См. также на этом сайте:
Н.Урьев
«Воспоминания о Владимире Федоровиче Уткине»
В конце 80-х годов
закончилось действие "вето" на командировки в зарубежье.
Командируемые за границу привозили оттуда не только
привлекательные безделушки, видеокассеты, сувениры, но и редко
встречающиеся у нас слова - "менеджер", "шеф", "контракт",
"мониторинг" и т.д.
Юрий Алексеевич
Сметании один из немногих, кому постоянно симпатизировал
Владимир Федорович, стал за глаза называть
Генерального конструктора - шефом. Я, больше из собственной
вредности возражая ему, считал более удачным сокращение "ВЭФ".
Каждый из нас остался при своем мнении, поэтому я оставляю за
собой право называть иногда Владимира Федоровича "ВЭФ"-ом.
Мне посчастливилось в течение
тридцати лет, работая ведущим конструктором, а затем
заместителем главного инженера КБ "Южное",
довольно часто общаться с Владимиром Федоровичем в
различных рабочих и жизненных ситуациях. Первая встреча
состоялась в далеком 1959 г., когда в нашу
экспериментальную лабораторию № 17 собственной персоной
прибыл начальник одного из конструкторских отделов - Уткин.
Чисто внешне он запомнился ширококостной, громоздкой фигурой,
лохматой головой, крепким рукопожатием и умением убедить того, к
кому пожаловал, срочно провести испытания одного из узлов ракеты
Р-14, чтобы наутро сообщить на полигон результаты
испытаний.
В обстановке того времени достаточно
было телефонного звонка начальника отдела Уткина
начальнику лаборатории Караханяну, чтобы работа была
проведена в требуемые сроки.
Но уж таков был стиль работы
Владимира Федоровича - в ответственный момент быть
полностью уверенным в выполнении задания людьми, которым ты
смотрел в глаза и лично донес до каждого важность его
выполнения.
Владимир Федорович был
назначен заместителем Главного конструктора после гибели в
октябре 1960 г. Льва Абрамовича
Берлина, любимца КБ и завода, заместителя М.К.
Янгеля. Это назначение стало свидетельством большого
уважения и доверия к личности Владимира Федоровича
Уткина. На его плечи выпала, пожалуй, самая тяжелая,
требующая ежеминутного внимания и реагирования, ноша: ведение
конструкторской документации на заводах-изготовителях ракет
нашей разработки, расположенных "от Москвы до самых до
окраин": Днепропетровске, Омске, Перми,
Оренбурге, Красноярске. Его "доставали" на работе,
дома, на отдыхе, в командировке. Выпуск заданного нархозпланом
количества серийных ракет оценивался как важнейший показатель
работы заводов-изготовителей. Персональную ответственность за
выполнение нархозплана несли, помимо директоров заводов,
Министры оборонных отраслей промышленности, а также отделы -
кураторы от Совета Министров и ЦК КПСС.
До 1966 г. включительно
ракеты разработки ОКБ-586 (с 1966 г. - КБ
"Южное") бесспорно были главной составляющей группировки
межконтинентальных баллистических ракет СССР: 1962
г. - 86 %; 1964 г. - 85 %; 1966 -
60 %.
Более 700 пусковых установок
были развернуты РВСН под ракеты средней дальности (Р-12,
Р-12У, Р-14, Р-14У).
И заместитель Янгеля -
Владимир Уткин, опираясь на ведущие конструкторские
подразделения ОКБ, тщательно и дотошно анализируя
допустимость тех или иных отклонений от конструкторской
документации на серийных заводах, зарекомендовал себя как зрелый
Конструктор и руководитель. Растет его авторитет на
заводах-изготовителях, а в ОКБ он уже в 1961 году
занимает третью ступеньку в иерархической лестнице, исполняя
обязанности Главного конструктора и начальника ОКБ в
отсутствие Янгеля и Будника.
И хотя те годы - конец 50-х
начало 60-х - были до предела заполнены работой как
руководящего, так и остального состава работников оборонных
предприятий, большинство работающих "болели" автомобилем и умели
выкраивать время, чтобы найти кого-то, способного ссудить на
какое-то время какую-то сумму... Иногда складывалось
впечатление, что этот процесс бесконечного одалживания,
приобретения машины, возврата долгов, вновь одалживания - носит
бесконечный характер.
Счастливым обладателем
светло-голубого "Москвича" стал и Владимир Федорович
и появилась возможность усадить Валентину Павловну,
детей в новенькую машину и отправиться в редкий выходной на
природу...
