 |
|
 |
|
|
|
|
|
Наш адрес: ruzhany@narod.ru |
Хронология кубинского кризиса AAFM Newsletter. Volume 20, Number 4 December 2012
Эта часть завершает хронологию событий, произошедших во время кубинского ракетного кризиса 1962 года. Часть I была в сентябрьском информационном бюллетене. Для экономии места должности и имена по возможности удаляются, Джон Ф. Кеннеди упоминается как президент или просто Кеннеди. Чтобы получить полный список источников для этой статьи, посетите нашу веб-страницу или свяжитесь с AAFM. 13:18, Государственный департамент получает телеграмму от посла США в Турции, в которой предупреждается, что турецкие официальные лица «глубоко сожалеют» о любом «торге» ракетами между Турцией и Кубой. Посол выражает свое мнение, что наиболее удовлетворительное решение могло бы полностью избежать проблемы «Юпитера», но предлагает, чтобы, если ракеты должны быть удалены, это должно делаться постепенно. Он также признает, что альтернативным решением может быть «демонтаж «Юпитеров» на строго секретной основе с Советами». 14:00, послу США предлагают попросить бразильское правительство, чтобы посол Бразилии в Гаване встретился с Кастро, и передал сообщение с заверениями Кастро в том, что США вряд ли вторгнутся на Кубу, если ракеты будут удалены. 18:00, Государственный департамент начинает получать сообщение из посольства США в Москве, содержащее новое личное письмо Хрущева. Сообщение, состоящее из четырех частей, доставляется за 12 часов. Письмо, почти наверняка составленное Хрущевым, по словам Роберта Кеннеди, «очень длинное и эмоциональное». В нем говорится: «Я предлагаю: мы, со своей стороны, заявим, что наши корабли, направляющиеся на Кубу, не несут никакого вооружения. Вы заявите, что США не будут вторгаться на Кубу со своими войсками и не будут поддерживать какие-либо другие силы, которые могут намереваться вторгнуться на Кубу. Тогда отпадет необходимость присутствия наших военных специалистов на Кубе». 18:45, Скали рассказывает Раску и Хилсману о предложении Фомина. Официальные лица предполагают, что послание Фомина было инициировано Кремлем, и интерпретируют только что поступившее письмо Хрущева в свете предложения Фомина о том, чтобы Советский Союз убрал свои ракеты под контролем ООН в обмен на обещание США о невмешательстве. Недавняя информация из советских источников предполагает, что вопреки предположениям США в то время предложение Фомина фактически не было санкционировано Москвой. 19:35, Скали читает послание, данное ему Раском, когда он встречается с Фоминым. Он заявляет: «У меня есть основания полагать, что [правительство США] видит реальные возможности и предполагает, что представители двух правительств в Нью-Йорке могли бы решить этот вопрос с У Таном и друг с другом. Однако у меня сложилось впечатление, что чрезвычано важны сроки». Фомин заверяет Скали, что его замечания будут немедленно переданы «в высшие советские структуры». 22:00, для рассмотрения письма Хрущева вновь собирается ExComm. Поручается провести дальнейший анализ письма, и два специалиста по Советам анализируют письмо вместе с предложением Фомина. Той ночью, тайно от всех членов ExComm, Роберт Кеннеди и Добрынин встречаются на одной из последующей серии проведенных ими секретных встреч. (Добрынин с этого времени защищая размещение советских ракет, отмечает, что США разместили ракеты «Юпитер» в Турции, Роберт Кеннеди предлагает ввести турецкие ракеты в обсуждение о потенциальном урегулировании.) Генеральный прокурор звонит президенту и сообщает Добрынину: «Президент сказал, что мы готовы в дальнейшем изучить и рассмотреть вопрос Турции». Добрынин сообщает о разговоре в Кремль. Примерно в это же время, по словам Хрущева, «мы получили информацию от наших кубинских товарищей и из других источников, в которых прямо говорилось, что нападение [на Кубу] будет осуществлено в течение следующих двух или трех дней». В заявлении Хрущева может быть ссылка на телеграмму Кастро, переданную 26 октября. Опасаясь неминуемого вторжения, Кастро, как сообщается, составляет послание – диктуя на испанском языке советскому послу Алексееву, который переводит письмо на русский язык, – проводя ночь в бомбоубежище в советском посольстве. Хрущев, очевидно, воспринял телеграмму и как предупреждение о надвигающемся вторжении, и как попытку заставить его запустить ракеты по США. Согласно неопубликованной части мемуаров Хрущева, Хрущев вспоминает предупреждение Кастро о том, что «американское вторжение произойдет в течение нескольких часов». Поэтому он предлагает упредить вторжение и нанести ядерный удар по США. На конференции в Гаване в январе 1992 года Кастро заявил, что его письмо было неправильно переведено: он предполагал, что в случае вторжения на Кубу Советскому Союзу придется защищаться от нападения с помощью ядерного оружия. Кастро приказывает кубинским силам ПВО открывать огонь по всем самолетам США, пролетающим над островом. Согласно одному из источников, этот приказ Кастро заменяет его постоянный приказ вести огонь только по группам из двух или более маловысотных самолетов. Когда советский посол просит Кастро отменить приказ, ему демонстративно отказывают. В результате участившихся миссий разведки на малых высотах выявляются дополнительные военные цели на Кубе. В результате военные планировщики пересматривают цели и планы воздушного нападения. План авиаудара теперь включает по три массированных удара каждый день до тех пор, пока кубинские воздушные силы не будут уничтожены. В первый день боевых действий запланировано 1190 бомбардировок. 06:00, В меморандуме разведки ЦРУ сообщает, что три из четырех объектов БРСД в Сан-Кристобале и два объекта в Сагуа-ла-Гранде, по всей видимости, функционируют. Сообщается, что мобилизация кубинских вооруженных сил продолжается высокими темпами, но ЦРУ сообщает, что кубинским силам по-прежнему приказывают не участвовать в боевых действиях, если они не будут атакованы. 09:00, Московское радио передает послание Хрущева с призывом к демонтажу американских ракетных баз в Турции в обмен на удаление советских ракет с Кубы. Пока идет трансляция, оригинал последнего письма Хрущева Кеннеди доставляется в посольство в Москве. 10:00, заседание ExComm. После брифинга разведки в протоколе отмечается, что «Макнамара доложил о позициях кораблей советского блока, движущихся в сторону Кубы. Он порекомендовал нам быть готовыми к высадке на «Грозный» [советский танкер, – ред.], который сейчас находится примерно в 600 милях. Заместитель госсекретаря Болл указал, что Советский Союз не знает размеров нашей карантинной зоны. Президент согласился, что мы должны попросить У Тана сообщить россиянам в Нью-Йорке, где мы проводим линию карантина. Тогда русские смогут решить, повернуть ли танкер назад или позволить ему сегодня после этого войти в карантин. Во время встречи начинает поступать второе послание Хрущева. Полный текст официального письма Хрущева поступает по телеграфу Иностранной информационной вещательной службы в Белый дом в 11:03. В сообщении в частности говорится: «Вы обеспокоены Кубой. Вы говорите, что это вас беспокоит, потому что это 90 миль по морю от побережья США. Но ... вы разместили в Турции разрушительное ракетное оружие, которое вы называете наступательным, буквально рядом с нами ... Поэтому я делаю такое предложение: мы готовы удалить с Кубы средства, которые вы считаете наступательными. Ваши представители сделают заявление о том, что США выведут аналогичные средства из Турции. А после