Лата В.Ф.

32-я Херсонская Краснознаменная ракетная дивизия
(Они защищали Родину)

© Лата В.Ф., М.,2007

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

МЫ ВМЕСТЕ РЕШАЛИ ЗАДАЧИ БГ

Кругов
Геннадий Иванович,
генерал-майор в отставке,
начальник особого отдела по 32-й рд
(1972-1978 гг.)

В 1972 году после окончания Высшей школы КГБ при СМ СССР я получил назначение в Особый отдел по 32-й ракетной дивизии в качестве заместителя начальника отдела. Начальником отдела в это время был подполковник Петряев Б.А., опытный и высокоподготовленный офицер. Весной 1973 года он уволился со службы и меня назначили начальником отдела

Возвращаясь к началу воспоминаний, хочу отметить, что по прибытии в дивизию меня представили командованию. Командиром дивизии в это время был полковник Неделин B.C. Вадим Серафимович являлся ярким представителем передовых советских военачальников. Профессионал, интеллектуал, доброжелательный человек, и в то же время он был строгим и взыскательным командиром.

На первой же нашей встрече состоялся длительный и откровенный разговор. Командир дивизии вел речь не только о положении дел в дивизии, ее успехах и перспективах, но мы обсуждали и вопросы взаимодействия с командованием войск БВО, местными советскими и партийными органами, руководителями районов и областей Белоруссии, оперативной и криминогенной обстановки в позиционных районах дивизии. Полки дивизии в то время дислоцировались на территории Витебской, Гродненской и Минской областей.

Вадим Серафимович высказал ряд предложений по вопросам взаимодействия и оперативности поступления информации от особого отдела, касающейся боевой готовности частей, состояния ракетного вооружения и боевой техники, обстановки в воинских коллективах и другим проблемам армейской жизни. В последующем состоялись рабочие встречи в штабе, в политическом отделе и других службах дивизии.

Следует отметить, что правильно налаженные взаимоотношения и взаимодействие с командованием дивизии всегда приводили к успеху в работе военной контрразведки. Об этом будет сказано несколько позже. Но основным все же, было врастание в обстановку в полках и частях дивизии.

Объезжая полки (а они находились на удалении от штаба соединения от 5 до 200 км, что по «фронту» составляло порядка 400 км – от г. Сморозь Гродненской области до г. Полоцка и Верхне-Двинского района Витебской области), надо было в короткий срок разобраться в их структуре, укомплектованности, основах боевого применения и несения боевого дежурства, а также уязвимости от различных видов разведывательно-подрывной деятельности спецслужб противника. До прибытия в 32-ю рд работа и служба для меня проходила в дивизии МКР с групповыми и отдельными стартами. В 32-й рд на вооружении стояли ракеты средней дальности (РСД), поэтому мне крайне необходимо было изучить оперативную обстановку в частях соединения и в их окружении, понять и разобраться с организацией и состоянием оперативно-служебной деятельности сотрудников особого отдела на объектах дивизии. В каждом полку было по 2-3 оперативных работника, на которых лежали обязанности по обеспечению государственной безопасности как в частях соединения, так и в ближайшем окружении объектов дивизии. Нужно было обеспечить взаимодействие с местными органами КГБ Белоруссии, а также с особыми отделами БВО и частей обеспечения 32-й ракетной дивизии ядерными боеприпасами, полигонов и учебных центров.

Если в частях дивизии все было более-менее знакомым, то окружение объектов оказалось настолько разнообразным, что требовалось эаниматься его изучением особенно серьезно и вникать довольно глубоко.

Вопросы, связанные с деятельностью дивизии, не вызывали особых затруднений, и это объясняется тем, что командование дивизии, полков и частей досконально знали реальное положение дел и помогали его оценивать и мне. Я с благодарностью вспоминаю полковников Хилинского В.Т. (начальника штаба дивизии), Барышева В.И. (командира полка, затем начальника штаба дивизии), Коловетова И.И. (начальника оперативного отделения), Завистовского Э.С. (заместителя по ракетному вооружению), а также командиров полков Галимова Д.Г., Лапшина А.С., Михтюка В.А., Чеботарева А.А., Потапова Е.С и других. Они на протяжении всей моей службы в 32-й рд оказывали всяческую помощь и поддержку особому отделу дивизии. Следует отметить, что все они были высококлассными специалистами, командирами и начальниками, которыми могло гордиться командование 50-й ракетной армии и РВСН.

