Г.И. Смирнов, А.И. Ясаков

ИСТОРИЯ 50-й РАКЕТНОЙ АРМИИ

IV. Перевооружение и развертывание
мобильной ракетной группировки (1977-1985 гг.)

Смоленск 2008 г.
Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Глава 7. Освоение новой ракетной техники и организация ее эксплуатации.

Управление эксплуатацией ракетного вооружении в 50-й РА.

Управление Главного инженера 50-й РА. Управление главного инженера армии, возглавляемое генерал-майором Н.А. Жуковым, (с 1980 года — В.А. Прокопеня) было сформировано в 1960 году талантливым авиационным и, в последующем, ракетным, военным инженером-эксплуатационником генерал-майором Д.П. Любимовым⁴⁵. К началу 1977 года это был дружный и сплоченный коллектив инженеров, имеющих большой опыт войсковой эксплуатации, и умело участвующий в организации и проведении всех видов работ на ракетной технике. В управлении развивались на новой основе традиции, заложенные при его создании, сохранялась преемственность в стиле работы, стремление к глубокому знанию ракетного вооружения и принципов его эксплуатации.

Состав управления главного инженера (УГИ) в 1977-1985 годах:

— заместитель начальника УГИ — полковник Гуров Виктор Александрович. В 1980-1983 годах — полковник Абрамов Сергей Александрович, с 1984 года — полковник Смирнов Геннадий Иванович.

1-й отдел традиционно являлся ведущим отделом и вел эксплуатацию ракетного вооружения 7-й ракетной дивизии МКР с комплексами «ОС» ракет 8К84 и 15А15, 15А16, 15А11, а также эксплуатацией ракет Р-12 и Р-14 во всех ракетных дивизиях средней дальности.

— начальник отдела полковник Абрамов Сергей Александрович. В 1980-1983 годах — полковник Смирнов Геннадий Иванович, а затем полковник Романов Евгений Алексеевич;

— заместитель подполковник Романов Евгений Алексеевич;

— старшие инженеры и инженеры отдела: ПОДПОЛКОВНИКИ Попов Борис Дмитриевич, Богданов Владимир Леонидович, Алексеев Василий Стефанович, Гончаров Михаил Ильич, в последующем майор Давыдов Олег Александрович, подполковники Финцклер Иван Клементьевич, Алеев Сергей Павлович, Попов Владимир Петрович; майоры Чуркин Борис Борисович и Борщевский Леонид Данилович, Сидора Александр Павлович.

2-й отдел вел эксплуатацию всех ракетных комплексов средней дальности Р-12 и Р-14 наземного и шахтного базирования, а с 1977 года — мобильные ракетные комплексы средней дальности РСД-10 «Пионер», а затем и МКР «Тополь». К его сфере ответственности относилась также зона хранения и заправки компонентами ракетного топлива площадки № 6 трб 7-й ракетной дивизии.

— начальник отдела полковник Смирнов Геннадий Иванович, а с 1979 года полковник Тесленко Анатолий Михайлович;

— заместитель подполковник Молодцов Борис Дмитриевич, а с 1984 года подполковник Бессарабов Александр Николаевич;

— старшие инженеры и инженеры отдела: подполковники Жарков Юрий Александрович, Иванов Николай Сергеевич, Клюев Виктор Иванович, Лещенко Георгий Андреевич, Куприянов Геннадий Максимович, Мацас Евгений Борисович. Начиная с 1979 года, в отдел начинается приток инженеров, получивших опыт войсковой эксплуатации БРК СПУ из 32-й, а затем и 49-й рд. Эти офицеры, придя на первичные инженерные должности, быстро осваивали свои новые обязанности, становились старшими инженерами, а затем уходили на учебу на командно-инженерный факультет академии им. Ф.Э. Дзержинского, продолжали службу в ГУЭРВ, или возвращались в ракетные дивизии, но уже в новом качестве. Подполковники Черный Анатолий Николаевич (будущий советник помощника Президента РФ маршала РФ И.Д. Сергеева, член-корреспондент Академии геополитических проблем, кандидат военных наук), Куторкин Геннадий Иванович (в последующем генерал-майор, главный инженер 31-й РА, г. Оренбург), Попов Александр Константинович, Синельников Владимир Петрович, майоры Горбарчук Владимир Андреевич и Полудницын Михаил Юрьевич — в Главном управление эксплуатации. (ГУЭРВ), подполковники Гречкин Георгий Иванович — в ВА им. Ф.Э. Дзержинского, Коростелев Алексей Алексеевич — в службе ракетного вооружения 32-й рд, майор Шеховцов Игорь Николаевич и ст. лейтенант Авилов Владимир Дмитриевич — в службе ракетного вооружения 49-й РД.

3-й отдел решал задачи электроснабжения ракетных комплексов всех видов, пунктов управления, боевых и технических позиций, а также предстартовых городков. В сфере его ответственности находилось также метрологическое обеспечение эксплуатации вооружения и техники.

— начальник отдела полковник Сергеев Николаи Дмитриевич, с 1984 года — полковник Манченко Виталий Павлович;

— старшие офицеры и офицеры-энергетики: подполковники Аваков Варастат Рамуилович (до 1978 года), затем Смыков Вячеслав Захарович (1978-1980 гг.), Покровский Виктор Анатольевич (1981-1984 год), Чигрин Дмитрий Сергеевич (с 1984 г.); Дроздов Александр Дмитриевич (по 1982 год), Давыдов Николаи Николаевич (по 1983 год); Кукоба Вячеслав Федорович (с 1983 года);

— старшие офицеры и офицеры-метрологи: подполковники Хомичев Алексей Николаевич (по 1982 г.), Лубенец Виктор Васильевич (по 1985 г.), майоры Матвеев Владимир Васильевич (1983-1986 гг.), Исаев Игорь Васильевич (с 1985 г.) и Корольков Евгений Алексеевич (с 1987 г.).

4-й отдел — отдел планирования, укомплектования и снабжения ракетным вооружением, общепромышленным оборудованием и ЗИП. Таких схем снабжения эксплуатации ракетного вооружения материально-техническим и средствами через ракетные базы (в нашей армии — через 2333-ю ракетную базу, ст. Лесная Белорусской ж.д. — в ракетные полки), сложившихся исторически, было всего две: в 43-й и 50-й РА. Во всех остальных армиях снабжение дивизий осуществлялось централизовано. Соответственно в организационно-штатной структуре управлений главного инженера были отделения МТО;

— начальник отдела полковник Григоренко Анатолий Максимович по 1985 год, затем полковник Бессарабов Александр Николаевич;

— заместитель начальника отдела подполковник Козлов Валентин Александрович (до 1976 г.), а затем подполковник Аксенов Владимир Борисович;

— старшие офицеры подполковники Рыков Николай Леонтьевич, Якушов Александр Семенович, Сулавко Михаил Владимирович, Рыпневский Гелий Станиславович (с 1985 г.);

— старший офицер по артиллерийскому вооружению подполковник Дмитриев Федор Кириллович (до 1983 г.), затем подполковники Семенов Лев Егорович и Субботин Михаил Матвеевич (1984-1985 гг.);

— бухгалтеры из числа служащих Советской Армии (офицеры запаса): Хабибуллин Мансур Бикмухаметович, Красильников Алексей Михайлович, Макаров Михаил Евменович, Шаповалов Николай Владимирович. Никулин Николай Михайлович, Забарин Юрий Федорович и др.

Инспекция гостехнадзора и техники безопасности:

— начальник инспекции подполковник Балашов Валентин Иванович (до 1981 г.), подполковник Бессарабов Александр Николаевич (1982-1083 гг.), подполковник Серый Николай Лаврентьевич;

— инспекторы гостехнадзора майор Серый Николай Лаврентьевич, майор Киселев Николай Семенович (по 1977 г.). Верещинский Николай Иванович (по 1980 г.), Маковецкий Станислав Васильевич (1981 г.), Бутенко Геннадий Васильевич (1982-1985 гг.), Дыдыкин Валерий Витальевич (с 1984 года);

— инспектор по технике безопасности майор Серый Николай Лаврентьевич (по 1977 г.) и капитан Назаренко Александр Владимирович.

Инспектор по изобретательской и рационализаторской работе майоры Вольвачев Геннадий Тихонович (1975-1977 гг.), Красильников Владимир Иванович (1978-1980 гг.), Домрачев Виктор Иванович (1981-1983 гг.), Назаренко Александр Владимирович (1983-1984 гг.), Шарапов Николай Федорович (с 1984 года).

В управлении имелась также секретная часть (прапорщики Денисов Михаил Алексеевич — по 1983 г., Георгиева Зоя Яковлевна и служащая СА Звездкина Таисия Ивановна), машинописное бюро и чертежница.

С приходом в 1985 году на должность Главнокомандующего РВСН Героя Советского Союза генерала армии Ю.П. Максимова на главных инженеров была возложена ответственность за все вооружение и технику, а также за боевые стартовые позиции. В соответствии с этим в сентябре 1986 года произошло переименование управления главного инженера в управление вооружения и эксплуатации. При этом 4-й отдел был преобразован в отделение планирования и МТО и сформировано отделение метрологического обеспечения.

Оперативно-технические пункты управления. Большим шагом вперед во всей системе эксплуатации ракетной техники в РВСН было создание сети оперативно-технических пунктов управления (ОТПУ), начиная от ГУЭРВ и объединений, до соединений и полков РСД включительно. Это позволило в значительной степени улучшить организацию и управление всеми эксплуатационными процессами (постановками ракетных комплексов на боевой дежурство, проведением всех видов регламентов, дистанционных периодических проверок, доработок и т.д ), усилить контроль за состоянием всего ракетного вооружения, принимать оперативные меры по устранению неисправностей, в том числе с привлечением бригад промышленности и представителей конструкторских организаций.

В 50-й РА первые шаги по организации ОТПУ были предприняты еще в 1975-1976 годах, и первым его начальником был назначен подполковник В.Л. Богданов. В 1977 году был создан ОТПУ, оснащенный планшетами для накопления текущей и оперативной информации, разработано положение о нештатных ОТПУ армии и дивизий, учетные документы, решен вопрос средств связи и приоритетности предоставления связи и другие организационные вопросы. Кроме контроля процессов эксплуатации, ОТПУ являлись аналитическими центрами, где накапливалась и обобщалась необходимая информация, вырабатывались рекомендации и предложения по оперативной обстановке и после утверждения (при необходимости) доводилась до подчиненных служб ракетного вооружения. Тем самым достигался эффект ежедневного общения руководителей и специалистов по всей вертикали управления. Оконечными пунктами этой системы управления являлись штатные технические пункты управления технических ракетных баз, где велось непрерывное боевой дежурство.

Каждый рабочий день у руководителей отделов начинался с заслушивания начальника ОТПУ или дежурного по ОТПУ по обстановке в войсках, состоянием процессов эксплуатации и уточнением задач главным инженером армии. ОПТУ армии и соединений стали являться местом, где можно было получить необходимую и объективную информацию и другими должностными лицами командного состава для принятия необходимых решений.

Начальниками ОТПУ в управлении главного инженера были: подполковники Молодцов Б.Д., Мацас Е.Б., Сотников О.И., Горбарчук В.А. К дежурству на ОТПУ привлекались наиболее подготовленные офицеры отделов. Дежурный по ОТПУ за 1,5-2 часа до начала рабочего дня выходил на связь с ОТПУ дивизий (в первую очередь ОТПУ 7-й, 32-й, а затем и 49-й рд), уточнял реальную обстановку, делая соответствующую корректировку информации на планшетах, и готовил утренний доклад. В течение дня он отслеживал реализацию соответствующих планов и решений, ход строительства и ввода в эксплуатации сооружений, проведения регламентов и доработок, устранение неисправностей, передавал распоряжения и принимал доклады об исполнении. На ОТПУ велся также учет и контроль рекламационной работы, своевременность представления информации о техническом состоянии агрегатов ракетного вооружения для ее обработки средствами ЭВМ.

Эффективность управления процессами эксплуатации с использованием ОТПУ была высоко оценена в ракетных войсках, и эта идея стала использоваться в управлениях и отделах боевой подготовки, в войсках связи, в политических отделах и др.

В 32-й рд (главный инженер дивизии полковник Завистовский Э.С.) на ОТПУ резко возросла нагрузка с самого начала процесса перевооружения дивизии, а работа дежурных офицеров ОТПУ в отдельные периоды выходила далеко за пределы официального времени рабочего дня. С введением службы гарантийного надзора министерства оборонной промышленности ОТПУ стал связующим звеном между службой ракетного вооружения дивизии и уполномоченным представителем МОП в дивизии, руководителями бригад промышленности, находящихся на объекте. Прекрасно себя зарекомендовали офицеры ОТПУ дивизии капитаны Горбарчук В.А. и Полудницин М.Ю., которые продолжили затем службу в управлении главного инженера армии и в ГУЭРВ.

В завершении этого вопроса приведем воспоминания дежурного офицера ОТПУ 49-й рд капитана Клейменычева С.И.:⁴⁶ «...в 1980 году мне предложили перейти в службу ракетного вооружения 49-й дивизии, в г. Лиду. В это время в ракетных войсках создавалась сеть оперативно-технических пунктов управления (ОТПУ), предназначенных для повышения эффективности работ по постановки на боевое дежурство новых ракетных комплексов, оперативности и качества эксплуатации ракетного вооружения, поддержания БРК и средств боевого управления в боевой готовности, организации устранения неисправностей и взаимодействия с предприятиями министерства оборонной промышленности и их бригадами, работающими в войсках. Дело было не только новое и исключительно ответственное, но и интересное. В несколько раз расширилось поле моей деятельности и, соответственно, кругозор, непосредственное общение не только с офицерами ОТПУ полков и ДТС трб, ОТПУ армии и ГУЭРВ, но и с должностными лицами полков, трб, дивизии, армии, министерства оборонной промышленности.

