РАЗДЕЛ 6.
Полковник в отставке
СЫРОМЯТНИКОВ Борис Иванович

Родился 28 апреля 1938 года в селе Задорожное Чугуевского района Харьковской области.

После окончания 7 классов поступил в Харьковское артиллерийское подготовительное училище, которое окончил в 1955 году.

С 1955 по 1956 год учился в Саратовском военном суворовском училище.

1955 - 1956 гг. курсант Тамбовского военного артиллерийско-технического училища.

В в/ч 44150 с 1960 по 1963 год -начальник расчета.

1963 - 1968 гг. - слушатель ВИА им. Ф.Э. Дзержинского.

1968 - 1988 гг. - служил в военном представительстве МО № 1382.

В 1988 году уволился в запас по возрасту.

В настоящее время работает в ВП

1382 ведущим специалистом.

ВОЙСКОВОЕ БРАТСТВО

Родился 28 апреля 1938 года в с. Зарожное Чугуевского района Харьковской области (Украина) в бедной крестьянской семье. Нищенскую жизнь знаю не понаслышке. Отец воевал, мы жили в оккупации по месту жительства. 29 марта 1945 года отец погиб, похоронен в Польше, в районе Гданьска. Мать в возрасте 31 года осталась вдовой с четырьмя детьми, старшему из которых было в 1945 году 10 лет. Работала в колхозе от зари и до зари. За свой изнурительный труд практически ничего не получала, налоги были большие, вечно оставалась в долгу Жили в основном за счет урожая со своего огорода. В селе была школа-семилетка, в которую я пошел учиться в 1946 году. Классы были переполнены, из-за войны в них оказались ученики разных возрастов. Достаточно сказать, что я учился в одном классе с братом, который был старше меня на 3 года!

Помню те далекие голодные годы. когда одна мечта была - что-нибудь поесть. В школу брали на “завтрак" либо морковку, либо «картошку» (одну) в мундире, либо кусок макухи (жмых от семечек подсолнечника). А когда в школе нам выдавали по кусочку хлеба (граммов 150), то не знал, что с ним делать: съесть или домой отнести младшему брату и сестре, которые не учились.

Рано начал пасти коров, сначала подпаском у старшего брата, а потом самостоятельно, когда брат ушел в ФЗО. Одновременно начал курить, но об этом страшно вспоминать: к 15 года ростом был 147 см., а весом - 37 кг.

Несмотря на то, что ежегодно начинал ходить в школу в самом конце первой четверти, а заканчивал в конце апреля, учился я хорошо, переводили меня из класса в класс по текущим оценкам. И лишь в седьмом классе перестал быть деревенским пастухом. Мать сказала: “Хватит, надо заканчивать школу как следует".

Правда, после окончания нашей семилетней школы возник вопрос: а что делать дальше? Идти в десятилетку в соседний поселок, который от нашего села находится на расстоянии примерно 10 км, да еще дорога лесом, да транспорта нет, да и денег на учебу тоже. Надо было поступать учиться туда где могли кормить, обувать-одевать бесплатно и, естественно, где проживать. Выбор пал на военные училища для детей погибших фронтовиков, сирот и т.д., заботу о которых взяло на себя государство.

Так я попал в Харьковское артиллерийское подготовительное училище. Это было в 1953 году. В следующем году оно было расформировано, нас перевели в 1 Московское артиллерийское подготовительное училище.

В 1955 году эти училища вообще были ликвидированы, а нас направили доучиваться в Суворовские военные училища. Так что после окончания Саратовского суворовского военного училища в 1956 году я оказался в Тамбовском артиллерийско-техническом училище, после окончания которого в 1959 году меня в звании техника-лейтенанта, направили в Московский военный округ. В итоге в ноябре 1959 года я прибыл в г. Владимир в 28 Гвардейскую артиллерийскую бригаду (в/ч 24778) пушечной артиллерийской дивизии резерва ВГК (полное название - 7 Гвардейская Краснознаменная Витебская пушечная артиллерийская дивизия резерва ВГК). Бригада была «парадной» и дважды в год выезжала с техникой и пушками в Москву для участи в парадах на Красной площади.

