райское место, но время неумолимо требовало возвращения в гостиницу. Вечером после ужина мы легли отдыхать, так как следующий день обещал быть очень напряженным. Рано утром мы прилетели в столицу и, после дозаправки самолета, вылетели в национальный парк «Нгоро-Нгоро».

После размещения в гостинице и обеда мы на крытых джипах поехали в этот национальный парк. Он представляет собой ровную местность типа саваны периметром около ста десяти километров, ограниченной невысокими, но крутыми горами с одним спуском с них на равнинную часть парка. Он очень похож на кратер громадного потухшего вулкана. На этом ограниченном пространстве сосредоточено большое количество диких зверей и животных, включая зебр, антилоп, газелей, львов, слонов, бегемотов и носорогов. Конечно, самой большой достопримечательностью парка являлись львы не в клетках, а на свободе. Сопровождавший нас служитель парка в поисках львов заставил нашего шофера исколесить весь парк. Поиски, наконец, увенчались успехом. Обогнув песчаную сопку, покрытую высоким кустарником, мы уткнулись в лежбище семейства львов. Нам очень повезло. Шофер остановил наш джип в непосредственной близости от главы семейства. Огромный лев, не обращая на нас ни малейшего внимания (он привык к присутствию туристов на джипах), пожирал зебру, от которой оставалась меньшая половина. Львица со львятами лежала в сторонке, ожидая, когда глава семейства насытиться и придет их черед.

На некотором удалении от этого места дугой выстроились шакалы, а позади их такой же дугой стояли гиены. Они также ждали своей очереди. По закону природы сначала должен был насытиться лев, затем львица со львятами, а потом будут глодать кости шакалы, а за ними жрать внутренности гиены. Очень строгий порядок, который никто не может нарушить. Картина была довольно мирная, никакой агрессии со стороны зверей мы не ощущали, и я решил открыть люк в крыше джипа и, высунувшись из него, сфотографировать описанную мной картину. Не успел я навести объектив на льва, раздиравшего зебру, как он так устрашающе открыл свою огромную пасть и так клацнул зубами, что я в мгновение ока оказался в джипе и захлопнул крышку люка. Сопровождавший нас служитель сказал, что лев просто отгонял мух и не имел никаких злых намерений против нас. Тем не менее я больше ни разу не пытался высовываться из люка. К вечеру усталые, но довольные мы вернулись в гостиницу.

После обильного ужина мы, потягивая виски с содовой водой, обменивались впечатлениями от увиденного. На следующий день нам предстояло посетить еще один известный национальный парк «Лейк Маньяра». Он славен львами, живущими на деревьях, слонами, леопардами, стадами буфало в несколько сот голов, бегемотами, носорогами и озером, на берегах которого обитает бесчисленное количество фламинго, а вдоль берега растут целые рощи акаций.

Недалеко от парка расположена взлетно-посадочная полоса для приема самолетов. На посадку мы заходили над озером Маньяра. Мы были поражены двумя явлениями. Первое — глядя с высоты полета на дальний берег озера, мы увидели, что он покрыт каким-то белым саваном. Мы понимали, что это не снег, но только при приближении к берегу сообразили, что это были огромные стаи фламинго. Второе — совершая полет на высоте 300-400 метров, впереди по курсу нашего полета мы увидели высокую отвесную стену. Оказалось, что на ней и находилась взлетно-посадочная полоса и летчики, практически не меняя высоты и курса полета, совершили посадку. Мне много пришлось летать на самолетах, и садиться на самые разные аэродромы, но ничего подобного я никогда ранее не встречал. После посадки мы на джипах поехали в национальный парк. Перед входом в парк нас с обеих сторон дороги встречали обезьяны-попрошайки, которые протягивали к нам свои лапы. Как только наши джипы покинули зону входа, мы увидели львов, лежавших на нависающих над дорогой ветвях акаций на высоте от четырех до десяти метров от земли. Как нам рассказал гид, они большую часть времени проводят на деревьях.

