|
27 августа в советских газетах появилось сообщение ТАСС об успешном испытании в СССР сверхдальней многоступенчатой ракеты. Это заявление, естественно, не осталось без внимания и произвело должный эффект. 4 октября и 3 ноября этого же года в Советском Союзе при помощи ракет Р-7 были запущены первые ИСЗ. Эти события произвели колоссальный фурор в мире. Позже американский президент Дж. Кеннеди признался: «Когда мы узнали о запуске русскими искусственного спутника Земли, мы пришли в шоковое состояние и в течение недели не могли ни принимать решения, ни разговаривать друг с другом…». Не эти ли впечатления остановили Дж. Кеннеди от разрешения Карибского кризиса силовым путем? Кто знает?
А тем временем испытатели межконтинентальной ракеты столкнулись с новыми трудностями. Так как боевой блок поднимался на высоту нескольких сотен километров, то ко времени обратного входа в плотные слои атмосферы он разгонялся до огромных скоростей. Моноблок круглой формы, разработанный ранее для БРСД, быстро сгорал. В конце концов разработчики боевого оснащения справились с этой проблемой. Но какой ценой!? Как вспоминал генерал-лейтенант А.С. Калашников (в период испытаний занимал должность начальника управления на полигоне Байконур), летом 1960 г., когда Н.С. Хрущев увидел первую ГЧ ракет Р-7 и модернизированную (вторая была в 4–5 раз меньше и более совершенна по конструкции), то очень разозлился и все допытывался у главкома РВСН главного маршала артиллерии М.И. Неделина, почему так получилось, кто не доработал и по какой причине такая огромная первая головная часть. Так как Неделин виновных не назвал, то Хрущев решил, что виноват Королёв, и когда Сергей Павлович докладывал о своих новых МБР Р-9 и РТ-1, выставленных на специальной площадке, Хрущев выслушал его молча. Окружающие даже не смогли понять, разрабатывать эти ракеты дальше или нет. Естественно, что бóльшая масса ГЧ существенно уменьшила дальность полета.
На повестку дня встал вопрос о создании модифицированной ракеты с улучшенными тактико-техническими характеристиками. 12 июля 1958 г. было выдано задание на разработку более совершенной ракеты — Р-7А. Одновременно велась доводка «семерки». 20 января 1960 г. её приняли на вооружение только что созданного вида Вооруженных Сил — Ракетных войск стратегического назначения.
Двухступенчатая ракета Р-7 выполнена по «пакетной» схеме. Её первая ступень представляла собой четыре боковых блока, расположенных симметрично вокруг центрального блока (вторая ступень ракеты) и соединенных с ним верхним и нижним поясами силовых связей. Конструкция всех блоков одинакова и включала опорный конус, топливные баки, силовое кольцо, хвостовой отсек и двигательную установку. На каждом блоке первой ступени устанавливались ЖРД РД-107 конструкции ГДЛ-ОКБ, руководимого академиком В. Глушко, с насосной подачей компонентов топлива.
На второй ступени устанавливался ЖРД РД-108, аналогичный по конструкции с РД-107, но отличавшийся, в основном, бóльшим числом рулевых камер. Он развивал тягу у земли до 71 т и работал дольше, чем ЖРД боковых блоков.
Для всех двигателей использовалось двухкомпонентное топливо: окислитель — переохлажденный жидкий кислород, горючее — керосин Т-1. Конструктивно-компоновочная схема Р-7 обеспечивала запуск всех двигателей при старте на земле с помощью специальных пирозажигательных устройств, установленных в каждую из 32 камер сгорания.
Ракета имела комбинированную систему управления (СУ), состоявшую из автономной СУ и системы радиоуправления. Автономная СУ обеспечивала угловую стабилизацию ракеты относительно центра масс и движение центра масс по заданной траектории на всем активном участке, а также синхронное опорожнение баков во всех блоках первой ступени. Система радиоуправления осуществляла коррекцию траектории полета в боковом и продольном направлениях и выдачу команды на выключение двигателей, что обеспечивало повышение точности стрельбы. Для реализации алгоритмов радиокоррекции были построены два пункта управления (справа и слева от пусковой установки), удаленных на 276 км от стартовой позиции и на 552 км друг от друга. При этом возможное направление пуска было ограничено сектором шириной 40°.