В моей работе значительное внимание уделялось стабилизации обстановки в окружении 32-й ракетной дивизии. Ряд частей дивизии, в том числе управление и штаб дивизии, дислоцировались на территории Западной Белоруссии, которая до 1939 года была частью Польши. Из таких районов, как Поставский, Глубокский, Миорский, Сморгоньский, Ошмянский, и других в 20-30 гг. прошлого века происходила массовая экономическая миграция в США, Канаду и Аргентину.

У местных жителей это называлось «уехали в Америку». Родственные связи активно начали оживляться в 60-70-е годы. Начались взаимные поездки в эти страны и жителей из районов, окружающих объекты дивизии. Только в Поставском районе насчитывалось более 10 тысяч человек, имевших родственников на Американском континенте и в Западной Европе.

В годы Великой Отечественной войны и после ее окончания из этих районов (как добровольно, так и в принудительном порядке) было перемещено большое количество местного населения. Некоторые из этих людей запятнали себя сотрудничеством с фашистами, участвуя в карательных операциях.

В западных областях Белоруссии под эгидой фашистских спецслужб был создан и действовал ряд националистических организаций: «Самоохова», СБМ («Союз белорусской молодежи»), отметилась здесь и АК (Армия Крайова).

После окончания войны в этих районах существовало довольно активное бандитско-националистическое движение. Последняя банда была ликвидирована только в конце 50-х годов.

Но жизнь диктовала свои условия и правила, и после развертывания 32-й рд многие военнослужащие обзавелись семьями из числа местных граждан, у которых родственники проживали в США, Канаде, Аргентине и странах Западной Европы.

Эти факторы способствовали и облегчали деятельность разведки США и НАТО по сбору информации о частях дивизии, создавали благоприятные условия для разворачивания разведывательно-диверсионной деятельности в случае обострения военно-политической обстановки.

И командование, и особый отдел в частности, отдавали себе отчет в том, что ракетные подразделения, особенно при выходах в полевые районы были весьма уязвимы. Поэтому разрабатывалась целая система мер войсковой, оперативной защиты, в которую включались, помимо собственных сил и средств, части прикрытия военного округа, территориальные органы КГБ и МВД страны.

Необходимо отметить, что уже в конце 60-х – начале 70-х годов становилось очевидным: вооружение дивизии (ракеты 8К63 и 8К65) устарело. В воздухе витали разговоры о предстоящем перевооружении. Но это произошло значительно позже, поэтому еще в течение 5-7 лет нужно было содержать имеющуюся технику в боеготовом состоянии, совершенствовать способы ее боевого применения.

Особый отдел решал задачи оперативного обеспечения боеготовности частей дивизии, выявления и перекрытия каналов утечки сведений, сохранности государственных секретов, а также выявления и пресечения возможных преступных действий, которые могли бы привести к срыву выполнения боевых задач.

В нашей совместной работе все было подчинено главному – безусловному выполнению боевой задачи. Вопрос ставился так: неважно, из-за чего боевые подразделения не выполнят боевые задачи по предназначению – из-за действий агентуры и диверсионных групп противника или из-за неисправности какой-либо системы ракетного комплекса, неподготовленности боевого расчета к работе при получении сигнала на пуски ракет. Поэтому шло совершенствование имеющихся комплексов, тщательно проводились регламентные работы, организовывались боевая подготовка расчетов, технические ревизии. Командование дивизии, служба ракетного вооружения очень серьезно подходили к организации и проведению работ, что позволило поддерживать боевую технику и комплексы в целом в постоянной готовности к боевому применению.

Справедливости ради необходимо отметить, что, несмотря на принимаемые меры не обходилось и без досадных ошибок в работе. Приведу лишь один пример.