этого лица, доверенные СБ ООН, могли бы на месте проверить выполнение взятых на себя обязательств». Новое письмо создает основу для длительной дискуссии ExComm о том, верно ли заявление президента, начать войну с Советским Союзом вместо того, чтобы соглашаться на сделку, или же это «неоправданная позиция». Примерно с 10:15 до 12:00 с базы SAC на Аляске вылетает U-2 и вторгается в советское воздушное пространство в ходе того, что, как сообщалось, было «обычной миссией по отбору проб воздуха», по-видимому, в результате навигационной ошибки. Пилоты по радио запросили помощи у истребителей F-102 на Аляске. Советские МиГи взлетают с базы возле острова Врангеля, чтобы перехватить У-2, которому удается улететь с советской территории без единого выстрела. По имеющимся данным, F-102 были вооружены ядерными ракетами класса «воздух-воздух». Согласно одной версии, когда Макнамара услышал, что U-2 находился в советском воздушном пространстве, он стал абсолютно белым и крикнул: «Это означает войну с Советским Союзом». Кеннеди лаконично отреагировал, услышав об инциденте, – просто рассмеялся и заметил, что «всегда есть [сукин сын], который не понимает слов». Около 12:00 над Кубой сбит разведывательный самолет U-2, а его пилот погиб. ExComm, получив информацию о сбитии – о том, что нападение было инициировано Кремлем, – предполагает, что этот шаг направлен на эскалацию кризиса. Фактически, как только недавно сообщили советские и кубинские официальные лица, нападение являлось результатом решения, принятого местным советским командованием. Хотя советский генерал-майор Стаценко в 1987 году берет на себя ответственность за решение, другие советские источники предполагают, что генерал-лейтенант Гречко и генерал Карбуз являются двумя офицерами, санкционировавшими открытие огня. После инцидента маршал Малиновский мягко выговаривает офицеров и приказывает не атаковать другие U-2. 14:30, собираются несколько членов ExComm, чтобы рассмотреть возможные варианты в свете ухудшающейся ситуации. 15:41, для выполнения полетов над Кубой взлетают низковысотные самолеты-разведчики F8U-1P. Два из шести самолетов вынуждены прервать свою миссию из-за технических проблем. В то время как оставшиеся самолеты пролетают над Сан-Кристобаль и Сагуа-ла-Гранде, кубинские солдаты открывают огонь из зенитных орудий и стрелкового оружия. В один из американских самолетов попал 37-мм снаряд, но ему удается вернуться на базу. 16:00, ExComm вызван обратно в Белый дом. Кеннеди отправляет У Тану сообщение, в котором просит срочно выяснить, желает ли Советское правительство прекратить работы на базах, пока продолжаются переговоры. Тейлор приводит запоздалый отчет, подтверждающий, что пропавший U-2 был сбит над Кубой, вероятно, с помощью зенитного ракетного комплекса. Президент решает не принимать ответных мер, но, если по другим самолетам наблюдения будут стрелять, объекты ЗРК будут атакованы. Сообщается, что приказ Кеннеди отменить запланированные меры был воспринят Пентагоном с непониманием. Большинство встреч сосредоточено на формулировании ответа на последнее предложение Хрущева. Кеннеди выступает за обмен ракет в Турции на ракеты на Кубе, как предложил Хрущев, возможно, потому, что он тайно намекнул советскому правительству через Роберта Кеннеди и Добрынина, что США согласятся на такую сделку. Большая часть группы утверждает, что открытый торг может раздробить альянс НАТО. Предлагаются альтернативные варианты действий: Макнамара утверждает, что «Юпитер» в Турции следует удалить, но только в качестве прелюдии к вторжению; Тейлор направляет рекомендацию JCS просто о начале авиаудара и планах вторжения, а Госдепартамент готовит письмо, категорически отвергающее советское предложение. По мере продвижения встречи постепенно начинает вырисовываться идея игнорировать новое предложение Хрущева и отвечать только на письмо от 26 октября (в котором не упоминались «Юпитеры»). Президент, поначалу колеблющийся, принять эту идею, так как он не верит, что Хрущев примет такую сделку, наконец соглашается, после того как специалист по Советам Томпсон утверждает, что Хрущев может согласиться. Соренсен и Роберт Кеннеди покидают встречу, чтобы составить предложенный ответ. Письмо отправлено в тот же вечер. После заседания ExComm собирается небольшая группа: Президент, Макнамара, Роберт Кеннеди, Раск, Томпсон и Соренсен. Группа соглашается с тем, что второе письмо к Хрущеву следует подкрепить устным посланием, переданным через Добрынина. Они также согласны с тем, что Добрынин должен быть проинформирован о том, что, если советские ракеты не будут выведены, против Кубы начнутся военные действия. Однако, если они будут удалены, США будут готовы дать обещание не вторгаться. Раск предлагает еще один компонент сообщения: заверение в том, что, хотя турецкие ракеты не могут быть предметом публичной или явной сделки, «Юпитеры» будут фактически удалены после разрешения кубинского кризиса. Предложение быстро получает одобрение группы и президента. Обеспокоенность настолько остра, что даже другим членам ExComm не сообщили о дополнительных гарантиях в отношении «Юпитеров». 16:15, по просьбе Раска, снова встречаются Скали и Фомин. Когда Скали спрашивает, почему предложение от 26 октября было отменено, а «Юпитеры» участвствуют в сделке, Фомин объясняет, что это изменение является результатом «недопонимания». Он заявляет, что новое послание Хрущева было составлено до того, как прибыл его доклад о положительной реакции США на предложение 26 октября. Разъяренный ответом Фомина, Скали кричит, что объяснение Фомина не заслуживает доверия и что он думает, что это просто «подлая уловка». Скали предупреждает, что до вторжения на Кубу осталось несколько часов. Фомин говорит, что они с Добрыниным ждут ответа от Хрущева в любой момент, и призывает Скали доложить официальным лицам США, что предательства нет. Скали отвечает, что он не думает, что кто-то поверит заверениям Фомина, но он передаст сообщение в любом случае. Двое расходятся, и Скали немедленно печатает записку о встрече в ExComm. 19:45, Добрынин и Роберт Кеннеди встречаются в Министерстве юстиции. В своих мемуарах о кризисе последний вспоминает слова Добрынина: «К завтрашнему дню мы должны были взять на себя обязательство убрать [ракетные] базы. Я ставил им не ультиматум, а констатировал факт. Он должен понимать, что если они не уберут эти базы, мы уничтожим их. Он спросил меня, какое предложение делают США, и я рассказал ему о письме, которое президент только что передал Хрущеву. Он поднял вопрос о том, чтобы мы вывели ракеты из Турции. Я сказал, что не может быть никакой услуги за услугу или каких-либо договоренностей, заключенных под такого рода угрозой или давлением, и что, в конечном счете, это решение должно быть принято НАТО. Однако, как я сказал, президент очень давно хотел удалить эти ракеты из Турции и Италии. Некоторое время назад он отдал приказ об их удалении, и мы полагали, что через короткое время после того, как кризис закончился, этих ракет не будет. Время было на исходе. У нас оставалось всего несколько часов – нам нужен был немедленный ответ из Советского Союза. Я сказал, что мы должны получить его на следующий день». Добрынин недавно опроверг версию этой встречи Роберта Кеннеди по нескольким причинам. По словам Добрынина, Кеннеди фактически не угрожал военными действиями против ракетных объектов, если Советское правительство не уберет ракеты. Во-вторых, Кеннеди, как сообщается, не сказал, что «Юпитеры» было приказано убрать раньше, вместо этого он предположил, что может быть заключена явная сделка по турецким ракетам. После встречи с Добрыниным генпрокурор возвращается в Белый дом. По указанию президента Макнамара поручает секретарю военно-воздушных сил Юджину Цукерту призвать на действительную службу 24 подразделения резерва ВВС общей численностью 14200 человек. Роберт Кеннеди позже вспоминает настроение в Белом доме: «Мы не теряли надежды, но та надежда, которая появилась, теперь основывалась на том, что Хрущев пересмотрит свой курс в течение следующих нескольких часов. Это была надежда, а не ожидание. Ожидалось противостояние ко вторнику, 29 октября, и, возможно, даже завтра». 