Самым главным было прекрасно знать обстановку и состояние пусковых установок, ход работ (а в это время дивизия перевооружалась на ракетный комплекс с самоходными пусковыми установками «Пионер») по строительству и вводу в эксплуатацию БРК, командных пунктов, средств боевого управления и связи, работ по устранению неисправностей, поддерживать тесное взаимодействие с дежурными боевыми расчетами дивизионов, командных пунктов полков и дивизии, с дежурной технической сменой трб. Со временем ОТПУ дивизии превратился в центр планирования и контроля всех работ с ракетной техникой, стало авторитетным органом в глазах командования полков и дивизии. Отсюда исходили управляющие импульсы по обеспечению взаимодействия подразделений и служб дивизии, полка, трб и представителей промышленности на ракетных комплексах, находящихся в стадии постановки на боевое дежурство, приведенных в боевую готовность и выполняющих годовой регламент. Естественно, что при таком объеме возложенных задач рабочий день офицеров ОТПУ стал ненормиро-ван, пришлось окончательно распрощаться с выходными днями, так как работы с ракетным вооружением в дивизии шли непрерывно, и не было такого дня и часа, чтобы где-то не проводились какие-то ответственные операции, которые обязана была организовывать и контролировать служба ракетного вооружения. От действий офицера ОТПУ в значительной степени зависела оперативность устранения неисправностей и восстановления боевой готовности отказавшей техники, полнота выполнения намеченных планом на сутки работ и эффективность работы привлекаемых сил и средств дивизии, предприятий промышленности и строителей. Наш ОТПУ пользовался высоким авторитетом, по оценкам службы ракетного вооружения армии и ГУЭРВ, службы гарантийного надзора министерства оборонной промышленности.

О деятельности ОТПУ, к сожалению, мало написано в учебной, методической и мемуарной литературе, и мои отрывочные воспоминании, конечно, не смогут ликвидировать это белое пятно.

В освоении всего комплекса возложенных на офицерам ОТПУ задач я испытываю глубокую благодарность к офицерам службы ракетного вооружения и ко всем офицерам управления дивизии. С их стороны я встретил ровное и доброжелательное отношение. От скольких ошибок они меня уберегли/ Огромное им спасибо!

Поддерживая связь с ОТПУ 50-й ракетной армии и Главного управления эксплуатации ракетного вооружения (ГУЭРВ), я никогда не услышал окрика и грубости, ни разу меня не оборвали, хотя обстановка бывала временами и очень напряженной. Все указания поступали четкие, лаконичные, ровным, доброжелательным тоном. Вопросы задавались также конкретные, четкие, без надрывов и поучений. В дивизии очень много работали по организации приема и ввода в эксплуатацию очередных БРК, проведению годовых регламентов офицеры службы ракетного вооружения армии и ГУЭРВ. И практически всегда эта работа начиналась на ОТПУ дивизии с ознакомления с общей обстановкой и ближайшими планами работ. Запомнились встречи с Главными инженерами армии генералами Прокопеней В.А. и Никитиным В.А., с заместителем главного инженера и начальниками отделов управления вооружения и эксплуатации армии, с начальниками отделов ГУЭРВ, с начальником управления гарантийного надзора МОП генералом Выскребовым Я.Г., другими ответственными должностными лицами. Многому у них научился и самому главному — уважительному отношению к подчиненным. Спасибо Вам, мои заочные учителя и наставники!

Через ОТПУ проходил, не побоюсь этого слова, огромный поток информации, и здесь было главным не сфальшивить, не представить ложного доклада и донесения, неоднократно перепроверить достоверность представляемых докладов, потому что на основе этой информации принимались в дивизии и вышестоящих инстанциях ответственные решения.

Поначалу было достаточно сложно добиваться не только оперативного получения достоверной информации из полков, но даже и в передаче ее на вышестоящие ОТПУ (в армию и в ГУЭРВ). Начальник штаба дивизии поставил ОТПУ в дивизии в конец очереди на пользование связью. Но потом, благодаря вмешательству Главного инженера армии, все наладилось. Наше ОТПУ было неплохо обеспечено связью. Мне очень много приходилось выходить на связь с полками и трб, с офицерами службы ракетного вооружения полков, командными пунктами полков и дивизионов. Я просто преклоняюсь перед главными инженерами полков и их офицерами. Ведь они, как и инженеры дивизии, дневали и ночевали на станциях выгрузки, полевых позициях с дивизионами, в различных специальных сооружениях при выполнении работ с ракетной техникой. И не было случая, чтобы оттуда звучало недовольство на беспокоящие звонки. Сдача снимаемой с эксплуатации техники, переучивание, ввод новых сооружений, боевых и технических позиций, получение оборудования и новой техники. Люди не спали сутками, разгрузка техники по ночам, обучение на полигоне, строительство — все это напоминало гигантскую карусель, в которую были вовлечены сотни военных и гражданских коллективов. Личный состав дивизии мужественно и блестяще преодолевал все трудности и лишения, потому что это было НАДО в интересах нашей страны...

О ходе строительных работ ОТПУ готовило доклад ежесуточно за подписью командира дивизии и его заместителя по ракетному вооружению. Нам представлял информацию инженер-смотритель из ОКСа в звании майор. Мы с ним были знакомы лично, и он пообещал, что эта информация будет только достоверной. Однако, на меня, офицера не подчиненной им службы, начальник ОКСа и его офицеры пытались давить, чтобы приукрашивать истинное положение дел. А уж можно представить, как они обрабатывали своего подчиненного майора!

Через свое московское руководство они добились от командования дивизии, чтобы этот доклад представлялся еще в два дополнительных относительно действующей инструкции адреса.

22 февраля 1981 года с ОТПУ армии и ГУЭРВ последовали запросы, почему мы ничего не докладываем о том, что в дивизии приняты повышенные обязательства к XXVI съезду КПСС по досрочному завершению строительству очередного объекта? Видимо, эта информация пошла по линии ОКСа. Мы доложили, что таких обязательств, учитывая реальное состояние дела, дивизия не брала, и дали обстоятельный анализ состояния объекта. Инцидент был исчерпан, а командование дивизии приняло определенные меры по наведению порядка в системе передачи информации по линии различных служб о ходе проведения работ в дивизии. Вскоре приехал представитель особого отдела, показал свое удостоверение, начал проверять наши дела по соблюдению секретности. Спрашивает, в какие адреса мы отправляем донесения о строительстве. Называю. «Почему посылаете в два дополнительных адреса, ведь их в инструкции нет?». Отвечаю: «Мне приказали». — «Кто?». Я замялся. Тогда он пишет на моей рабочей тетради свою фамилию и говорит: «Ладно, боишься «накапать»? Вот тебе моя фамилия. Если ты снова будешь получать откуда-нибудь такие указания, отсылай их прямо ко мне. Все знают, как меня найти».

Действительно, с тех адресов было по звонку, причем с одного даже пугали генеральским званием, но после отправления на эту фамилию, все «наезды» со стороны ОКСа прекратились, а доклады стали вновь представляться только в адреса, указанные в инструкции.

Хочу еще отметить тесное взаимодействие (а в это было плотно завязано ОТПУ) службы ракетного вооружения дивизии с уполномоченным МОП полковником О.П. Сочиловым и представителями промышленности, что позволяло очень оперативно и качественно работать по устранению неисправностей, как в ходе постановки полков на боевое дежурство, так и в период его несения и на стационарных , и на полевых боевых позициях...»

Планирование эксплуатации ракетного вооружения непосредственно примыкало к деятельности ОТПУ. В каждом управлении главного инженера армии, службе РВО дивизии и полка разрабатывался «План поддержания ракетного вооружения в боевой готовности» на год. Особенно большое внимание этой работе уделялось со стороны ГУЭРВ в 70-80-х годах, когда в 1975 году начальником управления, а затем первым заместителем начальника ГУЭРВ стал генерал-майор (затем генерал-лейтенант) А.А. Ряжских. План обязательно должен был содержать анализ результатов эксплуатации ракетного вооружения за предыдущий период по основным показателям: оценка состояния ракетного вооружения и организации его эксплуатации в средних баллах (до сотых), количество неисправностей, повреждения и поломок, общее время потерь боевой готовности, временные характеристики устранения неисправностей, оценки технических ракетных баз и групп регламента, технических позиций, результаты постановки БРК на боевое дежурство и проведения регламентов, оценка технической подготовки (в средних баллах), воинская дисциплина в подчиненных частях и подразделениях, параметры рекламационной и рационализаторской работы, состояние техники безопасности и ряд других показателей. Весь этот анализ представлялся в виде графиков, диаграмм, таблиц, по каждому параметру или группе параметров должен быть сделан вывод.

Следующим разделом плана были выписки из задач министра обороны, главнокомандующего РВСН (из организационных указаний на год), приказа командующего армией (дивизией). Далее следовали разделы плана с перечислением намеченных мероприятий в графическом исполнении по срокам и конкретным исполнителям. План согласовывался с соответствующими управлениями, отделами и службами и утверждался командующим (командиром дивизии). Выписка мероприятий из плана помещалась на планшет на ОТПУ. Разработку плана и аналитических материалов выполняло ОТПУ под руководством заместителя главного инженера. На основе этого плана составлялись месячные планы работы. Каждый такой план поддержания дотошно изучался при каждой проверки армии, дивизии и полка.

По этим критериям проводилась сравнительная оценка деятельности соответствующих управлений и служб РВО на различных сборах и подведении итогов, определялось занятое место. В ГУЭРВе, да и в армии, были специалисты, которые могли так «обсчитать» армию и дивизию, чтобы вся приведенная бухгалтерия отвечала отношению руководителя к тем или иным своим подчиненным.

Вместе с тем, начальник ГУЭРВ генерал-полковник Г.Н. Малиновский не абсолютизировал роль ОТПУ в управлении эксплуатацией, считая, что ничто не может заменить личное, живое общение руководителя с подчиненным. Он также не проявлял восторга от навязывания системы критериев оценки деятельности служб эксплуатации. Он писал⁴⁷: «...У некоторых руководителей создалось впечатление, что можно иметь систему объективных показателей, которая за них может давать оценку событиям. Лично я такого подхода не разделял и довольно скоро доказал это практикой. Деятельность любого руководителя нельзя подменять анализом показателей. Никто и ничто не может заменить сегодня человека, и его участие в решении задач управления необходимо. Интересно, что никаких заблуждений на этот счет не имели опытные войсковики — главные инженеры армий и дивизий. Им-то всегда было ясно, что объективная оценка реального состояния дел — это результат скрупулезного и очень квалифицированного труда лично руководителя. К системе всеобъемлющего учета надо стремиться, но абсолютизировать ее нельзя...»

* * *

Говоря о системе эксплуатации ракетных комплексов, следует отметить: «...что по мере совершенствования тактико-технических характеристик ракетных комплексов серьезные изменения претерпевала и система эксплуатации. Однако общие ее принципы — такие как непрерывное управление системой эксплуатации, высокий уровень организации всех видов работ по вводу ракетных комплексов в боевой состав, поддержание их в постоянной готовности к боевому применению при нахождении на боевом дежурстве, своевременное проведение регламентных работ, строгое соблюдение технологической дисциплины и обеспечение всех необходимых мер безопасности по предупреждению предпосылок к чрезвычайным происшествиям, травматизма личного состава и поломок вооружения оставались неизменными и послужили хорошей основой для создания системы эксплуатации последующих поколений ракетных комплексов».⁴⁸

Учитывая это, перед управлением главного инженера армии встала задача создания в 32-й рд, а затем и в 49-й рд системы эксплуатации подвижных ракетных комплексов, используя уже накопленный опыт эксплуатации ракетного вооружения ракет средней дальности, а также межконтинентальных ракет 3-го поколения, система управления которых строилась на базе применения бортовых цифровых вычислительных машин (БЦВМ). Эта система эксплуатации должна была включать: новые принципы приема и освоения ракетной техники с использованием комплектовочно-испытательной базы полигона; поддержания, обеспечения боевой готовности и оперативное устранение неисправностей при несении боевого дежурства как на стационарных, так и на боевых позициях; организация проведе-ния ежедневных и еженедельных регламентов личным составом боевых расчетов на стационаре и в поле; высокий уровень проведения годовых регламентных работ на стационарном технологическом оборудовании силами специально подготовленных специалистов, а также оперативное управление всеми процессами в ходе боевой эксплуатации.