Если не ошибаюсь, то в 1973 году проводилась техническая ревизия 3-го дивизиона 346-го рп (командиром дивизиона тогда был подполковник Мальцев). Все работы были успешно выполнены, с высоким качеством, тем более, что в них принимали участие бригады промышленности. Оставалось произвести генеральную проверку комплекса. В один из стволов шахты была загружена боевая ракета, но проверки шли через эквивалент борта. И тут произошло непредвиденное – команды начали проходить непосредственно на борт ракеты, начали срабатывать бортовые системы, электропневмоклапаны, отсечные пиропатроны. Одним словом – ракета выведена из строя. Командование готовит доклад о том, что произошло что-то непонятное, отчеты необходимо отправить на завод-изготовитель, а с ситуацией разобраться представителям промышленности, КБ и другим.

Оперативный работник капитан В.В. Мигунов доложил, что происшествие c ракетой произошло по вине одного из офицеров боевого расчета. Выехали на место в дивизион, начали разбираться. Выяснилось, что офицер, работавший в шахте, не стал вызывать лифт, а решил перебраться с нижнего яруса на верхний по конструкциям шахты, в результате чего сбил упор контактов подъема и эквивалент борта ракеты отключился, поэтому и начали работать бортовые системы. В процессе нашей работы вскрылось, что многих офицеров в этот момент не было на своих рабочих местах, а оператор, проводивший проверки, не смог правильно оценить ситуацию и остановить несанкционированные процессы. Все это пытались скрыть, а вину переложить на промышленность.

Разобравшись досконально с причинами происшествия, докладываю командиру дивизии, тогда еще полковнику Анатолию Сергеевичу Лапшину, и предлагаю доложить в штаб армии истинную причину.

Анатолий Сергеевич представлял как тяжесть содеянного, так и возможные последствия, но командующему доложил. «Разбор» командующего армией генерал-полковника K. В. Герчика не заставил себя долго ждать. Один из виновников был уволен, другие серьезно наказаны в дисциплинарном порядке. Но, главное, был сделан глубокий анализ этой ситуации с практическими выводами и мерами, исключающими повторение подобного.

Особо хочу остановиться на этапе совершенствования способов боевого применения старых ракетных комплексов и перевооружения дивизии на новые. Командование армии развернуло в 32-й рд подготовку к решению этой задачи. Так как дивизионы с ракетами 8К63 являлись подвижными и могли выходить в полевые районы, которые были подготовлены в инженерном и геодезическом отношении; необходимо было совершенствовать способы применения за счет повышения мобильности и живучести. В этой связи в дивизии участились выходы дивизионов на УБСП, но главное заключалось в том, что готовились стартовые позиции в самых различных местах, замаскированные под карьерные разработки, выемки, сельскохозяйственные постройки. Как пишет в своих воспоминаниях полковник В.И. Барышев (в то время начальник штаба дивизии), в дополнение к вышесказанному создавалась система скрытых КП.

Все работы тщательно легендировались, проводились скрытно. Причем, эта секретность значилась вторым пунктом в директиве командующего армией генерала К.В. Герчика – «сохранить в тайне». Истинный смысл проводимых мероприятий знал лишь ограниченный круг офицеров. Были некоторые издержки, но в целом удалось обеспечить необходимую секретность. Работа командованием дивизии (генералом А.С. Лапшиным, полковниками В.И. Барышевым, И.И. Коловетовым и другими офицерами штаба и 346-го рп) была проведена большая, вплоть до дезинформационных мероприятий. Все это впоследствии дало положительный результат при переходе на комплекс «Пионер».

К началу переоснащения дивизии на РСД-10 «Пионер», совместно с командованием, территориальными органами КГБ Белоруссии, сложилась система режимных и контрразведывательных мер, позволяющая особому отделу своевременно выявлять и перекрывать каналы утечки информация о 32-й ракетной дивизии.

