 |
|
 |
|
|
|
|
Листая памяти страницы...
Наш адрес: ruzhany@narod.ru
|
— Что ещё хотелось бы услышать от Вас — немного личного. Как вы ощущали себя в этом процессе. Должно быть, аура секретности и присутствие рядом такой техники, несмотря на царящее вокруг раздолбайство, создавало эмоциональное ощущение причастности к чему-то большому и важному. Очевидно, это как-то поднимало самоответсвенность? — Это тоже интересный вопрос. Если говорить о себе, то основные чувства были направлены на осознание важности работы, гордости от участия в ней и, как Вы совершенно правильно сформулировали (лучше не могу), — не смотря на царящее вокруг раздолбайство, эмоциональное ощущение причастности к чему-то большому и важному и именно это чувство ощущается и сегодня. Мне кажется, что оно было свойственно всем — и офицерам, и рядовым. Быть может, именно по этому мы не знали что такое дедовщина, в подразделениях всегда был порядок, практически не помню случаев насилий, разбоя и даже просто квартирного воровства. Правда, был какой то момент, прислали роту солдат из Порт-Артура и Дальнего, после того как его подарили китайцам, они стали безобразничать, были случаи насилий над женщинами, но их быстро привели к порядку, тогда с этим не церемонились. Хотя, конечно, не все офицеры, несмотря на чувство долга и понимание важности решаемых ими задач, не всегда реагировали на те или иные решения, касающиеся их, я бы сказал — в правильном направлении. Помню, был в группе офицер ст. лейтенант Графов. Холостяк, неплохой специалист, правда замкнутый, но дисциплинированный. А вот на приказ, переводящий его на службу на боевые поля, отреагировал самоубийством. За время моей службы на полигоне, мне известен один такой случай. Да, не всегда адекватно учитывались индивидуальные качества и особенности людей, но всё-таки в этом отношении полигон отличался в лучшую сторону, благодаря исключительным качествам Василия Ивановича Вознюка и его жены Марты Яковлевны. А вот в бригаде этого не было и в первую очередь за счет личной распущенности ген. Колесникова, который имел привычку отправлять офицеров в командировку, «подкатываясь» затем к их женам. В его бригаде даже группа офицеров обратилась с письмом к начальнику ракетных войск и политуправление с жалобой на него. Ну, а насчет самоответственности, тут и говорить не приходится, мы практически халатности не знали. Если что-то и случалось, то либо по стечению обстоятельств, либо из-за ошибок, конечно — непреднамеренных. Так что некоторая идеализация ракетчиков — испытателей отчасти соответствует действительности. — Тем не менее, очевидно существовали случаи, которые можно назвать халатностью? — Ну, вот, например, был такой поучительный случай и я был не просто очевидцем, но и, в некоторой степени, виновником. Дело происходило 31-го декабря, вечером под новый 1955 (56?) год на 4-й старой. Готовили к пуску 8К11 со стартового стола, тогда ещё на испытания подвижный вариант не выходил, хотя он появился буквально сразу после этого злополучного пуска. Все шло гладко, в предвкушении новогоднего вечера все спешили и видели себя за праздничным столом, достигнуть которого можно было, только совершив путь до 10-й площадки. Да и пуск нужно было сделать в текущем году, иначе — прощай премии, награды и всё, что сопровождало успех. Украдкой поглядывали на солдатскую табуретку, стоящую неподалёку, с телефонным аппаратом ВЧ, по которому Председатель Госкомиссии Бродский (НИИ-88) должен был доложить о проведении пуска непосредственно в Кремль Маленкову. Работа шла споро. Но, в какой то момент, ко мне подошёл техник, отвечавший за установку ракеты на стол, и шепотом доложил, что случилось нечто ужасное. Подошли поближе к столу, и я увидел, что газовые рули не зафиксированы, ибо на стартовом столе не установлены фиксаторы, а сделать установку фиксаторов и произвести фиксацию рулей при уже установленном на стол изделии нельзя. И ракета заправлена, пуск — через какую-то половину часа. Слив же компонентов и