Кто не знает в гор. Лиепая председателя Лиепайского общества ветеранов войны и труда, насчитывающего в своих рядах 615 человек, подполковника в отставке Георгия Степановича Тарабан.
Родился 4-го ноября 1927 года в гор. Грунь Сумской области на Украине. Рано потерял отца. Детские и школьные годы провёл в гор. Харькове и гор. Опашня Полтавской области. Участник ВОВ.
Вот как сам вспоминает Георгий Степанович.
«Подростком, в январе — феврале 1943 года, участвовал в завершающем этапе Сталинградской битвы. В сентябре 1943 года был командиром истребительного отряда из 30 человек, в январе 1944 года участвовал в освобождении гор. Бердичев. В июне 1944 года участвовал в освобождении гор. Витебск, а месяц спустя — гор. Полоцк, в составе 51 гвардейской стрелковой дивизии им К.Е. Ворошилова. (Той самой, которая впоследствии станет прародительницей 29 гвардейской ракетной ордена Ленина Краснознаменной дивизии). В январе 1945 года освобождал гор. Краков (Польша). До 1949 года прослужил сержантом на различных должностях. Был командиром отделения, помощником командира взвода, картографом и старшим вычислителем полка. Участвовал в уничтожении бендеровских банд украинских националистов в Львовской, Тернопольской и Станиславской областях. За участие в них был награждён медалью «За отвагу». Был легко ранен.
1949 году стал курсантом военного авиационного училища Дальней авиации, которое через два года закончил. Затем 29-ая Конотопская школа по подготовке личного состава на бомбардировщик ТУ-4. В 1959 году, когда стране стали нужны Ракетные войска, меня направили на переучивание. Служба продолжалась на должностях — командира электроогневого отряда, начальника электроогневого отделения стартовой эскадрильи (в начале, в ракетных частях, формируемых на базе ВВС, вместо батарей были эскадрильи, по терминологии ВВС).
6-го сентября 1959 года я должен был прибыть в войсковую часть 23460 гор. Добеле. По прибытию в комендатуру, при уточнении места нахождения части, меня задержали. Такая часть в списке частей гарнизона не значилась. Так началась моя служба в 867 инженерном полку, на должности командира батареи, правда от батареи было только одно название — ни людей, ни техники. Командование полка фактически ещё не прибыло. Командир полка подполковник Корунчиков, начальник штаба Майоров, начальник тыла Евстигнеев (до этого он был командиром роты аэродромной охраны в гор. Смоленск), командиры дивизионов (их должно было быть два) ещё не прибыли. Некоторое время мне пришлось взять управление на себя. Помогал в расквартировании прибывающих семей офицеров, хотя было распоряжение — офицерам прибывать без семей. С семьями прибыли начальник строевой части И.П. Заяц и начфин В.Н. Кибирев. Помогал им устроиться. С прибытием командования, начал поступать личный состав.
В каждом дивизионе комплектовалось по две батареи: в первом дивизионе — первая (командир батареи Г.С. Тарабан) и вторая (командир батареи Демченко).
В состав первой батареи в начальный период входили:
— зам по политчасти — Перескоков,
— зам по строевой — Шкаликов,
— начальник 1-го отделения — Погорелов, после его Еремеев,
— начальник 2-го отделения — Тихонов, после его Фёдоров,
— начальник 3-го отделения — Капитонов, после его Андреев, Пустовалов.
— заправщиком от дивизиона подвоза был закреплён Волков.
В последующем офицерский состав батареи неоднократно менялся. Командиром дивизиона был назначен старший лейтенант Рушев, начальником штаба майор Столяров. Одновремённо с формированием полка комплектовалась и войсковая часть «Л» под руководством Доценко.
Девять лет я прослужил командиром стартовой батареи. Основное внимание уделялось боевой работе, а именно отработке пуска ракет из различных степеней боевой готовности боевым расчётом в полном и сокращённом составе. В зависимости от занимаемой боевой готовности, командир батареи должен был подать боевому расчёту порядка 60 команд. От команды «Боевая тревога! Занять боевые посты! Занять боевую готовность №….К бою!» и до команды «Пуск!» не было ни минуты на обдумывание. Нужно было проконтролировать их выполнение, произвести выборку данных на пуск из карточки прицеливания, побывать на нижнем мостике и в машине подготовки, проверить правильность ввода данных в систему управления. Проверить правильность прицеливания ракеты, установку уровней заправки. Следить за выполнением мер безопасности личным составом. Отвечать на вопросы, поступающие с КП дивизиона. Приходилось разрабатывать «Справочник команд». В него были включены: содержание боевых команд и действия по ним личного состава; временные графики их выполнения; формы докладов; сведения о боевом и численном составе батареи; состояние укомплектованности ракетной техникой и вооружением, средствами связи, средствами материального и технического обеспечения и другие справочные данные.
