Пругло И.А.

Воспоминания о службе,
порой резкие и нелицеприятные

© Пругло И.А.
.

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Посвящается солдатам,
сержантам и офицерам
войсковых частей 26360,
93764, 46180 и 25921.

ВОСПОМИНАНИЯ О СЛУЖБЕ В БАЙКОНУРЕ
порой резкие и нелицеприятные

Посвящается моей жене
Любви Александровне
— верной и дорогой спутнице жизни.

Часть 1. Протон

Посвящается всем разрабатывавшим,
испытывавшим и запускавшим
ракету-носитель «Протон» (Изделие 8К82К)

Ракета-носитель (РН) «Протон»

«Протон» — наименование советской 2-4 ступенчатой РН. Эксплуатируется с 1965г. РН «Протон» выполнен по схеме тандем — с поперечным делением ступеней. На всех ступенях РН установлены высокоэкономичные ЖРД, работающие с дожиганием продуктов газогенерации после турбины в камерах сгорания с высоким уровнем давления. Топливо на трех ступенях двухкомпонентное (окислитель — четырёх окись азота, горючее — несимметричный диметилгидразин). На первой ступени установлены 6 однокамерных ЖРД РД-253 (с общей тягой > 9 МН). На второй степени — 4 однокамерных ЖРД с тягой каждого > 0,6 МН, на 3 ступени — один такой же ЖРД и рулевой ЖРД с тягой > 30 кН (выполнен на схеме без дожигания), который имеет четыре поворотные камеры, обеспечивающие управление направлением полета последней ступени и ее положением. Общая длина (без полезного груза) 44,3 м., максимальный поперечный размер 7,4 м., масса полезного груза, выводимого на околоземную орбиту, свыше 20 тонн. Оригинальная компоновочная схема, выполненная с учетом передовых достижений советского ракетостроения, позволило создать РН с высокими эксплуатационными и энергетическими характеристиками, превышающими аналогичные характеристики РН «Сатурн-1В» (США) такого же класса.

РН «Протон» используется для запуска орбитальных станций «Салют». С помощью двух ступеней РН выведены в космос КА «Протон-1» — «Протон-3»; 3-х ступенчатой — «Протон-4». С помощью РН «Протон» с дополнительной 4-й ступенью тягой 83 кН выводились в космос КА типа «Зонд 4-8», «Луна-15» и далее, «Венера-9» и далее, «Марс-2» и далее, «Радуга», «Экран», «Горизонт», «Астрон» «Вега», «Мир», «Квант» и другие тяжелые исследователи космоса.

Для пусков РН «Протон» на космодроме Байконур созданы Технический и стартовые комплексы.

Для запуска РН устанавливается в вертикальном положении непосредственно на опоры стартового стола.

Обслуживание РН на старте осуществляется с помощью передвижной башни обслуживания, смонтированной на рельсах и отводимой перед стартом на безопасное положение.

Процесс заправки РН компонентами топлива и сжатыми газами полностью автоматизирован.

На стартовом комплексе полностью отсутствуют кабельные и кабель-заправочные мачты. Их роль выполняет специальный механизм стыковки.

Четвертая ступень — разгонный блок «Д» — разработана ОКБ под руководством Главного конструктора Василия Павловича Мишина.

Перед пуском ракету не окружают башни, фермы и различного рода кабели и заправочные коммуникации. Ракета стоит в гордом одиночестве, устремленная ввысь, как русская красавица. А в целом она — творение гениального замысла Генерального, как шедевр русского мастерства и зодчества. Это творение создано гением ученых, конструкторов, инженеров и техников многотысячных коллективов необъятного Союза.

Все ракеты по-своему красивы, на красивее ракеты «Протон» нет. Компактная, надежная и сослужившая космонавтике и Родине добрую славу. Она — истинно национальная гордость России.

Удивительно странно и непонятно становится, читая прессу. В «Наших крыльях» в номере 1 за 1991 год на 13 странице напечатано: «Тяжелые спутники приведут к телефонизации всей страны. Может быть…» Предполагается запускать унифицированные космические платформы (УКП) на геостационарные орбиты (ГСО) весом до 20 тонн, в первую очередь связные, ракетой «Энергия». Не совсем ясно, почему такой спутник не поставить на ракету «Протон», уже имеющий этот же разгонные блок «Д»? РН «Протон» выводит на орбиту груз более 20 тонн. Неужели пуск «Протон» стоит дороже, чем пуск РН «Энергия» с «Бураном»? или здесь заложен тот же принцип, что и ранее: «Моё лучше, чем твоё?» но ведь всё оно наше, народное. Всё идёт с одного народного кармана. Задел [неразборчиво - автор сайта]Вас, но не понимаю сути и смысла.

Там же о неудачном пуске РН «Зенит» (S1-16). РН «Зенит» — 60 метровый носитель, выводящий на орбиту от 9 до 14 тонн полезного груза. Раз эта РН отрабатывалась, как в связке, первой ступенью РН «Энергия», то после испытаний и использовать её на «Энергии» в качестве первой ступени. Зачем она нужна, для вывода спутников весом 5 тонн, когда есть более надежная РН «Протон», выводящая спутники с большим весом? И ещё об этой РН одно. В.Л. Меньшиков в книге «Байконур. Моя боль и любовь» на странице 170 пишет, что «РН «Зенит» лучшая в мире на сегодняшний день», что она «лебединая песня нашего космического ракетостроения».

Спрашивается, какие же дифирамбы заслуживает РН «Протон», верой и правдой уже тридцать лет служившей нашей космонавтике, не взорвав за это время ни одной пусковой установки, какую же песню заслуживает эта легендарная ракета?

Космическая лаборатория «Протон»

«Протон» — наименование серии советских исследовательских ИСЗ с научным оборудованием для изучения космических лучей и взаимодействия с веществом частиц сверхвысоких энергий. Внутри цилиндрического корпуса (диаметр около четырёх метров) размещен герметический отсек с научной аппаратурой и другим оборудованием. В полете ИСЗ не ориентирован; имеется система датчиков для индикации положения осей ИСЗ в пространстве. Энергопитание аппаратуры от СБ, выполненных в виде четырех панелей, раскрываемых после выведения на орбиту. Размах панелей приблизительно 9 м. Система терморегулирования активная, с вынесенным радиационным теплообменником. «Протон-1» — «Протон-3» запущены в 1965-1966 гг. Масса каждого (с оборудованием, размещенном на последней ступени РН) 12,2 тонн; масса комплекса научной аппаратуры 3,5 тонны. «Протон-4» запущен 16.11.1968 г. Масса » 17 тонн; масса комплекта научной аппаратуры 12,5 тонн.

Впервые в космос с помощью установленного на борту ионизационного калориметра, гамма телескопа и приборов для изучения электронов и космических лучей решались разносторонние астрофизические задачи: исследовались солнечные космические лучи и их радиационная опасность, регистрировались энергетический спектр и химический состав частиц первичных космических лучей в интервале энергий до ЭВ, изучалось ядерное взаимодействие космических частиц сверхвысоких энергий (до ЭВ), фиксировалась абсолютная интенсивность и определялся энергетический спектр галактического гамма-излучения с энергиями больше ЭВ. Полеты ИСЗ «Протон» открыли новое направление в развитии экспериментальной и теоретической астрофизики, а также физики элементарных частиц.

Запуски осуществлялись 2-х и 3-х ступенчатыми РН «Протон».

Протон — мельчайшая положительно заряженная частица ядра атома. Ещё никто в самый мощный электронный микроскоп не видел его воочию.

Почему же такая элементарная частица дала название вначале космической лаборатории, затем ракете-носителю этой космической станции, а в конечном итоге — целому ракетно-космическому комплексу.

Протон в переводе с греческого — первый (первичный, начальный). От этого произошло название ядра легкого изотопа атома водорода (протия). Водород же в Периодической системе химических элементов стоит опять-таки на первом месте. По-видимому, В.Н. Челомей и назвал первый искусственный спутник на ракете УР-500 «Протоном». Но теперь Валентина Николаевича нет, его не спросить. Во всяком случае это была первая лаборатория, впервые в мире запущенная с таким громадным весом и весом научной аппаратуры. Но то, что «Протон» стал первой научной лабораторией-разведчиком околоземного пространства, — это исторический факт. В конечном итоге ракета-носитель «Протон» стала гордостью нашей космонавтики, гордостью России. Ещё лет двадцать служить ей нашей космонавтике.

Январь 1964 год, площадка 95, комиссия в части Заболоцкого

В начале 1964 года штаб полигона привлёк меня к проверке военного порядка, хода боевой и специальной подготовки и состояния военной дисциплины в стартовой части в\ч 44108, которой командовал полковник А.А. Заболоцкий. Часть ходила в состав четвертого инженерно-испытательного управления (в\ч 26360). Начальником 4 ИИУ был инженер-полковник Виктор Иванович Меньшиков.

Холодное и морозное утро с сильнейшим секущим ветром. В автобусах, где ехала комиссия, холод смертный. Стекла со всех сторон замерзли, как в зимовках севера. Видимости никакой. У въезда на 95 площадку горят костры, у которых греются люди. Рядом две капитальные казармы, в которых располагались монтажники и специалисты различных организаций Союза, а больше — москвичи. Отопление в казармах разморожено. Началось оно из разморожения сети в подъездах, которые из-за безответственности везде и никогда не закрывались. Эти гражданские специалисты монтировали оборудование в МИКах 92 площадки и на стартах (площадках 90 и 81) и многих других объектах и площадках.

На 95 площадке горы снега. У казарм запустение. Двери плохо подогнаны, особого тепла и уюта не было. Хороший внутренний порядок был в группе подполковника Переверзеваа. Проверка показала, что часть Заболоцкого громоздкая, плохо управляемая. Она обслуживала десяток технических площадок, на которых автономно располагался обслуживающий и дежурный состав. одних караулов более пяти. К тому же большая половина части была занята разгрузкой эшелонов с оборудованием и доставкой его для монтажа на все площадки. В такую зимнюю пору автопарк и весь транспорт располагался в открытом поле. Конечно, раз такие условия личному составу, то и состояние дисциплины оставляло желать лучшего. Командование часть, штаб, тыл и все службы части задыхались и разрывались с тем, чтобы закрыть все дыры и прорехи в организации службы и в обеспечении всех работ, работая в абсолютно пожарном порядке. Мне, прибывшему из высокоорганизованной 32 краснознаменной ОИИЧ (отдельная инженерно-испытательная часть) (в\ч 25741), уже, можно сказать, хорошо устроенной в бытовом отношении, стало не по себе. Вспоминалась жизнь и неустроенность в\ч 14146. Но мы тогда были временными на космодроме, а тут такое же, но в стационарной отдельной инженерно-испытательной единице. С товарищеским сочувствием и личной болью в сердце сказал полковнику Заболоцкому, что ваша часть, несмотря на сильное командование, мало управляемая. Он с этим согласился, сказав, что нам не разорваться — надо уж делить часть, создавая другую:

— Иван Андреянович, поймите, штаб у меня как будто и сильный, но начальник штаба не организовал и не хочет организовывать контроль за отданными мной и им приказами и распоряжениями. А ведь без контроля всё идёт самотёком. Трудно мне, я ему слово, а он мне десяток. А силы для контроля в штабе есть и если их направить во все стороны, дела в части пошли бы куда лучше.

