А.С. Гончар
Звездные часы ракетной техники. Воспоминания

© Гончар А.С., 2008
Харьков 2008

Источник электронной версии: www.buran.ru

Наш адрес: ruzhany@narod.ru

В целом же отношение исполнителей к работе было очень серьезным, и каждый прикладывал максимум сил, знаний и стараний для качественного выполнения своей работы. Это явилось основополагающим фактором того, что предприятием был разработан целый ряд уникальных систем и приборов, входящих в состав объектов, принятых на вооружение. С нашей фирмой охотно работали многие головные ОКБ. Мнение наших представителей на заводах и в воинских частях, зачастую, было решающим и аварийных исходов испытаний по вине нашей аппаратуры практически не было. В начале семидесятых годов мы готовы были браться за работу любой трудности, и уже никто не сомневался в ее выполнении. Чем сложнее была задача, тем больший она вызывала интерес у наших разработчиков и тем оригинальней она решалась.

В семидесятые годы стержневой работой были системы управления для боевых ракетных комплексов и обстановка сложилась так, что на вооружении армии, ее частей стратегического назначения, оказались боевые ракетные комплексы разработки Янгеля и Челомея. Это было грозное оружие, практически неуязвимое — эффективного противодействия ему не было. Кроме того, наши военные заказали и подготовили к использованию, впрочем, как и противоборствующая сторона, невероятное количество такого оружия, которое способно было многократно снести с лица земли все живое. Мы знали количество заказываемых ракет, т.к. наши представители постоянно посещали боевые шахтные позиции, участвовали в решении непрерывно возникающих вопросов в процессе эксплуатации и т. д. Полезно заметить, что нормальная эксплуатация ракетно-ядерного оружия, немыслима без постоянного участия его разработчиков и серийных заводов -изготовителей особенно по таким сложнейшим его элементам, как компьютерная система управления и ее программно-математическое обеспечение.

В этом плане стоит задуматься о реальной мощности российских ракетно-ядерных сил, для которых Украина разрабатывала многие системы. Необдуманно и необоснованно производилось накопление общего ядерного потенциала, т.е. количества боеголовок и суммарного тротилового эквивалента. К 1997 году общее количество боезарядов, теперь уже в России, составило около 55 тысяч единиц (из общего числа 130 тысяч единиц у всех ядерных держав), в том числе в США 70 тысяч. Мощность одного залпа России и США составляет соответственно 2200 и 2400 мегатонн. Напомним, что одна мегатонна по мощности взрыва соответствует примерно 40-50 атомным бомбам, сброшенным США на Хиросиму и Нагасаки. Для перевозки тротила, соответствующего одной мегатонне, потребовалось бы около 400 сверхтяжелых железнодорожных составов. Для перевозки тротила, соответствующего суммарному залпу России и США, потребовалось бы составить железнодорожный состав длинной более 500 тыс. км, т. е. такой состав более десяти раз мог бы опоясать Землю по экватору. Может ли Ваше воображение представить силу взрыва такой «цепочки»!? О чем только думали военные по обе стороны океанов, заказывая такое количество боезарядов, способных многократно уничтожить все живое на Земле?! Если к этому добавить, что средства доставки боезарядов к цели, т. е. ракетные системы всех видов, были доведены до совершенства по своим тактико-техническим характеристикам, то становится ясным, каким грозным оружием обладают обе противостоящие стороны. Недаром появилось название для одной из таких ракетно-ядерных систем: «машина судного дня». Интерес представляет вопрос о моральном самочувствии или о чувстве ответственности создателей этого оружия. Общее впечатление таково, что этот вопрос просто не возникал. Я не помню ни одного случая, чтобы кто-то усомнился в целесообразности проводимых работ или поднял вопрос о нравственной стороне или моральной ответственности. Все ведущие специалисты, Главные конструкторы, представители заказчика и боевых подразделений всегда стремились создать это оружие со все более и более совершенными характеристиками по точности стрельбы, боеготовности, количеству и мощности боезарядов, защищенности стартовых позиций и т. д. Каждое новшество всемерно приветствовалось и поощрялось и, по сути дела, составляло главный смысл проектирования, исследований, испытаний и т. д. Другими словами — это оружие самоубийства в моральном плане создавалось так же, как и в свое время, танки, самолеты, газы и т.д. По-видимому, наш двадцатый век — самый кровавый век в истории человечества, наложил свой отпечаток на нас и мы его достойные дети. Для меня лично значительную роль играл тот фактор, что в возрасте 17 лет мне довелось в ранге рядового солдата-пехотинца испытать страшную смесь чувства страха, беспомощности и унижения, лежа в полуразвалившемся окопе с бесполезной винтовкой образца 91/30 годов под непрерывной бомбежкой немецких пикировщиков, безнаказанно, с явной издевкой, утюживших наши окопы. Изредка появлявшиеся наши «ястребки» и «чайки» становились легкой добычей хищных «мессеров», усиливая наше чувство безнадежности — шел 1942 год. Уместно напомнить читателю, что немецкие асы Хартман, Баркхорн и Рудорфер сбили соответственно 352, 301 и 222 наших самолетов, а сто четыре летчика Люфтваффе сбили по сто и более самолетов! Вдумайтесь в эти цифры, и Вам многое станет понятным, станет понятной и цена нашей победы в Отечественной войне. В такие минуты, глотая горький дым взрывов, проклиная все и всех, многие из нас клялись в душе, «если останусь жив», сделаю все от нас зависящее, чтобы, впредь, ничего подобного не могло повториться. Вот почему я с легким сердцем почти полвека, в меру своих сил и знаний, участвовал в создании этого грозного оружия. Думаю, что это было не напрасно. Один из авторов американской водородной бомбы Ганс Бете писал: «Я все еще чувствую себя так, как будто совершил дурной поступок». Думаю, что ни я, ни мои коллеги по созданию апокалипсического оружия — боевых ракет с ядерными боеголовками, никогда не испытывали подобных чувств.