И как искренне сочувствовали и
переживали знакомые, сотрудники, друзья, когда узнали что
машину, оставленную Уткиным на заводской стоянке, угнали.
Тяжело было видеть расстроенного, но мужественно переживающего
случившееся Владимира Федоровича, которого все
знали как трудягу до мозга костей, купившего машину за честно
заработанные рубли. Вскоре "Москвич" был обнаружен "разутым" в
пригороде Днепропетровска.
В силу занимаемого положения
Владимиру Федоровичу приходилось заниматься не только
ракетной, но и космической тематикой. Особое место в тематике
нашего ОКБ занимал в те годы (1962-1967
гг.) комплекс "Восход", в состав которого входил
космический носитель 65СЗ на базе ракеты 8К65, два
спутника спецсвязи и метеоспутник "Метеор". Своеобразие
этой темы состояло в том, что М.К. Янгель, несмотря на
категоричные возражения своих ближайших заместителей В.С.
Будника и В.М. Ковтуненко, в апреле 1962
г. принял решение (в дальнейшем получившее поддержку
Правительства), передать разработку носителя и спутников
спецсвязи в ОКБ-10 (Главный конструктор М.Ф. Решетнев),
а спутник "Метеор" - во ВНИИЭМ (директор А.Г.
Иосифьян).
Но за ОКБ-586 осталась роль
головной организации, а это означало, что спрос за состояние
работ у Решетнева и Иосифьяна начинался с нас, с
нашего ОКБ.
Нужно отдать должное Михаилу
Кузьмичу, что в основном, хотя бывали и исключения, он
брал на себя лично осуществление головной роли,
председательствуя на Советах Главных конструкторов, решения
которых становились основой решений военно-промышленной комиссии
и соответствующих прика-зов Министерств - участников разработки.
Значительно реже такого рода вопросы
поручались В.С. Буднику и В.М. Ковтуненко, хотя за
технические характеристики носителя и спутника, разработка
которых велась их подразделениями, оба несли полную
ответственность.
Координацию текущей деятельности
участников разработки Янгель поручал мне, как ведущему
конструктору темы, напутствуя каждый раз: "Ты мой полномочный
представитель!"
Но когда состояние разработки
рассматривалось военно-промышленной комиссией, уровня
"полномочного представителя" было недостаточно, и в Кремль
направлялись более крупные фигуры.
Разработка спутника "Метеор"
находилась под особым контролем, поскольку соглашение об обмене
спутниковой метеоинформацией между СССР и США
советской стороной не выполнялось. МИД СССР
постоянно напоминал о недовольстве американцев, которые в
отличие от нас свои обязательств выполняли. Поэтому заседания
ВПК по рассмотрению этого вопроса носили мало приятный
характер и больше напоминали порку больших руководителей,
которые на местах могли бы с не меньшим искусством "выпороть"
своих исполнителей.
В середине апреля 1964 года
Янгель поручил Уткину принять участие в
рассмотрении состояния дел по "Метеору" под
председательством Леонида Васильевича Смирнова
- заместителя Председателя Совмина СССР, председателя
военно-промышленной комиссии.
Владимир Федорович с
присущим ему чувством ответственности постарался вникнуть в
состояние дел в ОКБ и на заводе, во ВНИИЭМ и
смежных организациях, он на местах ознакомился с отработкой
антенно-фидерных устройств и газореактивной системы, которые
разрабатывались нашим ОКБ. В цехе сборки космических
аппаратов он убедился в том, что изготовление корпусов,
приборных рам, каркасов солнечных батарей, поворотных траверс и
других элементов конструкции - производственниками освоено. Пару
вечеров было посвящено его ознакомлению с проведенными ранее
Советами Главных конструкторов, решениями коллегий ГКОТ,
ГКРЭ, ГК электротехники, совещаниями в
Главном управлении гидрометслужбы и ГУРВО,
а также состоянием подготовки полигона, измерительных пунктов,
линий связи и пунктов приема метеоинформации - к предстоящим в
1964 г. летно-конструкторским испытаниям спутника "Метеор".
За день-два до комиссии мы приехали
в Москву, и Владимир Федорович впервые
побывал во ВНИИЭМе, расположенном в старинном здании у
метро "Красные ворота". А.Г. Иосифьян с гордостью
показывал нам монтажно-испытательный корпус для объекта,
построенный, можно сказать, в центре Москвы.