Площадь этого парка составляет приблизительно триста квадратных километров и включает в себя две трети озера и всю территорию к западу от его берегов. Эта сравнительно небольшая территория включает в себя пять растительных зон: площадь, на которой растет лес, состоящий из высоких фиговых деревьев и африканских махогани (разновидность американского красного дерева, древесина которого имеет красно-коричневый цвет), с открытыми полянами; обширные участки, занятые болотами, покрытыми высокой травой; английские лужайки; участки парка, покрытые акациями, а также территории, покрытые низкорослыми деревьями и кустарниками. Все эти участки связаны кольцевыми дорогами, которые выводят путешественников на смотровые площадки.

По разнообразию диких животных и птиц, сконцентрированных в этом парке, он занимает одно из первых мест в Танзании. Практически нам удалось увидеть их всех и с довольно близкого расстояния. Нам не довелось увидеть только маленьких антилоп, обитающих среди скал. Пока мы несколько часов кружили по парку, находясь среди животного мира, особи которого не обращали на нас никакого внимания, продолжая жить своей жизнью, мы сами стали ощущать себя частью этого мира. Иногда появлялось искушение покинуть крытую машину и подойти к слонам, но я понимал, что это было бы сумасшествием — звери привыкли к присутствии среди них джипов, которые никогда не представляли для них ни малейшей угрозы, другое дело человек — потенциально он для них враг. Я спросил сопровождавшего нас служителя парка, можно ли подъехать поближе к слонам, он ответил, что можно, но не желательно. Слоны кажутся флегматичными, спокойными животными, но в некоторых ситуациях, непривычных или неожиданных для них, они могут повести себя непредсказуемо. Тогда жди беды. Лучше не рисковать и следовать инструкциям, резонно заметил он. Нам не оставалось ничего иного, как согласиться с ним. Закончив осмотр и получив незабываемые впечатления, мы вернулись в отель с единственным желанием — скорее поужинать и нырнуть в постель.

Утром мы вылетели в Дар-Эс-Салам. Для продолжения переговоров нас пригласили в министерство обороны только через день. Когда мы прибыли на переговоры, перед нами были новые танзанийские переговорщики. Оказалось, что за время нашего путешествия по Танзании в стране произошел очередной военный переворот и к власти пришли новые люди. Мы провели переговоры и довольно быстро подписали соглашение, которое вручили для рассмотрения еще прежним властям, и убыли в Москву. Это был один из редчайших случаев, когда в стране, куда мы прибыли для ведения переговоров, на второй день нашего пребывания произошел государственный переворот, а тем временем нам предоставили возможность посетить танзанийские национальные парки.

В 1978 году мне вновь повезло. На карте мира появилось новое маленькое африканское государство Гвинея-Биссау, расположенное на западном побережье Атлантического океана, рядом с Гвинеей. Оно обратилось с просьбой к СССР об оказании ему военно-технической помощи для создания своей армии. Мне было поручено возглавить небольшую группу экспертов в составе трех человек для встречи с руководством этой страны, определения потребностей страны в военно-техническом имуществе, исходя из структуры вооруженных сил, ознакомления его с условиями возможных поставок, изучения платежеспособности страны. Эта поездка носила сугубо ознакомительный характер и поэтому больше была похожа на путешествие по маршруту Париж — Лиссабон — Острова Зеленого мыса — Гвинея-Биссау. Возможность совершить его была предоставлена мне, как я могу догадываться, Сергейчиком в порядке поощрения за несколько очень сложных и успешных командировок в 1977 году, описанных выше.

Первой остановкой после взлета из Москвы был Париж (аэропорт Орли). Поскольку мы летели в Лиссабон транзитом, французская авиакомпания, за свой счет, разместила нас на сутки в мотеле недалеко от Орли. По телефону мы связались с военным атташе при посольстве СССР во Франции. Утром он прислал за нами машину с переводчиком, и мы поехали в Париж осматривать его достопримечательности. Начали осмотр с Эйфелевой башни, Пантеона, в котором нашли последнее пристанище великие люди Франции прошлого. Затем проехали по Елисейским полям, по набережной Сены, остановились около исторического собора Парижской Богоматери (Нотр Дам де Пари), Лувра, Сорбонны. К сожалению, у нас не было возможности ознакомиться с этими достопримечательностями подробнее. Проскакали мы мимо них, что называется, «галопом по Европам», и в тот же день вылетели в Лиссабон.