20:05, письмо Кеннеди Хрущеву, составленное ранее в тот же день, передается в Москву. Окончательный текст частично гласит: «Когда я читал ваше письмо, ключевые элементы ваших предложений, которые кажутся в целом приемлемыми, как я их понимаю, заключаются в следующем: 1) Вы согласны удалить эти системы оружия с Кубы при соответствующем наблюдении и надзором ООН; и обязуетесь с соответствующими гарантиями прекратить дальнейшие поставки таких систем оружия на Кубу. 2) Мы, со своей стороны, согласились бы на создание адекватных механизмов через Организацию Объединенных Наций, чтобы гарантировать выполнение и продолжение этих обязательств (а) для незамедлительной отмены карантинных мер, действующих в настоящее время, и (б) для предоставления гарантий против вторжения на Кубу». Письмо также направляется непосредственно в прессу, чтобы избежать задержек в общении. В 20:50 в ответ на просьбу У Тана прекратить работы на ракетных объектах пока продолжаются переговоры, Кастро указывает в письме исполняющему обязанности генерального секретаря ООН, что он прикажет прекратить работы при условии снятия блокады со стороны США. Кастро также приглашает У Тана посетить Кубу. У Тан отправляется в Гавану 30 октября. 21:00. У Тан сообщает Стивенсону, что советский представитель Зорин отказался принять информацию о точном местоположении карантинной зоны перехвата судов, которую США передали ранее в тот же день. 21:00 ExComm снова рассматривает различные варианты завтрашного дня, включая приказ на авиаудар по ракетным объектам на Кубе и расширение блокады на нефть, масло и смазочные материалы (POL). Когда встреча подходит к концу, Макнамара говорит Роберту Кеннеди, что США должны быть «чертовски уверены», что у нас «готовы две вещи: правительство Кубы, потому что нам это будет нужно … и, во-вторых, планы на будущее», как ответить Советскому Союзу в Европе, потому что, черт возьми, они собираются там что-то делать». Вечером, в тайне от других членов ExComm, президент и Раск готовят план на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы облегчить публичный торг ракетами между Турцией и Кубой. По указанию Кеннеди Раск звонит Эндрю Кордье, бывшему заместителю секретаря ООН, и диктует заявление, которое Кордье должен передать У Тану после дальнейших указаний из Вашингтона. Заявление представляет собой предложение, которое должен сделать У Тан, призывающий к удалению как «Юпитеров» в Турции, так и советских ракет на Кубе. Днем Кеннеди также просит Розуэлла Гилпатрика составить сценарий досрочного вывода ракет из Турции. Ночью Кастро встречается с послом СССР Алексеевым для длительной беседы в советском посольстве в Гаване. Кастро, как позже сообщает Алексеев, был проинформирован им о каждом из сообщений, отправляемых между Москвой и Вашингтоном во время кризиса. Алексеев напоминает, что, несмотря на «характерную сдержанность» Кастро, он [Кастро] также оценил ситуацию как крайне тревожную. 00:12, послу Финлеттеру направляются инструкции по рассмотрению углубляющегося кризиса с союзниками по НАТО. В телеграмме Финлеттеру сообщается, что «ситуация, как мы ее видим, становится все более серьезной, а время идет ... США может счесть необходимым в течение очень короткого времени в своих интересах и в интересах своих собратьев в Западном полушарии. предпринять любые военные действия, которые могут потребоваться». 06:00, ЦРУ сообщает, что советским техническим специалистам удалось полностью задействовать все 24 объекта БРСД на Кубе. По сообщениям, строительство одного ядерного бункера было завершено, но, как предполагается, ни один из них не находится в эксплуатации. 09:00, по Московскому радио транслируется новое послание Хрущева, которое фактически положило конец ракетному кризису. Хрущев заявляет, что «Советское правительство в дополнение к ранее изданным инструкциям о прекращении дальнейших работ на оружейных строительных площадках издало новый приказ о демонтаже оружия, которое вы описываете как «наступательное», и его упаковке и возврату в Советский Союз». Получив послание Хрущева, Кеннеди делает заявление, в котором назвал это решение «важным и конструктивным вкладом в дело мира». В отдельном письме к Хрущеву, написанном почти сразу после передачи, Кеннеди заявляет: «Я рассматриваю свое письмо к вам от 27 октября и ваш сегодняшний ответ как твердые обязательства со стороны обоих наших правительств, которые должны быть незамедлительно выполнены». Хотя большинство членов ExComm испытывают чувство облегчения и ликования после того, как стало известно о решении Хрущева, некоторые члены JCS проявляют меньший энтузиазм. Адмирал Андерсон, как сообщается, жалуется: «Нас поймали», в то время как генерал ЛеМэй предлагает США «в любом случае пойти дальше и нанести удар в понедельник». Во второй половине дня Объединенный комитет начальников вооруженных сил поручает военным командирам не ослаблять порядок боевого дежурства, предупреждая, что предложение Советского Союза о демонтаже ракетных объектов может быть «неискренним предложением, направленным на то, чтобы выиграть время». Кастро, с которым не посоветовались и не проинформировали о решении заранее, по сообщениям, приходит в ярость, узнав о советском шаге, проклиная Хрущева. Через несколько дней Кастро публично заявит в своем выступлении в Гаванском университете, что Хрущеву нет «яиц» [исп. «cojones», ред]. После утренней встречи с высокопоставленными военачальниками Кастро, по всей видимости, сам отправляется на базу ВВС Сан-Антонио, чтобы сбить американский маловысотный самолет. Однако самолеты США над базой не пролетают. 11:00, Роберт Кеннеди встречается с Добрыниным, который отмечает, что Хрущев согласился вывести ракеты, и говорит Кеннеди, что советский лидер хочет передать ему и президенту свои наилучшие пожелания. Состоялась встреча ExComm. К этому времени доступен полный текст сообщения Хрущева о решении демонтировать ракеты на Кубе. Макнамара сообщает, что советский корабль «Грозный» стоит на месте и что никакие другие корабли советского блока не будут заходить в карантинную зону в течение дня. Кеннеди приказывает, чтобы в течение дня не проводились воздушные разведывательные полеты и не предпринимались никакие действия против кораблей Советского блока в отношении нерешенного вопроса о бомбардировщиках Ил-28 на Кубе. Кеннеди согласен с тем, что Соединенным Штатам следует рассматривать Ил-28 как «наступательное оружие» и добиваться их удаления, но он также предлагает США не «зацикливаться на этом вопросе». Около полудня Кастро заявляет, что заверения США в ненападении против Кубы неудовлетворительны, если они не включают дополнительных мер. Он выдвигает несколько конкретных требований, впоследствии получивших название его «пяти пунктов». Они включают прекращение экономической блокады Кубы, прекращение всех подрывных действий, осуществляемых США против Кубы, прекращение всех атак на Кубу, осуществляемых с военных баз США в Пуэрто-Рико, прекращение воздушной и морской разведки, полетов в воздушном пространстве и водах Кубы и возвращение Кубе Гуантанамо. 