По мере того как в последнее десятилетие падает ударная сила российских ракетно-ядерных сил возможности их развития и совершенствования, все более и более откровенно и самоуверенно, без санкций Совета безопасности, американская военщина вмешивается во внутренние дела суверенных стран в любой части земного шара. Вчера Персидский залив и Карибский бассейн, сегодня Косово и Багдад и кто знает, что будет завтра: Минск, Киев или Москва!? Задумываемся ли мы насколько безнравственно в порядке «наказания» бросать против мирного города сотни современных бомбардировщиков, лишать жизни детей, женщин, стариков? И это совершают нации, претендующие называться «цивилизованными».

Нарушение баланса сил в мире дает возможность, и право диктовать одной стороне свою волю и безнаказанно прибегать к использованию силы. Такое положение чревато тем, что любая «малая» страна, испытав на себе или наблюдая со стороны такое давление, будет стремиться создать у себя оружие возмездия, а таким оружием является ядерное. Особенно опасны в этом плане те страны, по отношению к которым насилие затрагивает глубинные моральные или религиозные чувства народа и где всегда найдутся люди, способные пожертвовать жизнью для свершения акта возмездия. Не оправдывая терроризм, нетрудно прийти к выводу, что это последний и отчаянный акт защиты.

К концу семидесятых годов становление нашей организации — ОКБ-692, как научно-производственного центра Украины по разработке и изготовлению аппаратуры системы управления для ракетно-космических объектов, завершилось. Предприятие имело теоретическое подразделение, выполнявшее функции определения основных направлений развития отрасли, способное выполнить на высоком научном уровне сложнейшие проектные проработки и обосновать принимаемые решения. Подразделение имело современное оборудование, мощный вычислительный центр, инициативное и талантливое руководство и значительный по численности и опыту работы инженерно-технический состав. Авторитет этого подразделения был непререкаемым не только среди специалистов головных и смежных предприятий, но и среди ученых академических институтов страны. Более того, можно с полным основанием утверждать, что в те годы центр научно-технической мысли находился на предприятиях-разработчиках, а не в академических институтах, не имевших тех финансовых возможностей, которые предоставлялись правительством непосредственным создателям тех или иных видов оборонной техники. ОКБ располагало также рядом подразделений — разработчиков аппаратуры и приборов систем управления, занимавших лидирующее положение в отрасли по целому ряду направлений: созданию дискретной и цифровой аппаратуры, применению серийных и специальных вычислительных машин для проверочно-пусковой аппаратуры, построению систем телеметрических измерений и их анализу, конструированию, испытаниям и стендовой отработке систем и т.д. Опытное производство, мало в чем уступающее самым мощным заводам отрасли, обеспечивало оперативное создание новых образцов аппаратуры, разработку соответствующей технологии ее создания и осуществляло ведущую роль при ее внедрении на серийном производстве. Вокруг предприятия сложилась устойчивая кооперация смежных предприятий-соразработчиков специальных видов аппаратуры, полуфабрикатов и материалов, включавшая в себя научно-исследовательские организации типа Московского института гироскопии НИИ-944, Киевского завода «Арсенал» — по системам прицеливания, Донецкого производственного объединения — по вычислительным машинам и т.д. Два мощных серийных завода — Харьковский завод им.