 |
|
 |
|
|
|
|
Владимир Платонов
ИЗБРАННЫЕ «Пальма»
© «Зеркало недели. Украина»
Наш адрес: ruzhany@narod.ru
|
«ПАЛЬМА» ДЛЯ ГОСПОДИНА ПРЕЗИДЕНТА «ZN.UA». Зеркало недели. Украина. 2002 г. №4
Это была одна из многих секретных операций шестидесятых годов. В ней участвовали войска стратегического назначения, и персонально отвечал за нее Главком Ракетных войск. Руководил операцией под кодовым названием — «ПАЛЬМА-1» Генеральный секретарь ЦК КПСС.
День «Х» Приказ был не просто секретным — особой важности. Командиру полигона генерал-майору Курушину предписывалось подготовить космический носитель «Восток» и две боевые ракеты Р-16У для демонстрационных пусков. Срок — июнь 1966 года. К высоким гостям на Байконуре понемногу стали привыкать: посмотреть грандиозное зрелище запуска ракеты приезжали министры, маршалы и даже первые лица страны. Демонстрационные пуски доставляли гостям море удовольствия, добавляли амбиций, хотя и отнимали много сил у ракетчиков. Перед каждым показом звучал один и тот же вопрос: «А траву будем красить?». На этот раз все оказалось значительнее: городок не просто красили, но и перекрашивали, дороги не «латали», как обычно, а наносили новое асфальтовое покрытие. Даже название городка заменили: вместо привычного «Ленинск» на голубом щите красовалось «ЗВЕЗДОГРАД» — впервые с именем вождя мирового пролетариата его последователи и ученики обошлись так бесцеремонно. Многие понимали: космодром Байконур обновляется не потому, что «космическую гавань» решили привести в надлежащий вид, затевается что-то более грандиозное и величественное, чем запуск первого искусственного спутника Земли или полет первого космонавта планеты. Предположения строились самые невероятные, но они тут же пресекались особистами... Все нити подготовки к операции сходились у начальника полигона генерал-майора А.Курушина. В этой должности Александр Александрович пребывал всего год, но приказ не предусматривал никаких скидок: техника должна сработать безукоризненно — никаких отклонений, никаких переносов, никаких оправданий. На неофициальном языке это означало: простить могут многое, только не срыв пусков. Вот так неожиданно «Пальма-1» стала главным испытанием в жизни сорокачетырехлетнего генерала, прошедшего войну. По большому счету с ракетами особых проблем не было: после полета Гагарина королевский «Восток» стал легендой, а янгелевская Р-16У была самой массовой среди межконтинентальных ракет тяжелого класса, и ее серийный выпуск постоянно наращивался. Ракета уже три года находилась на боевом дежурстве. В этой, казалось бы, простой и ясной ситуации многое зависело от маленького «но», которое могло испортить любую, даже самую блестящую военную биографию. Уже давно замечено: досадные сюрпризы и всякие неприятности чаще всего происходят, когда приезжает высокое начальство... Чем ближе был день «Х», тем сильнее накалялась обстановка. Каждый день на полигон прибывали все более важные посланники Москвы, и каждый пытался внести свою лепту в подготовку операции — посредством собственных докладов в столицу. Так продолжалось до прибытия Главкома Ракетных войск стратегического назначения (РВ СН) маршала Крылова, который решил лично проверить готовность полигона к проведению столь ответственной операции. Биография Главкома в определенном смысле уникальна: в молодости он искусно владел шашкой, окончил курсы «Выстрел», в сорок пятом за один год стал дважды Героем, после войны командовал рядом военных округов. Шестидесятилетие Крылова было отмечено новым званием (Маршал Советского Союза) и новой должностью (Главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения — заместитель министра обороны СССР).