Ракета несла моноблочную термоядерную головную часть мощностью 3 Мт. Она крепилась к приборному отсеку центрального блока с помощью трех пирозамков. Характеристики ГЧ позволяли поразить крупную площадную цель посредством как воздушного, так и наземного ядерного взрыва.
Рис. 2.32. Стартовый комплекс РК Р-7А |
Для базирования этих ракет в 1958 г. было принято решение о строительстве боевой стартовой станции (объект «Ангара») в районе г. Плесецк. 1 января 1960 г. она была готова, а 16 июля впервые в Вооруженных Силах самостоятельно провела два учебно-боевых пуска со стартовой позиции. Перед стартом ракету доставляли с технической позиции на железнодорожном транспортно-установочном лафете и устанавливали на массивное пусковое устройство. Весь процесс предстартовой подготовки длился более двух часов.
Ракетный комплекс получился громоздким, уязвимым и очень дорогим и сложным в эксплуатации. К тому же в заправленном состоянии ракета могла находиться не более 30 суток. Для создания и пополнения необходимого запаса кислорода для развернутых ракет нужен был целый завод. Комплекс имел низкую боевую готовность. Недостаточной была и точность стрельбы. БРК данного типа не годился для массового развертывания. В боевом варианте было изготовлено четыре ракеты Р-7, нацеленные на Вашингтон, Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Чикаго, и четыре стартовых сооружения (рис. 2.32) [158].
Ракета Р-7 стала не только первой в мире межконтинентальной ракетой, нои первой космической ракетой-носителем. Модификациями 8К71ПС №M1-ПС и 8К71ПС №М1-2ПС этой ракеты 4 октября и 3 ноября 1957 г. были выведены на орбиту первые в мире искусственные спутники Земли ПС-1 и ПС [158].
На этапе испытаний ракеты Р-7 второго июля 1958 г. было принято постановление СМ о создании на её основе модернизированной ракеты Р-7А с более высокими техническими характеристиками (табл. 2.4). Возможность модернизации определялась тем, что за время разработки Р-7 был создан гораздо более легкий термоядерный боезаряд, а также были разработаны значительно более совершенные гироскопические приборы [178].
Летные испытания ракеты Р-7А, получившей индекс 8К74, проводились на полигоне Байконур с декабря 1959 г. по июль 1960 г. При этом в январе 1960 г. для отработки полета на полную дальность были впервые проведены пуски ракет с падением головной части в акватории Тихого океана. Всего в рамках летно-конструкторских испытаний состоялось 8 пусков ракет Р-7А, головные части четырех из них достигли камчатского полигона Кура.
Боевое дежурство ракетные комплексы с ракетами 8К71 и 8К74 несли на 5-м Научно-исследовательском испытательном полигоне (НИИП-5) Министерства обороны (космодром Байконур) и объекте «Ангара» в Архангельской области (впоследствии 53-й НИИП или космодром Плесецк). В общей сложности было развернуто 5 стартовых комплексов с 6 пусковыми установками.
Ракета Р-7А оснащалась более легкой головной частью, оборудовалась более мощными двигателями и обладала несколько увеличенным запасом топлива за счет уменьшения свободного объема баков. Эти меры позволили увеличить дальность полета с 8000 до 12 000 км. Кроме того, использование более совершенных гироскопических приборов позволило отказаться от радиокоррекции траектории по направлению и повышению точности попадания. Но добиться заметного улучшения боевых и эксплуатационных характеристик не удалось. Очень быстро стало ясно, что Р-7 и её модификация не могут быть поставлены на боевое дежурство в массовом количестве. Так все и случилось. К моменту возникновения Карибского кризиса РВСН располагали несколькими десятками таких ракет.
Поскольку, как указывалось выше, боевая эффективность первых МБР типа Р-7 и Р-7А была невысокой, они, главным образом, являлись средством психологического воздействия и политического давления. Дальнейшее развитие стратегического ракетного вооружения было связано с совершенствованием ракетных комплексов, направленным на повышение их боевых возможностей и эксплуатационных характеристик.
На основе МБР Р-7 и Р-7А создана самая массовая в мире серия космических ракет-носителей «Восток», «Восход», «Молния», «Союз» и их модификаций. Это — ракеты-долгожители. С начала их эксплуатации в 1957 г. по 2006 г. с космодромов и полигонов страны произведено свыше 1700 успешных запусков [9].