Шевченко и Киевский радиозавод обеспечивали массовое производство аппаратуры, поставку ее на сборочные ракетные заводы и эксплуатацию в воинских частях и на полигонах. Запорожский филиал, имевший также свое опытное производство, оказывал значительную помощь в разработке аппаратуры при все возрастающем объеме работ. На предприятиях четко функционировали представительства заказчика, руководимые опытными военными специалистами. В целом это была самостоятельная корпорация научно-производственных организаций по разработке аппаратуры систем управления с центром в городе Харькове, с четко функционировавшей системой планирования и кооперации. Разработанные этой корпорацией системы управления были установлены на боевых ракетных комплексах Главных конструкторов М.К.Янгеля (с 1971г. В.Ф.Уткина) и В.Н.Челомея (Г.Д.Ефремова) Р16(8К64), Р36(8К67, 8К69), Р36М (15А14, 15А18, 15А18М), УР-100, (15А30, 15А35), составивших основу стратегической мощи СССР, а затем России. Высокие тактико-технические характеристики: точность стрельбы, боеготовность, возможность наведения кассетных боеголовок на индивидуальные цели, дистанционное автоматическое обслуживание, защита от несанкционированных пусков, сохранение точности наведения при сейсмическом воздействии при ядерных взрывах в районе СП, в основном, определялись именно системой управления и, в конечном итоге, были факторами сдерживания. Попытки шантажа и прямых угроз наиболее рьяных поджигателей войны уже не имели смысла, и Запад перешел от них к дипломатическому диалогу, в результате которого были заключены соглашения противоборствующих сторон — ОСВ-1 и ОСВ-2. Заключение этих соглашений говорит о том, что в части стратегических сил, основу которых составили МБР, наступило некоторое равновесие, нарушить которое не могли ни новые поколения все более и более совершенных американских ракет «Минитмен» или «МХ», ни авиация и подводный флот с их крылатыми ракетами и ракетами «Трайдент». Острота соперничества между СССР и США перешла целиком в область космоса, где мы явно потеряли так дорого доставшееся в начале шестидесятых годов лидерство. На протяжении шестидесятых годов на фоне наших успешных работ по боевым ракетным системам Янгеля и Челомея, понимание того факта, что в области космических пилотируемых полетов назревает значительное отставание, наступало медленно. Королев, а затем его преемник Мишин осуществляли запуски кораблей с космонавтами на околоземные орбиты, посылали автоматические корабли к Луне и планетам, что делали и американцы. Запуски кораблей «Джемини», на которых тренировались в космосе будущие астронавты-покорители Луны, как-то особенно не выделялись. Первым тревожным сигналом для нас должен был бы стать запуск в начале 1964 года новой американской ракетой «Сатурн» спутника весом 8 тонн. Ее потенциальные возможности раскрылись только в ноябре 1967 года, когда «Сатурн-V» оказался способным вывести на околоземную орбиту полезный груз весом до 100 т! Мы знали, что Королев ведет работу по лунной программе с ракетой Н1, поэтому успехи американцев вызвали только легкую тревогу. Королеву нужно было не забывать, что « редко кому из смертных боги даруют более одного бессмертного деяния!»

В этом же 1967 году, месяцем раньше, состоялся первый полет американского корабля «Аpollo», т.е. основные элементы американской лунной программы были практически готовы уже в 1967 году. У нас же началась серия невосполнимых потерь: в январе 1966 года умер С.П.Королев, погибли В.Комаров и Ю.Гагарин, а в 1971 году ушли из жизни М.К.Янгель, А.М.Исаев и Г.Н.Бабакин. Начавшиеся в 1969 году летные испытания тяжелого носителя Н-1 приносили одну неудачу за другой: 21 февраля ракета взорвалась на 70 секунде полета, а в июне произошел взрыв на стартовой позиции, разрушив ее до основания, что привело почти к двухгодичному перерыву в летных испытаниях. Последующие попытки пуска этой ракеты походили больше на агонию нашей лунной программы, происходившую на фоне шести блистательных экспедиций американских кораблей «Аpollo» на поверхность нашей ближайшей космической соседки.