На первом месте были — несение боевого дежурства и боевая подготовка личного состава. На втором — всё, что связано с обеспечением условий для несения боевого дежурства — регламентные работы на технике, работы по содержанию сооружений на тех. зоне, караульная и внутренняя служба и т.д. Работы было много, личный состав батареи без дела не слонялся. Боевая подготовка от этого не страдала. Сержанты, как правило, могли работать за офицеров и всех номеров расчёта, солдаты — за 2-3 номеров. Не помню, чтобы хоть раз батарея, как тогда говорили — «не сработала». По старту все буквально «летали», нормативы выполнялись, даже когда проверяющие «убивали» треть батареи. По тревоге поднимали в любое время суток. Тяжелее было в зимнее время, особенно в непогоду. Старт и дорогу до 2-го сооружения чистили до бетона. Если сутки шёл снег, то сутки дежурная и свободная от дежурства смены, подменяя друг друга, чистили снег. Принцип — «до бетона», не нарушался.
8 лет батарея была «отличной». Батарея была, конечно, не семьёй, но дружным коллективом, точно.В числе первых в дивизии я был удостоен звания «Мастер» и награждён орденом «Красная Звезда». После командира батареи был назначен начальником командного пункта дивизиона, а затем 5 лет преподавал в военной школе младших специалистов в Елгаве».
Закончил службу в августе 1973 года. Переехал в гор. Лиепая. Работал в районной школе преподавателем военного дела, сделал 17 выпусков. Когда этого предмета не стало, мне предложили работу в Доме офицеров флота, а затем занялся общественной работой. Вхожу в состав правления Лиепайского общества ветеранов войны и труда, а в последние годы руковожу этим обществом. Надо стремиться всегда вперёд.
Спасибо однополчанам, что помните обо мне — командире первой стартовой батареи 867 ракетного полка.
Истории,
байки и пару анекдотов от Валеры
Чебакова.
Дорогие друзья, посылаю обещанное. Перечитав ещё раз текст, снова ощутил веяние тех далёких лет. Хочу сказать, что никого из упоминаемых товарищей и начальников обидеть я не хотел. Обо всех сослуживцах я вспоминаю с неизменным теплом, даже если нас и не связывали дружеские отношения. Как же может быть иначе? Ведь это наша молодость,
— время, когда будущая жизнь казалась бесконечной, и совсем не верилось, что она может принести не только безоблачное счастье. Ну, да ладно. К делу.
*****
В полк я прибыл в середине сентября 1959 года, когда он только начал формироваться. Никаких стартовых комплексов, разумеется, ещё не было. Было десятка три солдат да примерно столько же офицеров. Весь личный состав размещался в одной двухэтажной казарме, ранее принадлежавшей танкистам: офицеры — на первом этаже, солдаты — на втором. Каждый рабочий день начинался с построения, на котором начальник штаба майор Майоров Константин Иванович объявлял задачи. Задачи состояли в том, что два-три офицера назначались старшими команд по заготовке овощей, а остальные офицеры получали указание «работать по своим планам». Планы состояли в том, что все возвращались в казарму, где разделялись на две части: игроков в «храп» (не в смысле спать, а в смысле играть в карты) и болельщиков.
Помнится, на одном из построений Константин Иванович вывел из строя солдата — киномеханика клуба, у которого накануне была изъята бутылка водки «Кристалл». В присутствии всех он лихо вышиб пробку ударом ладони в дно (при этом по строю пронёсся одобрительно-восхищённый ропот) и вылил содержимое наземь. Тут по строю пронёсся уже стон. Впрочем, такое безделье продолжалось недолго. Вскоре началось строительство: сначала учебной площадки под изделие 8Ж38, приём техники, учёба; а затем и строительство боевых комплексов, и тут уже стало не до игры в «храп».
*****
Строительство комплексов сопровождались и политико-воспитательной работой, одним из элементов которой была пропаганда высокой бдительности в отношении попыток иностранных разведок раскрыть наши тайны. Полк для легенды именовался «Автошколой шоферов ВВС». О ракетах вслух говорить, естественно, было нельзя. И однажды, когда кто-то из представителей городской власти попросил ракеты на праздник, ему стали объяснять, что никаких ракет у нас нет. С трудом удалось понять, что речь идет о сигнальных ракетах для маленького салюта.
В другой раз недоразумение было вызвано тем, что на станцию Добеле прибыл подъёмный кран 8Т25. Этот кран на большущем автомобиле МАЗ-529 в зачехлённом состоянии проследовал через город. Местные власти выразили командованию полка недовольство, что, дескать, мы всем объясняем, что у вас автошкола, а вы среди бела дня ракеты возите. Впоследствии, когда был построен комплекс 3-го дивизиона, на его воротах была прикреплена вывеска: «Склад горюче-смазочных МАТЕРИЛОВ» (именно «материлов»).
Вспоминается и такой эпизод.