Так мы познакомились, ещё не зная, что вскоре судьба сведёт нас воедино под начало полковника В.И. Меньшикова.

Март 1964 год, площадка 95, формирование 19-ой ОИИЧ

19 марта 1964 года, начальник полигона генерал-майор артиллерии Александр Григорьевич Захаров в 16.00 вызвал меня из двойки на десятку, в штаб.

После доклада он приказал, чтобы завтра я начал формирование новой войсковой части для обслуживания технической и стартовой площадок и испытания самой мощной ракеты страны УР-500 (8к82). Соответственно, утром представиться начальнику 4 инженерно-испытательного управления (ИИУ) инженер-полковнику В.И. Меньшикову. Накануне вечером позвонил полковнику В.Н. Юрину о получении этого распоряжения. Валентин Николаевич пожелал мне успехов на новом поприще.

С трудом, попутным транспортом, добрался на 92 площадку и прибыл представиться новому непосредственному начальнику инженер-полковнику Виктору Ивановичу Меньшикову. Почти до обеда он мурыжил меня в приемной. Мне подумалось, трудно будет работать с ним, раз ему не нужны настоящие командиры — главные ему помощники по службе и работе. Тяжелый осадок остался после первого знакомства с ним, хотя он, собираясь обедать в Московской столовой Челомея, взял меня и подвёз на черной Волге туда.

Обедавшим старшим офицерам он представил меня. Мелькнула мысль: «Ошибся, подумав в приемной о черствости этого начальника.» Во время обеда познакомился с его заместителями: Кузнецовым, Могилой, Николаенком и другими, а также с начальником отделов по испытанию ракеты УР-500 и, в целом, РКК — УР-500.

Из части Заболоцкого на комплектование 19 ОИИЧ передавались группы подполковника Н.И. Тарасова — стартовая и подполковника Переверзева — техническая. Обе сокращенного состава. Вспомнив, что внутренний порядок в группе Переверзева был наилучший, обрадовался. Но по какой-то причине подполковника Переверзева, переданного с группой в нашу часть, отозвали обратно. Где он потом оказался не зная, ибо в в\ч 44108 он так и не проходил службу. А был толковым, грамотным, дисциплинированным командиром и отличным организатором дела и службы.

20 марта мною был подписан первый и второй приказы. О вступление в командование частью и о назначении временно исполняющих должностных лиц — и.о. (исполняющий обязанности) начальника штаба, и.о. заместителя по тылу и заместителя по РВ (ракетное вооружение). Получив от Заболоцкого ГАЗ-69А с шофером, отправился с начальниками группы Переверзевым и Тарасовым на 92 площадку в громоздкий МИК. Накоротке ознакомившись в нем, с Тарасовым убыли на старт — 81 площадку.

На левой пусковой установке (ПУ) — кол. Правая — громадный котлован. Вокруг горы песка. Оборудование разбросано по всей территории площадки, частично огражденной колючей проволокой. Тысячи людей и сотни единиц землеройной и другой строительной техники. Строится котельная, КПП и въезда, в готовом виде служебное здание (32 сооружение) — главный приют офицеров управления, военной приемки, представителей ЦПИ-31 (центральный проектный институт) и фирмы Бармина. Воды ещё нет, но есть бетонная и железная дороги от стартовой площадки до МИКа. Чтобы разобраться в этой кутерьме понадобились недели. Площадка вся в котлованах для различного рода сооружений, подземных ходов и прочих развязок. Все гудит, все в дыму и пыли.

Николай Петрович Тарасов подсказал, что здесь необходимо значительное время, чтобы понять суть замысла. Сам он уже был полностью в курсе всех работ и накоротке ввел меня в суть замысла: что, где и что к чему.

На площадке работали два мощных военно-строительных УНР (управление начальника работ), под командованием полковника Сахарова и подполковника Лабушкина и УНР механизаторов. На месте правого старта внизу на минус пятый этаж от нуля выкладывались фундаменты и строились помещения для старта и стартового заправочного оборудования. Тарасов, стараясь перекричать рёв техники, сорвал голос. Впредь, до окончания строительства мне пришлось обходить площадку с мегафоном, даже с моим командным голосом справиться было трудно. Оборудование под монтаж на СП шло со всех заводов нашей необъятной страны. Разгружалось где попало и где было свободное подходящее место, не считаясь с планировкой и с тем, что завтра его надо будет перекантовать в другое место, т.к. здесь надо было рыть землю и строить какие-либо коммуникации. Личного состава и техники не хватало. Солдатами и сержантами еле-еле обеспечивались караулы и охранные команды уже в частично построенных пультовых и всего оборудования на площадке. Отойдя в сторону с Тарасовым обговорили, хотя в черне, и хотя бы на день-два вперед план наших работ и действий. До прибытия заместителей решили посменно находиться на старте. Планерки со всеми строителями и монтажными организациями вначале проводил он, а после вёл их я или мой заместитель.

Для размещения личного состава части выделили: две 3-х этажный казармы (в одной из них ещё шли отделочные работы, два барака ДЩ (дерево щитовой) под штаб и службы части и для офицерского общежития. Солдатская столовая, штаб, складские помещения у станции Западная, гостиничный комплекс, офицерские столовые и гостиница Люкс для ИТР Генерального и главных конструкторов — все это ещё строилось. В перспективе шла стройка казарменного фонда, гаражей с центральным отоплением и клубов. Площадка 93 уже имела вид военного городка. Полным ходом шло строительство на 95,92,93,90,94,96,82,97 площадках и у строителей за железной дорогой (пл. 95 «а»).

Опять предстоял ремонт ДЩ, получение оборудования для развертывания общежития офицерам. Подготовка казарм для приёма личного состава ракетного полка с Дальнего востока. Генштаб и главком приняли решение о том, что запасной полк из Возжаевки, полностью передать в НИИП-5, на комплектование 19 ОИИЧ. Этот полк не имел техники и находился в резерве. В полк, которым командовал подполковник Корыткин (байконурец), весь недисциплинированный личный состав из полков, становящихся на боевое дежурство Дальнего Востока командование соединений, отправляло на перевоспитание. В общем полк можно было называть штрафным, как его характеризовали заместители Корыткина, а впоследствии ставшие заместителями командира 19 ОИИЧ. Полк передавался без командира, секретной части и Знамени. Можете представить, какой [неразборчиво - автор сайта] прибыл на формирование вновь создаваемой инженерно-испытательной части.

25 апреля на железнодорожную ветку у МИК (пл. 92) прибыл эшелон во главе с подполковником Корыткиным с этим полком. Мы встретили его во время пуска ракеты 8к81 (УР-200) с 90-й площадки. Впервые все прибывшие увидели настоящий пуск мощной боевой ракеты. Офицеров поместили в ДЩ- общежитие, которое было тщательно отремонтировано и оборудовано полным комплектом новой мебели и постельными принадлежностями. Солдат и сержантов — в отремонтированной казарме. Имущество полка разместили в спортивном зале клуба в\ч 44108. Без проволочек составили и подписали акт о приеме полка от Кропоткина. 27 апреля он убыл в Возжаевку.

Ещё до отъезда Кропоткина мы с первым заместителем подполковником Александром Ивановичем Тимошиным, заместителем по политической части подполковником Михаилом Андреевичем Степановым, начальником штаба подполковником Сергеем Дмитриевичем Коваленко, заместителем командира части по тылу Виктором Павловичем Галич, с привлечением начальников групп: подполковников Корнеева и Солодкова, тщательно рассмотрели кадр прибывшего офицерского состава по характеристике деловых качеств, дисциплины и возможности использования на определенных должностях.

Наметили возможную кандидатуру для предложения: избрать секретарем парт комитета части. Им стал майор Николай Леонтьевич Подкурков. Для более углубленной характеристики каждого офицера привлекли майора Подкуркова и заместителя и помощника нач. штаба капитанов Роскина и Стрельцова, которые находились в гуще офицерского коллектива и более конкретно характеризовали каждого.

К 1 мая на совещание командиров частей генерал Александр Григорьевич Захаров — начальник полигона — поставил задачу не допустить в частях ЧП. Особо обратил внимание на праздничные мероприятия, построения, поздравления и проверки офицеров в нашей части. Первого мая при построении офицеров части установлено, что 23 офицера отсутствуют, несмотря на поставленные задачи никому из части не отлучаться. В 11.00 1.05.64 после проверки на 95 площадке в кабинете Захарова я доложил ему о этом. При мне он связался с Главкомом Маршалом Советского Союза Н.И. Крыленковым. Он доложил: «Спасибо за присланный полк, но более двух десятков офицеров самовольно разъехались по всему Союзу — от Выжаевки до Кавказа.» Тот посоветовал Захарову следить и, если срок отсутствия превзойдёт 10 суток, — принять строгие меры. После праздника Победы они поодиночке возвращались. Некоторые превысили и десятисуточный срок. Все, конечно, были наказаны в дисциплинарном порядке.

Совместно с заместителями и офицерами штаба начали укомплектовывать штат и подразделения части. После расстановки офицеров по должностям у нас осталось 35 офицеров, который не желали служить в армии и который нельзя было доверить технику. По ходатайству перед командованием их распределили по 3-5 человек во все части полигона. Нам, конечно, осталось большее количество, с каждым из них возни было много и с мучительно незначительными успехами. Одни стали служить, а другие — уволены из армии через Суды Чести офицерского состава.

В начале апреля генералы А.Г. Захаров и Г.М. Шубников совершали объезд площадок, обсуждая ход строительства и уточняя титульный список строек. Я попросил, чтобы в солдатской столовой, если можно, удлинить обеденный зал на два пролёта, а в штабе части устроить третий этаж и в титульный список внести строительство клуба части. Это ходатайство ими было утверждено.