Во время подготовки к майскому параду 1960 года было замечено что-то необычное. Нас, офицеров, попросили написать подробные автобиографии, с нами беседовали незнакомые офицеры, мы подписывали какие-то обязательства. А после возвращения в г. Владимир узнали, что дивизия расформировывается. Эта же участь постигла, естественно, и нашу бригаду, которая к тому же должна в обновленном виде поменять место дислокации. Только позже мы узнали, что будем переезжать в г. Козельск Калужской области и что на базе нашей бригады будет создана ракетная дивизия РВСН. В июле 1960 года в г. Козельск прибыла группа офицеров в количестве 60-70 человек из нашей бригады и переведенных из штаба дивизии и других бригад, а также небольшое количество солдат и сержантов. Военный городок до нас занимала дивизия Сухопутных войск, которая была расформирована примерно за год до нашего прибытия. Удивительно то, что из этой дивизии к нам прибывали солдаты срочной службы, которым оставалось служить примерно год. Я был секретарем комсомольского бюро дивизиона, ставил их на учет (почти все были комсомольцами) и даже подумать не мог, что через год окажусь в г. Козельске на их месте!.

О службе в г. Козельске только хорошие воспоминания. Природа там хорошая, а мы приехали в теплое, прекрасное лето: все в зелени, рынок завален всевозможными продуктами, все дешево. А если учесть, что знали друг друга по Владимиру, то вообще жили как одна семья, хотя и были разбросаны по разным полкам. Из владимирцев в нашем полку оказались Фридман Наум Абрамович, Бабаянц Леонид Борисович, Рыжов Николай Семенович, Глебов Петр Иванович, Шишкин Василий Никитович, Дмитриев Владимир Михайлович, Артюшок Иван Иванович, Опарин Олег ..., Снегирев Петр Иванович и другие, сейчас трудно вспомнить, потому что прошло много лет.

Конечно, без трудностей в армейской житии не бывает. Не был исключением и Козельск. Всякое было. И несение службы в суточных нарядах, караулах, оборудование служебных помещений и учебных классов, изучение будущей техники, выезды на занятия в лес, частые «забеги» по территории на время, чтобы не жирели, П.И. Глебов “поймает" кого-нибудь из офицеров: "Ты чем сейчас занимаешься? Ничем? Пойдем-ка я тебя запущу». А секундомер у него всегда висел на шее. Но, несмотря на все трудности, бодрости духа мы не теряли, учились и к лету 1961 года были готовы выехать на полигон Капустин Яр для производства учебного пуска ракеты. Однако судьба распорядилась так, что вместо Капустина Яра наш полк перебросили на постоянное место дислокации в Казахстан, на космодром Байконур, куда мы прибыли с божьей помощью в начале августа 1961 года.

Когда уезжали из г. Козельска и ехали по России, то было не так тоскливо. Все-таки ехали по городам и весям с пышной зеленью, солнце ласковое, во время остановок эшелона можно было набрать воды, подышать чистым воздухом лесополос, размять застоявшиеся мышцы, да и просто пообщаться с товарищами из других вагонов.

После переезда через Волгу картина резко изменилась. Палящее солнце, раскаленная, растрескавшаяся земля, степь да степь кругом, ни сходить в лесополосу, ни воды набрать, да и людей видели до станции Тюра-Там не каждый день, потому что останавливались, как правило, на разъездах, где никто не живет.

На Байконур прибыли в день посадки КА с космонавтом Г.С. Титовым 7 августа 1961 года. И практически сразу поняли, что легкой жизни здесь не предвидится, в чем еще больше убедились, когда на машинах добрались до будущей жилой площадки 61. Вид, конечно, был ужасный. Из всех строений была только коробка здания для штаба полка и два барака для размещения офицерского состава, штаба и санчасти - и никакой инфраструктуры (столовые, буфеты или магазины, туалеты и т.д.). Вода была привозная, привозили автоцистерну с водой, подгоняли к санчасти, насыпали хлорки, и вода становилась практически не пригодной для питья, можно было пить только кипяченую воду. У всех офицеров и солдат были на ремне фляжки, воду брали из полевой кухни.