В столицу Португалии мы прибыли вечером. Ближайший рейс португальской авиакомпании в Гвинею-Биссау должен был состояться через сутки. Нам представилась возможность в течение почти всего следующего дня познакомиться с городом, откуда в средние века великие португальские путешественники отправлялись в дальние плавания чтобы совершить великие открытия. Городские улицы с холмов сбегают в сторону моря. На возвышенной его части расположена смотровая площадка. Под ней открывается вся перспектива города, которую можно подробно осмотреть через подзорную трубу, установленную на этой площадке, что мы с интересом и сделали. Наибольшее впечатление произвела на меня центральная улица города с названием Либертад. Она тянется на несколько километров и упирается в набережную, откуда отправлялись когда-то корабли в дальние страны. Улица эта прямая как стрела. На ее протяжении имеется две живописные площади. Дома по обеим сторонам улицы дышат средневековьем, придавая улице особую прелесть. На ней почти не было зданий современной архитектуры. Город не очень большой — центральную часть его мы обошли пешком и, тем не менее, когда вышли на набережную, почувствовали усталость. Там же в небольшом ресторане мы выпили по кружке пива и съели по прекрасной свиной отбивной. Отдохнув, мы взяли такси и решили проехать по одной из рабочих окраин — впечатление она произвела на нас удручающее. Думаю, что в то время рабочие окраины и других известных европейских городов мало чем отличались от окраин Лиссабона.

Еще один бросок, и мы оказались на западном побережье центральной Африки в столице государства Гвинея-Биссау — пункте назначения нашей группы. Нас встретили представители министерства обороны этой страны. Принимая во внимание пока еще не стабильное положение в стране и недостаток финансов, нам предложили разместиться на военной базе в отдельном коттедже с предоставлением скромного питания. Затем заместитель министра обороны принял нас. Я попросил его сообщить нам, по возможности, данные о составе вооруженных сил страны и их потребностях в вооружении. Из его рассказа мне и полковнику генштаба Хмаре, члену моей делегации, стало ясно, в чем же состояли действительные потребности министерства обороны Гвинеи-Биссау. Осталось только обсудить с ним стандартный текст проекта возможного соглашения на поставку военно-технического имущества. Я вручил ему проект документа для изучения его министерством обороны и сказал, что в случае, если предлагаемые условия поставки будут приняты министерством, на следующем заседании мы могли бы обсудить в предварительном порядке просьбу стороны Гвинея-Биссау по номенклатуре имущества и его объемах. Мы пришли к договоренности о встрече через день, а на следующее утро нам выделили автомашину для поездки по городу и его окрестностям.

Столица страны, городок Биссау, расположен в небольшой лощине, спускающейся к морю и окруженной буйными лесами . Он застроен в основном одноэтажными домами, возведенными на склонах лощины. Городок утопает в тропической растительности. Стоя на берегу океана, можно легко охватить взглядом весь городок. Обойти его не представляло особого труда, что мы и сделали в поисках сувениров. Ничего подходящего мы там не нашли, и я решил купить свечи «Чемпион» для своей «Волги» в какой-то лавчонке. После осмотра города мы поехали на пляж, находившийся в тридцати километрах от города. В черте города купаться было невозможно — вода у берега была изгажена нечистотами. Проехав по асфальтированной дороге несколько десятков километров к северу от города, мы оказались на прекрасном пляже. Проведя на нем пару часов, мы тронулись в обратный путь. Сопровождающий нас местный офицер познакомил нас с достопримечательностью Гвинеи-Биссау — новеньким с иголочки пивзаводом, построенным какой-то немецкой фирмой уже после завоевании независимости. Как мы поняли, он обеспечивал поступление значительной доли доходов в государственную казну, наряду с экспортом ценных пород деревьев, которыми богаты леса этой страны. Кстати, в этих лесах базировались партизаны, и именно их борьба привела к завоеванию независимости этой страны. В этой борьбе принимали участие и советские специалисты из особой группы международного отдела ЦК КПСС в качестве советников и инструкторов.

