Лата В.Ф.

32-я Херсонская Краснознаменная ракетная дивизия
(Они защищали Родину)

© Лата В.Ф., М.,2007

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

ВМЕСТО МОРЯ – В РАКЕТНЫЕ ВОЙСКА

Леонов
Анатолий Иванович,
полковник в отставке,
начальник ОПД 2-го дивизиона 402-го ракетного полка,
начальник топогеодезической службы 346-го
ракетного полка 32-й ракетной дивизии

С огромным удовлетворением узнал, что Совет ветеранов дивизии мечтает о книге, и с радостью согласился поделиться своими воспоминаниями, несмотря на то что многое уже стало забываться.

В Ракетных войсках я отношусь к числу тех офицеров, которые с началом формирования первых ракетных дивизий пришли из ВМФ СССР.

Как и многие из моих друзей, я мечтал о море и поступил учиться в Высшее военно-морское училище подводного плавания в г. Ленинграде. Мы все с нетерпением ждали окончания обучения для того, чтобы побыстрее убыть на флоты и уйти в подводное плавание. Но судьбой мне было уготовлено совершенно другое плавание, о котором я не имел представления.

Как это было? В какую автономку я попал?

А было вот как.

В июле 1960 года сдан государственный экзамен за полный курс учебы и адмирал Богданович, который в то время был начальником училища, убыл в ГШ ВМФ за получением приказа о назначении нас на должности по флотам.

К этому времени с нами уже были проведены беседы и нас ориентировали на Северный флот, где мы проходили штурманскую практику на ВМБ Сайда-губа.

Мы с нетерпением ждали возвращения адмирала, хотелось быстрее получить назначение, оформиться и убыть в отпуск.

Вернулся адмирал в грустном настроении, начались совещания руководства училища, все понимали, что убедить весь курс, что мы больше флоту не нужны и нам необходимо убыть в новый вид ВС, совершенно нереальная задача.

На беседу вызывали нас по одному, по всей вероятности, боялись, что может т быть взрыв и не ошиблись. Долго нам внушали, что в стране идет развитие и становление нового, главного вида войск, который называется Ракетные войска стратегического назначения, где мы очень нужны и нас ждет хорошая перспектива. По тону всех бесед мы понимали, что отказываться было бесполезно, так как это могло привести к нехорошим последствиям, вплоть до увольнения или исключения из партии.

Закончилось вес тем, что в приказном порядке нас назначили в РВСН. Штурманов, как правило, назначали начальниками отделений подготовки данных дивизионов. Вначале мы не имели никакого представления об этой должности, но потом узнали, что штурманское дело имеет что-то общее с теми задачами, которые нам предстоит решать в РВСН.

Так я получил назначение на должность начальника ОПД дивизиона в 32-й рд (г. Поставы). После отпуска я с женой, она была уже в положении, прибыл в Поставы, где размешался штаб дивизии. Ракетчики меня, как моряка, встретили доброжелательно, но с ухмылкой, что, дескать, в Поставах, моря нет. Вскоре принял командир дивизии полковник Фронтов В.Ф. и начальник отделения кадров подполковник Биркин. Командир дивизии объявил, что я назначен в 402-й ракетный полк, который дислоцировался в п. Ветрино. Я очень обрадовался этому назначению и сегодня благодарю командованию училища и дивизии, что при распределении учитывалось место жительства родителей, которые жили в Смоленске.

По прибытии к новому месту службы я узнал, что это был прославленный в боях гвардейский Дновский танковый полк, который прошел войну и имел ордена Кутузова и Александра Невского. После Ленинграда это был небольшой белорусский поселок Ветрино в 20 км от Полоцка, который не впечатлил своими масштабами. Никаких промышленных предприятий в этом районе не было. Население занималось сельским хозяйством. Школа находилась в г.п. Ветрино.

Полк дислоцировался в 1,5 км от поселка, размещался обособленно за глухим бетонным забором, покрашенным белой краской. Тогда все военные городки в Белорусском ВО были обнесены заборами и имели пропускной режим.

В полку имелась жилая, техническая зона и танкодром. В солдатской зоне было две казармы, столовая, штаб, клуб, медпункт и тыловое хозяйство. Техническая зона была обнесена отдельным забором, где размешались парк для танков, мастерская и другие атрибуты для обслуживания техники.

