|
Раздел 4. ВОСПОМИНАНИЯ ВЕТЕРАНОВ
В словаре русского языка Ожегова говорится: воспоминание – это записки или рассказы о прошлом. А вспомнить – значит возобновить в своей памяти.
Кому нужны воспоминания? Они нужны не тому кто вспоминает, а тому, для кого эти записи или рассказы о прошлом написаны. Как правило, люди старших поколений хотят оставить эти воспоминания о прошлом для потомков, помочь им лучше и полнее усвоить исторические события описываемого периода.
Но одно дело когда воспоминания написаны одной персоной, и совсем другое дело, когда одно и то же событие описывают люди разных категорий.
Мы приняли решение собрать в книгу воспоминания рядовых солдат, старшин, лейтенантов и командиров всех степеней. В этом случае каждый из них излагает взгляды «со своей колокольни» на события, участником которых он был в периоды от формирования до расформирования своей родной войсковой части в течение 45 лет. А время это было насыщено принципиальными изменениями в политической и экономической жизни нашей страны.
Потомкам нашим эта книга поможет разобраться с историческими событиями своей Отчизны, хотя бы в этот период её жизни.
Еще Лобжанидзе Александр, будучи командиром части, проявил инициативу собрать воспоминания всех бывших командиров, начиная с Лиференко. Он попросил журналиста Евгения Зайцева собрать и обобщить их. Появилась книжка «Командиры одной части». Опыт журналиста позволил ему изложить этот материал так, как он понимал и оценивал события.
Конечно, мы не могли не использовать эту книжку, тем более что сегодня в Костроме проживает только один из шести командиров. Правда, пришлось ее содержание несколько сократить и изложить деяния поскромнее. Ведь в жизни были не только успехи и радости, а бывало всякое.
Некоторые ветераны откликнулись на призыв «вспомнить». Все их рассказы помещаем в этом разделе, и говорим им спасибо.
Из книги Евгения Зайцева
ЛИФЕРЕНКО ВАЛЕНТИН ЯКОВЛЕВИЧ
ПОЛКОВНИК
За две недели до начала войны выпускник артиллерийского училища лейтенант Лиференко прибыл в формирующийся полк. А в первый ее день, точнее, в три часа утра комполка отправил его на полуторке в штаб дивизии за боевым приказом. Не успел лейтенант отъехать двух километров, как на грузовик с разных сторон спикировали два «мессера» ME-110. Фонтанчики пыли, взбитые пулеметными очередями, перекрестились на шоссе перед самым радиатором автомобиля. Смерть прошла мимо в десятке метров.
В первые два года, пока воевал в составе 202-й стрелковой дивизии, она, кажется, ходила по пятам. Это не метафора. Откатывалась на восток вся армия, первый удар врага, превосходящего в силе, оказался не только неожиданным, но и ошеломляющим.
Сколько потеряла страна авиации, пехоты, артиллерии – можно прочитать в любом справочнике.
Первые огневые позиции 652 артполка располагались вблизи от границы с Германией, южнее литовского города Кельме, недалеко от Клайпеды, оседлав шоссе КенигсбергРига. По нему и поперли фашистские танки.
Комдив задержал Лиференко при себе: «Будешь моим порученцем», – сказал ему. Только через три-четыре часа отправил его в полк. Артиллеристы уже вели бой, оседлав шоссе. На поле уже горели четыре танка.
– Бьют наши сволочей! – сказал лейтенант шоферу. – А ведь и полка-то еще нет.
А сколько же их пожгли полки обученные?! Сунулись – получили!
Много пожгли танков вдоль этого шоссе, только силы оказались неравными. Ткнувшись в одном месте, где фашистов встретили отчаянно сопротивлявшиеся войска, немцы попытали счастья в другом. В тот день удача была на их стороне. Справа и слева грохот боя сместился далеко в тыл. С высоты, где артиллеристы держали фронт, далеко просматривалась местность. Войска уходили. Параллельно им, иногда опережая их, двигались враги. Они тогда имели много автомашин, так что при определенных условиях обогнать могли в любой момент.