Особый отдел располагал реальной информацией об опросах спецслужбами США, ФРГ и других стран советских граждан из окружения дивизии, выезжавших за рубеж по частным делам. Анализ поступающих материалов позволил не только увидеть, чем интересуются спецслужбы, но и выявить ряд конкретных лиц, к которым направлен интерес разведки противника.

В их число входили и военнослужащие дивизии, и гражданский персонал. С этой категорией граждан проводилась профилактическая работа, а в необходимых случаях отрабатывались и защитные мероприятия.

В 60-х годах имели место два факта побега за границу бывших военнослужащих срочной службы, оформленных после ее окончания для работ на судах загранплавания.

Одного из них, Шибалкина, удалось возвратить в СССР. Как выяснилось, он не только выдал американской стороне сведения, составляющие государственную тайну, но и был ими завербован для проведения враждебной деятельности против СССР. Впоследствии он был осужден и приговорен к длительному сроку заключения.

Большую опасность представляли собой лица, которые в силу низких морально-политических качеств, а также под враждебным или религиозным влиянием становились на путь так называемого «инициативного» шпионажа.

При первых же проявлениях подобного рода особым отделом, совместно с командованием и политорганами, были разработаны меры по своевременному вскрытию намерений и исключению осуществления преступных замыслов.

Такие факты имели место в 249-м рп (Полоцк). 402-м рп (Ветрино) и 346-м рп (Поставы). Приведу лишь один пример.

В 1-м дивизионе 346-го рп проходил службу в расчете заправки рядовой Прейс. Еще до призыва в ряды ВС СССР он имел контакты с иностранцами, прослушивал радиопередачи западных подрывных центров и на этой почве склонился к выводу: в части есть сведения, на которых он может заработать, продав эту информацию иностранцам. Попал он в поле зрения особого отдела после того, как во время осмотра вещей военнослужащих в связи с хищением запасных частей автомашин, у него был обнаружен листок с аккуратно выписанным химическим составом компонентов ракетного топлива. Офицер, проводивший осмотр, пожурил солдата и уничтожил листок.

Тем не менее Прейс был взят в проверку, в ходе которой стало ясно, что он систематически проявлял интерес к вопросам, не связанным с его службой, похитил несколько видов пропусков и допусков по специальностям. Выяснилось, что он обращался к лаборанту с просьбой сделать отбор проб компонентов ракетного топлива. Стало ясно, что это уже не нарушения режима или простое любопытство, а нечто более опасное.

Через некоторое время была получена конкретная информация, что указанные сведения, да и документы накапливаются в целях передачи за границу. Как считал Прейс, возможности у него для этого имеются.

В то время перед органами госбезопасности ставилась задача прежде всего не допустить совершения преступлений, связанных с государственной изменой советскими гражданами.

Поэтому с рядовым Прейсом на протяжении двух месяцев проводилась большая профилактическая работа. Его объяснение по собранной информация занимало 36 листов. Он признал все факты и заявил, что отказался от своих намерений. Решено было уголовное дело не возбуждать, а объявить ему официальное предостережение. По окончании срока службы Прейс был уволен в запас, но дальнейшее его поведение подтвердило, что он действительно отказался от своих преступных намерений. Так в результате профилактической работы было предотвращено преступление и человека спасли от верной гибели.

Перекрывались и другие каналы сбора информации о частях дивизии такие, как визуальная и техническая разведка.

С благодарностью хочу отметить сотрудников ОО КГБ СССР по 32-й рд, трудом и стараниями которых была создана и успешно функционировала система мер, позволяющая надежно оградить дивизию от происков спецслужб противника и враждебных элементов. Это заместители начальника отдела В.П. Сысенко, В.А. Данилов, Н.П. Червонящий, оперативные сотрудники В.С. Белоусов, А.К. Рябушкин, В. Гончаренко, В. Давыдов А.И. Тищенко. M.B. Изоитко, А. Шешминцев, Л. Шевченко, В. Журавлев, В. Мигунов, М. Резский, А. Комисарчук, Н. Ершов, И.Т. Седых и другие. Каждый из них внес свой вклад в надежное обеспечение государственной безопасности дивизии.