За три года существования нового вида войск Крылов стал уже четвертым Главкомом, но первым, кто в этой должности удержался больше двух лет. Надо было обладать какими-то особыми способностями, чтобы успешно командовать войсками, оснащенными сложнейшей техникой, не имея при этом ни соответствующего образования, ни специальной подготовки. Но Крылову многое удавалось, при этом он был не самым плохим Главкомом РВ СН. По прибытии на полигон Главком ошарашил режимщиков: «Байконур посетит президент Франции Шарль де Голль».
Особенности национальной дипломатии Слабо представляю себе, как готовятся официальные визиты. Очевидно, существует некая дипломатическая «кухня». Но меня интересует не сама «кухня», а автор изысканного «блюда», то есть кто предложил показать президенту Франции наш ракетный полигон, в то время самый секретный объект Советского Союза. До этого на советском космодроме не был ни один иностранец, хотя попасть в святую святых советской обороны мечтали многие. Предпринимались попытки заснять полигон и его стартовые площадки с помощью самолетов-шпионов, как это попытался сделать американский летчик Фрэнсис Гарри Пауэрс. Инцидент вызвал крупный международный скандал: было сорвано парижское совещание в верхах, отменен ответный визит президента США в Советский Союз, ужесточилась холодная война. Дуайт Эйзенхауэр заверил Н.Хрущева, что в период его президентства больше не будет разведывательных полетов над СССР, но советскому премьеру этого было мало: он требовал, чтобы президент США публично извинился за инцидент с самолетом-«шпионом» У-2... Генерал де Голль несколько раз пытался смягчить обстановку, но Хрущев стоял на своем: у него было собственное, «партийное» представление о дипломатии... Тогда де Голль занял жесткую позицию: «Все в этом мире занимаются шпионажем, и русские в том числе. Нечестно выдавать себя за святых, спекулировать и шантажировать мир». История пока не зафиксировала ни одного случая, чтобы президенты извинялись за пойманных или разоблаченных шпионов (советское руководство — не исключение). Но Хрущеву — коммунисту номер один — очень хотелось унизить Эйзенхауэра — капиталиста номер один. Спасая положение, мудрый де Голль напомнил, что в свое время советский спутник сфотографировал обратную сторону Луны, вызвав восхищение всего мира. Ныне спутники, которые запускают Советы, облетают Землю сотни и тысячи раз. За последние сутки советский спутник пролетел над Францией 18 раз. Нет никаких гарантий, что он не производил фотосъемку нашего государства... Хрущев не ожидал таких аргументов и стал уверять, что на Луннике были фотокамеры, на последних спутниках — камер нет. Такая откровенность советского лидера привела дипломатов в неописуемый восторг... На обеде в советском посольстве Никита Сергеевич подвел итог «парижскому вояжу» и предложил тост за советскую дипломатию ленинской выучки, которая «била, бьет и будет бить империалистов. Мы думали, что заниматься дипломатией очень сложно, а оказалось — совсем просто...» Иного мнения о советской дипломатии был де Голль. В третьем томе «Военных мемуаров» легендарный генерал поведал о своих встречах со Сталиным и советскими дипломатами во время первого визита в СССР в годы войны (ноябрь-декабрь 1944 года). ...После обеда, когда мы пришли в гостиную, я холодно рассматривал рассевшихся вокруг меня и Сталина дипломатов: с одной стороны — Молотов, Деканозов и Богомолов, с другой — Бидо, Гарро и Дежан. Русские снова настойчиво принялись говорить о признании Люблинского комитета. Но поскольку вопрос был для меня решен и я об этом уже сообщил, новая дискуссия казалась мне бесполезной. Поэтому я демонстративно дал понять, что ничуть не интересуюсь словопрениями этого ареопага. Заметив это, Сталин стал мне подыгрывать. «Ох уж эти мне дипломаты! — воскликнул он. — Какие болтуны! Есть лишь одно средство заставить их замолчать: расстрелять из пулемета. Булганин, принеси-ка один мне!» ...Наконец, мне сказали, что все готово для подписания договора. Оно должно было состояться в кабинете Молотова. Я пришел туда в 4 часа утра. Церемонии придали некую торжественность. Сновали русские фотографы, нетребовательные и молчаливые. Оба министра иностранных дел, окруженные своими делегациями, подписали экземпляры договора, составленные на французском и русском языках. Сталин и я стояли позади. «Итак, — сказал я ему, — договор подписан. Полагаю, ваше беспокойство по этому поводу рассеялось». Мы пожали друг другу руки. «Это надо отпраздновать!» — заявил маршал. В одно мгновение были накрыты столы и началось застолье. Сталин оказался отличным игроком. Вкрадчивым голосом он сделал мне комплимент: «Вы хорошо держались. В добрый час! Люблю иметь дело с человеком, который знает, чего он хочет, даже если его взгляды не совпадают с моими! ...Прощальные слова Сталина превратились в дружеские излияния. «Вы можете рассчитывать на меня! — заявил он. — Если вам, если Франции понадобится наша помощь, мы разделим с вами все, вплоть до последнего куска хлеба».