Более двух лет провоевал Валентин Яковлевич в 202-й стрелковой дивизии, которой был придан артиллерийский полк. С ее бойцами познал он и горечь отступления, и радость побед. Пусть и не главных еще, но тех побед, без которых не было бы Берлина.
Анализировали, как лучше взаимодействовать «богу войны» с «царицей полей». Тогда же, вероятно, впервые в той войне применили небывалую до тех пор тактику. Перед наступлением часть орудий «обрабатывает» первую и третью линию обороны, а с началом атаки – другая часть сосредоточивает огонь на окопах второй и четвертой линий. Получалось так, что к обороняющимся не могли подойти подкрепления из тыла. Бить врагов поодиночке – легче и бескровнее.
Война учила быстро, как и продвигала по службе. К ее концу Лиференко уже был старшим офицером оперативного отдела в штабе артиллерии 1-го Прибалтийского фронта, куда переведен был из 11-й гвардейской армии.
Командовали ею в разное время известные полководцы, когда она была еще обыкновенной: К. Рокоссовский и И. Баграмян. При взятии Кенигсберга командующим ее был Кузьма Галицкий. Его интеллигентностью восхищались все офицеры и рядовые. Никогда и никто не слышал от него грубого слова, говорил ровно, не повышая голоса, не срываясь на бас. И еще обладал огромными знаниями военного дела. Умел выделять умных и находчивых. В поле его зрения попал и Лиференко. Высоко ценили Валентина Яковлевича за качественную подготовку боевых распоряжений и шифровок по использованию артиллерии и ведению карты группировки артиллерии.
В обязанности старшего офицера входило сведение всех данных и нанесение их на карту. Для военного времени они были сверхсекретными. Любую цену заплатил бы противник за оперативную карту. Но, как говорится, руки у него были коротки. Изготовленная в четырех экземплярах, она под усиленным конвоем доставлялась адресатам, в том числе штабу фронта, представителю Ставки Верховного Главнокомандования. Старшему офицеру нередко приходилось делать доклады но этим вопросам командованию фронта. Запомнился Валентину Яковлевичу один такой доклад представителю Ставки маршалу А.М. Василевскому перед началом штурма Кенигсберга.
Город-крепость штурмовали с юга. В зоне ее действия находился одиннадцатый форт. Это дуга более чем в сто метров, а наступала армия по фронту в шесть километров. Без взятия форта нечего было и думать об успешном наступлении но всему фронту. «Орешек» представлял собой трехслойную «скорлупу». Внешняя стена и потолок – двухметровый железобетон, на нем лежал гравий пятиметровым слоем. Сверху, на обычном грунте, более метра, росли сосны. Очень мощную оборону организовали фашисты по всему фронту. Ради сохранения людей командование решило создать плотность артиллерии на направлении главного удара 236 стволов на каждый километр. В это число не входили орудия калибром меньше 76 миллиметров. В расстановке артиллерии непосредственно участвовал Валентин Яковлевич. Ему и пришлось докладывать А.М. Василевскому.
– Не выполнили вы задание, штабисты, – со свойственной ему мягкостью в голосе заметил маршал. Почему на километр фронта вы ставите только 209 стволов. Где остальные?
– На прямую наводку, товарищ маршал, поставлена еще среднекалиберная зенитная артиллерия, – пояснил Лиференко.– Вместе с ней получается 240 стволов.
Некоторое время маршал подумал над картой, потом одобрил такое предложение офицера. В конце войны зенитки свое прямое дело – сбивать самолеты – уже завершили: под Кенигсбергом фашистская авиация к тому времени была разгромлена.
Раскалывать «орешек» решено было мортирами, которых поступила целая дюжина. Вес ее снаряда составлял около полутонны. При высокой траектории его полета на «крышу» форта он падал под прямым углом. Силы взрывчатки хватало лишь на то, чтобы снести грунт и гравий. Но оставался бетон. Трое суток «долбили» мортиры форт. Когда в его по» толке появилось несколько пробоин, фашисты подняли белый флаг. Таким же образом брали и другие форты.