В составе полка было небольшое метеорологическое подразделение. В своих целях метеорологи иногда запускали радиозонды. Зонд представлял собой воздушный шар, под которым подвешивалась небольшая коробочка с аппаратурой. Однажды такой зонд был запущен в районе 2 дивизиона. Дело было под вечер, в пасмурную погоду. Один из часовых ( ?) на какую-то секунду увидел зонд, мелькнувший над деревьями в отдалении и тут же скрывшийся в низких тучах, принял его за парашютиста (а надо сказать, что сходство действительно было большим). Естественно, он тут же доложил об увиденном. Дивизион был поднят по тревоге, и несколько команд отправились на поимку диверсанта. Кстати, по тревоге были подняты части взаимодействия и прикрытия ПрибВО. Были перекрыты все дороги, и началось прочёсывание местности и близлежащих хуторов.
Одну из команд возглавлял старший лейтенант Коля Зеленский, находившийся в небольшом подпитии. На пути движения его команды попал хутор, на котором жил пожилой латыш с женой. На требование отрыть дверь, перепуганные старики долго не реагировали, чем сильно обозлили Колю и укрепили его в мысли, что дело не чисто. Когда дверь была, наконец, открыта, он стал требовать выдачи парашютиста, угрожая пистолетом.
Этот эпизод был описан в стихах лейтенантом Женей Ермошкиным. К сожалению, я постеснялся в своё время попросить его почитать шуточные стихи о нашем житье-бытие, которые он слагал в изобилии. В памяти сохранились только некоторые строки, которые довелось услышать от других товарищей. Разговор Коли Зеленского со стариком выглядел так:
«Ты что же, дед, не комсомолец?
Я, например, партийный член.
Ты у Махно был добровольцем!
Шпиона спрятал, старый хрен!»
По этому случаю можно добавить то, что при проведении «операции» по поимки шпиона, личному составу было выдано оружие с боеприпасами и дано распоряжение: «При неповиновении применять оружие». (Хотя в этом можно и сомневаться). Так вот, на одном хуторе была блокирована свадьба. Жених со свидетелем на машине решили прорваться, за что и поплатились: жениху прострелили ухо, а свидетелю, который находился в кузове, расставив ноги, прострелили мошонку (в брюках). На другом хуторе пристрелили корову, которая молча, пыталась преодолеть заросли кустарника. За корову пришлось выплачивать из казны части. Задержали группу гражданских геодезистов, которые отдыхали на одном из хуторов. Ну, а так как была суббота, и некоторые офицеры были в подпитии — был утерян пистолет. Так что не понятно было, что искали: то ли шпиона, то ли пистолет.
Ну и в продолжение о творчестве Жени Ермошкина. Помнятся две строчки, в которых лейтенант Маев, «отличавшийся склонностью к употреблению», перед Новым годом успокаивает своего начальника, командира РЭЗМ Лёву Сизова:
«Спокойно, Яныч! В новый год
Пармон меня не засечёт!»
Ещё были стихи, в которых описывался приезд автора в родной дивизион через много лет:
«Вот он, заветный поворот,
Хозяйство бывшее Пармона…»
И далее, когда его повстречал командир взвода связи дивизиона Махмудов:
« Седой, заросший капитан
Наводит на меня наган…»
Ещё о Ермошкине. Друзья-приятели Коля Андреев, Ермолин, Татарников, Лихолетов любили переиначивать фамилии на пренебрежительный лад: Андрейкин, Татаркин, Лихолеткин. Как-то я спросил у Коли Андреева, а как же быть с Ермолиным? Ведь Ермошкин уже и так есть, можно спутать. На что Коля тут же ответил: Ермолкин! Сказано это было очень выразительно, таким тоном, что, мол, как можно не понимать такой элементарной вещи?
*****
В связи с тоном тут же вспоминается, как спустя много лет, где-то в середине 80-х годов, я ехал из Ленинграда в Белоруссию на своём
«Москвиче». Путь проходил через гор. Остров, где служил заместителем командира дивизии по тылу давнишний наш сослуживец Юра Леонюк, бывший начпрод полка. Мы переписывались (открытками к праздникам), и я не удержался от соблазна повидаться. Прапорщик на КПП, узнав, к кому еду и проверив документ, почтительно пропустил меня с машиной за ворота. Отыскав квартиру, звоню. Открывает дверь Люда, жена Юры, и говорит:
«А, Валера, заходи». Не виделись мы уж точно больше десятка лет, но сказано это было так, будто мы
— соседи и виделись за десять минут до этого. Но приём был радушным.
*****
С Юрой Леонюком связаны несколько запомнившихся эпизодов.
Эпизод 1. Как-то раз Юра вместе с начальником вещевой службы Витей Силкиным и начальником ГСМ Владиком Скрипко шли по территории части к выходу. Дело было вечером, когда рабочий день давно закончился, и они перед уходом маленько «приняли». И вдруг им повстречался пожилой мужик (не помню, кем он в части работал, и как его звали), который нёс из солдатской столовой два ведра объедков для своих домашних свиней. А надо сказать, что в ту пору была бескормица, и у Юры была проблема с откормом свиней в полковом прикухонном хозяйстве. Естественно, он возмутился и велел отнести вёдра обратно, но был «послан». Дошло почти до драки. Но тут Владик Скрипко, который заметно заикался, вытащил зажигалку в виде пистолета и, «передёрнув затвор», сказал:
— И-иди, и-ди с-сюда, я тебя п-прошью насквозь и ещё п-поглубже!