Вот такие впечатления остались у де Голля от встречи со Сталиным. С Хрущевым все оказалось и проще и сложнее. После визита советского лидера во Францию (23 марта — 3 апреля 1960 г.) де Голль отметил в своих мемуарах: «Он (Хрущев. — Авт.) уехал 3 апреля в хорошем и веселом настроении, произведя на меня — я не могу этого не сказать — неизгладимое впечатление силой и энергией своей личности и породив надежды на то, что вопреки всему мир на Земле обрел шанс, Европа — свое будущее, а в области многовековых отношений между Россией и Францией произошло нечто исключительно важное». Генерал де Голль принял официальное приглашение посетить в ближайшее время Советский Союз. Однако вскоре в мире начали происходить кризисные события, которые напрямую были связаны с именем Н.Хрущева: провал Парижской встречи на высшем уровне, «башмачная дипломатия» советского лидера в ООН, Карибский кризис, развернувшаяся в СССР кампания против де Голля в связи с созданием во Франции атомного оружия и т.д.). Де Голль все откладывал и откладывал визит в Советский Союз — он состоялся лишь летом 1966 года. Легендарного генерала принимали уже новые лидеры Страны Советов. Одного из них — Алексея Косыгина — де Голль знал и уважал, в своих мемуарах он писал: «Этот инженер, министр планирования внушал уважение своей интеллигентностью, глубокими знаниями ресурсов и нужд своей страны, и наконец, той страстью, с которой он говорил о Сибири, являющейся для России тем же, чем был Дикий Запад для Америки. Хрущев поддержал его, но когда разговор перестал быть официальным, осыпал его насмешками и язвительными шутками». После снятия Н.Хрущева со всех постов (октябрь 1964 г.) Совет Министров СССР возглавил Алексей Косыгин, первым секретарем ЦК КПСС стал Леонид Брежнев (с 1966 г. — Генеральный секретарь), Председателем Президиума Верховного Совета СССР был избран Николай Подгорный (1965 г.). Формально президента Франции должен был принимать глава государства Николай Подгорный, но он никогда не руководил государством. Бразды правления были сосредоточены в руках генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Совмина СССР, то есть у Леонида Брежнева и Алексея Косыгина. Именно Брежнев и высказал идею чем-то поразить легендарного генерала, а Косыгин предложил показать президенту Франции научный центр Сибири и старты советских межконтинентальных ракет, демонстрируя величие и мощь страны. Министр обороны СССР, маршал Родион Малиновский вопросительно посмотрел на Брежнева: «Мы что, собираемся открывать наш ракетный полигон и все показать французам?» Брежнев словно бы и не слышал вопроса Малиновского. Закурил. Улыбнулся. Сказал: «Алексей Николаевич прав — надо показать де Голлю нашу технику. А ты, Родион, вместе с Громыко и Семичастным организуйте дело так, чтобы не было утечки лишней информации». (В то время А.Громыко — министр иностранных дел СССР, В.Семичастный — председатель КГБ СССР. — Авт.)
|