В конце 1976 года 32-я ракетная дивизия начала перевооружение на комплекс РСД-10 «Пионер». Переформировывались полки и другие части, менялась их структура, количественный и качественный состав. Полки приступили к строительству и монтажу новых стартовых комплексов, переподготовке офицеров, прапорщиков и солдат. По существу, менялся облик и возможности дивизии. После ввода в строй новых комплексов боевая мощь дивизии существенно возросла. Дивизионы были способны выполнять боевые задачи как из мест постоянной дислокации, так и с заранее выбранных районов.

С началом работ по перевооружению у особого отдела прибавилось забот и задач. Во-первых, такие масштабные мероприятия, как рост перевозок, строительство комплексов, инженерное оборудование маршрутов, и другие сразу привлекали внимание спецслужб США и НАТО. Благодаря отлаженной системе мер уже в первоначальный период особому отделу удалось вскрыть ряд конкретных направлений, которыми интересовались разведки противника. Приведу только некоторые из них.

В ходе разработки агента британской разведки «Йога» было установлено, что он еще в начале 70-х годов получил задание по обследованию ряда районов, где новый комплекс должен был выполнять боевые задачи.

Ему предписывалось выяснить состояние дорожной сети, грузоподъемность мостов, наличие пересечений дорог с ЛЭП большой мощности. возможные работы по увеличению радиусов поворотов на второстепенных дорогах и т.д. Следует отметить, что это задание агенту поступило после проведения широкомасштабной дезинформационной операции, проведенной по распоряжению Генштаба ВС СССР. Тогда по территории Белоруссии и Прибалтийских республик своим ходом совершал длительный марш комплекс «Темп-С», который затем был передан для исследований на один из полигонов РВСН. Это и привлекло внимание спецслужб противника. Их интерес к возможному перевооружению был вскрыт еще в двух других дивизиях Смоленской армии (Валга и Каунас). Но планы и сроки перевооружения этих дивизий были тогда перенесены. Прибалтийские дивизии так и остались со старой техникой, а позднее сокращены или передислоцированы.

В период начала строительно-монтажных работ на маршрутах железнодорожных перевозок был выявлен, а затем и задержан канадский «турист» Хакстейбл, который ушел с предписанного маршрута по Литве и под видом сбора сведений о паровозах перемещался «на перекладных» по маршруту Вильнюс-Поставы-Полоцк-Крулевщизна-Молодечно. Кроме Вильнюса, все указанные станции использовались для подвоза грузов в полки дивизии.

Весной 1977 года вскрыта и пресечена попытка проникновения в позиционный район 402-го рп (Ветрино) и 346-го рл (Поставы) двумя сотрудниками атташата Франции. Получив оперативным путем информацию об их намерениях, принятыми мерами французские военные разведчики еще за пределами г. Полоцка были высажены из рейсового автобуса и получили предписание вернуться в Москву. Только их дипломатическая неприкосновенность не позволила изъять у них новейшую разведывательную аппаратуру электронного слежения.

Обнаруживались и более серьезные факты, например, когда в ходе проверки сигнала об осведомленности членов секты баптистов о 346-м рп было достоверно установлено, что ряд призывников, попавших в ракетные части, получили задание по выявлению планов боевого применения частей (если это будет возможно по службе). Религиозный авторитет, связанный с Бруклинским центром, в прошлом отбывавший наказание за враждебную деятельность, мотивировал этот интерес перед членами секты – призывниками тем, что переданные спецслужбам сведения будут хорошо оплачены и позволят более активно работать с верующими, приобретать множительную технику, готовить религиозную литературу и тому подобное.

Выявленные в 32-й рд и в других соединениях лица, получившие эти задания, были откомандированы в нережимные части БВО.

Следует заметить, что при формировании новых полков командованием совместно с особым отделом проводилась незаметная, но очень трудоемкая работа по укомплектованию частей достойными и профессионально грамотными офицерами, прапорщиками и военнослужащими срочной службы. Если по офицерам и прапорщикам, которых отбирали в новые полки, проблем практически не было, то солдат и сержантов откомандировывали сотнями человек. В основном это были эмиграционно настроенные лица, родственники которых уже обратились официально с заявлениями о выезде за границу на постоянное жительство, а также лица, проходившие в прошлом по уголовным делам и военнослужащие с низкими морально-политическими качествами.