4.2. Межконтинентальная баллистическая ракета Р-16
Поскольку боевая МБР Р-7 имела существенные недостатки, то Д.Ф. Устинов предложил: «Королёва надо продублировать. Мало ли что случится с «семеркой»… Она создавалась как боевая ракета. Пусть продублируют в КБ Янгеля» [178].
Перед параллельными КБ, которые также занимались созданием ракетной техники, ставилось несколько важных задач:
 повысить устойчивость важнейших отраслей ВПК на случай войны, рассеяв их по огромной территории страны;
интенсифицировать интеллектуальное развитие дальних регионов страны, поскольку открытие новых КБ и НИИ будет стимулировать приток специалистов: выпускников вузов, военных академий и училищ, высококвалифицированных рабочих и т.д.;
исключить монополию одного главного конструктора [178].
Известно, что были созданы ОКБ-586 (начальник и главный конструктор — М.К. Янгель) и КБ Виктора Макеева, которое создавало межконтинентальные баллистические ракеты подводных лодок.
Рис. 2.33. Ракета Р-16 |
13 мая 1959 г. специальным совместным постановлением ЦК КПСС и правительства конструкторскому бюро «Юж-ное» академика М.К. Янгеля поручили разработать межконтинентальную ракету на высококипящих компонентах топлива. Впоследствии она получила обозначение Р-16. Для разработки двигателей и систем ракеты, а также наземной и шахтной стартовых позиций были привлечены конструкторские коллективы, возглавляемые В.П. Глушко, В.И. Кузнецовым, Б.М Коноплевым и др. Необходимость разработки этой ракеты определялась низкими тактико-техническими и эксплуатационными характеристиками первой советской МБР Р-7.
Первоначально Р-16 (рис. 2.33) предполагалось запускать только с наземных пусковых установок. На её проектирование и проведение летно-конструкторских испытаний отводились крайне сжатые сроки. Чтобы уложиться в них, конструкторские коллективы пошли по пути широкого использования наработок по ракетам Р-12 и Р-14.
Огневые стендовые испытания двигателей Р-16 проводились в августе 1960 г. в НИИ-229 (Загорск). Летные испытания должны были проводиться на полигоне Байконур в сентябре 1960 г.; туда же была доставлена первая летная ракета. При подготовке ракеты к первому испытательному пуску 24 октября 1960 г. произошла катастрофа. Приведем некоторые документы. Сообщение М.К. Янгеля в ЦК КПСС:
| |
«В 18.45 по местному времени за 30 минут до пуска изделия 8К64 на заключительной операции к пуску произошел пожар, вызвавший разрушение баков с компонентом топлива.
В результате случившегося имеются жертвы в количестве до ста или более человек. В том числе со смертельным исходом несколько десятков человек.
Главный маршал артиллерии Неделин находился на площадке для испытаний. Сейчас его разыскивают.
Прошу срочной мед. помощи пострадавшим от ожогов огнем и азотной кислотой». |
Выписка из протокола №308 заседания Президиума ЦК от 25 октября 1960 г.:
| |
«Утвердить комиссию в составе тт. Брежнева, Гречко, Устинова, Руднева, Калмыкова, Сербина, Гуськова, Табакова и Тюлина для расследования причин катастрофы и принятия мер в воинской части 11284». |
Далее приведем текст технического заключения, а также выводов и предложений созданной комиссии:
| |
«ТЕХНИЧЕСКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
комиссии по выяснению причин катастрофы с изделием 8К64
№ЛД1-3Т, происшедшей при подготовке его к пуску
в в/части 11284 24 октября 1960 г.
Изделие 8К64 №ЛД1-3Т на стартовую позицию было вывезено 21 октября с.г. в 8 часов. Подготовка изделия к пуску производилась без существенных замечаний до 18 часов 23 октября, после чего была приостановлена, так как при проведении очередной операции — подрыва пиромембран магистралей окислителя II ступени — были выявлены следующие ненормальности:
1. Вместо пиромембран магистрали окислителя II ступени оказались подорванными пиромембраны магистралей горючего I ступени.
2. Через несколько минут после подрыва указанных пиромембран самопроизвольно подорвались пиропатроны отсечных клапанов газогенератора I блока маршевого двигателя I ступени.
В результате последующего выяснения причин возникновения указанных ненормальностей 24 октября было установлено, что неверное исполнение команды по подрыву пиромембран и самопроизвольное срабатывание пиропатронов газогенератора произошло из-за конструктивных и производственных дефектов пульта подрыва, разработанного ОКБ-692 ГКРЭ.