13:00-15:00, согласно информации, переданной У Тану советским командованием несколько дней спустя, советские военные на Кубе получили инструкции по демонтажу ракет на Кубе. Фактический демонтаж площадок, как сообщается, начинается в 17:00. 13:04, на брифинге для прессы, Раск предостерегает от злорадства по поводу советского решения, поясняя, что «если в Кремле идут дебаты, соперничество, споры по поводу того, как разыграть эту ситуацию, мы не хотим ... укрепить руки тех, кто в Москве хотел играть по-другому». Раск также утверждает, ссылаясь на Ил-28, которые все еще находятся на Кубе, «еще не время говорить, что все закончилось». В 16:07, JCS просит CINCLANT пересмотреть план вторжения на Кубу и определить, какие изменения следует внести в план в свете последних разведывательных оценок военной техники на Кубе. CINCLANT специально направлен на рассмотрение вопроса о том, следует ли включать тактическое ядерное оружие, как воздушное, так и наземное, в арсенал вооруженных сил США, вторгающихся на Кубу. Вечером Скали встречается с Фоминым в четвертый раз за время кризиса. Фомин говорит Скали: «Я получил указание поблагодарить вас. Информация, которую вы предоставили Хрущеву, очень помогла ему в быстром принятии решения». Затем Фомин добавляет: «И это включает вашу субботнюю вспышку», указывая на то, что гнев США, выраженный Скали по поводу расширения советских требований, укрепил решение Хрущева принять предложение США о прекращении кризиса. Советское посольство в Гаване получает длинную телеграмму из Кремля, в которой объясняется решение отозвать ракеты. В сообщении утверждается, что любой другой шаг означал бы «глобальный пожар и, как следствие, уничтожение кубинской революции». В телеграмме также подчеркивается, что «Советское правительство ни при каких обстоятельствах не откажется выполнить свой интернациональный долг по защите Кубы». Алексеев передает телеграмму президенту Кубы. Утром первый заместитель премьер-министра СССР Василий Кузнецов встречается с У Таном. Кузнецов, посланный Хрущевым в Нью-Йорк для проработки деталей урегулирования кризиса, говорит У Тану, что советские ракеты находятся в процессе демонтажа и отправки с Кубы. Кузнецов предлагает, чтобы после завершения демонтажа Советский Союз отчитался перед Советом Безопасности, который затем разрешил бы группе ООН посетить Кубу для инспекции «на месте». По указанию Макнамара начать процесс вывода ракет «Юпитер» из Турции созывается межведомственная оперативная группа под руководством генерального юрисконсульта министерства обороны Джона Макнотона. Сообщается, что Макнотон открывает встречу заявлением: «Эти ракеты будут выведены из строя к 1 апреля, даже если нам придется их расстрелять». 10:00, на утреннем заседании исполкома президент приказывает кораблям ВМФ сохранять свои карантинные позиции. Разведывательные полеты на малых высотах рекомендованы к возобновлению, но полеты с U-2 не разрешены. 15:30 У Тан информирует Стивенсона, МакКлоя и Йоста о своей встрече с Кузнецовым ранее в тот же день. У Тан пытается убедить американцев в том, что теперь карантин должен быть приостановлен, но Макклой и Стивенсон не соглашаются, связывая окончание карантина с фактическим удалением наступательного оружия с Кубы. Однако они согласны с тем, что карантин может быть приостановлен на время визита У Тана на Кубу, который должен начаться 30 октября. 10:48, CINCLANT сообщает JCS, что в связи с сообщениями о наличии у кубинских сил ядерных ракет малой дальности FROG он намеревается изменить планы вторжения, чтобы воздушные и наземные силы США, участвующие в операциях против Кубы, также были вооружены тактическим ядерным оружием. CINCLANT заверяет JCS, что ядерное оружие будет применено только в том случае, если кубинские или советские войска начнут применение ядерного оружия. JCS соглашается разрешить вооружение сил вторжения США ядерным оружием, но указывает, что ядерные боеголовки не должны ввозиться на Кубу без дальнейшего разрешения JCS. Советский Союз пытается выработать формальное соглашение с США по урегулированию ракетного кризиса. Добрынин приносит Роберту Кеннеди неподписанное письмо Хрущева, в котором четко излагаются условия соглашения, в том числе обещание Роберта Кеннеди, что «Юпитеры» будут вывезены из Турции. Генеральный прокурор не дает немедленного ответа, но берет письмо с собой, чтобы рассмотреть предложение. Когда он встречает Добрынина на следующий день, Кеннеди отвергает идею письменного соглашения, касающегося ракет «Юпитер». После обсуждения в ExComm вопроса об Ил-28 28 октября аналитик Госдепартамента Раймонд Гартофф рекомендует в служебной записке, что «в дополнение к БРСД и БРПД, в список того, что США хотели бы вывести с Кубы обязательно должны быть включены Ил-28». Однако Гартофф пишет, ---------- что США не могут «разумно настаивать» на выводе самолетов МиГ, ЗРК или неракетных вооружений сухопутных войск. Хрущев непреднамеренно открыл дверь для требований США об удалении дополнительных систем оружия, сказав Кеннеди в своем письме от 28 октября, что он уберет «то оружие, которое вы описываете как наступательное». Хотя кризис сосредоточился вокруг развертывания советских ракет, США используют несколько аргументов в поддержку своего утверждения о том, что бомбардировщики также являются «наступательными». Американские переговорщики отмечают, что объявление о карантине прямо касалось самолетов-бомбардировщиков, и указывают на письмо президента от 22 октября, в котором возражали против ракетных баз большой дальности», а также «других наступательных систем на Кубе». 15:00, вскоре после прибытия в Гавану, У Тан и его помощники встречаются с Кастро, президентом Дортикосом и министром иностранных дел Роа. У Тан представляет несколько предложений по инспекции, чтобы убедиться, что демонтаж ракет продолжается, включая инспекцию на месте группой ООН, воздушную инспекцию разведывательными самолетами ООН или проверку Международного комитета Красного Креста (МККК). Кастро отвергает каждое из этих предложений, заявляя, что они «направлены на то, чтобы унизить кубинское государство». Хрущев отправляет Кеннеди сообщение на 16 страницах, посвященное кризису, карантину, договору о запрещении ядерных испытаний и берлинскому вопросу. Кремлевский лидер требует, чтобы США немедленно сняли карантин и экономическую блокаду Кубы. Он также предлагает США уйти со своей базы на Кубе. По договору о запрещении испытаний, заявляет Хрущев. «Теперь у нас созрели условия для доработки соглашения о подписании договора о прекращении испытаний термоядерного оружия». Хрущев также пытается добиться соглашения по Берлину, которое исключило бы канцлера Германии Аденауэра, потому что «следующий кризис ... может быть вызван германским вопросом». Роберт Кеннеди и Добрынин обсуждают письмо, которое он дал ему позже, прежде чем излагать условия американо-советского соглашения по урегулированию кубинского ракетного кризиса. Записки, которые он подготовил для встречи, отражают его позицию: «Прочитал письмо – изучил его за ночь. Как я вам сказал, никакого вознаграждения за услугу нет. В письме создается впечатление, что это было. Вы спросили меня о ракетных