Первое время весь личный состав занимался благоустройством: копали котлован для солдатских палаток, монтировали палатки, рыли траншеи под фундаменты казарм, офицерских общежитий, столовых, клуба и других построек и для коммуникации. Труд был тяжкий и для солдат, и для офицеров. Нещадно жгло солнце, бытовых условий никаких, все питались из полевых кухонь по солдатской норме, спать ночью было тяжело (тогда никаких кондиционеров или холодильников и в помине не было). Пищу принимали под открытым небом, а когда налетала песчаная буря, то в мисках песка становилось больше, чем пищи. И это продолжалось до глубокой осени, пока не начали потихоньку вводить в строй казармы для солдат и здание штаба.

В этих же условиях нам приходилось нести караульную службу и ходить в наряды, учиться, да и к тому же участвовать в монтаже оборудования на стартовой (пл. 60) и технической площадках (пл. 62). Вначале все были без семей и жили на площадке 61. Поэтому семейные заботы пока отодвигались на второй план.

Впрочем, во время монтажа и обкатки систем на старте и техничке вообще некогда было заниматься домашними делами. Перед нами стояла задача: как можно быстрее ввести в эксплуатацию шахтные пусковые установки и заступить на боевое дежурство. А если учесть, что к нашему приезду еще работали шахтеры, рыли шахту, то можно себе представить, какой объем работы нам предстояло выполнить. Работали практически без выходных по много часов в сутки. Спать приходилось там, где заставала минута отдыха и если на это была дана команда. Когда многие офицеры стали жить на «десятке» (так мы называли г. Ленинск), то иногда удавалось съездить домой помыться и переодеться, причем автобус приходил в город в 12 часов ночи, а в 5 утра надо было ехать обратно. И тем не менее, невзирая ни на какие трудности, связанные с жилищнобытовыми условиями, огромным объемом работ и занятий, климатом, который многим был противопоказан, дело двигалось неуклонно вперед, и к лету 1962 года мы были готовы произвести первый в мире пуск МБР из шахты.

Правда, один неприятный случай едва не поставил под угрозу срыва сроков пуска. Испытывалась система пожаротушения (водяная) в шахте, из которой должен быть произведен пуск. Я был включен в комиссию по испытаниям (мы все участвовали в монтажах и испытаниях вместе с промышленниками) и сидел за пультом. Остальные члены комиссии осматривали ствол шахты и подствольные сооружения. Когда они вернулись и сказали, что зрелище в стволе шахты от работы водяных форсунок неописуемое, я попросил не выключать насосы и пошел тоже посмотреть и тоже получил удовольствие, глядя в ствол шахты. Потом решил спуститься на лифте на дно шахты, пол пусковой стол (это около 40 м под землей) и осмотреть анкерные болты. Но в это время производилась проверка на герметичность стальных дверей, и нас (кроме меня еще был старший лейтенант из управления полигона - фамилию не помню) попросили покинуть шахту. Мы вошли в лифт, включили его, но он смог продвинуться примерно на 1 м, как в короб лифта хлынула вода. Лифт сразу остановился, отключилась телефонная и шлемофонная связь. Мы стояли под потоком воды в лифте (в лифте верхний люк был открыт) и не могли из него выйти. Командир полка, когда узнал о случившемся, вызвал меня по громкой связи, а я ему ответить не мог. Подачу воды в шахту прекратили, аварийно лифт подняли на следующий “этаж”, а дальше мы по аварийной лестнице поднялись в пультовую. Я там подробно доложил суть дела, а причину попадания воды в шахту назвать не смог. И лишь комиссия выяснила, что строители для передачи кабелей и трубопроводов из короба лифта в ствол шахты проложили трубу и забыли про нее. И если бы не моя просьба продолжать подачу воды в шахту, то о ней могли вспомнить в более неблагоприятное время и дело могло кончиться еще плачевнее. А сейчас был итог: залит примерно на полметра нижний этаж, вышли из строя статические преобразователи (они массивные и большие по размеру). Воду откачали, преобразователи демонтировали и заменили на другие из ствола "В". А мне Главный конструктор стартового комплекса Е.Г. Рудяк сказал: “Спасибо Вам, товарищ лейтенант за то, что Вы не ограничились сидением за пультом, а лично поучаствовали в испытаниях и обнаружили наш брак". Ну а я, конечно, был безмерно счастлив. Его рукопожатие до сих пор ощущается.