К решению этой задачи приступил полковник Прокопеня В.А., назначенный в 1980 году заместителем командующего армией по ракетному вооружению — главным инженером с должности заместителя начальника 1-го управления ГУЭРВ. Обладая большим практическим опытом и организаторскими способностями, он с самого начала активно включился в процесс перевооружения армии, проявляя высокую требовательность и принципиальность к командному составу соединений и частей, к инженерам всех уровней. Главный инженер 49-й рд в 1972-1976 гг. полковник в отставке В.П. Дронов пишет⁴⁹: «...руководство ГУЭРВ готовило Виктора Александровича как перспективного инженера-руководителя и направило его для получения опыта на должность главного инженера самой крупной, 50-й РА ракетных войск стратегического назначения. Он и на этой ответственной должности в период с 1980 по 1985 гг. добился высоких результатов в ходе перевооружения армии на самые современные ракетные комплексы «Пионер» и «Тополь». Эти пять лет были годами напряженной работы по повышению боевой мощи армии, ее боевой готовности, выработки и совершенствования принципов и способов боевого применения СПУ, разработки системы ракетно-технического обеспечения боевых действий и эксплуатации подвижных БРК комплексов. Успешное решение задач, стоявших перед ракетными соединениями с СПУ и в целом ракетной армией, способствовало всемерному росту значимости и авторитета служб ракетного вооружения соединений и частей. Управления Главного инженера армии в глазах командиров, отделов и служб. То, что в эти годы Управление Главного инженера 50-й РА снова вышло на ведущие позиции среди других объединений Ракетных войск, несомненно, было связано с деятельностью генерала Прокопени В.А., с его неуемной энергией, умелым подходом к решению поставленных задач, основанном на богатом практическим опыте, с его принципиальностью, требовательностью, благодаря высоким моральным, деловым и человеческим качествам.

Эти черты характера и стиля работы военного руководителя родились не сами собой из ничего, а были заложены в нем самой жизнью. В.А. Прокопеня родился в бедной белорусской семье. Он с детства познал и тяжелый крестьянский труд, и сполна изведал те страдания и горе, которые выпали на наш народ в годину тяжелых испытаний во время нашествия гитлеровских полчищ, на пути которых лежала многострадальная Белоруссия и одна из тысяч деревень — деревня Ворониловичи на Брестщине, где и родился В.А. Прокопеня.

Пепел родных деревень, скорбный колокол по растерзанным и сожженным людям сформировал в характере деревенского паренька чувство острой необходимости всю свою жизнь посвятить служению Родине в рядах вооруженных ее защитников.

Судьба распорядилась так, что именно на белорусской земле в эти годы решались главные задачи по обеспечению стратегической стабильности в Европе, именно здесь были сосредоточены усилия по повышению боевой мощи группировки стратегических ракет, противостоявшей развивающееся военной машине НАТО. И все, что делалось Виктором Александровичем, делалось надежно, добросовестно, в кратчайшие сроки и с высоким качеством. Одним из примеров этому является важнейшая государственная задача, поставленная перед ним, когда нужно было еще на дальних подступах к переговорам между нами и США по ракетам средней дальности, количественно обозначить нашу группировку мобильных ракет. Необходимо было в кратчайший срок и скрытно построить сооружения для размещения ракет «Пионер» в нескольких ракетных полках, которые в дальнейшем должны были перевооружиться на СПУ. Поистине героическим был труд многих сотен людей по монтажу этих сооружений в трудных условиях зимы. Эта работа, которая была поручена В.А. Прокопене, была выполнена в месячный срок, что не имело ранее прецедента в практике строительства объектов в РВ.

Огромные усилия Управления Главного инженера армии прилагались к подготовке серии учений, в том числе с участием Министра обороны и Главнокомандующего РВСН, проводившихся в Белоруссии. И здесь Прокопеня В.А. проявил себя как самостоятельный и ответственный руководитель, способный справиться с любыми неординарными задачами в ходе накопления опыта боевого применения нового ракетного комплекса...».

Отмечая высокие деловые качества генерал-майора Прокопени В.А., как инженера, руководителя и как коммуниста Совет ветеранов РВСН г. Смоленска, в юбилейном приветственном адресе отмечал⁵⁰: «Вы возглавили управление Главного инженера 50-й ракетной армии в июне 1980 года, в период напряженной работы по повышению боевой готовности соединений и частей, освоения ракетных комплексов нового поколения с самоходными пусковыми установками, выработки и совершенствования принципов и способов их боевого применения.

Успешное решение под Вашим руководством стоявших перед армией задач способствовало всемерному росту значимости и авторитета служб ракетного вооружения в войсках армии, управления Главного инженера армии, в превращении его в высокоорганизованный, слаженный и дружный коллектив.

Пройдя большую жизненную школу от техника 1223-го тбап дальней авиации заместителя командира дивизиона по РВО, вы выдвинулись в число перспективных и наиболее квалифицированных инженеров-руководителей и прошли путь до заместителя начальника ГУЭРВ Ракетных войск стратегического назначения.

Ваша неутомимая энергия, умелый подход к решению поставленных задач,, основанный на богатом личном практическом опыте, принципиальность и требовательность, высокие моральные качества являлись той движущей силой, которая обеспечивала успех всей нашей работы.

Стилю Вашей работы были характерны инициатива и самостоятельность, прекрасное знание руководящих документов, как основы принципиальных позиций, и глубокие инженерные качества. Девиз — не торговать принципами — являлся главным в отстаивании основ организации эксплуатации в любых инстанциях и тем фундаментом, на котором базировался авторитет службы ракетного вооружения...».

В 1981 году за особые отличия, мужество, самоотверженность и высокое воинское мастерство, проявленные при подготовке и проведении маневров «Запад-81» полковник В.А. Прокопеня был награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР III степени».

Служба ракетного вооружения 32-й рд создавалась еще в 1959 году и имела богатый опыт эксплуатации наземных и шахтных РК Р-12 и Р-14. Ее создавали главные инженеры дивизий полковники Поляков М.Я., Баркин В.Е., Генералов В.Н. В 1969 году главным инженером дивизии был назначен полковник Завистовский Эдуард Станиславович (в 1983 году его сменил полковник Березовский Николай Трофимович). Он был опытным инженером-практиком, прекрасно знающим все тонкости конструкции и эксплуатации РК средней дальности первого поколения, имел высокий авторитет не только в дивизии, но в УГИ армии и ГУЭРВ, его знали и ценили генерал-майор Любимов Д.П. и генерал-полковник Г.Н. Малиновский. Он настороженно воспринимал новации, но, понимая необходимость перемен, ответственно относился к своим обязанностям, старательно впитывал опыт, привносимый инженерами ГУЭРВ и УГИ, надежно обеспечивал решение сложных задач на всех этапах перевооружения дивизии. В этой службе ракетного вооружения получили хорошую школу многие инженеры, которые в дальнейшем играли заметную роль в становлении и развитии системы эксплуатации ракетных комплексов новых поколений, занимая инженерные должности в УГИ, ГУЭРВ и других организациях.

В этот период происходило формирование трб, строительство и ввод в эксплуатации технических позиций, шлифовалась система и методика поддержания боеготовности ракетной техники при эксплуатации в стационарных и полевых условиях, проведения годовых регламентов силами трб, освоение принципов ракетно-технического обеспечения дивизии СПУ в постоянной и высших степенях готовности, при развертывании и ведении боевых действий дивизией. И все эти задачи были решены успешно.

Служба ракетного вооружения 49-й рд с самого начала ее создания в 1961 году отличалась новаторством, здесь зарождались идеи и инициативы, которые в последующем распространялись на все ракетные комплексы средней дальности ракетных войск. У истоков создания службы стоял полковник Назаров Иван Емельянович (1961-1972 гг.), фронтовик, танкист, который был прекрасным организатором ракетного дела и воспитателем инженерных кадров. Дивизия являлась школой передового опыта эксплуатации, там неоднократно проводились сборы главных инженеров дивизий и полков, командиров групп регламента. Продолжателем его стиля работы являлся полковник Дронов Владимир Порфирьевич (1972-1976 гг.) — исключительно образованный инженер интеллигентного склада характера, но в тоже время требовательный и умелый организатор. В 1976 году он ушел на преподавательскую работу. Начало перевооружения дивизии на РК РСД-10 связано с полковником Приваловым Юрием Петровичем (1976-1983 гг.), получившим высшее военное инженерное образование в академии им. Ф.Э. Дзержинского. Он имел неплохой опыт работы в УГИ, был чрезвычайно восприимчив ко всему новому, зарождавшемуся в системе эксплуатации ракетного вооружения. Под его руководством успешно решались задачи на начальном этапе перевооружения дивизии. Его способности были замечены в министерстве оборонной промышленности, и он стал хорошим уполномоченным министерства по осуществлению гарантийного надзора. Дальнейшие задачи перевооружения дивизии, в том числе и на БРК «Тополь», служба ракетного вооружения решала под руководством полковника Малахова Петра Петровича (1983-1990 гг.).

Служба ракетного вооружения 7-й рд, возглавляемая главным инженером полковником Балакиным В.П., (с 1978 по 1985 гг. — полковником Фамеевым В.Т.) отличалась исключительной самостоятельностью, обладала огромным опытом постановки на боевое дежурство ракетных комплексов «ОС» и проведения на них годовых регламентов, умело руководила мощной 2324-й трб в составе 5 групп испытаний и регламента пусковых установок (ГИР ПУ), группы испытаний и регламента КП (ГИР КП), группы энергетического обеспечения (ГЭО), группы заправки, группы транспортировки и других подразделений. С 1975 по 1980 годы командовал трб полковник Фалько В.И., затем полковник Соколов А.И. и с 1984 года — полковник Тимашков В.И.

Фронт работ был настолько широк, что все группы круглый год находились в позиционном районе дивизии на пусковых установках и командных пунктах. В рассматриваемый период в дивизии продолжалось перевооружение со снятием БРК ОС-84 и постановкой на боевое дежурство ракетных комплексов третьего поколения 15П015, 15П016. В период с 1977 по 1979 год было снято 5 БРК с ракетами 8К84 (50 ПУ) и поставлено на боевое дежурство 6 БРК (60 пусковых установок и 6 УКП), проводились трехгодовые регламенты, обеспечивалось устранение неисправностей, появлявшихся в ходе несения боевого дежурства и выявляемых при проведении дистанционных периодических проверок (ДПП).

Учитывая такой огромный объем работ, офицеры 1-го отдела УГИ Е.А. Романов, Б.Д. Попов, В.Л. Богданов, В.С. Алексеев. М.И. Гончаров, И.К. Финцклер, С.П. Алеев, В.П. Попов, Л.Д. Борщевский, А.П. Сидора вели непрерывное техническое сопровождение всех работ, добиваясь строгого соблюдения технологической дисциплины, непосредственно участвовали в организации и контроле технологической последовательности операций, оказывали помощь службе ракетного вооружения дивизии, командованию трб и командирам подразделений.

Под руководством начальника отдела полковника Г.И. Смирнова и группы офицеров УГИ подполковников И.К. Финцклера. Н.Л. Рыкова, А.Д. Дроздова, С.В. Маковецкого в трб в строго установленные сроки и с высоким качеством была проведена ревизия унифицированной зоны заправки.

1982 год был исключительно сложным для личного состава трб, когда в течение нескольких месяцев по распоряжению ГУЭРВ проводились целевые смотры переходников контейнеров и обтекателей ракет всех 110 пусковых установок, а также установка кабель-вставок в кабельную сеть системы управления. Весь личный состав групп испытания и регламентов (ГИР ПУ), выполнявших эти операций круглосуточно, без перерывов на выходные и праздничные дни, проявил исключительную стойкость, мужество и высокую ответственность, позволивших провести эти работы в установленные сроки.

О масштабе работ по перевооружению 7-й рд говорят следующие цифры: из железнодорожных составов и со складов переброшено на боевые стартовые позиции тысячи тонн крупногабаритных специальных грузов, слито из ракет 8К84 и перевезено на площадку № 6 трб более 4000 тонн окислителя и горючего, извлечено из ПУ, оттранспортировано на техническую позицию и погружено в железнодорожные вагоны 110 ракет. Доставлено на боевые позиции 110 ракет 15А15 и 15А16, 10 контейнеров унифицированных командных пунктов, заправлено в ракеты около 7000 т компонентов ракетного топлива, пристыковано 440 боевых блоков. Специальный автотранспорт трб прошел под управлением офицеров и прапорщиков по дорогам позиционного района дивизии десятки тысяч километров. На всех участках ответственных и опасных работ находились квалифицированные, дисциплинированные и ответственные руководители и исполнители, что обеспечило успешное решение поставленных задач. Многие офицеры и прапорщики трб, других частей и подразделений, непосредственно участвовавших в перевооружении дивизии, были награждены орденами и медалями, поощрены Главнокомандующим РВ, командующим армией, командиром дивизии.

В то же время командованием дивизии и трб проводилась огромная работа обеспечению уставного порядка в трб, приведению всех объектов в образцовый вид, повышению уровня подготовки расчетов и подразделений в целом. В октябре 1982 года при проведении смотра-конкурса на лучшую группу энергетического обеспечения Ракетных войск, который проходил под председательством начальника 3-го управления ГУЭРВ генерал-майора Линника В.И. группа ГЭО 7-й рд (командир группы — подполковник Шполянский В.И.) заняла второе место в Ракетных войсках.

В мае-декабре 1984 года на БРК-6 была проведена замена всех 10 ракет 15А16 на ракеты 15А11 комплекса командных ракет 15П011 системы «Периметр».