Зная, что в часть прибудут почти полностью укомплектованный офицерами ракетный полк, попросил генерала А.Г. Захарова выделить нам жилой дом, в котором после приезда будут поселены офицеры с семьями. Он согласился со мной. Нам был выделен 96 квартирный дом, оканчивающийся отделкой. Но что 96, офицеров в части с семьями набралось свыше трехсот. Холостякам на площадке 95 была выделена, хорошо отделанная гостиница №12. Впоследствии этот дом на десятке стали именовать «Дом Пругло». Не раз, проводя репортажи в ЦУП с 82 площадки, при постановке задач на очередной рабочий день, слышал: “Таким-то офицерам выезд с десятки автобусом в 6.30 от «Дома Пругло.» Может в моем присутствии льстили? Хотя сомневаюсь. В этом доме компактно жила треть семей всех офицеров 19 ОИИЧ.

К первому мая солдатская столовая была введена а штат в июле был занят всеми службами. Был заложен клуб и в следующие годы закончен. Он так и стал называться по имени первого спутника — клуб «Протон».

19 ОИИЧ — громоздкая часть и, конечно, трудно управляемая. Она на космодроме Байконур на то время была первой по величине. Часть имела:

— Стартовую группу, обслуживающую старт (площадки 87 и 82) и осуществляющую старт ракеты 8К82 с космическим объектом «Протон». Группой командовал подполковник Николай Петрович Тарасов.

— Техническую группу, обслуживающую МИК (площадка 82) и осуществляющую подготовку ракеты и космического объекта к пуску на технической позиции. Ею командовал подполковник Леонид Николаевич Корнеев.

— Телеметрическую группу, обслуживающую все телеметрические станции и средства, как в МИКе, так и на СП. Группой командовал подполковник Александр Васильевич Солодков, впоследствии старший начальником штаба этой части.

— Дизельная электростанция, обеспечивающая электроэнергией пуск ракеты со стартовой позиции. Ею командовал майор Николай Михайлович Ермолаев.

— Рота охраны с командиром старшим лейтенантом Иваном Николаевичем Крутным [неразборчиво - автор сайта].

— Эксплуатационно-техническая рота, эксплуатировавшая котельные и сети горячего и холодного водоснабжения и сети промышленного и бытового стока. ЭТР командовал старший лейтенант Бурыкин.

— Автомобильная рота, эксплуатирующая весь боевой и хозяйственный транспорт части. Ротой командовал старший лейтенант.

— Хозяйственный взвод. Это подразделение обслуживало столовые, банно-прачечный комбинат и все склады, в том числе и склады ракетного вооружения. По численности этот взвод по существу имела людей больше, чем рота, но командовал ею не офицер, сверхсрочно служащий старшина. Поэтому все острословы и называли его «хозброд».

Поверхностно эта организация соответствовала задачам, стоящим перед частью, но не было подразделения, которое готовило бы космический объект к пуску. Ведь ракета без КО — бессмыслица. Посему пришлось создавать нештатное. А все нештатные подразделения — бесхозные и безответственные, хотя КО — самое главное ракетно-космическом комплексе.

Все подразделения были укомплектованы почти полностью офицерскими кадрами. Необходимо отметить, что среди офицеров в группах были только единицы с высшим образованием. В группах на 50-60 офицеров приходилось 3-4 инженера. Ох! И ругали и склоняли 19 ОИИЧ на всех сборах и совещаниях за такой неквалифицированный подбор офицерских кадров. Нам-то выбирать было не из чего. Сержантского и рядового состава в подразделениях было на 50-70%, что создавало крайне напряженную обстановку в период монтажа, приемки, наладки и особенно в охране всего монтируемого оборудования.

А ведь параллельно со стройкой объектов шло сколачивание подразделений, общевоинское и техническое обучение воинов.

Громадный отрыв личного состава на помощь строителям в строительстве казарм, складов, медицинского и банно-прачечного пунктов, на хозяйственные нужды и караульную службу полигона лишали нас планомерно вести боевую подготовку. От этого разброса при значительном некомплекте рядового состава, в первую очередь страдала воспитательная работа. В начале 1965 года, по настоятельному требованию командования полигона укомплектовать нашу часть рядовым составом, Главнокомандующий и Главный штаб РВСН издал директиву: «Для укомплектования вашей части выделить из каждого ракетного полка РВСН по пять отличников боевой и политической службы и в сопровождении офицера доставить в нашу часть.»

Каждый здравомыслящий командир, офицер-воспитатель, понимает, что это значит. Что за кадр поступил на пополнение личного состава ответственной части. На одном из партийных активов от меня потребовали отчет о неблагополучном состоянии воинской дисциплины в части. На нем присутствовал главнокомандующий РВСН Маршал Советского Союза Н.И. Крылов.

Я поблагодарил за заботу его и его штаб за ценный «кадр» в лице «штрафного» полка и команд «отличников» с каждого ракетного полка. В перерыве в личной беседе с ним я рассказал каких «отличников» они мне удружили. Отдельные командиры полков у этих «отличников» переписали на новые бланки карточки взысканий и поощрений, оставив в них только поощрения, а тыльную сторону чистой. Большинство же даже не удосужилось сделать и это. Я сказал ему, что Вы пошли по неправильному пути. Если бы Вы дали эту директиву через Политуправление РВСН представить списки на пять отличников боевой и политической подготовки в Политуправление от каждого полка и приказали бы их откомандировать ко мне на сборы. Вот в этом случае я бы действительно получил бы лучших, так как Вы и задумывали. Он согласился со мною, что была допущена ошибка и сказал:

— Вас понял, ошиблись. Забудем, командир. Теперь воспитывай их и исправляй нашу ошибку!

— Слушаюсь! — с горечью пришлось ответить ему.

Май 1964 год, площадка 95, будни сформированной части

К первому мая 64 года ввели солдатскую столовую. Но торжественный обед задержался на 2 часа. В отлично оборудованную автоклавами кухню прекратилась подача перегретого пара из котельной. Пришлось перегрузить пищу в походные кухни и закончить приготовление еды в них. Вся магистраль пара, как мы после проверили, была в полной исправности. Но монтажники от строителей вложили в трубу камень (голыш), которых было в избытке в нашей степи, и заварили трубу. Завтрак мы приготовили нормально, а камешек под давлением пара переместился к задвижке и тем самым преградил путь пару в автоклавы. Потом мы вырезали трубу с этим камнем и больше такое не повторялось, лишь аналогичный случай произошел на третьем пуске РН в магистрали горючего.

Шли трудные дни. Шло сколачивание подразделений, шло неимоверно громаднейшее строительство на площадках, особенно на главной — на стартовой. Стартовая площадка для двух ПУ площадью полтора на полтора километра представляет из себя громадный завод с различного рода цехами и системами. Все стартовое оборудование и все системы его находятся ниже нуля. И только башня для обслуживания ракеты-носителя и космических объектов, находятся выше нуля, имея громадный рельсовый путь с исходного положения до каждой ПУ. На СП строители и монтажники работали круглосуточно. Сроки ввода таких объектов строго регламентировались и ещё строже контролировались. А контроль тогда умели осуществлять и, если сроки не выдерживались, был жесточайший спрос. Но если бы этот штурм был, скажем на неделю или на месяц, тогда можно бы как-то перенести. А если этот штурм велся год, а то и многие годы, вот тут уже изворачивайся, как можешь, постоянно чувствуя нависший над головой Дамоклов меч. Утром, следую на работу, за десятки километров справа от дороги видно 81 площадку. Её-то, вернее, и не видно. А узнаем её по громадному пылевому облаку — «кургану». Он сплошным зонтом, как атомный гриб, закрыл все и вся. При чем тут этот пылевой гриб стоит постоянно, днем и ночью, при безветрии и по утрам, а уж если подует «афганец», то он тянется на десятки километров. Даже подъезжая к развилке на площадку, её не видно. От развилки на площадку и обратно идут десятки машин. Одни из облака выходят и днем с зажженными фарами, а туда ныряют, как будто в вечность. Иной раз, подъезжая к площадке, нет ни сил и никакого желания нырять в этот ад, но долг и «надо» требует от тебя превозмочь себя. Там люди ждут гурьбою, там тысячи вопросов ждут решения, все развязать, все увязать, а где и шороху поддать. Там подбодрить, там пожурить, а где и благодарность объявить. К концу мая на площадку подвели магистральный водовод. Вода, пусть и подогретая, пройдя сотню километров, но все-таки вода. Не посвященному в суть происходящего на СП кажется, что на ней сплошной хаос. Все скрипит, гудит, ползет, ездит, везде, как пулеметы, долбят и крушат. Но это только на первый взгляд. На самом деле везде и всюду полный порядок, целенаправленная и целеустремленная деятельность. Бульдозеры, урча и надрываясь, как жуки, перетаскивают горы земли, которую грейдеры и самосвалы друг за другом вытаскивают в степь и, как муравьи, следуют по одному пути: туда и обратно. Миллионы кубометров грунта уже за площадкой, а на СП горы его не убывают. Правый старт. Его сооружение уже вырисовывается. В построенных помещениях идет монтаж оборудования. Идет разгрузка целых эшелонов его со всех концов страны. В конце мая был снесен кол и на левой пусковой установке. Там муравейник их разнообразной движущейся техники. Опять надо вырыть, убрать, построить, смонтировать. Нелегкое это дело. На площадке до пять тысяч одних строителей, да монтажников и наладчиков со всех крупных заводов необъятной Родины не одна тысяча. И все это требует внимания и заботы.

Несмотря на то, что на стартовой площадке постоянно находился первый заместитель командира полковник А.Н. Тимошин, по прибытии командира толпами собирается очередь офицеров, монтажников и представителей промышленности для решения срочных, неотложных и срочнейших вопросов. Командир — хозяин всего комплекса. Проблем, как говорят, воз и небольшая тележка и все они требуют решения, согласования или утверждения. Наибольший объем вопросов составляли нестыковки технических решения, а заместителя по ракетному вооружению у меня ещё не было. Старший его помощник, майор Зыков, впервые столкнувшись с таким громадным объемом работ, не охватывал их при все его умении и старательности. Непосильная ноша надорвала и его крепыша. После он был назначен заместителем по РВ у подполковника Мансурова.

В середине мая при следовании на службу у штаба полигона меня остановил майор. Мы, командиры, всегда подбирали офицеров и гражданских для доставки на работу.

— Товарищ полковник вам требуется заместитель по ракетному вооружению. Если вы будете согласны, то я с радостью пойду к вам работать в этой должности.