В состав нашей небольшой группы,
прибывшей вместе с Владимиром Федоровичем в Москву,
входил Федор Федорович Фалунин - главный
конструктор нашего приборного КБ, одно из подразделений
которого разрабатывало антенно-фидерные устройства для "Метеора",
и помощник Главного конструктора Михаил Иванович
Галась с целевым заданием по боевой тематике. Поселились
в одном большом четырехместном номере гостиницы "Москва".
Кровати Уткина и Фалунина были расположены в
специальной нише, а наши с Галасем - в общей для всех
части комнаты. На этом все "привилегии" руководителя нашей
группы заканчивались. Во всем остальном совместном житье-бытье
он на равных принимал участие в подготовке ужина, утреннего чая,
очереди к умывальнику и т.п. Для меня было приятным открытием
его простота и доступность, реакция на удачную шутку,
направленную иногда и в его адрес.
Дни нашего пребывания в Москве
по времени совпали с проведением торжественно-праздничных
мероприятий, посвященных приближающемуся дню рождения В.И.
Ленина. И нетрудно представить нашу радость, когда
Василий Матвеевич Мешков, начальник отдела
ГКОТ, ведущего наше КБ и завод, поздравил
Владимира Федоровича с присуждением ему Ленинской
премии. В этот же день прошла комиссия Л.В. Смирнова
по "Метеору", свежего Лауреата там поздравили и конечно
особо не критиковали. А вечером радостно оживленный и несколько
смущающийся, как главный виновник торжества, Уткин собрал
в ресторане гостиницы "Москва" на третьем этаже днепровских и
московских товарищей. Помимо нашей четверки это событие отмечали
В.М. Мешков, Л.М. Ганзбург, В.А. Пащенко и
еще 2-3 человека. Тосты следовали за тостами, поздравления были
искренними и сердечными, а Владимир Федорович был
и оживленным, и задумчивым, и счастливым. Именно за этим столом
он, улучив момент, серьезно и доверительно наставлял меня: "Метеор"
- перспективная тема, работай хорошо и быть тебе лауреатом!"
Предсказание его сбылось через шесть лет, в дни празднования
100-летия В.И. Ленина.
В один из вечеров нам, живущим в
одном номере, довелось наблюдать, когда обычно сдержанный в
выражении своих чувств, Владимир Федорович напрочь сбросил с
себя маску невозмутимого человека. В описываемые годы
отечественная легкая промышленность выпускала для мужчин голубые
или сиреневые майки и черные или синие длинные трусы, в которых
щеголяли и большие начальники и рядовые труженики. И когда
Федор Федорович Фалунин, после весело
проведенного в честь для рождения В.И. Ленина
торжественно-праздничного вечера в ГКОТе, вернулся в
номер и, оставшись в трусах и майке, стал показывать как изрядно
выпивший дирижер духового оркестра бегал вдоль шеренги
музыкантов, размахивая своими палочками, и как его заносило в
разные стороны, - Уткин хохотал до слез искренне и
безудержно. Так смеяться мог только большой, сильный и честный
человек. Даже на следующий вечер, глядя на маленького Федора
Федоровича в трусах ниже колен и огромной сиреневой
майке, Уткин, начиная смеяться, просил; Федор,
покажи, как дирижер вчера оркестром руководил!
Работая начальником отдела,
заместителем, а затем и первым заместителем Главного
конструктора, Владимир Федорович был типичным
представителем трудоголиков. У него совершенно не оставалось
времени, чтобы знать новости спорта, искусства, событий местного
масштаба.
В конце 60-х годов довольно
известной личностью в шахматном мире был Алексей
Суэтин, имевший звание чемпиона Союза, тренер чемпиона мира
Михаила Ботвинника. Однажды он давал сеанс
одновременной игры в Министерстве общего машиностроения.
Василий Матвеевич Мешков без каких-либо
дипломатических намеков потребовал от меня представлять I
Главк в этом сеансе. "Ты в Москве сейчас больше
живешь, чем в Днепре. Защищай честь Главка, а то на
Аполлона Евсюкова (ведущего специалиста отдела)
надежд мало. Может продуть рыжий черт!" И когда Аполлон
"продул" вместе с большинством участников, половину очка
завоевал представитель VIII Главка, а я единственный
выиграл у Суэтина (до сих пор не могу понять, как это
произошло!) - Василий Матвеевич ходил гоголем по
Министерству и сообщал всем, что если бы не I Главк "был
бы позор всему МОМу".
Приехавшего в Москву
Уткина, Мешков ошарашил сообщением, что
Паппо-Корыстин единственный "наклонил" Суэтина.
Поддержал престиж отрасли, а "Аполлон слил на первых ходах и
сидел красный, как рак!". И с характерным для него оканьем
благодарил "Володю" за спасенную честь Министерства.
