Григорий Сухина, Александр Ясаков, Владимир Ивкин

Сергей Павлович Королёв.
Где правда, где вымысел?

Размещена с разрешения В.Ивкина по исходнику на CONT.WS

2017

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Судя по изречениям г-на Губарева В., представляется следующая картина. Ракета на старте. Всё готово и все готовы к запуску разведывательного спутника. И вдруг «отец космонавтики» даёт команду: «Быстренько выгружаем обратно оборудование для фотосъёмок, сажаем в кабину космонавта и отправляем в полёт вокруг Земли! Но делаем всё так, чтобы военные даже не догадались о том, что программа полёта изменена!»

А Вам, наверное, г-н Губарев В. и невдомёк, что только первые пуски немецких А-4 и советской Р-1 производились смешанными техническими и стартовыми командами, состоявшими из представителей ведущих проектных институтов и КБ, офицеров полигона и отдельных номеров бригады особого назначения РВГК, а все последующие — вплоть до настоящего времени и в том числе по космическим программам — осуществлялись исключительно военными? Как же так смог Сергей Павлович заставить военных, с их строгой иерархией и жизнью под приказом, вдруг ни с того ни с сего изменить программу полёта? И Юрия Гагарина, Германа Титова, Григория Нелюбова, Андрияна Николаева, Павла Поповича и Валерия Быковского, надо полагать, он у себя дома держал, или на даче, и втайне от других к полёту готовил? Кромешная ахинея!!!

Создаётся впечатление, что у г-на Губарева В. не совсем в порядке его психическое состояние. Но ответственные редакторы «Комсомольской правды»? Как могли они, руководители газеты, которую читают миллионы, напечатать, да ещё и выложить в Интернет весь этот бред???!!! Понять этого мы, увы, не в силах. Поэтому для них, внимающих и без капли стеснения печатающих воспалённые фантазии г-на Губарева В., равно как и для него самого, констатируем давно ставшие широко известными (!) факты.

— 5 января 1959 года, то есть за два года до первого полёта человека в космос, с названием «О медицинском отборе кандидатов в космонавты» вышло в свет Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР — правительственное решение о начале новой государственной программы. Тогда же, в январе 1959-го у президента Академии наук СССР Мстислава Всеволодовича Келдыша состоялось первое совещание, на котором предметно и конкретно обсуждался вопрос о полёте человека в космос — вплоть до того, «кому лететь?»;

— 22 мая 1959 года, с выходом следующего Постановления советского Правительства «О подготовке человека к космическим полётам» эта программа получила своё полное организационное оформление;

— 10 декабря 1959 года под № 1388-618 Правительством страны было принято фундаментальное Постановление «О развитии исследований по космическому пространству». Оно определило порядок проведения дальнейших работ в направлении решения целого комплекса важнейших проблем космонавтики, в том числе и по первым полётам человека в космическом пространстве;

— 11 января 1960 года приказом Главнокомандующего ВВС Главного маршала авиации Вершинина К.А. (по распоряжению государственного руководства) в лесном массиве Щелковского района Московской области сформирована специальная воинская часть с условным наименованием в/ч 26266, задачей которой стала подготовка космонавтов. Её начальником был назначен полковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов, видный специалист в области авиационной медицины;

— 3 августа 1960 года Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 866-361 «О подготовке полёта человека в космическое пространство» на фондах, выделенных для войсковой части 26266, создан Центр подготовки космонавтов. В 1960-1961 годах в этом Центре и проходил свою подготовку первый отряд космонавтов, а отбор лётчиков в отряд осуществлялся и того ранее, с октября 1959-го и специально сформированной группой специалистов Института авиационной медицины. Государственное финансирование программы подготовки было запредельным.

Что же получается в сравнении между исторической фактурой и мемуарными изысками г-на Губарева В. вместе с их публикацией «комсомольско правдинскими» редакторами? Только то, что деятельность Королёва Сергей Павлович проходила в каком-то другом, «губаревском», измерении.

На вопрос о том, могли ли мы, наша страна, выиграть у американцев битву за Луну этот мемуарист безапелляционно заявляет:

«Нет, уже ничего нельзя было изменить. Я сам несколько раз слышал от Сергея Павловича, что нам уготовано почётное второе место. На Луну мы технически не могли полететь. Ресурсы страны оказались уже выжаты, промышленность была неспособна делать более мощные машины».