— Кто Вы?

— Я майор Василий Тимофеевич Ширшов. Работаю в третьем управлении, надоело мне корпеть в лаборатории от безделья.

Посмотрел я на него, вид бодрый, подтянутый, после воскресенья не пахнет. И, записав его данные, сказал:

— Хорошо. Я к вечеру Вам сообщу решение.

А решать надо было срочнейшее. Как-то он подкупил меня смелостью, своими светлыми глазами и решимостью взяться за ответственное дело.

Проехав один квартал, даю шоферу команду вернуться к отделу кадров. От начальника ОК позвонил в часть, чтобы все вопросы решал Тимошин, а я задержусь на 10 площадке.

Вместе с полковником Константином Ивановичем Рыбаковым просмотрели личное дело Ширшовым, доложили начальнику полигона, генералу А.Г. Захарову и совместно решили вопрос о его временном назначении на должность. Уже на следующий день мы с В.Т. Ширшовым прибыли в часть.

С юношеским задором, Василий Тимофеевич взялся за дело на СП и ТП, разгрузив командира на 50-60 процентов и дело пошло. Как же рьяно он трудился быстро двинулось строительство складов для его службы. Упорядочилась разгрузка, подача под монтаж и складирование оборудования. Все технические вопросы и согласования на всех площадках он взял на себя. Он, словно волшебник, за каких-то два-три месяца, добыв автомобильный погрузчик, рассортировал всё хаотически смешанное оборудование, укрыв всё ценнейшее в капитальное хранилище. Труженик он от Бога. Бывало и так, что ко мне обращался тот или иной представитель промышленности с какой-либо просьбой или вопросом. Он со злостью ему: «Вы почему это с пустяками лезете к командиру? Я-то здесь зачем?» как же благодарен ему за этот титанический труд, а сам с гордостью думал:«Не ошибся в человеке.» Он своим трудом заработал себе и мне благодарность в этой части: «За образцовое содержание техники и отличное хранение ракетного вооружения и имущества.» К великому сожалению до этого и много позже он получал только втыки и наказания. А поводов получить их у нас было предостаточно.

К тому же у нас сложились крайне натянутые отношения с начальником четвертого ИИУ В.И. Меньшиковым. Он был своеобразным и своенравным человеком. Зато хорошие деловые отношения сложились с начальником политического отдела управления подполковником Кузнецовым. Он по-деловому и тактично помогал нам организовывать партийно-политическую работу и воспитание всех категорий подчиненных в трудный период формирования и становления части. Только жаль, что работать с ним пришлось недолго. Его перевели по службе в Политуправление ВВС. Уезжая с полигона он устроил прощальный ужин, на который пригласил начальника управления, его заместителей, нас — командиров частей и своего преемника — полковника Кайдалова. Как и всегда мы высказали ему доброе спасибо за совместную службу и пожелания успехов в дальнейшем. В конце ужина Кузнецов, благодаря присутствующих за совместный труд, высказал Виктору Ивановичу Меньшикову товарищеское пожелание, чтобы он был более добрым и чутким начальником, чтобы уменьшил свою гордость, заносчивость и высокомерие. И что тут произошло!?! Меньшиков вспылил: «Вы подрываете мой авторитет и т.д. и т.п.» И пошла перепалка Александр Андреевич Заблоцкий мне и говорит:

— Иван Андреянович, давай сматываться отсюда, нам здесь больше делать нечего. Пусть паны дерутся, а то и нам достанется.

И мы незаметно, с согласия Кузнецова, покинули нулёвку. Заблоцкий на прощание пророчески сказал: «Нам с тобой Меньшиков кровушку ещё попортит. Он высосет её, капля за каплей, до остановки сердца.» Александр Андреевич через два года убыл служить в Учебный центр полигона и в скорости умер от белокровия. Сбылись его слова. Умел Виктор Иванович садистски издеваться над подчиненными.

Виктор Иванович — технически высоко грамотный инженер, опытнейший испытатель ракетной техники. Скрупулезно и педантично пунктуален в выполнении всех дел округа с техникой и в строжайшем исполнении всех инструкций при её испытаниях и эксплуатации. Эх! Был бы Виктор Иванович в ГУРВО РВСН в качестве помощника (заместителя) по военной приемке ракет на вооружение (где не было бы у него подчиненных) ему бы цены не было. Он бы там принес нашей Родине и РВСН неоценимую услугу. На вооружение не попала бы ни одна ракета, не отвечающая требованиям для боевого дежурства. Что, к сожалению, у нас бывало. Беспощаден к себе, к семью и людям. Как он мордовал Ю.Н. Труфанова и Ю.В. Дьяченко (представителей Челомея), К.Г. Хламова (представителя Бармина) и всех множественных представителей (ЦПИ-31, КБ и ОКБ) различных ракетных и наземных систем. Он выжимал с них решения, согласования и заключения даже по пустяковым вопросам. Может быть он был и прав. Так требовало время и надежность. Но все же, мне кажется, что он этим [неразборчиво - автор сайта] свою должность. Как бы чего не вышло? А на самом деле он только тормозил дело. Жестоко требователен к нижестоящим и мало требователен к себе. Перед старшими заискивающий, даже голос меняется на слащаво-приторный. Требующий пунктуальности от подчиненных, сам не привил себе элементарной обязательности и порядочности. Замкнутый, нелюдимый, не переносящий шуток, не умеющий улыбаться, высокомерен и беспрекословен, как сам Бог. Черствый, бездушно бездуховный и даже отрешенно отупевший монах. Бестактный и неуравновешенный офицер, а по существу — психически больной человек. Унизить человека ему ничего не стоило. Помню по его вызову в приемной ожидал приглашения несколько часов. Вбегает майор, нач. команды из соседней части. Постучался и зашел в кабинет. Выскакивает и опять заходит. Слышно доклад и приказ: «Выйдите и зайдите как положено!» Разов пять этот майор заходил и выскакивал. Весь красный и злой, как волк. Я задержал его, спросил в чем дело и заметил, что у него пуговица на грудном кармане застегнута не до конца и хлястик кармана перегнулся. Он исправил и зашел. Как оказалось, это и было камнем преткновения для издевательства над седеющим исполнительным офицером. Он действовал как унтер-пришибей. За четыре с половиной года он ни разу не выступил перед строем части, боевого расчета перед пуском, ни разу выступил перед офицерами части на совещании. Один раз был в президиуме части на торжественном собрании и, как идол, не обмолвился ни словом. Уставы не читал и требования их знал нечетко, равно как и учил офицеров управления знанию их положений.

Как-то он поручил инженер-майору Владимиру Павловичу Камицыну проверить несение службы караулом на 92 площадке. Начальник штаба части выписал пропуск на право проверки. После проверки он, нарушив УВС, написал рапорт, в котором сообщил замечания, выявленные в ходе проверки, на имя начальника инженерно-испытательного управления. Меня и НШ подполковника С.Г. Коваленко вызвал полковник Меньшиков и начал давать нам разгон. Зачитав рапорт, вновь обрушился на нас с новой силой. После многочисленных оскорблений, наконец, выдохся. Я доложил ему: «Во-первых, Ваш проверяющий нарушил Устав. Он не доложил командиру части о цели прибытия в часть и вторично после проверки не доложил командиру части о замечаниях, обнаруженных им. Во-вторых, он написал замечания, не соответствующие требованиям Устава Гарнизонной и Караульной служб (ГКС). И не знал сам их требований. Например, он написал, что в караульных помещениях на окнах нет ставень, чтобы закрывать их снаружи. Согласно Уставу ГКС в этом параграфе записано, если караульное здание расположено внутри ограждения (т.е. на закрытой территории), это не требуется. Ваш проверяющий не знает Устава ГКС.» И таким образом нами были отметены все замечания, отмеченные в рапорте. В конце беседы я посоветовал ему присылать в часть для проверки офицеров, твердо знающий Уставы Советской Армии.

В.П. Камицину при встрече сказал: «Я боюсь таких проверяющих, как Вы, незнающих Уставов нашей Армии.» Больше проверок подчиненной части Виктор Иванович не устраивал, а взыскания нам объявил.

Старшие воинские начальники имеют право и обязаны снимать пробу пищи в солдатской столовой. Однажды и Виктор Иванович за четыре года удосужился провести эту операцию. Хотя пищу и не попробовал, но проконтролировал вес порций сахара на столе для десяти человек. Переложив кусочки сахара на весы, он обнаружил недостачу в 5-7 граммов, не высыпав крошки. И тут понеслось! В солдатской столовой присутствовали заместитель по тылу подполковник В.П. Галич, начальник продслужбы капитан Полуянов, старший врач части майор Заикин и дежурный по части. Он в обеденном зале устроил разнос, обрушился на В.П. Галича:

— Вы вор! Вы обкрадываете солдат и т.д.

Дежурный по части сообщил мне через посыльного, что в столовой находится Меньшиков. Благо я был на месте и штаб в пятнадцати метрах. Бегом в столовую, доложился. Все эти обвинения он в истерике бросил мне в присутствии более тысячи подчиненных. Я приказал Заикину (врачу части) принести из медпункта весы. После их доставки зашли с Виктором Ивановичем в хлеборезку. Для второй смены там было приготовлено 150 порций. Взвесили более десятка их и установили, что в каждой было сахара на 2-5 граммов больше нормы. Я и говорю, что на складах выдают продукты на десятеричных весах, а на кухне весы не аптекарские. Он опешил, но не извинился. Оставшись наедине с ним, я ему сказал: «Товарищ полковник! Если Галич напишет жалобу на вас об оскорблении его человеческого достоинства, то и любому вышестоящему начальнику, вплоть до министра обороны подтвержу, что вы в присутствии тысяч людей, нарушив Дисциплинарный Устав, оскорбили и унизили заслуженного офицера, в том числе вором назвали и меня.» Больше столовую он не посещал.

После проведения парада частей полигона в честь праздника Победы, отправив парадный расчет 19 ООИЧ со знаменем на 95 площадку, зашел по какому-то вопросу к начальнику штаба полигона генерал-майору Виктору Герасимовичу Дашкевичу. Открыв дверь, вижу на его месте генерала В.И. Меньшикова. Извинившись, что ищу генерала Дашкевича, поздравив Виктора Ивановича с присвоением ему генеральского звания и получив разрешение уйти, вышел в тамбур приемной. Слышу: «Товарищ Пругло, вернитесь!» Вернувшись слышу: «Я изучаю Дисциплинарный Устав. Хочу узнать, какие мне добавились права в связи с присвоением мне воинского звания генерал в части наказания вас — командиров частей!?» Я выпалил: «А никаких!»