Перепуганный мужик бросил вёдра, и с криком
— Помогите, старых коммунистов убивают! прыгнул в придорожный кювет и пополз по его дну на карачках к радости друзей.
Эпизод 2. В полку ожидали приезда московской комиссии. Чтобы её уважить, командир велел забить несколько молочных поросят. Поскольку забой свиней производился только на государственной бойне, Юра отвёз туда поросят и предупредил работников, что поросят надо сохранить целыми, а не разделывать, как туши взрослых свиней. Но бригада сменилась, не удосужившись предупредить новую смену, и поросят разделали. Пришлось везти на бойню новых, а первые попали на стол в офицерскую столовую. Так мне единственный раз в жизни посчастливилось отведать молочных поросят.
Эпизод 3. Он связан с упомянутой бескормицей. В связи с ней было запрещено увеличивать поголовье свиней, и указание об этом, присланное телеграммой ЗАС, гласило: «Запретить опорос свиней впредь до особого указания». Звучит забавно, да?
Словно запрет адресован свинья. Зато «особое указание», переданное также по ЗАС, было ещё смешнее. Телеграммы ЗАС, как известно, адресуются на фамилию командира, так что телеграмма выглядела так: «Полковнику (такому-то). Покрыть всех свиноматок в срок до ....».
Впрочем, за правдивость этого эпизода не поручусь. Может быть, это выдумка армейских шутников. Существует множество баек, которые к тому же принято рассказывать с уверениями, что «это было в нашем полку». В частности, от разных людей слышал, что именно в их полках был случай, когда в прикухонном свинарнике откармливались свиньи персонально для командира, замполита, начальника штаба и т.д. Чтобы их не спутать с другими, солдатик-свинарь на боку каждой свиньи написал кузбасслаком фамилию владельца. Однажды по недосмотру свиньи вырвались на свободу и бегали по городку, немало обрадовав население этими надписями.
*****
Запомнились почему-то некоторые мелкие эпизоды, в которых вроде бы и нет ничего примечательного. Тем не менее, помню, как однажды, Олег Мельников развеселил народ во время игры «в балду» по дороге домой из Тервете в Добеле. Ему пришлось добавить букву к слову «зяблик». Он добавил вместо «К» «Ц». На недоуменный вопрос — какое слово он имеет в виду — невозмутимо ответил — «зяблица».
Однажды отличился в этой игре и Яков Борисович Бух. Как-то в игре принимала участие Рая Скрипко, жена упомянутого выше Владика, работавшая в 1 дивизионе. Её очередь называть буквы была вслед за Яшей. Ему пришло сочетание букв «пи». Он говорит «пиз». Раечка тут же говорит: «Слово?».Надо было сказать слово, которое ты хотел составить, а оно должно быть приличным. И Яша невозмутимо говорит: «Эпизод. А ты что подумала?».
*****
Как-то я ехал домой в «будке» 1-го дивизиона. Рядом со мной дремал лейтенант Дима Штукатуров. Шел какой-то общий трёп, кто-то упомянул о кофе с коньяком, а я вспомнил избитую шутку на эту тему: «бутылка коньяка и чашечка кофе».Дима под эти слова аж подпрыгнул и стал громко возмущаться, что, мол, сколько можно, надоело уже.
Оказалось, что вскоре после приезда в часть, будучи совсем ещё молоденьким и неопытным, он сделал именно такой заказ в добельском кафе. Народ смеялся.
*****
В первые годы, когда пробег автомашин не слишком ограничивался, любителей рыбалки подбрасывали на дежурном грузовике до озера в Аннениеках. Этой услугой часто пользовался Юрий Васильевич Усольцев, самый заядлый рыбак части. Рыболовные снасти он держал в сумке от противогаза, В ожидании машины эту сумку он вешал на вешалку в комнате дежурного. Однажды его поездка на рыбалку совпала с перевозкой топлив, и сумка оказалась рядом с противогазом офицера, ожидавшего выезда на станцию в Гардене. Кто из них забрал свою сумку первым
— не знаю, но в результате у Юры оказался противогаз. Подмена обнаружилась только в Аннениеках, когда машина уже развернулась и ушла. Кто помнит Усольцева, может представить себе его реакцию. Про Юру кто-то пошутил, что когда его рыбомером воспользовались, чтобы взвесить и измерить новорождённого, то ребёнок оказался ростом в 1 метр и весом 10 кг.