Сегодня с полным основанием можно сказать, что к концу 60-х годов, возможно даже раньше американцев, вполне реально можно было совершить если не посадку на поверхность Луны одного-двух космонавтов, то облет ее с выходом на окололунную орбиту. Такой облет, наряду с серией автоматических полетов к Луне, вполне мог вызвать значительный международный резонанс, и заявление в печати академика Б.Н.Петрова: «Не очень-то хотелось!» было бы вполне уместным. Основной причиной потери Советским Союзом приоритетной роли в области космических исследований следует считать отсутствие долговременной обоснованной программы космических исследований, объединяющей усилия мощной системы научно-исследовательских и опытно-конструкторских организаций страны. О необходимости такой программы, правда, в ретроспективном плане, говорил В.П.Мишин. Только непонятно, почему он ее не предложил еще в 1966 году, сменив С.П.Королева. Трудно согласиться с Василием Павловичем, что если бы он и его знаменитая фирма ОКБ-1 в 1966 году выступила с такой программой, то его не поддержало бы вновь созданное министерство и его министр С.А.Афанасьев. Зная достаточно хорошо Сергея Александровича, могу утверждать, что это высокообразованный, инициативный, опытный инженер и руководитель государственного масштаба. Крутоват, как и положено тому быть, матерщинник, как и водилось в наше время. Беда еще и в том, что Главных конструкторов разделяло не совсем здоровое соперничество, так, что они почти не замечали друг друга, а отношение Мишина к «высокопоставленным чиновникам», по-видимому, было свойственно многим людям его ранга. Мне довелось наблюдать демонстрацию глубокого презрения В.П.Глушко к С.А.Афанасьеву, В.Н.Челомею и ко всем собравшимся в зале коллегии министерства по комплексу «Алмаз», который в какой-то мере противопоставлялся работам ОКБ-1. Вел коллегию министр, докладывал, как всегда эмоционально, В.Н.Челомей. Внезапно вошел В.П.Глушко, не здороваясь, не спрашивая разрешения, сел в первый ряд и минут через 8-10 — покинул зал заседаний, буркнув что-то вроде: «Какая чушь!» Всем своим видом он демонстрировал презрение к собравшимся и к той теме, которую они обсуждали. Впрочем и Сергей Александрович, не стесняясь в выражениях, высказывал свое отношение к Валентину Петровичу.

С печалью в сердце мы восхищались беспримерным подвигом американских астронавтов, восхищались гениальным свершением создателей кораблей «Аpollо», переживали вместе с ними долгие часы и дни, когда очередной корабль с тройкой отважных исследователей совершал свой полет, радовались вместе со всей Планетой, когда аварийный «Аpollо» благополучно вернулся на родную Землю! Но почему не наши парни, почему не наши корабли, созданные нашими инженерами и рабочими, совершили этот подвиг века!? Ведь мы понимали, что это в наших силах, мы знали, как это делается, мы, наконец, бесчисленное количество раз в своих расчетах совершали эти полеты, и наш соотечественник первый проложил трассу такого полета.

Но историю не переделаешь, на английском, а не на русском языках остались навечно слова на месте прилунения «Apollo-11»: «Here men from the planet Earth set Foot upon the Moon July 1969 A.D. We came in peace for all mankind».

Думаю, что наиболее остро переживали наши неудачи в пилотируемом космосе и в полетах к Луне мои коллеги по баллистическому отделу, которые в эти дни завершили выпуск материалов проекта по челомеевскому лунному комплексу УР-700 — ЛК-700, и которые понимали, что для нас это возможно, и при правильном и своевременном решении организационных вопросов технически мы созрели для решения таких задач. Мы готовы были браться и выполнить любую программу подобной сложности. Я могу сказать, что многие мои коллеги И.Г.Медведев, Л.С.Житник, А.Ф.Скибин, В.И.Котович и другие, просто рвались в те годы к новой работе, но, несмотря на то, что эти люди сумели многое сделать в ракетной технике, многое из их возможностей и энтузиазма все же оставалось невостребованным.