— Как?!! — взревел он, подскочив чуть ли не до потолка со стула, а потолки там были пятиметровые.

Лишь мелькнули брюки с кантами старшего офицера. Генеральских-то брюк Дашкевич еще не одолжил. Генеральскую рубашку Дашкевича он уже одел. Оба они были маленького роста. Но Дашкевич, на три головы умом. Я ему сказал: «Читайте перед этими параграфами, ближе к началу. Там написано: права дают не звания, а должности!» Получив разрешение, убыл из злополучного кабинета. Вот таков был Виктор Иванович, как знаток Уставов. Под началом такого начальника мне пришлось прослужить четыре с половиной года. И в конце концов. И в конце концов пришлось прервать издевательства, подав рапорт на увольнение из Армии по болезни. В жаркий июльский день 1966 года в штаб части прибыл генерал-майор Михаил Иванович Дружинин. Герой Советского Союза, подвиг которого описан А. Шариповым в книге «Черняховский» стр. 294. Обратившись ко мне в зашторенном от палящего солнца кабинете, рассказал, что на имя командования полигона поступила коллективная жалоба от офицеров управления на издевательства над ними со стороны Меньшикова и попросил охарактеризовать его. Я сказал ему, что он сам присвоил Меньшикову звание генерала, а у Виктора Ивановича опыт работы с людьми, как у нерадивого взводного командира. Сам испытал на себе прелести его опыта и воспитание.

По-видимому, спустя годы, командование полигона, под руководством воспитанника Меньшикова, генерал-майора Александр Александровича Курушина, решило избавить НИИУ от такого воспитателя. Но это было после моего увольнения из армии. Потому что, вскоре после моей демобилизации, мы встретились в Болшево. Он был пристроен НИИ-50 на должность референта-советника по космической тематике директору института. В этой должности он в гордом одиночестве представился всевышнему, забытый почти всеми, но доказавший Главкому РВСН Маршалу Крылову Н.И., что он остался единственным полковником, запускавшим все ракеты от ФАУ-2, Р-1 и т.д. Бия себя в грудь, он перечислил 253 запуска ракет. Отдавая должное, надо сказать, что он, возглавляя немногочисленные стартовые расчеты при пусках небольших ракет, выполнял эту работу безупречно. Но для организации работ по пуску самого большого РКК «Протон» у него не хватило способностей, а самое главное уравновешенности Из-за критического расстройства нервов психической системы. Надорвался человек. А против его болезни лекарств не было и нет до сих пор. У каждого человека есть определенный предел возможностей, являющийся его потолком.

Уже ракетоноситель с первым ИСЗ «Протоном» десяток суток стоила на старте, готовящаяся к пуску. Он был близок. Виктор Иванович подходит ко мне на старте. Отозвав в сторону говорит мне: «Надо сделать так, чтобы ракета не пошла!» Удивленно спросил: «Почему?» «Потому что она завалится в Китае или В Японии. Из-за этого разразится третья мировая война», — ответил он. «Вас понял», — ответил ему. Сразу же доложил об этом разговоре начальнику полигона генерал-майору Александру Григорьевичу Захарову, он был и Председателем государственной комиссии по пуску этого РКК.

Вскоре на старт прибыли А.Г. Захаров, М.И. Дружинин, а с ними начальник психоневрологического отделения госпиталя подполковник Иван Иванович Смольняков. Иван Иванович, побеседовав с полковником Меньшиковым, доложил генералу Захарову: «Это мой пациент.» Они забрали его со старта в госпиталь. На другой день отправили на лечение в центральный военный госпиталь РВСН. От факта никуда не уйти.

И надо же такому случиться. В 1969 году мне «повезло». Пришлось еще двадцать лет работать под началом такого же неуравновешенного начальника. Но если Виктора Ивановича со снисхождением можно было бы оправдать, то этому, зарвавшемуся самодуру прощения быть не может. Виктор Иванович надорвался на рисках при пусках, видя аварии и катастрофы, то этот ничем не рисковал. Он считал себя непогрешимым и непоколебимым. Как же, отец был начальником отдела ЦК КПСС, мать — тоже. А ведь это номенклатура до полного возложения венков и надгробий. Начальник отдела ЦК курировал работу нескольких министерств. Перед ним преклонялись десятки министров. А этот самодур разбил даже первую любовь своего сына, развел его и женил опять-таки на дочери начальника отдела ЦК. Терять связь с Олимпом и его привилегиями не очень хотелось. И сразу пришла: квартира первой снохе, сыну квартира на Олимпе, докторская диссертация, должность со всеми сопутствующими ей приятностями. Они на Олимпе! Богам все позволено: «Казнить и миловать, пользоваться благами и привилегиями.»

Будучи добрым человеком, строго спрашивал с подчиненных за упущения, иногда и наказывал, но никогда не издевался над ними и не унижал их человеческие достоинство. Пусть меня Бог простит, но злости и ненависти у меня к злому, зловредному и злонамеренному Виктору Ивановичу не было и сейчас нет. Однако в первом городке Болшево (ныне город Юбилейный) трижды встречавшись с ним, проходил, отворачиваясь в сторону. Четвертый раз мы лоб в лоб столкнулись у офицерской столовой городка. Он: «Вы Пругло?» Я ответил: «Я Сидоров Юрий Васильевич.» «Как же, мы с Вами служили на Байконуре?» «О Байконуре слышал. Там запускают ракеты и космонавтов, но сам не был там.» «Простите, обознался», — а у самого в глазах зрачки начали крутиться со скоростью света. «Всего вам доброго товарищ генерал», — так мы, столкнувшись, разошлись.

Он там и я буду там. Если встретимся, то будем равными, без должностей и чинов.

Остались мы с его заместителем по ракете УР-500 подполковником Анатолием Иосифовичем Могила дальше готовить ракету с КО к пуску и завершили работы впервые первым удачным пуском ИСЗ — «Протон-1».

Ранее знал Анатолия Иосифовича по его работе заместителем, а после начальником отдела наземного стартового оборудования первого в Союзе старта легендарной «Семерки», будучи командиром Главного пункта радиоуправления, а впоследствии первым заместителем командира стартовой части, обслуживающей этот старт. А.И. Могила — грамотный, отлично знавший весь комплекс старта и РКК «Протон», тихий голосом, рассудительный, уравновешенный офицер. Он понимал задачи всех подчиненных, умело направлял офицеров, подчиненных ему отделов, в т.ч. и нашей части на решения всех задач: при строительстве, при монтаже и наладке оборудования на старте и в МИКе. Грамотно и без спешки вел автономные и комплексные проверки всех стартовых и МИКовских систем. Умело нацеливал офицеров управления и части на автономные и комплексные проверки ракеты-носителя и КО «Протон» в МИКе и на всех испытаниях до заключительных операций РКК при пуске. Умно и толково ставил задачи и мне — командиру части. Все вопросы решались четко, без всякой бюрократии, стало интересно работать. Схода был утвержден список боевого расчета пуска ракетно-космического комплекса «Протон». До этого мы с начальником штаба сутками и более сидели с этим списком в приемной Меньшикова, дожидаясь чести быть приглашенным к нему на «разгон», десятки раз начисто перепечатывая его. Дело ли, командир части и его главный организатор штаб — оставили часть и штаб без руководства и не на минуту, а на целые сутки, а то и более? Там ракета ждет, а мы делаем большой перекур в его приемной.

Спасибо Анатолию Иосифовичу, чуткому и отзывчивому начальнику. Спасибо и величайшая благодарность подчиненным ему офицерам-испытателям за кропотливую работу по обучению нас и за блестящую организацию работ от начала строительства и до пуска нового РКК от всего личного состава нашей необычной части.

Простите! Увлекшись, забежал уж слишком вперед. Все это было до того в процессе и после него. А до того шел июнь 1964 года. В часть на площадку 92 был подан специальный железнодорожный состав, состоящий из семнадцати спецвагонов. В них доставлена поблочно уникальная ракета-носитель УР-500. Технологическая учебная ракета использовалась для обучения расчетов части и в качестве испытаний всех и систем её, и пультовых монтажно-испытательного корпуса. В дальнейшем после сборки её в пакет, она должна послужить для примеров на пусковых установках стартовой позиции, проверок всех стартовых систем, вплоть до заправки и слива ракетных топлив. Заправка её приводилась вместо несимметричного диметил гидразина (горючее) ракетным керосином, а вместо азотного тетраксида (окислитель) — 43,5% водкой. Если технологическую ракету заправить штатными компонентами ракетных топлив, то она превратилась бы в громаднейшую зловонную бочку огромной разрушительности. Её нельзя было бы хранить в МИКе. А ведь она сослужила нам добрую службу в примерках и проверках заправочных систем на левой пусковой установке стартовой позиции. Впоследствии с выработкой ресурсов пусковых установок площадки 81 была построена вторая стартовая позиция с двумя пусковыми установками (площадка 200). На ней она дважды использовалась с такой же целью. После восстановления ПУ площадки 81 она выполняла эту же задачу. Твердо уверен, что эта старушка технологическая ракета и впредь сослужит славу при монтаже, наладке стартового оборудования и в обучении личного состава новым ракетчикам — нашим последователям.

Добрых вам успехов в освоении космоса от нас — первопроходцев. Ракете «Протон», войсковым частям 25921 и 93764 предстоит, по крайней мере, двадцать лет верно служить свободной России, прославляя её успехами в космосе.

И пусть эта ракета была небоевой, но на ней учились все расчеты части, так как бортовые системы на ракете были реально-штатные.

День прибытия ракеты в часть стал воистину первым праздником для всего личного состава нашей и, не только нашей, частей.

Личный состав второй и третьей групп, двигателисты и многие расчеты стартовой группы, беспрерывно стали изучать на ней свои системы.

Вначале велись автономные испытания по каждому блоку ракеты. Затем закипела работа по сборке и стыковке всех её блоков в боевой пакет. В МИКе почти круглосуточно в течение трех месяцев шла напряженная работа по изучению, автономным и комплексным проверкам ракетных и МИКовских систем и пультов.

Испытания и все доработки вели совместные расчеты нашей части и испытателей 4-го НИУ под руководством конструкторов систем ракеты-носителя от ОКБ-52 генерального конструктора В.Н. Челомея и других КБ и НИИ страны...

Часть 2. Из воспоминаний Батьки Пругло.