Крайне сомнительное утверждение! Работа над сверхмощной ракетой Н-1 только началась, а Сергей Павлович уже в самом начале лунной программы и руки опустил? Раньше не опускал, а здесь опустил? Ресурсы страны оценил и посчитал? А каким образом, интересно? Ему, что, персонально доводили те данные по государственному дебиту-кредиту, о которых знали только первые лица государства? Если ресурсов не хватало, то каким образом к началу 70-х годов наша страна вплотную подошла к стратегическому паритету с США, причём этот факт признали сами американцы? Мало этого, СССР по своему экономическому развитию к этому же времени сумел выйти на второе место в мире. И ведь хватило ресурсов!

Технически не могли полететь? Это, простите, почему? Неужто тогда технический прогресс остановился? Или непрерывный научно-технический поиск, всегда заканчивающийся воплощенным результатом, вдруг неожиданно стал для Королёва С.П. конечным? А может Сергей Павлович разуверился к тому моменту в свой гений и свой потенциал?

Почему промышленность была неспособна делать более мощные машины? Ведь Н-1 сделали, и не одну. Другое дело, что все старты сверхмощной ракеты оказались неудачными, но разве это вина промышленности? А может всё-таки неправильно были произведены расчёты, приняты конструкторские и технологические решения? Тогда причём здесь промышленность?

Из последнего процитированного утверждения г-на Губарева В. получается, что Королёв С.П. без боя «отдал» приоритет освоения Луны американцам. Лично отдал. Типа, я так решил, и точка, а в Правительстве страны всё равно никто в этих вопросах не разбирается. Буду, мол обманывать, его, Правительство, и дальше, а с Н-1 просто дурака валять. Пусть миллиарды в неё вбухивают, мне то что до того?

Именно так по Вашему выходит, г-н Губарев В. И даже более выходит — Королёв С.П., получается, ещё и струсил! Уже на старте программы в тень ушёл. Вот какое «лицо» «гения космонавтики» Вы, якобы очевидец, продемонстрировали миллионам читателей вкупе в редакторами «Комсомолки».

Но г-н Губарев В. здесь, к великому сожалению, не одинок. Существует широко распространённая версия, что Сергей Павлович Королёв «отдал» приоритет освоения Луны американцам в интересах того, чтобы вести работу по подготовке полёта на Марс. И якобы после него остались наброски этих планов.

В связи с чем, очередной вопрос. Ну и почему сейчас не опубликовать эти планы, или хотя бы изложить замыслы «отца практической космонавтики»? Ведь в настоящее время идёт подготовка экспедиции на Марс, об этом заявлено во всех средствах массовой информации. Мероприятие неимоверное по своей сложности, финансовым затратам и риску, а главное, по новизне и неизвестности. Казалось бы, для предварительного анализа и расчётов нужно использовать весь имеющийся научный потенциал, в том числе и работы учёных прежних времён, тех, кто добивался на своём практическом пути выдающихся результатов. И в первую очередь взять на вооружение работы нашего отечественного светила, Сергея Павловича Королёва.

Но почему-то этих его работ и его расчётов о полёте человека на Марс и возвращении обратно до сего дня никто не может найти и опубликовать? Да, кстати, а где и когда, вообще то говоря, печатались другие научные труды Королёва С.П.? Хоть какие? Как они назывались? И, в частности, сколько их, этих его научных трудов по вопросам ракетостроения и освоения космического пространства? Хотя бы кто из научного мира, или биографов Сергея Павловича, явит их миру, или, на худой конец, озвучит его библиографию? Вот, например, у Валентина Петровича Глушко научных трудов десятки, и каждый – по конкретным вопросам двигателестроения. Все они не раз опубликованы.

Нам рассказывают, что свои научные труды, ввиду полного засекречивания деятельности, Сергей Павлович был вынужден подписывать псевдонимом «Профессор К. Сергеев». Вполне может быть. Но тогда очень бы хотелось познакомиться, и, думаем, не нам одним, хотя бы с одной научной работой, вышедшей под этим псевдонимом. Почему то таковые до сих пор неизвестны.

Но здесь, на наши вопросы, как правило, звучит другой аргумент. Нам говорят, что труды «профессора Сергеева» публиковать нельзя! Работы якобы находятся под грифами «секретно», «совершенно секретно» и «особой важности». Даже их названий не произносят вслух. И описи в архивах, где они могут быть, тщательно скрывают от глаз, говоря, что и они строго засекречены.

Непонятно, как долго эти «неизвестные труды» будут под грифами томиться? Ещё 100, 200 лет? Сколько? Кому они будут нужны после этих сроков? Да простят нам наши сомнения понимающий Читатель, но что-то нам подсказывает, что грифы секретности, довлеющие над научными трудами Королёва С.П. — чистой воды блеф!