Создание технических ракетных баз и 32-й и 49-й ракетных дивизиях. Одним из основных элементов системы эксплуатации мобильных ракетных комплексов СПУ «Пионер» явились технические ракетные базы. Сама идеология боевой эксплуатации РК РСД-10 предусматривала наличие в войсках мощной технологической базы и соответствующей оснастки для проведения сложных работ по приведению ракетного комплекса в боевую готовность, устранения неисправностей и проведения годовых регламентов силами специализированных подразделений. С этой необходимостью пришлось столкнуться сразу после поступления принятой боевой техники и ракет с полигона. Поскольку строительство необходимых для работы сооружений и монтаж в них соответствующего технологического оборудование шло с уступом но времени относительно боевых стартовых позиций, то было оправданным оборудование в бывшем здании группы регламента временного сооружения, которое обеспечило бы приведение ракетного комплекса в боевую готовность. Группа регламента 346-го рп была переформирована по новому штату (командир группы регламента майор Савосин Ю.П.), прошла вместе с полком переподготовку и получила допуск к самостоятельной работе. Большую практическую школу по бескрановой перегрузке транспортно-пусковых контейнеров (ГПК) с ракетами (вагон-транспортно-перегрузочный агрегат ТПА 15Т116) — пусковая установка 15У106 и обратно) получило отделение перегрузки и транспортировки ракет капитана Рябова Р.И. Слаженная и ювелирная (обеспечение взаимной соосности агрегатов с большой точностью и их горизонтирование) работа этого отделения обеспечила бесперебойную выгрузку ракет из вагонов, их транспортировку на ТПА на боевую позицию полка и загрузку на пусковые установки.

Однако для дальнейшей эксплуатации ракетного комплекса, устранения на нем неисправностей и проведения регламентов была крайне необходима техническая позиция с полным набором сооружений и оборудования в соответствии с технологическим циклом, предусмотренным ЭТД. Так началось формирование 597-й технической ракетной базы, командиром которой был назначен очень опытный офицер и организатор полковник В.Л. Костюченко (1978-1985 гг.) В 1985 году он был награжден орденом Красной Звезды. В состав командования трб входили: заместитель подполковник В. Кононенко (был назначен с должности командира группы трб 7-й рд); заместитель по политчасти подполковник К.И. Казанцев, начальник штаба подполковник Падалка В.А., заместитель по ракетному вооружению подполковник Н. Зварич, (затем В.И. Тимашков и В.П. Манченко).

Прежде чем, это решение было принято, в верхних эшелонах военного руководства не было единого мнения о структурной схеме построения подразделений ракетно-технического обеспечения. В центральных и восточных районах страны, где разворачиваемые полки СПУ размешались компактно, в западной части эти полки формировались на базе ракетных частей, рассредоточенных по городам и населенным пунктам. Большие расстояния от технической позиции дивизии до того или иного полка, находящегося на периферии позиционного района дивизии, в дальнейшем предполагали значительные перемещения пусковых установок для проведения регламентов. Представители Главного конструктора РК «Пионер» считали необходимым иметь такие технические позиции в каждом полку.

Вопрос о выборе оптимальной схемы построения ракетно-технического обеспечения дивизии, среди других вопросов боевой эксплуатации РК РСД-10, обсуждался на совещании в 32-й рд, в котором участвовал министр обороны Маршал Советского Союза Д.Ф. Устинов, генеральный конструктор А.Д. Надирадзе, руководители Главкомата РВСН, представители армейского аппарата. Генерал-полковник А.А. Ряжских пишет⁵¹: «...По задумке генерального конструктора Александра Давыдовича Надирадзе и его заместителя Виноградова Александра Константиновича каждый полк должен иметь свою техническую ракетную базу. Наше мнение, мнение оперативного управления — мы должны иметь единую техническую ракетную базу. Александр Давидович считал, что все пусковые установки должны непрерывно находиться в движении, переходя с одной позиции на другую, этим самым затрудняя обнаружение и повышая свою живучесть в случае удара. Но это, по нашему мнению, было очень проблематично. Не имея еще большого опыта, такое большое количество выездов и нахождение в поле боевых расчетов было очень трудно осуществить. Во-первых, у нас ресурс не выдерживал длительности таких поездок. Это же надо было непрерывно находиться в поле, заменять расчеты (даже при трехсменной системе). Кроме того, чтобы устранить неисправности, все равно надо было возвращаться на техническую позицию — свою каждому полку или общую в дивизии. Поэтому такая проработка (довольно глубокая) не позволяла согласиться с предложениями Александра Давидовича. Но их точку зрения разделял Генштаб. С этой целью они предложили пригласить министра обороны, чтобы посмотреть, насколько правы Ракетные войска, насколько не правы конструктора.

Прибыв на место, собрав инженеров, мы, как всегда, начали анализировать предложение А.Д. Надирадзе. Оно сводилось к тому, о чем я уже сказал, — к большой интенсивности движения. Все свои расчеты мы показали в таблицах, графиках — какова нагрузка, какова интенсивность отказов сейчас конкретно, каковы нагрузка на личный состав, ресурс двигателей установок и т.д.

Большую помощь нам оказал главный инженер дивизии полковник Барабанов Владимир Михайлович, командир ТРБ полковник Шман Геннадий Леонидович. С ними и с нашими товарищами были В.А. Жиляев, М.А. Радъко.⁵² Я никогда раньше не встречался с Дмитрием Федоровичем Устиновым — это была первая встреча. Сами понимаете — министр обороны, уважаемый человек, очень грамотный и внимательный ко всем расчетам. Он прибыл, чтобы рассмотреть эту задачу с первым заместителем начальника Генерального штаба. Докладывал министру обороны командир дивизии полковник В.А. Михтюк (он только был назначен) и главный инженер. Мы их инструктировали, как могли, тут и В.В. Коробушин был вместе с нами. В.М. Барабанов и В.А. Михтюк «поплыли», кое-где в докладе допустили неточности, а на вопросы министра отвечали неуверенно. Смотрю, рядом стоит генерал армии С.Ф. Ахрамеев и внимательно слушает. Дмитрий Федоров Устинов для того, чтобы иметь оппонентов, говорит:

— А у кого другое мнение?

Мы-то с представителями промышленности уже переговорили, в частности с А.Д. Надирадзе:

— Александр Давидович, я бы просил вас поддержать Ракетные войска. Что вы с нами спорите? Мы не можем обеспечить такой цикл работы, как вы предлагаете.

Когда министр спросил, у кого есть другое мнение, я, почувствовав неубедительность выступлений наших товарищей, решил их дополнить.

— Разрешите мне, товарищ министр. Генерал Рижских, Главное управление эксплуатации ракетного вооружения.

— Что вы можете добавить?

— Товарищ министр, на этих схемах показано суммарное время движения пусковых установок. Вот цифры, характеризующие интенсивность отказов за неделю, месяц, вот потребность возвращения на базу, вот потребный расход ресурса двигателей пусковых установок. А это вот цифра, показывающая фактический (гарантийный) ресурс двигателя, который при реализации этого предложения будет израсходован в первый год эксплуатации. И вот стоимость одной технической ракетной базы — а их надо иметь по предложению промышленности несколько. Причина наших возражений, во-первых, в невозможности осуществить это по ресурсу, а во-вторых — из-за стоимости и объема строительства.

—А мне не так докладывали, и цифры были не такие.

— Товарищ министр, мы все-таки ближе к этому стоим, и все цифры могут быть взяты только у нас.

Тут С.Ф. Ахрамеев вмешался:

— А у меня данные тоже не такие.

— Товарищ министр, мы отвечаем за свои данные.

— Разберитесь с товарищем Ахрамеевым. А вы знаете Александра Давидовича?

— Конечно, знаю, И работаем с ним вместе.

— Вот это правильно. Это хорошо. Александр Давидович, как ты считаешь?

— Дмитрий Федорович, да, мы взвесили все и считаем, что надо поддержать мнение Ракетных войск, оно звучит убедительно, — ответил А.Д. Надирадзе. — В военное время мы, конечно, будем уходить на патрулирование. Но это режим военного времени, а в мирное время этого обеспечить мы не можем.

Вопрос был решен, Д.Ф. Устинов предложил:

— Давайте согласимся с уважаемым Александром Давидовичем.

Вот так и порешили. Победа была одержана...»

В конце концов, для 32-й рд была выработана следующая схема: трб находилась в центре боевого порядка (г. Поставы) и размещалась в пристартовом городке 3-го рдн 346-го рп, на боевой позиции этого дивизиона использовалось заглубленное сооружение № 2 в качестве защищенного запасного технического пункта управления (ТехПУ), занимаемого резервным расчетом при переводе дивизии в высшие степени боевой готовности. 597-я трб после проверки комиссией, которую возглавлял начальник ГУЭРВ генерал-полковник Г.Н. Малиновский, заступила на боевое дежурство 27 октября 1978 года. В 1984 и 1985 годах 597-я трб награждалась переходящим Красным Знаменем Военного совета 50-й РА и Почетной грамотой.

При 428-м рп (г. Сморгонь) была развернута техническая позиция, которая предназначалась для проведения годовых регламентов 428-го и 835-го рп. Она была введена в эксплуатацию в августе 1979 года. В сентябре-октябре 1979 года на ней был проведен первый в дивизии регламент 428-го рп. При боевой позиции 346-го рп была развернута вторая техническая позиция трб, а также боевая зона ртб. Она была введена в строй в декабре 1979 года. В январе-марте 1980 года на этой ТехП было проведено РТО 346-го рп. Третья техническая позиция находилась при 402-м рп (пгт. Ветрино), на которой обслуживались ракетные дивизионы 402-го и 249-го рп.

В 49-й рд, которая начала перевооружаться на РК «Пионер» в 1980-1981 гг., была сформирована 5976-я трб (пос. Гезгалы). Командование трб: командир подполковник Березовский Н.Т. (подполковник Потебенько А.И. с 1983-1989 гг.), заместитель подполковник Волынец Я.У. (затем подполковник Родичев В.П.), заместитель по политчасти подполковник Клещев Р.Л., заместитель по ракетному вооружению подполковник Лавренов В.И. (затем подполковник Иванкин А.И.).

В дивизии было построено две технической позиции; основная — при трб, которая размещалась на площадке 3-го (наземного) рдн 376-го рп (пос. Гезгалы), и обслуживала. 170-й (г. Лида — пос. Минойты) и 376-й рп; вторая — при 638-м рп (г. Слоним) для обслуживания 638-го рп, 403-го (г. Ружаны) рп и 56-го рп (г. Пружаны — пос. Засимовичи).

В состав трб входили: три группы испытаний и регламента (ГИР), группа энергообеспечения (ГЭО), группа транспортировки и хранения ракет (ГТХ), объединенная ремонтная мастерская (ОРМ) дивизии, контрольно-испытательная лаборатория (КИЛ) для поверки и ремонта измерительной техники дивизии, эксплуатационно-ремонтный взвод для обслуживания котельной и теплового хозяйства, хозвзвод. На территории трб разворачивался технический пункт управления, на котором несла круглосуточное боевое дежурство дежурный расчет ТехПУ дежурной технической смены дивизии. На территории и в сооружениях бывшей сборочной бригады ртб 3-го рдн 346-го рп были размещены склады ракетного вооружения дивизии.

В состав технической позиции трб входили следующие сооружения:

— корпус регламентных работ (КРР) на две технологические дорожки с мостовыми кранами и комплексным стендом системы управления; с помощью мостовых кранов проводилась замена приборов на пусковой установке и ракете, а также стыковка-отстыковка головных частей; высота КРР позволяла также проводить подъем контейнера с ракетой на технологический угол для доступа к трансмиссии пусковой установки;

— служебно-лабораторный корпус (СЛК), соединенный кабельным каналом с КРР; в СЛК размещалась аппаратура управления и регистрации параметров при проведении регламентных режимов; в СЛК разворачивался также пункт управления и контроля регламента (ПУКР), где находились рабочие места руководителей регламента, дежурного офицера ПУКР, сейфы с комплектом эксплуатационно-технической документации и рабочими документами;

— навес для развертывания машины подготовки и пуска 15В116 (15В132) и дизельных электростанций 15Н1061;

— здание пункта технического обслуживания (ПТО), где проводился регламент шасси МАЗ-547 и МАЗ-543;

— аккумуляторно-зарядная станция для переподготовки аккумуляторов боевых машин;

— площадка для проведения скоростного подъема в ходе регламента ТПК с ракетой на СПУ в вертикальное положение.

Для обеспечения работы системы прицеливания места установки СПУ в КРР были привязаны к геодезической сети.

На основной технической позиции трб 49-й рд размещались также склады ракетного вооружения дивизии. К этой территории примыкала также боевая зона ртб 49-й рд.

О ходе формирования трб в 49-рд рассказывает заместитель командира трб подполковник Я.У. Волынец⁵³: «В начале 1980 года наша дивизия в обстановке строгой секретности начала подготовку к перевооружению на новый ракетный комплекс с СПУ. С этой целью на переподготовку убыли Главный инженер дивизии полковник Привалов Ю.П., подполковник Березовский Н.Т. (впоследствии назначенный командиром трб), майоры Савин И.М. (главный инженер Лидского полка), Халинский Ю. и я. Из дивизии началась отправка в арсеналы снимаемой с боевого дежурства техники и ракет, сначала 170-го рп, а затем и нашего, 376-го рп. Во второй половине года начинается их переформирование в полки по новому штату, а также формирование специальных частей дивизии, в том числе и трб.

Я, как командир группы регламента, на базе которой планировалось создать трб, получил задачу от Привалова Ю.П. готовить все необходимое для этого. Все заштатное оборудование, а также станочное, столярное, сварочное, все материалы сосредоточить в резервной «двойке» (сооружение № 2 для хранения ракет) и поставить все это под его личный контроль. Готовить все необходимое для организации быта личного состава, офицеров и прапорщиков в полевых условиях. Составить списки добросовестных офицеров и прапорщиков для комплектования трб. Прапорщики, имевшие права вождения машин и соответствующий опыт, отбирались отделом кадров дивизии для первоочередного назначения водителями самоходных пусковых установок.