Борис Иванович Смирнов, зам. начштаба полка, однажды подшутил над Юрой таким образом. В газете прочли, что в Волгограде будет проходить международный конгресс ихтиологов. Изготовили соответствующую фальшивую телеграмму, якобы из штаба дивизии, с требованием командировать на конгресс одного офицера. Борис Иванович уговорил Петра Михайловича Ануфриенко, начальника штаба полка, наложить резолюцию
«Командировать майора Усольцева». И Юра поверил! К моменту отъезда домой все были уже
«в курсе», и когда Юра вошёл в автобус, народ начал у него интересоваться, что да как. Юра, явно польщённый оказанным доверием, смущённо и как бы оправдываясь, начал говорить, что, мол, не знаю, почему меня послали и т.д. А когда понял, что его разыграли, так обиделся, что вышел из автобуса и домой не поехал.
*****
В те времена, во время очередной кампании против пьянства, появился анекдот о том, что создано международное общество трезвости, куда вошли: от России — Рыгалов, от Украины — Наливайко, от Белоруссии — Стограмович, от Армении — Сутрапьян, от Грузии — Опохмелидзе, от Японии — Тояма Токанава, от Франции — де Пье Тамблюе. Добавляли, что от в/ч. 23460 — капитан Шкаликов.
Кстати, о фамилиях. В полку подобрался феноменальный список «умных» (правда, с небольшими грамматическими ошибками) и просто забавных фамилий. Слышал, как смешливая машинистка штаба Надя Бондарь в шутку командовала примерно так: «Рядовые Сундук, Дундук, Топор, Колун, Олухов, Критинин, Болванович, Тётка, Тревога, Старушка— ко
*****
Службы ОПД в двух дивизионах возглавляли ещё молодые в то время лейтенанты Валера Сергиенко (мужчина солидного телосложения) и Боря Петрашкевич (ростом существенно меньше и худенький). Ходили они зачастую вместе. У Валеры была шинель почему-то с очень большим хлястиком. Кто-то пошутил, что из этого хлястика Боре можно было бы сшить шинель. Обоих уже нет в живых.
*****
В подчинении у меня в течение семи лет был единственный офицер — Гена Антипов. Он дружил с офицером из РТБ — Пашей Белоусовым, который обладал хорошим чувством юмора (и очень независимой манерой поведения, но речь не об этом). Гене Паша говорил, переиначивая известное изречение Юлия Цезаря, что его девиз — «Увидел, выпил, закусил». По-моему, ему же принадлежит высказывание «Поехали в Добеле в баню, заодно и помоемся».
Паша рассказал, как к нему в Элею в гости однажды приехал Антипов. Дело было зимой, и для согрева Паша сразу достал бутылку «Кристалл». Посидели, выпили бутылку. Гена предложил сходить за второй, на что Паша сказал, что не надо ходить, у него есть. Выпили и вторую. Посидев в кресле, Гена глубокомысленно заметил, что в гостях у Паши он как-то всегда «морально отдыхает».
В общежитии соседом Гены по комнате одно время был Толя Новичков, офицер службы главного инженера. В последствии он перевёлся в Москву. Года через два после его отъезда общежитие перевели в другое здание, и во время переезда Гена обнаружил, что Толя по недосмотру увёз один из его яловых сапог, оставив вместо него свой. Таким образом, Гена оказался владельцем правого сапога 44-го размера и левого — 42-го. Помогавший переносить вещи ефрейтор Лёня Васильев попросил подарить эти сапоги ему. Почистив их, он понёс их продавать на один из ближних хуторов. Предложил хозяину. Тот спрашивает: «А какого они размера?» — «Какой вам надо?» — «44» — «Пожалуйста», и — даёт правый сапог. Примерив его, покупатель остался, доволен и, получив второй сапог, расплатился.
*****
От упомянутого Толи Новичкова слышал я историю, которая заняла бы в конкурсе моих воспоминаний о службе в полку первое место, если бы такой конкурс проводился. От кого он сам её услышал — не знаю. Даже если это и просто байка, всё равно очень забавная. Вот она.
Главным инженером армии был генерал-майор авиации Д.П. Любимов. Он имел манеру произносить начало фразы медленно, нараспев, а конец — быстро и повторять его дважды. Однажды ему пришла в голову вполне здравая мысль, что было бы полезно иметь хорошие хранилища для учебно-боевых изделий. Он вызвал одного из офицеров своего отдела и поставил ему задачу:
«Рябошапка, пиши-и-и им (то-есть в полки) бумагу. Пиши им бумагу. Пу-у-усть они-и построят хозяйственным способом в каждом дивизио-оне по одному хранилищу под учебно-боевые изделия. Когда-а-а они получат эту бума-а-гу — сначала они охренеют.. Сначала они охренеют. Пото-о-ом они скажут: како-о-ой мудак это написал? Какой мудак это написал? А потом они-и возьмут и построят хранилища. Возьмут и построят хранилища».
К чести генерала Любимова надо сказать, что, взвесив сложность такой задачи, бумагу эту посылать в полки он не стал.