На последней встрече с руководством министерства обороны Гвинеи-Биссау нас ознакомили с потребностями страны в военно-техническом имуществе, как они их оценивали, и хотели вручить нам свою просьбу. Я объяснил им, что это должно быть сделано на правительственном уровне и соответствующая просьба должна быть направлена в Москву по дипломатическим каналам через посла Гвинеи-Биссау в Москве.

Перед тем как тронуться в обратный путь в Москву, мы воспользовались представившейся нам возможностью рассчитать свой вылет из Биссау таким образом, чтобы провести какое-то время в Лиссабоне до очередного рейса Лиссабон-Париж португальской авиакомпании и почти двадцать часов в Париже до времени вылета авиарейса Аэрофлота Париж-Москва.

Простившись с Биссау, мы покинули эти гостеприимные берега Африки и некоторое время спустя приземлились на аэродроме одного из островов Зеленого мыса. С уровня аэродрома остров нам показался песчаной пустыней, на горизонте которой маячил то ли какой-то город, то ли мираж. После короткой паузы, связанной с дозаправкой, наш самолет взял курс на Лиссабон. В Лиссабон мы прибыли, как оказалось, в один из дней, если не в первый день, освобождения Португалии от многолетней диктатуры Салазара. Мы снова пошли к берегу моря и обошли все причалы, от которых и сегодня, как и в средние века, отправляются в плавание морские суда, только с совершенно иными, прозаическими целями

При возвращении в гостиницу мы оказались в районе, где расположены основные правительственные учреждения. К нашему удивлению, улицы и близлежащая площадь были заполнены людьми, сбивавшимися в группы и о чем-то оживленно беседовавшими, спорившими, иногда переходя на крик. Мы поняли, что в стране произошло что-то из ряда вон выходящее. Проголодавшиеся, мы подошли к одному из уличных кафе и заняли очередь, чтобы съесть по аппетитной сдобной булочке и выпить по чашке шоколада. Стоя в очереди, я попытался заговорить с португальцами, стоявшими рядом со мной. Не сразу мне удалось найти человека, владеющего английским языком. Но когда нашелся такой человек, он рассказал мне, что у них произошла революция, в результате которой свергнут диктатор Салазар, и, как всегда, среди государственных чиновников было много людей, обеспокоенных своей дальнейшей судьбой. Если обычные люди на улице радостно приветствовали свержение диктатора, то государственные чиновники понимали, что им это не сулит ничего хорошего. На их лицах в основной массе был отпечаток растерянности и неуверенности. Однако никаких признаков насилия мы не заметили, но предпочли, во избежание каких-либо неожиданностей, скорее укрыться в своей гостинице и там дожидаться своего вылета в Париж. Уже в гостинице, обсуждая ситуацию в городе, мы невольно сравнивали увиденное на улицах с документальными кадрами нашей февральской революции 1917 года.

Прибыв в Париж во второй раз за один месяц и разместившись в гостинице, мы решили погулять по улицам французской столицы, чтобы почувствовать пульс и атмосферу города. Мы взяли такси и попросили таксиста высадить нас в Латинском квартале. Сойдя на какой-то площади, мы пешком прошли по улице Сен Жермен до набережной р. Сены, по набережной прошли до того места, против которого на другой стороне реки возвышается Собор парижской богоматери «Нотр Дам». Постояв там некоторое время, чтобы запечатлеть в памяти увиденное, мы пошли гулять по улицам и переулкам Латинского квартала. Поклонились Сорбонне, всемирно известному французскому университету, осмотрели выставку-продажу уличных художников Парижа, посетили несколько магазинов. В одном из них я купил себе модные, по нашим меркам, коричневые туфли.