Танкисты встретили моряка удивленно и с вопросом: «Зачем пожаловал моряк?» Что я мог тогда ответить, кроме как «направлен к вам продолжить службу на должность начальника ОВД дивизиона». Хотя сам не представлял что это за должность и какая меня ждет работа и перспектива.

Переодели в танковую форму и поместили на временное проживание в медпункт. Я, вспоминая, часто шучу: «Проходили карантин».

Полком командовал тогда опытный командир полковник Вродливец. Начальник штаба полка, тоже танкист, подполковник Смирнов В.П., зам. начальника штаба майор Бурда В. А. Мы с его семьей жили длительное время в общей трехкомнатной квартире.

Так начались ракетно-танковые автономки. В полк прибывали молодые офицеры, летчики, артиллеристы и представители других родов войск. Это выпускники ракетных академий и училищ. Шло формирование полка. Я был назначен начальником ОПД второго дивизиона.

Дивизионом временно командовал майор Петров Михаил Петрович. С любовью и благодарностью вспоминаю этого офицера и его семью.

При формировании мне было приказано возглавить взвод управления дивизиона, в который кроме ОПД входили связисты, автомобилисты, геодезисты, тыловики, писаря и т.д. Взвод был численностью более 70 человек и настолько «разношерстный», что управлять им было нелегко.

В первый дивизион начальником ОПД был назначен лейтенант Марченко Иван Федорович, командиром геовзвода полка – лейтенант Ермак Станислав Николаевич. Начальником ОПД полка был назначен капитан Бадалов Эдуард Сергеевич, который уже имел некоторый опыт нашей работы. Можно смело сказать, что на первых порах, до разделения по дивизионам, ОПД представляло единое целое. Мы все вместе учились, тренировались, готовились выполнять предстоящие задачи. В дивизии на боевом дежурстве стояло два полка. Начальник ОПД дивизии в то время был подполковник Филатов С.Г. Он направлял в наш полк подготовленных специалистов из других полков, которые проводили с нами занятия и оказывали помощь в становлении. В течение двух месяцев полностью завершилось формирование полка. Основной костяк составили бывшие танкисты, но в полк влились новые подготовленные офицеры Болысов В.И., Кочергин Г.Н., Коротков Г.В., Бондаренко, Шерстобитов и многие другие.

Надо сказать, что эти офицеры внесли неоценимый вклад в дело освоения ракетной техники и подготовки полка к заступлению на боевое дежурство.

В это время в полк начала поступать новая учебная литература, и мы узнали, что будем получать ракетный комплекс Р-12, оснащенный ракетой 8К63. Это наземный ракетный комплекс средней дальности с очень трудной и сложной подготовкой ракеты к пуску и плохо управляемый. Это мы почувствовали в процессе освоения основ его боевого применения.

Не имея учебной базы, мы сами по технической документация готовили схемы, макеты техники или отдельных агрегатов, по чертежам и на местности учились подготовке ракет к пуску.

Занимались, как правило, или на общих занятиях в клубе полка или раздельно по отделениям. Наше «общее» отделение подготовки данных занималось совместно в классе. Основной вычислительной техникой был арифмометр «Феликс», а бланки расчета готовили сами. Руководил всем процессом нашей подготовки «железный», переживающий за всех нас Эдуард Сергеевич Бадалов. Он считал задачи, организовывал состязания между отделениями и очень переживал, когда у нас не все получалось.

Только в ходе учебы и практической работы мы поняли, что ОПД является исключительно ответственным подразделением в дивизионе, от выучки и умения каждого сержанта и офицера зависел успех дивизиона при выполнении боевой задачи.

Мы, бывшие штурманы, познали, что нам пригодились те знания, которые мы получили, будучи курсантами военно-морского училища. Готовились напряженно, ежедневно, а иногда и по ночам. В успехе нашей подготовка важную роль сыграли высокие культура и методическое мастерство начальника ОПД дивизии подполковника Филатова Станислава Григорьевича.