В те годы авторитет Королева и его фирмы был настолько высок, средства массовой информации так преподносили наши успехи в космосе, что мало кто понимал, что наше отставание прогрессировало неуклонно и что многие миллионы денег из бюджета бездарно расходуются. Параллельно разрабатывались однотипные ракетные системы. Существовало две космических программы: Королева и Челомея, а их объединение в виде космических станций «Салют» было вынужденным шагом, технически далеким от совершенства. Роль в определении направления работ и их координации со стороны головного института Министерства — ЦНИИМаш (Центрального научно-исследовательского института машиностроения), возглавляемого Ю.А.Мозжориным, была минимальной. Многие изделия делались на конкурсной основе, и, как пишет министр Афанасьев: «Иногда из конкурсных проектов под давлением Главных конструкторов не могли выбрать лучший и запускали в производство оба проекта» (например ракеты 15А30 и 15А15). Действительно, в ракетно-космической технике командовали Главные конструкторы. Недаром говорили, что главк министерства, к которому принадлежало ОКБ-1 — внешний отдел этой организации. С.П.Королев, М.К.Янгель, В.Н.Челомей, несомненно, были выдающимися личностями, их мнение, особенно по техническим вопросам, было решающим, они напрямую взаимодействовали с партийными и хозяйственными руководителями страны, а министры, даже такие как Устинов или Афанасьев, зачастую подчинялись их решениям. Нужно сказать, что престижность и новизна ракетно-космической техники привлекали в эту область многих энергичных и талантливых людей.

Работать было чрезвычайно интересно. Темпы создания новых систем, их разнообразие, соревновательный характер с американскими разработками типа «МХ», «Минитмен», «Трайдент», программой СОИ, предусматривавшей создание многоэшелонированной системы противоракетной обороны с элементами космического базирования для нанесения опережающего ядерного удара, требовали интенсивного поиска новых наших разработок. Баллистический отдел в этом плане играл немаловажную роль, а наши связи с аналогичными подразделениями головных организаций и ведущих НИИ способствовали созданию все новых и новых разработок и направлений исследований. Важнейшими из них были исследования по созданию управляемых и самонаводящихся головных частей, способных обнаружить ракету ПРО противника и совершить защитный маневр (идея В.Г.Сергеева), по навигации и наведению крылатых ракет по оптическим и радиолокационным картам местности, по рельефу местности, наведению по локационным и электромагнитным характеристикам надводных и подводных целей. Кроме того, неодолимо привлекал к себе космос. Первоначально это выливалось в создание носителей для запуска ИСЗ на базе боевых ракет, израсходовавших свой ресурс, а затем и в работах по управлению космическими аппаратами и кораблями. Работа с фирмой Челомея по лунному комплексу УР-700-ЛК-700 привела к тому, что в отделе образовалась целая группа энтузиастов, взоры которых уже навсегда были обращены в космос. В отделе была образована для этих целей лаборатория, которую возглавил Саша Кириченко, а в рамках комплекса отдел во главе с Игорем Медведевым и целой группой энтузиастов. Нужно сказать, что и взоры руководителя комплекса Я. Е. Айзенберга, несмотря на постоянную ответственность за «земные» дела, устремлялись в космос.

В плане новых работ Яков Ейнович, в противовес шефу, готов был брать их без ограничения и не только в области ракетно-космической техники. Благодаря ему, наша фирма, начиная с семидесятых годов, работала практически со всеми Главными конструкторами министерства, причем, в некоторых случаях работы «завязывались» без ведома Владимира Григорьевича и ему приходилось соглашаться со свершившимся фактом. Общая обстановка в это время также складывалась благоприятно. Такие Главные конструкторы как В.Н.Челомей, Д.А.Полухин, В.М.Ковтуненко в составе своих коопераций не имели постоянных разработчиков систем управления, а институт Н.А.Пилюгина был накрепко привязан к фирме Королева и частично Янгеля, Уральское ОКБ Семихатова — к «морской» тематике. В то же время никто более реально не ощущал те барьеры, которые стояли на пути дальних космических полетов, чем люди, которым приходилось вести расчеты таких полетов. Гравитация и инертность массы, необходимость иметь на борту все необходимое для жизнедеятельности экипажа приводят к тому, что энергетические возможности современных космических кораблей мизерны даже в пределах нашей Солнечной системы. Полеты за ее пределы, по-видимому, всегда будут достоянием фантастов. Наша крошечная планета Земля затеряна в бескрайних просторах Вселенной, и в наших масштабах расстояния от других возможных планетных систем обрекает нас на постоянное одиночество и на информационную изолированность. Обратившись к космической тематике, мы поневоле задумались над «извечными» вопросами: кто мы? откуда пришли? что такое окружающий нас мир? кто его создал? и т.д. Споры на эти темы велись до бесконечности, ответы были разными, вплоть до диаметральной противоположности. К сожалению, в 1974 году мне довелось покинуть отдел и тематику, которой я занимался почти двадцать лет. Мне предложили должность начальника комплекса 8, Главного конструктора по космическому направлению и я вынужден был согласиться.