Нужно прямо сказать, что к началу перехода на новую организационно-штатную структуру в 32-й рд довольно широко были распространены так называемые «неуставные взаимоотношения». Они доставляли много хлопот командованию и политорганам. По моему мнению, основной причиной их существования в Советской Армии в целом было то, что на стадии их зарождения (а называли их тогда «негативные проявления») не было уделено достаточного внимания самой проблеме. В самом начале 70-х гг. военная контрразведка подготовила для Главпура обобщенный аналитический доклад, где говорилось о зарождении явления, чуждого армейской действительности, давался анализ причин и условий его возникновения, форм проявления в воинских коллективах.

Резолюция начальника Главпура была краткой: «Чекистам свойственно преувеличивать». Такое отношение привело к тому, что реальной и действенной системы подавления негативных процессов не сложилось. Все сводилось к попыткам пригасить их, даже порой скрыть, а не добиваться их искоренения. Более того, политорганы переложили ответственность на командиров, ввели систему учета и наказания командиров частей и подразделений. В итоге эта проблема стала постоянной головной болью командиров соединений и частей силовых структур и ведомств, имеющих военнослужащих срочной службы.

Мне лично, как начальнику особого отдела дивизии, приходилось неоднократно иметь нелицеприятные разговоры на такие темы с командованием дивизии, особенно в бытность командиром дивизии А.С. Лапшина и начальником политотдела Ю.С. Фомина. Порой становилось непонятно, как получается, что сотрудники особого отдела вскрывают факты неуставных взаимоотношений в воинских коллективах, информируют командование, а в ответ – «не подтвердилось», «не соответствует действительности». А если говорить откровенно, то перед особыми отделами прямая задача по выявлению неуставных отношений и не ставилась.

Выявлялись они попутно с решением основных задач, и особый отдел никаких «дивидендов», как сейчас принято говорить, от этого не имел. Просто мы стремились помочь командованию частей.

В начале 1978 года я получил новое назначение в 53-ю РА (г.Чита), затем была служба в Польше (СГВ с 1981 по 1985 г.), на Байконуре, в Киевском военном округе. В 1992 году я вернулся в Россию, сформировал последний в своей службе орган, ныне это Управление ФСБ по 12-му ГУ МО РФ, и в 1997 году уволился в запас в звании генерал-майора. В настоящее время продолжаю работать, но уже в другой сфере и в другом качестве.

Выражаю признательность Виктору Ивановичу Барышеву и Василию Филипповичу Лате за то, что в прошлом году они меня разыскали и пригласили на встречу ветеранов 32-й рд, сослуживцев, с которыми единым фронтом решали задачи обеспечения безопасности нашей страны.

В заключение воспоминаний нельзя не отметить, что вся наша служба и работа проходили на территории нескольких областей Белоруссии, и, естественно, нельзя не сказать нескольких добрых слов о людях, которые руководили районами, областями, правоохранительными органами. Это: В.А. Клочкова, Б.И. Гаврильчик (секретари райкома), В.Ф. Скобелев (председатель райисполкома), В.И. Стеланенко (председатель народного контроля). С.Е.Кежа и В.К. Титов (начальники отделений УКГБ в г. Поставы), И.И. Устин, А.А. Гиряев (начальники отделений УКГБ в г. Полоцке), А. Чулков (начальник отделения УКГБ в г. Новополоцке), А.И. Чигилейчик и В.И. Шушкевич (начальники райотделов милиции) и многие другие. Они помогали нам в решении многих оперативно-служебных, бытовых и личных вопросов,

Служба в 32-й рд для меня была начальной школой становления руководителя, от которой у меня и моей семьи остались приятные воспоминания. С теплотой и сердечностью вспоминаем те годы и особенно генералов, офицеров и гражданских служащих, с которыми нас свела служба в дивизии.