Материалы, посвященные 40-летию первого запуска РН «Протон»

19 марта 1964 года, начальник полигона генерал-майор артиллерии Захаров Александр Григорьевич в 16.00 вызвал меня из двойки на десятку, в штаб.

После доклада, он приказал, чтобы завтра я начал формирование новой войсковой части для обслуживания технической и стартовой площадки и испытания самой мощной ракеты страны УР-500 (8 к 82). Соответственно, утром представиться начальнику инженерно — испытательного управления (ИИУ) инженер-полковнику Меньшикову В.И. Накануне, вечером позвонил полковнику В.Н.Юрину о получении этого распоряжения. Валентин Николаевич пожелал мне успехов на новом поприще.

С трудом, попутным транспортом, добрался на 92 площадку и прибыл представляться новому непосредственному начальнику инженер-полковнику Виктору Ивановичу Меньшикову.

Из части Заблоцкого на комплектование 19 ОИИЧ (отдельная инженерно-испытательная часть) передавались группы: подполковника Тарасова Н.И. — стартовая и подполковника Переверзева — техническая, обе сокращенного состава. Вспомнил, внутренний порядок группы Переверзева был наилучшим, обрадовался. По какой-то причине подполковника Переверзева, переданного группой в нашу часть, отозвали обратно. Где он потом оказался не знаю, ибо в в/ч44108 он так и не проходил службу. А был толковым, грамотным, дисциплинированным и отличным командиром, организатором дела и службы.

20 марта, мною был подписан первый и второй приказы. О вступлении в командование частью и о назначении временно исполняющих должностных лиц — и.о. начальника штаба, и.о. заместителя по РВ (ракетному вооружению), и.о. заместителя по тылу. Получив от Заблоцкого ГАЗ-69А с шофером, отправился с начальниками групп Переверзевым и Тарасовым на 92 пл. в громадный МИК. Накоротке ознакомившись, в нем с Тарасовым убыли на старт — 81 площадку.

На левом старте пусковой установки (ПУ) — кол. Правая — громаднейший котлован. Вокруг — горы песка. Оборудование разбросано по всей территории площадки, частично огражденной проволочным ограждением. Тысячи людей и сотни единиц землеройной и другой строительной техники. Строится котельная , КПП у въезда, а в готовом виде служебные здания (32 сооружения) — главный приют офицеров управления, военной приемки, представителей ЦПИ-31 (центральный проектный институт) и фирмы Бармина. Воды еще нет, но есть бетонная и железная дорога от стартовой площадки.

Чтобы разобраться в этой кутерьме понадобились недели. Площадка вся в котлованах для различного рода сооружений, подземных ходов и развязок. Все гудит, все в дыму и пыли.

Николай Петрович Тарасов подсказал, что здесь необходимо значительное время, чтобы понять суть замысла. Сам он был уже полностью в курсе всех работ и накоротке ввел меня в суть замысла: что и где, и что к чему?

На площадке работали два мощных военно-строительных УНР (Управление начальника работ), под командованием полковника Сахарова и подполковника Лобушкина и УНР механизаторов. На месте правого старта внизу на минус пятый этаж от нуля выкладывались фундаменты и строились помещения для старта, стартового и заправочного оборудования. Тарасов, стараясь перекричать рев техники, сорвал голос. Впредь, до окончания строительства мне пришлось обходить площадку с мегафоном, даже с моим командным голосом было трудно справиться. Оборудование под монтаж на СП шло со всех заводов нашей необъятной Страны. Разгружалось где попало и где было свободное подходящее место, не считаясь с планировкой и с тем, что завтра его надо будет перекантовать в другое место, т.к. здесь надо было рыть землю и строить какие-либо коммуникации. Личного состава и техники не хватало. Солдатами и сержантами еле обеспечивались караулы и охранные команды уже частично построенных пультовых и всего оборудования на площадке. Отойдя в сторону с Тарасовым обговорили, хотя в чернове, и хотя бы на день-два вперед, план наших работ и действий. До прибытия заместителей решили посменно находиться на старте. Планерки со всеми строителями и монтажными организациями вначале проводил он, а после вел их я или мои заместители.

Для размещения личного состава части выделили: две 3-х этажные казармы, в одной из них еще проводились отделочные работы, два барака ДЩ (дощато-щитовых) под штаб, службы части и для офицерского общежития. Строились: солдатская столовая, штаб и складские помещения у ст.Западная. Также строились: гостиничный комплекс, офицерские столовые и гостиница Люкс для ИТР Генерального и главных конструкторов. В перспективе шла стройка казарменного фонда, гаражей с центральным отоплением и клубов. Площадка 95 уже имела вид военного городка. Полным ходом шло строительство 95, 92, 93, 90, 94, 96, 82, 97 и у строителей за железной дорогой (пл.95а).

Подготовка к первому пуску

Технологическую ракету заправлять штатными компонентами ракетных топлив нельзя. После заправки и слива компонентов ракета представляла бы собой пороховую бочку, готовую взорваться в любое время. Ее нельзя хранить не то что в МИКе, но даже в поле. Поэтому было принято решение: вместо ядовитого гептила (горючее) заправить ракетным керосином, вместо окислителя амила — 43,5%-ным спирто-водочным раствором (улучшенной водкой). Для получения этой водки необходимо было заготовить 300 куб. м дистиллированной воды. Котельная 95 площадки могла дать за сутки 0,4 куб. м дистиллята. Основное количество дистиллята мы получали на площадке 10 из ТЭЦ по 3 — 4 куб. м в сутки. С января по март включительно, дистиллят был доставлен и залит в емкости хранилища окислителя (сооружение № 6), а затем в них же был перекачан спирт. Барботажем (переливание) получили заложенную в техническом задании смесь. Емкости горючего (сооружение № 7) наполнили керосином.

Заправка ракеты — опасная операция. В процессе заправки отрабатывались и уточнялись инструкции по действиям расчетов и по эвакуации личного состава с площадки 81 в заранее выбранные районы.

Вначале производится сухая заправка ракеты сжатыми газами до давления, указанного в техническом задании. Операция эта не менее опасная, так как более 700 куб. м газа при давлении в 3,5 атмосферы в случае разрыва любого из баков ракеты — это бомба мгновенного действия.

После проверки герметичности стыков, клапанов и в целом ракеты, давление с нее стравливалось. Как показал эксперимент, один из дренажно-предохранительных клапанов на магистрали горючего испытаний не выдержал и был заменен исправным. На второй день состоялась заправка компонентами топлив — комплексные испытания всех систем заправки. Прошла она удачно, но был выявлен дефект магистрали слива остатков из заправочных магистралей окислителя в нейтрализационную станцию старта. Несколько кубов водочки вылились у этой станции. Хорошо, что в это время весь личный состав был в эвакуации, и в этот раз водочка ушла в песок… Это считалось нормальными издержками комплексных испытаний старта.

После испытаний и наддува сжатыми газами ракетно-космический комплекс был готов к «пуску». В процессе всех проверок и осмотра ракеты и всех систем заправки был отработан еще один важный элемент — слив ракетных топлив в хранилища. Слив прошел безукоризненно. После проведения этих операций были составлены акты о готовности старта к пуску летной ракеты, которая к этому времени уже испытывалась. Правый старт тоже готовился к пуску. Освобождались хранилища от лжекомпонентов в специальные железнодорожные цистерны для керосина и спирто-водочных остатков. При сливе окислителя по чьей-то халатности произошло переполнение емкости на станции нейтрализации окислителя, и через дренажно-предохранительный клапан произошел выброс порядка десяти кубометров водки. ЧП — водка течет рекой. Даю команду начальнику автослужбы: «Немедленно прибыть на старт с заправщиком с соляркой». У ручья и наши, и строители с кружками, чайниками, ведрами и кастрюлями. Быстро обильно полили все реки и лужи соляркой. Организовали охрану и засыпку пролитого добра грунтом. Важно то, что нейтрализационные емкости не были заполнены ядовитыми растворами для нейтрализации, могло бы произойти массовое отравление людей. В этот раз обошлось. Цистерны с водкой опечатали, на каждую физико-химическая лаборатория Полигона за подписью начальника подполковника Савинского Василия Васильевича выдала паспорт-сертификат. С учетом этих сертификатов составили акт на проливы и потери спирта и списали с учета недостачу, а эшелон с водкой сдали предприятию Р-6601 для сопровождения и сдачи водки на водочный завод в Москву. То ли в пути часть водки испарилась, то ли представителей Челомея на водочном заводе «провели», но в итоге оказалось, что восемнадцать тонн исчезло.

В заправке и сливе компонентов РТ серьезнейшим образом трудились офицеры отдела наземного оборудования (начальник Милько Сергей Прокопьевич), отдела корпуса ракеты, двигательных установок и систем заправки (во главе с подполковником Андроповым Иваном Федоровичем и всеми расчетами нашей первой группы). Были четко отработаны документы, графики, маршруты, время и места эвакуации расчетов группы после исполнения задачи. Также отрабатывалась связь с районами эвакуации, на случай вызова отдельных расчетов на старт для производства аварийных работ. Прошли тренировки по действиям аварийно-спасательной команды и поискового отряда. Тренировки проходили в близкой к реальности обстановке, с полной экипировкой инструментами, металлорежущими приспособлениями и пожарно-санитарным обеспечением. Часть тщательно готовилась к первому лётному пуску новой «незнакомки». С примерочно-установочным макетом расчеты ознакомились и, изучив, подружились.

Комплексные проверки всей аппаратуры и заправочных коммуникаций стартового комплекса и ракеты четко стыковались. Но это же учебная, а как покажет летная? Как ракета поведет себя при испытаниях на старте и как стартует?!?

Усилия боевых расчетов технических групп были сконцентрированы на испытания ракеты-носителя и космического объекта «Протон» в МИКе, а стартовиков — на подготовку стартовых систем к пуску ее. Для подготовки космической лаборатории «Протон» из подразделения части была создана нештатная группа во главе с майором Смирновым.

Главнейшая задача стартовой команды — прием в заправочные системы штатных компонентов ракетного топлива: несимметричного диметилгидразина (горючее) и четырехокиси азота (окислитель). Оба эти компонента — сильно-ядовитые жидкости, объемы заправки велики. Работать с ними надо всем номером расчета в специальной одежде, с использованием изолирующего противогаза.