*****
Вспоминая о высоком начальстве, не могу не вспомнить также о приезде в полк Ф.И. Добыша. За 9 лет моей службы в полку такое событие случилось, по-моему, не более двух раз. Приезд завершился собранием офицеров, на котором можно было высказать жалобы. Могу припомнить три из них.
Незадолго до приезда командующего, в 6-й батарее во время проведения комплексного занятия случилась серьезная неприятность, и командир батареи майор Баталов был предупреждён о неполном служебном соответствии приказом по армии, хотя сам он в это время был в отпуску. На собрании Баталов пожаловался на несправедливость. В ответ на это, Ф.И. рассказал народную байку следующего содержания.
«В неком селе под вечер стадо возвращалось с пастбища. Впереди шел общественный бугай. В это время из кузницы вышел пьяный кузнец с кувалдой и наповал уложил напавшего на него бугая ударом кувалды промеж рог. Озлобленные такой потерей мужики на сходе решили было кузнеца повесить. Но тут выступил мудрый старичок и сказал: «Мужики! Бугая мы этим не вернём, да ещё и кузнеца лишимся. Он ведь у нас один. А вот бондарей у нас двое. Так не лучше ли повесить одного бондаря? Не всёли равно, в конце концов, кого вешать»
Рассказав байку, он добавил:
«Ну что Вы обижаетесь. Ведь надо же было кого-то наказать. Не отменять же теперь приказ. Не расстраивайтесь, как наказали, так и снимем взыскание».
Начфину полка капитану Кибиреву Владимиру Николаевичу было, по-моему, уже за 50 лет. Служба ему осточертела, но в ответ на просьбы уволить его в запас регулярно следовали отказы ввиду дефицита таких специалистов. На собрании В.Н. попросил командующего разрешить ему уволиться. Пошептавшись с сидящими рядом с ними в президиуме командирами и кадровиком, Добыш ответил примерно следующее:
Поскольку в зале майоров было не густо, неудивительно, что по рядам прошёл ропот. Между прочим, В.Н. Кибирев вскоре всё-таки был уволен в звании капитана.
Один из офицеров ртб (фамилию точно не помню) посетовал на то, что уже 8 лат носит звание старшего лейтенанта, и попросил перевести его в полк на капитанскую должность.
Выяснив, что офицер не имеет высшего образования, генерал-полковник сказал:
«А что вы жалуетесь? Я тоже семь лет хожу в своём звании и не жалуюсь. Надо служить там, где Родина прикажет».
Опять же, история связанная с командующим. На подведении итогов он делает доклад. И в тексте, в одном месте была написана фраза «варвары ХХ века». Он читает: «варвары ХА ХА века». (Из песни слов не выкинешь).
*****
Собрания офицеров командир полка М.П. Данильченко проводил одно время почти ежемесячно. В народе их называли КВНами. На этих КВНах он, в частности, устраивал выволочки проштрафившимся. Однажды под такую выволочку попал Боря Петрашкевич, умудрившийся попасть по пьянке в комендатуру. Михаил Платонович с суровым видом сказал:
«Капитан Петрашкевич! Я уже говорил, что Вам можно пить? Вам можно пить чай! С лимоном! А вам попало 15 капель на зуб, и Вы….»
и так далее. Естественно, такие выступления принимались с большим
удовольствием. А технические куртки, если кто помнит, у него были —
«лапсердаками».
*****
Начальник мастерской спецвооружения Лёша Макаров однажды рассказал, как поручил токарю, ефрейтору Солёнову, выточить какую-то деталь. Заготовка была из какого-то дорогого и дефицитного сплава, поэтому поручение сопровождалось строгим наказом работать осторожно и аккуратно. Не прошло и пяти минут, как Солёнов пришёл к нему снова. На вопрос
«В чём дело?» последовал ответ с сильным налеганием на букву «О»:
«Готово».
— «Как «готово»?» — «Сломал…» — «Как сломал, твою мать!?!?» —
«Окончательно…». Может быть, Лёша сам сочинил этот эпизод, но всё равно хорошо.
*****
Во 2 дивизионе произошла такая история. Один молодой офицер, сменившись наряда, зашёл по большой нужде в туалет (полевого типа). Устроившись на
«очко», он вдруг услышал, как что-то упало в жижу с громким всплеском. Схватившись за кобуру, он к своему ужасу не обнаружил в нём пистолета. Об утере пистолета тут же было доложено, и командир (Данильченко) сказал, что с комплекса офицер не уедет, пока не найдёт пистолет. Яму стали откачивать, благо ассенизационная машина в полку имелась. Когда почти всё содержимое ямы откачали, обнаружили на дне портсигар. Только тут бедняга вспомнил, что прежде чем идти в туалет, он сдал пистолет дежурному.