По совести говоря, и многие тому свидетели, аргумент «всё засекречено» умело и очень часто используется в передачах нашего телевидения, особенно идущим в эфир на канале РЕН ТВ. Там порой городят всё, что только взбредёт авторам в голову. В подавляющем своём большинстве никакой науки, никаких подлинных фактов в таких программах не увидишь и не услышишь. Сплошное интеллектуальное одурманивание зрителей. И ведь доказать обратное утверждаемому там — невозможно. Правда и истина оказываются строго засекреченными. Всегда, при просмотре подобных «эксклюзивов» и «сенсаций», очень хочется проверить озвучиваемое, попасть в те архивы и посмотреть те источники, на которые ссылаются авторы и приглашённые. Но, увы, доступ к таковым всегда закрыт, да и архивов тех «специальных» вместе с источниками особенными нам и Вам, уважаемый Читатель, никто и никогда не назовёт и не покажет. Извольте верить измышлениям телевизионщиков «на слово»!

Сдаётся, что и в случае с научными трудами Сергея Павловича Королёва, мнимый гриф секретности, якобы закрывающий к ним свободный доступ, используется в таких же целях. Нас просто-напросто обязывают верить в их наличие и в глубину их научного содержания. При этом другая часть письменного наследия Королёва С.П., не являющаяся секретной, хранится у его дочери — Натальи Сергеевны. Но она наследие отца — сама об этом вещает с каждой трибуны — публиковать отказывается. Совершенно по непонятным причинам! При этом говорит и пишет о нём в манере свободной интерпретации исторической действительности. А что, ведь ею сказанное непроверяемо, можно утверждать всё, что только на ум придёт.

К слову будет сказано, уважаемые создатели телевизионных научно-популярных программ и телепередач, не пора ли вообще не принимать всерьёз оценок родственниками роли того или иного исторического деятеля. Пусть родственники рассказывают о том, каким был человек по характеру, в семье, в отношениях с другими людьми, но не пытаются давать оценку его профессиональной деятельности и его заслугам, или тем паче, провалам. Послушать их, так у нас все агнцы невинные и безгрешные были, только власть всегда и во всём виновата. Но реальность не есть противоположность исключительно белого только с чёрным, не бывает и реальности однотонной. Жизнь всегда многогранна и многоцветна. Поэтому представляется, что при создании научных и научно-популярных программ и фильмов необходимо руководствоваться одним из постулатов юриспруденции — родственники, есть лица заинтересованные, а потому уже по умолчанию не могут быть объективными свидетелями прошедшего, а тем более его научными толкователями. Тоже самое применимо и в сфере исторической науки, в качестве критерия для оценки трудов и работ авторов на предмет историчности и объективности.

Что же мы видим в действительности настоящего? На собираемых в дань уважения заслугам Сергея Павловича ежегодных Королёвских чтениях, проводимых в его альма-матер, в МГТУ имени Н.Э. Баумана, в первых рядах «учёных историков по наследию» уже не только Наталья Сергеевна Королёва, но и её дочь, то бишь внучка Сергея Павловича. А ведь там ещё и правнучка подрастает. Вот кто видимо в будущем вклад в науку своего дедушки и прадедушки оценят «по-настоящему»! Не удивимся, что скоро «откроются» новые факты из его становившейся раз за разом всё более легендарной биографии. К примеру, о том, что «гений космонавтики» имел планы исследования «чёрной дыры» в каком-либо созвездии, находящемся от нас на расстоянии полутора миллиардов световых лет. И что если бы он так скоро не ушёл из жизни, то созданный его усилиями космический аппарат должен был уже давно в той самой «дыре» побывать.

Возвращаясь к научным трудам Сергея Павловича, отмечаем ещё один интересный факт. Почему-то Валентин Петрович Глушко, который в 1956 году писал рекомендательный отзыв о научно-инженерной деятельности Королёва С.П. (а отзыв предоставлялся в связи с рассмотрением на Учёном совете НИИ-88 вопроса о присвоении Королёву учёной степени доктора технических наук без защиты диссертации), не назвал ни одной книги или научной статьи, вышедших из-под пера начальника ОКБ-1, хотя и упомянул о таковых.