базах в Турции. Я сказал вам, что мы выйдем отсюда через четыре-пять месяцев. Это все еще остается в силе. Даю слово, и этого достаточно. Отзовите свое письмо – пересмотрите его, если вы чувствуете необходимость писать письма, тогда мы также напишем письмо, которое вам не понравится. Кроме того, если вы опубликуете какой-либо документ, указывающий на сделку, она будет аннулирована, и если это будет сделано позже, это еще больше повлияет на отношения». Добрынин соглашается с требованием Кеннеди и забирает письмо. В Москве Громыко сообщает Колеру, что Советский Союз желает как можно скорее достичь соглашения на основе обмена письмами Кеннеди-Хрущев. Громыко также предлагает, чтобы какое-то формальное соглашение «кодифицировало» обязательства обеих сторон. Все операции оперативной группы W, подразделения ЦРУ по действиям Мангуста, должны быть немедленно остановлены. Однако во время кризиса директор оперативной группы W Уильям Харви приказал отрядам тайных агентов прибыть на Кубу по своему усмотрению для поддержки любой обычной военной операции США, которая могла произойти. В конце октября готовится к отправке новая миссия. Один из оперативников, обеспокоенный тайной операцией вскоре после достижения урегулирования ракетного кризиса, отправляет Роберту Кеннеди сообщение, чтобы убедиться, что миссия выполнена. Кеннеди возмущен, узнав, что миссии ЦРУ продолжаются, отчитывает Харви и просит Маккоуна прекратить операции. Эдвард Лэнсдейл впоследствии отправляется в Майами, чтобы наблюдать за завершением операции Мангуста. Однако три из десяти запланированных диверсионных групп из шести человек уже отправлены на Кубу. 8 ноября одна из команд выполняет поставленную диверсионную задачу. ExComm рассматривает отсутствие прогресса в переговорах между У Таном и Кастро. Кеннеди приказывает возобновить разведывательные миссии на следующий день, если в обсуждениях не будет достигнут значительный прогресс. У Тан встречается с Кастро, Дортикосом и Роа. Кастро соглашается отправить тело пилота сбитого U-2 обратно в США. Кастро утверждает, что самолет Андерсона «был сбит кубинскими зенитными орудиями, управляемыми исключительно кубинцами, на кубинской территории». Жалуясь на продолжающуюся воздушную разведку, он предупреждает, что «кубинский народ больше не может терпеть такие ежедневные провокации» и что Куба «уничтожит любой самолет в любое время, который вторгнется в воздушное пространство Кубы». У Тан не может получить одобрение Кастро на любую форму инспекции вывода советских ракет. 18:00, услышав обновленную информацию о миссии У Тана на Кубу, Кеннеди приказывает возобновить низковысотную разведку и карантинные операции, но продолжает запрет на полеты U-2. Стивенсон сообщает Вашингтону, что он получил предварительные отчеты от У Тана и Иудара Джит Рикхе об их визите на Кубу. Официальные лица ООН сообщают, что отношения между Кубой и Советским Союзом, по словам Рихе, «невероятно плохие». Райхе заявляет, что, хотя у них не было «окончательного» обсуждения бомбардировщиков Ил-28, «русские повторили ... что они были полны решимости вывести все оборудование, которое президент считает наступательным, в том числе Ил-28.» 10:00, президент разрешает продолжить разведывательные полеты на малых высотах над аэродромами Ил-28 и ракетными базами, но решает, что никаких немедленных ответных мер не будет, если какой-либо американский самолет будет сбит. Утвержденные Кеннеди инструкции передаются участникам переговоров из США в Нью-Йорке для использования на предстоящих встречах с первым заместителем премьер-министра СССР Микояном. Кеннеди дает указание американским переговорщикам подчеркнуть важность выполнения проверки, которую он описывает как «существенную» с «точки зрения истории дела». Что касается советских бомбардировщиков, дислоцированных на Кубе, переговорщикам велено лететь, чтобы «получить четкое подтверждение того, что Ил-28, включенные [в договоренности Кеннеди-Хрущева], разбираются для вывоза с Кубы». Микоян встречается с МакКлоем и Стивенсоном вскоре после прибытия в Нью-Йорк. Стивенсону было поручено предоставить Микояну список оружия, которое США считают «наступательным» и ожидают вывода Советским правительством. Однако, поглощенные дискуссиями по многим вопросам, Стивенсон и Макклой, по-видимому, забывают передать список Микояну. Американские переговорщики исправляют эту оплошность на следующий день, отправив Микояну письмо со списком. 08:30, Кастро сообщает о своей встрече с У Таном в речи, которую транслирует кубинское радио и телевидение. Кастро также обсуждает разногласия, возникшие между Советским Союзом и Кубой по поводу разрешения ракетного кризиса. Принимая примирительный тон, он заявляет: «Мы верим в руководство Советского Союза ... более чем когда-либо, мы должны помнить о щедрости и дружбе, которые Советский Союз проявил к нам». Кастро и Алексеев встречаются днем впервые с 27 октября. Фоторазведка показывает, что все объекты БРСД на Кубе снесены бульдозерами, а ракеты и связанное с ними пусковое оборудование удалены. Строительство на площадках БРСД, похоже, остановлено, а установки частично демонтированы. Американская разведка также сообщает, что работы над Ил-28 на аэродроме Сан-Хулиан продолжаются, но неясно, собираются ли бомбардировщики или разбираются. 10:00, на заседании ExComm Кеннеди подтверждает, что США будут настаивать на выводе бомбардировщиков Ил-28, которые в настоящее время размещены на Кубе. Впрочем, Кеннеди заявляет, что карантин должен продолжаться, но только путем оповещения всех судов, заходящих в карантинную зону. Он подтверждает приказ судам ВМС США не высаживаться на корабли Советского блока. Утром в письме к Микояну Стивенсон перечисляет те предметы, которые США считают «наступательным оружием», добавляя: «Мы надеемся, что оружие, которое вы планируете вывести, включает в себя все предметы из этого списка». Полный список включает: а) ракеты класса "земля-земля", включая те, которые предназначены для использования на море, и включая топливо и химические соединения, которые могут использоваться в ракетах, б) бомбардировщики, в) бомбы, ракеты класса "воздух-воздух" и управляемые ракеты, г) боеголовки для любого из вышеперечисленных видов оружия, д) механическое или электронное оборудование для поддержки или эксплуатации вышеперечисленных предметов, такое как оборудование связи, снабжения и запуска ракет, в том числе моторные торпедные катера класса Комар. В кратком телеобращении президент информирует нацию о том, что правительство США пришло к выводу, «на основе вчерашней серии фотографий ... что советские ракеты и соответствующее оборудование укладываются в ящики, а стационарные установки на этих объектах уничтожаются». Микоян прибывает в Гавану и сразу же заявляет о своей поддержке «пяти пунктов Кастро». Кастро, все еще недовольный советским решением удалить ракеты, как сообщается, не хочет встречаться с Микояном, но Алексеев уговаривает его сделать это. Гнев и озабоченность Кастро связаны не только с отсутствием консультаций перед советским решением об удалении ракет, но и с верой в то, что США вторгнутся на Кубу, несмотря на обещания об обратном, вытекающие из соглашения Кеннеди-Хрущева. Из-за своего недоверия к какому-либо соглашению Кастро соглашается на вывод ракет только после получения заверений от советского правительства, которые включали обязательство содержать одну советскую боевую бригаду на острове. Микоян проводит свою первую официальную встречу