просушка изделия (мороз градусов под двадцать пять) требуют транспортировки на техническую позицию (пл.2) и проведения горизонтальных испытаний, это — минимум три дня, но расчёты двое суток работали, устали и им надо дать отдохнуть. С другой стороны, что такое рули в самоходе, объяснять не нужно. Доложили Бродскому. Подошел он к одному, другому члену комиссии, пошептался. Собрал всех, пошли совещаться. А порядок требовал иметь протокол совещания, который подшивался к делу пуска. Положение серьезное, срыв годового плана ничего хорошего не сулил. Виновных искать не стали - в этом деле было замешано много действующих лиц, от рядового исполнителя до последнего контролёра, в том числе и председателя комиссии. Думали и решили фиксировать рули подручными средствами, благо токи самохода были не велики. Но где взять хорошие подручные средства? Приняв такое решение, пришли к необходимости его чем-то оправдать и записали, что такой пуск поможет выяснить возможности пуска ракеты с незафиксированными рулями - проверка влияния возможного самохода. Закрепили на скорую руку что-то проволочкой, что-то веревочкой, подоткнули палочки и досточки, провели традиционно предпусковое заседание комиссии и решили — пускать. Конечно, ничего хорошего из этого не получилось, кроме как проверки возможностей пожарного и водо-обмывочного расчётов погасить горящую ракету, свалившуюся прямо на стартовый стол. Горело долго, еле отстояли от огня вход стартового бункера, к которому подступила горящая жидкость и облако азота. Но, к счастью, ветер дул в сторону от бункера, и всё обошлось без человеческих потерь и увечий, зато по ВЧ доложили — «запуск произведен в срок, отчет будет направлен». Этот доклад был абсолютно правдив, ибо запуск в самом деле был произведен, а пуск, как движение по траектории, ... дело обычное, мог и не получиться и полёт ракеты не состоялся. Сыграли на игре слов. В дальнейшем я не слышал, чтобы этот эпизод обсуждался и последствий, по меньшей мере, видимых, он не имел. Быть может, в связи с переходом на подвижный вариант. В этом испытании очень много внимания уделяли не столько ракете, сколько установщику новой кинематической схемы. Он не только поднимал ракету с тележки и перегружал её на установочный лафет, как было раньше, а взяв её в захваты, поворачивал в своих захватах навесу и опускал на стартовый стол. И всё — в один прием. Это было новое и достаточно успешное решение операции перегрузки ракеты с одновременной установкой. Думаю, отрабатывалась система загрузки этих ракет в подводные лодки, и этому мнению способствовало начавшаяся активная доводка морского стенда СМ-49, на рядом расположенной площадке 4а. Стенд этот был предназначен для пуска именно таких ракет в условиях имитации морской качки. Возможно, это обстоятельство способствовало «спустить на тормозах» неудачу собственно пуска. Главная цель — испытаний установщика — загрузчика была выполнена. — Получается, что ракету угробили. А как вообще Вы относились к ракетам? Была ли привязанность, равнодушие или что-то ещё? Какое впечатление производили на вас пуски? — К ракетам отношусь как к сгустку человеческого разума, достигшего вековой мечты человечества вырваться за пределы земного тяготения и горжусь, что на заре космонавтики принимал в этом непосредственное участие, как впрочем, и оба моих сына. Поэтому основной эмоциональной характеристикой моего к ним отношения, можно было бы назвать гордость. Но, конечно и любовь, ибо работа на полигоне дала мне научное направление – математическое моделирование функционирующих систем (проще — анализ результатов испытаний) и моя первая монография (1958г. 800 страниц) была не только первой моей, но и первой в мире, заложив основы того, что сейчас называют «идентификацией динамических систем». Пуски производили впечатление, которое хорошо отражается названием фильма о Королеве — «Укрощение огня». К сожалению, однако, в фильме выведен отнюдь не Королев, а скорее Глушко, занимавшийся конструированием двигателей.
