 |
|
 |
|
|
|
|
|
© Долинин А., 2022
Москва. 2022. Наш адрес: ruzhany@narod.ru |
5. С КЕМ СВЕЛА СУДЬБА
Итогом 17-летней службы в «Красной звезде» стала моя первая печатная книга «Судьба ракетная такая».
Говорят, времена романтической журналистики прошли. В таком случае нам, журналистам 1980-ых, повезло. Мы-то работали не с холодным экраном монитора. Работа наша была богата на встречи с замечательными людьми. И вот я поднял архивы и понял, что совсем неплохо получится, если «освежу» публикации «Красной звезды», к которой имел честь принадлежать почти семнадцать лет, новыми деталями о современниках – героях газетных зарисовок и соберу их под обложкой книги. Герои её – крупные военачальники, ветераны Великой Отечественной войны, Герои Советского Союза и России, лауреаты Ленинской и Государственной премий, учёные, конструкторы, пионеры ракетной и космической техники, космонавты, писатели… В стране Советов была бездна прекрасного, истинное богатство и гордость её составляли наши соотечественники, истинные национальные герои. И воспринимать их должно с добрым, благодарным сердцем, равно как и «простых» людей, с которыми свела меня судьба в дальних и ближних от Москвы гарнизонах: дорогими моему сердцу ракетчиками. Неизбалованные широкой известностью, немногословные, как хлеборобы или кузнечных дел мастера, они благородно и достойно служат, и это – в высшей степени патриотично.  Маршал Сергеев
Год 1992 запомнился еще и тем, что главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения стал Игорь Дмитриевич Сергеев. И первое интервью с ним в новой должности, конечно же, появилось в нашей газете, в один день с публикацией о «Луноходе». Об интервью мы договорились, когда генерал Сергеев был ещё заместителем главнокомандующего по боевой подготовке. Он уезжал в отпуск. Всё указывало на то, что новое назначение состоится. Так и вышло. В конце августа 1992 года вышел Указ Президента РФ о назначении генерал-полковника Сергеева главнокомандующим РВСН. Он прервал отдых и вернулся в Москву. Встретились в его кабинете. – Спасибо вам за все, – посчитал необходимым поблагодарить Игорь Дмитриевич, – в моем назначении есть и ваша заслуга. Ну как тут не согласиться было молодому тогда подполковнику с тем, что «вырастил» главнокомандующего! Пошутили по этому поводу, я напомнил об обещанном интервью. – Дайте разобраться с делами, и мы обязательно встретимся. Рассказывают, что назначение это не было однозначным. Предпочтительней считалась кандидатура опытного начальника Главного штаба РВСН. И он-де предлагал даже Игорю Дмитриевичу, бывшему у него когда-то в подчинении, свою должность в случае назначения главкомом. Случилось все не так. Игорь Дмитриевич, человек неординарный, любящий ломать стереотипы, предложил поменять схему работы над интервью. Раньше корреспондент готовил вопросы, главком поручал оперативному управлению и другим службам подготовку ответов на них (считалось, и по большому счету, верно, что каждое слово военачальника – предмет большой политики), внимательно просматривал тезисы и предлагал их для редактирования журналисту, предупреждая о недопустимости никаких вольностей даже в заголовке, и уже готовое «интервью» подписывал. Надо сказать, это не было прихотью главкомов. Существовали на этот счет директивы, приказы, на страже находились цепкие цензоры. И не зря. Позднее я убедился, насколько внимательны были к подобным выступлениям военачальников и даже моим заметкам спецслужбы наших недругов. Открытостью и гласностью Ракетные войска тогда не щеголяли. Своих газет у них не было, о пресс-службе только мечтали, журналисты приезжали к главкому лишь по праздникам. Когда мы побеседовали с «новатором» Сергеевым, и я предложил свой вариант публикации, он…решил вернуться к прежней, обкатанной схеме. От греха подальше! И долго потом мы с генералами Малашенковым, Ососковым и тогда еще полковником Светиковым корпели над первым, представительским интервью главкома, убирая всякие вольности, делая его политически «выдержанным». Вот что из этого получилось. – Игорь Дмитриевич, вы седьмой главком в истории РВСН, вся ваша служба связана с ракетами, но окончили-то вы военно-морское училище… – В военно-морское училище я поступил по собственному желанию. Под влиянием моряков, которые были в роду Сергеевых. Но обстоятельства повелели изменить характер службы. Это было время создания РВСН, формировавшихся на базе всех видов Вооруженных Сил. В ракетные части пришли моряки, летчики, артиллеристы… – Вы упомянули о роде Сергеевых… – Он простой, не именитый. Отец с 11 лет работал в шахте. Участвовал в Великой Отечественной войне, затем восстанавливал Донбасс. Мать растила детей. В семье все было направлено на то, чтобы дети получили высшее образование. Я, старший сын, стал военным, младший – профессор, доктор медицинских наук. – На должность вы назначены Указом Президента Российской Федерации. Каков статус Ракетных войск сегодня? – О предназначении и статусе Ракетных вой ск стр атегического назначения, входящих в состав Стратегических сил, все сказано в Соглашении, подписанном и утвержденном главами государств Содружества. В рамках этого юридического документа и строят РВСН свою деятельность. В соответствии с Указом Президента Российской Федерации они переданы в оперативное подчинение Главному командованию Объединенных Вооруженных Сил Содружества. Непосредственное руководство войсками возлагается на главнокомандующего РВСН, который подчиняется министру обороны Российской Федерации и несет персональную ответственность за состояние Ракетных войск, их боевую готовность, всестороннюю подготовку, руководство боевым дежурством, гарантированное обеспечение ядерной безопасности… – Ракетные войска по-прежнему несут боевое дежурство. Это естественно. Но в связи с известным заявлением Президента России читатели задаются вопросом: куда нацелены ракеты? – Вопрос выбора целей – дело большой политики. Задача стратегических ракетчиков, как вы правильно подметили, нести боевое дежурство в установленных степенях боевой готовности. Этим самым мы обеспечиваем выполнение задач, поставленных перед нами высшим руководством страны и Вооруженных Сил. Очевидно, что перенацеливание ракет не может быть односторонним актом, если вести речь о коллективной безопасности. – Игорь Дмитриевич, давайте коснемся такого острого вопроса, как взаимодействие России, Украины, Казахстана и Беларуси относительно РВСН. – Многие проблемы в этом разрешены рядом соглашений, заключенных государствами-участниками Содружества. Однако вопросы есть. На сегодня главный среди них – состав и порядок управления Стратегическими силами, в том числе и РВСН. Все возникшие проблемы здесь требуют серьезной проработки и нахождения взаимоприемлемых условий для их разрешения, исключая конъюнктурность. Вообще надо исходить из главного: РВСН – целостный организм, а не отдельные пусковые установки. Все они связаны органически единым руководством, централизованной системой боевого управления и эксплуатации ракетно-ядерного оружия, единой системой боевого дежурства на всех уровнях управления до пусковой установки включительно. Все это замкнуто гибкой обратной связью. Если этого не учитывать, то дело обеспечения безопасности Содружества только проиграет. И никто нам этого не простит. – Безопасность обеспечивается и высокой надежностью остающихся на вооружении ракетно-ядерных средств. Но многие предприятия военно-промышленного комплекса останавливаются, рвутся их связи. Будут ли РВСН в будущем обладать современным оружием? – Вопрос имеет под собой основу. Но, на мой взгляд, есть