В качестве главных научных работ Королёва С.П. Глушко В.П. привёл:

1. Эскизные и технические проекты и сводные отчеты по ряду опытно-конструкторских и научно-исследовательских тем, выполненных по Постановлениям Правительства (!!!) и посвященных узловым вопросам ракетной техники. [Ау! Интерпретаторы истории! Обратите внимание, выполнялись они по Постановлениям Правительства, а не втихаря и по личной инициативе Сергея Павловича!].

2. Курс лекций по теории и проектированию ракет, составленный и читаемый Королёвым С.П. на специальных высших инженерных курсах при МВТУ имени Н.Э. Баумана.

По поводу первой группы научного наследия Сергея Павловича возникает недоумение. Разве корректно и честно коллективные труды, созданные усилиями, опытом, знаниями и работой многих, ставить в заслугу одному? Насколько мы знаем, в научном мире это не принято и, как минимум, неэтично.

По поводу второй группы, то есть курса лекций по теории и проектированию ракет, свидетельствуем, они действительно есть, мы их нашли. Весь курс включает в себя четыре лекции 1951 года, все — небольшие по объёму.

В связи с только что изложенным — замешательство. Если Сергеем Павловичем Королёвым действительно был написан ряд важных научных трудов по ракетно-космической технике и проблемам освоения космического пространства, то почему до сих пор эти труды так усиленно скрывают даже от специалистов и исследователей? Если он таких трудов после себя не оставил, то зачем всюду врать о богатейшем научном наследии Сергея Павловича? Какую цель преследует, что за собой скрывает это враньё?

Почему не сказать правды хотя бы сейчас? Правды о том, что Королёв С.П. не писал и не оставлял научных трудов. Разве от этого его заслуга перед страной и её народом будет меньше? Да нисколько! Ведь он руководил, талантливо организовывал и умело направлял вверенные ему инженерно-конструкторские коллективы на решение насущных задач советского ракетостроения и в большинстве своем осуществлял общую координацию проектных и опытно-конструкторских работ одновременно по нескольким направлениям, достигнув при этом выдающихся результатов.

Но как показывают наши многолетние архивные изыскания, исторически нечестны не только журналисты, родственники и апологеты-биографы Сергея Павловича Королёва. Не отстают в этом процессе и мемуаристы. Один из самых известных — Феликс Иванович Чуев. В его книге «Сто сорок бесед с Молотовым» в изложении автора даются воспоминания одного из ближайших соратников Королёва С.П. Василия Павловича Мишина. Они касаются июля 1944 года, и речь в них ведётся о переписке Уинстона Черчилля со Сталиным И.В. по поводу немецкой ракетной экспериментальной станции в Дебице (Польша).

По словам Чуева Ф.И. Василий Павлович Мишин вспоминал:

«В тот же день [т.е. 13 июля 1944 года, коим датировано вышеупомянутое письмо] мы с Серёгой (С.П. Королёв) были на ковре у Сталина. Он дал нам указание немедленно вылететь в только что освобождённый от немцев Дебице, собрать там материалы по крылатым ракетам и всё привезти в Москву, и чтоб ничего не досталось англичанам — их разведчики давно там работают.

Так мы и сделали. По обнаруженным чертежам и обломкам нарисовали крылатую ракету и выполнили её в металле в Чехословакии [Так себе и представляем, как Вася с Серёгой собственноручно исполняют ракету в металле, словно бумажный самолётик мастерят]. Нашими разведчиками был обнаружен некий Козак — заместитель главного немецкого конструктора Вернера фон Брауна [???], чех по национальности. Он стал нам помогать... к Октябрьским праздникам мы отправили в Москву на железнодорожной платформе готовую крылатую ракету, машину «Татра», ящик чешского пива и написали: «Подарок Сталину» [!!! — подчёркнуто авторами настоящей статьи]. Так начинался советский космос».

Галиматья в приведённом отрывке полная! Из достоверных архивных источников известно, что после упомянутого письма У. Черчилля, комиссию Государственного Комитета Обороны, немедленно вылетевшую на немецкий полигон «Близна», что располагался между польскими городками Дембица (Дебице, Dębica) и Кольбушова (Kolbuszowa), возглавлял начальник НИИ-1 Народного Комиссариата авиационной промышленности генерал-майор инженерно-авиационной службы Фёдоров П.И. Были в той комиссии ставшие в будущем крупными и известными учёными Тихонравов М.К. и Победоносцев П.И., были мало кому известные Чернышёв Н.Г., Соркин Р.Е., Шехтман М.О. Плюс ещё несколько прикомандированных офицеров и солдат от 60-й армии и 1-го Украинского фронта. Но ни Мишина В.П., ни Королёва С.П. в составе той первой комиссии, назначенной для изучения немецких достижений в области ракетной техники, и в помине не было.