с Кастро в квартире Кастро в Гаване. Кастро встречается наедине с Микояном, Алексеевым и советским переводчиком. Однако переговоры немедленно прерываются из-за сообщения о том, что жена Микояна в Советском Союзе неожиданно скончалась. Позже Микоян решает, чтобы его сын, который его сопровождал, должен вернуться в Москву, а сам Микоян и пока остается на Кубе. 16:30, 19-е заседание ExComm посвящено вопросам инспекции и проблеме бомбардировщиков Ил-28, Стивенсон, который присутствует на встрече с Макклоем и Йостом, сообщает группе новейшие сведения о медленно идущих переговорах в Нью-Йорке. Президент заявляет, что он считает, что США должны объявить, что они рассматривают Ил-28 как наступательное оружие, которое должно быть выведено с Кубы, но он согласен с тем, что публичное объявление об этом следует отложить до следующего дня. Президент дает дополнительные указания «всем, кто заинтересован в нынешних переговорах на Кубе». Таким образом, в официальных инструкциях говорится: «У нас есть веские доказательства того, что русские разбирают ракетные базы… [Но] сборка Ил-28 продолжается. Есть некоторые свидетельства намерения создать центр по обслуживанию подводных лодок. Будущее точек дислокации ЗРК неясно. У нас нет удовлетворительных гарантий относительно инспекции». Кеннеди заключает: «Короче говоря, мы не хотим ни наступательного оружия, ни советской военной базы на Кубе, и именно так мы понимаем соглашения от 27 и 28 октября». Кеннеди отвечает на письмо Хрущева от 30 октября, в котором рассматривается вопрос об инспекции и проверке до отмены морского карантина. Кеннеди цитирует «очень серьезные проблемы», если Кастро не удастся убедить разрешить проверку на месте, и предполагает, что поддержание карантина «может помочь Микояну в его переговорах с Кастро». Макклой обедает с советскими переговорщиками в своем доме в Стэмфорде, штат Коннектикут. По словам Василия Кузнецова, по состоянию на 2 ноября все ракетные объекты, построенные Советским Союзом, были демонтированы. Кузнецов предлагает США провести инспекции в море: Советский Союз предоставит США график удаления ракет и позволит США подвести корабли к советским судам для проверки груза на палубе. В свою очередь, советское правительство хочет отмены карантина и официального протокола гарантий США, включая обещание, что США не будут вторгаться на Кубу или побуждать другие латиноамериканские страны к попытке вторжения. Кузнецов также добивается гарантий того, что против Кастро не будет предпринята никакая подрывная деятельность, и предлагает наблюдение ООН в США, а также на Кубе. 15:15, Кеннеди отправляет Макнамаре краткую записку, в которой предупреждает, что «русские могут попробовать еще раз. На этот раз они могут подготовиться к действиям на море в районе Кубы. Думает ли адмирал Андерсон, что они смогут построить секретную военно-морскую базу, которая поставит их почти на паритетных началах с нами, если мы снова начнем блокаду?» Позже Андерсон сообщает Макнамаре, что Советский Союз мог бы разместить военно-морские силы на Кубе несколькими способами, но он считает, что американская разведка обнаружит все, кроме самых «аскетичных». Андерсон повторяет свою предыдущую рекомендацию о том, что подводные лодки, действующие на кубинских базах или поддерживаемые с них, должны быть объявлены наступательным оружием и внесены в список запрещенных. В трехстраничном письме Кеннеди Хрущев пишет, что он «серьезно обеспокоен» тем, как США определяют «наступательное оружие». Советский Союз принуждают убрать с Кубы, в том числе Ил-28 и ракетные катера типа «Комар». Хрущев просит Кеннеди отозвать свое «дополнительное требование», заявив, что Советский Союз рассматривает их как «желание снова вернуть наши отношения в то накаленное состояние, в котором они находились всего несколько дней назад». Советские корабли начинают возвращать первые БРСД и связанное с ними пусковое оборудование в Советский Союз. 9 ноября завершается процесс вывоза оборудования. Кеннеди вручает Макнамаре небольшой меморандум, в котором выражает обеспокоенность тем, что планы США по вторжению на Кубу кажутся «неубедительными». Предупреждая, что использование слишком малого числа войск может привести к «увязанию» США, Кеннеди рекомендует вызвать три дивизии армейского резерва и, при необходимости, построить дополнительные дивизии. В результате записки Макнамара сообщает военным планировщикам позже в тот же день, что для успешного вторжения могут потребоваться дополнительные армейские дивизии. 7 ноября JCS встретится с CINCLANT для решения проблемы. Роберт Кеннеди продолжает оказывать давление на вопрос об Ил-28 на встрече с Добрыниным, говоря ему, что «было совершенно ясно, что ... Ил-28 должны уйти». Дальнейшее давление с целью удаления бомбардировщиков оказывает У Тан, который по просьбе США поднимает этот вопрос перед Кузнецовым. Кузнецов отвечает, что вопрос о бомбардировщике – это «новый вопрос», который не «охвачен» пониманием Кеннеди-Хрущева. Произошла воздушная встреча американского разведывательного самолета с кубинскими истребителями МиГ. Хотя обошлось без выстрелов, политики США выражают обеспокоенность тем, что инцидент предполагает, что будут предприняты новые попытки перехвата разведывательных самолетов. Макнамара с согласия JCS предлагает не информировать общественность об инциденте, а выразить дипломатический протест Советскому Союзу. Разведывательные полеты продолжаются. Кеннеди отправляет Хрущеву еще одно письмо по поводу американского определения «наступательного оружия». В нем он отвечает на обвинения Хрущева в том, что США пытаются осложнить ситуацию на Кубе. Кеннеди пишет, что Ил-28 – не «мелочь» для США, утверждая, что это оружие определенно способно выполнять «наступательные» задачи. Президент впервые поднимает вопрос о четырех усиленных советских войсковых полках на Кубе. Он также выражает озабоченность по поводу возможных советских подводных лодок, говоря Хрущеву, что он придает «огромное значение вашим личным заверениям в том, что базы подводных лодок не будут созданы на Кубе». В 16:00, телеграмма Колера сообщает: «Мне кажется, нет сомнений в том, что события последних десяти дней действительно потрясли советское руководство». Один советский военный чиновник, – вспоминает Колер, – сказал моей жене, что теперь он готов поверить в Бога». Колер сообщает, что не видит никаких доказательств какого-либо раскола в правящей элите на приеме в Кремле, проведенном вечером, и он заявляет, что Хрущев в частном порядке не одобрял немедленную встречу на высшем уровне с Кеннеди, заявив, что обе стороны не должны «торопиться» на такую встречу. 17:00, когда ему сообщили, что вывод советских ракет продолжается, Кеннеди сообщает ExComm, что США «не будут вторгаться после вывода советских ракет с Кубы». Кеннеди предполагает, что официальное обязательство о невмешательстве может быть принято после того, как Советский Союз уберет бомбардировщики Ил-28 и США получат «гарантии того, что не будет повторного ввода стратегических ракет». По-видимому, все еще существует некоторая неуверенность в том, как обращаться с Ил-28, поскольку Кеннеди просит, чтобы ExComm собрался на следующий день, чтобы «решить, должны ли мы выйти на ринг из-за бомбардировщиков Ил-28 или мы должны сказать, что Советы теперь завершили свое соглашение об удалении ракет и мы переходим к другим проблемам». 