пути его решения, даже с учетом ущерба от разделения бывшего Союза. Современные боевые ракетные комплексы имеют высокие качественные характеристики. Главные из них – высокая боеготовность, мобильность, живучесть, способность преодолевать системы противоракетной обороны и поражать цели с любой степенью защищенности. Снимая те или иные из них с дежурства, новые модернизируются и по боевым характеристикам предшествующим не уступают. – В последнее время в печати нет – нет да и появляются сенсационные сообщения о хищении, продаже ядерных боеприпасов. Как обеспечивается ядерная безопасность в войсках? Исключено ли несанкционированное применение оружия? – За 33 года существования РВСН случаев пропажи ядерных боезарядов не было. Слух об этом иначе как провокационными не назовешь. Ведь вопросы ядерной безопасности, предупреждения несанкционированных действий в наших войсках всегда в центре внимания. Со дня их зарождения уже были предусмотрены необходимые меры, вложены значительные ассигнования. К ракетно-ядерному оружию допускаются только высоко подготовленные специалисты. Круг в святая святых строго ограничен. Способы защиты и охраны ядерных объектов всесторонне проработаны наукой, опробованы многолетней практикой, учтен и мировой опыт. Так что опасность применения ядерного оружия из-за ошибочности или преднамеренности злоумышленников исключен. – Игорь Дмитриевич, но возле этой техники – люди со своими настроениями, усталостью, проблемами. Живые они, в конце концов, и судьба их, как и всех нас, особо не балует… – Все это так, но в Ракетных войсках действия специалистов, особенно при опасных и ответственных операциях, подлежит тройному контролю. К тому же, как я уже сказал, автоматика не позволит вольностей. Что касается социальной напряженности среди личного состава Ракетных войск, то она, конечно, есть. Мы ведь не в вакууме живем. Тысячи офицеров и прапорщиков, даже из числа несущих боевое дежурство, не имеют жилья, некоторые ждут квартиры по 2-3 года. Находясь на боевом дежурстве в среднем по 18 суток в месяц, не имея угла, где можно бы отдохнуть после него, радости, понятно, они не испытывают. А если учесть, что и жены у многих не могут найти работу, и детей из-за перегруженности дошкольных учреждений некуда пристроить, и денежное содержание хоть и увеличивается в последнее время, но не поспевает за ценами, то вполне объяснима неудовлетворенность многих условиями жизни. Встречаешься с офицерами и прапорщиками и чувствуешь: не все уверены в завтрашнем дне. Пользуясь случаем, хочу выразить общее мнение ракетчиков: скорее нужно принимать Закон о статусе и социальных гарантиях военнослужащих. Его проект получил всеобщее одобрение в войсках. Люди ждут, когда его примут депутаты. …И все-таки мы, несмотря ни на какие трудности, должны быть оптимистами. Оптимистическое начало в нашей службе и жизни должно иметь место. Я вообще верю в возрождение России и успешное становление ее Вооруженных Сил. Угроза мировой ракетно-ядерной войны и широкомасштабного военного конфликта сегодня практически сведена до минимума. Вместе с тем нельзя забывать: военная опасность не перестала быть реальностью. Стало быть, роль РВСН, обладающих средствами обеспечения глобальной стабильности, остается пока прежней. В последнем абзаце Игорь Дмитриевич при правке хотел добавить «верноподданческие» слова в адрес президента (так всегда учили), но согласился со мной, что когда-нибудь придется за них краснеть: президенты меняются, а «Красная звезда» в архиве остается. Удивленно посмотрел главком на меня при этом. Может, вспомнил он об этом эпизоде, когда с болью говорил о гибели «Курска» с экрана телевизора, будучи министром обороны: «Все разворовали, обескровили Россию!..» Мне казалось, что он шел на верную, осознанную гибель как министр с этим заявлением – не заметили, или сделали вид, что не было вызова. Чтобы понять атмосферу того времени, позволю цитату из книги И.Ильинского «Главный противник» – выдержки из доклада президента США Б.Клинтона на совещании Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США 25 октября 1995 года: «… Последние десять лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранении одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием – мы получили сырьевой придаток, не разрушенное атомом государство, которое было бы нелегко создать. Да, мы заплатили за это миллиарды долларов, но уже сейчас близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью. За четыре года мы и наши союзники получили различного стратегического сырья на 15 миллиардов долларов, сотни тонн золота, драгоценных камней и т.д. Под несуществующие проекты нам переданы за ничтожно малые суммы свыше 20 тысяч тонн меди, почти 50 тысяч тонн алюминия, 2 тысячи тонн цезия, бериллия, стронция и т.д. В годы так называемой перестройки в СССР многие наши военные и бизнесмены не верили в успех предстоящих операций. И напрасно. Расшатав идеологические основы СССР, мы сумели бескровно вывести из войны за мировое господство государство, составляющее основную конкуренцию Америке. Наша цель и задача в дальнейшем оказывать помощь всем, кто хочет видеть в нас образец западной свободы и демократии. Когда в начале 1991 года работники ЦРУ передали на Восток для осуществления наших планов 50 миллионов долларов, а затем такие же суммы, многие из политиков, военные также не верили в успех дела. Теперь же, по прошествии четырех лет, видно – планы наши начали реализовываться. Однако это не значит, что нам не над чем думать. … В ближайшее десятилетие предстоит решение следующих проблем: – расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн, подобных тем, что были организованы нами в Югославии; – окончательный развал военно-промышленного комплекса России и армии; – установление режимов в оторвавшихся от России республиках, нужных нам. Да, мы позволили России быть державой, но империей будет только одна страна – США». Времена, когда Сергеев был главкомом, а потом и министром обороны, легкими никак назвать нельзя. Кто-то до сих пор ругает его принцип: «С деньгами всякий может служить», призыв: во всем искать внутренние резервы, предлагать «компенсационные меры» (все это стало потом и министерским стилем работы). Искать – то уже нечего было, все сусеки выскребли, военнослужащие месяцами денег не видели … Н о что ему оставалось делать при дефиците всего и вся. Как бы то ни было, удалось главкому Сергееву сохранить и войска, и оружие. И никто этого не сможет опровергнуть. Вот как характеризует этот период мой однополчанин по шяуляйской дивизии, серьезный военный аналитик генерал Владислав Наумович Малашенков. РВСН в период вступления Сергеева в должность главкома имели в боевом составе 4 ракетные армии, состоящие из 20 дивизий. На их вооружении было 1.112 стационарных (шахтных) и мобильных (самоходных пусковых установок – СПУ и боевых железнодорожных ракетных комплексов – БЖРК, поставленных после предательской оговорки Шеварднадзе еще в середине 1980-ых на прикол). На Украине – 2 дивизии в составе 156 пусковых установок с ракетными комплексами СС-19, СС-24, с украинским статусом. В Белоруссии и Казахстане размещались также по 2 дивизии под юрисдикцией России и имели в своем составе соответственно 156 (СС-18) и 72 (СС-25) пусковые установки (ПУ). После ликвидации ракет средней дальности (РСД) главком убедил Генеральный штаб и правительство принять решение о дополнительном производстве 135 ПУ «Тополь» и развертывании их на базе ракетных дивизий РСД. Это позволило сохранить инфраструктуру, офицерские кадры, и специалистов-ракетчиков, обеспечить