Во-вторых. Что это за чех, заместитель Вернера фон Брауна по фамилии Козак, о котором больше никто, никогда, ничего не слышал и в глаза его не видел? Ведь соратники германского конструктора, инженера, учёного фон Брауна известны очень хорошо. Их поиск вели спецслужбы всех стран-победительниц Третьего рейха — США, Великобритании, СССР. Более того, в Советском Союзе сразу после окончания Второй мировой войны к работе по воссозданию немецких крылатых и баллистических ракет и к разработке новых были привлечены сотни германских специалистов-ракетчиков. К тому же, их специально вывезли в СССР, где разделили на специализированные группы и секции по направлениям исследований и работ. Но никакого Козака среди них не было! Чтобы наше МГБ, проводившее масштабную операцию по поиску и вывозу германских специалистов, да не нашла цельного заместителя самого фон Брауна, да ко всему прочему уже охотно сотрудничающего с нами?! И вдобавок не смогла вывезти его из оккупированной Чехословакии?! Больше походит на посредственный анекдот.

В-третьих. Почему Вася с Серёгой, исследующие германский полигон в Польше, вдруг стали делать крылатую ракету в металле в Чехословакии? Ведь первые боевые германские ракеты были сконструированы таким образом, что большая часть составляющих их агрегатов монтировалась непосредственно на полигоне, и полигоны обладали для этого всеми необходимыми возможностями. Почему Мишин В.П. и Королёв С.П. такими возможностями не воспользовались? И вообще, как было можно по обнаруженным чертежам (на немецком, польском, чешском, на каком?) и обломкам (!) в кратчайшее время изготовить в металле цельную ракету, да ещё всего за каких-то 2-3 месяца — ведь к ноябрю того же года, судя по рассказу, её уже отправили в Москву?! На каком заводе её делали? Где брали сырьё, электроэнергию, специальную оснастку? Где и как искали, а потом заставили работать специалистов-производственников, рабочих? Как им платили, в конце концов? Опять из своего кармана? Или в первый раз из него?

Откуда герои рассказа взяли машину «Татра»? Купили на свои деньги? Незаконным образом конфисковали у населения? Украли из трофейного имущества? Но ведь за это сразу светила уголовная статья! По каким документам этот автомобиль отправляли в СССР, как личный, общественный, какой?

И что это за фамильярность по отношению к руководителю государства Сталину И.В. со стороны недавнего уголовника Королёва С.П., которого освободили как раз в июле 1944-го, и рядового сотрудника одного из авиационных КБ, кем на тот момент являлся Мишин В.П.? Ящик пива в подарок, скабрезная сопроводительная надпись — хоть один здравомыслящий человек может этому поверить?

Вот и получается, что если писатель и публицист Чуев Ф.И. в действительности передал услышанный им когда-то рассказ Мишина В.П., то надо честно сказать — Мишин В.П., вспоминая прошлое, нёс полную околесицу, или просто-напросто врал. Если процитированное — это выдумка самого Чуева Ф.И., услышавшего где-то когда-то и от кого-то звон о первых шагах по изучению германского ракетного наследия и «художественно» это обработавшего, то возникает большое сомнение не только по отношению к самому Чуеву Ф.И., как автору, претендующему на объективность и непредвзятость, но и в правдивости всей его книги «Сто сорок бесед с Молотовым».

А вот ещё два якобы достоверных свидетельства. Первое — отрывок из книги о полигоне Байконур [Порошков В.В. Ракетно-космический подвиг Байконура. — М.: Изд-во Патриот. 2007. С. 35], по всем статьям неплохой книги, за исключением отсутствия ссылочного аппарата и цитируемого отрывка:

«После первых успешных пусков ФАУ-2 Сталин поручил Королёву составить перспективный план создания ракет в СССР. Об этом рассказал сам С.П. Королёв на Байконуре во время «великого сидения» на стартовой позиции изделия 8К75 при завершении его испытаний в ожидании погоды на Камчатке. Королёв неожиданно разоткровенничался. Впервые рассказал… о составленном им перспективном плане. Он составил очень оптимистический план. Когда он докладывал этот план Сталину, Иосиф Виссарионович лично начал править его план и сказал Королёву, что нам ещё только предстоит создать ракетостроительную промышленность, обучить специалистов, освоить новую технику и её производство. И он в пять раз увеличил конечные сроки выполнения плана. «И прав оказался он, а не я», — закончил Королёв. Такое признание в устах честолюбивого Сергея Павловича многого стоит и свидетельствует о его высокой оценке познаний Сталина в области военной промышленности и военной техники». Вставляем ремарку: ну, слава Богу, хоть один авторитет для «гения космонавтики» всё-таки существовал!