Владимир Федорович
невозмутимо выслушал эту тираду, изредка одобрительно кивая, а
потом увлек меня в сторону и строго спросил: "Кто такой
Суэтин?!"
После назначения меня в конце
1969 г. заместителем главного инженера, когда основным
содержанием моей работы стала координация вопросов по
изготовлению экспериментальных узлов и оснащению
экспериментальной базы ОКБ цехами завода, общение с
Владимиром Федоровичем стало постоянным. В течение
1970-71 гг. Михаил Кузьмич Янгель все
более нуждался в медицинской помощи, а его первому заместителю
все чаще приходилось выполнять обязанности Главного
конструктора. В последней декаде апреля 1970 г.
Владимир Федорович сообщил, что на меня возлагается
персональная ответственность за своевременную подготовку
стендовых установок для проведения "коротких" и "длинных"
бросковых испытаний тяжелой жидкостной ракеты 15АН с
минометной схемой старта и что об этом он доложил Леониду
Васильевичу Смирнову. "Ты "яму" передай мои
поздравления с Ленинской премией, - цитировал Владимир
Федорович Леонида Васильевича, - и предупреди,
что спрашивать с него за своевременное начало отработки будем
очень строго!" Следует заметить, что Владимир
Федорович, прекрасно зная русский язык, обладая красивым и
разборчивым почерком, - некоторые слова и фразы нарочито
озвучивал с явным искажением: яму, ехай, молоти день и ночь,
весь пар в свисток, стыдобища... Если у него иногда вырывалось
бранное слово, он тут же добавлял: "Извините за нетехнический
термин!"
О принятии решения назначить меня
ответственным за подготовку стендовой базы Уткин
проинформировал Александра Максимовича Макарова.
Заодно они договорились, что от завода персональная
ответственность возлагается на заместителя главного инженера
ЮМЗ - В.С. Соколова, от ПМЗ - на директора
В.М. Шкуренко. Подготовить приказ двух руководителей по
этому вопросу было поручено мне. Отчетливо понимая чрезвычайную
важность успешного подтверждения самой идеи минометной схемы
старта тяжелой жидкостной ракеты на самом раннем этапе, ВЭФ
старался, что бы каждый из нас проникся этим пониманием.
Мне запомнилось его требование:
"Как во время войны готовили самые ответственные операции, так и
мы должны готовиться к минометному старту. По этим вопросам
приходи в любое время. Молоти день и ночь!"
В конце февраля 1971
г., в установленные решением ВПК сроки, был произведен
первый, причем успешный, "короткий" бросок. Сторонники
минометной схемы торжествовали, обычно сдержанный ВЭФ
излучал радость, противники - умолкли.
Если Михаил Кузьмич
Янгель стал победителем в признании идеи минометного старта
тяжелой жидкостной ракеты, то Владимир Федорович
Уткин успешно руководил реализацией этой идеи от этапа
бросковых испытаний до сдачи комплекса на вооружение.
25 октября 1971 г. ушел из
жизни Михаил Кузьмич Янгель. Начальником и
Главным конструктором КБ "Южное" 29
октября 1971 г. был назначен Владимир
Федорович Уткин.
К этому времени он почти три с
половиной года работал первым заместителем Михаила
Кузьмича, в 1967 г. стал Героем Социалистического
Труда, ему была присуждена ученая степень доктора технических
наук, его кандидатура на Главного безоговорочно была поддержана
руководством и общественными организациями «Южмашзавода»,
он успел завоевать достаточно высокий авторитет в ОКБ и
смежных организациях, и назначение его на важнейший пост
расценивалось, как единственно правильное и логичное.
Но сам Владимир Федорович,
будучи человеком честным и зрелым, способным оценить роль
Главного конструктора Янгеля в завоевании днепровским
ракетным центром лидирующего положения в создании стратегических
ракетных комплексов - острее и пронзительнее всех осознал меру
своей личной ответственности за работу и ее результаты не только
КБ "Южное", а еще и огромной кооперации смежников,
военных ведомств, институтов, отчетливо понимая значимость этих
работ для страны. А как личность, в достаточной мере
честолюбивая, он был полон решимости не только сохранить
лидирующие позиции и авторитет предприятия, завоеванные под
руководством своего великого предшественника М.К. Янгеля,
а приумножить их и выйти на новые высоты.
О созданных под руководством ВЭФа
боевых и космических ракетных комплексах сейчас известно всем из
различных источников информации, а я хочу поделиться своими
наблюдениями за трансформацией самого Владимира Федоровича.