За участие в разработке важнейшей операции Валентина Яковлевича наградили орденом Красного Знамени. Вручал его командующий фронтом будущий маршал И.Х. Баграмян. Новое место службы представлялось полковнику как чистый лист бумаги перед писателем или холст перед живописцем.
Так получилось, что после войны, не считая академии, все время трудился в войсках. Из Москвы был сразу направлен начальником штаба артиллерии корпуса в Порт-Артур. В Корее еще продолжалась война. Советские войска, о чем было известно «академикам», помогали северо-корейским братьям, установившим после изгнания японских оккупантов на своей земле народно-демократическую республику. Воевать ей пришлось с самой мощной державой мира.
Однажды знания полковника Лиференко потребовались в штабе округа. Его назначили начальником отдела противовоздушной обороны округа. Территория, пожалуй, как ни в каком другом округе, – от острова Врангеля и Чукотского полуострова до героического поселка Хасан на юге Приморского края. Валентин Яковлевич больше разъезжал по гарнизонам, чем жил в хабаровской квартире. Страна только начинала создавать противовоздушную оборону на основе ракет. Приходилось ему и позиции для полков и дивизионов выбирать, и инспектировать эти войска. Дел, как всегда, хватало, пока однажды не пришлось их передать другому – в связи с «назначением на новое место службы» – в Кострому.
К тому времени полковник четко определил свое кредо: самое главное в работе командира, как единоначальника, – работа с людьми, их воспитание, умение организовать их деятельность. Чем лучше умеет командир ладить с людьми, глубоко знать их интересы, тем больше гарантируется ему личный успех и успех всей части.
Чуть раньше прибывший майор Красильников Александр Сергеевич, получивший закалку на флоте, оказался прекрасным воспитателем. С ним Валентин Яковлевич сошелся с первой встречи. Вместе они подолгу беседовали с каждым офицером, старались узнать не только склонности, к чему лежит душа, но и семейное положение, состояние здоровья, где и как служил раньше. Это стало правилом и в более позднее время. Часть в короткие сроки укрепилась офицерским составом, освободилась от балласта.
– Такой подход к подбору и расстановке кадров, – оценивает те действия с высоты прожитых лет Валентин Яковлевич, – дал хорошие результаты. Мы создали костяк части, на который потом равнялись вновь приходившие и офицеры, и прапорщики, и рядовые.
Уже через два года после формирования войсковой части 44061 Указом Президиума Верховного Совета СССР ей вручили Боевое знамя и исторический формуляр. Часть получила статус полка в составе гвардейской ракетной дивизии. Незадолго до ухода в запас часть полковника Лиференко инспектировала комиссия Главнокомандующего РВСН. Из 15 проверенных расчетов лишь два получили оценку «хорошо», остальные – «отлично». Валентин Яковлевич мог признаться себе: на «чистом листе», который был получен им десять лет назад, он «нарисовал» если не шедевр, то «произведение» высококлассное.
Тридцать три года прослужил Валентин Яковлевич в Советской Армии. Много было гарнизонов в его жизни: Рига, Шяуляй, Славянка, поселок Хасaн, Краскино, Порт-Артур, Москва, Хабаровск. Причалом стала Кострома.
Несмотря на почтенный возраст, Валентин Яковлевич бессменно руководит Советом ветеранов Третьего ЛАУ, которое выпустило из своих стен более десяти тысяч офицеров.
Он часто встречается с сослуживцами. В предпраздничные дни его обязательно приглашают в школы. Чаще всего выступает в лицее № 34, где создан музей Третьего ЛАУ. Иными словами, полковник не ушел на полный покой. Он бодр и жизнедеятелен.
Ушел из жизни первый наш командир в декабре 2003 года.
Вечный покой ему.