Вследствие той же причины вышел из строя главный распределитель А-1120 (бортовая кабельная сеть при этом не пострадала).
По решению технического руководства испытаниями отсечные клапаны газогенератора и прибор А-120 были заменены.
Кроме того, было принято решение о подрыве разделительных мембран II ступени не с пульта подрыва, а по автономным цепям от отдельных источников тока. После этого работа по предстартовой подготовке изделия была продолжена.
В процессе проведения дальнейших операций по подготовке изделия 24 октября 1960 г. в 18 часов 45 минут местного времени на изделии в районе хвостового отсека II ступени возник пожар, приведший к разрушению изделия и агрегатов наземного оборудования, находившихся в это время на стартовой площадке в районе пускового стола.
Пожар возник после объявления часовой готовности в процессе переустановки шаговых моторов системы управления в исходное положение. К этому моменту на борту изделия были прерваны разделительные мембраны магистралей окислителя и горючего маршевого и рулевого двигателей II ступени, проверена герметичность магистралей и по указанию технического руководства подключены задействованные на земле ампульные батареи I и II ступеней.
Причиной возникновения пожара на изделии явилось преждевременное срабатывание электропневмоклапана ВО-8 наддува пусковых бачков, вызванное командой программного токораспределителя при перестановке в нулевое (исходное) положение шаговых моторов системы управления. Срабатывание ЭПК ВО-8, в свою очередь, привело к запуску маршевого двигателя II ступени.
Следует отметить, что пожар на изделии мог бы не произойти, если бы в данном случае переустановка шаговых моторов системы управления в нулевое положение производилась до подключения бортовых батарей, как было предусмотрено технологическим планом.
Факт срабатывания ЭПК ВО-8 и запуска маршевого двигателя II ступени комиссией был установлен путем анализа технической документации и однозначно подтвержден состоянием остатков материальной части изделия (см. акт осмотра остатков изделия).
Дополнительный анализ комплексной схемы системы управления показал, что схема не исключает возможности несвоевременного срабатывания ЭПК ВО-8 при проведении операций по подготовке изделия к пуску в тех случаях, когда может потребоваться перенастройка системы управления после прорыва мембраны и задействования батарей (например, при необходимости изменения направления стрельбы при длительных задержках и подготовке изделия к пуску, при обесточивании схемы).
ВЫВОДЫ И ПРЕДЛОЖЕНИЯ
1. В процессе подготовки пуска изделия имел место ряд случаев, указывающих на наличие ненормальностей и дефектов в кабельной сети, бортовых батареях, пульте подрыва пиромембран и распределителе А-120 системы управления.
Руководство испытаниями не придало этому должного значения и для устранения указанных ненормальностей и дефектов без достаточной проработки и анализа последствий допустило ряд отклонений от установленного порядка подготовки к пуску.
При проведении заключительных операций с заправленной ракетой на стартовой площадке было допущено неоправданное необходимостью присутствие большого количества людей, не занятых выполнением каких-либо операций.
2. Непосредственной причиной катастрофы явился недостаток комплексной схемы системы управления, допускающий несвоевременное срабатывание ЭПК ВО-8, управляющего запуском маршевого двигателя II ступени, при проведении предстартовой подготовки. Этот недостаток не был выявлен при проведении всех предшествующих испытаний.
Пожар на изделии №ЛД1-3Т мог бы не произойти, если бы переустановка шаговых моторов системы управления в нулевое положение производилась до подключения бортовых батарей.
3. ОКБ-692 совместно с НИИ-944, ОКБ-586 и ВНИИЭМ доработать комплексную схему системы управления с целью обеспечения полной безопасности предстартовой подготовки изделия и надежности функционирования при подготовке и пуске.
4. ОКБ-586 и НИИ-944, ОКБ-692 внести в эксплуатационную техническую документацию изменения по результатам подготовки изделия №ЛД1-3Т на технической и стартовой позициях, а также по результатам доработки комплексной схемы.