Прежде всего, он несколько
дистанцировался от тех, с кем еще вчера был на приятельской или
дружеской ноге. И хотя еще не один год такие корифеи, как
Николай Федорович Герасюта, в несколько
меньшей степени - Вячеслав Михайлович
Ковтуненко, Виктор Васильевич Грачев,
Анатолий Иванович Чигарев и некоторые
другие позволяли себе шутливый тон, возражая Главному и
используя обращение "ты", ВЭФ даже не усмехался в ответ
на "шутки", выражение лица его становилось отчужденным, тон -
ледяным, когда он, обращаясь к ведущему протокол оперативного
совещания, давал указание: "Запишите в решение оперативки!"
Будучи большим любителем рыбной
ловли и участвуя ранее по мере возможности в коллективных
поездках на рыбалку, ВЭФ наравне со всеми вытаскивал еще
в машине припасы, приготовленные женами, доставал и напитки,
заготовленные лично каждым участником, и на равных со всеми
продолжал начатое дело. Став Главным, он совместные с
сотрудниками поездки прекратил. Мог только изредка во время
делового разговора ненароком поинтересоваться куда ездил, что
ловил, что знаешь о новой снасти?
Видимо, не без влияния Валентины
Павловны, верного и преданного друга, делившей все
радости и горести со своим мужем, Владимир Федорович
стал уделять большое внимание своему внешнему облику.
Сохранилось фото, запечатлевшее миг,
когда сотрудники ВЭФа, собравшиеся в его кабинете,
встречают вошедшего юбиляра. Ему исполнилось пятьдесят лет.
Прошло два года, как он стал Главным, но как хорошо смотрится!
Стрижка, сделанная мастером, элегантное пальто, модные туфли, не
лишенная изящества поза, открытая, широкая улыбка, сияющие
глаза...
И ему нравилось, когда сотрудник, с
мнением которого он считался, отмечал в ходе встречи, что ему по
душе костюмный ансамбль на Главном. Хорошо сочетается свитер,
плотно облегающий шею, с фасоном костюма, что в облике ВЭФа
появилось что-то молодежно-спортивное...
А оно и должно было появиться!
Уткин запретил себе болеть.
Чувство высочайшей ответственности
за доверенный ему пост Главного конструктора стало сильным
стимулятором занятий физкультурой и спортом. Дома появились
шведская стенка, тренажеры, гантели... Каждое утро ВЭФ
стал бегать на Комсомольский остров, купаться в
Днепре... И практически перестал болеть. А ведь режим его
работы, особенно частые полеты на полигоны, Москву в любое время
года - поражали даже более молодых и крепких сотрудников.
Войдя во вкус, Владимир
Федорович стал постоянным посетителем дворца водных видов
спорта с его плавательными дорожками и уютной, жаркой парилкой.
А когда заработал ледовый дворец - Уткин с Павлом
Ивановичем Никитиным умудрялись соревноваться друг
с другом на коньках поздними вечерами, когда заканчивались
тренировки фигуристов.
Он, не увлекавшийся по моим
наблюдениям шахматами, стал интересоваться событиями в большом
шахматном мире. Примерно раз в месяц неоднократный чемпион мира
по шахматной композиции, главный тренер сборной СССР - и
он же наш ведущий конструктор по ряду космических аппаратов -
Валентин Руденко рассказывал Главному о Карпове,
Каспарове, Фишере, тонкостях и нюансах
взаимоотношений ведущих шахматистов мира. Мне кажется, что
ВЭФ после таких собеседований не стал бы спрашивать "Кто
такой Суэтин?" Владимира Федоровича и
Валентину Павловну Уткиных можно было
встретить на премьерах театральных представлений, концертах
приезжих знаменитостей.
ВЭФ старательно и
последовательно восполнял то, чему не придавал особого значения
в предшествующие годы. Посещение такого рода мероприятий
способствовало общению с сильными мира сего, интересными
творческими людьми и наполняло жизнь новым содержанием.
Владимир Федорович,
оставаясь довольно замкнутым, не особенно говорливым человеком,
преображался, когда рассказывал о своих внучках, которых он
нежно любил, о школьных программах для младших классов, знал
наизусть и иногда среди рассказа напевал: "То ли еще будет,
ой-ой-ой!"
Но главным содержанием его жизни
была и оставалась РАБОТА, ее результаты. И если
результаты в перспективе могли оказаться хуже или не такими
высокими, как у конкурента (а таких хватало — Челомей,
Надирадзе, потом Ефремов и Лагутин). Главный
конструктор Владимир Уткин "молотил" сам и
заставлял "молотить день и ночь" своих соратников до победы.