— А как жили люди в то время в самом городке? Если читать современную прессу, то обычно упор делается на то, что всё было очень тяжело и как-то уныло. Что люди воспринимались как расходный материал и с их проблемами, в том числе с проблемами их безопасности и здоровья, особенно не считались. Так ли это на самом деле? — А жили мы в Капустином Яре не так уж и плохо. Те годы считаем самыми лучшими годами своей жизни, несмотря на все тяготы жизни. Трудились в поте лица своего. Командование делало всё возможное, чтобы скрасить нашу жизнь, питались нормально, в магазине (Гарнизонный военторг) можно было найти всё необходимое для жизни. Одежда, предметы домашнего обихода, мебель — было всё. Но мебель, конечно не очень уж изысканная, но функционально пригодная, тогда не покупалась, она давалась с квартирой. Помогал также и базарчик в поселке, где заготавливались продукты на зиму — овощи, мясо, соленья и варенья, маринады и пр. При каждой квартире был подвальчик, куда всё это закладывалось. Жизнь, в общем, была нормальная, а что касается медицины — говорить вообще не приходится, она была объектом особого внимания Василия Ивановича Вознюка. Работали, и очень активно, женсоветы и ими заправляла его жена, Марта Яковлевна. Было много общественных обязанностей, сплачивающих людей. Мы не знали что такое ссоры или дрязги, даже любовные подпольные дела вершились так, что они не делались достоянием людей. Очень хорошо работал Дом Офицеров, вечера отдыха по праздникам и без праздников. Танцы, кружки по интересам — драматические, танцев, хоры. Новогодние балы — маскарады, «ситцевые» балы, модные в то время. Ситцевым бал назывался потому, что на каждый новый бал женщины готовили ситцевые платья, а их мужьям — из того же материала делались галстуки. До сих пор храню, как воспоминание, круглую подушечку — «думочку» (кстати, единственный военный трофей), с наволочкой из этих самых галстуков. Танцевать любили, были кружки бальных танцев, а появившихся тогда битллзов игнорировали, правда, не долго. Важной обязанностью и даже долгом была поливка и уход за зелеными насаждениями — каждый имел до 10 деревьев, за которыми нужно было следить, клумбочку цветов. Особое внимание уделялось кохию. Его сажали везде, он, будучи специально завезен, прижился, и вскоре мы не знали что такое пыль в городке. Для его поливки копали арыки, куда служба зеленого хозяйств возила воду в специально выделенных для этого цистернах. Улицы пометались регулярно, мусор вывозился, особенно тщательно вывозили пищевые отходы. Особое внимание и в городке и на площадках уделялось борьбе с мухами и сусликами. Работали специальные противочумные и дезинфекционные отряды, основная задача которых заключалась в истреблении сусликов, но эпидемий не было, если не считать спорадических вспышек дизентерии, которые подавлялись беспощадно. В общем, для того времени и для тех обстоятельств, создавались вполне приемлемые условия жизни. Дома строились быстро. Жилплощадь представляли не только вновь прибывшим, но и расширяли тем, у кого были дети. Правда, всё это стало более или менее по человечески примерно с года 55-го, но это можно было понять и мы не роптали.
Люди были веселыми, любили веселиться и те улыбки, которые сегодня можно увидеть только по телевизору были от души, от сердца, радости и гордости. А гордиться было чем, и предмет гордости был результатом нашего труда. Позднее, где-то в 55-м или 56-м построили телецентр. Он работал как ретрансляционный, был сделан любителями, но доставлял тогда много радости, ибо это была новинка. Телевизоры привозили в военторг, а уж очень нетерпеливые ездили в Сталинград. Я, например, из Сталинграда привез на мотоцикле холодильник и пылесос. Все, что тогда делалось. было очень высокого качества. Холодильник проработал у меня лет сорок с лишним, а пылесос — до отъезда в Канаду и отдал его в исправном состоянии другу. В отличие от современной молодежи, мы не считали, что при социализме было плохо всё. Мы получали образование бесплатно, да ещё и со стипендией, медицина и жилье были бесплатными. Быть может, и хуже чем сейчас у новых русских, но никто никого не выбрасывал из жилья, да и не за что это было делать — жилье и коммунальные услуги были очень дешевыми (честно говоря, мы даже не знали, сколько эти услуги стоят). Мы хорошо понимали, что потеряла страна из-за войны и сколько жизней она унесла, и мы не были апологетами Запада. Правда, были и такие, кто перед Западом преклонялся, и что это им стоило, тоже хорошо известно. В Капустином Яре это были одиночки, но они были, и в основном из студенческой молодежи, призванной в 54-м году специально для службы на полигоне. Но это были хорошие специалисты. Со здоровьем людей в Капустином Яре считались и даже очень. Отлично поставленная медицина в госпитале, домашние визиты, детские и женские консультации и всё было отлично. Но многого тогда просто не знали, о многом не подразумевали (те же «меченые» атомы), а со многим и не считались. А сейчас разве много считаются со здоровьем людей? Считают, его хорошей статьей доходов, в которой знак «минус» играет первую скрипку. В целях наживы торгуют детьми на «запчасти». — Тем не менее, существовала реальная угроза жизни жителей города? — Конечно, был определённый риск. Как пример расскажу один из таких случаев - сбивали группу из 20 бомбардировщиков зенитной ракетой с ядерной боеголовкой малой мощности. Зрелище было потрясающее, но всему населению городка было приказано лечь на пол и накрыться белой простыней — просто и дёшево... И так получилось, что наблюдал я этот взрыв с железнодорожной станции. Тогда из группы в 20 самолетов один был не сбит, а поврежден и со шлейфом черного дыма «потянул“ к поселку. Через пару минут к нему пристроились два истребителя и стали его добивать. Упал он на удалении около 500 метров от железнодорожной станции, но в поселке началась паника, ибо там не предупреждали никого и женщины с криком «Война!» стали выбегать из домов и прятаться в погребах. Память-то о немецких бомбежках была ещё свежа!