в целом оптимальное решение социальных проблем. В последующем Сергеев решает задачу перехода к двум типам ракетных комплексов в составе войск. Учитывая, что за всю историю РВСН в соединениях и частях находилось 32(!) типа ракетных комплексов, поставленная задача имела исключительный выигрыш как в военном, так и в экономическом плане. Создание ракетного комплекса «Тополь-М» с моноблочной ракетой обеспечивало не только сохранение на предельно допустимом уровне количественного состава группировки РВСН. По своим тактико-техническим данным, утверждают разработчики и специалисты, этот комплекс превосходит аналоги предыдущих поколений в 1,5-2 раза по точности, боеготовности, живучести и стойкости к поражающим факторам ядерного оружия. Кроме этого, «Тополь» обладает высокой способностью в преодолении системы ПРО противника и поражения стратегических объектов на всех без исключения стратегических воздушно-космических направлениях и практически на всех континентах и акваториях мирового океана. …Вот так «Тополь»! А его еще и модернизировали под руководством энергичного генерального конструктора Юрия Соломонова. Стали носитель и боеголовка ловчее и хитрее. 20 декабря 1994 года на полигоне в Плесецке планировались первые испытания «Топола-М». Игорь Дмитриевич очень переживал за успех пуска. Любивший журналистов, на сей раз он решил не брать никого из пишущей братии. Пришлось мне «уговаривать» его. Подумал главком, дал добро на поездку. Я же в свою очередь пообещал в случае удачного пуска написать об этом «восторженно», а при неудаче – оставить воспоминания для будущей книги (тут следует оговориться, что неудачный пуск ракетчикам, конструкторам и испытателям приносит полезной информации иногда больше, чем успешный). Еще я привел совсем уж убедительный аргумент: генеральный конструктор Юрий Соломонов считает-де меня талисманом Московского института теплотехники (головного «тополиного» разработчика – А.Д.): все пуски, на которые он приглашал посткора «Красной звезды», проходили почти без сучка и задоринки. Раз не пригласил… О первом пуске модернизированного «Тополя» вспоминаю потому, что не писать о нём невозможно. Слишком большое значение имел он для Ракетных войск, для страны. Итак, мы приехали с Игорем Дмитриевичем с командного пункта на площадку «Южная» к неостывшей еще шахте, из которой победно ушла ракета. Он трогал руками «опалубку», испачкался в саже. Был оживлен: «Смотрите, даже боковые фонари целыми остались». Обернулся ко мне, воскликнул: «Саша, пошла-пошла ракета! Пойдет и серия! Не останется Россия без ядерного щита!». Готов был обнять всех участников пуска за блестящую и самоотверженную работу. В глазах его блестели слезы. То ли от ветра, то ли от переполнявших чувств… Пуск подтвердил надежность модернизированного комплекса и вселил уверенность, что в стареющую ракетную группировку вольется свежая кровь. Отчего был так эмоционален главком Сергеев, читатель поймет, прочитав главу этой книги о генерале Болысове. Три года спустя (23 декабря 1997 года), Игорь Дмитриевич сам же ставил на опытно-боевое дежурство первый полк в Татищеве, вооружив его еще не окрепшим до конца в летно-конструкторских испытаниях «Тополем-М». Тогда Сергеев был уже министром обороны и маршалом. Даже поговорить с ним не удалось. Лишь обнял меня, молча, оторвавшись от многочисленной свиты, когда встретились мельком в узкой потерне заглубленного командного пункта. … И после внезапной кончины маршала Сергеева многие ставят ему в вину то, что руководя военным ведомством, он только и делал, что пестовал свои любимые Ракетные войска. Оставим это на совести оппонентов. Скажу только, что РВСН «съедали» из военного бюджета около 6 процентов, что сокращение их гораздо дороже содержания. В обескровленной России мы сами бы с ликвидацией ракет не справились. Потому американцы так охотно давали деньги на уничтожение наших пусковых установок. Свои «першинги» они прожигали на стендах, а у нас лихо взлетали на воздух сотни ракетных шахт, разлетались на кусочки надежные «Пионеры» – ракеты средней дальности. Успешно «выпили» янки, как подметил мой друг и коллега Анатолий Докучаев, перспективную ракету «Ока», которую «подставил» под Договор о РСМД щедрый Михаил Сергеевич Горбачев. Не все решают министры, а тем более главкомы. Они, прежде всего исполнители. Сергеев, всегда искавший, по его любимому выражению, калитку в глухом заборе, как-то посетовал: вы видите во мне ГЛАВКОМА, а на самом-то деле и в Генеральном штабе для меня не все двери открыты, уж тем более в правительстве … Последний раз мы встретились с маршалом Сергеевым в президент – отеле, где проводилось заседание возглавляемого им Клуба военачальников. Рядом с ним были верные Владислав Наумович Малашенков и его воспитанник генерал Валерий Павлович Бублий. Игорь Дмитриевич уже болел, хотя мало кто об этом знал. Поездки к медицинским светилам в Германию и Израиль ничего не дали. Наш последний разговор состоялся по телефону. Я поздравил его с днем рождения. «Саша, – ответил он, – я всё помню. Очень дорожу нашей дружбой…» Скончался он, поделился генерал Виктор Федорович Топольцев, на утро после дня рождения сына. «Дотерпел», чтобы не испортить праздник Дмитрию. Хотя, какой уж тут праздник! Близкие были готовы к горькому исходу с часу на час. Выдающийся Есин
В Ракетных войсках исключительно доверяли оценкам «Красной звезды». Главкомы, казалось, даже кадровые назначения поверяли по тем или иным публикациям о ракетчиках: раз журналист идет к человеку, значит, тот чего-то стоит. Однажды Игорь Дмитриевич спросил: «Почему ты не пишешь о генерале Есине? Это же такие мозги, такая умница!» Виктор Иванович Есин был для меня почти что родным. Мы служили с ним одно время в управлении шяуляйской дивизии, помню его еще подполковником. В отсутствие главкома именно он «визировал», как было положено по директиве Генштаба, имевшие принципиальное значение материалы, что готовил я к публикации. Человек скромный, генерал Есин никогда не выпячивался, и даже намека не подавал на желание лишний раз выступить в газете. У него и без того всегда было дел по горло. Но в дни, когда Ельцин расстреливал «Белый дом», когда Хасбулатов с Руцким взывали о помощи к армии, когда, «повстанцы», знаю, выходили на связь с некоторыми ракетными командирами, а в этом политическом угаре, казалось, забыли и о «ядерном чемоданчике», и о тысячах боеголовок, он согласился на интервью. Тогда Виктор Иванович был начальником оперативного управления Главного штаба РВСН. С присущим ему достоинством мудрый «начопер» спокойно разъяснил, что никакая ситуация стратегических ракетчиков из равновесия не выведет и не выбьет из колеи (после этого интервью Виктор Иванович стал выступать в газете часто, по самым злободневным вопросам). – Виктор Иванович, в критический момент для России, в чьих руках находилась «ядерная кнопка»? – Как и положено, в руках Президента Российской Федерации. – Ракетчики несут боевое дежурство в различных степенях боевой готовности. Какой она была в эти октябрьские дни (1993 г.)? – Обычной. Боевое дежурство неслось в постоянной боевой готовности. Никаких указаний Верховного главнокомандующего или министра обороны на изменение степени боевой готовности не было. А мы действуем в строгом соответствии с их распоряжениями. Главнокомандующий РВСН генерал-полковник И.Д.