Мне очень понравились магазины кулинарии. Их витрины были красиво художественно оформлены с использованием продуктов, продающихся в этих магазинах. Около каждого продукта была указана его цена. Даже не заходя в магазин, покупатель мог выбрать себе необходимые продукты и рассчитать свои возможности. Возле одного из таких магазинов мы увидели женщину, стоявшую у витрины и внимательно разглядывавшую ценники, при этом она то и дело качала головой и вздыхала. Я спросил у случайного прохожего, что бы это могло значить, он ответил мне, что я увидел довольно распространенную картину — в парижских магазинах только вчера подняли цены на продукты питания, что довольно часто случается в столице. Мы посочувствовали той женщине и с гордостью подумали, что в московских магазинах цены стабильные, а если и изменяются, то в сторону их понижения — забота о человеке, как нам тогда казалось.

Мы не задумывались тогда о том, что в наших магазинах ассортимент продуктов весьма скудный, да и то многие из продуктов (мясо, колбасы) можно купить только в Москве. В других городах, даже областного масштаба, всего этого на прилавках не было, все ездили за мясом в Москву. За сегодняшним изобилием мы уже позабыли о том мрачном времени. Теперь и у нас ассортимент появился и цены меняются не так, как в Париже, а значительно чаще и возрастают на более высокий процент. Реакция же нашего рядового потребителя на этот беспредел, по сравнению с той парижанкой, несколько другая — он либо материт «черных» продавцов, выходцев из Закавказья или Cредней Азии, либо честит наше родное правительство. Нет, даже не так — родное правительство было в советское время, а сейчас ругают наших правителей, которые узаконили для себя зарплаты в размере 80-100 тысяч рублей, не считая других доходов, и пенсии в размере три четвертых от суммы официального оклада, то есть 60-75 тысяч рублей. В то же время зарплата бюджетников колеблется от трех до шести тысяч рублей, а их пенсия составляет всего две-три тысячи рублей. Поразительно, но только русский народ способен все это выносить относительно спокойно, не прибегая к насилию. На сколько хватит терпения у нашего народа, одному богу известно. Не дай нам бог дожить до очередного взрыва гнева и возмущения народного. Каким он бывает, мы хорошо знаем из нашей истории.

На сей раз мой доклад руководству был весьма кратким: по моему мнению, эта страна в плане военно-технического сотрудничества не представляла хоть какого-то, мало-мальски значительного, интереса для нашей стороны. Я считал, что в случае поступления просьбы руководства Гвинеи-Биссау, которую можно ожидать в ближайшее время, о поставках вооружения, было бы целесообразным согласиться на поставку незначительного количества стрелкового оружия и рассмотреть вопрос о перспективах обучении специалистов Гвинеи-Биссау в учебных центрах министерства обороны СССР. И в какой-то отдаленной перспективе вернуться к рассмотрению дальнейшего сотрудничества с этой страной, в зависимости от складывающейся к тому времени военно-политической обстановки в данном регионе Африки. Вот, собственно, и все, что я мог доложить Сергейчику о результатах своей поездки.

В последующие два года до 1980 года шла рутинная работа по реализации принятых решений партии и правительства в области военно-технического сотрудничества с дружественными Советскому Союзу зарубежными странами. Интересных командировок, заслуживающих описания, не было.