Второе свидетельство — рассказ нашего уважаемого космонавта Георгия Гречко. Вроде бы человек разумный, но вот повествует он о Тунгусском метеорите и делает такой пассаж: «Сталин вызвал Королёва и поставил задачу — выяснить природу Тунгусского метеорита».

В обоих случаях — бредни чистой воды. Не ставил Сталин И.В. задачи Королёву по выяснению природы Тунгусского метеорита. И Мишина с Королёвым никогда к себе не вызывал. Ни в какие времена «Вася с Серёгой» не были у вождя на ковре. Не получали они напрямую и заданий от Сталина И.В. Ни одного. И Королёву С.П. сформировать перспективный план создания ракет в СССР Иосиф Виссарионович не мог поручить. Утверждать последнее могут только некомпетентные люди, незнающие и непонимающие, что механизм создания перспективного планирования, особенно по вопросам разработки новых видов вооружений, — это сложнейшая, грандиозная по масштабам, многоэтапная процедура, выполняли которую только коллективными усилиями центральных управлений оборонных министерств, министерства финансов и Госплана СССР.

И потом, Сергей Павлович Королёв руководил работами (на основе германских образцов и германского опыта) по созданию только дальнобойных ракет. Так тогда называли управляемые баллистические ракеты большой дальности. Но ведь уже в первых отечественных планах по созданию ракетного оружия определялись к разработке не только они. Но крылатые, зенитные, различных дальностей, способов базирования и старта, сухопутные, воздушные и морские, управляемые и неуправляемые, жидкостные и пороховые. С мая 1946 года, с момента выхода первого Постановления Правительства «Вопросы реактивного вооружения», разработка всех перечисленных типов ракет поручалась различным профильным научно-исследовательским институтам и конструкторским бюро разных союзных министерств, во главе со своими главными конструкторами и специалистами. В каждом из них интенсивно создавалась своя уникальная экспериментальная и испытательная база, строились и оборудовались специализированные полигоны, утверждались программы и промежуточные планы. И везде с первых дней работы была своя специфика, своя уникальность, свои проблемы. Сталин И.В. что, всё это забыл? Или не знал? И поэтому вдруг в 1948 году поставил задачу объять необъятное одному феномену, поручив ему сформировать перспективный план создания ракет в СССР? Да не смешите уже!

Больше того, послушайте все, кто пишет об эпохе Сталина И.В. и не знает, что давно опубликованы записи дежурных секретарей приёмной в кремлёвском кабинете вождя. С 15 июля 1924-го по 9 марта 1953 года, с точностью до одной минуты в этих записях прослежено, когда, кого и в течение какого времени принимал Сталин И.В. на своём рабочем месте в Кремле, или находился в том же самом кабинете после его смерти. Среди посетителей человек с фамилией Королёв значится всего один раз, 9 марта 1948 года. «Профессор Сергеев» в этих списках отсутствует как таковой. Нет в них и товарища Мишина В.П.

Какие вопросы обсуждались в кремлёвском кабинете 9 марта 1948 года, известно совершенно точно. То был План опытных и научно-исследовательских работ по реактивному вооружению [так тогда называли ракетное оружие] на 1948-1949 годы. Посмотрим, кто присутствовал на обсуждении, может, быть действительно, только Сталин И.В. и Королёв С.П.? Ан нет, от начала и до конца обсуждения в кабинете вождя находились:

— руководители Советского Правительства Молотов В.М., Берия Л.П., Жданов А.А., Маленков Г.М., Вознесенский Н.А., Булганин Н.А., Микоян А.И., Каганович Л.М.;

— союзные министры оборонной промышленности Устинов Д.Ф, Хруничев М.В., Горемыкин П.Н.;

— заместители министра Вооружённых Сил СССР Василевский А.М., Юмашев И.С., Вершинин К.А.;

— заместитель председателя Комитета № 2 (по реактивной технике) при Совете Министров СССР Зубович И.Г.;

— начальник Главного артиллерийского управления Вооружённых сил Яковлев Н.Д.;

— начальник НИИ-88 Гонор Л.Р.;

— начальник отдела № 3 специального конструкторского бюро НИИ-88 Королёв С.П.