Сергеев, исходя из складывающейся обстановки, принял обоснованное решение на повышение бдительности, усиление охраны, а при необходимости – и обороны объектов. – А чем занимались Ракетные войска в эти дни? – Плановой боевой учебой. Конечно, с учетом ограничений, исходя из ситуации. Прежде всего, в московской зоне, да и в других регионах. Были, наложены, например, резонные ограничения на выход войск из пунктов постоянной дислокации. – Не нарушились ли в войсках планы боевой учебы? Итоговые проверки пришлось, как известно, перенести… – Нет, не нарушились. Пришлось только скорректировать планы боевой учебы и выезды в войска адекватно сложившейся ситуации. Командиры на местах, вне московской зоны, проводили проверки, но с известными ограничениями, о которых я уже говорил. – И все же, видимо, есть проблемы, которые мешают нормальной жизнедеятельности РВСН? – Они известны и характерны для всех видов Вооруженных Сил. Например, недостаточное финансирование. Мы не просим ничего дополнительного, но, что планировалось на 1993 год, необходимо. Правда, в последний месяц дело несколько поправилось. Правительство отдало некоторые «долги», но этого недостаточно. По этой причине в ряде мест не можем подготовить должным образом объекты к зиме. Еще одна проблема – комплектование. В целом сержантами и солдатами ракетные части укомплектованы так же, как и другие виды войск. Отсюда – повышение нагрузки на личный состав, особенно офицеров, при выполнении ими не только своих обязанностей, но и за «отсутствующих» военнослужащих. – А какой может быть судьба договоров о сокращении стратегических наступательных вооружений? – Мы полагаем, что Договор СНВ – 1 будет реализован. Он ратифицирован Россией, Казахстаном, Беларусью. Нет пока подписи Украины. Вместе с тем мы не можем держать на боевом дежурстве те ракетные комплексы, срок эксплуатации которых истек. Снимаем их с дежурства, как и американцы, в плановом порядке, упреждая вступление в силу договоров. Проводим эту работу в минимально необходимом объеме, заботясь о ядерной, технологической и экологической безопасности. – И последнее, Виктор Иванович. В «Красной звезде» публиковались материалы по проблемам ядерной безопасности в первомайской дивизии на Украине. Насколько там серьезна ситуация? – Она осталась прежней и может измениться к лучшему только при реализации в практическом плане договоренностей относительно ракетно-ядерного оружия, достигнутых президентами России и Украины в Ялте. Мы контролируем ситуацию в ракетных частях на Украине в рамках оперативного управления группировкой. Административное управление, как известно, в руках Министерства обороны Украины. Интервью с генералом Есиным я, как полагалось, назвал: «Ядерная кнопка» оставалась под контролем Президента». Но, сдается, что в эти роковые 90-ые только благодаря сложившейся в Ракетных войсках системе боевого дежурства удалось удержать ситуацию и с людьми, и с оружием под надлежащим контролем. Президент, который при вояжах за границу без конца «перенацеливал» ракеты и «обнулял» их полетные задания, не особо советуясь при этом со специалистами, возможно, и не вспомнил в пылу удержания власти о ядерном джинне и своих ракетчиках. Но, может быть, я не все знаю. … Недавно Виктор Иванович отметил юбилей. Порадовало, что «Красная звезда» уже и без меня поздравила его зарисовкой, в которой нынешний постоянный корреспондент по РВСН Дмитрий Андреев открыл для себя и напомнил нам много интересных фактов из биографии этого замечательного человека. «Генерал-полковника в отставке Виктора Ивановича Есина постоянным читателям «Красной звезды» представлять не нужно. Рассуждения авторитетного военного эксперта о проблемах ядерного сдерживания неоднократно публиковались на страницах газеты. Виктора Есина в армейской среде называют человеком-легендой…Его карьеру можно считать фантастической. Никого не толкая локтями, минуя тернии командных должностей (Виктор Иванович не был ни командиром полка, ни командиром дивизии, но являлся начальником оперативного управления Главного штаба, на которую, как правило, назначали начальников армейских штабов, начальником Главного штаба, ее занимали обычно командармы – А.Д.), он дослужился до генерал-полковника. Впрочем, Виктор Иванович и не мечтал о лампасах, поступая в Московский авиационный институт». – Но для комплектования РВСН военными инженерами, – рассказывает Виктор Иванович, – летом 1959 года произвели спецнабор студентов ведущих технических вузов в Военную академию имени Дзержинского, куда меня взяли в качестве слушателя с четвертого курса МАИ. Обучение шло гладко, и новая специальность военного инженера-механика по ракетным комплексам стратегического назначения впечатляла Виктора не меньше, чем авиационные двигатели. Окончив академию, инженер-лейтенант Есин попал в 79-й ракетный полк (в литовский город Плунге, в составе шяуляйской дивизии – А.Д.), который через год принял участие в операции по размещению на Кубе Группы советских войск. – Из огня да в полымя, – делится своими впечатлениями спустя десятилетия участник легендарной операции «Анадырь». – Мне пришлось возглавить подготовку ракетного вооружения дивизиона. Если честно говорить, не хватало не только опыта, но и знаний. Я не стеснялся обращаться к командирам стартовых батарей, которые, как правило, прошли Великую Отечественную войну. Операция, продуманная до мельчайших деталей, предполагала дезинформацию не только американцев, но и всех советских военнослужащих, убывающих на остров Свободы. Дело в том, что под Анадырем действительно строились стартовые позиции для ракетного полка, – поясняет Виктор Есин, – так что это была не случайная метафора, а ложный след грандиозного стратегического обмана. Легенда походила на правду еще и потому, что кроме стратегических ракет в лесовоз «Кимовск» грузили лыжи и зимние тулупы. На верхней палубе корабля, где должно было находиться ракетное вооружение, для отвода глаз располагалась сельскохозяйственная техника, а ракеты размещались в трюмах. Но размеры люков не позволяли подавать их в горизонтальном положении, погрузка осуществлялась под углом и заняла трое суток… – Капитану судна вручался особый пакет, который следовало вскрыть после прохождения кораблем указанных координат, – продолжает свой рассказ нынешний консультант командующего РВСН, в нем указывались порт, в который мы следовали, а также разрешение объявить об этом личному составу. Переход через Атлантический океан был изнурительным. Об этом Виктор Иванович напишет в своих мемуарах: «Выход людей на палубу в целях маскировки ограничивали, а при подходе к Багамским островам, когда начались облеты советских морских транспортов самолетами американских ВВС и появились корабли сопровождения США, вообще запрещался. Люки твиндеков (на судне) покрывались брезентовыми чехлами, и из-за несовершенства вентиляции температура в твиндеках порой достигала 50 градусов и более. Положение усугублялось еще и тем, что очень многие военнослужащие страдали морской болезнью». Напряжение нарастало. Все сознавали опасность. Судно могли захватить в любую минуту. – В связи с этим нам выдали справки о том, что мы являемся специалистами сельскохозяйственной техники. К примеру, я ехал на Кубу перерабатывать сахарный тростник, – иронизирует генерал-полковник Есин, – как агроном. Выгрузка, как и транспортировка в полевые районы, стратегических ракет осуществлялась ночью. Внешние подступы к портам охранял специальный горно-стрелковый батальон. Через каждые два часа водолазы проверяли подводные части кораблей и дно гавани. – Уже 20 октября (1962 г.), фактически через два месяца, наш полк заступил на боевое дежурство, вспоминает Виктор Иванович. – Мы работали с рассвета до поздней ночи. Условия были тяжелыми, без преувеличения. Спали в палатках. Из-за повышенной влажности ложились в