После сдачи техники и ракет на арсеналы 2-й и 3-й дивизионы передислоцировались на базу 1-го дивизиона и управления полка. На опустевших площадках остались эксплуатационно-ремонтные группы (ЭРГ) для поддержания зданий и сооружений и пункты питания личного состава.

Казарма группы регламента на то время была образцовой. Но из этой казармы нам предстояло передислоцировать по приказу полковника Уласеня Н.А. личный состав группы регламента на позицию третьего дивизиона, где планировалось развернуть вновь создаваемые части трб и ртб, и принять помещения жилой зоны. Все лучшее из этих помещений было уже вывезено в полк, кроме казарм ртб и эрг.

Для приведения казарм этой площадки в порядок материальные средства были в группе регламента, но вывезти их уже было сложно, так как командование полка ужесточило пропускной режим. Пришлось нарушать установленные порядки, благо все мои команды исполнялись всеми подчиненными 6езупречно и с разумной инициативой. Назрел конфликт, и мне пришлось докладывать Привалову Ю.П. о том, что командир полка меня арестует, так как я фактически еще оставался в его подчинении. Конфликт был разрешен, когда меня отдали приказом по дивизии исполняющим обязанности командира трб, которые я выполнял более 4 месяцев.

В часть начали поступать для прохождения службы различные категории военнослужащих. Старшина Карманчиков С. вел учет прибывающего личного состава. Первыми прибыли офицеры после окончания высших военных учебных заведений лейтенанты Рыбачук В., Тельнов, Язев Ю., Докшин В., Кайгородов В., которые в последующем очень хорошо себя показали и стали ведущими специалистами по различным направлениям. Капитан Родичев В.П. прибыл на должность командира 2-й группы испытаний и регламента (ГИР-2), в последующем он стал командиром трб. Тех офицеров, что были постарше, я назначал устным приказом исполнять обязанности начальника штаба, заместителя по тылу, заместителем по политической части. Остальных определял старшими команд по приведению в порядок жилого фонда, помещений штаба, автопарка.

О всех трудностях я докладывал полковнику Привалову Ю.П., а он — командиру дивизии. Часть во время формирования проверил командующий армии генерал-полковник Яшин Ю.А., а генерал-майор Муравьев В.А. с начальниками служб, дивизии заслушал меня по вопросам жизнедеятельности части. Это закончилось огромной помощью для меня. С прибытием начальника строевой части ст. лейтенанта Дружина Е.Ф. заработала строевая часть, начала работать секретная часть во главе с прапорщиком Кончиком Е. Появилась печать части, прибыл штат трб. Прибыл начальник финансовой части, и получили первые деньги для обзаведения и становления части. Служба тыла дивизии, которую возглавлял полковник Павловский И.Т., оказала помощь в подготовке хранилищ к закладке овощей на зимний период, организовали подсобное хозяйство, завезли животных — отходы пищи пошли в дело.

С получением штата мы смогли распределить личный состав по подразделениям. В ГИР-1 в основном вошел личный состав моей бывшей группы регламента с учетом специальностей. ГИР-2 капитана Родичева В.П. была размещена на 1-м этаже кирпичной казармы, определились с офицерами и прапорщиками. На группу ГЭО (группа энергообеспечения) был назначен майор Балашов Н.Е., ОРМ (объединенная ремонтная мастерская) — капитан Криворучко А.Н., бывший мой заместитель по группе регламента. Туда были направлены специалисты прежней группы регламента по токарному, сварочному и столярному делу. На территории автопарка были отведены помещения под это оборудование, и оно с первых дней включилось в работу. Шесть сварочных постов могли работать одновременно.

В сентябре на должность командира трб прибыл подполковник Березовский Н.Т., которому я и передал исполнение должности. Сам занялся делами ГИР-1. На должность заместителя командира ГИР-1 прибыл майор Канев В., имевший опыт проведения регламента на новом для нас комплексе. Организовали проведение занятий по специальной подготовке, по другим дисциплинам. Готовили рабочие места. Командир трб поручил мне заниматься контролем строительства технической позиции (бывшая боевая зона 3-го дивизиона). Объем строительства был достаточно большой (корпус регламентных работ — КРР, пункт технического обслуживания — ПТО, служебно-лабораторный корпус — СЛК, реконструкция старых сооружений для размещения боевых агрегатов, площадка для скоростного подъема стрелы пусковой установки, новое караульное помещение с техническими системами охраны). Строителей торопили, и качество строительства не всегда было хорошим. Приходилось часто конфликтовать с начальником УНР подполковником Дьяченко Н.А. и искать взаимоприемлемые варианты. В конце концов, сооружения стационарной техпозиции были введены своевременно и с хорошим качеством.

После укомплектования группы регламента мы прошли подготовку на полигоне Капустин Яр и получили допуск к самостоятельной работе на ракетной технике. Первый регламент перед постановкой полка на боевое дежурство прошел на высоком морально-политическом уровне и с хорошим качеством.

Особенно ответственные операции по стыковке головных частей проводились двумя расчетами. От ртб руководил ее начальник полковник Серьезнов С.С., а от трб — я. Контроль стыковки всегда осуществлял лично командир дивизии генерал-майор Муравьев В.А., будь то день или ночь.

В декабре 1981 года я был назначен на должность заместителя командира трб, а ГИР № 1 возглавил майор Скробук И.И., который до этого был заместителем в группе капитана Родичева В.П.

С первых дней в новой должности я взялся за создание учебно-материальной базы. Одна из пустующих казарм без окон и дверей стала прекрасным учебным корпусом. Пользуясь старыми связями с гражданскими организациями, договорился, чтобы в часть пошел асфальт. Заасфальтировали автопарк, строевой плац, место для смены боевого дежурства дежурной технической смены — ДТС. Построили трибуну на строевом плацу. В здании штаба оборудовали технический пункт управления ...».

Организация приема ракетных комплексов «Пионер» в эксплуатацию на комплектовочно-испытательной базе (КИБ) полигона Капустин Яр. Об особенностях приема ракетных комплексов «Пионер» на комплектовочно-испытательной базе (КИБ) полигона Капустин Яр рассказывает бывший заместитель Главного инженера 50-й РА полковник в отставке Г.И. Смирнов⁵⁴: « В июне 1977 года я был назначен начальником 2-го отдела в управлении главного инженера армии, и теперь разворачивающиеся работы в 32-й рд по ее перевооружению оказались в центре моих основных обязанностей.

С главным инженером армии Н.А. Жуковым мы побывали в Петрикове, где познакомились с техникой, с проблемами постановки на боевое дежурство, с вопросами устранения неисправностей и проведения регламентов при отсутствии штатных сооружений технической позиции. Эта поездка оказалась для нас достаточно полезной в плане организации подготовки 346-го рп к получению техники и постановке его на боевое дежурство.

Для процесса обучения личного состава полка, его боевого слаживания и получения боевой техники была выбрана, на мой взгляд, очень оптимальная и эффективная схема. Переподготовка полка осуществлялась в течение 3-х месяцев в учебном центре (площадка № 4) полигона Капустин Яр, так же как и много лет назад (в 1959-1961 гг.), когда ставились на боевое дежурство полки с ракетами Р-12 и Р-14. Для этого учебный центр располагал необходимой учебно-материальной базой и учебными комплектами техники нового РК, подготовленными специалистами-инструкторами.

Изюминка, в отличие от прежнего, заключалась в том, что получение ракетной техники и ракет производилось здесь же на полигоне. Для этого была создана комплектовочно-испытательная база (КИБ — площадка № 28). На ней находились корпус регламентных работ (КРР), в котором проходили испытания пусковые установки с ракетами, служебно-лабораторный корпус (СЛК), где была смонтирована необходимая испытательная аппаратура, а также теплые сооружения, в которых размещалась принимаемая техника. Техника поступала с заводов-изготовителей комплектно по-дивизионпо: три пусковых установки (СПУ 15У106), машина подготовки и пуска (МПП 15В116), две машины дизельных электростанций (МДЭС 15Н1061) и машины связи МС-1 и МС-2. Весь технологический процесс приема комплекта организовывался и обеспечивался специалистами и испытателями КИБа. Руководил приемом техники председатель комиссии, которым являлся представитель от армейской службы ракетного вооружения.

Личный состав дивизиона после завершения практических и теоретических занятий и проведения тактико-специального учения (ТСУ) на учебной технике прибывал из учебного центра на площадку №28 и приступал к приему штатной техники. Она к этому времени уже находилась в сооружениях КИБа, где боевыми расчетами осуществлялась проверка внешним осмотром, комплектации и документации и подготовка к испытаниям (заправка охлаждающими жидкостями, топливом, сжатыми газами, установка соответствующих узлов и т.д.). После этого агрегаты считались принятыми дивизионом на временное хранение. Далее по специальным программам боевым расчетом под контролем испытателей проводились автономные испытания каждого агрегата. На пусковые установки загружались боевые ракеты, производилась стыковка кабельной сети, сборка системы термостатирования контейнера с ракетой, установка в КРР для проведения совместных испытаний. После завершения испытаний оформлялись акты приема, заполнялась эксплуатационная документация и дивизион выходил на тактико-специальное учение на штатной технике. Агрегаты боевого обеспечения использовались из состава учебного комплекта учебного центра. В ходе приема, испытаний и ТСУ устранялись выявленные недостатки, неисправности, а также поломки, связанные с неопытностью личного состава боевого расчета. ТСУ одного из дивизионов оканчивался проведением учебно-боевого пуска ракеты. По времени весь технологический процесс приема всего полкового комплекта занимал два месяца — примерно две недели на дивизион.

Такая схема получения техники ракетным полком, позволяла обеспечить решение целого ряда важных задач.

Прежде всего, был создан четко отлаженный механизм приема-сдачи агрегатов и ракет от промышленности войскам, где связующим звеном являлись специалисты КИБа, имеющие высокую квалификацию проведения испытаний и устранения неисправностей. Они непрерывно вели боевые расчеты, которые не имели еще опыта в эксплуатации получаемой техники, жестко контролируя выполнение инструкций по эксплуатации, не допускали нарушений технологической дисциплины. Вопросы обеспечения испытаний всеми службами полигона (связи, спецслужбы, АГО и КП и т.д.) были продуманы до мелочей, что поддерживало высокий ритм выполнения работ. Надежно ими решались операции по приведению агрегатов и систем в исходное положение перед каждым очередным испытанием. График проведения работ постоянно уточнялся ведущим руководителем испытаний КИБа и председателем комиссии, ежедневно ставились конкретные задачи по каждому агрегату личному составу боевого расчета и испытателям.

Надо также отметить, что заводом-поставщиком пусковых установок являлся Волгоградский завод «Баррикады». Его небольшая удаленность от КИБа позволяла оперативно решать все вопросы, возникающие в ходе приема-передачи СПУ, как по комплектации, так и устранения недостатков и неисправностей. По сути дела это была как бы вторая военная приемка на пути поступления техники в войска. На мой взгляд, такая схема передачи техники снижала напряженность на заводе в ходе выпуска и сдачи продукции, перекладывая все это на полигон. Для этого завод держал на полигоне (на 2-ой площадке) квалифицированную экспедицию с необходимой оснасткой и материалами. Энергичное устранение недостатков позволяло заводу (и министерству оборонной промышленности) избежать рекламаций и штрафных санкций на поставку дорогостоящей техники, и иметь приличные экономические показатели производства. Заводы-производители агрегатов и систем имели на полигоне также своих представителей, которые непосредственно участвовали в передаче техники войскам (Московский завод «Прожектор» по машинам МДЭС, Краснодарский завод по машинам МПП и др.). Всем этим многочисленным промышленным людом руководил уполномоченный министерства оборонной промышленности (МОП), что обеспечивало высокую оперативность устранения недостатков и неисправностей в ходе работ.

Следующим преимуществом являлась возможность решения задачи эффективного обеспечения скрытности развертывания группировки мобильных пусковых установок. На полигоне по традиции существовал жесткий режим секретности, что значительно затрудняло получение информации заинтересованными зарубежными службами о происходящих там процессах. В том, что на полигон прибывали боевые расчеты, не было ничего необычного, потому что через учебный центр в течение года проходило их несколько десятков для проведения учебно-боевых пусков ракет средней дальности. Поступление новой техники тщательно маскировалось. Все агрегаты комплекса при перевозке на платформах, и в первую очередь, пусковые установки, тщательно укрывались брезентом, внешние формы изменялись с помощью деревянных каркасов, разгрузка с железнодорожных платформ и перемещение агрегатов осуществлялись с учетом пролета разведывательных спутников и, как правило, в ночное время. Работа радиосредств в ходе проведения испытаний тщательно планировалась и маскировалась. Отправка принятой техники производилась по-дивизионно, малыми партиями: эшелон в составе 8 платформ с агрегатами плюс 4 платформы прикрытия (пусковая установка выходила за пределы платформы), а также два крытых вагона с ЗИПом и караулом. Ракеты шли отдельным эшелоном в специальных изотермических вагонах по форме, сходной с вагонами-рефрижераторами. Движение транспортов планировались с несколькими переадресовками, по различным маршрутам. Некоторые транспорты сопровождались работниками особого отдела. На первых порах караул сопровождения переодевался в форму межведомственной охраны. Такие же строгие меры маскировки принимались и в пунктах назначения при разгрузке и приведении БРК в боевую готовность на стационарной позиции полка. Оценивая с дистанции двух с лишним десятков лет систему мер противодействия иностранным техническим разведкам, следует сказать, что она позволила скрыть от нашего вероятного противника развертывание СПУ на несколько лет.