Начальником баллистического отдела был назначен С.С.Корума. Это был грамотный и инициативный специалист. Единственное, чего ему недоставало, так это некоторой доли авантюризма, без которого трудно создавать новое. Такой же характер был и у Стадника, также прекрасного инженера, разработавшего и внедрившего на последней модификации ракеты 15А18 прямой метод наведения, т.е. наведение на цель по географическим координатам путем расчета на стартовой позиции траектории полета. В этой разработке в полной мере использованы все преимущества применения на борту и стартовой позиции мощного компьютерного комплекса, позволившего создать самую совершенную в мире систему и обеспечить предприятию ведущее положение в отрасли. В целом, разработкой системы управления этой ракеты, получившей индекс 15А18М (15А14) (зарубежное наименование «Сатана»), руководил её Главный конструктор А.И.Передерий, сумевший реализовать самые сокровенные желания военных:

— прямой метод наведения, не требующий подготовки полетного задания;
— дистанционное переприцеливание;
— управление и наведение разделяющимися головными частями;
— самонаведение специального блока по картам местности;
— безотказная работа аппаратуры при внешних воздействиях (облучение, удар и т. д.);
— применена «мерцающая» оперативная память на ферритовых сердечниках, обеспечивавшая сохранение работоспособности в условиях ядерного воздействия на шахтную позицию и ракету в полете.
— высокая точность стрельбы при «нулевой» боеготовности.

Аналогичная по своим характеристикам система управления была разработана Главным конструктором В.А.Ураловым для Челомеевской ракеты УР-100, получившей индекс 15А35 (15А30). Обе эти разработки были выполнены в конце семидесятых годов и не имели себе равных ни в СССР, ни за рубежом.

В 1980 году начались летные испытания крылатой ракеты «Метеорит» с самонаведением по картам местности. Разработкой системы управления руководили Главные конструкторы Л.М.Бондаренко и Г.И.Лящев. Эта разработка послужила основой для создания высоконадежных и малогабаритных ракет трех видов базирования: сухопутного, авиационного и морского. Характерно, что практически все разработки предприятия находили применение и принимались на вооружение. Баллистические расчеты и проектирование систем наведения этих ракет производил созданный отдел, сотрудников которого мы скрупулезно подбирали. Уйдя из этого отдела, я продолжал внимательно следить за его работой и вести совместно с ним работу по космическим объектам, разработки систем управления, которыми, мне довелось теперь руководить.

Работы баллистического отдела составляли только некоторую часть той научно-исследовательской и проектной работы, которая велась в третьем отделении. Значительная нагрузка ложилась на отдел стабилизации, основной задачей которого было обеспечение устойчивого полета ракет и космических объектов. Основы этого отдела на заре возникновения предприятия еще в СКБ-897 были заложены А. И. Гудименко и Я. Е. Айзенбергом. Многие годы этим отделом руководил В.Н.Романенко — крупнейший теоретик в области автоматического регулирования. Несколько позже был создан отдел программирования под руководством Б.М.Конорева. Этому отделу принадлежит заслуга в создании компьютерных систем управления и их программно-математического обеспечения. Специальное подразделение третьего отделения под руководством Н.Г.Туранова обеспечивало отделы-разработчики необходимым оборудованием, основу которого составляли аналоговые и цифровые комплексы. Усилиями этого подразделения на предприятии был создан самый мощный вычислительный центр в Украине, который непрерывно оснащался самым совершенным оборудованием.