Трудно описать все трудности, с которыми нам пришлось встретиться и которые мы, в конце концов, преодолели. Это все благодаря тому, что коллектив в полку подобрался хороший, дружный. Были прекрасные командиры, политработники. Конечно, были и исключения, без этого нельзя в большой массе людей. Но все, в основном, относились друг к другу с пониманием, всегда могли прийти на помощь или оказать моральную или материальную поддержку. И чувство зависти при этом, мне кажется, отсутствовало. Жили тогда скромно, без роскоши, с минимальными жилищно-бытовыми условиями, практически все время отдавали службе.

13 июля 1962 года наш полк произвел первый в мире пуск МБР из шахтной пусковой установки. Для нас это было событие огромное. Мы ведь до этого даже не участвовали в учебных пусках ракет, а здесь - сразу в мировую историю! Мне (в бункере) довелось сидеть рядом с Главкомом РВСН Маршалом Советского Союза С.С. Бирюзовым. Он сидел на стуле перед перископом, а я около него на противогазе ИП-46. Маршал был доволен работой, искренне радовался, что ракета ушла из шахты. Личный состав полка получил поощрения различных степеней, даже правительственные награды.

В следующем 1963 году наш полк произвел запуск из всех трех шахт и нес боевое дежурство, а потом принимал участие в подготовке боевых расчетов полков, прибывающих из различных районов СССР, где дислоцировались части РВСН.

В конце июня 1963 года я уехал на сборы в г. Москву для подготовки к поступлению в ВИА им. Дзержинского. Сейчас проблем с выездом из г. Байконура (прежнее название г. Ленинск) практически нет. А тогда! Билетов нет, поезда ходили не часто. На станции Тюра-Там стояли всего 2 минуты. Я, как и другие товарищи, выдержку сделал и с отходом поезда вскочил в вагон. Проводники, по всей видимости, были хорошо информированы о положении дел с билетами на поезда. Меня сразу спросили: “Билет есть?”. “Нет.” “А спирт?” - “Спирт есть". Сразу вопрос решился положительно. Меня поместили в служебное купе, на станции “Аральское море” проводник поезда по имени Василий Васильевич сам сбегал в кассу, взял мне простой посадочный билет (по воинскому требованию, естественно), и до Москвы я с ними ехал без проблем. Они меня кормили пловом, а я их потчевал спиртом.

В академию я поступил и окончил ее в 1968 году. По распределению попал в военное представительство, где служил до конца 1988 года, а в настоящее время работаю служащим в должности ведущего специалиста (при РКК “Энергия" им. С.П. Королева). В 1967 году побывал на полигоне на стажировке, а с 1968 года часто, иногда по 2-3 раза в год, выезжал туда в длительные служебные командиров-ки. И всегда первым делом посещаю места, где служил, дом, в котором жил, вспоминаю всех, с кем пришлось делить все тяготы и лишения.

С благодарностью вспоминаю те далекие годы. Все-таки крепка была раньше войсковая дружба, даже, можно смело сказать, -войсковое братство. Прошло много лет, а мы до сих пор встречаемся, созваниваемся. Правда, на встречи приезжает все меньше и меньше офицеров. А некоторые вообще исчезли из поля зрения.

Но я думаю, что пока живы и здоровы такие хранители славных традиций, цементирующие наш коллектив, отдающие много сил и здоровья ради сохранения истории нашего полка, как Баркалов Альберт Анатольевич и Чумаков Александр Михайлович (пусть не обижаются другие товарищи), мы будем уверены, что еще долго не погаснет огонь армейской дружбы. Дай Бог им доброго здоровья!