Продолжительность совещания по данному вопросу — 2 часа 15 минут. Итоговый документ — Постановление Совета Министров СССР № 1175-440сс «О плане опытных и научно-исследовательских работ по реактивному вооружению на 1948-1949 гг.». Было утверждёно и зарегистрировано после доработки по результатам указанного совещания 14 апреля 1948 года. Объём принятого и утверждённого документа — 415 листов машинописного текста.

Общий план состоял из двух частей: плана опытных и плана научно-исследовательских работ. Обе части плана, в свою очередь, делились на несколько разделов. План опытных работ по реактивному вооружению — на разделы по управляемому реактивному вооружению, неуправляемому реактивному вооружению и раздел по порохам, жидкому топливу, средствам парогазогенерации и специальным материалам. Каждый раздел состоял из глав, где определялись типы реактивного оружия (системы, материала, рецептуры), объём по ним работ, основные тактико-технические требования, краткое описание ожидаемого действия, заказчик, исполнители, сроки предъявления на испытания. Назначенное к разработке реактивное оружие включало ракеты различных классов: наземного базирования (баллистические, зенитные, снаряды реактивной артиллерии), морского назначения (самолёты-снаряды, реактивные торпеды, реактивные глубинные бомбы) и авиационного назначения (управляемые бомбы и реактивные снаряды).

План научно-исследовательских работ объединял 16 разделов, в том числе:

— Проблемы механики в реактивной технике;

— Ракеты дальнего и сверхдальнего действия;

— Методы борьбы с ракетами дальнего и сверхдальнего действия;

— Зенитные ракеты;

— Морское реактивное вооружение;

— Авиационное реактивное вооружение;

— Полевое реактивное вооружение;

— Жидкостные и воздушно-реактивные двигатели и др.

Каждый из указанных и неуказанных разделов делился на несколько тем, в которых кроме целей работ, также чётко определялось кому, что, с какими тактико-техническими данными сделать, к какому сроку сделанное предъявить и кому сдать.

Кроме того, общий план включал в себя:

— положение о премировании;

— перечень опытных работ по реактивному вооружению, подлежащих премированию;

— организационно-технические мероприятия по обеспечению выполнения плана;

— количество специалистов [по реактивной технике], подлежащих подготовке в 1948-1950 годах;

— мероприятия по материально-техническому обеспечению плана работ;

— титульный список капитальных работ по министерствам и ведомствам, привлекаемым к выполнению заданий по реактивному вооружению;

— список строек; план финансирования опытных и научно-исследовательских работ;

— план по численности работающих, средней зарплате и фондам заработной платы по министерствам, выполняющим специальные задания;

— ведомость электроэнергии, выделяемой научно-исследовательским институтам, конструкторским бюро и заводам, выполняющим работы по реактивному вооружению;

— целый ряд других документов.

И что? Весь этот «перспективный план создания ракет в СССР» составил один Сергей Павлович Королёв? Автор книги о Байконуре утверждает именно так! Ну, тогда к этому, для пущей убедительности, ему надо было бы ещё добавить, что все те 2 часа 15 минут, в течение которых длилось совещание в кабинете Сталина И.В., Королёв С.П. тот план зачитывал. Да ещё разъяснял соратникам вождя [малопонимающим, надо полагать — ведь так в книгах по ракетно-космической тематике их в своём большинстве характеризуют?] его положения. Ещё бы, ведь Серёгой с Васей [Вася Мишин, наверное, в это время в приёмной обретался, на всякий случай, так сказать для поддержания штанов], что и как им делать Иосиф Виссарионович с июля 1944-го лично руководил! Да и контролировал внимательно, что наработал Серёга на 415 листах. Вон ведь, свидетельствуют, аж в 5 раз увеличил сроки, предлагаемые начальником отдела ОКБ НИИ-88. Довёл их до целых полутора лет! Итоговый план, принятый в апреле 1948 года, как никак до конца 1949-го был рассчитан. Если по месяцам считать, то их аж 20 с половиной выходит. Вон какая уйма времени, весь перечень ракетного вооружения в лёгкую можно было сделать! А Королёв-то, ошибся, выходит. На выполнение всех задач всего четыре месяца запланировал. Ведь так у Вас получается, уважаемый автор?