мокрую постель, которую сушили собственным телом. Тем не менее, дивизия была приведена в боевую готовность раньше установленного срока. Однако конфликт был разрешен политическими средствами, и 29 октября личный состав соединения приступил к демонтажу оборудования и стартовых позиций, и еще через несколько дней дивизия передислоцировалась в Советский Союз. – Операция «Анадырь» дала мне, как офицеру, неоценимый опыт, – признается генерал-полковник Есин, – во многом обеспечила мое продвижение по службе. А вот еще одна биографическая деталь. Именно на Кубе Виктору Есину было присвоено очередное воинское звание старший лейтенант. Заветные погоны он получил из рук генерала армии Иссы Плиева в присутствии Фиделя Кастро. Думается, что не стоит подробно останавливаться на каждой ступеньке его карьерной лестницы. Однако необходимо сказать, что он был начальником Главного штаба РВСН, впрочем, и эта должность не стала вершиной его карьеры, затем он был и начальником отдела – заместителем руководителя аппарата Совета обороны РФ в Администрации Президента России и начальником управления военной безопасности в аппарате Совета безопасности РФ. В настоящее время Виктор Иванович – консультант командующего РВСН, первый вице-президент общественной Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка. Сейчас он мастерски парирует целый ворох информационных выпадов в адрес России и, без преувеличения, считается одним из самых видных аналитиков по вопросам, связанным с проблемами ядерной безопасности». Читая записки ракетного посткора, может сложиться впечатление, что все-то у автора было легко и радостно. Этакий баловень судьбы! Так вот, отвечу. Радостно было с людьми, о которых пишу в этой книге. О других – умолчу, исповедуя (с точностью наоборот) принцип лермонтовского Печорина, который утверждал: «Радости забываются, а печали никогда». Печалей хватало. И с должности некоторые начальники пытались упрямо снять, и материалы мои иногда вызывали возмущение и гнев у некоторых из главкомов. И директивы издавали – по поводу «неумения работать с корреспондентами «Красной звезды». О тех, кто лишил служебной машины и корреспондентского пункта, вообще вспоминать не хочется. Но работал тогда еще задорнее, не благодаря, а вопреки. Министр обороны Павел Грачев грозился уволить за разглашение государственных секретов. За одну из корреспонденций – «Стратегические ядерные силы: ситуация критическая», одобренную руководством Ракетных войск. Он наказал главкома Сергеева и генерала Есина. Мне передали предупреждение начальника Генерального штаба о том, чтобы я поаккуратнее распоряжался информацией: была проведена профилактическая беседа. Причем сделали это в первые минуты моего приезда на полигон Плесецк (в течение всего полета отслеживали корреспондента по линии командного пункта, так срочно надо было приструнить зарвавшегося журналиста, видимо). Можете представить, каково после этого работалось. А вечером того же дня еще и отозвали в Москву, прервав командировку. Думалось: ладно – пусть уволят, жаль только тех, кто за мной стоял. Посчитал, с десяток человек, так или иначе, разделяли со мной ответственность за тот или иной материал. В редакции изъяли папку с оригиналами за год, для экспертизы в Генеральном штабе. Главного редактора «пропесочили» на коллегии Министерства обороны. Он порекомендовал мне вообще месяца три не писать, пока все уляжется. Но поблагодарил за профессиональную работу, до этого считая меня слишком осторожным в ракетной теме. Посоветовал впредь быть еще осторожнее. Все это вспомнилось так, к слову. Последний главком-фронтовик
Когда расстреливали «Белый дом» и Си-эн-эн транслировало наш национальный позор на весь мир, генерал армии Максимов получил при этом инфаркт. Думал ли он, старый солдат, носивший со времен войны осколки в теле, что бывший в его прямом подчинении взводный, появившийся нежданно-негаданно через какие-то годы в руководстве Министерства обороны, будет планировать эту «фронтовую» операцию! Но такие были времена, такие люди… Юрий Павлович Максимов. Герой Советского Союза. Генерал армии. Он был шестым главкомом Ракетных вой ск стр атегического назначения, последним в их числе фронтовиком. Более полувека отдал службе. До последних дней его рабочее место находилось в «ракетной» Власихе, несмотря на то, что ушел в отставку. Бразды правления передал в свое время Сергееву. В «стратегической» Власихе, знавшей Жукова и Неделина, Крылова и Бирюзова, Москаленко и Толубко, мы и встретились впервые с генералом армии Максимовым много лет назад, когда меня представляли ему в качестве постоянного корреспондента «Красной звезды» по РВСН. С того момента общались часто. Многие сходятся во мнении, что вся предыдущая жизнь и служба этого красивого во всех отношениях человека были своеобразной подготовкой к его последней должности – главкома РВСН. В годы с 1985-го по 1992-ой, сложные и переломные не только для Ракетных войск, но и для Вооруженных Сил, всей страны, в период огалтелого очернения армии, развала, казалось, всего и вся, нужен был именно такой, «стратегический» военачальник. За его плечами остались две войны – Великая Отечественная, которую он закончил капитаном, командиром пулеметной роты, с тремя боевыми орденами, и афганская, в пору которой он командовал Туркестанским военным округом. А еще он был дипломатом и политиком, по сути и по судьбе – в его военной биографии Венгрия, Йемен, Алжир в непростые для этих стран годы. Там он показал себя сильным военным специалистом, советником. Весь его богатый опыт востребовался на службе в стратегических войсках. Принимая РВСН в 30 с лишним дивизий, с сотнями и сотнями баллистических ракет, способных, по оценкам американских экспертов, стереть с лица Земли Соединенные Штаты Америки, он на первом совещании офицеров и генералов главкомата тронул признанием: – Всей специфики войск и оружия я пока не знаю. Буду у вас учиться. В этих словах главкома были и врожденная скромность, и уважение к труду, знаниям и опыту людей. Он действительно самым серьезным образом изучал особенности войск и ракетного вооружения, с признательностью вспоминал генералов Георгия Малиновского, Юрия Яшина, Игоря Сергеева, Станислава Кочемасова, Александра Ряжских … В се они являлись членами военного совета. Благодарил за помощь многих других ракетчиков-профессионалов, которые находились в его окружении. Месяцами работал в войсках. Мне помнится его приезд в нашу смоленскую ракетную армию, в кармелавскую дивизию, в которой довелось служить до прихода в газету. – Требовалось понять суть сложной системы боевого дежурства, – делился Юрий Павлович, – и управления войсками, которые обеспечивали высочайшую степень готовности к выполнению задач в считанные доли секунд. Все это, как я понимал, составляло основу РВСН с их неповторимыми особенностями, традициями, содержанием службы и колоритом, присущим только им. Учась, он учил и подчиненных. Именно с него началась в РВСН полевая выучка по опыту Афганистана. Ракетчикам, как показала жизнь, общевойсковые навыки оказались кстати. При генерале Максимове совершенствовалось и боевое дежурство, чему пределов нет. Под его руководством проводилась отработка способов маневренных действий мобильных ракетных комплексов, становилось более четким взаимодействие Ракетных вой ск с др угими родами и видами Вооруженных Сил. При нем улучшились охрана и оборона ракетных полков в полевых условиях. Серьезное влияние на развитие РВСН в те годы оказали заключение и реализация Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Подписали его в Вашингтоне в декабре 