Вскоре мы изучили объекты БСП и весь комплект ВВТ дивизиона. В его состав входили две емкости окислителя, одна емкость горючего, заправщик перекиси водорода, заправщик пускового горючего, машин подготовки к пуску и целого ряда других агрегатов. Учитывая габариты техники, можно себе представить, какой должна быть боевая позиция дивизиона

Очень сложным и трудоемким был процесс подготовки ракет к пуску. Нужно было установить пусковой стол. (На боевых позициях пусковые столы развертывались заблаговременно и стояли на них постоянно.) Вручную подавать ракеты на транспортно-пусковой тележке к пусковому столу и сделать это так точно, чтобы направляющие тележки попали в ловителя При подаче тележки к столу часто подавалась команда: «Дышло влево» или «Дышло вправо». Так командир руководил командами при подаче многотонной тележки с ракетой к пусковому столу. Иногда эту операцию приходилось повторять несколько раз. После стыковки тележки с пусковым столом, к столу подавали установщик. Он тоже состыковывался с ловителями стола. Поднималась стрела установщика и специальными тросами захватывалась тележка вместе с ракетой. После проверки правильности стыковки агрегатов начинался подъем тележки с ракетой на пусковое устройство. Отдельно выполнялась операция пристыковки головной части к ракете. Эту операцию, конечно на земле, производил расчет ртб. На ГЧ для ее обогрева при этом одевался теплоизоляционный чехол, который сбрасывался перед пуском ракеты.

После установки ракеты на пусковое устройство, ее вертикализации, начинался основной процесс подготовки пуска – это прицеливание ракеты, заправка компонентами топлива, настройка т.н. интеграторов (ввод времени работы двигателей). Данные для прицеливания ракеты, дозы заправки компонентами топлива и время настройки интеграторов готовили ОПД дивизионов. Не зная работу по подготовке Р-12 к пуску, трудно представить тяжелый ручной труд коллектива стартовой батареи, в котором порой от ошибки одного номера расчета зависел конечный результат.

По боевым графикам на выполнение всего объема работ по подготовке ракеты к пуску из состояния постоянной боевой готовности отводилось 3 часа 15 минут.

На каждом практическом комплексном занятии с батареей участвовало отделение подготовки данных дивизиона. Сколько было бессонных ночей за те е годы, сейчас сложно сосчитать.

На первых порах занятия проводили без заправки ракет компонентами топлив, но расчеты заправки нужно было готовить к работе без ограничений, поэтому к лету 1961 года мы производили заправку ракеты компонентами, исключая пусковое горючее. Это была опасная операция. Во-первых, потому, что компоненты топлива сами по себе представляли опасные химические вещества, а во-вторых, не исключались случаи перелива топлива через дренажно-предохранительные клапана. Помню, на одном из таких занятий начальник заправочного отделения допустил ошибку в циклах работы насоса при заправке окислителя. Топливо под давлением пролилось через дренажно-предохранительный клапан и попало на личный состав. Он подал команду: «Слить чуть-чуть!» Личный состав заправочного отделения работал в защитной одежде, но все равно это небезопасно. Да и команды такой не было в документации. Все расчеты проводились только в циклах и с высокой точностью. Смеялись над этой командой и действиями расчета, но это был, как говориться, смех сквозь слезы.

Параллельно с проведением тренировочных занятий готовилась к заступлению на боевое дежурство основная база. Это боевые стартовые позиции хранилища для КРТ, зоны размещения ракетно-технических баз, где хранились головные части. Были созданы подсобные коммуникации, тепло-, энергоснабжения и связные сети. К зиме 1961 г. работы по инженерному оборудованию позиции, подготовке полка к заступлению на боевое дежурство были завершены. Обвалованные сооружения (так называемые двойки) были уже построены, защищенные командные пункты подготовлены к дежурству. На командных пунктах дивизиона были оборудованы помещения для отделений подготовки данных. Проведено оборудование учебных классов и конкурс на лучший класс. Помню, что мой класс занял одно из первых мест.

Командиром полка стал полковник Коробко, он сменил бывшего танкиста полковника Вродливца. Командиром 2-го дивизиона был назначен майор Бубнов. Это бывший десантник, ничего не знающий о ракетном деле, но совершивший 300 прыжков с парашютом и очень этим гордившийся. Без преувеличения могу сказать, что, это был очень трудолюбивый, старательный человек и опытный командир. В трудное время с ним было легко работать. Он обладал большим чувством юмора, и это помогало переносить трудности.