Янгель, Будник, Глушко, Табаков, Иванов И., Ишлинский,
Третьяков, Кузнецов, Тюлин, Иосифьян, Медведев, Цециор,
Дорошенко, Боков, Матренин, Воробьев, Фаворский». |
Вот так описывают этот траурный день О.Д. Бакланов и А.А. Макарычев: «Бывали на космодроме и траурные дни. 8 сентября 1960 г. Совет Министров СССР утвердил состав Госкомиссии по проведению испытаний ракеты Р-16. Председателем комиссии был назначен М.И. Неделин. Техническим руководителем испытаний стал главный конструктор ракеты М.К. Янгель. Работы шли круглосуточно. Но никто не роптал, ибо всем еще памятна была война. Безусловно, свою роль играли и творческий порыв, новая техника, новые возможности и, конечно, высочайшее чувство долга. 24 октября 1960 г. на 41-й стартовой площадке, где проходила подготовка к запуску Р-16, произошла беда. Вот как это случилось.
21 октября ракета была установлена на стартовую площадку. 23 октября были завершены предстартовые испытания, которые прошли без замечаний. В этот же день ракета была заправлена и началась её подготовка к пуску. Но тут выявились неполадки. Испытания были приостановлены. Утром 24 октября Госкомиссия приняла решение: продолжить подготовку ракеты к пуску, допустив отступление от утвержденной технологии.
Когда была объявлена 30-минутная задержка, М.И. Неделин решил поехать на старт. Вместе с ним поехала вся комиссия. М.И. Неделину поставили кресло вблизи ракеты у отбойной стенки. В это время объявили готовность 30 минут. В результате круглосуточных работ боевые расчеты очень устали и потеряли осторожность. В 18 часов 45 минут произошел самопроизвольный запуск маршевого двигателя 2-й ступени, который прожег днище бака окислителя 1-й ступени, а затем разрушился бак горючего 2-й ступени. Это привело к мгновенному возгоранию большой массы ракетного топлива.
Огненный ураган обрушился на людей, которыми буквально была облеплена ракета. На пл. 41 во время пожара находилось 250 человек. Горящие люди прыгали с ракеты вниз, бежали от ракеты. Некоторые прятались в колодцы. Это спасало от огня, но не спасало от отравления парами гептила и азотной кислоты. Взрывообразное горение продолжалось около 20 с, а пожар — около 2 часов. Взрыва с разрушением ракеты на куски не было. В волне пламени погиб М.И. Неделин, сидевший от ракеты в 15 м. Начальника полигона К.В. Герчика спас солдат, вытолкнувший его из огня, и порыв ветра, отнесший пламя. Он получил ожоги лица, рук, ног и пояса, но уехал, только организовав спасательные работы».
Из воспоминаний К.В. Герчика в книге «Незабываемый Байконур»:
| |
«…первая ракета Р-16 (8К64) против здравого смысла и логики была отправлена на полигон «сырой», с крупными дефектами и недоработками. На доводку этой ракеты и подготовку её к полигонным испытаниям потребовалось около четырех месяцев. Вокруг этой ракеты создалась сложная ситуация. В ней нуждалась оборона страны. Отработка ракеты Р-16 находилась непосредственно в поле зрения правительства и лично Н.С. Хрущева. Они требовали ускорения работ. Нажим на разработчиков и заказчиков со стороны Центра был усиленным. Ни среди разработчиков, ни среди военных не нашлось «смельчаков» доложить в Центр правду о неготовности ракетного комплекса Р-16 к полигонным испытаниям.
Расчет строился на то, чтобы доработать ракету на полигоне. Там же отработать и технологию её испытания. Такая позиция устраивала и разработчика, и заказчика (ракета на полигоне, значит, дело двинулось). Отправка «сырой» ракеты на полигон была медвежьей услугой военных представителей всех уровней, давших санкцию на отправку ракеты вопреки совести, в угоду начальству и разработчику. Полигону были навязаны несвойственные ему задачи и функции ОКБ и испытательного завода. Полигон не располагал испытательными стендами и оборудованием…».
«…первая ракета Р-16 (8К64) против здравого смысла и логики была отправлена на полигон «сырой», с крупными дефектами и недоработками. На доводку этой ракеты и подготовку её к полигонным испытаниям потребовалось около четырех месяцев. Вокруг этой ракеты создалась сложная ситуация. В ней нуждалась оборона страны. Отработка ракеты Р-16 находилась непосредственно в поле зрения правительства и лично Н.С. Хрущева. Они требовали ускорения работ. Нажим на разработчиков и заказчиков со стороны Центра был усиленным. Ни среди разработчиков, ни среди военных не нашлось «смельчаков» доложить в Центр правду о неготовности ракетного комплекса Р-16 к полигонным испытаниям.
