Николай Юдин
Мои воспоминания о службе в РВСН

© Юдин Н.В., 2019
Публикуется на сайте с разрешения автора

Мнение редакции об отдельных событиях и фактах истории
может не совпадать с мнением публикуемых авторов...

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

Лихие 90-е

Наступили «лихие» 90-е, когда армию и флот наши руководители, стоящие у руля государства, опустили ниже некуда. Де-факто, путем проведения Ельцинско-Гайдаровских «реформ» армия была разгромлена. Ее поливали грязью во всех СМИ, особенно старалось телевидение. Шло массовое сокращение армейских рядов. По Москве офицеры боялись ходить в форме (спокойно могли избить или покалечить), денежное довольствие было унизительно низкими, и даже оно не выдавалось месяцами. Многие прекрасные офицеры уходили из армии, не видя дальнейшего смысла служить непонятно кому. Я, будучи начальником штаба полигона, задавал вопрос «чекистам»: «Что творится? Вы что, разве не видите, как грабиться государство и кто нами управляет?». Ответ был один – «мы докладываем, а решения принимаются на самом верху…». Многие офицеры, особенно молодые, чтобы накормить семью становились на довольствие в части, и все, что положено – недоедали, а остатки в термосах увозили домой. На полигоне выдалось «окно», это когда в планах нет ни пусков, ни запусков космических аппаратов. Лето, июль, клич – «все в отпуска!» на полигоне был выполнен на 200%. Повезло и мне. Куда поехать без денег и без перспективы их получить? Офицеров отпускников самолетами авиаполка отправлял в Ростов и Краснодар, поближе к Югу. В Крым еще пускали, но почему-то туда лететь никто не хотел, хотя возможность такая была. Путевку, в санатории у медуправления РВСН просить было бесполезно, там своих надо было обеспечить.

В предыдущих главах я уже рассказывал, кто отдыхал в то время в санаториях РВСН. Вспомнил друзей по учебе в академии Генштаба. Звоню начальнику штаба Северного флота вице адмиралу Сучкову Геннадию Александровичу (в последующем – Командующий Северным флотом, советник президента Путина): «Геннадий Александрович, помоги с путевкой в санаторий». Ответ он дал через 30 минут: «Поезжай в Хосту. Там есть санаторий «Аврора». Путевка будет в приемном отделении. Счастливо отдохнуть!».

И вот я в санатории «Аврора». Замечательный санаторий Северного флота. Отдыхают там, в отличие от санаториев РВСН, простые офицеры из надводных и подводных кораблей. Из генералов, «пехотных» (так они называют всех, кто не имеет отношения к флоту) был я один, и еще было два контр-адмирала. Все! Больше из «высоких начальников» – никого.

На теннисном корте встретился с Виктором Малинским, в суворовском училище вместе занимались плаванием. Стало веселее. Он познакомил меня с командиром атомного подводного ракетного крейсера стратегического назначения, который вместе с экипажем, после «автономки», отдыхал в этом же санатории. Гонору у этого командира было хоть отбавляй, такой весь из себя кругленький, розовощекий, ну, в общем, я окрестил его «Пузырь». Весь такой важный и значительный, говорил так, как будто то, что сказал – была истина в первой и последней инстанции и альтернативы просто быть не может. Виктор меня представил так, что он не понял, с кем разговаривает и в каком я звании. Встречались с ним мы всегда на корте. В очередной раз что-то мы заспорили, и он мне говорит: «Да что вы «сапоги» в этом понимаете? Вот мы, «такие-сякие», лучше нас больше никого нет и в ближайшем времени не предвидится.

И тут его «пузыря» понесло, как в свое время Остапа Бендера. Зря он так! Не знал товарищ, с кем он имел честь беседовать. Больше всего меня задело слово «сапог». Ну, «стратег» – я бы еще понял. Но «сапог», это был уже нонсенс. Не буду описывать, как я его «построил», но опозорил я его на весь санаторий, после чего на корте он больше не появлялся, а на пляже обходил меня стороной.

А Виктор Малинский, был флотским офицером, судовой врач, имевший восемь «автономок». Как он был рад, что я поставил этого «пузыря» на место. Откровенно скажу, я это делать умел красиво, когда обстановка требовала. Он, то мне и рассказал, что на флоте у этого «пузыря» была своя кличка – «маленький Наполеончик», и его не любил весь экипаж, который отдыхал в этом же санатории. Когда же экипаж узнал, что я поставил «пузыря» на место, они подходили ко мне и благодарили. Ведь этому самому «маленькому Наполеончику», как оказалось, на флоте никто и слова сказать не мог. Сделал я это по-нашему, по ракетному!

Однажды на пляже Виктор спросил у меня, читал ли я что-нибудь из рассказов Покровского Александра Михайловича. Не читал, и фамилию не слышал. После обеда он приносит мне в номер «Сборник рассказов» под общим названием… «Расстрелять». Оказалось, это такой тонкий флотский (армейский) юмор. Я как начал читать, так и не смог оторваться… читал и смеялся, «ухахатывался» до трех часов ночи. На следующий день, я рассказал Виктору о прочитанном. Оказалось, что они служили в одном флотском экипаже – один начальник химической службы, другой – начальник медицинской службы. Их командир называл не иначе как «бездельниками», которые во время «автономки» только спят, в то время как другие офицеры несут вахту. Как он мне рассказал, что по большому счету, так и было. За все восемь подводных походов он два раза удалял зубы и сделал операцию на удаление аппендицита. В обязанности же начхима входило, четыре раза замерять радиационный фон в отсеках. Не берусь утверждать, что только в этом состояли их обязанности. Может быть, были и другие, но у меня в памяти по службе в ракетных частях эти люди не относились к такой категории. Могу сказать прямо, не кривя душой, «бездельников» в наших ракетных частях, таких как на флоте, не было. Каждый выполнял, кроме своих специальных задач, еще массу других, не связанных с их специальностью. Эти офицеры несли боевое дежурство, заступали дежурить по полку, отвечали за дисциплину в закрепленных подразделениях, и выполняли другие задачи, связанные с обеспечением бытовой деятельности полка.