По-моему мнению, ВЭФ был очень самолюбивой и честолюбивой
личностью, но его самолюбие и честолюбие должно было обязательно
подтверждаться Делом, а не связями! После того, как он был
назначен Главным, ему не просто нравилось, когда КБ "Южное"
оказывалось победителем в том или ином виде деятельности, - он
негодовал, если этого не происходило.
Общеизвестно, что к проведению
учений по гражданской обороне большинство руководящего состава
больших и малых предприятий страны относились, можно сказать,
несколько иронично.
И когда на оперативном совещании у
Главного конструктора Уткина начальник штаба гражданской
обороны объекта Михаил Александрович Вахрушев
с гордостью сообщал, что санитарная дружина КБ "Южное"
заняла второе место в районных соревнованиях, и, показав грамоту
присутствующим, передавал ее ВЭФу, следовал вопрос: "А у
кого первое место?" И услыхав, что у табачной фабрики,
Владимир Федорович громко и негодующе провозглашал:
"Позорище! Нашли, кому уступать!"
Видимо, стремление быть первым было
развито в нем и ранее. Из воспоминаний Валентины
Васильевны Некрасовой, активной участницы
художественной самодеятельности с юных лет до солидного
пенсионного возраста, Уткин, став начальником комплекса
конструкторских корпусных подразделений, собрал у себя своих
участников предстоящего смотра художественной самодеятельности
ОКБ и сказал: "Товарищи, перед нами стоит важная задача -
обставить КБ-4!" (двигателисты). И обставили! Сколько
было радости, какой был подъем в коллективе!
И не трудно себе представить, когда
в конце 80-х - члену ЦК КПСС, депутату Верховного Совета
СССР, академику Союзной и Украинской академий, дважды Герою
Социалистического Труда, лауреату Ленинской и Государственной
премий, руководителю крупнейшего в Союзе
научно-производственного объединения, человеку, привыкшему к
вполне заслуженному уважению и почтительному отношению к
собственной персоне - доводится выслушивать на бюро
Днепропетровского обкома партии сентенции директоров,
начальников производств, мастеров местных и близлежащих
мясокомбинатов о ... "никудышнем качестве мясоперерабатывающих
машин, поставляемых НПО "Южное".
Перестройка была в разгаре,
гласность и свобода слова всемерно поощрялись. И для
Генерального конструктора было невыносимо выслушивать реплики
типа "А як що, вони і ракети, і супутники так роблять!"
...Расширенное заседание парткома
НПО напоминало Хиросиму и Нагасаки вместе
взятые.
В течение нескольких недель ВЭФ
в окружении ведущих специалистов ОКБ и завода проводил
оперативные совещания на сборочных участках, заставляя проводить
анализ и техническое обоснование принимаемых решений, дело было
поставлено на ежесуточный контроль, "молотили день и ночь, - и
"пошли" в конечном счете на мясокомбинаты и более мелкие
производители колбас, сосисок, фаршей гидравлические и вакуумные
шприцы, мясорубки, клипсаторы и другое оборудование, не
вызывающее нареканий со стороны потребителей.
Прошло много лет, но до сих пор
недоумеваю, почему такие гиганты в науке, технике, производстве
и в государственной деятельности, как Уткин, оказались
молчаливыми свидетелями происходящего в стране, когда уникальные
предприятия, способные показать и использовать свои возможности
с максимально эффективной отдачей, с учетом их
интеллектуально-профессионального состава, освоенных технологий
- были вынуждены изготавливать мясорубки, шприцы, оборудование
для изготовления мыла, передвижные домики для геологов и т.п.?
После одного из совещаний
Владимир Федорович оставил меня и Сичевого
Владимира Ивановича (зам. генерального директора
ПО «ЮМЗ» по производству) и поставил задачу:
"Думайте, чем загрузить завод и КБ"! Я посмел в довольно
тактичной форме высказать мысль, что мы вправе ожидать такие
предложения от него - члена ЦК, депутата, академика,
способного потребовать от Госплана, Госкомитета по науке и
технике их соображения по конверсионной политике оборонных
предприятий, в частности НПО "Южное". "Ишь, чего
захотел" - проговорил наш руководитель и встал, показывая, что
обмен мнениями закончен. И сейчас, по прошествии более 12-13 лет
после того разговора, я продолжаю думать о позиции ВЭФа.