Хочу сказать несколько слов о состоянии нашей внутрисемейной жизни в 70х годах прошлого века. Внучке, Леночке, уже четыре года. Алла отдавала все свое время воспитанию и поддержанию ее не очень крепкого здоровья. Временами, когда возникала необходимость, Лена жила с нами. Алла водила ее в различные поликлиники, иногда мы приглашали в частном порядке врачей к нам домой — словом, делали все, от нас зависящее, чтобы Лена по возможности нормально развивалась физически. Что касается ее умственного развития, то, слава богу, с этой стороны все шло нормально. Она начала рано читать. Ей было всего два с половиной годика, когда мы с удивлением увидели, что она умеет читать. Причем мы ее этому не учили, как учат в школе. Конечно, она знала все буквы алфавита, мы ей читали много книжек. Она всегда была благодарным слушателем. А вот сам момент, когда она стала складывать буквы в слова, мы пропустили. После этого месяца через три, во время прогулки с ней около нашего дома, я еще раз был чрезвычайно удивлен. Лена взяла в руки прутик и стала писать на земле: мама, баба. Я попросил ее написать какое-то короткое слово, не помню, может быть, дед, дом или сад, и Лена легко выполнила мою просьбу. Так мы узнали, что она уже и писать умеет. Еще через год Лена увлеклась чтением книг. При каждом удобном случае она хваталась за книгу и уединялась с ней в укромном месте. Мы с Аллой не переставали удивляться и восхищаться ее способностями, нас они очень радовали.

C другой стороны, нас очень беспокоила и удручала судьба дочери. Как я не сопротивлялся, меня все больше охватывало неуемное желание отомстить кому-нибудь за дочь, которая заслуживала гораздо более счастливой участи. Меня все время преследовала мысль: почему какой-то проходимец испортил жизнь моей дочери, которую я очень любил, а вместе с ней и жизнь нашей семьи в целом?. Глядя на молодых женщин, я невольно задумывался: почему они такие благополучные, а моя дочь так страдает. Они вызывали у меня неприязнь. Я понимал, что они ни в чем не повинны, но ничего с собой поделать не мог. Во мне происходил какой-то неосознанный психический процесс. Я жил какой-то двойной жизнью: с одной стороны, благополучная работа, обремененная многими серьезными обязанностями, которые заполняли основную часть моего времени, а с другой стороны, как только я покидал свой офис, я вновь погружался в одни и те же тяжелые размышления. О чем бы я не думал, в кон0ечном итоге я приходил к мысли об отмщении за страдания моей дочери. Сейчас я могу определить тот период, как время определенного психического надлома. Думаю, что от худших последствий меня спасла командировка в Индию, которая состоялась в начале 1980 года и длилась почти шесть лет. Там, вдали от всего, что происходило с дочерью и не имея никаких достоверных сведений, которые дома постоянно будоражили мою нервную систему, я стал приходить в нормальное психическое состояние. Я думаю, что о событиях и нашем с Аллой состоянии в 1977--1980 годах я расскажу в конце своего повествования, если Господь даст мне время и силы, чтобы его завершить. Слишком тяжелая для меня эта тема даже сейчас.

Летом 1980 года в ресторане на ВДНХ Андрющенко отмечал свое шестидесятилетие. В торжестве принимали участие его друзья-генералы. Приглашены на этот день рождения были и мы с Климовым. Среди генералов, кроме Андрющенко, было еще два Героя Советского Союза и один дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Драгунский. Сам себя он шутливо называл дважды евреем Советского Союза. Поднимая тост за здоровье Андрющенко, он сказал: «Среди нас, героев, настоящим Героем является только Владимир Кузьмич, потому что только ему во время боевых действий трижды приходилось сходиться с немцами в рукопашной схватке, а мы все ничего подобного не испытали».

Кстати, о своих звездах Героя Драгунский сказал, что первую он получил по заслугам, а вторую звезду он считает не своей, а своего погибшего друга. Они оба командовали танковыми бригадами, прорывавшими оборону немцев на границе с Пруссией. Командование поставило их в известность перед началом боя о том, что первый из них, кто вступит на землю проклятой Германии, получит звезду Героя. Так случилось, что бригада его друга штурмовала немецкую оборону, находясь в первом эшелоне, и почти вся пала в этом бою вместе со своим командиром. Бригада же Драгунского шла во вторым эшелоне с задачей развить успех бригады первого эшелона и понесла значительно меньшие потери. Жив остался и Драгунский. Таким образом, он получил свою вторую звезду Героя.