С завершением строительства БСП полк приступил к подготовке по заступлению на боевое дежурство непосредственно на позициях. В сентябре-октябре в полк поступил боезапас ракет, ГЧ и КРТ. Вскоре, сдав зачет комиссии дивизии, мы приступили к боевому дежурству в составе 32-й рд. Дежурство было недельным, т.е. в пятницу проводился ритуал развода и смена в полном составе заступала на боевое дежурство на неделю. Смена дежурства происходила на плацу непосредственно в жилой зоне БСП Это был торжественный ритуал с исполнением гимна СССР, который вошел в жизнь ракетчиков. После смены дежурства старая смена убывала на отдых, а командир дежурных сил с новой сменой оставался на БСП в готовности к выполнению боевых задач. На КП дивизиона несли постоянное дежурство дежурный по КП, смена связи и техническая смена.

Вскоре мы в полном объеме освоили свои обязанности и стали специалистами – ракетчиками.

Комплексные занятия с батареями проводились ежедневно. Не менее одного раза в неделю дивизион проверялся командованием полка, а, как правило, раз в месяц приезжало командование с инструкторской группой дивизии.

В феврале 1962 года полк получил распоряжение убыть на полигон Капустин Яр для проведения учебно-боевого пуска ракеты. Это была ответственная, сложная и новая по содержанию задача. Причем все совершалось в короткие сроки. На погрузочную площадку в г. Полоцк прибыли эшелоны. Надо оказать, что опыт танкистов по погрузке техники на платформы и формирования эшелонов нам здорово пригодился. Формировали два эшелона. Один эшелон с техникой, второй для личного состава и тыловой зоны. Сложностей было много. На полигон убывала одна батарея и группа управления полка, но нужно было продумать и загрузить все, с тем чтобы обеспечить полную автономность. Брали с собой походные кухни, запасы продовольствия, воды и даже дрова.

Никаких классных вагонов не было. Офицеры вместе с личным составом ехали в товарных вагонах, переделанных под теплушки. В середине вагона размещалась кухня, а по обе стороны от нее оборудовались нары. Надо сказать, что ехали не комфортабельно, но довольно уютно и сытно.

Очень нравилась пища, приготовленная в походной кухне. Помню, капитан Микенов Володя горохового супа с тушенкой съедал по пять солдатских мисок.

На полигон прибыли без замечаний, главное, никого и ничего не потеряли. Разгрузились, разместили офицеров в общежитии, а личный состав расчета пуска в казарму. Технику сдали на хранение полигону. Началась подготовка к учебно-боевому пуску. Но предварительно надо было выполнить большой объем хозяйственных задач, поставленных руководством полигона. Таков был порядок. Полигон тоже строился, развивался и требовал помощи. Помню, наша помощь заключалась в возведении участка забора и наведении порядка на овощных складах. Но без подобных отработок не обходился ни один полк. Эта традиция сохранялась и все последующие годы.

Параллельно мы готовились сдавать зачет инструкторской группе полигона на допуск к пуску. Это была не менее сложная задача, так как специалисты полигона (инструктора) были исключительно опытные и принципиальные. Не буду отрицать, что в отдельных случаях не обходилось без подкупа.

К назначенному времени пуска мы успели выполнить полигонные paботы, сдать зачеты. получить и подготовить технику. Пуск ракеты был на раннее время в хороший солнечный день. Прибыли на площадку и по команде приступили к подготовке пуска. Время хронометрировалось. Подготовка прошла своевременно и без каких-либо сбоев. К назначенному времени пуска в бункере на стартовой позиции осталось только руководство, командир батареи и оператор, проводивший пуск (нажимавший кнопку «Пуск»).

Нас же отвезли на безопасной расстояние 1,5-2 км, откуда мы наблюдали пуск и полет ракеты. Было у нас чувство некоторого сомнения и тревоги, но вот послышался хлопок, на старте появились клубы дыма и огня, послышался рокот двигателей и ракета медленно, как бы чуть покачиваясь, оторвалась от пускового устройства. Далее начался разгон, полет по траектории, предварительная команда на отделение ГЧ. Зрелище было красивым, интересным и радостным. С полигона падения ГЧ поступил доклад о том, что головная часть достигла и попала в обозначенный квадрат. Это был успех и вера в наше оружие, а мы стали настоящими ракетчиками и с полной уверенностью могли нести боевое дежурство.

Мне в службе очень повезло. В 1965 году нашему дивизиону была поставлена новая задача по проведению очередного учебно-боевого пуста с того же полигона по плану испытания элементов перехвата системы ПРО. Суть задачи состояла в том, что нашу головную часть планировалось уничтожить во время падения на полигоне «Кура» ракетой ПРО.