Председателем комиссии по приему техники 346-го (Поставского) полка на КИБе был назначен Н.А. Жуков. Задана координации всех действий по строительству и переоборудованию боевой позиции, созданию временного КРР, переформированию и переподготовке группы регламента, получению документации, ЗИПов, техники, оборудования, шедших в полк, участие в реконструкции КП полка и дивизии, была возложена на главного инженера дивизии полковника Э.С. Завистовского. ПОЛК заступил на боевое дежурство 13 декабря 1977 г. О постановке этого палка на боевое дежурство главный инженер полка полковник Тесленко А.М. рассказал в сборнике воспоминаний ветеранов-ракетчиков «50-я ракетная армия. События и люди». Следующий полк 32-й рд — 428-й рп (г. Сморгонь) проходил переподготовку летом 1978 года и встал на боевое дежурство 27 октября этого же года. Председателем комиссии по приему техники был назначен заместитель главного инженера армии полковник Абрамов С.А.

В январе 1979 года наступает очередь приема техники 402-м рп (п. Ветрино), который находился на переподготовке в учебном центре полигона с конца 1978 года. Председателем комиссии для этого приема был назначен я. К тому времени мы уже накопили определенный опыт организации и проведения этих работ. В состав комиссии были включены офицеры 2-го и 3-го отделов (комплексники и энергетики) управления главного инженера, специалист от отдела связи и автомобильной службы, офицеры службы ракетного вооружения дивизии и специалисты трб. Таким составом комиссии мы уже могли со знанием дела участвовать в приемке агрегатов, активно влиять на качество приема, квалифицированно участвовать в испытаниях, а также контролировать действия наших боевых расчетов по всему технологическому циклу приема, предупреждая неправильные действия и поломки техники.

Прибыв по полигон и получив пропуск, я направился к начальнику полигона генерал-майору Дегтеренко П.Г., поскольку в отличие от предыдущих приемов первых двух полков, наша комиссия была назначена не приказом Главнокомандующего, а начальчиком полигона и это, естественно, снижало ее ранг. Он ввел меня в курс дела, сориентировал по срокам получения техники и дал несколько советов и рекомендаций по организации работы. Затем состоялась встреча с заместителем начальника полигона по вооружению полковником Царенко С.А. С ним мы оговорили вопросы взаимодействия по тем направлениям, которые были возложены на службу ракетного вооружения (заказы транспортов, материально-техническое обеспечение работ, рекламационная работа и др.). Из кабинета Царенко С.А. я связался с ОТПУ ГУЭРВ и доложил о прибытии комиссии на полигон. Затем мы составом комиссии автобусом полка направились в учебный центр, где встретились с командиром полка подполковником Куликовским И.Ю., познакомились с руководством 1-го ракетного дивизиона, который, завершив обучение, готовился к началу приема штатного комплекта, решили вопросы размещения и питания членов комиссии. С командиром полка, его заместителем по ракетному вооружению и командиром 1-го дивизиона выехали на площадку № 28, где встретились с командиром КИБа подполковником Гордоном В.А. и его заместителем подполковником Фроловым И.А., согласовали график приема техники полком и решили все организационные вопросы начала работ. Хочу сразу отметить, что Фролов И.А. пришел на КИБ из учебного центра и, конечно, пытался диктовать, как это делалось десяток-полтора лет в учебном центре, дополнительные требования командованию полка, ничего не имеющие общего с технологическим процессом приема техники. Ни для кого не секрет, что любой боевой расчет ракетного полка, прибывающий на 4-ю площадку полигона, попадал в руки людей (от начальника учебного центра до прапорщика), требовавших «контрибуций» в совершенно различных размерах: от вагонов леса, мебели, лакокрасочной продукции, новогодних подарков в виде елок, канистр со спиртом для лиц пониже рангом и т.д. Это было обязательным взносом для получения приличной оценки за проведение пуска, за подпись о сдаче учебной техники, за сдачу казарм и за многое другое. Даже нужно было рассчитываться с солдатами различных контрольно-пропускных пунктов значками «солдатской славы», чтобы беспрепятственно перемещаться по дорогам полигона. Чем был богаче «гость», тем больше он имел возможность получить высокую оценку. Эта практика существовала с самого начала создания учебного центра, все это знали, потому что будущие военачальники проходили полигон в ранге командиров батарей, дивизионов, полков, но ничего не менялось в этой практике. Мы, хорошо зная полигонные порядки, сразу поставили заслон этим поборам, и поэтому взаимоотношения с личным составом КИБа удалось построить на принципиальной основе.

Работы по приему техники проходили в тяжелую, холодную зиму. Бытовые условия были далеки от комфортных: общежитие, казарма, столовая на площадке № 28 еще только строились. Дивизион, принимавший технику, размещался в учебном центре и поэтому ежедневно должен был прибывать к месту проведения работ. Прием пищи производился также на 4-й площадке учебного центра. В случае затягивания работ при проведении испытаний, вопрос организации питания личного состава всегда требовал особого внимания командования полка. Хотя, конечно, вспоминая экстремальные условия размещения полков в палатках в 1959-1961 годах, нынешние бытовые условия можно было считать неплохими.

Нужно отметить, что ГУЭРВ не очень вмешивалось в этот процесс. За несколько приемок в которых я участвовал, помню только один приезд кого-то из инженеров управления ГУЭРВ, носившим ознакомительный характер. Мое общение с ГУЭРВ осуществлялось через ОТПУ, куда мы периодически представляли информацию о ходе работ. Зато очень тесное взаимодействие я поддерживал с уполномоченным министерства оборонной промышленности. Им в этот период являлся полковник Нагиев Эдуард Мамедович, организатор и бывший командир КИБа. Свои планерки с руководителями экспедиций и представителями промышленности он проводил очень жестко, добиваясь точных сроков устранения недостатков и неисправностей, связывался с руководством заводов и с министерством, немедленно откомандировывал проштрафившихся или некомпетентных специалистов. Он постоянно был в курсе хода работ и зачастую участвовал в рассмотрении тех или иных вопросов на заседании комиссии.

Каждый день начинался с построения личного состава дивизиона и развода по рабочим местам в соответствии с задачами, поставленными накануне. Руководил испытаниями заместитель командира КИБа капитан Шевченко П.М. — волевой, несмотря на молодость, офицер, который уже обладал большим опытом организации и проведения испытаний, требовательный к испытателям КИБа и личному составу боевого расчета. Он уверенно вел весь технологический процесс, принимая энергичные меры в случае возникновения неисправностей или непредвиденных остановок. Во второй половине дня он разрабатывал план работы на следующий день, который выносился на заседание комиссии. Заседания я проводил ежедневно в конце рабочего дня, на котором коротко заслушивал командиров групп и командира дивизиона о выполнении спланированных на день мероприятий, членов комиссии о выявленных недостатках в работе. На заседание приглашались также ведущие руководители тех фирм, которые участвовали в этот день в работе. Затем слово представлялось Шевченко П.М., который доводил план работы на следующий день по каждой пусковой установке, схему перемещения агрегатов по рабочим местам, а также фамилии испытателей, ответственных на каждом рабочем месте. Весь план работ фиксировался офицером ОТПУ, который в дальнейшем планировал пооперационный контроль в соответствии с перечнем контролируемых операций, уточнял время перемещения агрегатов с учетом спутниковой обстановки.

На главного инженера полка возлагались задачи реализации полком выработанного накануне плана выполнения работ, материального и технического их обеспечения, получения приборов и узлов с соответствующей документацией взамен забракованных, подготовка к отправке снятых входе приема и испытаний. Кроме того, главному инженеру полка приходилось решать комплекс вопросов, связанных с приемом дивизионами учебной техники, организацией ее эксплуатации, обеспечения исправности и последующей сдачи следующему подразделению или эксплуатационной команде учебного центра. А это было непросто, потому что расчеты полка еще не имели достаточного опыта, некомплектность и неисправности (хотя бы и мелкие) постепенно накапливались, и обратная сдача учебному центру стоила главному инженеру больших усилий и нервов. Главным инженером 402-го рп был подполковник Е.С. Павлов. Он был высокого роста, худощав, немногословен и старателен. Его даже неудобно было отчитывать при срыве каких-то работ по вине полка. Обычно после развода он на некоторое время исчезал из виду, молчком решая ту или иную проблему или задачу. Но серьезных срывов в работе по вине полка не было, и я его деятельность в этот период оценивал для себя, как вполне удовлетворительную.

Хотелось бы также отметить серьезную работу по поддержанию высокого морального духа и стойкости личного состава, который длительно находился в отрыве от своего полка, от своих семей в сложных зимних условиях полигона, заместителя командира полка по политической части подполковника Н.Ф. Гелетина. Очень хорошо показал себя начальник штаба полка майор Лата В.Ф., который не упускал из виду ход приема агрегатов ПКП полка, очень грамотно и по-деловому решал вопросы с полигонными руководителями и специалистами по организации испытаний систем связи, тщательно отрабатывал планы и организовывал тактико-специальные учения дивизионов и ПКП полка. Ему удалось в ходе двухмесячного приема техники, накопить опыт несения боевого дежурства в полевых условиях боевого расчета ПКП, что значительно облегчило в дальнейшем приведение полка в боевую готовность. Он много времени уделял разработке боевой документации полка и дивизионов. Прекрасно проявил себя в ходе постановки полка на боевое дежурство. О взаимодействии с ним у меня остались самые светлые воспоминания. В дальнейшем он сделал заслуженно прекрасную служебную карьеру. Но вернемся к работе нашей комиссии.

На заседание комиссии выносились также претензии к представителям промышленности, если возникали те или иные задержки по их устранению.

По окончании заседания я связывался с уполномоченным МОП по вопросам, на которые не были получены четкие ответы от представителей фирм по срокам исполнения, получал от него информацию о результатах его переговоров с руководителями заводов по интересующим меня делам. Я также сообщал ему о принятом мною решении о выставлении рекламационных претензий по поставке техники (в принципиальных случаях, требующих незамедлительного решения).

В эти годы в ракетных войсках уделялось большое внимание повышению качества получаемой в войска ракетной техники, и мы достаточно квалифицированно вели рекламационную работу. Оформление рекламаций возлагалось на одного из инженеров полка здесь же, на оперативно-техническом пункте и контролировалось членами комиссии. Всего за полк мы предъявили 34 рекламации и свыше 150 замечаний. Это были большие цифры по сравнению с предыдущими полками, и заставило МОП принять дополнительные меры по повышению качества техники, отправляемой на сдачу. Это касалось и Краснодарского завода, поставлявшего МПП, и Московского завода «Прожектор» по МДЭС, и, конечно, Волгоградского завода «Баррикады» по пусковым установкам. Определенная доля неисправностей возникала по вине их смежников. Таким образом, круги расходились по всей кооперации заводов и КБ. Для принятия решения на доработку на полигон прибывали конструктора отдельных систем, часть из них выполнялась сразу в ходе приема, часть доработок переносилась в войска.

Но в целом, ракетный комплекс был хорошо отработан, все системы надежно стыковались между собой, неплохо были учтены эргономические требования в машине подготовки и пуска, где предстояло нести боевое дежурство дежурной смене долгие годы. Я, как инженер-эксплуатационник, причастный в течение 14 лет к эксплуатации грунтовых мобильных комплексов, категорически не могу согласиться с той субъективной оценкой, которую пытается нам навязать Г.И. Казыдуб в своей книге: «Семь главкомов»: «...в войска потоком пошли недоработанные пусковые установки и ракеты. В полки, дивизионы хлынули представители заводов, конструкторских бюро. Сырое вооружение дорабатывалось непосредственно на местах. Надо понимать, что с первых дней в войсках стало вырабатываться недоверие к новому оружию, возникали конфликты между офицерами и представителями оборонки. В воздухе ежедневно висели самолеты, доставляющие на боевые позиции полков приборы, детали, комплектующие элементы взамен выходящих из строя. Полки только в умах руководства числились боеготовыми, но каждый офицер, связанный с оружием, знал, что это не так». Это чистый воды вымысел. Такой подход к ракетной, как и к любой сложной технике, будь то самолет, подводная лодка, космический корабль и т.д.. является дилетантским или предвзятым. Любая техническая сложная система имеет приемлемый коэффициент надежности, при ее использовании и применении всегда есть доля риска, которая тем меньше, чем лучше обучен человек, оператор, расчет. А решение о принятии на вооружение любого образца оружия является диалектическим процессом оценки его достоинств и недостатков. Генерал-полковник Ряжских А.А., бывший начальник ГУРВО в своей книге «Оглянись назад и посмотри вперед» отмечает, что в ряде случаев требования офицеров Главного штаба РВ к вооружению были чрезмерно завышены и не учитывали реальные возможности науки, конструкторской мысли и технологии по их реализации на конкретном этапе развития ракетостроения. Если слепо следовать всем желаемым требованиям, то ракетные войска остановились бы в своем развитии на первом поколении ракет.

О тактико-технических характеристиках РК «Пионер» много написано, и то, что он являлся значительным, революционным шагом вперед по сравнению с комплексами Р-12 и Р-14 по боевой эффективности, степени боевой готовности, возможностям боевого управления, удобства эксплуатации, это совершенно очевидно. Вместе с тем, вопрос устойчивости СПУ при совершении маршей действительно волновал войска и требовал проведения дополнительных мер как в конструктивно-технологическом плане, так и в подготовке боевых расчетов.