Может быть, он уже тогда увидел крах государства, именуемого
Советским Союзом, со всеми вытекающими отсюда последствиями? А
поручения мне и Сичевому давал скорее по привычке
руководить процессом. Не знаю...
Все люди разные и отношение к разным
людям разное. Янгель и Уткин... У них было много
общего, и прежде всего отношение к работе как к Главному Делу
своей жизни, оба отдавали Делу весь свой талант, энергию,
жизненные силы. Оба постоянно общались с разными людьми -
рядовыми тружениками, учеными, военными, руководителями разных
уровней, государственными деятелями.
Может быть, я и ошибаюсь, но
пообщавшись с Янгелем, с долей восхищения вспоминал какой
прекрасный человек и специалист! После общения с Владимиром
Федоровичем, думал - какой прекрасный специалист и человек! В
общении с Янгелем чувства опережали сознание, а с
Уткиным - наоборот...
Янгель был всегда открыт,
Владимир Федорович - чаще замкнут.
От Михаила Кузьмича
уходили с ясной программой: что делать, когда и с кем.
Владимир Федорович,
если затруднялся с оперативным решением или ответом на вопрос,
не обсуждал с собеседником различные варианты его решения, а
коротко заканчивал: иди, я тебя позову! Может быть, ему не
хотелось показывать сотруднику, что он не готов принять
предлагаемое решение или не согласен с ним. Уткин предпочитал
ограничиться намерением - я тебя позову! Ждать, когда тебя
"позовут", приходилось иногда довольно долго.
В мае 1981 г. в институте Н.А.
Пилюгина мы отрабатывали способ управления твердотопливной
ракетой отклонением головного отсека.
Опытная конструкция, изготовленная
по документации КБ "Южное", состоящая из 4-х
гидроцилиндров, отклоняющих в двух взаимоперпендикулярных
плоскостях карданный узел с закрепленным на нем имитатором
верхней части конструкции, закреплялась на специальном
газодинамическом стенде и подвергалась испытаниям с постепенным
увеличением частоты колебаний.
При частотах 7-8 Гц наблюдалось
ослабление затяжки креплений конструкции, появлялась возможность
"разваливания" в прямом смысле этого слова испытуемого узла.
Я, работая тогда заместителем
главного инженера КБ "Южное" и не понаслышке зная
об ответственности за нарушение правил охраны труда и техники
безопасности, принял решение об отправке сборки на
завод-изготовитель, то бишь "Южмаш", и только после
проведения доработок продолжать испытания в Москве. На меня во
всю силу "давили" из Днепропетровска Н.Ф. Герасюта,
М.И. Галась, С.Н. Конюхов, призывая не
дискредитировать головное предприятие, не допускать
беспрецедентного в нашем положении сознания в бессилии
доработать сборку у Пилюгина.
Мне нужна была поддержка
Владимира Федоровича, который в эти же дни был в
командировке в Москве, и проживал вместе с братом Алексеем
Федоровичем в том же доме, где размещались в общежитии
наши сотрудники. Но мои попытки встретиться с Главным утром,
вечером, поймать по телефону в Министерстве, ГУРВО,
ВПК кончались безрезультатно.
Тем временем из Днепра
приехали ведущие специалисты Анатолий Матвиенко -
проектант и Анатолий Шулика - конструктор, чтобы
высказать свое мнение. Но и они, хотя и видели своими глазами
происходящее, не могли взять на себя решение об отправке сборки
в Днепр.
...В 11 вечера я сумел
дозвониться в двери "резиденции" Владимира и Алексея
Федоровичей. ВЭФ встретил меня хмуро, он все
знал... Я доложил ему, что автомашина заказана на завтрашнее
утро, и что лучше решиться на "беспрецедентную" отправку, чем
разрушить стенд и, не дай бог, иметь человеческие жертвы.
"Поступай, как знаешь!"
Через неделю Главный провел
совещание, на котором заслушал мнения Герасюты, Галася,
Игдалова и других. Он искренне негодовал, когда услышал и
сумел убедиться, что доработки потребуют не менее 3-х месяцев.
"Как же вы могли его (Паппо-Корыстина) так
подставлять, когда убеждали меня, что можно на месте за пару
дней укрепить конструкцию, достав на заводе Хруничева
комплект крепежа?!"
Он негодовал искренне, и в
способности быть справедливым, в конечном счете - ему нельзя
было отказать.
Может быть, он и был способен
хранить в памяти что-либо омрачающее его мнение о сотруднике,
коллеге, но он всегда был выше того, чтобы чувство обиды
побеждало чувство справедливости.