— Многие источники прямо указывают на то, что в Капустином Яре проводились и полномасштабные ядерные взрывы. Ну и конечно не безызвестный проект «Герань», с распылением радиоактивной жидкости. Что Вам известно о таких испытаниях? — Ядерные взрывы в Астраханской степи если и производились, то высотные, при испытании зенитных ракет. Что касается войсковой части 15644, то, по крайней мере при мне, таких испытаний, кроме одного пуска ракеты с ядерной головкой (говорили, что это заряд уменьшенный) не помню, да и я был только очевидцем. А в отношении «Герани».... Насколько я помню — «Герань» это был один из двух пусков, — распыление жидкости при котором производилось прямо подрывом несущего её бака на нисходящем участке траектории. Другой пуск предусматривал использование головы, несущей несколько небольших оперенных стабилизаторами бомбочек, разлёт которых, обеспечивал упорядоченное поражение площади. Заказ в целом, если я не ошибаюсь, и назвали «Сирень». Но я в нём непосредственного участия на принимал, производила пуск команда майора Савина с 4-й новой. И здесь случилась очень большая неприятность, завершившаяся, к счастью, без человеческих потерь и, быть может, ставшая причиной прекращения такого рода работ вообще. Это была самая закрытая и самая серьезная работа, на которую приехали представители 11 министерств и сам Устинов. А случилось следующее: в какой-то из моментов, уже после заправки и проведения генеральных испытаний, внезапно сработали пиропатроны головной части, раскрывающие щитки, удерживавшие кассеты с бомбочками. Они, сдвинувшись со своего места, выдвинулись наружу, вот-вот готовые посыпаться вниз, но сцепились между собой, не выпав, ибо не было расчётных аэродинамических сил. Не приходится говорить, чем это было чревато, и С.П.Королёв дал команду срочной эвакуации. Все, кто непосредственно не участвовал в работе, эвакуировались в Главный штаб, откуда он, согласовывая свои действия со специалистами, по телефону давал распоряжения по ликвидации аварии. Непосредственно на месте эти распоряжения выполнял Савин и Бутылкин, с некоторыми ведущими офицерами отдела Меньшикова. На площадку не вернулся ни один человек, пока угроза выпадение или взрыв бомбочек не миновала. После извлечения бомбочек с высоты головной части, с использованием нештатной техники для работы на высоте, топливо было слито, ракета осушена и отправлена на техническую позицию. Так бесславно была завершена эта воистину «вонючая» операция. Говорили, что при пуске ракеты с баком в головной части, при его заправке тоже были неполадки, помнится, какое то количество жидкости было пролито на бетон. Но точных данных у меня нет. — А чем жители городка занимали свободное время? Ну кроме огородов и самодеятельности?
