Лата В.Ф.

32-я Херсонская Краснознаменная ракетная дивизия
(Они защищали Родину)

© Лата В.Ф., М.,2007

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

НА ПЕРЕЛОМНОМ ЭТАПЕ

Руденко
Василий Степанович,
генерал-майор запаса,
командир 32-й ракетной дивизии (1991-1992 гг.)
ветеран Вооруженных Сил и 32-й ракетной дивизии

В 32-ю ракетную дивизию я прибыл после окончания обучения в Военной академии Генерального штаба в августе 1991 года на должность командира дивизии, сменив генерал-майора Прозорова В.В, который был назначен на должность заместителя командующего 31-й РА по боевой подготовке. Приняв дела и должность, я начал знакомиться с ракетными полками и частями специальных войск и тыла дивизии,

Дивизия в этот период решала ряд важнейших государственных задач и мне пришлось без промедления взять управление этими процессами на себя. В это время 346-й ракетный полк (командир полка – полковник В. Матюшенко) находился в стадии перевооружения с комплекса «Пионер» на РК «Тополь». В полку еще продолжались строительные работы, личный состав боевых расчетов во главе с командиром полка находился на полигоне Плесецк, где завершалось переучивание на новый ракетный комплекс. Впереди предстояла сдача зачетов на допуск к самостоятельной работе и проведению учебно-боевого пуска.

В соответствии с руководящими документами Главного штаба РВСН на завершающем этапе переучивания полка командир дивизии должен быть руководителем ТСУ с проведением пуска ракеты. Это была прекрасная возможность, чтобы изучить состояние полка в боевой работе. В сентябре я убыл на полигон, ознакомился с личным составом и ходом проводимых мероприятий и на месте руководил подготовкой и проведением этого важнейшего для дивизии мероприятия. Должен отметить, что личный состав, имея уже опыт переучивания на PК «Пионер» на 4-м ГЦП, относился к выполнению этой задачи с высокой ответственностью, продумывались все мероприятия и важнейшие операции.

Для меня же это была хорошая школа по подготовке и проведению такого уровня ответственности мероприятий. Несмотря на то, что пуск прошел успешно, ракета «поразила» запланированную учебную цель с заданной точностью, не обошлось и без форс-мажорной ситуации. Мне, как руководителю ТСУ и пуска, а также начальнику полигона с группой офицеров и представителей промышленности, участвовавших в заключительных операциях (два офицера и три представителя промышленности), находившимся на стартовой площадке перед пуском, пришлось испытать в определенной степени стресс и провести экстренную эвакуацию. Суть проблемы заключалась в том, что после нажатия кнопки «пуск» пусковые операции начались по боевой циклограмме без предусмотренной 10-минутной технологической задержки. К счастью, все обошлось, мы успели занять укрытия и никто не пострадал, но поволноваться пришлось прилично. Как впоследствии выяснилось, причиной явилась ошибка, допущенная офицером полигона при подготовке исходных данных для пуска. Все посчитали, что эту работу выполняют профессионалы полигона, и никто при контроле не мог предположить, что они могут к этому отнестись халатно. Это был урок не только для меня, но и для последующих «учебных цепочек», которые проходили переучивание.

После проведения пуска личным составом полка на полигоне была получена боевая техника, а по прибытии к месту постоянной дислокации было организовано боевое дежурство по полевому варианту, так как строительные работы еще полностью не были завершены.

Остальные три полка: 835-й рп (Сморгонь), 249-й рп (Полоцк) и 402-й рп (Ветрино), находились в сокращенном составе. При этом в каждом полку было не более 50 солдат и сержантов срочной службы, а занимались они боевой подготовкой, поддержанием зданий и сооружений в исправном состоянии, несением караульной и внутренней службы. Справедливости ради надо сказать, что львиная доля этих задач выполнялась силами офицеров и прапорщиков полка.

По плану перевооружения очередным полком для постановки на боевое дежурство в 1992 году с новым РК был 835-й рп (Сморгонь), поэтому в полку шли подготовительные работы, силами полка и дивизии проводился ремонт столовых, готовилась учебно-материальная база.

Но вскоре все планы по перевооружению дивизии были разрушены. После встречи Ельцина, Шушкевича и Назарбаева в Беловежской Пуще не было полной уверенности, что та работа, которая была развернута в дивизии, будет продолжена с тем же напряжением и стремлением. Больше всего офицеров полка волновало, что будет с армией, так как в СМИ вce трубили о ее развале.

Но все же определенные надежды на сохранение единых Вооруженных Сил у нас были. По решению главнокомандования РВСН я был направлен в Москву для участия во Всеармейском совещании.