ВОЛКОВ ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ
МАЙОР – ПОЛКОВНИК
Сам Юрий Николаевич по юности лет на фронт не попал. Более того, десятиклассников не взяли в армию со своим годом – всем было видно, что войне приходит конец, а грамотные люди всегда нужны. В конце октября 1944 года на первые занятия пришло всего четыре парня-десятиклассника. Как же так: им уже по семнадцать, а главные исторические события совершаются без их участия. Как только собрались все вместе, так и решили: пойдем добровольцами.
В областном военкомате друзьям предложили идти в авиационное училище связи.
В марте следующего года некоторым курсантам посоветовали идти на офицерские курсы. По окончании училища Волкова направили в Качинское училище летчиков, базировавшееся тогда в Саратовской области. Вскоре его перевели в Мичуринск...
Начавшаяся летом 1950 года война в Корее застала лейтенанта Волкова в отпуске.
В родном селе Михайловице его уже ждала телеграмма: «Срочно прибыть в часть».
Как только вернулся, сразу же другой приказ:
– Немедленно сдать дела и выехать в Воронеж.
В то время там находился штаб упраздненного позже военного округа. Долго и там не дали задержаться – направили в Главный штаб Военно-Воздушных Сил. В Москве молодых офицеров набралось порядочно. Однажды их позвали в склады с гражданской одеждой: от ботинок до галстука, а в другом – новенькая форма. Ее упаковали в чемоданы, и – на Ярославский вокзал, с которого поезда уходят только на восток.
Все поняли: не зря подолгу с ними беседовали в штабе, жестко предупреждая о «неразглашении спецзадания», не зря ходили в ЦК ВЛКСМ сдавать комсомольские билеты. Через семь суток поезд довез их до пограничной станции Маньчжурия. Далее – китайская территория.
Распределили офицеров по частям: кого – советником, кого инструктором. Здесь, в Китае, формировалось летное училище для подготовки корейских летчиков на нашей технике. Состояло училище из двух полков. В одном из них Юрий Волков стал советником инженеров по радио и по спецоборудованию. А далее разворачивалось так. На совещании советников советник начальника училища определил двух офицеров, в том числе и Волкова, которым поручалось с определенной задачей поехать в Ставку Ким Ир Сена, где располагался штаб Главного военного советника. Это было под Пхеньяном в каких-то сопках. Поездка была интересная, оставила много впечатлений. Были, конечно, и опасности. Но самое важное в том, что там в Ставке лейтенанту Волкову предложили не возвращаться в училище, а остаться на территории Кореи в действующей дивизии на Ла-9 советником инженеров дивизии по радио и спецоборудованию вместо офицера, которого, по каким-то причинам, срочно отозвали в Союз. Это предложение было неожиданным и очень ответственным. Волков без колебаний, с большой охотой согласился.
В Москву вернулся под Новый, 1952 год. За билетом в ЦК ВЛКСМ пришел с бородой. В штабе ВВС предложили продолжить дальнейшую службу в Харьковском высшем военно-авиационном училище.
В училище Юрий Николаевич получил назначение на радиотехнический факультет.
Вскоре поступил туда, а после окончания вышел на прямую дорогу из авиации в Ракетные войска.
В ракетных войсках служба была совсем не такая как в авиации. Здесь личный состав в подчинении. И вооружение – ядерное! Успешная служба начальником сборочной бригады, и назначение на должность главного инженера базы головных частей.
Все технические работы проходят не только в его присутствии, но и под его контролем. Что это не одно и то же, убедился чуть ли не в первый месяц исполнения новых обязанностей.
Однажды при профилактических работах вышел из строя пусть и не важнейший, но и не второстепенный узел. На складе другого такого нет, значит нужно докладывать в вышестоящий штаб и просить замену. Ответственность за случившееся взял на себя. Написал в телеграмме фразу: «При моем присутствии...» Реакция последовала незамедлительно: «Присутствовать можете на концерте. На объекте обязаны контролировать». И дальше все в таком же духе.