Сам изолирующий противогаз — опасность. Нередко регенеративный патрон после его взведения в нем отказывал, а вследствие этого кислород в маску противогаза не поступал, и человек падал в обморок. И если с этого человека вовремя не сорвать маску, он погибает. Такие случаи уже были известны. Поэтому при пуске регенеративного патрона всех заправщиков учил: «Взведи регенеративный патрон. Повдыхай из трубки кислород, если дышать стало легче, тогда надевай маску». Но регенеративный патрон может вначале дать порцию кислорода, а после прекратится регенерация. Для избежания несчастных случаев с ИП-46, номерам расчета одиночно запрещалось работать. С тем, чтобы избежать гибели людей, у нас было установлено: одну работу выполняют трое, в крайнем случае, два номера расчета. Они должны внимательно следить друг за другом. Если человек в ИП-46 упал, тут же надо сорвать с него маску, пусть даже в ядовитой атмосфере, и сразу вынести его на свежий воздух. Этим спасали жизнь многим товарищам.

Гипоксия (кислородное голодание) при надетой маске противогаза и не поступление от регенерации кислорода происходит молниеносно в течение нескольких десятков секунд. Сам человек отсутствие кислорода не ощущает, но мозг его, сохраняя себя, вбирает весь кислород, а другие органы, оставшись без кислорода, теряют силу. Человек уже не имеет ни разума, а главное, сил снять маску и в обморочном состоянии падает. Помня это, мы страховали и боролись за жизнь друг друга. И в то же время, в загазованные парами компонентов топлива помещения входить без ИП-46 и в одиночку категорически запрещалось. С этими дилеммами мы справлялись успешно, не допустив гибели или отравления людей.

На 81 площадку стали поступать уже цистерны, на которых написано «Яд», «Огнеопасно».

В емкости хранилищ горючего и окислителя (6 и 7 сооружения), со всеми предосторожностями и со строгим соблюдением инструкций при работе и мер безопасности, начался слив компонентов. Оба хранилища были рассчитаны на прием 500 тонн. Для безопасности при работе с компонентами шестое и седьмое сооружения находились друг от друга на значительном удалении. Между ними была большая рессиверная, где хранились сжатые газы, тоже небезопасная часть стартовой позиции.

В один из майских дней 1965 года при сливе окислителя из одной емкости в другую произошел взрыв. Громадную крышку электрозадвижки, с двигателем и самой задвижкой, как бритвой срезав все шестнадцать болтов, вырвало и подбросило под потолок. После взрывного хлопка 7 сооружение заволокло красно-вишневым облаком. ЧП! Сразу туда! У сооружения с наветренной стороны трое в спецкостюмах и противогазах. Всё красно-коричневого цвета, будто из цветного фантастического фильма. Начальник расчета старший лейтенант, сняв противогаз, докладывает: «ЧП, произошел взрыв. Людей там нет». Командую: «Надеть противогаз и немедленно выводить расчет в обмывочно-дезактивационный пункт для проведения себя в порядок!»

А из открытой стальной двери валом валит темно-красный дым окислителя. Отрадно то, что дежурный по площадке сразу включил сирену «Тревога», а ветер относил пары окислителя в степь. Так как операции по сливу и переливу выполнялись вручную из бункера (третье сооружение), операторы, с получением сигнала тревоги, немедленно закрыли все электрозадвижки магистрали окислителя, утечка его была незначительной. Но самое важное, что расчет, наблюдавший за ходом операции, четко выполнил все инструкции и не понес потерь. Для расследования взрыва создается аварийная комиссия под руководством начальника отдела корпуса ракеты, двигательных установок и заправки подполковника И. Ф. Антропова, представителей организаций В. Н. Челомея, В. П. Бармина и нашей 19 ОИИЧ.

После вентиляции, дезактивации и нейтрализации сооружения, комиссия установила: «Взрыв произошел из-за соединения четырех-окиси азота со спирто-водочной смесью».

Дело в том, что спирто-водочная смесь была удалена из всех систем, в том числе и продувкой сжатыми газами. Корпус взорвавшейся задвижки представлял собой большую бочку, внизу задвижки корпус имел форму полусферы, повернутой днищем вверх. Там-то и могло остаться до трех ведер спирто-водочной смеси.

С тем, чтобы исключить подобное, комиссия предложила провести ревизию на всех электрозадвижках магистралей окислителя. Дальнейший прием окислителя из емкостей проходил нормально. С радостью вздохнули: «Обошлось! Обошлось без ЧП и без потери людей». Это радовало больше, чем представленный мне на утверждение акт о полной готовности правого старта площадки 81 (объекта 333) к пуску лётной универсальной ракеты «Геркулес».

Первый пуск «Протона»

Ракета вывезена на стартовую позицию почти за три недели до пуска. Предстоит двадцать суток круглосуточной работы боевого расчета. Командованию части повезло, что Генеральный штаб Министерства обороны все-таки распорядился создать новую ОИИЧ (в/ч 46180) для обслуживания двух пусковых установок площадки 90, площадок 93 и 94 и одного монтажно-испытательного корпуса площадки 92. Командиром этой части стал подполковник В. С. Мансуров.

В эту ОИИЧ передали три группы и одну команду. Заместителем по ракетному вооружению в эту часть выдвинули толкового и энергичного старшего помощника В. Т. Ширшова майора Зыкова Павла, а помощником командира части по инженерно-технической службе неутомимого начальника автослужбы нашей части майора Чалюка Павла Григорьевича. С облегчением вздохнули. Уменьшился объем работ с этими объектами и с их личным составом.

На другой день после вывоза ракеты на СП подзывает меня заместитель председателя Государственной комиссии генерал-лейтенант Мрыкин Александр Григорьевич и отчитывает за толпы зевак вблизи ракеты. На левой пусковой установке усиленно шли строительные и строительно-монтажные работы. Там работало не менее трех тысяч военных строителей и их смежников-монтажников. И несомненно, каждому из них хотелось поближе полюбоваться на красавицу ракету, рассмотреть и на всю жизнь запечатлеть в своей памяти это детище. Их можно понять. Ведь в это дело вложена частица их сердца и труд. Они гордились этим. Патрульная служба явно не справлялась с тем, чтобы отдалить их от правой пусковой установки.

Он потребовал, чтобы всех удалили. Ответил ему: «Товарищ генерал, чтобы их отсечь, надо полк МВД, у меня его нет, чтобы установить живую заградительную стену».

— Поставьте проволочную изгородь!

— Вы заместитель председателя Госкомиссии и заместитель начальника ГУРВО, вот и поставьте эту задачу военным строителям и оплатите расходы. У меня в части нет для этого ни сил, ни средств.

К концу третьего дня уже стоял забор из бетонных столбов с натянутой колючей проволокой. Патрулю предписано, чтобы через колючку никто не проникал. Этим значительно сократилась забота командира за безопасность и охрану главнейшего объекта части. Спасибо Александру Григорьевичу, чуткому, заботливому и уважающему труд других.

У нас же с возросшим напором продолжился свой психоз, который с неимоверными усилиями нагнетал начальник 4 НИУ В. М. Меньшиков.

В состав боевого расчета на пуск, кроме личного состава нашей части (чернорабочих), были включены все инженеры 4 НИУ, представители ОКБ В. Н. Челомея, СКБ В. П. Бармина, ОКБ В. П. Глушко, ОКБ С. А. Косберга, ОКБ Н. А. Пилюгина со всеми их смежниками и заводами.

Боевой расчет делал свое дело, шаг за шагом приближая момент пуска красавицы ракеты. Красивей ее не было и не будет. Видел многие, но такую, перед пуском гордо стоящую в своем одиночестве белую стрелу, вонзенную в небо, не видел нигде, даже в фантастическом кино.

Накануне пуска в части были организованы собрания личного состава, совещания офицеров и сержантов, партийные и комсомольские собрания. Задача этих мероприятий — нацелить всех на безукоризненно-четкое выполнение команд, инструкций при работе каждым номером расчета.

Еще раз подчеркнули, что бдительность, внимательность и осторожность — залог общего успеха, залог безопасности при выполнении особо опасных работ. На каждом рабочем месте был проведен инструктаж по работе, а также по действию расчетов при возникновении аварийных ситуаций. В это включались планы, схемы и пути выхода личного состава в указанные районы эвакуации расчетов, с тем чтобы не допустить гибели людей.

Разводы и построения всего личного состава части, несмотря на упреки Меньшикова, не прекращались. На них кратко и сжато ставились задачи на очередные сутки всем подразделениям и службам части, обращались и заострялись вопросы безопасности людей при работах и нацеливались люди на качественное и добротное выполнение задач.

С первого дня после вывоза ракеты на стартовую позицию там посменно круглосуточно несли дежурство (командир, заместитель, заместитель по ракетному вооружению, заместитель по политической части или начальник штаба). Постоянное присутствие на позиции старшего должностного лица части дисциплинировало людей, быстро и оперативно решались любые остро возникшие вопросы. К тому же, этим достигалась личная персональная ответственность за ход испытаний каждым должностным лицом командования.

Громадный объем работы с личным составом провел партийно-политический аппарат части под руководством заместителя по политической части подполковника М. А. Степанова и секретаря парткома Н. Л. Подкуркова.

Штаб части во главе с подполковником С. Г. Коваленко четко отработал всю положенную документацию по эвакуации всего гарнизона 95 площадок, взяв под контроль указанные районы в день пуска, а также строжайший режим на 81 площадке. Заместитель по ракетному вооружению подполковник В. Т. Ширшов со своей службой организовал четкую и бесперебойную работу всего боевого расчета на СП и бесперебойное обеспечение работ всем необходимым. Особое внимание службы было обращено на строжайшее выполнение всеми мер безопасности на всех этапах подготовки ракеты к пуску и самом пуске.

Начальник тыла части подполковник В. П. Галич со своими службами безукоризненно организовал работу буфета Военторга в 32 сооружении, с горячим приготовлением блюд в ассортименте всем гражданским товарищам. Продовольственная служба во главе с начальником продовольственной службы Полуяновым организовали доставку пищи рядовому составу на рабочие места. Для «промышленников», так как они с рабочих мест не могут вырваться в столовые военторга на 95 площадку и нормально пообедать, приказал В. П. Галичу организовать бесплатную кухню с солдатским обедом в районе ВКП. Впоследствии это стало традицией 19 ОИИЧ при пусках ракеты «Протон». Работая в ЦУПе, после демобилизации, не раз вел репортажи с ВКП о ходе работ и пусках объектов «Марс», «Венера» и других. И всегда из этого котла отведывал хорошо приготовленные обеды. Спасибо тыловикам, помогавшим боевому расчету успешно готовить и выполнять пуски ракет с объекта.