Обстановка в государстве была очень сложная, поэтому совещание проходило очень бурно, все выступающие требовали одного – единой армии и сохранения СССР. В ходе совещания было принято решение не покидать Кремлевский Дворец съездов, где проходило совещание, до тех пор, пока к участникам совещания не прибудут Горбачев и Ельцин и выступят с заверениями о неделимости армии. Министр обороны маршал авиации Шапошников был в растерянности, поэтому для снятия напряженности и проведения соответствующих консультаций и переговоров с руководством страны было организовано возложение венков к могиле Неизвестного солдата. К вечеру, около 20 часов, на сцене появились Ельцин и Назарбаев. Все с нетерпением ждали, что они скажут нам, что будет с армией и страной. Слово предоставили Н. Назарбаеву. Он сказал, что руководство страны понимает необходимость сохранения единой армии и не допустит ее растаскивания. Просил всех сохранять спокойствие и выдержку, убыть в свои соединения и воинские части, разъяснить обстановку на местах, чтобы не допустить кровопролития. Тогда мы еще не понимали, да и не могли допустить мысли, что это будет обман офицерского корпуса, который, не считаясь ни с чем, беззаветно служил своему Отечеству.

По прибытии в дивизию мне стало ясно, что обстановка напряжена не только в офицерской среде, но и среди личного состава срочной службы. Резко участились попытки оставления воинских частей группами солдат, прежде всего кавказской национальностей (азербайджанцы, армяне, чеченцы и др.). Некоторые офицеры высказывались с довольно экстремистскими призывами, и им трудно было что-то возразить. Однако ракетчики грамотные люди, да и не каждый мог стать ракетчиком, поэтому, благодаря выдержке и здравому рассудку абсолютного большинства офицеров дивизии ситуацию удалось удержать под контролем.

Но дестабилизационные процессы в стране продолжались. В декабре 1991 года в Витебске председатель правительства Белоруссии В.М. Кебич собрал всех командиров соединений и отдельных частей, дислоцированных в Витебской области. Во время встречи он рассказал, как проходило мероприятие в Беловежской Пуще, на котором было принято предложение Ельцина о развале СССР и создании СНГ. По его мнению, виноват в создавшейся тогда ситуации в стране был Горбачев. Он, проводя регулярные совещания в Ново-Огареве с руководителями союзных республик, не принимал никаких решений по наболевшим спорным вопросам, переносил принятие решений после каждого обсуждения на очередное совещание, которое вновь начиналось с «нуля» и заканчивалось переносом принятия решений на следующее.

Кебич В.М. убеждал офицеров, что они с Шушкевичем принимают все меры к тому, чтобы армия не пострадала, осталась единой. Особый акцент делал на то, что в Белоруссии дислоцируются четыре дивизии РВСН, благодаря чему американцы очень уважительно относятся к республике, поэтому руководство республики выступает за сохранение у них ракетно-ядерного оружия.

После завершения совещания я подошел к В.М. Кебичу, представился, поблагодарил за хорошие слова в адрес ракетчиков и попросил оказать содействие в получении всех ранее запланированных квартир в доме, построенном в городе Мядель, для офицеров ПЗКП дивизии. Дело в том, что городские власти выставили условие: в связи с ростом цен за период строительства более чем в два раза. То есть мы должны были выплатить городу сумму денег, равную ранее перечисленной на весь дом. В противном случае половину квартир город заберет себе.

Кебич В.М. внимательно меня выслушал и попросил направить ему письмо по данной проблеме и обещал решить вопрос положительно. Подробное письмо на следующий день за моей подписью было направлено на имя председателя правительства Белоруссии. Дни шли, но ответа не поступало, городские власти требовали денег. Тогда пришлось рассказать об обещании и председателя правительства, показывать копию письма и задать местным чиновникам вопрос: «Неужели вы не верите своему председателю правительства?». Поверили! Офицеры получили ордера на заселение в новый дом в полном объеме. Но денег, к сожалению, из Минска в админитрацию города Мяделя не поступило. Об этом мне сказали главы города и района при проводах меня к новому месту службы. При этом обиды с их стороны на командира дивизии не было, так как они понимали, что решился жилищный вопрос для нуждающихся офицеров, которые впоследствии остались жить и работать в этом городе.

В июне 1992 года меня вызвал к себе главнокомандующий PВСН генерал армии Ю.П. Максимов и предложил принять командование 54-й ракетной дивизией. В июле этого же года я убыл к новому месту службы, но осталась боль в сердце за тех офицеров, которые остались в 32-й ракетной дивизии. Я понимал, что самое трудное еще впереди.

К сожалению, так и получилось, центробежные процессы распада СССР набирали силу, обещания высоких руководителей не выполнялись. Руководством России было принято решение о приостановлении перевооружения дивизии, а в дальнейшем и выводе всех соединений и частей РВСН с территории Белоруссии. Это был удар не только по личному составу дивизии, но и по народу братской Белоруссии, которая лишилась ядерного зонтика, долгие годы обеспечивавшего ее безопасность.