1987 года. В течение трех лет наша страна ликвидировала 826 ракет средней дальности, 680 пусковых установок, 60 операционных баз и десятки вспомогательных объектов. Оценивал эту колоссальную работу Юрий Павлович так: – Ликвидация ракет средней дальности влекла за собой появление новых сложностей в развитии группировки войск межконтинентальных ракет. Наряду со многими из них предстояло решить судьбу дивизий РСД. В военно-политических кругах тогда имели место две точки зрения по этому вопросу… Политбюро и Генеральный штаб считали, что из боевого состава войск нужно исключить все 14 дивизий, ранее вооруженных «средними» ракетами. Главком настаивал на ликвидации пяти из них, все остальные предлагалось перевооружить на новые подвижные железнодорожные (БЖРК) и грунтовые комплексы МБР. «Битва» с Генштабом была жаркой. Точку в вопросе поставил Совет обороны, который главком убедил в своей правоте. Было принято постановление о дополнительном выпуске промышленностью «Тополей». Дивизии РСД планово перевооружились, используя позиционные районы, всю инфраструктуру. Были сохранены и офицерские кадры, благодаря скрупулезному индивидуальному подходу соответствующего управления под руководством генерала Ильи Панина, командиров и командующих на местах. (Илья Григорьевич Панин – генерал-полковник, опытнейший профессионал, «делегированный» из РВСН еще молодым офицером в аппарат ЦК КПСС, где проработал 10 лет, из армии уволился с должности начальника Главного управления кадров Министерства обороны РФ). Бойцовские качества генерала армии Максимова наблюдал я и тогда, когда в апреле 1992 года неожиданно возникла проблема с перспективой ракетного полигона в Мирном Архангельской области. В то время усиленно проталкивалась идея отказа от Байконура создания чисто российского космодрома в Плесецке, что военном отношении, считалось тогда, неминуемо привело бы к потере единственного испытательного полигона РВСН. Уже и проект указа подготовили для Президента РФ, который приехал туда. Но, поработав на полигоне, президент согласился с доводами ракетчиков, в целом оставшись довольным их деятельностью. Посчитал, что не время еще становиться Плесецку космодромом № 1: средств на это не хватало. … Все, кто знал генерала армии Максимова, отмечают, что он – образец патриотизма. – Мы вправе гордиться нашей историей, своим великим народом, нравственными ценностями, – говорил он и убедительно доказал это в своей книге «Записки бывшего главкома стратегических». Он подарил ее мне с надписью: «С глубоким уважением и добрыми чувствами». До последних дней общались с Юрием Павловичем Максимовым. Последнее, что сделали совместно, – подготовили статью для «Красной звезды» о бережном отношении к потенциалу ядерного сдерживания. Он написал, я сопровождал ее в номере. – Ход событий в мире, – предостерегал генерал армии Максимов, – не обещает, что ХХI век будет спокойным и безмятежным. В результате все возрастающей военно-политической активности США и НАТО, ростом противоречий между Севером и Югом, а также локальных войн и силовых акций, обострения борьбы за сырьевые и энергетические ресурсы война как социальное явление не только не сходит с исторической арены, но и приобретает новые формы и геополитические характеристики. Это говорит о том, что сохранение необходимого потенциала ответного удара стратегических ядерных сил на ближайшие десятилетия ХХI можно считать одной из важнейших не только военных, но и военно-политических задач нашего государства». Скончался Юрий Павлович в день моего рождения. Когда вечером принесли из цеха «Красную звезду» с некрологом, у меня в кабинете находились старшие коллеги Геннадий Миранович и Юрий Беличенко. – Что же вы, Юрий Павлович, так подгадали, – только и произнес я. С болью выслушал это Юрий Николаевич Беличенко, затаенно глядя мне в глаза. Кто бы мог подумать, что через три недели не станет и тезки главкома, и упокоится он на том же Троекуровском кладбище. Памятник генералу армии Максимову ракетчики поставили величественный. Стоит он на возвышении, напротив – могилы начальника Главного штаба РВСН Станислава Григорьевича Кочемасова, генерального конструктора «Сатаны» – «Воеводы» Владимира Федоровича Уткина, других ракетчиков, главного редактора «Красной звезды» Ивана Митрофановича Панова… Словно на военный совет призвал их главнокомандующий. И Игорь Дмитриевич Сергеев неподалеку от них. И наш Юрий Николаевич – за часовенкой, под разлапистою сосной. Романтический генерал
Есть мнение, что генерал Яшин засиделся первым заместителем у главкома Толубко. Так это или не так, несомненно одно: богатым опытом он потом умело распорядился на других ответственных должностях, будучи заместителем министра обороны СССР и генералом армии, а позднее – председателем Гостехкомиссии при Президенте Российской Федерации, в статусе федерального министра. Мы летели в Плесецк. На борту самолета находились конструкторы ракетной техники, иностранные специалисты и дипломаты, приглашенные на демонстрационный пуск отечественной конверсионной ракеты-носителя «Старт-1». Генеральный конструктор Юрий Соломонов, по дружбе, пригласил и меня. Моим соседом оказался генерал армии Яшин. Юрий Алексеевич являлся председателем государственной комиссии по «Старту». Признаться, я испытывал волнение от этого случайного соседства. И то сказать, генерал Яшин был для нас, молодых ракетчиков едва ли не легендой. Я знал его, заочно конечно, сержантом был тогда, он – командующим самой крупной в РВСН Смоленской ракетной армией. «Очная встреча» с бывшим командармом была первой. Но, то обстоятельство, что мы в некоторой степени однополчане, как раз и сблизило нас, генерала армии и меня, тогда подполковника, годящегося ему в сыновья. К слову сказать, у Юрия Алексеевича своих сыновей двое: младший – полковник, кандидат технических наук, старший – тоже ученый, в физико-математической области, работает в Санкт-Петербурге, где родился отец. С внуками у генерала армии все по-военному четко. Старший отслужил матросом на Северном флоте, вернулся домой старшиной 1-ой статьи. Успешно окончил институт. Младший внук – историк, учится в аспирантуре МГУ. Пример и авторитет отца и деда для младших Яшиных во многом оказался заразительным. Юрий Алексеевич все учебные заведения кончил с отличием, с серебряной и золотыми медалями. Он доктор технических наук, профессор, академик, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный военный специалист, кавалер многих орденов. Разговор на борту за чашкой чая с медом, который любезно предложила стюардесса, нам был обоюдно приятен. Мы вспомнили с Юрием Алексеевичем о нашей Смоленской армии. Я напомнил ему о Семене Гейченко, о Пушкиногорье, над которым, мало кто знает, стратегические ракетчики взяли шефство, и десятки лет оно несет добро этим святым для русских людей местам. – Наше знакомство с Гейченко, – рассказал он, – началось летом 1979 года, когда я вступил в командование Смоленской ракетной армией. Первый сбор в этом качестве проводил в Острове Псковской области. Островская дивизия и учебный центр уже как-то помогали Михайловскому. Я подумал, почему бы всему командному составу армии не посетить этот исторический памятник мирового значения. И выделил в регламенте сбора один день на знакомство генералов и офицеров с Пушкиногорьем – Михайловским, Тригорским и Петровским, Святогорским монастырем и могилой Пушкина. Позвонил Гейченко, он ответил, что готов нас принять. Там, в Михайловском, мы и познакомились – одновременно и с заповедником, и самим Семеном Степановичем Гейченко. Как захватывающе и с какой любовью