Расчет строился на то, чтобы доработать ракету на полигоне. Там же отработать и технологию её испытания. Такая позиция устраивала и разработчика, и заказчика (ракета на полигоне, значит, дело двинулось). Отправка «сырой» ракеты на полигон была медвежьей услугой военных представителей всех уровней, давших санкцию на отправку ракеты вопреки совести, в угоду начальству и разработчику. Полигону были навязаны несвойственные ему задачи и функции ОКБ и испытательного завода. Полигон не располагал испытательными стендами и оборудованием…». |
По поводу числа погибших и раненых приводятся разные цифры. Приведу официальные списки погибших из рассекреченной особой папки ЦК КПСС, представленные Председателю Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Брежневу. Погибли и умерли от ран 92 человека (из них 74 военнослужащих и 18 гражданских лиц). Всего пострадали 125 человек. Эти цифры, по-видимому, можно считать объективными, так как приведенные списки использовались для выплат пенсий и предоставления льгот семьям погибших и пострадавших. 24 октября на космодроме уже не одно десятилетие не планируется проведение каких-либо серьезных работ на стартовых площадках, никогда не намечаются пуски ракет. В этот день байконуровцы вспоминают погибших. Это День памяти.
Летно-конструкторские испытания были отложены на несколько месяцев. Первый после катастрофы успешный испытательный пуск состоялся 2 февраля 1961 г. с площадки №43 полигона Байконур. Завершились ЛКИ в феврале 1962 г., а 15 июня 1963 г. МБР Р-16 для наземных стартовых комплексов была принята на вооружение [9].
С мая 1960 г. проводились опытно-конструкторские работы, связанные с реализацией пуска модифицированной ракеты Р-16У из шахтной пусковой установки. В январе 1962 г. на полигоне Байконур был проведен первый пуск ракеты из ШПУ. 5 февраля 1963 г. началась постановка на боевое дежурство первого ракетного полка (г. Нижний Тагил), вооруженного БРК с этими МБР, а 15 июля этого же года этот комплекс был принят на вооружение РВСН.
ШПУ ракеты Р-16 |
МБР Р-16 стала базовой ракетой для создания группировки межконтинентальных ракет РВСН. Наземный стартовый комплекс включал боевую позицию с двумя пусковыми устройствами, одним общим командным пунктом и хранилищем ракетного топлива. Пуск ракеты осуществлялся после её установки на пусковой стол, заправки компонентами ракетного топлива и сжатыми газами, проведения операций по прицеливанию. Все эти операции занимали довольно много времени. Чтобы его сократить, были введены четыре степени технической готовности, характеризовавшиеся определенным временем до возможного старта, которое было необходимо затратить для выполнения ряда операций по предстартовой подготовке и запуску ракеты. В высшей степени готовности МБР Р-16 могла стартовать через 30 мин.
Р-16У была развернута в гораздо меньших количествах, так как на строительство шахтных комплексов требовалось больше времени, чем для ввода в строй РК с наземными ПУ. На каждой стартовой позиции располагались три ШПУ, размещенные в линию на расстоянии десятков метров друг от друга, подземный командный пункт, хранилища компонентов топлива, а также другие сооружения. В отличие от других БРК с шахтными пусковыми установками, ШПУ Р-16У обеспечивала движение ракеты по направляющим. Ракета размещалась внутри на специальном поворотном устройстве с пристыкованными коммуникациями системы заправки. Для БРК с МБР Р-16У устанавливалось три степени боевой готовности.
Как и все ракеты первого поколения, эти МБР не могли долго находиться в заправленном состоянии. В постоянной готовности они хранились в укрытиях или шахтах с пустыми баками, и требовалось значительное время для приведения их в готовность к пуску. По времени приведения в боевую готовность советские МБР намного уступали американским ракетам. Низкая живучесть советских ракетных комплексов практически исключала возможность нанесения ответного удара. К тому же уже в 1964 г. стало ясно, что эта ракета морально устарела.
Для своего времени Р-16 была вполне надежной и достаточно совершенной ракетой. До 1965 г. было развернуто 186 пусковых установок для Р-16 и Р-16У. На вооружении МБР этого типа состояли до середины 1970-х годов. Последние ракеты наземных пусковых установок ликвидировали в 1977 г. Старт одной из них в июне 1966 г. наблюдал на полигоне Байконур президент Франции Шарль де Голль, находившийся в СССР с официальном визитом.
|