Во время непродолжительного
функционирования НПО "Южное", у Уткина -
руководителя НПО были весьма серьезные основания быть
недовольным, затаить горечь обиды на действия своих ближайших,
более молодых, соратников - руководителей завода. Но когда в это
же время пришло разрешение на выплату авторского вознаграждения
за крупное изобретение, внедрению которого содействовали
"обидчики" - ВЭФ, не колеблясь, подписал обращение в
Министерство с просьбой разрешить их премирование.
Но бывали, хотя и сравнительно
редко, ситуации, когда ВЭФ разрывал цепи, ограничивающие
свободу его действий, поступков, выражений чувств, и становился
удивительно раскованным, словно освобожденным из надоевшего
футляра, который чертовски надоело таскать.
Помнится, в апреле 1980
года мы небольшим коллективом летели самолетом Як-40 на
полигон, где предстояло открыть бюст Михаила Кузьмича
Янгеля в г. Ленинске. Кроме Главного, летели
Л.Д. Кучма, А.А. Негода, В.Г. Ситало, В.С.
Соколов и я. У нас "с собой было". А главное было хорошее
настроение, откровенные разговоры, взаимные комплименты,
анекдоты, случаи из охотничьих и рыбацких баек, песни, звучавшие
могучим ревом, и была... сольная пляска... Владимира
Федоровича.
Как он самозабвенно, с русской
бесшабашностью топал и размахивал руками, поводил плечами и
пытался себе подсвистывать, пускаясь иногда вприсядку, задорно
оглядывая нас, восторженно хлопающих и подпевающих ему,
неожиданно озорными глазами! Это был Уткин, увиденный
мною раз в жизни, и запомнившийся на всю жизнь.
Эти редкие минуты разрядки
доставляли "яму" истинное удовлетворение. Я в этом уверен. Как
уверен и в том, что руководство совершенно секретным
предприятием, почетные места в президиумах различных конференций
и собраний, депутатский флажок на груди, удостоверение члена
ЦК КПСС, бронзовый бюст дважды Героя
Социалистического Труда на родине - не могли не влиять ни на его
манеру поведения, ни на его поступки. Положение обязывало быть "побронзовевшим".
С переводом Владимира
Федоровича в ЦНИИМАШ общение с ним заметно
уменьшилось, но каждая встреча запоминалась особенно ярко.
Когда в июле 1994 года в
пятитысячном зрелищно-спортивном дворце "Метеор"
отмечалось 50-летие со дня образования ПО "Южный
машиностроительный завод", выступление бывшего
Генерального конструктора ГКБ "Южное" им. М.К.
Янгеля, директора ЦНИИ машиностроения, академика
Российской и Украинской Академий Наук Владимира
Федоровича Уткина было самым интересным, ярким и
запоминающимся содержанием и манерой исполнения. По сцене
свободно и непринужденно передвигался с микрофоном в одной руке,
а второй - умело дирижируя собственным выступлением и реакцией
зала - высокий, несколько сутуловатый, в элегантно сидящем
костюме - наш Владимир Федорович! И невольно с
улыбкой вспоминалось, как двадцать с лишним лет назад мы,
готовившие материалы для выступлений ставшего недавно Главным
конструктором ВЭФа на партийно-хозяйственных активах и
других массовых мероприятиях, - остро переживали, когда он
отрывался от написанного текста...
Скорее всего, Владимир
Федорович физически не успевал достаточно полно овладеть
подготовленным материалом, и после блестяще изложенного
состояния разработки комплексов стратегического и космического
назначения, приступив к "Труду и зарплате, соцкультбыту,
жилищному строительству", он начинал сбиваться, подыскивать
нужные слова, и "эндшпиль" доклада оказывался слабее "дебюта".
...А сейчас все пять тысяч
собравшихся и выслушавших с затаенным дыханием корифея ракетной
техники, сумевшего доходчиво выразить значимость «Южмаша»,
КБ "Южное" и причастность каждого из
присутствующих к процессам международной разрядки и сохранения
мира во всем мире - искренне и восторженно аплодировали
Человеку, Гражданину, Руководителю!
...15 февраля 2000 г.
несколько семей, связанных многолетней дружбой (Галасей,
Кукушкиных, Пустовойтовых), имеющих полное право
называться ветеранами КБ "Южное", в хорошем
настроении собирались на день рождения нашего друга В.И.
Данельского. И вдруг эта внезапная, горькая, ошеломляющая
своей достоверностью весть - умер Уткин...
...Это был первый и единственный
день рождения, когда первая рюмка горькой была выпита за упокой,
светлую и вечную память... |