Дело было в октябре 1965 г. На этот раз мы прибыли на полигон без своей техники, ехали в классных вагонах. Технику нам выдали на полигоне. По прибытии на полигон получили технику. К назначенному времени пуска (был вечер, очень холодный) привели батарею в полную боевую готовность и стали ждать команду на подготовку к пуску в назначенное время. Из соседнего полигона докладывают: «Они к пуску не готовы». Затем: «Они готовы, у нас что-то надо проверить». Но все же синхронность была достигнута, и мы провели пуск своей ракеты точно в назначенное время и без всяких отклонений. Через 30 минут получили доклад, что наша головная часть достигла своего квадрата и не была уничтожена. Это была большая радость для всего нашего коллектива. Особенно радовался главком. Помню, он даже восклицал: «Ни одной царапины на ГЧ. Разве нас можно поймать и сбить при падении». В честь «победы» состоялся праздничный ужин с горячим чаем. После сдачи техники мы убыли к месту постоянной дислокации. Правда, процесс приема и сдачи техники оказался очень сложным, особенно сдачи техники после пуска. Исключительно щепетильно и даже придирчиво относились специалисты полигона к проверке агрегатов. Но это, видимо, так и должно быть.

За выполнение этой задачи командование высоко оценило наш труд. Меня наградили боевым орденом Красной Звезды. Это была первая награда, полученная в 402 рп (г.п. Ветрино). В июле 1968 г. меня повысили в должности. Назначили начальником топо-геодезической службы 346-го рп (г. Поставы).

Командир полка подполковник В.П. Лебедев – это бывший мой командир дивизиона а. Начальник штаба полка подполковник Марк Александрович Котляревский. Это те люди, с которыми мы начинали ракетную службу. Мне было с ними очень приятно работать, потому что я ощущал постоянное доверие. Они верили в мои знания дела, верили, что я не подведу, а я практически без контроля исполнял свой служебный долг. И исполнял его честно, полно и добросовестно. Я не могу вспомнить ни одного случая, чтобы был наказан за неисполнительность или некачественно выполнение работу. О двухлетней службе в 346-м рп (г. Поставы) у меня остались приятные воспоминания. Меня знали, уважали, ценили и многое доверяли. Я счастлив, что никого в большом ракетном деле не подвел, и этим благодарен моим сослуживцам: Баданову С.Н., Ларину В.Н., Котляревскому М.А., Базанову И.И. и многим, многим другим. Есть что вспомнить, хотя служба в полку продолжалась всего два года. В 1969 году я был направлен для прохождения службы в штаб армии в Смоленск.

Хотелось бы вкратце отметить, что мне в службе повезло на командиров, а может быть сам, был хорошим офицером?!

В моей памяти о командире 32-й рд полковнике, затем генерал-майоре Фронтове В.Ф, сохранилось, что это боевой и по внешнему виду, и по голосу, и по своим действиям человек. Он был решительный, твердый и последовательный в своих поступках. Помню, когда в начале службы я решил уйти на флот, прибыл к нему на беседу. Он спросил: «А много у вас в полку моряков?». Я робко ответил — один! Он без колебаний сказал: «Передайте командиру полка, пусть вас отпустит в моряки».

Но увы! Коробко (командир полка) не намерен был отпускать молодых и подготовленных специалистов.

Несколько слов о командирах 402-го ракетного полка.

Вродливец В.В. Знаю, что он прошел боевой путь вместе с полком и был в возрасте увольнения в запас. Ракетного дела он совершенно не знал. Командовал ракетным полком он не больше года и был уволен в запас.