*****
В течение многих лет мы были дружны с семьёй Васильевых (из ртб) Владимиром Федоровичем и Галиной Ивановной. Бывая у них в гостях в Элее,
общались и с их соседом, командиром 3 дивизиона Юрием Васильевичем
Потаповым. Его первая жена погибла в автокатастрофе, и он женился
вторично. Галина Ивановна, как-то рассказала такой случай. Вскоре
после приезда второй жены Потапова, Раи, Васильевы услышали за
стеной какой-то странный шум: то ли смех, то ли плач. Пошли узнать,
в чём дело, и застали Раю в слезах, а Ю.В. — «умирающим» от смеха. Оказалось, что Рая впервые решила порадовать мужа пирогом собственного приготовления. Пока она возилась на кухне, к Потапову по каким-то служебным делам пришёл его подчинённый, майор Попович. Разрезав пирог и сложив ломтики горкой на блюдо, она понесла блюдо в комнату и в прихожей встретилась с уходящим домой Поповичем. Естественно, она стала его угощать, а тот
— смущённо отказывался: «Ну что Вы, да зачем» и т.д.» Наконец, поддавшись уговорам Раи, со словами
«Ну, если Вы так просите…» взял всё блюдо и унёс домой. После этого в квартире и возник шум.
*****
В 3-ем дивизионе проходил службу Вася Окочимский и носил усы. А это тогда не поощрялось. И вот, на одном из построений один из политработников начал его журить за усы.
«Мол, надо сбрить. Усы носят одни мудаки и педики». Вася, молча, достаёт партийный билет и внимательно всматривается в образ Ленина на партбилете (если помните, Ленин был с усами). Пришлось политработнику молча ретироваться.
*****
И опять о шахтёрах. Начальником штаба был майор Бобырев, а писарём у него бойкая девушка Неля, которая могла любого офицера поставить по стойке
«смирно». В конце года, как правило, в штабах составлялся План поддержания боевой готовности на следующий год. Начальник штаба полка отправляет Бобырева в 1-ый дивизион перенять опыт. Естественно, он берёт с собой писаря. И пока Бобырев с начальником штаба 1-го дивизиона
«перенимали опыт», Неля добросовестно переписала План 1-го наземного дивизиона и запланировала вывод шахтного (3-го) дивизиона в ЗПР. Ошибка обнаружилась только при утверждении Плана, что дало повод командиру полка М.П. Данильченко на очередном КВН-е всё расписать в красках.
*****
В ББО, командиром инженерного взвода был лейтенант Бородич, и у него сложились очень плохие отношения с командиром полка подполковником Л.В. Ореховым. И вот как-то на построении Л.В. Орехов, сделав Бородичу очередное замечание, сказал:
«Придётся, лейтенант, нам с вами расстаться». На что Бородич ответил:
«А что, товарищ подполковник, Вас переводят? Жаль».
*****
Мой первый начальник — О.А. Степанов, главный инженер полка. Никому, насколько мне известно, не сделав никакого реального вреда, он отличался тем, что ни о ком не отзывался положительно. Думаю, это можно объяснить тем, что он действительно очень болел за дело. Как-то раз комиссия обнаружила, что в 3 дивизионе не прошли своевременную проверку кварцевые генераторы из системы настройки АУД. Надо было видеть гнев Олега Андреевича, который кричал: «Помощники — Добчинский-Бобчинский — ни черта не делают, Левин сидит — морду наел, пузо — во!» Надо отдать должное юмору О.А.: помощники главного инженера дивизиона — капитаны Урванцев и Курепов — оба небольшого роста, слегка склонные к полноте — действительно могли напоминать известных персонажей.
По роду моей работы у меня регулярно был спирт. Не испытывая тяги к этому продукту, я всякий раз готовил акты на списание спирта тогда, когда он действительно заканчивался и надо было получать новый. При этом всегда оказывалось, что списать можно в два-три раза больше, чем израсходовано. Зная это, О.А. иногда меня спрашивал (всегда почему-то вполголоса и в нос, а обращался он всегда строго по уставу): «Старший лейтенант Чебаков, у Вас спирт есть?» — «Да, товарищ майор», — «Налейте мне фляжку».
Однажды зимой, в субботу, перед отъездом домой О.А. меня спросил: «Капитан Чебаков, Вы сегодня домой очень торопитесь?» Я ответил в том духе, что особенно не спешу, но и эадерживаться тоже желания нет. — «Вы не могли бы проехать со мной до Елгавы? А то у меня на уазике резина лысая, пустую машину, сильно водит, нужен балласт». — «Конечно, товарищ подполковник. Не зря же Родина меня столько лет учила».
Самым серьёзным событием в полку были, наверное, поездки в КапьЯр на пуски ракет. Мне, к сожалению, не довелось участвовать в подобных мероприятиях, но ребята возвращались полными впечатлений. В одну из поездок расположение выехавшей батареи накрыл смерч, который унёс кое-какое имущество. Было решено его списать. Рассказывали, что О.А. очень удивился, когда в акте на списание оказалась кувалда.
Сам я был свидетелем случая, когда кто-то принёс ему на утверждение акт на списание бензина Б-70, израсходованного на работу подогревателя воздуха 8Г27.В акте значилось, что в феврале подогреватель проработал 820 часов. О.А. взял бумажку и умножил: 24 часа на 28 и получилось 672 часа. Естественно, в подписи было отказано с соответствующими комментариями.