21:32, в телеграмме Стивенсону, Раск сообщает: «Наша основная цель – вывести БРСД и Ил-28 с Кубы, и мы далеко пойдем в сокращении нашего списка наступательных вооружений для достижения именно этой цели». В конечном итоге США отказываются от требований убрать ракетные катера типа «Комар», чтобы сосредоточиться на бомбардировщиках. 16:30, ExComm обсуждает способы, с помощью которых США могут оказать давление на Кубу, чтобы она убрала бомбардировщики. Согласно протоколу встречи, Кеннеди «был склонен не вводить повторно карантин, но он поддерживал давление на наших союзников, чтобы они не допустили захода кораблей на Кубу». Предлагаются и другие идеи, в том числе ужесточение карантина, новые тайные действия против Кастро и нанесение воздушных ударов по самолету Ил-28. Диверсионная группа ЦРУ из шести человек, направленная в составе оперативной группы W, взрывает кубинский промышленный объект. Этот инцидент никогда не поднимался на американо-советских переговорах и остается неизвестным большинству, если не всем членам ExComm. Министерство обороны сообщает, что «все известные» советские базы БРСД и БРПД на Кубе были демонтированы, и что «значительное» количество ракет было загружено на советские корабли или перемещается в портовые районы. У Тан оглашает новое предложение об инспекции на месте, в котором пять послов на Кубе из стран Азии, Африки, Европы и Латинской Америки будут проверять вывод ракет. Куба отклоняет это предложение, как и все другие формулы односторонних инспекций 11 ноября. Последний из кораблей, вывозивших с Кубы советские ракеты БРСД, покидает остров. Шесть судов вышли из Марибеля 5 ноября, и два корабля вышли из Касильды в этот же период. В течение дня пять кораблей инспектируются в море, советские корабли снимают брезентовые чехлы с ракетных транспортеров, чтобы американские корабли могли наблюдать и фотографировать их содержимое. Помощник министра обороны Артур Сильвестр позже сообщает репортерам, что «ответственные люди в этом правительстве удовлетворены» тем, что корабли на самом деле несут ракеты». 11:00, Стивенсон сообщает ExComm, что переговоры в Нью-Йорке по проблеме Ил-28 зашли в тупик. По подсказке Кеннеди группа обсуждает различные способы, которыми США могут заключить сделку с Советским Союзом по проблеме бомбардировщиков. Возможность предоставления дополнительных гарантий невмешательства, прекращения карантина и отмены требований инспекции на месте поднимается как возможные стимулы, но встреча заканчивается без твердого решения о том, как продолжить переговоры. Президент Кеннеди решает не снижать уровни боевой готовности SAC, а Макнамара отмечает, что такое решение может послать ложные «сигналы» Советскому Союзу. Хрущев отправляет Кеннеди сообщение, подтверждающее удаление ракет. Письмо имеет дружеский тон, в нем комментируются итоги ноябрьских выборов в США. «Вам удалось прижать своего политического соперника, мистера Никсона, к татами», - в письме комментируется тот факт, что Никсон проиграл свою заявку на пост губернатора Калифорнии. «Это тоже не вызвало слез из наших глаз». Ночью Кеннеди поручает своему брату Роберту сообщить Добрынину, что «слова» Хрущева о Ил-28 будет «достаточно», и США не будут настаивать на немедленном выводе самолетов. Роберт Кеннеди говорит послу СССР, что США будут надеяться, что самолеты будут удалены «в течение, скажем, 30 дней». Утро: члены ExComm продолжают обсуждение вопроса об Ил-28. Рекомендации группы, включенные в документ У. Алексиса Джонсона, включают предлагаемую последовательность действий, направленных на выход из тупика. Для начала группа рекомендует как «последний шанс» личное сообщение Хрущеву, предупреждая, что в ближайшее время могут быть предприняты дальнейшие действия: сообщение не приводит к желаемому результату, группа предлагает ужесточить блокаду, договориться с другими странами Латинской Америки и в другом месте, чтобы оказать дипломатическое давление на Кастро и использовать интенсивную разведку на малых высотах как форму психологической войны. Исполком также отмечает, что существует еще один вариант, но рекомендует использовать его только в качестве последней меры, «провоцируя» нападение на американские разведывательные самолеты и отвечая путем нанесения ударов по различным кубинским целям, включая бомбардировщики Ил-28. Хрущев посылает Кеннеди еще одно сообщение по проблеме Ил-28. Хрущев опасается убирать советские бомбардировщики, но заявляет, что «это можно сделать за 2-3 месяца». Он также жалуется, что США «не выполняют свои обязательства» по прекращению облетов и карантина, а также не согласились «зарегистрировать» обещание о невмешательстве. Президент Кеннеди обсуждает по телефону ситуацию на Кубе с Гарольдом Макмилланом. Кеннеди признает, что не было принято твердой стратегии решения остающихся проблем: «Мы не хотим снова вводить карантин из-за бомбардировщиков. Вопрос только в том, должны ли мы это сделать или предпринять какие-то другие действия. Например, мы можем сказать, что вся сделка аннулирована, и отозвать наше обещание о недопустимости вторжения, и преследовать их в целом». 19:00, в пятистраничном письме У Тану Кастро предупреждает, что Куба будет обстреливать самолеты-разведчики США: любой самолет, пролетавший над кубинским воздушным пространством, по его словам, делает это «с риском быть уничтоженным». Отмечая, что США уже проинспектировали советские корабли в море, он также заявляет, что Куба будет и впредь отказываться от «односторонних инспекций, проводимых любым органом, национальным или международным, на кубинской территории». В течение дня американская разведка сообщила, что советский контроль над кубинской системой ПВО резко усилился. В районе Гаваны обнаружены кубинские истребители, практикующие тактику полетов на малых высотах. Кеннеди пишет Хрущеву о продолжающейся сборке Ил-28. Он жалуется, что «три основные части обязательств с вашей стороны - удаление Ил-28, меры по проверке и гарантии от внедрения – еще не выполнены». В течение дня Добрынину сообщают, что проблема с Ил-28 «достигла точки невозврата» и что, если этот вопрос не будет решен, США и Советский Союз «скоро снова окажутся в положении нарастающей напряженности». 07:00, крупнейшая высадка десанта со времен Второй мировой войны, начинается в рамках учений в Онслоу-Бич, Северная Каролина. В двухдневных учениях, полномасштабной репетиции вторжения на Кубу, участвуют шесть десантных групп морского батальона, четыре – на штурмовых катерах и два – на десантных вертолетах. В 16:05, JCS встречается с Кеннеди, чтобы сообщить о готовности сил, которые будут задействованы в любых военных действиях против Кубы. Силы США, сосредоточенные для кубинского вторжения, достигли своего пика, JCS сообщает, что около 100000 солдат армии, 40000 морских пехотинцев и 14500 десантников готовы, 550 боевых самолетов и более 180 кораблей доступны для поддержки вторжения. Кеннеди сообщают, что это повышенное состояние готовности может поддерживаться около 30 дней. В докладной записке, подготовленной для Тейлора к этой встрече, излагается позиция США о тупике с Ил-28: они рекомендуют Соединенным Штатам продолжать оказывать давление на Советский Союз с целью удаления бомбардировщиков, предлагая продлить карантин на нефть, масла и смазочные материалы (POL), если не будет прогресса. Если карантином не удастся удалить самолеты, Объединенный комитет начальников штабов предупреждает, что США «должны быть готовы уничтожить их воздушным ударом». Макклой и Стивенсон встречаются с Кузнецовым и Зориным, чтобы попытаться довести спор по поводу Ил-28 до апогея. Макклой неоднократно предупреждает Кузнецова, что президент намечает пресс-конференцию на 20 ноября и что США должны получить обещание, что к тому времени бомбардировщики будут удалены. Макклой также продолжает выражать озабоченность по поводу отсутствия проверки на месте, возможности того, что на Кубе может быть введено новое «наступательное оружие», и продолжающегося присутствия четырех усиленных советских полков на Кубе. Стивенсон сообщает Исполнительному комитету, что переговоры завершились «без обещания Кузнецова, что они уступят в отношении Ил-28». 