Вместо него командиром был назначен Коробко. Это был исключительно подготовленный во всех отношениях командир. Он всегда поражал всех своей внешностью, уставной выправкой, чистотой, культурой поведения и т.д. Eго уважали и любили. Он прибыл в полк из Средней Азии, имел некоторую подготовку в ракетном деле и очень ценил специалистов. К слову, помню в 1964 г. нам дали разнарядку по отбору кандидатов для поступления в Можайскую ракетную академию. Узнав об этом, я решил стать настоящим ракетчиком, познать глубину этого дола, подал рапорт для поступления в этот ВУЗ. В это время я был секретарем парторганизации 2-го ракетного дивизиона, а замполитом был Руденко В.В. Рапорт мой приняли, но вопрос о зачислении кандидатом в число поступающих решала мандатная комиссия. Прибыл на комиссию и я. В ходе беседы меня убедили в том, что поскольку я имею высшее образование, то должен уступить место другому, а мне было предложено поступить на заочное отделение. Я согласился, но с условием, что когда в академии мне предоставят место на стационарный факультет; командование мне в этом не откажет. Коробко тогда полностью согласился. Прибыв в академию Можайского (г. Ленинград) я обратился к начальнику факультета перевести меня на очный факультет. Никаких проблем, сказал он, пусть на Вашем рапорте командир полка напишет, что он согласен. Но ответ командира на рапорте был отрицательный: «Не разрешаю». Я тогда убыл из академии, заболел, слег в полоцкий госпиталь с диагнозом на нервной почве. И несмотря на то, что командир навещал меня в госпитале, заботился о состоянии моего здоровья, у меня осталась на него обида за непорядочное отношение ко мне.

Третьим, последним командиром, с которым мне пришлось служить в 402-м рп был подполковник Коровин Борис Николаевич. Это был ракетчик в большом смысле этого слова. Он стал командиром полка с должности главного инженера полка.

Грамотный, спокойный, умеющий объективно оценивать обстановку и влиять на нее. Он обладал очень хорошими качествами, в том числе и умением сплотить коллектив. Он очень любил устраивать семейные вечера, на которых узнавал людей, входил, как говорится в их души и выявлял кто есть кто.

Я был переведен из 402-го рп в Поставы при руководстве Б.Н. Коровина и очень был рад, что он стал начальником Рижского ракетного училища и получил генерала.

В 346-м рп (г. Поставы) мне пришлось прослужить около года под руководством подполковника Лебедева В.П. Начальником штаба был Котляровский Марк Александрович. Я благодарен им за доверие и оказанную мне помощь в решении задач топогеодезической службой. Полковника Лебедева В.П. сменил в 1969 г. подполковник Барышев Виктор Иванович, О нем можно говорить много и только хорошее. Аккуратный, всегда имел блестящий внешний вид. Грамотный и очень принципиальный офицер. Нравилось то, что Виктор Иванович все вопросы решал вдумчиво и спокойно. Он никогда не повышал голос, даже тогда, когда, казалось бы, это необходимо. Я благодарен ему за то, что если ему нужно было серьезно поговорить, он вызывал в кабинет и спокойно, размеренно доказывал, что я неправ, и направлял меня в правильное русло.

Хорошие воспоминания у меня сохранились и о командирах дивизионов.

Первым ВРИО командира дивизиона был танкист майор Петров Михаил Петрович. Он был решителен, находчив, всегда весел и умел веселить других. Он лично очень много работал, обладая хорошим каллиграфическим даром, был хорошим исполнителем и требовательным командиром. Мог умело и доходчиво объяснить суть любой ситуации, вхож в воинский коллектив и в семьи подчиненных. Мы дружили семьями.

Командиром дивизиона после Петрова был назначен Бубнов В.В., а сменил его майор Лебедев Виктор Петрович. Это человек, у которого слишком много хорошего и почти нет недостатков. Ракетчик, опытный воспитатель и учитель. Он все недостатки не перекладывал на плечи других людей. Он всегда в работе видел главное и справедливо был назначен командиром 346-го рп ( г. Поставы), где мне посчастливилось прослужить еще пару лет. После убытия подполковника Лебедева В.П. на должность командира полка дивизион принял майор Каурцев Андрей Романович. Танкист, требовательный человек и командир, но очень слабо знал ракетное дело. Это было его узкое место, поэтому он всегда прислушивался к мнению специалистов. Порядок в дивизионе был хороший, дисциплина крепкая. Его заместители были хорошими помощниками в решении задач поддержания порядка.

Особенно хочу отметить замполита командира дивизиона Руденко В.Ф. Он знал коллектив, умело проводил политику через партийную и комсомольскую организации. Под его руководством я несколько лет был секретарем парторганизации дивизиона. Благодарен ему за помощь и с гордостью могу сказать, что при нашей совместной с ним работе не было ни одного случая нарушений правил несения боевого дежурства.

Я всегда благодарностью вспоминаю своих учителей – командиров батарей — бывших танкистов Антонова, Бурковского, Апанасевича.