Если говорить о потоке неисправностей, возникавших в ходе боевого дежурства на этом РК, то я бы не стал делать столь скоропалительных выводов, которыми пытается оперировать Г.И. Казыдуб. Находясь значительно ближе к эксплуатации в течение полутора десятка лет, могу с полной ответственностью констатировать, что, имея в боевом составе, две ракетных дивизии с пятью полками в каждой из них, процесс обеспечения боевой готовности был устойчиво управляемым, дежурная техническая смена в обеих дивизиях проводила устранение, неисправностей в соответствии с установленными нормативами времени, не выстраивая очереди на устранение. Неисправностей с потерей боевой готовности ПУ и БРК я не могу припомнить, и если они имели место, то носили единичный характер. Более того, когда РК «Пионер» снимался с боевого дежурства по известному Договору по РСМД, большинство инженерного состава армии с глубоким сожалением и грустью расставались с этой ракетной техникой, которая эффективно могла бы прослужить еще не менее десятка лет.

Я полностью присоединяюсь к оценке значения и роли заказывающего управления (ГУРВО), военных представителей в КБ и на оборонных заводах, испытателей на полигонах в поступательном развитии ракетного вооружения, которую осветил А.А. Ряжских в упомянутой выше книге. Эти инженеры заслуживают самой высокой оценки, являясь тем инструментом, с помощью которого уменьшался уровень недостатков отрабатываемого образца и многократно увеличивался уровень достоинств перед поступлением оружия в войска. Они были призваны стоять на страже интересов войск и большей частью добросовестно выполняли свое предназначение.

Однако идеализировать их работу в полной мере нельзя. Они бок о бок работали с производством и, хотим мы этого или не хотим, в чем-то были зависимы от руководителей предприятий или имели какие-то свои интересы. Сошлюсь на факты. При проведении испытаний системы управления ракет, которые получал полк, мы столкнулись с отказами герметичных приборных отсеков (ГПО), как цельного технологического узла системы управления. Мы в ходе испытаний вынуждены были забраковать 6 (из девяти) ГПО по причине отказов гиростабилизированной платформы (ГСП). Так как резерва кондиционных ГПО на полигоне не хватало, то каждый снятый с ракеты отсек отправлялся самолетом на завод-изготовитель в Харьков. Через некоторое время он снова после устранения неисправности (замены ГСП) поступал к нам и снова браковался. Мы делали вывод, что приемка на заводе недостаточно жестко подходила к повторному предъявлению этих изделий, уповая, по всей видимости, на нашу квалификацию и добросовестность. Видимо, над военными представителями на этом заводе и на заводе, который выпускал ГСП, довлел мощный пресс своевременной поставки техники на полигон. И они пропускали продукцию, дабы не сорвать план, получая от нас за это рекламации. То есть здесь налицо уже не технология, а политика, в которой не последнюю скрипку играло 11 управление МОП (гарантийный надзор), которое возглавлял Я.Г. Выскребав, Не однажды я сталкивался с просьбами, исходящими от промышленности, поддерживаемые МОП (в том числе и Выскребовым Я.Г.), о снятии отдельных узлов с последующих агрегатов, постарался всегда проявить непреклонность и не давал разукомплектовывать агрегаты, которые мы уже приняли на временное хранение.

Мне пришлось принимать технику пяти полков и при погрузке каждой пусковой установки, понимая всю сложность и опасность маневра, я обязательно принимал участие в этих работах. Во-первых, это дисциплинировало всех участников погрузки. Во-вторых, я пресекал всякую неразбериху, поспешность и неорганизованность действий. И, наконец, убедившись в успешном завершении работ, мог позволить себе отдых и дальнейшие действия в составе комиссии. Важно было, чтобы мотовоз надежно прижимал платформы к торцевой рампе, не надеясь на надежность сцепки платформ с рампой; чтобы пусковая установка была соосно выставлена до начала движения на платформу; следить, чтобы все ее шесть осей точно зашли на платформу, обеспечивая равномерный свес колес с обеих сторон за ее пределы. Как правило, мы подбирали водителя-прапорщика с устойчивой нервной системой, умеющего чутко реагировать на сигналы командира, плавно трогать с места и без рывков двигать по платформам такую махину. Первая СПУ ставилась на пятую платформу от среза торцевой рампы, вторая — на третью платформу и только третья — на первую. Затем к ней прицеплялась платформа прикрытия...

К началу марта все боевая техника и личный состав полка убыли с полигона к месту постоянной дислокации, где начался этап приведения полка в боевую готовность.

Ко времени прибытия эшелонов в полку была реконструирована ж.д. станция примыкания, получены и приняты в эксплуатации агрегаты боевого обеспечения (машины боевого поста МБП 15Я56 на базе БТР, машины дежурной смены охраны и обороны МДСО 15Я55, машины столовые 15Т117 и машины общежития 15Т118), построена боевая позиция, начинался монтаж 9 сооружений 15У111 «Кроны» с раздвижной крышей для размещения пусковых установок, построены сооружения 505 для машины подготовки и пуска 15В116 и дизельных электростанций 15Н1061м, проложены кабельные линии боевого управления и связи, реконструированы имевшиеся на боевой позиции сооружения для агрегатов боевого обеспечения, смонтирована надежная система охраны БСП, реконструирован командный пункт полка, в стадии завершения велись работы по строительству технической позиции с набором соответствующих сооружений. После завершения всех монтажных работ и проведения испытаний 30 июля 1979 года полк благополучно заступил на боевое дежурство всеми 9-ю пусковыми установками. В его приведении в боевую готовность я принимал непосредственное участие и испытывал чувство удовлетворения качеством приема техники на КИБе, так как больших неполадок не было.

Весной следующего года я возглавил комиссию по приему очередного (четвертого по счету) 249-го рп (г. Полоцк). Процесс взаимодействия между всеми участниками приема-передачи уже был хорошо отлажен, больших отклонений мы не имели. По уже сложившейся традиции мы собрали офицеров и прапорщиков первого дивизиона, подробно рассказали о порядке приема и испытаний агрегатов, взаимодействии со специалистами и командованием КИБа, их обязанностей в технологическом процессе, особенности и требования по обеспечению безопасности и секретности. Каждый член комиссии, подробно остановился на особенностях приема агрегатов и их подготовки к испытаниям. К слову, за все время приема техники полков с участием нашей комиссии мы не имели ни одного несчастного случая или серьезной травмы.

Хорошо работал личный состав полка. С командиром полка подполковником Лыгой И.Н. и главным инженером полка подполковником Малаховым П.П. у нас сложились неплохие деловые отношения, что положительно сказывалось на ходе всего технологического процесса приема и проведения испытаний. Малахов П.П. — энергичный и требовательный инженер, вникал во все мелочи, дотошно проверял исполнение плана работы, активно влиял на качество приема техники. Он не считался с личным временем, по натуре был беспокойным человеком, стараясь максимально все заранее предусмотреть и спланировать, огорчался и переживал за недостатки или срывы в работе, постоянно находился с людьми на технике и досконально знал недостатки по каждому агрегату. Его личное взаимодействие со сдатчиками значительно облегчало устранение выявленных недостатков по комплектности и документации. Одним словом, уже имеющийся опыт работы комиссии и энергичность действий главного инженера полка создавало ритмичную и спокойную обстановку в ходе всего технологического процесса, несмотря на то, что мы, как и прежде, предъявляли жесткие требования к качеству вооружения, выставляя рекламационные претензии по всем отказам и неисправностям.

Он пишет: «Переподготовка и прием техники на КИБе являлись исключительно ответственным периодом в жизни полка. Офицеры и прапорщики, личный состав предварительно, еще в полку, изучали устройство, боевое применение, правила эксплуатации агрегатов и ракет комплекса «Пионер». В пути по железной дороге на полигон Капустин Яр были организованы занятия по технической подготовке по 6-8 часов ежедневно непосредственно в вагонах с записью в журналах боевой подготовки. По прибытии на полигон проводились плановые теоретические занятия и отрабатывались практические вопросы номерами расчетов по выполнению определенных операций. Занятия проводились в дневное и вечернее время по 10-12 часов. Венцом подготовки личного состава полка явилось ТСУ на учебной технике полигона, на котором полк в целом получил отличную оценку.

Сложнее оказался вопрос приема техники, когда руководство 28-й площадки чинило препоны проверке комплектности агрегатов, проверке функционирования и т.д. Время, отведенное на прием агрегатов, ограничивалось, сооружения своевременно не вскрывались, хотя при подведении итогов за день, докладывалось все наоборот. Мне приходилось по несколько раз в день на автомобиле объезжать все сооружения, где находились принимаемые агрегаты, и докладывать председателю комиссии и руководителю 28-й площадки о реальном состоянии дела. Эти рабочие трудности были успешно преодолены, вооружение принято в хорошем состоянии. В то время я обучался заочно в академии им. Ф.Э. Дзержинского и опаздывал на весеннюю сессию. В этот период полк проходил переучивание, а затем принимал технику, которую после приема нужно было перевезти к месту постоянной дислокации полка. Понимая, что эти задачи были исключительно ответственные, я не хотел, чтобы вооружение принималось без меня. Ведь спрос за него в последующем будет с меня. И я остался с полком до завершения этих работ, потеряв надежду на учебу. Но в дальнейшем, главный инженер армии генерал-майор Прокопеня В.А. договорился с руководством академии, и я был допущен к сдаче экзаменов. Защитив успешно диплом, получил соответствующую специальность».

Хотелось бы отметить напористость Малахова П.П. и настойчивость в ситуации, в которой мы оказались во время учебно-боевого пуска, который проводил второй дивизион на завершающем этапе тактико-специального учения. К этому времени пять самоходок были уже установлены на платформы, а с шестой СПУ производился пуск. Он прошел хорошо, была прекрасная погода, и все мы любовались полетом ракеты, следили за инверсным следом и той розой, которую нарисовали двигатели разведения ГЧ. Но еще не рассосался этот след, а мы уже обратили внимание на неестественнее положение контейнера: издалека было видно, что он не находится после пуска в вертикальном положении. Когда мы осматривали ПУ, то обнаружили, что гидроцилиндр подъема контейнера оторвался от артиллерийской части и контейнер со стрелой стал медленно отклоняться от вертикали. От падения контейнера удерживал только корпус порохового аккумулятора давления (ПАД), который при выстреле опирался на поверхность пусковой площадки. При выяснении обстоятельств поломки я уловил, что подобный случай однажды уже был при испытаниях, но тогда это отнесли на производственный недостаток узла крепления главного гидроцилиндра к артиллерийской части. Я приостановил приемку полкового комплекта и добился, чтобы уже загруженные и готовые эшелоны с техникой первого и второго дивизиона с полигона не отправлялись до принятия решения. В таком состоянии эшелоны простояли дней десять, пока не была выявлена причина и не проведена доработка гидросистемы. Как следовало из акта комиссии, отрыв стрелы с контейнером происходил под воздействием струи газа при запуске маршевого двигателя над контейнером из-за того, что он не успевал занять строго вертикальное положение под действием возмущающих моментов, возникавших в работе гидросистемы пусковой установки. Создавался большой опрокидывающий момент от удара струи во внутреннюю стенку контейнера, который и был причиной поломки. Удалось добиться, чтобы все ПУ были доработаны на месте (ее выполняли прямо на платформах). Как мне помнится, дорабатывался один из блоков гидросистемы путем демфирования колебаний давления в ней.

После пуска мы также обнаружили, что кабель боевого управления обрезало каким-то металлическим предметом. Поскольку с большой достоверностью определить этот предмет не удалось, то и претензий по этому поводу предъявить было некому. И тогда, сделав упор на то, что при пуске произошла нештатная ситуация с поломкой СПУ, мы начали выколачивать от Э.М. Нагиева поставку с завода-изготовителя исправного кабеля. В конце концов, новый кабель мы все-таки получили непосредственно перед убытием техники с полигона.

В последующем, когда П.П. Малахов стал главным инженером 49-й рд в г. Лиде, мы плодотворно с ним сотрудничали и при приеме РК СПУ в Юрье, и при приеме в эксплуатации РК «Тополь», и при организации инспекций ракетно-операционных баз (РОБ — ракетных полков) американцами по Договору о сокращении ракет средней и меньшей дальности.

Возникали у нас в ходе приема и отправке техники и нестандартные ситуации. Несмотря на тщательность приемки железнодорожных платформ под погрузку СПУ, мы не обратили внимания на особенность конструкции осей колесных пар, где используются либо буксы, в которых ось вращается в мазутной подушке, либо применены шарикоподшипники. И одна из букс загорелась, едва эшелон вышел с полигона. Его остановили на одной из станций и поставили на второстепенной ветке, отделив от главного пути набором вазонов. Под нашим контролем расцепили состав, подогнали новую платформу, на которую мы перегнали пусковую установку, установили заново колодки и деревянную подушку, на которую опиралась машина при снижении давления в колесах. Можно себе представить эту ювелирную ночную работу, когда в чистом поле, без наличия боковой рампы перемещается почти 50-ти тонная машина, колеса которой выступают за края платформы на одну треть с каждой стороны!». Приведем рассказ непосредственного участника этого события — бывшего начальника штаба 249-го рп, а затем его командира полковника Л.Л. Мирошина⁵⁵: «...Зима, февраль. Отправили очередной эшелон с людьми и техникой по железной дороге. Вдруг поступает сообщение на одном из перегонов, на одной из трех платформ с самоходными пусковыми установками загорелась букса задней колесной пары. Остановили эшелон, погасили горящую буксу. Продолжать движение было невозможно. Эшелон переформировали и отправили дальше, СПУ на трех железнодорожных платформах оставили под охраной на железнодорожных путях среди голой степи.