Внедрили правило: «Если вы даже сто раз выполняли одну и ту же операцию и заучили последовательность ее выполнения до автоматизма – все равно от инструкции не отступать». Человек есть человек, и ему свойственно ошибаться. Кто даст гарантию, что при сто первом выполнении не произойдёт сбой? Тогда труд всех предшественников пойдет насмарку.
Налаживаются связи с академией имени Ф.Э. Дзержинского, с Серпуховским военным училищем. Особенно тесное сотрудничество получилось с академией. Преподаватели спецфакультета часто приезжали в Кострому для прохождения войсковой стажировки. Здесь читают лекции, знакомят офицеров со своими разработками, а некоторые из них даже внедряют. Консультируют рационализаторов. Сам главный инженер входил в комиссию по защите дипломов слушателями академии.
– Много полезной информации тогда мы получали, – вспоминает Юрий Николаевич. – Крепче становились на ноги в теоретическом плане. Это особенно пригодилось, когда началось переоснащение моноблоков на разделяющиеся головные части.
В 1971 году назначен командиром части.
С первых дней за основу деятельности взял принцип: «Командир, в отличие от гражданского руководителя, отвечает за все». Впрочем, в армии и весь спрос с командира. Но у нас есть своя особенность. Каждый солдат и офицер является определенным номером расчета и участвует в подготовке ядерных боеприпасов к боевому применению. Значит успех возможен только тогда, когда в коллективе созданы взаимопонимание и войсковая дружба.
Командир показывал личный пример. Он взял за правило лично сопровождать автомобильные колонны, перевозившие специзделия. Чаще всего он сам вел командирский «уазик» во главе колонны. Изучив предварительно весь маршрут следования, точно знал, где и на какой скорости ехать. Только беда всегда приходит не оттуда, откуда ее ожидаешь. Это случилось на второй год, как Юрий Николаевич принял на свои плечи «хозяйство».
В часть прибыла комиссия Главкома. Дотошно исследовали инспекторы каждый показатель. Заглядывали во все закоулки. Давали вводные. Объявляли тревогу. Нельзя сказать, чтобы они не сделали ни одного замечания, такого в жизни не бывает. Только замечания эти были либо несущественными, либо их тут же устраняли, что решающего значения они не имели. Все говорили о том, что звание «отличной» за частью остается.
Как водится, перед отъездом инспектор докладывает командиру обо всем увиденном В этот момент начальник штаба докладывает по телефону:
– В карауле застрелился солдат. Да, покойник. Все необходимые меры приняты.
Подобного рода «ЧП» командиру любой части доставляют сильную головную боль. Но даже не это главное. Погиб человек, защитник Отечества, которого родители отправляли служить с надеждой на возвращение. Полковник тут же докладывает о случившемся комдиву.
Разобрались. Солдат по первому году службы, получил письмо из дома, где сообщалось, что его невеста вышла замуж. Конечно, это для молодого солдата был удар, но уж не стреляться же теперь. Разбирались внимательно – нет ли других причин. Их не было. Рядом с ним находилось это трагическое письмо, измятое и облитое слезами. Виноваты командиры, они должны были знать особенность психологии солдата, и посылать его в караул в таком состоянии нельзя было.
Еще один несчастный случай. Солдат Незамедзянов – водитель, заканчивал службу. Передал машину молодому водителю, и последние дни ездил с ним в качестве стажера. Возвращаясь с дальней боевой позиции в свой городок, на дороге занесло встречную грузовую машину, которая углом своего кузова прорвала тент нашего ГАЗика и разбила голову солдату. Все остальные пассажиры и водитель травм не получили. Вызвали в часть отца и передали ему сына в гробу. Теперь представьте сцену, когда отец в кабинете командира, не скрывая слез, сказал: «Я три года воевал на фронте и остался жив, тебе на три года отдал сына, а ты мне возвращаешь покойника». Слезы появились и у командира, они обнялись и расстались по-мужски.
|