Честно говоря, совсем непонятно, зачем сочинять такие небылицы, если история донесла до нас письмо Сергея Павловича Королёва, написанное им на полигоне Капустин Яр 6 марта 1953 года, на следующий день после смерти Сталина И.В. [цитируется по книге Голованов Я.К. Королёв: Факты и мифы. — М.: Наука, 1994. С. 391-392]:

«Вспоминаю, как были мы у товарища Сталина 9 марта 194[8] года. Так всё было неожиданно, а потом так просто; мы ожидали его в приёмной и вошли — какое волнение охватило меня, но товарищ Сталин сразу заметил и усадил нас. Началась беседа. Всё время он ходил по кабинету и курил свою трубку. Всё было коротко и ясно. Много спрашивал и много пришлось говорить. Эти часы пролетели незаметно. Как заботливо говорил он о всех нас и как глубоко направил по правильному пути наш труд. А ведь многое из того, с чем пришли, придётся теперь делать по-иному. И как это хорошо и ясно всё стало.

Говорили о будущем, о перспективе. Д.Ф.[Устинов] потом мне сказал, что слишком много было сказано о нас в розовом тоне, но я с этим не могу согласиться, ‒ где же, как не у товарища Сталина, можно говорить легко и то, что думаешь, чего хочешь. Великое выпало мне счастье — побывать у товарища Сталина».

Нужно что-либо ещё говорить после этого письма? Только небольшое пояснение. Ничего общего с тем, что пишет о Сталине и Королёве автор книги о Байконуре, в воспоминаниях самого Сергея Павловича нет. А что есть, что было в действительности? Было обстоятельное, как выразился когда-то Ярослав Голованов, совещание, на котором Сталин И.В., после предметного и подробного обсуждения проблемы, обозначил комплексную программу действий по созданию отечественного ракетного оружия на ближайшие годы и дальнюю перспективу. Программу, основывающуюся на предварительных предложениях и видении руководящих лиц и непосредственных исполнителей замысла, но серьёзно скорректированную, разложенную по полочкам и по порядку взаимодействия между субъектами, назначенными к решению совокупной государственной задачи.

Почему на это важнейшее совещание был приглашён именно Королёв С.П., а, к примеру, не Челомей В.П., на которого тем же Постановлением была возложена ответственность за проектирование и изготовление реактивного самолёта-снаряда 16ХА, предельно ясно. Королёв С.П. на текущий момент являлся успешным руководителем работ по воссозданию и освоению германской управляемой баллистической ракеты дальнего действия А-4 (ФАУ-2), той ракеты, за характеристиками и полётами которой Сталин И.В. быстро и безошибочно увидел реальные перспективы увеличения обороноспособности страны и боевой мощи её Вооружённых сил. Это как минимум. Максимум его видения на то время, к великому сожалению, останется в неизвестности навсегда. Нет сомнений, что для оценки своего формирующегося взгляда руководителю государства понадобилось мнение специалиста-практика, хорошо знающего дело. В лице Королёва С.П. он нашёл именно такого, да ещё и беззаветно в то дело влюблённого.

Подробно изложение содержания плана опытных и научно-исследовательских работ по реактивному вооружению на 1948-1949 годы вместе с анализом хода и характера совещания у Сталина И.В., что состоялось 9 марта 1948 года, позволяют говорить безапелляционно. Всё, что Вы, уважаемый Читатель, найдёте написанного о посещениях Королёвым С.П. Сталина И.В. (по вызову или на доклад), об их встречах тет-а-тет, о состоявшихся между ними беседах или деловых разговорах, об их взаимоотношениях, лично поставленных задачах и тому подобных «фактах», знайте, то есть фальсификация! Вот только для чего делается сей фальсификат, объяснений мы не находим.

То же утверждение распространяется и на многочисленные свидетельства о составлении Королёвым С.П. перспективных планов создания и развития ракетной техники в последующие годы и утверждении их у Хрущёва Н.С. и Брежнева Л.И. Не в компетенции Королёва С.П. находилось перспективное планирование! Максимум, что могло исходить и исходило из вверенных ему отдела и конструкторских бюро, это предложения в решения Правительства (и то поэтапные, через руководящие управления, министерства, Комитеты, Комиссии, Госплан, Управление делами Совета Министров СССР). Причём с обязательным и в первую очередь согласованием с Военным Министерством или Министерством обороны СССР! И принимать государственные решения, как повсеместно утверждается в публикациях и статьях, Сергей Павлович Королёв не мог! Учите основы управления и теорию принятия решений, господа хорошие. И в государственных архивах, а не только в ведомственных поработайте, с документами уровня государственного же управления. За почти 30-летние собственные архивные изыскания что-то не встречали мы записей об ознакомлении с делами и материалами по ракетно-комической тематике многих фамилий, носители которых успешно на той самой фамилии спекулируют!