Перед убытием О.А. из полка как раз прошла очередная аттестация, и он мне сказал наедине: «Капитан Чебаков, я Вам в аттестации записал, что Вас целесообразно рекомендовать в адъюнктуру. Может быть, в академии у Вас служба лучше пойдёт». Я, разумеется, поблагодарил. Спасибо Вам ещё раз, Олег Андреевич, и светлая Вам память!
*****
К написанному можно добавить ещё многое. Ну вот, хотя-бы это. На КП проходят практические занятия на АСУ «Сигнал». Один офицер докладывает: «На Табле отображено….». Его поправляют: «На Табло», на что, он отвечает: «Ну, я и говорю — где — « На Табле».
*****
Во время учения, на КП, по рации, поступает доклад: «Цель поражена. От неё ничего не осталось. Ничего! Передаю по буквам: Николай, Иван, Харитон, Роман, Елена, Николай, Анна! Повторяю: ни-че-го!».
И последнее — бывшее расхожее выражение: «Товарищ майор (вставляйте любое звание). Не делайте умное выражение лица, Вы же советский офицер!»
*****
И ещё одна зарисовка. Место действия — КП, КШТ. Дело было вечером, делать было нечего.
Двадцатый век уж на исходе,
Но, как ни грустно сознавать,
Признаться надо при народе,
Что мы начали отставать.
Есть всё у нас для службы ратной:
Табло «Сигнал» и провода,
КП конструкции двухскатной.
Часы и даже газ-вода (иногда).
Сидишь у пультов, ждёшь приказы,
Шумит «Сигнал», не зная сна.
А телевизор — вот зараза
Гудит, не видно ни фига.
То звук прорвётся оглашенный,
А на экране — темнота,
То вдруг засветится отменно,
А вместо звука — глухота.
И вместо дел — одни советы:
Статьи, инструкции и мечты.
Связист твердит, что в деле этом
Не так завинчены винты.
Что лампы, мол, чуть-чуть подсели,
Что НТК в перекосяк,
Что конденсаторы сгорели,
И что вообще, и всё не так.
Сантехник мнения другого.
Мол, надо краны заменить,
Но нет у нас ключа такого
И нечем краны те подвинтить.
Режимщик, умный вид состроил,
Сказал: « Ну что тут зря темнить,
Что без сомнения и без боя
Здесь надо схему изменить ».
А ПНШ — товарищ знатный,
Сказал, что это всё обман,
Мол, надо, братцы, результативный,
Составить для ремонта план.
А инженер, из службы главной,
По электрическим сетям,
Изрёк: здесь всё друзья исправно,
Сгорел лишь фидер где-то там.
Вмешался в дело химик мудрый
И посоветовал тот час
Дихлораминчиком припудрить.
Затем одеть противогаз.
А пом. нач. тыла по компонентам
Невнятно, что-то стал нести:
Всё разобрать по элементам,
Экспресс-анализ провести.
Так день за днём идут дебаты
И время быстрое летит,
А телевизор, тот проклятый,
Для бутафории стоит.
Двадцатый век уж на исходе,
Век межпланетных кораблей,
А мы о том забыли вроде
В работе, в суете своей.
КП начальник! Друг любезный!
Все те советы отмени
В хозяйстве, твёрдый и железный
Пора порядок навести.
*****
На посашок
Для регламента на технике (зачистка клемм, коллекторов и т. д.) в подразделения выдавался спирт. Расскажу один из них. Службу ГСМ полка возглавлял В. Скрипко. Однажды встречает его командир полка и говорит: «Товарищ Скрипко. Мне докладывают, что когда начинается регламент или перевод техники, вы бываете, пьяны, от вас несёт алкоголем». На это Владик ответил: «Так точно. Что бы отлить из двухсотлитровой бочки требуемый для подразделений спирт, я пользуюсь шлангом. Создам ртом вакуум, а далее спирт начинает течь самотёком. При этом некоторое количество спирта попадает в рот, отсюда и запах». Командир говорит: «А вы выплёвывайте спирт, и не будет запаха». Владик: «Жалко спирт, поэтому я его и проглатываю».
*****
Ещё. Регламент в 3 дивизионе. Производится выемка ракеты из одной из шахт. При опускании стрелы установщика, (начальник расчёта капитан Сюткин), не известно, как оказавшийся на стреле лом, летит в шахту. Все (присутствовали главный инженер дивизии полковник О.П. Яценко и командир полка полковник В.А. Ганин) в ступоре. И вот доклад из шахты: «Всё в порядке. Лом цел !» )
Вот и всё. Хотелось бы повидаться, но как? Дела, заботы, суета …. Большой привет всем знакомым ребятам — сослуживцам, кто меня помнит. А я помню всех.
К сожалению, Валеры уже нет с нами. Вечная ему память.