Вот и задача с единственным решением — на месте перегрузить СПУ и отправить к месту формирования очередного эшелона. Срочно заказали две платформы. Надо отдать должное железнодорожникам — они оперативно доставили их на место ЧП. Им ведь необходимо срочно освободить пути, да и за буксу вину чувствовали.

Я отобрал 6 прапорщиков, самых опытных, умелых и физически крепких механиков-водителей. Таким старательным, умелым, надежным по жизни «везет» на подобные приключения. Снарядили два автомобиля ГАЗ-66 с загруженным крепежным материалом и инструментом, автобус КАВЗ — и в путь.

Степь зимой многие ракетчики знают очень хорошо, да еще ночь, пурга, ветер валит с ног, пронизывает насквозь. Дороги никакой. Свет фар не может пробить снежную круговерть.

ГАЗ-66 использовали как тягач, потому что автобус пришлось тащить на буксире. Вдоль железнодорожного полотна, благо степь промерзшая, продираясь через заносы, добрались до места стоянки платформ с техникой, отогрели охрану в автобусе, они так промерзли, что оказать какую-то помощь в последующем нам не могли. А далее события разворачивались так. При сильном ветре даже снять и свернуть чехол с СПУ (это огромный брезентовый мешок) далеко не просто, чуть отпусти, и он улетит в степь.

Фалами закрепили чехол за автомобили, благо пурга уже занесла их выше колес, что не позволило их, как буеры, унести в степь. Ни единого сооружения у дороги, ни тем более рампы. В мерцающем свете фар из шпал и проволоки соорудили упоры для платформ. Разобрали транспортировочный крепеж СПУ, а это колодцы из деревянного бруса вокруг каждой оси ПУ (их 6) сбитых скобами 300-мм гвоздями, растяжки скрученные в канаты из 6 мм проволоки. Все было сработано надежно, на долгий путь.

Установили дополнительное крепление между платформами, запустили двигатель СПУ и переехали через две платформы. Как просто сказать — переехали. Проехать по двум платформам на СПУ, у которой колеса на 1/3 выходят за габариты платформы непросто, но прапорщики справились с этой задачей в ночных условиях и в пургу, в условиях, когда каждая платформа имеет свои поперечные и продольные колебания.

Вот с такими приключениями полк закончил переучивание, прием техники на полигоне, и ко дню Советской Армии 23 февраля 1980 года личный состав и техника прибыли к месту постоянной дислокации, приступили к несению сначала опытно-боевого, а затем и боевого дежурства...»

Полковник Г.И. Смирнов продолжает: «...В последующем мы применяли только платформы с подшипниковой установкой осей. Причиной возгорания буксы явился недостаточный уровень мазута в ней. По всей вероятности, при погрузке кто-то из солдат использовал мазут для розжига костра для отжига крепежной проволоки, а железнодорожная служба полигона не проверила состояние букс перед выпуском эшелона со станции примыкания полигона.

Закончив прием техники и успешно проведя учебно-боевой пуск, полк возвратился на место постоянной дислокации и организовано заступил на боевое дежурство 12 сентября 1980 года.

Вспоминая нескончаемую череду командировок на полигон в качестве председателя комиссии и в полки для постановки получаемой ракетной техники на боевое дежурство, хотел бы остановиться на приеме в эксплуатацию ракетного комплекса 15П653 для 170-го рп (г. Лида, п. Минойты).

Ракетный комплекс 15П653, по своей сути, являлся дальнейшей модернизацией ракетного комплекса 15П645 и имел улучшенные характеристики ракеты 15Ж53, ступени разведения боевых блоков, пусковой установки 15У136, машины подготовки и пуска 15В132. Изменился и состав подвижного командного пункта (ПКП) полка, в состав которого были введены более совершенные системы боевого управления и связи 15В81 и 15В82, позволявшие увеличить удаление ПКП от стационарной позиции полка и радиус действия дивизионов по отношению к ПКП.

Я не берусь оценивать правомочность отнесения этого ракетного комплекса к новому типу РК СПУ, В этом большая роль принадлежала министерству оборонной промышленности которому было выгодно представить его именно в таком свете (а не как улучшение тактико-технических характеристик — УТТХ — как это трактовалось по стационарным ракетным комплексам), что позволяло промышленности получить серию наград, почетных званий и других видов поощрений. Мне это неведомо.

Наша комиссия прибыла на полигон в начале января 1981 года и сразу приступила к работе. График приема был составлен таким образом, чтобы техника была получена до 22 февраля, а 24 февраля открывался XXVI съезд КПСС в Кремлевском дворце Съездов, и по сложившейся традиции кому-то было очень нужно отрапортовать политическому руководству страны о новом достижении в ракетостроении и о готовности еще одного полка с новым типом ракетного комплекса заступить после возвращения с полигона на боевое дежурство.

Таким образом, мы оказались втянутыми в жесткие сроки приема ракетной техники, отработка которой была еще не завершена, и он являлся еще достаточно сырым, имея существенные конструктивные недоработки и технологические недостатки.

Первым делом, выкраивая время, я начал изучать документацию и технические описания, завел в секретной части полка рабочую тетрадь и до позднего часа (благо секретная часть работала при необходимости круглые сутки) работал с документами.

Вся боевая техника имела не только новые индексы. но и некоторые конструктивные изменения. В пусковой установке в системе прицеливания для связи верхнего прибора с АГК (автоматический гирокомпас) был применен несъемный телескопический светопровод, ненадежная конструкция замка которого приводила к постоянной его отстыковки от верхнего прибора при движении ПУ. Мы испытали несколько конструкций Волгоградского завода, и лишь через месяц появился более или менее надежный светопровод.

Несмотря на то, что машина подготовки и пуска имела новую, более удобную компоновку боевых постов и всей пультовой аппаратуры, более мощные о широкими возможностями средства боевого управления и связи, в ходе испытаний выявлялись конструктивные просчеты и недоработки. Совершенно новым по составу и компоновке был подвижный командный пункт полка.

При приеме и испытаниях агрегатов вместе с боевыми расчетами полка и испытателями КИБа в агрегатах «ковырялись» конструкторы и доработчики, улучшая качество пультовой аппаратуры управления и связи, что значительно затрудняло плановость проведения испытаний. Общими усилиями ракетный комплекс с большим перечнем замечаний был, все-таки, вытолкнут в эксплуатацию к намеченной дате. Но эта поспешность выпуска еще «сырых» агрегатов и систем с заводов-изготовителей оставила очень неприятный осадок у всех членов комиссии.

По планам боевой подготовки с этим полком не планировалось проведение учебно-боевого пуска. Дальнейшее развитие событий, на мой взгляд, объясняет причину этого. На завершающем этапе приема техники, на полигоне появился уполномоченный министерства оборонной промышленности (МОП) по 49-й ракетной дивизии О.П. Сочилов (видимо, для знакомства с принимаемой техникой). Он вечером зашел ко мне в гостиницу и доверительно поделился со мной новостью, скрываемую от войск: вся партия уже принятых нами ракет имеет дефект, из-за которого эти ракеты не могут летать. Все они подлежат возврату на завод, а в полк будет поставлена другая партия ракет.

Для чего же разыгрывался этот грандиозный спектакль в течение двух месяцев проведения испытаний? Я думаю потому, что впереди был съезд КПСС, были обязательства и доклады о высоких достижениях на самом высоком уровне, были, по видимому, награды и премии.

Ошеломленный услышанным, я, приняв меры по неразглашению источника информации, утром доложил обо всем этом руководству ГУЭРВ. Что после этого (или параллельно с этим) происходило в Главном штабе ракетных войск, живописно рассказывает Г.И. Казыдуб в книге «Семь главкомов»⁵⁶: «... Спокойный, уравновешенный, но там, где требовала обстановка, Ляшик В.В. становился твердым и умел показать свой характер.

В этом отношении был такой случай. Как-то он пригласил меня к себе и сказал, что только что звонил Малиновский Г.Н., заместитель главнокомандующего ракетными войсками по эксплуатации ракетного вооружения, и сообщил, что в первом полку 49-й ракетной дивизии (г. Лида, Белоруссия), который несколько дней как поставлен на боевое дежурство, надо менять все девять ракет, промышленность дала брак, это грозит большой неприятностью. Я об этом знал, мне позвонили из дивизии, но я не успел доложить Ляшику В.В. Теперь Малиновский Г.Н. советовался с нами, как поступить. Но все было очевидным, мы с Ляшиком В.В. в этом были единодушны, надо докладывать главкому, министру и проводить замену ракет, на это потребуется не менее полумесяца. Речь шла о новых ракетах СС-20, которыми начали вооружаться дивизии на западе страны.

Решили идти на доклад к начальнику главного штаба Вишенкову В.М... По пути к нам присоединился Малиновский Г.Н. В кабинете Вишенкова В.М. находился заместитель начальника главка по вооружению Бородай. Этот главк несет ответственность за качество поставляемого оружия, и как всегда начался поиск подходов, чтобы несколько смягчить ситуацию.

Ляшик В.В. кратко, но в довольно острой форме изложил существо вопроса, не обошел возможных организационных последствий за явный прокол военных, ответственных за прием оружия. Где-то в военной приемке произошел сбой. Но это причины, а последствия более грозны, на продолжительное время полк потерял боевую готовность. Об этом чрезвычайном событии необходимо оповещать Верховное главнокомандование, то есть Генерального секретаря и политбюро ЦК КПСС. После этих слов Ляшика Вишенков схватил трубку прямого телефона и начал докладывать главкому. Но Толубко В.Ф. уже знал, что кто-то через его голову об этом доложил министру обороны и в Генштаб. Толубко подозревал в этом Главный штаб и в грубой форме высказал это Вишенкову. Только теперь-то Вишенков понял, что все это серьезно и почему-то усматривается вина Главного штаба, в панике обрушился на нас...

Министр и Генштаб о случившемся были извещены военной контрразведкой. Мы ожидали больших разборок, вплоть до ЦК. Но не учли мы одного: министр обороны Устинов Д.Ф. встал на защиту оборонки, инцидент был замят. На замену ракет и приведение их в готовность ушло больше месяца. Была бы вина войск, полетела бы не одна голова...»

В описании этого эпизода есть некоторые неточности, но существо вопроса описано правильно. Полк был еще на колесах, а новая партия ракет уже вышла с завода. Он встал на боевое дежурство без задержки 27 марта 1981 года. А уже в конце августа этот ракетный комплекс был передан в 835-й рп (г. Сморгонь) 32-й рд в обмен на РК 15П645. Чем была вызвана такая рокировка, мне непонятно и сейчас.

Может быть, когда-то, в каких-то исторических изысканиях будут вскрыты все потаенные связи происходившего. Но пока мне не удалось найти каких-то следов об этих событиях в многочисленных публикациях, в том числе и в солидной книге бывшего начальника ГУРВО А.А. Ряжских «Оглянись назад и посмотри вперед».

Вспоминая то беспокойное время создания группировки мобильных грунтовых комплексов, хотелось бы отметить большую и самоотверженную работу офицеров служб ракетного вооружения полков и дивизий, специалистов технических ракетных баз, офицеров управления армии.

Как председатель комиссии, я был удовлетворен творческой и надежной работой ее членов в разное время: Малахова П.П., Черного А.Н., Оспшпенко Л.И., Синельникова В.П., энергетиков Смыкова В.З., Покровского В.А., Кукобы В.Ф., автомобилиста Чередниченко В.А., связиста Потылицина В.В. и многих других...»

__________________________

45. Этот период подробно описан в «История 50-й РА т 1 «Создание и становление» (1959-1964 гг.)».

46. «50-я ракетная армия, кн. 8. Время выбрало нас. Сборник воспоминаний ветеранов ракетчиков» г. Смоленск. 2007 г.

47. Г.Н. Малиновский «Записки ракетчика». ЦИПК. 1999 г.

48. «Ракетные войска стратегического назначения». Военно-исторический очерк. Под ред. И.Д. Сергеева ЦИПК 1998 г.

49. «50-я ракетная армия. Кн.б. О времени и о себе. Сборник воспоминаний ветеранов-ракетчиков. г.Смоленск 2005 г.

50. «50-я ракетная армия Кн.6. О времени и о себе. Сборник воспоминаний ветеранов-ракетчиков. г. Смоленск 2005 г.

51. А.А.Ряжских «Оглянись назад и посмотри вперед. Записки военного инженера». М. Вагриус .2004 г.

52. Здесь, на наш взгляд, вкралась неточность. Это совещание проводилось на технической позиции 428-го рп (г. Сморгонь) в 32-й рд, которое мы тщательно готовили, главный инженер дивизии полковник Завистовскии Э.С., командир трб полковник Костюченко В.Л. (от авт.)

53. «50-я ракетная армия. Кн. 6. О времени и о себе. Сборник воспоминаний ветеранов-ракетчиков». г.Смоленск. 2005 г.

54. «50-я ракетная армия, кн. 6. О времени и о себе. Сборник воспоминаний ветсранов-ракетчиков». г. Смоленск, 2005 г.

55. В.Ф. Лата «32-я Херсонская Краснознаменная ракетная ДИВИЗИЯ. (ОНИ защищали отечество)» М.: 2007

56. Г.И. Казыдуб. Семь главкомов. ТОО «Линия». М.; 1999 г.