он рассказывал о Поэте, как великолепно знал нашу литературу, историю страны и армии! Сам 60 книг написал. У Семена Степановича, можно сказать, в самих генах заложена военная косточка. С самого детства он был неравнодушен к армии и, по существу, родился в военной семье. Отец его был вахмистром гвардейского кавалерийского полка, что обслуживал царскую семью, был конюхом великих князей. Семья состояла из девяти человек, ютилась в казарменной комнатушке, и, когда сына надо было определять в гимназию, финансов на это, естественно, не было. Помог случай. Однажды на встрече с императрицей Александрой Федоровной Гейченко – старший решил попросить ее определить сына Семена в гимназию бесплатно. Сегодня Александру Федоровну рисуют только в розовых тонах, но тогда она пренебрежительно ответила Степану Гейченко что-то вроде: «Ты – конюх, и сын твой должен конюхом быть, а не гимназистом». На этом разговор и закончился. (Кто бы знал тогда, что сын конюха будет при советской власти восстанавливать и лелеять царские и барские имения). Но о нем узнали офицеры и определили Семена, по нынешним понятиям, сыном полка. На офицерские деньги из казны полка Семен был направлен в гимназию. Окончил ее, в советское время – Ленинградский университет по музейному искусству. И всю жизнь занимался этим. Но так или иначе был связан с армией. Родившись в прямом смысле в русской армии, он стал солдатом Великой Отечественной. На Волховском фронте в одном из боев под Новгородом получил тяжелое ранение: взрывом оторвало кисть левой руки. И Гейченко уволили «по чистой». В 1945 году молодого музейного работника нашел Сергей Иванович Вавилов – президент Академии наук СССР и рекомендовал ему поехать в Михайловское для восстановления там Пушкинского заповедника. С вещмешком за плечами и красавицей женой сразу после войны Гейченко и появился в Михайловском, где провел, в сущности, всю последующую жизнь. Начал с того, что вместе с солдатами и офицерами разминировал разрушенный фашистами заповедник (даже могила Пушкина была заминирована). Тогда же в одну из первых встреч Гейченко предложил командарму: а не взять ли ракетчикам шефство над Пушкинским заповедником? Тут же в течение суток отработали проект договора. И с тех пор, до самого расформирования, Смоленская ракетная армия была шефом Михайловского. И сейчас, оставшийся там Островской учебный центр помогает Пушкиногорью. (Друг мой, Валентин Лукьянчук, служит там заместителем начальника по воспитательной работе и традиции умножает, дружит с монахами Святогорского монастыря, который возрождается, с руководством заповедника и района. Думается, немало добрых дел у них еще впереди. – А.Д.). Ракетчики произвели Гейченко в «почетные солдаты». Так как Семен Степанович был выдающимся пушкинистом и ученым, решили «присвоить» ему звание не рядового, а ефрейтора. Впервые в истории на территории Михайловского было вынесено Боевое Знамя, и под звуки военного оркестра проведена торжественная церемония посвящения Гейченко в гвардейцы-ракетчики. (Мне было велено написать в стихах поздравление ему по этому случаю. Специально в Смоленск приглашали из Шяуляя. – А.Д.). Гейченко был частым гостем в воинских подразделениях. Таких встреч были сотни. Туристов, которые приезжали в Пушкинские горы, он называл «паломниками». Среди них были солдаты и офицеры. Когда Семен Степанович просил о помощи в сохранении Михайловского, особенно после страшного смерча 7-8 августа 1987 года, ракетчики помогали, чем могли. Генерал Яшин разыскал необходимые сорта яблонь и других деревьев, чтобы восстановить сад и поваленную аллею Анны Петровны Керн, распорядился отправить саженцы военным «бортом». Вообще, замечу, Юрий Алексеевич – человек творческий и душа у него поэтическая. Он вот и знаменитому ансамблю песни и пляски «Красная звезда» помогал в становлении, уже будучи первым заместителем главкома. А в том же Плесецке, куда мы летели, он показал себя в свое время неординарным начальником ракетного полигона. Причем проявлялось это во всем. Для города Мирного и полигона он за короткое время сделал так много хорошего, что старожилы просто не узнавали родные места. Водители вспоминали его добрым словом за дороги, все жители города – за ожившее озеро, которое едва не загубило соседство с автопарком. При нем в городе появились многоэтажные дома. Президент Академии наук СССР Анатолий Петрович Александров в очередной приезд в Мирный был потрясен увиденным, «северной жемчужиной» назвал он город. По предложению Яшина на полигоне совместно с Академией наук открылись научно – производственные предприятия. Не случайно жители Мирного избрали Юрия Алексеевича почетным гражданином города. Много внимания уделял начальник полигона семьям ракетчиков, их детям. Списанный самолет Л и – 2 по его инициативе стал летним детским кинотеатром. В городе жили полнокровной жизнью военно-патриотические лагеря для подростков. «Зарничники» и «орлята» из Мирного побеждали во всех финалах военно-спортивных игр в Архангельской области, а затем и Союза. До сих пор эти традиции продолжаются. Творчество начальника полигона проявлялось и в работе с кадрами, и в организации испытаний ракетной техники, боевых ракетных комплексов и космических систем. В 1975 году он пришел начальником Научно-исследовательского испытательного полигона. Плесецк он знал не понаслышке. Девять лет до этого был заместителем командира части. И вот – новый виток. Пришелся он на испытания нового высокоавтоматизированного ракетно-космического комплекса «Цииклон-3» с ракетой-носителем легкого класса. Его назначили председателем Госкомиссии по комплексу. Справился с доселе неизвестной работой новоиспеченный начальник вполне успешно, испытания провели добротно и приняли комплекс на вооружение. Этапным, не будем бояться громких слов, стало успешное завершение испытаний подвижного твердотопливного ракетного комплекса «Темп-2С». На заключительной стадии испытаний и при постановке его на дежурство начальник полигона лично вникал в вопросы его применения, решал вопросы строительства пунктов управления, финансирования, обустройства жизни и быта дежурных смен. За работу по принятию комплекса «Темп-2С» и обеспечение программы длительного хранения техники генерал-лейтенанту Яшину тогда присудили Государственную премию СССР. К концу 70-ых годов под непосредственным руководством Юрия Алексеевича на полигоне создали уникальную экспериментальную базу для дальнейшего испытания перспективных ракетно-космических и боевых систем. Не будем преувеличением сказать, что генерал Яшин в те годы положил кирпичик в фундамент и нынешних «Тополей». За годы службы в РВСН генерал Яшин не единожды возглавлял государственные комиссии по ракетным и ракетно-космическим комплексам – «Циклон-3», «Воевода», «Старт». Каждый из них – уникальное творение человеческого гения. С тревогой и, быть может с завистью, смотрят зарубежные недруги и конкуренты на эти «изделия». Яшин по духу и в силу предлагаемых службой обстоятельств – испытатель и «стратег». По окончании 2-го Ленинградского артучилища в 1950 году служил командиром взвода тяжелой гаубичной бригады, но уже в декабре был переведен в бригаду особого назначения в Капустин Яр. Так, задолго до образования собственно РВСН, ракеты стали его судьбой на десятки и десятки лет. В Ракетных войсках вырос от техника отделения до первого заместителя главнокомандующего. Командовал испытательной частью, дивизией в Йошкар-Оле, приняв ее в нелегкое время. Он по праву может гордиться своими подчиненными. Становились они большими людьми, авторитетными в стратегических войсках. Леонид