— Конечно же, рыбалка и охота! Причём рыбалка в Капустином Яре была тем досугом, которому уделяли времени больше даже, чем охоте. Не стоит говорить о ловле сазана на Сазаньем озере или окуня на Лапте, или, скажем, о «битье баклушей» в озерцах у Подстепки после разлива. Сейчас, видимо, всё изменилось в связи с постройкой плотины электростанции.. Но один, трагический случай, вспомнить нужно, и произошел он на берегу р.Подстепки. Фото Местные жители давно замечали, что к стаду коров, пригнанному на водопой, в момент нахождения коров в воде, подплывала гигантская рыба и … сосала молоко из вымени коров. Коровам это нравилось, они не то, что терпеливо, с удовольствием переносили такое необычное доение. А вот людям … Как-то раз, молодая пара — майор с женой и с полуторагодовалой дочуркой, загорали на песке. Родители играли в дурачка, а ребенок барахтался у уреза воды, играя в песочке. Казалось, ему ничего не угрожало, но вдруг, к неописуемому ужасу родителей, из воды появляется громадная зубастая пасть, хватает ребенка и уносит в воду. Крики о помощи, попытки что то предпринять не помогли, ребенок погиб. Обсуждавшие это событие местные жители и бакенщик, живший у понтонного моста, сразу поняли, что это был сом, любитель подоить коров и приняли решение поймать его. Такие попытки предпринимались и раньше, были неудачны и потребовали придумать какой то необычный способ лова. У бакенщика была стая домашних уток, которыми сом также не брезгал полакомиться. Взяли три кованых якоря для ловли белуги, сплели из трех лесок толщиной в миллиметр каждая, канат, прикрепили к подсадной утке. Выпускали её каждое утро в место, где обычно ими лакомился сом, а другой конец каната привязали к понтонному мосту. На исходе второй недели хищник схватил наживку и проглотил её так, что якоря впились ему в самое брюхо, и он сорваться с якорей не мог. Я, едучи на велосипеде, наблюдал. как его вываживали. Он напрягался так, что понтоны моста изгибались, и сил трех здоровенных мужиков было недостаточно, чтобы подвести его к мосту. Подогнали лошадь, привязали к седлу конец каната и с помощью лошади, совместными усилиями подтянули к понтону. И только после того, как багром ему пробили мозжечок, оказалось возможным вытянуть его на пологий берег Подстепки. Когда его погрузили на телегу, его голова шириной см. в 40 была под ногами лошади, а хвост тянулся по песку за телегой. Черно-бурое, с лиловыми пятнами туловище всё поросло ракушками и водорослями, а вес его оказался почти 130 килограмм. Недели три продавали жареного сома в столовке сельпо, которой рыбаки отдали всего за пол-литра. — Ну, а как охотничьи дела, рассказывают, что охота была в большом почете в то время, и что на охоте происходило не мало забавных случаев? — По части охоты, и связанных с нею эмоций, не могу не рассказать забавный розыгрыш, на много лет ставший предметом всяческих шуток и анекдотов. Был на полигоне уже тогда не молодой полковник, фамилии не помню, по имени Василий Егорович. Его страстью была охота с собакой на лис, зайцев и даже на волков. И, конечно, его охотничьи рассказы и байки в мотовозе собирали большое количество балагуров, любящих посмеяться, разыграть и пошутить. Как-то воскресным утром, собрался Василий Егорович на охоту в займище. Дошел до мостика через Подстепку, того самого, на котором, на Вашем сайте запечатлен красный автобус, идет, покуривает, не спеша спускается с горки. Вдруг прямо из-под моста выскакивает заяц, собака рвется за ним, заяц скачет дикими прыжками и, спасаясь от собаки, впрыгивает на перила мостика. Оторопел Василий Егорович, дрожащими руками снимает с плеча ружье, заряжает, прицеливается и... не веря свои глазам, видит: заяц дразнит его, ожесточенно то правой, то левой лапой, поочередно, из-за шеи, уши свои заячьи вперед-назад на усы подгибает и расправляет! Растерялся охотник, выстрелил и промахнулся. Заяц же, с перепугу, сделал совсем не заячий финт вверх и тремя прыжками подскочил к дереву, растущему на откосе, да так стремительно, что собака не успела даже приблизиться к нему. Вскочил этот удивительный заяц на нижнюю ветку и, боясь прыгающей собаки, перепрыгнул ещё на пару веток, выгнул спину дугой и ...зарычал. Такого чуда Василий Егорович ещё не видел за всю свою охотничью жизнь, к тому же через прорезь прицела увидел... длинный заячий хвост, торчащий трубой. Спустил курок, прогремел выстрел, собака бросилась к упавшей тушке и стала её терзать. Терзала до тех пор, пока не подбежал незадачливый охотник и удивленными глазами не увидел, что под заячьей шкуркой была рыжая кошка, которую зашнуровали и подбросили ему в тот момент, когда он подходил к мостику. Громкий гогот и смех разыгравших его друзей, вылезающих из-под мостика, тоже охотников, вывели его из состояния недоумения и стали хорошим основанием для обмывки небывалого охотничьего трофея. На следующее утро мотовоз, двигающийся на вторую, сотрясался от смеха, история стала достоянием всей публики и долго была предметом розыгрышей, шуток и смеха, а любительская фотография меткого выстрела, долго веселила посетителей Дома офицеров. Так что было место и отдыху и веселью и шуткам. Жили одной семьей и те годы, несмотря на все нечеловеческие, буквально трудности, сейчас представляются самыми лучшими. Ты был нужен, востребован и оценен.
|