10:00, на утреннем заседании ExComm Кеннеди разрешает высотные разведывательные полеты, но вновь приостанавливает полеты на малых высотах. Роберт Кеннеди делает заметки на обратной стороне конверта во время встречи: «Президент не хочет отправлять в полет на малых высотах ... как далеко мы можем подтолкнуть Хрущева?» В течение дня генеральный прокурор встречается с Георгием Большаковым и предупреждает его, что разведка начнется снова, если Советский Союз не пообещает убрать бомбардировщики. Роберт Кеннеди заявляет, что ему нужен ответ на проблему Ил-28 до президентской пресс-конференции на следующий день. 20:25, Государственным департаментом передаются письма президента де Голлю, Аденауэру и Макмиллану. Кеннеди предупреждает их, что, если Ил-28 не будут отозваны, это может привести к дальнейшим действиям США, включая продление карантина с включением нефти, масел и смазочных материалов и возможность воздушного нападения на Кубу в ответ на атаки на американские разведывательные самолеты. Хотя общая ситуация считается «несколько менее опасной, чем была в октябре», Кеннеди предупреждает, что заставить Хрущева снова отступить в некоторых отношениях может быть труднее, чем это было во время ракетного кризиса. Аналогичные послания главам латиноамериканских государств также отправляются в вечернее время. Кастро сообщает У Тану, что кубинское правительство не будет возражать, если Советский Союз уберет Ил-28 с Кубы, тем самым положив конец кризису, связанному с советскими бомбардировщиками. В письме, в котором объявляется о своей новой должности, Кастро отказывается от любых претензий на самолеты, заявляя, что самолет Ил-28 является «собственностью Советского правительства». Однако в письме еще раз предупреждается, что любой «военный самолет, вторгшийся в воздушное пространство Кубы, может это сделать только с риском быть уничтоженным», и снова отвергается любая односторонняя инспекция кубинской территории. Кубинское правительство, по-видимому, убедили разрешить вывоз бомбардировщиков подписанием нового кубинско-советского соглашения, согласно которому Советский Союз оставил на острове учебный центр, где кубинские войска могли бы обучаться использованию советской военной техники. Президент направляет устное послание через советского посла Хрущеву, в котором говорится, что он объявит о понижении уровня боевой готовности для войск США на своей пресс-конференции. Хрущев формально соглашается вывести Ил-28 с Кубы в письме Кеннеди на четырнадцати страницах. В своем письме Хрущев жалуется, что во время обмена корреспонденцией в октябре Кеннеди не сделал «ни единого упоминания о самолетах-бомбардировщиках…. Я проинформировал вас, что самолетам Ил-28 двенадцать лет, и по своим боевым характеристикам они в настоящее не могут быть классифицированы как наступательное оружие». Тем не менее, добавил он, «мы намерены удалить их в течение месяца». В отдельном сообщении Хрущев призывает Кеннеди воздержаться от «оскорбления национальных чувств кубинцев» во время его предстоящей пресс-конференции. 15:30. После обсуждения письма Хрущева о согласии убрать Ил-28, ExComm соглашается отменить карантин. Кроме того, отменен приказ SAC, и 21 ноября запрещены полеты на малой высоте. Запланированы миссии U-2 для проверки демонтажа и вывода бомбардировщиков. 18:00 Президент объявляет на пресс-конференции: «Сегодня председатель Хрущев сообщил мне, что все бомбардировщики Ил-28 с Кубы будут выведены через 30 дней. Сегодня днем я дал указание министру обороны отменить наш военно-морской карантин». Кеннеди предполагает, что, поскольку инспекции на месте не было, предварительное условие для гарантии невмешательства США не было выполнено. Тем не менее, он заявляет: «Если все наступательное оружие будет убрано с Кубы и не попадет в полушарие в будущем, и если Куба не будет использоваться для экспорта агрессивных коммунистических целей, в Карибском бассейне будет мир». 23:21, JCS приказывает SAC немедленно вернуться к своему нормальному состоянию боевой готовности. В течение дня силы SAC понижают свою боевую готовность с DEFCON 2, а другие военные командования США понизили свою боевую готовность с DEFCON 3 до DEFCON 4. 09:49, в телеграмме Стивенсону и МакКлою, Раск резюмирует состояние кризиса после соглашения об Ил-28. Незакрепленные до конца и все еще остаются невыполненными ... : с советской стороны, проверка на месте под наблюдением ООН удаления наступательного оружия, и долгосрочные гарантии против его повторного введения; с нашей стороны, официальные гарантии против вторжения на Кубу. Раск отмечает, что США выступают за урегулирование вопроса на счет того, чтобы США и Советский Союз выступили с параллельными заявлениями в Совете Безопасности ООН. В заявлении США, по его словам, будут изложены гарантии невмешательства, зависящие от поведения Кубы. Кеннеди отправляет Хрущеву краткое письмо, в котором приветствует решение советского лидера убрать Ил-28. Кеннеди пишет: «Я был рад получить ваше письмо от 20 ноября, которое вчера пришло в нужное время. Как вы увидите, я смог незамедлительно объявить об отмене нашего карантина на своей пресс-конференции на основании вашего долгожданного заверения в том, что бомбардировщики Ил-28 будут удалены в течение месяца». Кеннеди также заверяет Хрущева, что «не нужно опасаться какого-либо вторжения на Кубу, пока дела идут своим нынешним благоприятным курсом». Президент официально отменяет военно-морской карантин Кубы, и ВМС США незамедлительно принимают меры, чтобы вернуться в состояние нормальной готовности. Макнамара уполномочивает министра военно-воздушных сил освободить 14200 резервистов ВВС, а министерство обороны отменяет принудительное продление срока для персонала ВМФ и корпуса морской пехоты. Почти одновременно Советский Союз и другие страны Варшавского договора объявляют об отмене специальных мер военной готовности, которые были введены в действие 23 октября. Те из нас, кто находится в подчинении SAC, хотя официально и вернулись в DEFCON 4, остаются в режиме повышенной готовности 24 часа в сутки вплоть до следующего понедельника, недели после Дня Благодарения. Мир постепенно возвращается к «норме».
Большáя часть собранных хронологий говорит о том, что кубинский ракетный кризис продолжается еще несколько месяцев, поскольку продолжаются переговоры, обмен письмами и другая деятельность с участием Кубы, Советского Союза и США. Но, с точки зрения большинства из нас, дежуривших в этот напряженный период нашей истории, теперь все вернулось к «обычным делам». Для большинства из нас, кто служил в одном из ракетных подразделений, это означало возвращение к долгим дням повседневной работы, чтобы попытаться выяснить, как заставить эти новые ракетные системы функционировать так, как они были разработаны. Мы все значительно повзрослели за последний месяц. 
Для комментариев.Вы должны быть зарегистрированы в Facebook.
|