Долинов, к примеру, возглавил испытательное управление, стал Героем Социалистического Труда, Анатолий Перминов руководил плесецким полигоном, возглавлял главный штаб РВСН, командовал вновь созданными Космическими войсками, сейчас – директор Федерального космического агентства России. В феврале 1989 года Яшин был назначен заместителем министра обороны СССР – председателем Гостехкомиссии СССР, в январе 1992 года стал председателем Государственной технической комиссии при Президенте Российской Федерации. Гостехкомиссия, являясь федеральным органом исполнительной власти, организовывала деятельность государственной системы защиты информации в стране от утечки ее по техническим каналам. В сферу ее деятельности входили также организация и обеспечение противодействия иностранным разведкам. Юрий Алексеевич на этой государственной должности оказался в сложное, смутное время. Царившее в годы перестройки «новое мышление» проблемы защиты государственных интересов сузило настолько, что недавние «супостаты» получили непосредственный доступ практически к любым ранее секретным сведениям. Достаточно сказать, что в тогдашнем Госкомимуществе, проводившем «прихватизацию» предприятий, в том числе оборонно-промышленного комплекса, работали…18 американских советников! Генерал армии Яшин создал и Союз ветеранов-ракетчиков. Три срока подряд избирался его председателем, сейчас является почетным руководителем этой весьма авторитетной организации, которую возглавляет ныне энергичный, неравнодушный Владимир Александрович Муравьев, генерал-полковник в отставке, бывший первый заместитель главнокомандующего РВСН. Триста пусков и запусков на памяти Юрия Алексеевича, со всех четырех отечественных полигонов – Капустина Яра, Байконура, Плесецка, Свободного. Тот, на который мы летели в Плесецк, был очередным. Двухчасовой полет, воспоминания в ходе которого охватили почти всю яркую, насыщенную жизнь генерала-романтика Яшина, помнится нам по сей день (в 2011 году Юрия Алексеевича не стало, похоронен он на Троекуровском кладбище, где все военачальники – ракетчики). Судьба ракетная такая
У ракетчиков всех поколений лейтенантская юность, так или иначе, связана с полигоном Капустин Яр, хотя даже не каждому офицеру удавалось побывать здесь. Мне и моим сослуживцам повезло. В октябре 1974 года наша стартовая батарея (из 1-го дивизиона приекульского полка шяуляйской дивизии) в теплушках прибыла на 85-ый секретный разъезд, где обосновался с мая 1946 года первый отечественный полигон и космодром Капустин Яр. Неделю добирался состав с дровами, досками и провиантом из лесов Прибалтики до астраханских степей с их сусликами, белохвостыми орланами (степными орлами) и скудной растительностью, напоминающей колючую проволоку. Здесь нас ждала баллистическая ракета средней дальности Р-14. «Изделие» Янгеля, Пилюгина и Глушко, умевшее летать на 4.500 километров со стартовой массой в 80 тонн и мощным боезарядом в две мегатонны. Щелкая лесные орехи по дороге, распевая частушки под баян при стеариновых свечах, в сердечной теплушке не забывали мы повторять электро- и пневмогидравлические схемы своих агрегатов, готовясь к предстоящим перед пусками зачетам особенно придирчивой, как были наслышаны, комиссии полигона. Мне, гуманитарию-отличнику, более успешному секретарю комсомольской организации, чем старшему механику-заправщику, понадобилась помощь замполита дивизиона майора Рудольфа Сухарева. В пять минут он «разложил» эти схемы по косточкам, и я, с легкостью их освоив, удивил себя и комиссию «блестящими» знаниями. Кто из нас, солдат и сержантов, да и офицеров тоже, знал тогда, сколь великие конструкторы создавали нашу ракету. А была она на то время одной из самых надежных в системе баллистических, способной поразить любой объект на территории Западной Европы, что я вычитал, будучи уже журналистом, в брошюре однополчанина профессора Николая Монахова. Был тогда Николай Константинович начальником штаба нашей дивизии, но ни он, ни начальники поменьше нам об этом не рассказывали. И истории создания ракеты мы тоже не знали (все тогда было чрезвычайно секретно, в письмах домой не могли мы похвалиться службой в Ракетных войсках стратегического назначения). А между тем наша 8К65 имела уже зрелый возраст, потому как Михаил Янгель приступил к ее разработке в 58-ом (тогда мы, будущие «стратеги», еще под стол пешком ходили). В то же время произошло событие, оставившее заметный след в отечественном ракетостроении. Оказывается, ученым Государственного института прикладной химии удалось синтезировать новое горючее – нессиметричный диметилгидразин, или гептил. В сочетании с азотным окислителем оно давало эффективное и долгохранимое топливо для ракетных двигателей Валентина Глушко. По всему выходит, что и это славное ракетное горючее – ровесник моих однополчан. Помню, в восьмом классе преподаватель химии Любовь Петровна Князева, говоря о подобных изобретениях, заметила, что они представляют собой страшный яд для человека. Разве думал я тогда, мечтавший о театральных подмостках, лауреат всяческих конкурсов и обладатель золотой медали Артека, что стану сержантом и буду любоваться этой азотной кислотой с красивыми вкраплениями металлизированного йода, вдыхать нечаянно пары необыкновенно «ароматного» гептила, на агрегаты с которым даже птицы не садились. Пуски наши в Кап. Яре были экспериментальными. Мы, как выяснилось, продлевали жизнь нашей четырнадцатилетней ракете, испугавшей американцев во время Карибского кризиса. Чуть ли не в два раза предстояло сократить график ее подготовки к пуску. Справились с этим во главе с интеллигентным командиром батареи майором Вадимом Александровичем Харченко, первым и единственным тогда в полку выпускником Военной академии имени Дзержинского, вполне успешно. В боевом листке я пытался выразить самочувствие стихотворными строками. Стихи не получились, но ребята переписывали их тайком в блокнотики, а бдительные особисты листок со стенда удалили. Обо всем этом вспомнилось, когда вновь удалось побывать в Капустином Яре, теперь уже зрелым полковником. Вместе с нынешним командующим РВСН генерал-полковником Николаем Евгеньевичем Соловцовым – и встретиться …со своей ракетой. Вернее, с ее братишкой – космическим спецносителем К65М-Р, созданным в далекие уже семидесятые прошлого столетия на базе нашей Р-14. В апреле 2006 ему предстояло впервые вынести на расчетную орбиту экспериментальную головную часть для ракет нового поколения и попасть в заданный квадрат на балхашском полигоне, что и осуществилось успешно. Готовую «к бою» ракету-носитель я наблюдал с заброшенного соседнего старта, по соседству с котором мы, ракетчики 1970-ых, учились пускать «янгелевские игрушки»… Из книги Александра Долинина «Судьба ракетная такая».
На сайте «Ружаны стратегические» – электронный вариант книги «И путь, и судьба»
Участвую в собрании Ульяновского отделения ИППО.
На сайте «Ружаны стратегические» одна из книг этой серии – электронный вариант книги «Люди Вахтана»
Сегодня у меня 30 печатных книг. Это документальные, краеведческие книги. О малой родине, об РВСН, о школе и семье. Вручили мне премию «Щит Отечества» имени маршала Н.И.Крылова.
Фото Павла Герасимова, Сергея Князькова, Людмилы Тимофеевой, Александра Долинина, Сергея Титкова, Нафанаила Николаева (Ульяновск), Татьяны Ледневой, Елены Пироговой, Игоря Детинича, Сергея Пирогова, из архива «Красной звезды», пресс-службы Космических войск и РВСН С благодарностью Владимиру Геннадьевичу Щекотилову, Михаилу Александровичу Захарчуку Автор-составитель Александр Долинин Вёрстка и дизайн Ольга Лехтонен
|