При подготовке и пуске строго стабилизированным электроснабжением обеспечивала ДЭС-5000, руководимая майором Н. М. Ермолаевым. Это безупречно подготовленное подразделение части стало в разряд главных, можно сказать, боевых подразделений. Сбой в электроснабжении при таких работах недопустим, а может, и непоправим. ДЭС-5000 с этой задачей справилась безукоризненно.

Большой объем работ провели: инженерно-техническая служба во главе с моим помощником капитаном В. С. Цапля, эксплуатационно-техническая рота с командиром старшим лейтенантом Р. А. Бурыкиным и лейтенантом А. И. Иншаковым, рота охраны с командиром капитаном И. Н. Крутиян, автомобильная служба и авторота с майором П. Г. Чалюком и капитаном В. И. Варнавским, медпункт части во главе со старшим врачом части капитаном А. Д. Заикиным. Доброе слово и благодарность заслужил и честный труженик командир хоз. взвода старшина сверхсрочной службы И. М. Иванов со своим взводом. Величайшая благодарность моим заместителям и помощникам, штабу части и начальникам служб. Низкий поклон начальникам служб 19 ОИИЧ: нач. вещевой службы капитану В. В. Шмульману, нач. ГСМ к-ну А. Л. Пушняк, нач. вооружения Б.С Потапенко, нач. физ. подготовки капитану Лурье, нач. хим. службы капитану В. Г. Чоботко, нач. фин. службы капитану Юржаеву, нач. прод. службы капитану М. Е. Полуянову.

Они внесли достойную лепту в обеспечение боевых расчетов всеми видами снабжения, обеспечения и довольствия.

Наступил решающий момент. Государственная комиссия, после всех докладов о готовности ракетно-космического комплекса, приняла окончательное решение: произвести пуск в 3.00 московского (6.00 местного) времени 16 июля 1965 года. Еще опасность! Предстоит заправка ракеты в ночное время. Она — всегда опасность из опасностей!

К 7.00 (в дальнейшем — местное время) начался великий исход. Все войсковые части, население 95-х площадок (95 и 95а) поездами, автотранспортом и пешим порядком (ранее) были эвакуированы в районы за пятьдесят километров. На площадке остался на УАЗ-69 помощник начальника штаба части с двумя патрулями для охраны открытых казарм, гостиниц и общежитий. Двери и окна открыты — на случай поражения взрывной волной.

Эвакуации подлежали весь левый фланг и центр полигона. Даже жителям г. Ленинска (тогда Звездограда) было предложено покинуть квартиры и выйти в район реки Сыр-Дарья.

Резко взвыли сирены на 81 площадке, растревожив всех на 95-х площадках. К этому времени все боевые расчеты, выполнившие свои работы, удалены в бетонные бункеры 90 площадки. Там же в боевой готовности аварийно-спасательная команда под руководством заместителя подполковника И. И. Ступакова.

Председателю Госкомиссии генералу А. Г. Захарову доложил об эвакуации боевых расчетов, частей и жителей в указанные районы эвакуации. На площадке безлюдно. Ферма обслуживания удалена. Ракета освещается прожекторами противовоздушной обороны из-за ВКП.

Боевой расчет под командованием подполковника А. И. Могила приступил к заправке ракеты компонентами ракетного топлива и сжатыми газами. В бункере (3-го сооружения) находилось 27 человек. Первая заправка производилась по ступеням и раздельно. Первым компонентом наполнился бак первой ступени порционно. После незначительного наполнения бака первой ступени окислителем — остановка. В спецодежде трое во главе с майором И. Ф. Андроповым, открыв массивные железные двери бункера, вышли к ракете и визуально обследовали ее. Не обнаружив течи и травления, возвратились для продолжения заправки. Бак первой ступени полностью заправлен окислителем. Осмотр. После по громкой связи следует команда:

— Приступаем к заправке первой ступени горючим! Включить…

— Стоп! Прекратить заправку! Идет более тщательный осмотр. Течь, травление окислителя видно по красному цвету паров. Течь же горючего можно установить только визуально или по резкому запаху… Все в норме.

— Продолжаем заправку горючим! Оператору… включить…

И таким же образом была окончена заправка окислителем и горючим всех блоков первой и второй ступени ракеты, в том числе и сжатыми газами. Заправка, хотя медленно и осторожно, прошла без единого замечания. Согласно техническому заданию, разработанному двигателистами В. П. Глушко и С. А. Косбергом, окислитель и горючее до заправки должны были бы иметь температуру 9,3о, с учетом, что они к моменту пуска в ракете в палящей пустыне нагреются до 12о и не более. Накануне оба компонента топлив были пропущены через холодильный центр и доведены до требуемой кондиции.

Необходимо отметить, что Госкомиссия находилась на площадке 92 в МИКе.

«Готовность 30 минут!»

Все лица боевого расчета из бункера эвакуируются на выносной командный пункт.

С ВКП сам эвакуируюсь на 90 площадку.

«Готовность 5 минут!» Нажата кнопка «Пуск».

Дальше все идет необратимо. Отсчет часов дошел до нуля, а пуска нет. Произошел отбой пуска. Включается пульт «Поиск неисправности». Отсчет останавливается на 127 пункте.

— Командиру части подполковнику Пругло немедленно выслать расчет фермы, двигателистов и электриков.

После подвода фермы, осмотра и разбора решили повторить заключительные операции от 45-минутной готовности до нажатия кнопки «Пуск».

Отсчет до нуля. Ракета стоит как вкопанная. Местное время 13.00.

Ракета застрахована ветровыми захватами. Нещадно палит июльское солнце. Столбик термометра в тени у отметки 45о. В бункере оставлен ограниченный расчет телеметристов для контроля за системами. Расчет заправки строго следит за температурой нагреваемого топлива в баках ракеты. Она уже поднялась до 15о. Расчетам дан отбой. Все убыли в казармы. Уставшие, обессилевшие люди вповалку, не раздевшись, спят в казармах, служебных помещениях, на столах и в гостиницах. Прибываю на ВКП. Снимаю ботинки. Приятна прохлада линолеума на полу ногам. Думаю и сам отдохнуть.

Открывается дверь, входит Н. А. Пилюгин с одним своим сотрудником.

— К-командир, — он, заикаясь, дает указание вызвать расчет фермы обслуживания и гиростабилизированной платформы ракеты.

По их прибытии подводим ферму к ракете. Охватываем ее на нужном этаже площадками. Расчет открывает люк и снимает гиростабилизированную платформу, доставляет её на ВКП. Пилюгин срывает пломбу, приказывает своему сотруднику отвинтить крышку (там 64 винта).

Заявляю ему: «Надо оформить ТЗ и акт рекламации». Он молчит. После снятия крышки (она как кастрюля) он говорит сотруднику: «Откручивай этот проводник и этот, закрути их надежно, поменяв местами. Это у них в наземке перепутана фазность тока». Опять требую составить актрекламацию. Он со злостью: «На… тебе акт, вызывай расчеты на старт, ставь ГСП, занимай позицию пускать ракету». Докладываю председателю Госкомиссии А. Г. Захарову об этом. Тот дает команду — всех на старт в готовности к 16.00 к пуску. Крепко завернув винты обеих проводников, сотрудник стал закреплять винтами крышку крест на крест, наживив их. Пилюгин: «З-з-закручивай их (четыре винта) посильнее, чтобы она не звенела в полете. А эти винты, командир, бери себе на память об удачном пуске». После: «Ставьте ГСП на ракету, отводите ферму в исходное и в полет. После пуска вы разберетесь в своих ПэСээСах» (преобразователь статический стабилизированный), как он их назвал. «Там у вас на земле где-то перепутана фазность тока».

ГСП установлена на ракету. Ферма отведена на свою стоянку. Расчеты прибывают на свои места. Съезжаются члены Госкомиссии, а В. Т. Ширшова, главного руководителя от части, в бункере нет. Мигом летим в 12 гостиницу. Стучу кулаками и ногами, зову криком «колокола», а Василий Тимофеевич храпом заливается. Кричу дневальному «Топор сюда!» Выламываем дверь, растормошили его: «Василь Тимофеевич! Ракета улетела!» Он с трудом понимает. «Одевайся на старт». Он на машине к бункеру, я в ВКП. Там, стоя, идет заседание Госкомисиии. Все члены Госкомисиии подписывают решение «В полет «Протону». Когда подошла очередь до В. П. Глушко, тот, как двигателист I ступени, из-за высокой температуры топлива категорически отказался подписать решение. Тогда В. П. Челомей заявляет: «Я беру на себя всю ответственность, под мою вторую подпись в решении», — и решительно расписывается. Вновь с часовой готовности начинаются заключительные операции. Когда с В. Т. Ширшовым мы ехали на старт, увидели, что вся дорога и вся жилая зона заняты возвращающимися из эвакуации строителями, личным составом других частей и жителями. Кто дал им команду на возвращение, не знаю? Об этом доложил генералу Захарову. Он сказал: «Теперь уже поздно что-либо предпринимать. Может, пронесет и благополучно обойдется». А сам бледный. Он знал — величайшая опасность! Боевые расчеты эвакуированы в установленные места.

— 30-минутная готовность.

— Ключ на старт.

— Пуск.

Грохот и рев работающих двигателей. Пыль и пламя охватило ракету до середины. Ракета качнулась и, нехотя, плавно оторвалась от пусковой установки, все набирая и набирая скорость.

Гул работающих двигателей сотрясает округу. Земля дрожит от этой мощи. И чем выше ракета уходила, тем тише становилось вокруг. Все зачарованы. Не отводим глаз от ракеты, пока она не растворилась в ясном небе. А на 81-й площадке все как до вывоза «изделия» — никаких разрушений и повреждений на пусковой установке.

Тогда мы еще не осознавали свершившегося. На руках у меня был отпускной, отмеченный 16 июля, и я уже мечтал о заслуженном отдыхе. Отпуск и начался, но узнаю от подчиненных: на «объекте» не отстрелился обтекатель. Из-за этого антенны «Протона» на раскрылись. Это показала телеметрия на первом витке. Радости как не бывало. И только в Кисловодске успокоился. Закупив утром кипу газет, прочитал сообщение ТАСС. Как оказалось, совершив один виток вокруг Земли, космическая лаборатория «Протон» вышла на связь с раскрытыми антеннами. Обтекатель объекта отстрелился. А сбой произошел в телеметрической информации. Так весьма удачно был впервые в мире произведен запуск новой тяжелой мощной ракеты-носителя УР-500 с тяжелой космической лабораторией «Протон-1» .

* * *